Ордейт сидел на толстой ветке раскидистого дуба и с опушки Западного Леса неотрывно смотрел на лежащий примерно в миле к югу Эмондов Луг. Невозможно поверить. Покарать их! Содрать с них живьем шкуры! А ведь совсем недавно все шло, как он, Ордейт, замыслил. Даже Изам подыграл ему. Но почему этот дурак перестал пригонять сюда троллоков? Надо было наводнить троллоками Двуречье, чтобы оно от них почернело!
      Слюна текла у Ордейта изо рта, но он этого не замечал, как не замечал и того, что шарит у своего пояса.
      Загнать их до смерти! В землю живьем втоптать! Ведь все было так прекрасно задумано, все шло к тому, чтобы Ранд ал'Тор сам явился к нему, как на веревочке, а чем кончилось? Двуреченцы считай что и не пострадали. Несколько сожженных ферм, так же как и несколько фермеров, заживо сваренных в троллоковых котлах, не в счет.
      Я хочу, чтобы все это проклятое Двуречье выгорело дотла, так, чтобы люди со страхом поминали это и через тысячу лет!
      Он всмотрелся в развевающиеся над деревней флаги. Один - алая волчья голова на белом фоне, с алой же каймой. И красный орел. Красный цвет цвет крови. Той крови, которой надо было затопить Двуречье, чтобы Ранд ал'Тор взвыл от ужаса. Но второй... На втором флаге был изображен герб Манетерена. Кто рассказал им о Манетерене? Что могли знать эти деревенские простофили о славе и величии Манетерена? Ну что ж, он найдет способ наказать, покарать их, и не один. Ордейт расхохотался, да так, что едва не свалился с дуба, и только тогда понял, что держится за ветку одной рукой, потому что второй ухватился за пояс, где должен был быть кинжал. Он уставился на свою руку, и смех его превратился в рычание.
      Белая Башня! Белая Башня удерживает то, что у него украли. То, что праву принадлежало ему еще со времени Троллоковых Войн.
      Ордейт спрыгнул на землю и вскарабкался в седло, не глядя на своих спутников. На своих псов. Его сопровождало около тридцати Белоплащников. Правда, плащи их уже давно не были белыми, доспехи покрывала ржавчина, и Борнхальд ни за что не признал бы этих угрюмых, небритых, нечистоплотных солдат Чадами Света. Люди недоверчиво, с опаской поглядывали на Ордейта и старались вовсе не смотреть на находившегося среди них Мурддраала. Его болезненно-бледное, как у слизня, безглазое лицо было таким же встревоженным, как и у солдат. Получеловек боялся, что его найдет Изам. Изаму не понравилось, что при том нападении на Таренский Перевоз многим людям удалось переправиться на другой берег и разнести повсюду весть о постигшей Двуречье напасти. Ордейт усмехнулся, подумав о недовольстве Изама. С Изамом он разберется в другой раз, если тот, конечно, останется в живых.
      - Едем в Тар Валон! - рявкнул Ордейт. Он знал, что придется скакать сломя голову, чтобы поспеть к парому раньше Борнхальда.
      Здесь, в Двуречье, впервые за столько веков вновь подняли манетеренское знамя. Проклятого манетеренского Красного Орла, так донимавшего его, Ордейта, в незапамятные времена.
      - Но сперва в Кэймлин!
      Покарать их! Шкуры заживо содрать! Сперва поплатятся двуреченцы, потом Ранд ал'Тор, а потом...
      Он рассмеялся и галопом помчался на север, прямо через лес, даже не оглянувшись, не проверив, следуют ли за ним остальные. Последуют, никуда не денутся. Другого выхода у них теперь нет.
      ГЛАВА 57
      РАЗЛОМ В ТРЕХКРАТНОЙ ЗЕМЛЕ
      Полуденное солнце выжигало Пустыню, отбрасывая длинные тени на север, туда, куда нес Ранда Джиди'ин. Миля за милей ложились под конские копыта бесчисленные холмы, высокие и низкие, казались волнами в безбрежном океане потрескавшейся глины. Впереди высились горы. Они приковывали к себе взгляд Ранда с тех пор, как появились на горизонте, - тому минул уже день. Вершины их не венчали снежные шапки, и высотой они не могли равняться с Горами Тумана, не говоря уже о Хребте Мира, однако вид этих отвесных утесов из серого и коричневатого камня с красными и желтыми вкраплениями и поблескивавшими на солнце прожилками наводил на мысль, что легче перебраться через Драконову Стену. Вздохнув, Ранд поудобнее устроился в седле и поправил шуфа, которую так и носил с красным кафтаном. Там, в этих горах, Алкайр Дал. Скоро что-то придет к концу. Или к началу. А может быть, и к тому и к другому сразу? Наверное, это будет скоро.
