Авиенда настояла на том, чтобы проводить его до самой палатки, а проснувшись поутру, Ранд увидел ее сидевшей, скрестив ноги, у входа, уже без копья и щита. Пусть она и шпионит за ним, юноша все равно был рад ее видеть. Во всяком случае, он точно знал, кто она такая и как к нему относится.
      ГЛАВА 38
      СКРЫТЫЕ ЛИЦА
      "Сад серебряных бризов" представлял собой вовсе не сад, а питейное заведение слишком большое, чтобы считаться обычным трактиром или таверной. Находилось это заведение на вершине холма в центре полуострова Калпин, самого западного из полуостровов Большого Танчико, расположенных ниже Великого Круга. Название свое, во всяком случае часть его, заведение получило благодаря ветеркам, овевавшим вершину холма и открытую террасу, огражденную с одной стороны балюстрадой с полированными мраморными колоннами. Когда погода ухудшалась, опускали золотистые шторы, в остальное же время с расставленных вдоль балюстрады над крутым обрывом столиков можно было видеть белые купола, остроконечные шпили и обширную гавань, забитую судами, - пожалуй, сейчас их было здесь больше, чем когда-либо. Танчико отчаянно нуждался решительно во всем, но спрос рождал предложение, и, пока в городе не переводилось золото, не пустела и гавань.
      Залы "Сада серебряных бризов" украшали золоченые светильники, потолки богато покрывала лепнина. Все сияло чистотой и содержалось в безупречном порядке. Великолепно вымуштрованная прислуга - и мужчины, и женщины отличалась скромностью, красотой и грацией. И до начала смуты это заведение слыло самым дорогим в городе, теперь же здешние цены казались просто невероятными. Однако сюда по-прежнему хаживали люди богатые, влиятельные или почитавшие себя таковыми. Если кое у кого в последнее время дел поубавилось, у других, наоборот, их было по горло.
      Столы, стоявшие на выстланном зелеными и золотистыми плитами полу, были окружены, словно стенами, резными ажурными перегородками, создававшими островки уединения, где люди могли поговорить, не опасаясь, что их подслушают, - приближение соглядатая было бы немедленно замечено. Но постоянные посетители обычно являлись в масках, а в последнее время еще и с телохранителями, которые, если клиенты были осторожны, тоже носили маски. А особо осторожные, по слухам, заводили телохранителей, лишенных языка. Ни гости, ни охранники не носили оружия - во всяком случае открыто. Владелица "Сада серебряных бризов", хитроумная, неопределенного возраста женщина по имени Селиндрин, не допускала в свое заведение вооруженных людей, и запрет не нарушали, по крайней мере, откровенно.
      Со своего привычного места за столом возле балюстрады Эгинин окинула взглядом гавань. Всякий раз, когда она видела судно, особенно большое парусное, ей нестерпимо хотелось вновь ступить на палубу и отдавать приказы. Она и предположить не могла, что долг вынудит ее делать то, чем она занималась сейчас.
      Эгинин рассеянно поправила бархатную полумаску, скрывавшую верхнюю часть лица. Трудно представить себе что-либо более нелепое, но здесь эта дурацкая маска в какой-то степени помогала не выделяться. Маска была подобрана в тон голубому шелковому платью с высоким воротом. Темные волосы Эгинин отросли уже почти до плеч. Конечно, за тарабонку она все равно не сошла бы, да и не пыталась - не было нужды. Город кишел чужестранцами, по большей части беженцами, сорванными с места смутами и раздорами. В глазах Эгинин все эти люди, не имевшие представления о долге и дисциплине, были не лучше животных.
      Она нехотя оторвала взгляд от судов и обернулась к сидевшему за ее столом человеку с узким лицом и плотоядной улыбкой хорька. Достаточно было взглянуть на засаленный воротник Флорана Гелба, чтобы уразуметь - этот малый не принадлежит к завсегдатаям "Сада серебряных бризов". К тому же он имел пренеприятную привычку то и дело вытирать руки о кафтан. Но Эгинин всегда встречалась с этими жалкими, вечно потеющими людишками, с которыми вынуждена была иметь дело, именно здесь. С одной стороны, это было для них наградой, с другой - способом подчеркнуть их ничтожество.
