- Куда запропастились эти мужчины?
      - Мой Легион... - начала было Аматера, но, поймав взгляд Илэйн, тут же умолкла. Видимо, потолковали они более чем серьезно. Вид у Панарха был как у обиженной девчонки, оставленной в наказание без сладкого.
      Найнив глянула на Эгинин. Шончанка не сводила глаз с двери. Она хотела отправиться за мной. Почему она не позволяет мне ненавидеть ее? Неужели я настолько отличаюсь от нее?
      Неожиданно дверь распахнулась. Из низкого прохода вынырнул Джуилин. Лицо у него было в крови. В руках он держал тонкие гнутые отмычки, с помощью которых открыл крепкий железный замок.
      - Быстрее! Надо убираться отсюда, пока не поздно.
      Что значит "пока не поздно"? - подумала Найнив, но, выглянув наружу, поняла тревогу ловца воров.
      Не менее трех сотен матросов Байла Домона, выстроившись полукругом у двери, сдерживали натиск обезумевшей толпы. Сам Домон, размахивая дубинкой, подбадривал своих людей, перекрывая гомон толпы. Бурлящая людская масса давила на полукольцо матросов вовсе не потому, что бунтовщики сознательно стремились его прорвать. До матросов им, по существу, не было дела. Люди вилами, палками и голыми руками отбивались от размахивавших мечами конных Белоплащников, но в немыслимой давке доставалось всем подряд. Град камней барабанил по шлемам и панцирям Чад Света. Некоторые лошади уже потеряли всадников. И весь этот хаос устроен ради того, чтобы женщины могли выбраться из дворца?
      Найнив постаралась убедить себя в том, что все сделано ради благой цели, и вновь дотронулась до кошеля с драгоценными находками. Но там, снаружи, погибали люди.
      - Женщины, сдвинетесь вы наконец с места? - крикнул Том. Бровь менестреля была рассечена и кровоточила - не иначе как камень угодил. А бурый плащ и вовсе превратился в лохмотья.
      Илэйн подтолкнула Аматеру к выходу и нырнула следом. Найнив и Эгинин двинулись за ней. Как только все четыре женщины оказались снаружи, матросы плотным кольцом сомкнулись вокруг них и принялись прокладывать себе дорогу сквозь толпу, подальше от дворца. В немыслимой давке Найнив только и могла, что перебирать ногами. Эгинин споткнулась и чуть не упала, но Найнив успела поймать ее за руку и увидела на лице шончанки благодарную улыбку.
      Не такие уж мы и разные, подумала Найнив. Не одинаковые, конечно, но и не во всем разные.
      Ей не пришлось заставлять себя улыбнуться в ответ.
      Прилегающие к дворцу кварталы были запружены народом, но по мере удаления от него толпа редела, и наконец отряд Домона вырвался на узкие извилистые улочки, которые были почти пусты. Те, кто не участвовал в заварухе, оказались достаточно благоразумны, чтобы держаться подальше и не высовывать носа на улицу. Матросы несколько расширили кольцо и больше не стискивали женщин со всех сторон, но на всех встречных люди Домона поглядывали с угрозой. Улицы Танчико, даже внешне спокойные, оставались улицами Танчико. Найнив успела уже отвыкнуть от этого. Казалось, она провела во дворце целую вечность и забыла, что за город лежит за его стенами.
      Когда позади окончательно стих шум схватки, хромающий Том исхитрился отвесить Аматере галантный поклон:
      - Видеть Панарха Танчико - большая честь для меня. Приказывайте - я к вашим услугам.
      Аматера взглянула на него с удивлением, затем посмотрела на Илэйн и, слегка поморщившись, сказала:
      - Вы обознались, добрый господин. Я всего лишь беглянка из провинции, которой помогли эти добрые женщины.
      Том изумленно переглянулся с Домоном и Джуилином и открыл было рот, но Илэйн не дала ему говорить.
      - Может, сначала доберемся до гостиницы, Том? Здесь не место для разговоров.