      Впереди Джиди'ина легко шагала Аделин, а девять Фар Дарайз Май с копьями и щитами в руках и закинутыми за спины луками в налучьях окружали Ранда широким кольцом. Опущенные на грудь черные вуали могли быть подняты в любой миг. Девы составляли его почетную стражу. Айильцы не называли их этими словами, но при этом Девы направлялись в Алкайр Дал для поддержания чести Ранда. Обычаи и нравы Айил оставались для него непонятными - он не понимал многое из того, что видел собственными глазами.
      Взять, например, отношения между Авиендой и Девами. Большую часть времени - как и сейчас - она вышагивала рядом с конем, сложив руки под обернутой вокруг плеч шалью. Голова ее была повязана темным платком. Девушка почти не сводила зеленых глаз с видневшихся впереди гор и очень редко перекидывалась больше чем парой словечек с бывшими сестрами по копью. Существенно было то, что она держала руки под шалью. Все Девы знали, что Авиенда носит костяной браслет, но делали вид, будто не замечают его. Девушка, со своей стороны, браслет не снимала, но старалась спрятать его, когда на нее смотрела какая-нибудь из Фар Дарайз Май.
      - Ты не принадлежишь ни к какому воинскому сообществу, - заявила Ранду Аделин, когда, еще перед выступлением в этот поход, он поинтересовался, почему его будут сопровождать именно Девы. Честь каждого вождя клана или септа поддерживают воины того сообщества, к которому он принадлежал до того, как был избран вождем. - Ты не принадлежишь ни к какому сообществу, но твоя мать была Девой.
      Аделин, как и другие десять Дев, не смотрела на Авиенду, находившуюся в нескольких шагах от них, у входа в жилище Лиан. Вернее, не смотрела внимательно.
      С незапамятных времен Девы, не желавшие отречься от копья, отдавали новорожденных детей Хранительницам Мудрости, а те передавали их на воспитание другим женщинам. Ребенок не знал, что его воспитала приемная мать, а сама Дева навсегда оставалась в неведении даже насчет того, мальчика она родила или девочку.
      - Сейчас, - пояснила Аделин, - сын Девы явился к нам, и мы знаем его. Мы идем в Алкайр Дал, дабы поддержать честь сына Шайиль, Девы Шумай Таардад. - Аделин говорила все это с лицом сосредоточенным и серьезным такие же лица были и у остальных Дев, включая и Авиенду. Ранд подумал, что, если он откажется от их сопровождения. Девы, чего доброго, начнут танец копий.
      Он согласился, и ему снова пришлось исполнить уже знакомый ритуал со словами "помни о чести", только пил он на сей раз не чай, а напиток, называвшийся оосквай, изготовлявшийся, как ему пояснили, из земая. С виду это зелье напоминало желтоватую водичку и вкус имело соответствующий, но крепостью не уступало бренди двойной очистки. Ранд выпил с каждой из Дев по стопочке: десять Дев - десять крохотных стопочек, после чего не мог даже самостоятельно добраться до спальни - не держали ноги. Отвели его туда Девы, причем сами хохотали до упаду и Ранда щекотали так, что он чуть не лопнул от смеха. Только Авиенда не смеялась и на всю эту картину смотрела с каменным лицом. Когда Аделин и ее сестры по копью, отсмеявшись, раздели Ранда, накрыли его одеялами и ушли, Авиенда, расправив широкую юбку, села у входа. Под ее тяжелым взглядом он и уснул, а когда проснулся, девушка оставалась на том же месте, и взгляд у нее был таким же. Говорить о Девах, оосквай и обо всем подобном она отказывалась наотрез. Сами Девы на следующий день держались как ни в чем не бывало, а Ранд, после того как его напоили чуть ли не до потери сознания, а потом раздели и уложили в постель, не знал, куда глаза девать. Где уж о случившемся расспрашивать.