      - Ну, мастер Гелб, что у тебя есть для меня? Вытерев руки о полы кафтана, он положил на стол грубый джутовый мешок. Эгинин пододвинула его к себе и открыла. Там лежал ай'дам - искусно сработанные из серебристого металла ошейник и браслет, соединенные тонким поводком. Она забрала мешок и опустила его на пол. Гелб отыскал уже три ай'дама - больше любого другого.
      - Очень хорошо, мастер Гелб. - Маленький кошелек отправился через стол. Флоран схватил его, словно там была не горсть серебра, а императорская корона, и спрятал за пазуху. - Есть у тебя что-нибудь еще?
      - Да, госпожа. Женщины. Те самые, которых вы просили найти.
      Она уже привыкла к тому, что здешний люд тараторит, проглатывая слова, но этот тип вдобавок еще и беспрестанно облизывал губы. Это не мешало иметь с ним дело, но раздражало. Эгинин чуть было не сказала, что больше не интересуется теми женщинами, но ведь отчасти она находилась в Танчико именно из-за них. А теперь, возможно, и только из-за них. Сама мысль о возможности уклониться от исполнения долга заставила ее голос зазвучать резче обычного. Гелб даже вздрогнул.
      - Ну и что ты о них скажешь?
      - Я... По-моему, я нашел еще одну.
      - Ты уверен? Ведь, как мне помнится, у тебя бывали... ошибки.
      Ошибки - это еще мягко сказано. С дюжину женщин, которые отдаленно подходили по описанию, стали для Эгинин пустой тратой времени, стоило лишь взглянуть на них. Чего стоит хотя бы история с похищением этим остолопом леди Лильвин, бежавшей из своих разоренных войной владений. Гелб решил, что получит больше, если доставит саму женщину, а не сведения о ней, и, конечно же, дал маху. Единственное, что могло его оправдать, - Лильвин и правда подходила под описание одной из тех, кого ему велено было искать. Но ведь говорили же ему, что ни одна из тех женщин не имеет знакомого ему акцента, а уж о тарабонском говоре и поминать не стоит.
      Убивать эту случайную пленницу Эгинин не хотела, но и отпустить не решилась. Даже в Танчико могли найтись люди, которых заинтересовала бы эта история. Пришлось под покровом ночи переправить Лильвин, связанную и с кляпом во рту, на одно из нарочных судов. Зачем перерезать ей горло, если можно найти лучшее применение для такой молодой и хорошенькой женщины. Но Эгинин находилась в Танчико не для того, чтобы подыскивать Высокородным новых служанок.
      - Никаких ошибок больше не будет, госпожа Элидар, - поспешно заверил Гелб, оскалив зубы в хищной ухмылке. - Только вот... Чтобы окончательно удостовериться, мне нужно немного золота. Всего четыре-пять крон, и...
      - Я плачу за результат, - отрезала Эгинин. - А после твоих... ошибок будь доволен, что вообще плачу. Гелб нервно облизал губы:
      - Вы говорили... В самом начале вы как-то обмолвились, что у вас найдется несколько монет для того, кто выполнит особую работу. - Щека его дернулась, глаза опасливо обежали окружавшую стол ажурную ширму. Голос упал до хриплого шепота: - Дошел тут до меня слушок. Один малый, камердинер лорда Брюса, рассказывал интересные вещи насчет Ассамблеи и выборов панарха. Мне кажется, это похоже на правду. Тот парень здорово накачался, вот и распустил язык, а когда сообразил, что наплел, перепугался до смерти. В Танчико ожидается заваруха.
      - Неужто ты и впрямь полагаешь, что кто-то готов оплатить еще одну заваруху в этом городе?
      Танчико был гнилым, перезрелым плодом колокольника, готовым пасть при первом порыве ветра. И Танчико, и весь злосчастный Тарабон. В какой-то момент у нее возникло искушение купить этот слушок, но иметь дело с Гелбом было неприятно. И собственные сомнения пугали Эгинин.
      - Достаточно, мастер Гелб. Ты знаешь, как связаться со мной, если найдешь что-нибудь стоящее. - Она коснулась грубого мешка.
      Вместо того чтобы встать и уйти, Гелб пытливо уставился на нее, словно хотел заглянуть под маску:
      - Откуда вы, госпожа Элидар? Говор у вас, уж не обессудьте, не очень-то разборчивый, но главное, я такого отродясь не слыхал. Не могу понять, откуда вы родом.
      - Довольно!