      Когда они явились во "Двор трех слив", Илэйн, к еще большему удивлению Тома, представила Рендре Панарха как оставшуюся без гроша беженку по имени Тера, которая ищет работу ради пропитания. Хозяйка гостиницы задумалась, пожала плечами, но приняла "Теру" под свою опеку и повела ее на кухню. По пути она уже щебетала о том, какие прелестные у "Теры" волосы и какой она будет милашкой, если наденет подходящее платье. Ничего не понимавшая Найнив едва дождалась, когда за ушедшими женщинами закрылась дверь.
      - Тера? Илэйн, ведь Рендра отправит ее прислуживать посетителям!
      Илэйн это предположение ничуть не смутило.
      - Вполне вероятно. - Девушка со вздохом упала на стул и, сбросив туфли, принялась массировать ноги. - Было не так уж трудно убедить Аматеру в том, что ей лучше на несколько дней исчезнуть. Сейчас толпа кричит "Убили Панарха!", а в следующий миг закричит "Смерть Панарху!" - разница не так уж велика. Думаю, посмотрев на толпу. Аматера убедилась в моей правоте. Кроме того, она не хочет прибегать к помощи Андрика, чтобы возвратить себе трон, а намерена сделать это своими силами и потому будет скрываться, пока не сумеет связаться с Лордом-Капитаном Панаршего Легиона. - Илэйн наклонилась ниже и принялась растирать ступни. - К тому же, Найнив, эта женщина понятия не имеет о жизни простых людей. Мне кажется, что она искренне хочет быть справедливой правительницей, однако ее ничуть не беспокоило, что народ голодает, а во дворце провизии запасено на год. Я упомянула про бесплатные кухни для бедных, так она даже не поняла, о чем речь. Думаю, если она немного поработает, добывая себе пропитание, это пойдет ей на пользу. - Илэйн с наслаждением вытянула ноги и пошевелила пальцами. - Жаль только, что работать ей придется совсем недолго. Она ведь должна собрать свой легион, чтобы выбить из дворца Лиандрин с компанией.
      - Вот это непременно, - твердо заявила Найнив. Она никак не могла понять, что это Илэйн так печется о своих ногах - сегодня вроде бы и ходить-то почти не пришлось. - Непременно, и чем скорее, тем лучше. Нам Панарх нужен во дворце, а не на Рендриной кухне.
      Найнив полагала, что ей вряд ли следует особо беспокоиться насчет Могидин. Эта женщина имела возможность заявить о себе после того, как освободилась. Только вот как она освободилась? Однако, раз уж Могидин не пожелала напасть тогда, зная, что Найнив измотана, вряд ли она заявится сюда. Другое дело Лиандрин. Стоит той понять, что случилось, хотя бы наполовину, она несомненно будет охотиться за ними повсюду.
      - Справедливость Дочери-Наследницы, - пробормотал Том, - сродни справедливости Панарха. Я видел, как толпа ворвалась в ту дверь, когда мы ушли. Из некоторых окон дворца шел дым. Думаю, к вечеру от дворца останутся дымящиеся руины. Чтобы выдворить оттуда Черных сестер, Панарший Легион не потребуется, а потому "Тера" вполне может поработать несколько дней на кухне, чтобы получше усвоить урок, который ты решила ей преподать. Когда-нибудь ты будешь прекрасной королевой, Илэйн Андорская.
      Илэйн благодарно улыбнулась, но, как только она взглянула на Тома, ее улыбка погасла. Обойдя вокруг стола, она достала из кармана платок и принялась утирать кровь, несмотря на протесты старого менестреля.
      - Можем мы хотя бы взглянуть на то, из-за чего рисковали головой? спросил он, поняв, что Илэйн все равно доведет задуманное до конца.
      Найнив открыла кошель и выложила на стол его содержимое: черно-белый диск, помогавший удерживать Темного в его узилище, и браслеты с ошейником, одно лишь прикосновение к которым пронизывало скорбью. Все придвинулись поближе, разглядывая добычу. Домон повертел в руках печать:
      - У меня как-то была такая штуковина.
      Найнив, однако, в этом сильно сомневалась. Было изготовлено всего семь таких печатей, и три из них к настоящему времени сломаны, хоть они и из квейндияра. Четыре еще целы, в том числе и та, что у Морейн, но достаточно ли этого, чтобы удержать Темного в Шайол Гуле? От одной этой мысли пробирала дрожь.