      Да, различия очень велики, а знал он слишком мало, и любое опрометчивое слово могло поставить под угрозу все его замыслы.
      Ранд оглянулся через плечо.
      Кто знает, что ждет впереди? Но, как бы то ни было, сейчас воины клана Таардад следовали за ним. Не только представители Джиндо и Девяти Долин, но и из Майади, и из Четырех Глыб, из Шумай и из Кровавой Воды. Плотные колонны воинов окружали вереницу подпрыгивавших на камнях фургонов и группу Хранительниц Мудрости. Отряд растянулся на добрые две мили, и хвост его терялся в мерцающей дымке. По пути следования во все стороны высылались группы разведчиков. С каждым днем отряд увеличивался в числе. Еще в первый день Руарк разослал гонцов, и теперь воины разных септов сотня оттуда, две отсюда - присоединялись к своему вождю по дороге. В крепостях осталось лишь столько народу, сколько было необходимо для обеспечения их безопасности.
      С юго-запада приближалась еще одна колонна: поднятая пыль обозначала путь ее следования. Это могли быть и воины из другого клана, тоже направлявшиеся в Алкайр Дал, но Ранд так не думал. Пока за ним следовали представители лишь двух третей септов Таардад, но они составили внушительную силу более чем в пятнадцать тысяч человек - настоящая армия на марше. В нарушение всех обычаев на встречу вождей направлялся чуть ли не весь клан.
      Джиди'ин поднялся на возвышенность, и оттуда Ранд неожиданно увидел длинную и широкую лощину, на дне которой расположились многочисленные торговые палатки, крытые серовато-бурой парусиной. Как обычно, встрече вождей сопутствовала ярмарка. На склонах окрестных холмов, на некотором расстоянии друг от друга, виднелись группы низеньких палаток из того же материала. Там остановились вожди уже прибывших септов и кланов.
      В тени под парусиновыми навесами на одеялах уже были разложены товары: покрытая яркой глазурью посуда, еще более яркие коврики, а также золотые и серебряные украшения. По большей части торговали изделиями айильских мастеров, хотя попадались и товары, доставленные из-за Драконовой Стены, а возможно, даже шелка и поделочная кость с далекого востока. Товары были разложены, возле них, по большей части в одиночестве, сидели хозяева мужчины и женщины, но сам торг пока не начинался. Из пяти лагерей, разбитых вокруг ярмарки, четыре выглядели почти пустыми: всего несколько дюжин воинов и Дев расхаживали между палатками, которые могли бы вместить и тысячу. Зато в пятом лагере, занимавшем примерно вдвое большую площадь, чем любой другой, суетились на виду сотни людей. Можно было предположить, что в палатках их еще больше.
      Следом за Рандом на вершину холма поднялись Руарк со своими десятью Аэтан Дор, Красными Щитами, в сопровождении Гейрна с его десятью воинами из сообщества Тайн Шари, Истинной Крови, и еще больше сорока септовых вождей, честь каждого из которых тоже поддерживало по десять воинов - все с копьями, щитами, луками и колчанами. Они составляли грозную силу меньший по численности айильский отряд овладел Твердыней Тира. Многие айильцы, находившиеся в лагерях или на ярмарке, уставились на возвышенность. Ранд не без оснований полагал, что это он привлек их внимание: в Трехкратной Земле всадник - зрелище весьма редкое. Ничего, скоро они увидят еще не такие чудеса.
      Внимание Руарка было приковано к самому большому лагерю, заполненному многочисленными воинами в кадин'сор. Все они не отрывали глаз от вершины.
      - Шайдо, насколько я понимаю, - негромко произнес Руарк. - Куладин. Не один ты нарушаешь обычаи, Ранд ал'Тор.
      - Наверное. - Ранд снял шуфа и спрятал в карман поверх ангриала фигурки толстяка, сидящего, положив на колени меч. Солнце тут же стало припекать голову - оказывается, полоса ткани неплохо защищала от жары.
      - А если бы мы пришли в соответствии с обычаем... - Ранд не договорил.