      Видимо, голос ее прозвучал как на мостике или глаза за прорезями полумаски холодно блеснули. Флоран подскочил и, бормоча извинения, принялся суетливо нащупывать дверцу в резной ограде.
      Ушла Эгинин не сразу - выждала, когда Гелб покинет "Сад серебряных бризов". Кое-кто приглядит за ним, чтобы выяснить, не вздумает ли этот малый ее выслеживать. Как все это надоело - таиться, скрываться, притворяться! Порой Эгинин хотелось сбросить личину и открыто сразиться с противником.
      В гавань входило еще одно судно - быстроходное судно Морского Народа, которое прозывали гонщиком. Ей доводилось осматривать похожее. Но то было повреждено и захвачено, а Эгинин очень хотелось бы вывести такое, целое и невредимое, в открытое море. Правда, она подозревала, что для этого пришлось бы искать другой экипаж. Ата'ан Миэйр упрямы, от них не так-то просто добиться нужных обетов. А может, просто купить команду? Целую команду! Золота, прибывавшего с курьерскими судами, хватило бы еще и не на то. От подобных непозволительных мыслей голова шла кругом.
      Она подхватила мешок и уже поднялась было с места, но вновь поспешно села, увидев, как из-за соседнего стола встал грузный, плечистый мужчина. Круглое лицо Байла Домона обрамляли длинные, до плеч волосы и густая борода, а вот усов он не носил. Этому человеку принадлежало не меньше дюжины торговых судов, он ворочал большими деньгами и, по всей видимости, не считал нужным таиться. А вот ей приходилось носить маску, да еще и надеяться, что не напрасно. Он не мог узнать ее в маске, никак не мог, но все же она предпочла выждать, когда он уйдет. Не исключено, что с До-моном еще придется разобраться, если он вдруг станет опасен.
      Селиндрин с хитрой улыбкой приняла от Эгинин золото и рассыпалась в льстивых благодарностях. Владелица "Сада серебряных бризов" носила облегающее платье из белоснежного тонкого шелка - впору прислужнице, заплетала темные волосы в дюжину тоненьких косичек, да еще и прикрывала лицо этой дурацкой полупрозрачной тарабонской вуалью. С точки зрения Эгинин, такое пристало разве что танцовщицам ши. И все же, размышляла Эгинин, уже направляясь к выходу, эта женщина на редкость дальновидна и проницательна, иначе она не смогла бы успешно лавировать среди опасностей, интриговать, угождая всем враждующим кликам и ухитряясь не наживать могущественных врагов.
      Эгинин вновь вспомнила об этих ее способностях, увидев облаченного в белый плащ рослого мужчину с посеребренными висками и суровым взглядом. Селиндрин радушно приветствовала его. На плаще Джайхима Карридина, ниже эмблемы солнечной вспышки, красовались четыре золотых банта и темно-красный пастушеский посох - знаки высокого сана Инквизитора Руки Света, высшего офицера Чад Света. Само название этого ордена возмущало Эгинин: как может существовать военная организация, подотчетная лишь самой себе? Но, так или иначе, Карридин, имевший под началом несколько сот солдат, обладал в Танчико если не властью - власти здесь, кажется, уже и вовсе не было, - то во всяком случае определенным влиянием. Ведь Гражданская Стража уже давно не патрулировала улицы города, а армия, та ее часть, которая еще сохраняла верность Королю, с трудом удерживала окружавшие Танчико цитадели. От взгляда Эгинин не укрылось, что на поясе Карридина висел меч, но Селиндрин предпочла сделать вид, будто не замечает оружия. Стало быть, она почитала Карридина за весьма важную особу.
      Едва Эгинин вышла на улицу, как к ней подбежали носильщики с ее портшезом, вокруг которого тут же сомкнулись вооруженные копьями телохранители. Это была разношерстная компания - кто в стальном шлеме, кто в обшитой железными пластинками кожаной безрукавке. У всех грубые, обветренные лица. Скорее всего, они дезертиры из королевской армии - но какое это имеет значение? Телохранители прекрасно знали, что, охраняя ее, обеспечивают себе сытую жизнь и серебро на мелкие расходы. Даже у носильщиков были ножи, а за кушаками у них торчали увесистые дубинки. Нынче любой, кто выглядел имеющим деньги, ни за что не появился бы на улицах этого города без охраны.