      Эгинин коснулась ошейника и отодвинула от него подальше браслеты. Если она и испытывала какие-либо чувства, то виду не подавала. Возможно, эти предметы воздействовали лишь на тех, кто способен направлять Силу.
      - Это не ай'дам, - заявила шончанка. - Металл другой, к тому же в ай'дам и ошейник, и браслет цельные.
      Упоминание об ай'дам покоробило Найнив. Лучше бы Эгинин помолчала. Но, с другой стороны, она ведь никогда не носила браслетов. И отпустила эту несчастную женщину. Несчастную, хотя как раз Бетамин мучила других, еще более несчастных, с помощью ай'дам. Пожалуй, Эгинин выказала больше жалости, чем могла бы выказать Найнив.
      - Во всяком случае, у этой штуки столько же общего с ай'дам, сколько у меня с тобой.
      Эгинин сначала удивленно подняла глаза, а потом понимающе кивнула. Они разные, но обе они женщины. У каждой свой путь в жизни.
      - Вы собираетесь и дальше преследовать Лиандрин? - спросил Джуилин. Он сидел, положив руки на стол, и внимательно рассматривал добычу Найнив. Конечно, плохо, что она осталась на свободе вместе со своими спутницами, пусть даже ей придется уносить ноги из Танчико. Но по-моему, это, - он указал на лежащие на столе предметы, - гораздо важнее. Я всего лишь ловец воров, но, если мне позволено высказать свое мнение, считаю, что эти вещи необходимо отвезти на хранение в Башню.
      - Нет! - воскликнула Найнив, да так, что испугалась собственного запала. Так же как и остальные, если судить по их растерянным взглядам. Она медленно взяла со стола печать и спрятала обратно в кошель. - Это действительно надо отправить в Башню. Но вот это... - Ей не хотелось снова прикасаться к черному ошейнику и браслетам. Айз Седай, окажись эти предметы в Башне, способны использовать их так же, как собирались Черные Айя. Надеть на Ранда. Способна ли на такое Морейн? Или Суан Санчей? Кто знает? Во всяком случае, Найнив не хотела предоставлять им такой возможности. - Это слишком опасно. Нельзя оставлять Приспешникам Темного ни малейшего шанса завладеть таким страшным оружием. Илэйн, можешь ты уничтожить эту штуку? Скажем, расплавить? Мне наплевать, пусть даже при этом стол сгорит. Лишь бы уничтожить!
      - Понимаю, что ты имеешь в виду, - слегка поморщившись, сказала Илэйн.
      Понимает ли? Найнив была не уверена. Илэйн безоглядно верит Башне, но, с другой стороны, она любит Ранда и верит ему.
      Разумеется, Найнив не могла увидеть свечение саидар, но по сосредоточенному взгляду девушки поняла, что Илэйн направляет Силу. Зловещие браслеты и ошейник лежали перед ней. Через некоторое время Илэйн нахмурилась, взгляд ее стал еще пристальнее. Вдруг девушка покачала головой, потом откинулась на спинку стула, нерешительно подняла один из браслетов и тут же, охнув, бросила его обратно.
      - Я почувствовала, что... это такое... - Она глубоко вздохнула. Найнив, я пробовала. От того Огня, что я направила на эти... штуки, расплавился бы молот. Но браслет даже не нагрелся.
      Итак, Могидин не лгала. Вне всякого сомнения. Отрекшаяся полагала, что в этом нет нужды, ибо победа все равно будет за ней. И как все-таки ей удалось освободиться? Что же делать с этими вещами? Они никому не должны попасть в руки.
      - Мастер Домон, вы знаете самое глубокое место в море? Настоящую бездну?
      - Да, - коротко ответил моряк.
      Найнив медленно пододвинула ошейник и браслеты к нему:
      - Тогда возьмите это и бросьте в море. Туда, откуда никто не сможет это выудить.
      Помедлив секунду, капитан кивнул:
      - Будет сделано. - И он торопливо спрятал доверенные ему предметы в карман, явно не желая держать в руках вещи, имеющие отношение к Силе. - Я брошу их в глубочайшую морскую бездну. Есть такая возле островов Айл Сомера.