      Шайдо, оставив свой лагерь почти пустым, бегом направились к горам, что не могло не привлечь внимание айильцев из других лагерей. Они уставились на Шайдо, позабыв даже о всаднике.
      - Руарк, - спросил Ранд, - смог бы ты проложить путь в Алкайр Дал, если бы его преградили двукратно превосходящие силы?
      - Не раньше ночи, - подумав, ответил вождь. - Днем даже эти пожиратели собак Шайдо смогут удержать проход. Но это уже не просто попрание обычаев! Даже Шайдо следовало бы иметь хоть какое-то представление о чести!
      Собравшиеся на вершине вожди и воины поддержали это заявление сердитым гулом голосов. Кроме Дев - те невесть почему столпились возле Авиенды и вели свои, судя по всему, очень серьезный разговор. Руарк отдал приказ одному из своих Красных Щитов, и зеленоглазый воин, с лицом, выглядевшим так, словно им можно заколачивать сваи, поспешил вниз, навстречу приближающейся колонне Таардад.
      - Ты этого ожидал? - спросил Руарк у Ранда, когда воин удалился. Поэтому и решил привести сюда весь клан?
      - Не совсем так, Руарк. - Шайдо строились в боевые порядки перед узким проходом в горах. Лица их закрывали вуали. - Но, если поразмыслить, чего ради Куладин сорвался бы с места посреди ночи, как не для того, чтобы побыстрее куда-то поспеть? А куда еще он мог стремиться поспеть, как не сюда, чтобы устроить мне очередную пакость? Но, кажется, и другие вожди уже прибыли в Алкайр Дал. Почему?
      - Никто не хочет упускать возможности, предоставляемые встречей вождей. Можно провести переговоры о границах владений, о пастбищных угодьях. О воде. Если встречаются два айильца из разных кланов, они заводят разговор о воде. Трое - о воде и пастбищах...
      - А четверо? - спросил Ранд. Пять кланов уже представлено здесь, а с только что прибывшими Таардад - даже шесть.
      Руарк помолчал, как бы взвешивая на руке свое копье.
      - Четверо исполнят танец копий, - ответил он наконец. - Но не здесь. Здесь такого быть не должно.
      Приближавшаяся колонна Таардад расступилась, пропуская вперед Хранительниц Мудрости и ехавших позади них верхом Эгвейн, Морейн и Лана. Эгвейн и Айз Седай обвязали головы смоченными водой тряпицами, напоминавшими головные платки айильских женщин. Мэт ехал чуть в сторонке, держа черное копье поперек седла, и смотрел прямо перед собой. Широкие поля шляпы затеняли его лицо.
      Увидев Шайдо, Страж кивнул, как бы в подтверждение собственных мыслей.
      - Это может обернуться худо, - заметил он. Вороной жеребец скосил глаз на Джиди'ина, но Страж, не отводивший взгляда от Шайдо, легонько похлопал коня по шее, и тот успокоился. - Но, я думаю, не сейчас.
      - Не сейчас, - согласился Руарк.
      - Если бы только ты... позволил мне пойти с тобой... - Голос Морейн, кроме, может быть, одной, почти неуловимой нотки, звучал так же безмятежно, как и всегда, но смотрела она на Ранда чуть ли не просяще.
      Эмис покачала головой:
      - Он не может позволить себе такое, Айз Седай. Пойми, они собрались, чтобы заняться делами вождей, мужскими делами. Если ты будешь допущена в Алкайр Дал, то в следующий раз какой-нибудь вождь клана захочет присутствовать на встрече Хранительниц Мудрости или хозяек крова. Мужчины и без того считают, что мы вечно суем нос в их дела, а сами частенько пытаются соваться в наши. - Она улыбнулась Руарку, как бы давая понять, что к нему сказанное не относится; муж, судя по ответному взгляду, воспринял ее слова несколько иначе.
      Мелэйн бросила на Ранда пронзительный взор, туго затянув шаль под подбородком. Она не может знать, что он задумал. Ранд почти не спал с тех пор, как покинул Холодные Скалы; если Хранительницы и проникали в его сны, то видели там одни только кошмары.
      - Будь осторожен, Ранд ал'Тор, - промолвила Бэйр, будто прочтя его мысли. - Уставшие люди часто совершают ошибки, но сегодня ты не имеешь на это права. - Спустив с головы шаль, она обернула ее вокруг узких плеч; ее тонкий голос звучал почти гневно: - Мы не можем позволить тебе ошибиться. Айил не могут допустить этого.