      Телохранители прокладывали ей путь сквозь толпу. Вившиеся по склонам холмов узенькие улочки были запружены народом, окруженные стражей портшезы и паланкины рассекали людское море, словно суда. Экипажи попадались нечасто - в Танчико кони были чем-то экстравагантным.
      Изношенный - вот, пожалуй, самое подходящее определение для этого города. Все вокруг выглядело до крайности потрепанным: улицы, дома, одежда и лица людей с лихорадочно блестевшими глазами, в которых отчаяние смешивалось с несбыточными надеждами. Еще хуже выглядели окончательно сломленные, жалкие создания в лохмотьях, с тупыми, безразличными ко всему лицами. Иногда, словно пробудившись, они начинали вопить, выпрашивая подаяние - медяк, корку хлеба, что угодно, - потом вновь умолкали, погружаясь в себя.
      Эгинин не смотрела по сторонам, предоставив попечение о своей безопасности телохранителям. Она знала, что стоит встретиться взглядом с одним нищим, и портшез облепит два десятка оборванных попрошаек, а уж если бросить им монету, то, вопя и стеная, набежит целая сотня. Она уже потратила часть доставленных курьерским судном денег на устройство кухни для бедных, хотя подобная расточительность пристала только Высокородным. Эгинин поежилась при мысли, чего может стоить такое самоуправство. С тем же успехом она могла бы облачиться в парчу и обрить себе голову.
      Она не сомневалась, что, если Танчико падет, со всеми здешними бедами будет разом покончено. Каждый получит кусок хлеба и займется делом, для которого предназначен. Тарабон рассыплется от первого же толчка, да и Арад Доман, скорее всего, тоже. И почему Верховная Леди Сюрот медлит? Почему?
      Джайхим Карридин уселся в кресло, накрыв резные подлокотники белым плащом, и обвел взглядом сидевших перед ним представителей тарабонской знати, облаченных в расшитые золотом кафтаны. Лица аристократов скрывали искусно выполненные в виде леопардовых, львиных и ястребиных голов маски, из-под которых виднелись нервно сжатые губы. У самого Джайхима оснований для беспокойства было куда больше, чем у любого из них, однако ему удавалось не подавать вида. А ведь два месяца назад он получил известие, что его двоюродный брат найден в собственной спальне с содранной кожей. А три месяца назад его младшую сестру Деальду утащил со свадебного пира Мурддраал. Злой рок обрушился на Дом Карридин. Джайхиму хотелось верить, что Деальда умерла быстро. Говорили, что женщина, попавшая в лапы Мурддраала, скоро теряет рассудок. Уже два месяца Джайхим ждал своего часа - другой на его месте исходил бы кровавым потом.
      Каждый из присутствовавших держал в руке золоченый кубок с вином, но слуг в этом помещении - личных покоях хозяйки "Сада серебряных бризов" не было. Селиндрин обслужила высоких гостей сама и, заверив, что их никто не потревожит, удалилась. И действительно, сюда, на верхний этаж заведения, ходу посторонним не было. У подножия лестницы стояли два воина, и Карри-днн подозревал, что это гвардейцы из королевской Стражи Жизни.
      Джайхим отпил из своего кубка. Никто из тарабонцев к вину не прикасался.
      - Итак, - небрежно промолвил он, - король Андрик желает, чтобы Чада Света помогли восстановить порядок в городе. Однако мы редко позволяем себе вмешиваться во внутренние дела других государств. - Во всяком случае открыто, добавил он мысленно. - Я даже не припоминаю, чтобы к нам обращались с подобными просьбами. Уж не знаю, что скажет на это Лорд Капитан-Командор. - На самом деле он прекрасно знал:
      Пейдрон Найол прикажет сделать все, чтобы тарабонцы чувствовали, что они в долгу перед Чадами Света, и уплатили свой долг сполна.
      - На то, чтобы запрашивать инструкции из Амадора, времени нет, нетерпеливо произнес человек в пятнистой леопардовой маске. Никто из присутствовавших не представился, но Карридин в этом и не нуждался.
      - То, о чем мы просим, крайне необходимо, - резанул другой. Торчавшие из-под маски ястреба густые усы придавали ему сходство с совой. - Поймите, мы не стали бы поднимать этот вопрос, когда бы не крайняя нужда. Нам ведь нужно единство, а не раздоры - разве не так? А между тем в самом Танчико множество очагов смуты. Только подавив их, можно надеяться на умиротворение всей страны.