      Эгинин хмуро уставилась в пол. Она явно была недовольна предстоящим отплытием иллианца. Найнив не забыла, как шончанка назвала его надежным человеком. А самой Найнив хотелось засмеяться. Дело, можно сказать, сделано. Домон отплывет, и со страшной угрозой для Ранда будет покончено. Ошейник и браслеты упокоятся на дне моря, а они смогут отправиться в Тар Валон. А потом... Потом назад, в Тир, или туда, где Лан Мандрагоран. Встретившись с Могидин, оказавшись на волосок от гибели, Найнив лишь укрепилась в своем желании встретиться с Ланом. С мужчиной, которого ей приходилось делить с ненавистной женщиной. Но что с того? Смогла же Эгинин проникнуться симпатией к своему бывшему противнику и пленнику, да и тот явно посматривает на нее с интересом. Или Илэйн - она любит мужчину, обреченного на безумие. Зачем же самой Найнив отказываться от того, что может дать Лан? Что-нибудь она придумает.
      - Спустимся-ка вниз, - предложила Найнив, - да посмотрим, как там "Тера" справляется с работой служанки.
      Скоро в Тар Валон. Скоро.
      ГЛАВА 56
      ЗЛАТООКИЙ
      Тишину в общем зале постоялого двора "Винный Ручей" нарушал лишь скрип пера Перрина. Кроме него и Айрама, в помещении никого не было. Стояло позднее утро, и на половицах под окнами растеклись солнечные лужицы, но с кухни не доносилось запахов готовящейся пищи. Во всей деревне не был разожжен ни один очаг, ни один костер.
      Лудильщик - порой Перрин сомневался, следует ли по-прежнему называть так Айрама, но ведь человек не перестает быть самим собой от того, что вооружится мечом, - стоял у стены возле входной двери и глядел на Перрина. Чего он ждет? На что надеется?
      Обмакнув перо в маленькую чернильницу, Перрин отложил третий лист бумаги и взялся за четвертый.
      В дверь просунулся Бан ал'Син. Он беспокойно потирал пальцем свой большой нос.
      - Айильцы вернулись, - произнес он ровным голосом, хотя нервно переминался с ноги на ногу. - Троллоки идут и с юга, и с севера. Тысячи троллоков, лорд Перрин.
      - Не называй меня так, - рассеянно отозвался Перрин, не отрывая хмурого взора от страницы. Он не умел находить нужные слова, не умел говорить вычурно и красиво, что так нравится женщинам, и писал то, что диктовало ему сердце.
      Снова обмакнув перо в чернильницу, юноша добавил несколько строчек:
      "...Я не стану просить у тебя прощения за то, что сделал. Не знаю, может, ты и простила бы, но я об этом не прошу. Ты для меня дороже жизни, и не думай, будто я тебя покинул. Увидишь на небе солнышко, знай - это я тебе улыбаюсь. Услышишь, как шелестит ветерок в ветвях цветущей яблони, это я шепчу, что люблю тебя. Моя любовь останется с тобой навсегда.
      Перрин".
      С минуту он всматривался в написанное. Конечно, хотелось сказать больше и лучше, но тут уж ничего не поделаешь. Нет у него нужных слов, да и времени тоже.
      Аккуратно присыпав свежие чернила песком и отряхнув листы, он бережно сложил их и написал с наружной стороны: "Для Фэйли", собрался было дописать "Башир", но спохватился и написал "Айбара", хоть и не знал, берут ли в Салдэйе жены фамилии своих мужей. Так принято не во всех землях, но раз уж она вышла замуж в Двуречье, придется ей мириться с двуреченскими обычаями.
      Перрин положил письмо на каминную полку - может, она и вправду его когда-нибудь прочтет - и расправил широкую свадебную ленту, чтобы она, как положено, свисала на отвороты кафтана. Предполагалось, что он будет носить красную ленту семь дней, чтобы каждый встречный узнавал в нем молодожена.
      - Я постараюсь, - тихонько пообещал Перрин, глядя на письмо. После свадьбы Фэйли пыталась вплести ленту в его бороду, и теперь он жалел, что воспротивился этому.
      - Простите, лорд Перрин?.. - Бан продолжал топтаться у двери. - Я не расслышал...
      Айрам жевал губу. Вид у него был напуганный.