      Поскольку всадников на холме прибавилось, они вновь привлекли к себе внимание. От ярмарочных палаток на них глазели мужчины в кадин'сор и женщины в юбках и блузах, пока не показался купеческий караван. Впереди катил белый запыленный фургон Кадира. Сам купец восседал на месте возницы. Изендре, облаченная в белоснежный шелк, сидела рядом, укрываясь от солнца таким же белым шелковым зонтиком. Следом ехал фургон Кейлли; Натаэль правил лошадьми, а толстуха сидела рядом с ним. Дальше тащились крытые парусиной подводы с товарами, а замыкали караван три огромные бочки на колесах. Гремели колеса, скрипели несмазанные оси. С ярмарочной площадки навстречу подъезжавшим выбегали айильцы. Шайдо ждали, не трогаясь с места.
      Ранд похлопал Джиди'ина по выгнутой дугой шее. Теперь уже скоро. Сейчас.
      Эгвейн направила свою серую кобылу к Джиди'ину. Жеребец потянулся ее понюхать, а Туманная в ответ оскалила зубы.
      - Ранд, у меня не было возможности поговорить с тобой с тех пор, как мы покинули Холодные Скалы.
      Он ничего не ответил; Эгвейн сейчас не только называла себя Айз Седай, но, кажется, действительно стала ею. Интересно, она тоже проникала в его сны? Выглядела она очень усталой.
      - Не замыкайся в себе, Ранд. В этой борьбе ты не один. Многие сражаются за тебя.
      В первую очередь он подумал про Перрина и про Эмондов Луг. Но откуда ей знать, что Перрин отправился домой?
      - Что ты имеешь в виду? - спросил наконец Ранд.
      - Я сражаюсь за тебя, - заявила Морейн, прежде чем Эгвейн успела ответить, - и Эгвейн тоже. - Женщины переглянулись. - Более того, за тебя сражаются люди, о которых ты ничего не знаешь. Их гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Вокруг тебя сплетается Кружево Эпохи, но ты, кажется, не понимаешь, что это значит. Любое твое действие, да что там, само твое существование посылает по Узору рябь во всех направлениях. По-иному свиваются нити судеб, нити жизней людей, о которых ты никогда ничего не узнаешь. Битва, которую ведешь ты, - не только твоя битва. Но в центре всей этой паутины Узора находишься именно ты. Стоит пасть тебе, и следом падут многие, многие и многие. Раз уж мне нельзя идти в Алкайр Дал, возьми с собой Лана. Лишний человек, оберегающий твою спину, не помешает.
      Страж нахмурился, покосившись на Айз Седай. Ему вовсе не хотелось оставлять Морейн в то время, когда Шайдо закрыли лица вуалями.
      Быстрый обмен взглядами между Морейн и Эгвейн явно не предназначался для глаз Ранда - у них были от него свои секреты. Темные глаза Эгвейн были теперь непроницаемыми, как у настоящей Айз Седай.
      Авиенда и Девы, поговорив в сторонке, вернулись к Ранду.
      - Пусть Лан остается с вами, Морейн, - промолвил он, - мою честь оберегают Фар Дарайз Май.
      Уголки рта Морейн чуть заметно натянулись, зато Аделин и Девы услышали его слова и заулыбались.
      Внизу возницы распрягали мулов, а айильцы уже толпились возле фургонов. Не обращая на них внимания, Кейлли и Изендре, кажется, старались испепелить друг друга взглядами. Этот поединок закончился лишь после довольно бурных разговоров одной из женщин с Кади-ром, а другой - с Натаэлем. Ранд подозревал, что, будь Кейлли и Изендре мужчинами, дело уже давно дошло бы до потасовки.
      - Будь осторожна, Эгвейн, - сказал Ранд. - И будьте все начеку.
      - Даже Шайдо не попытаются причинить зло Айз Седай, - возразила Эмис, - так же как не сделают ничего дурного Бэйр, Мелэйн или мне. До такого не дойдут даже Шайдо.
      - Просто будьте осторожны!
      Ранд не хотел, чтобы его слова прозвучали так встревоженно - Руарк, и тот посмотрел на него с удивлением. Они ничего не понимали, а он не мог объяснить им, в чем дело. Пока еще не мог. Кто первым насторожит ловушку? Ничего не поделаешь, он должен рисковать ими, так же как рискует собой.
      - А как насчет меня. Ранд? - неожиданно спросил Мэт, с отсутствующим видом вертя в пальцах золотую монету. - Ты не против, чтобы я пошел с тобой?
      - А ты разве хочешь? Я думал, ты предпочтешь остаться с торговцами.
      Мэт хмура посмотрел на фургоны, перевел взгляд на выстроившихся перед ущельем Шайдо и сказал:
      - Я думаю, что если ты дашь себя прикончить, нам будет не так-то просто отсюда выбраться. Чтоб мне сгореть, что так, что эдак, с тобой я вечно во что-нибудь влипаю. Что так, что эдак... Довайниа, - пробормотал он и подбросил монетку.
      Ранд как-то уже слышал из его уст это слово. Лан говорил, что на Древнем Наречии оно означает "удача". Когда Мэт попытался поймать монетку, золотой кружок проскользнул между пальцами и, став каким-то невероятным образом на ребро, покатился по склону, к фургонам, подскакивая на потрескавшейся глине и сверкая на солнце.
      - Чтоб мне сгореть. Ранд. По мне, так лучше бы ты ничего такого не делал!
      Изендре подхватила монету и, вертя ее в руке, поглядывала на вершину. Остальные - Кадир, Кейлли и Натаэль - смотрели в ту же сторону.
      - Можешь идти, - промолвил Ранд и, обратившись к Руарку, спросил: Еще не пора? Вождь оглянулся:
      - Да. Как раз... пора.
      Волынки позади него начали наигрывать медленную танцевальную мелодию, которую подхватили голоса. Грянула песня.
      Став взрослыми, айильские мальчики переставали петь любые песни, кроме боевых и погребальных. Конечно, сейчас в воинственный хор вплетались и голоса Дев, но они тонули в мужских, более глубоких.
      Омойте копья - когда солнце, восходит.
      Омойте копья - когда солнце садится.
      Воины клана Таардад, изготовив к бою копья и прикрыв лица вуалями, катились к горному ущелью двумя плотными, казавшимися нескончаемыми колоннами - слева и справа.
      Омойте копья - кто страшится смерти?
      Омойте копья - мне такой неведом!
      Айильцы у палаток и на ярмарке изумленно воззрились на поющих воинов. Возницы - кто остолбенел, , а кто поспешно попрятался под фургоны. Но Кейлли, Изендре, Кадир и Натаэль смотрели на Ранда.
      - Мы идем? - спросил Ранд и, не дожидаясь ответного кивка Руарка, направил Джиди'ина вниз. Аделин и Девы тут же взяли его в кольцо. Мэт чуть помедлил, потом пришпорил Типуна и двинулся следом.
      В отличие от него, Руарк и вожди септов, каждый со своими десятью воинами, последовали за Рандом без промедления.
      На полпути к ярмарочным палаткам Ранд оглянулся и бросил взгляд на вершину. Морейн, Эгвейн и Лан сидели в седлах, Авиенда и Хранительницы Мудрости стояли рядом с ними, и все смотрели на Ранда. Кажется, он уже забыл, как чувствует себя человек, когда на него не смотрят.
      Возле самой ярмарки навстречу Ранду и его спутникам вышли около дюжины женщин в юбках и блузах, со множеством украшений из золота, серебра и резной кости, и примерно столько же мужчин в кадин'сор. У них не было никакого оружия, только висящие на поясе ножи, да и те не такие длинные и тяжелые, как у Руарка. Они преградили дорогу Ранду и сопровождавшим его вождям и воинам, и те остановились. При этом никто из вышедших навстречу, казалось, не обращал внимания на пение приближавшихся таардадских воинов.
      Омойте копья - жизнь сну подобна.
      Омойте копья - ведь сон не вечен.
      - Вот уж от тебя, Руарк, я такого никак не ожидал, - промолвил грузный седовласый мужчина. Он не был толст - Ранд вообще ни разу не видел толстого айильца, - но представлял собой настоящую гору мускулов. - Даже от Шайдо, и то не ожидал, а уж чтобы ты...