      - Ну что ж, - промолвил Перрин, - пора заняться делами.
      Может, письмо как-нибудь попадет к ней в руки, думал он. Вдруг да попадет?
      Взяв со стола лук, Перрин приладил его за спину. Топор и колчан уже висели на поясе.
      - И не называй меня так! - бросил он Бану. Возле постоялого двора его дожидались Спутники, сидевшие верхом на конях. Вил ал'Син, уперев древко в стремя, держал над головой дурацкое знамя с волчьей головой. Не так давно Вил наотрез отказывался таскаться с флагом, но теперь уцелевшие Спутники из числа первых присоединившихся к Перрину считали это своей почетной привилегией и ревностно ее оберегали. Сейчас Вил восседал на коне со знаменем в руке, мечом на поясе, луком за спиной и идиотской гордостью на лице.
      Перрин расслышал, как Бан, взбираясь в седло, бросил кому-то из своих товарищей:
      - Он холоден и спокоен, как замерзший пруд. Может, сегодня будет не так уж плохо?
      На Лужайке, образовав тесный круг в пять или шесть рядов глубиной, собрались женщины. Над их головами развевалось другое красное знамя с волчьей головой, побольше, чем у Вила. Пять или шесть рядов женщин, сбившихся плечом к плечу, с насаженными на длинные древки косами, вилами, топорами и здоровенными ножами для разделки мяса. А в центре круга, за их спинами, сбились в кучку детишки. Все дети Эмондова Луга.
      У Перрина ком подступил к горлу. Вскочив в седло, он, ощущая запах страха и тревоги, медленно поехал вдоль рядов, отыскивая Марин ал'Вир, Дейз Конгар и других из Круга Женщин. Элсбет Лухан держала на плече позаимствованный у мужа молот, а прихваченный у Белоплащников после бегства из плена шлем сидел на ее голове кривовато из-за толстой косы. Нейса Айеллин крепко сжимала в руке длинный широкий нож, а за пояс ее было заткнуто еще два таких же.
      - Мы сами это задумали, - заявила Дейз, вскидывая на Перрина глаза с таким видом, будто ожидала, что он примется спорить, и собиралась настоять на своем. В руках она держала насаженные на длиннющий шест вилы. - Если троллоки где-нибудь прорвутся, у вас, мужчин, дел будет по горло, а мы, глядишь, и сможем вывести детишек из деревни. Те, что постарше, знают, что делать, да и лес им знаком - они ведь частенько там в прятки играли. Глядишь, и выручим ребятишек.
      Те, кто постарше... Мальчики и девочки лет по тринадцать-четырнадцать держали за руки детишек, уже умевших ходить, а спеленутые младенцы были привязаны у них за спинами. Юные девушки стояли бок о бок с женщинами. Боде Коутон обеими руками сжимала топор, а ее сестра Элдрин - рогатину с широким наконечником. Отроки лет пятнадцати стояли у частокола вместе с мужчинами или, с луками и стрелами наготове, сидели на крышах.
      Лудильщики толпились в центре круга вместе с детьми и подростками. Оружия у них не было и драться они не собирались, но за спиной у каждого взрослого была корзина с двумя младенцами, а многие вдобавок держали малышей и на руках. Перрин покосился на замершего рядом с его стременем Айрама. Раин и Ила стояли обнявшись. На Перрина они не смотрели. ...Глядишь, и выручим ребятишек.
      - Жаль, что все так вышло. - У Перрина запершило в горле, и ему пришлось откашляться. Он, конечно, не рассчитывал на такой исход, но, как ни ломал голову, выхода придумать не мог. Ведь даже если он пожертвует собой, отдавшись на растерзание троллокам, те не прекратят убивать людей и опустошать Двуречье. Что так, что эдак - конец один. - Я обманул Фэйли. Это нехорошо, но другого выхода у меня не было. Пожалуйста, поймите, я не мог поступить...
      - Не дури, Перрин, - оборвала его Элсбет. Голос ее звучал грубовато, но смотрела она с теплой улыбкой. - Неужто ты думаешь, что мы ждали от тебя другого?
      Державшая тяжеленный тесак Марин свободной рукой погладила его по колену:
      - Любой мужчина, заслуживающий того, чтобы женщина готовила ему пищу, поступил бы именно так.