      - Времена меняются, Мандуин,- ответил вождь.- Скажи лучше, давно ли здесь Шайдо?
      - Прибыли как раз на рассвете. Понятия не имею, с чего это они решили двигаться ночью. - Мандуин умолк, посмотрел на Ранда, потом перевел взгляд на Мэта. - Действительно странные времена, Руарк.
      - А кто здесь, кроме Шайдо? - поинтересовался Руарк.
      - Первыми прибыли Гошиен. За ними Шаарад. - Здоровенный айилец поморщился, называя своих кровных врагов, но продолжал пристально рассматривать пришельцев из мокрых земель. - Чарин и Томанелле подошли позже, ну а последними, как я уже говорил, Шайдо. И совсем недавно Севанна уговорила вождей войти туда. Бэил не видел резона встречаться сегодня, да и я тоже.
      Широколицая, средних лет женщина, с волосами, еще более ярко-рыжими, чем у Авиенды, уперлась кулаками в бока, так что задребезжали многочисленные браслеты. Украшений она носила столько же, сколько Эмис и ее сестра-жена Лиан вместе.
      - Мы слышали, будто Тот-Кто-Приходит-с-Рас-светом явился из Руидина, промолвила она, обращаясь к Руарку, но глядя, как и все остальные, на Ранда и Мэта. - Будто бы сегодня будет провозглашен Кар'а'карн. Прежде, чем соберутся все вожди.
      - Те, от кого вы это слышали, способны прорицать будущее, - заявил Ранд и тронул пятками бока крапчатого жеребца. Айильцы расступились.
      - Довайниа, - пробормотал Мэт. - Миа довайниа несодин соенде... - Что бы ни означали эти слова, в голосе Мэта угадывалось страстное желание.
      Подошедшие с двух сторон колонны прикрывших лица вуалями Таардад развернулись перед преграждавшими вход в ущелье Шайдо. Они не предпринимали действий, которые можно было бы счесть угрожающими, а просто стояли и пели, превосходя Шайдо численностью в пятнадцать, а то и в двадцать раз. Голоса их гремели в гармоничном канте.
      Омойте копья - пока есть прохлада.
      Омойте копья - не иссохнут воды.
      Омойте копья - далеко ли до дома?
      Омойте копья - покуда вы живы!
      Подъехав поближе к шеренгам Шайдо, Ранд заметил, что Руарк поднял руку к своей вуали.
      - Нет, Руарк. Мы здесь не для того, чтобы сражаться с ними.
      Ранд имел в виду, что надеется сохранить мир, но Руарк понял его иначе:
      - Ты прав, Ранд ал'Тор. Мы не окажем чести Шайдо. - Оставив вуаль висеть на груди, он крикнул своим воинам: - Нет чести для Шайдо!
      Ранд не обернулся, но спиной почувствовал, что воины Руарка разом открыли лица.
      - Ох, кровь и пепел, - пробормотал Мэт. - Кровь и проклятый пепел!
      Омойте копья - еще светит солнце.
      Омойте копья - и струятся воды.
      Ряды Шайдо слегка поколебались. Чего бы ни наговорили им Куладин с Севанной, они умели соизмерять силы. Одно дело - исполнить танец копий с Руарком и его сопровождающими, пусть это и против всех обычаев, и совсем другое - оказаться перед противником, способным просто числом смести их с дороги, словно лавина.
      Шайдо медленно расступились, образовав широкий проход.
      Ранд вздохнул с облегчением и направил в проход коня. Аделин и окружавшие его Девы смотрели прямо перед собой, словно Шайдо не существовало.
      Омойте копья - пока есть дыханье.
      Омойте копья - пусть сталь сверкает.
      Омойте копья...
      Они вступили в прорезавшее горы широкое темное ущелье, и, по мере их продвижения вперед, пение позади истаяло в неразличимый гул, а потом и вовсе смолкло. Некоторое время слышался лишь цокот копыт и шуршание мягких айильских сапожек.
      Затем ущелье оборвалось, и впереди открылся Алкайр Дал. Можно было понять, почему каньон назвали Золотой Чашей, хотя ничего похожего на золото видно не было. Зато формой он действительно напоминал чашу - почти совершенно круглый, с крутыми серыми каменными стенами. Лишь в дальнем конце каньона над большим скалистым уступом выдавался навес - словно застывший бурун оборвавшейся каменной волны. Все склоны были усеяны айильцами, державшимися отдельными группами, причем групп этих было гораздо больше, чем кланов. Воины Таардад, сопровождавшие родовых вождей, разошлись, направляясь кто к одной, кто к другой группе.
      Как пояснил Руарк, здесь люди объединялись не по кланам, а по воинским сообществам, что способствовало поддержанию мира. Только Девы Ранда и Красные Щиты, сопровождавшие Руарка, продолжали двигаться вперед.
      Родовые вожди других кланов - вожди держались кланами, а не сообществами, - сидели, скрестив ноги, перед глубоким уступом. Между ними и уступом шестью кучками держались вооруженные люди. Одну из групп составляли Девы. Скорее всего, эти воины пришли сюда ради чести своих клановых вождей. Севанна могла привести с собой Дев, хотя Авиенда говорила, что та никогда не была Фар Дарайз Май. Но кланов-то явилось пять, а не шесть... К тому же одна группа состояла не из десяти, а из одиннадцати человек. Ранду достаточно было одного взгляда на огненно-рыжий затылок возглавлявшего ее человека, чтобы узнать Куладина.
      На самом уступе стояла золотоволосая женщина с серой шалью на плечах. Украшений у нее было не меньше, чем у любой из женщин, стоявших у ярмарочных палаток. Не приходилось сомневаться в том, что это Севанна. Там же находились и вожди четырех кланов - без оружия, не считая длинных ножей у пояса. Один из них, в котором, по рассказам Руарка, Ранд легко узнал предводителя Гошиен Бэила, был, пожалуй, самым высоким человеком, какого ему доводилось видеть. Севанна говорила, и ее слова - видимо, тому каким-то образом способствовала форма каньона - были слышны повсюду:
      - ...должны позволить ему говорить! - Стояла она, высоко подняв голову и напряженно выпрямив спину. В голосе женщины звучала страстная воля. - Я настаиваю на своем праве! Пока не избран новый вождь, я возглавляю Шайдо и говорю от имени Суладрика. Я настаиваю на своем праве!
      - Ты действительно говоришь за Суладрика, пока не избран новый вождь, хозяйка крова, - раздраженно произнес седовласый мужчина с дочерна загорелым морщинистым лицом. Ган, вождь клана Томанелле, в Двуречье считался бы человеком среднего роста, но среди айильцев выглядел чуть ли не коротышкой. - Я не сомневаюсь, что права хозяйки крова тебе прекрасно известны, но боюсь, с правами планового вождя дело обстоит иначе. Только побывавший в Руидине может говорить с этого места. Тебе это позволено, ибо ты здесь вместо Суладрика. - Судя по тону, последнее обстоятельство не слишком радовало вождя, впрочем, Ган походил на человека, которого вообще мало что радовало. - ...А Куладину, по сообщениям ходящих по снам, было отказано в праве войти в Руидин.
      Куладин что-то яростно выкрикнул в ответ, но слов было не разобрать. Видимо, звук разносился по всему каньону, лишь когда говорили с уступа. К тому же Эрим, вождь Чарин, чьи рыжие волосы уже наполовину поседели, быстро окоротил Куладина:
      - Неужто Шайдо совсем потеряли уважение к обычаям и законам? Или у тебя вовсе нет чести? Молчи, когда говорят вожди!
      Облепившие склоны айильцы заметили новоприбывших, и скоро все взгляды обратились к ним, к двум чужакам верховым во главе группы вождей, причем за одним из всадников вплотную шли Девы.
      Сколько их здесь? - гадал Ранд. - Три тысячи? Четыре? Больше?
      Никто не проронил ни слова.
      - Мы собрались здесь, чтобы, когда придут все вожди, выслушать важное сообщение, - провозгласил Бэил. Его темно-рыжие волосы тоже были тронуты сединой - среди вождей айильских кланов молодых людей не было. Глубокий, рокочущий бас заставил собравшихся обернуться к уступу. - Когда прибудут все кланы! И если Севанна намерена говорить только о Куладине и добиваться для него права, подобающего вождю, я удалюсь в свою палатку и буду ждать там.