      - Спасибо. - Перрин даже испугался, какой хриплый у него голос. Не хватало еще расхныкаться, как девчонка. Наверное, они считают его идиотом. - Спасибо. Вас бы я обманывать не стал, но другого способа отослать ее не было. Фэйли нипочем бы не уехала, пойми она, в чем дело.
      - Ох, Перрин, Перрин! - рассмеялась Марин. Несмотря на все, она еще могла смеяться! Ему бы хоть половину ее отваги. - Да мы раскусили твою хитрость еще до того, как посадили ее на лошадь. И, сдается мне, она тоже сообразила, что к чему. Женщины частенько делают вовсе не то, чего бы им хотелось, - лишь бы угодить вам, мужчинам. А теперь езжай, - твердо закончила она, - тебе есть чем заняться, а здесь мы и сами управимся. Это дело Круга Женщин.
      Перрин ухитрился улыбнуться в ответ:
      - Конечно, госпожа Марин, прошу прощения. Я знаю, каково приходится тем, кто сует нос в женские дела.
      Женщины по-доброму рассмеялись.
      Перрин повернул Ходока, и выстроившиеся колонной за державшим знамя Вилом. Спутники последовали за ним.
      Юноша жестом подозвал Бана и Телла.
      - Если дело обернется худо, - промолвил он, когда они подъехали с обеих сторон, - Спутники должны будут вернуться сюда и помочь женщинам...
      - Но...
      - Никаких "но"! - оборвал Перрин Телла. - Делайте, что вам сказано! Если придется туго, спасайте женщин и детей. Ясно?
      Молодые люди кивнули. Неохотно, но кивнули.
      - А как же ты? - спросил Бан.
      Перрин оставил его вопрос без ответа.
      - Айрам, и ты держись Спутников.
      Молодой Лудильщик, шагавший между Ходоком Перрина и мохнатой лошадкой Телла, не поднимая глаз, ответил:
      - Я буду там, где будешь ты.
      Айрам говорил негромко и просто, но Перрин понял, что настаивать бесполезно - этот малый все одно поступит по-своему. Хотелось бы знать, сталкиваются ли с подобными трудностями настоящие лорды.
      Возле западного края Лужайки, выстроившись в стройную, сверкающую колонну по четыре, стояли Белоплащники. Должно быть, они полночи начищали свои доспехи.
      Дэйн Борнхальд и Джарет Байар направили коней навстречу Перрину. Борнхальд держался в седле прямо, но от него разило яблочным бренди. Байар взглянул Перрину в глаза, и его костистое лицо исказилось в еще более злобной, чем обычно, гримасе.
      - Я думал, что к этому времени вы уже займете позиции, - промолвил Перрин.
      Борнхальд молчал, уставясь в гриву своего коня. Байар выждал момент, а потом, скривившись, процедил:
      - Мы уходим, Отродье Тени. Уходим сейчас. В рядах Спутников послышался негодующий ропот, но человек с запавшими глазами обратил на него не больше внимания, чем на потянувшегося к мечу Айрама.
      - Мы прорвемся сквозь ряды твоих приятелей к Сторожевому Холму и соединимся там с нашими товарищами.
      Уходят! Перрин был потрясен. Четыре сотни воинов покинут Эмондов Луг! Пусть они чужаки, незваные гости - но лишиться в такой момент четырех сотен прекрасно вооруженных и обученных воинов, которые согласились Борнхальд согласился! - оборонять деревню, означает расстаться с надеждой на спасение Эмондова Луга. Их надо удержать.
      Ходок, словно уловив настроение всадника, вскинул голову и захрапел.
      - Неужто ты до сих пор считаешь меня Приспешником Тьмы, Борнхальд? После стольких схваток! Разве ты не видел, что троллоки пытаются убить меня, как и всякого другого?
      Борнхальд медленно поднял голову и затравленно взглянул на Перрина полуостекленевшими глазами. Руки в стальных перчатках судорожно сжали поводья.
      - Думаешь, я не знаю, что эту деревню и частоколом-то огородили до твоего прихода? Ты даже к этому руки не приложил, разве не так? Я не собираюсь оставаться здесь и смотреть, как ты будешь скармливать троллокам своих земляков. Когда все будет кончено, ты станцуешь на их телах! На их, но не на наших! Я хочу дожить до того дня, когда тебя, Отродье Тени, постигнет справедливая кара!
      Чтобы успокоить Ходока, Перрин погладил коня по шее. Этих людей необходимо задержать любой ценой.
      - Вам ведь нужен я? Хорошо. Помогите нам, и, когда будет покончено с троллоками, я - ваш.
      - Нет! - выкрикнули в один голос Бан и Телл. Спутники загудели, Айрам ошарашенно уставился на Перрина.
      - Пустые слова, - усмехнулся Борнхальд. - Ты уверен, что все, кроме тебя, погибнут и некому будет уличить тебя во лжи!
      - Если ты сбежишь, то правды не узнаешь. Разве не так? Я сдержу свое слово, - твердо и спокойно произнес Перрин, - а вот если ты сбежишь, то, скорее всего, уже никогда не сможешь меня отыскать. Но, коли охота, уноси ноги. Беги и постарайся забыть о том, что здесь творится. Ты вроде бы твердил, что явился сюда защищать людей от троллоков. А сколько народу погибло от троллочьих лап с тех пор, как твои воины объявились в Двуречье? Моя семья не первая и не последняя! Беги! Или оставайся, если еще не забыл, что ты человек. А коли трусишь, Борнхальд, так взгляни хотя бы на тех же женщин. У любой из них больше храбрости, чем у всей твоей оравы в белых плащах!
      При каждом слове Борнхальд вздрагивал, как от удара. Перрину показалось, что он, того и гляди, с седла свалится, однако Дэйн выпрямился и, вперив в юношу взгляд, прохрипел:
      - Мы остаемся.
      Но, милорд Борнхальд... - попытался возразить Байар.
      - Я же ясно сказал - остаемся! - рявкнул на него Борнхальд. - Пусть мы сложим здесь головы, но совесть наша будет чиста! - Он вновь повернулся к Перрину и, брызжа слюной, выкрикнул: - Мы остаемся. Но знай, Отродье Тени, рано или поздно я увижу твой конец. Ты умрешь. За мою семью! За моего отца! Я увижу твой конец!
      Рывком развернув коня, он поскакал к своей колонне. Байар, свирепо оскалясь, уставился на Перрина, но ничего не сказал и последовал за своим командиром.
      - Ты ведь не собираешься выполнять это обещание? - с тревогой спросил Айрам. - Ты просто не можешь...
      - Мне надо проверить, все ли готово, - промолвил Перрин, будто не расслышав вопроса. Он сильно сомневался, что обещание придется выполнять шансов остаться в живых почти не было. - Времени совсем мало.
      Ударив каблуками в бока Ходока, Перрин поскакал к западной околице. За частоколом лицом к Западному Лесу стояли мужчины с копьями, алебардами и насаженными на древки косами, приспособленными для боя Харалом Луханом. Сам кузнец, в кожаной безрукавке, с такой же косой, насаженной на жердину в восемь футов длиной, тоже находился здесь. За спинами копейщиков установили четыре катапульты и рядами выстроились лучники. Абелл Коутон медленно обходил ряды, стараясь перемолвиться словом с каждым.
      Подъехав, Перрин пристроился рядом с Абеллом и тихонько сказал:
      - Мне доложили, что они идут и с юга, и с севера. Будьте начеку.
      - Непременно. И я готов быстро перебросить половину своих людей на подмогу, куда потребуется. Они еще увидят, что двуреченцы не такая легкая добыча, - добавил он с ухмылкой, точь-в-точь такой, как у его сына.
      К немалому смущению Перрина, люди приветствовали его громкими возгласами:
      - Златоокий! Златоокий! Лорд Перрин Златоокий! Эх, надо было пресечь это с самого начала. Южнее располагались позиции Тэма. Седовласый кряжистый фермер двигался чуть ли не как Страж, с поразительной для его возраста легкостью и волчьей грацией. Тэм держал руку на рукояти меча и не улыбался, но слова его почти не отличались от того, что сказал Абелл:
      - Мы, двуреченцы, куда крепче, чем иные о нас думают. Мы себя не посрамим.
      Здесь же находилась Аланна - она хлопотала над камнями, предназначенными для катапульт. Неподалеку, в своем меняющем цвета плаще, сидел на коне Айвон, стройный, как клинок, и настороженный, как ястреб. Несомненно, Страж намеревался держаться поблизости от Аланны и сделать все, чтобы она уцелела. На Перрина он почти не смотрел. Зато Айз Се дай проводила юношу оценивающим взглядом - даже руки ее замерли над камнем. Земляки приветствовали Перрина громкими криками. Там, где частокол сворачивал на восток от постоялого двора, располагались отряды Джона Тэйна и Сэмила Кро. Перрин предупредил их о необходимости быть начеку и в ответ услышал примерно то же, что от Тэма и Абелла. Джон, облаченный в проржавевшую в нескольких местах до дыр кольчугу, видел дым, поднимавшийся там, где стояла его мельница, а длинноносый, с лошадиной физиономией Сэмил был уверен, что вдалеке полыхает именно его ферма. И тот и другой полагали, что день будет нелегким, но были полны решимости и тверды, как камень.
      Сам Перрин решил, что будет драться на северной окраине деревни. Теребя свадебную ленту, он всматривался в даль, в сторону Сторожевого Холма, куда ускакала Фэйли.
      Лети, Фэйли. Лети на волю, сердце мое. Он и сам не знал, почему выбрал именно это место - но не все ли равно, где умереть?
      Считалось, что здесь командует Бран, но, завидев Перрина, мэр, в стальном шлеме и обитой металлическими пластинками кожаной безрукавке, подбежал к нему и отвесил поклон - настолько низкий, насколько позволяла комплекция почтенного мастера ал'Вира. Рядом, закрыв лица черными вуалями, стояли Чиад и Гаул. Стояли бок о бок, подметил Перрин. Кажется, между ними возникло нечто, заставившее забыть даже о кровной вражде их кланов. Лойал держал два топора, какими пользуются лесорубы, - в его ручищах они казались крохотными. Остроконечные уши огир напряженно торчали, широкое лицо было угрюмо.
      - Уж не думаешь ли ты, что я брошу тебя? - спросил огир, когда Перрин предложил ему последовать за Фэйли. Уши огир обиженно надломились. - Нет, Перрин, с тобой я пришел, с тобой и останусь. - Неожиданно он рассмеялся, так гулко и раскатисто, что задребезжали тарелки. - Возможно, я тоже попаду в предания. Вообще-то мы такими делами не занимаемся, но я думаю, что и огир может оказаться героем... Это шутка, Перрин. Я пошутил. Почему бы нам с тобой и не посмеяться, ведь Фэйли упорхнула из этой западни.
      - Какие уж тут шутки, Лойал, - пробормотал Перрин, припомнив сейчас тот разговор. Объезжая ряды, он старался не слышать приветственных восклицаний. - Ты настоящий герой, хочешь ты того или нет.
      Огир ухмыльнулся в ответ и устремил взгляд на открытое пространство за частоколом. Колышки с белыми полосками, вбитые в землю через каждые сто шагов, - последний в пятистах шагах от оборонительной линии - помечали расстояние для лучников. Дальше лежали вытоптанные троллоками в прошлых атаках ячменные и табачные поля, разделенные низкими каменными оградами, а за ними роща - сосны, мирты и дубы.
      Лица многих и многих стоявших в строю людей Перрин знал с детства. Плотный Эвард Кэндвин и худощавый Пэт ал'Каар находились среди копейщиков. Светловолосый Буэль Даутри, мастеривший луки, понятное дело, присоединился к стрелкам. Были там и дородный, седовласый Джак ал'Син, и его лысый кузен Вит, и морщинистый, долговязый, как и все мужчины в его роду, Фланн Левин; Джайм Торфинн и Хью Марвин, побывавшие с Перрином еще в Мокром Лесу, но не присоединившиеся к Спутникам, как будто они стыдились того, что тогда не угодили в засаду, Элам Даутри, Дав Айеллин, Ивин Финнгар, Хари Коплин со своим братом Дарлом, старый Байли Конгар, брат мельника Берин Тэйн, толстый Атан Дирн, имевший уже взрослых правнуков Кеврим ал'Азар, плотник Тук Пэдуин и...