      - Смерть Панарха весьма осложнила обстановку, - добавил первый.
      Карридин вопросительно поднял бровь:
      - Вы уже выяснили, кто ее убил?
      Сам он полагал, что за этим преступлением стоит король Андрик, заподозривший, что Панарх симпатизирует одному из мятежных претендентов на трон. В этом король, возможно, был прав, но, созвав Ассамблею Лордов, в которой многие были связаны с той или иной мятежной группировкой, он убедился, что навязать им в качестве Панарха угодную ему женщину не так-то просто. Дело было даже не в том, что Леди Аматера делила с Андриком ложе. Избрание короля и Панарха являлось единственной реальной прерогативой Ассамблеи, дававшей лордам власть, и поступаться ею они не хотели. Однако предполагалось, что возникшие из-за леди Аматеры разногласия не должны стать достоянием гласности. Даже члены Ассамблеи понимали, что это было бы чревато новыми бедами.
      - Наверняка это дело рук одного из тех безумцев, что именуют себя Преданными Дракону, - яростно подкручивая усы, заявил человек в ястребиной маске. - Ни один истинный тарабонец никогда не поднял бы руки на Панарха. - Голос его звучал так, будто он сам верил своим словам.
      - Разумеется, - осторожно отозвался Карридин и сделал глоток вина, однако, если я должен буду занять Панарший Дворец для леди Аматеры, мне хотелось бы услышать об этом от самого короля. Иначе кому-то может прийти в голову, будто Чада Света рвутся к власти, тогда как в действительности о чем вы и сами говорили - мы всего лишь стремимся положить конец разброду и установить - во имя Света - единство и мир.
      - А я слышал, - холодно проронил еще один мужчина, в леопардовой маске, немолодой, с квадратной челюстью и седеющими русыми волосами, - что Пейдрон Найол хочет объединить всех в борьбе против сторонников Дракона. Объединить под своей властью - разве не так?
      - Лорд Капитан-Командор отнюдь не стремится к владычеству, - таким же ледяным тоном возразил Карридин. - Чада Света служат лишь Свету, как, впрочем, и все люди доброй воли.
      - Бесспорно, - вставил первый мужчина в леопардовой маске, - о том, чтобы Тарабон в какой бы то ни было форме подчинился Амадору, не может быть и речи.
      Остальные лорды поддержали его одобрительными возгласами.
      - Разумеется, - отозвался Карридин, будто подобная мысль даже не приходила ему в голову. - Об этом нет и речи. Просто, если вам требуется моя помощь, я окажу ее - но только на оговоренных мною условиях. А коли они вас не устраивают - что ж. Чадам Света и без того хватает работы, ибо Тень подстерегает повсюду.
      - Вы получите письменное подтверждение своих полномочий, собственноручно подписанное королем, - промолвил седовласый человек в львиной маске. Джайхим полагал, что это не кто иной, как сам Андрик, хотя об этом никому не полагалось догадываться. Король не мог встречаться с Инквизитором Руки Света, как, впрочем, и посещать питейные заведения, даже такое, как
      "Сад серебряных бризов". Это могло бы вызвать более чем нежелательные толки.
      Карридин согласно кивнул:
      - Хорошо. Как только я получу необходимые полномочия, Чада Света возьмут под охрану Панарший Дворец и... не позволят сеятелям смуты и раздоров воспрепятствовать возведению леди Аматеры в сан. Клянусь Светом!
      Тарабонские лорды с видимым облегчением опустошили кубки.
      Карридин понимал, что, если не обойдется без резни, эти люди попытаются представить дело так, будто во всем виноваты Чада, а не король и армия Тарабона. Вполне возможно, что, как только Аматера получит Панарший Венец и Жезл Древа, еще несколько членов Ассамблеи присоединятся к мятежникам. Что они будут говорить, не так уж важно - мятежники на то и мятежники, чтобы клеветать на власть. Но если станет известно, что Аматера не была избрана законно, воспламенится весь Танчико. Чтобы этого не случилось, и король, и Панарх Тарабона будут ходить по струнке и превратятся, по сути, в марионеток Пейдрона Найола.
      Конечно, это не такое уж ценное приобретение - власть короля распространялась в лучшем случае на несколько сот квадратных миль вокруг Танчико. Но положение могло существенно измениться. Правда, для этого потребовалось бы никак не меньше легиона Чад. Пяти сотен, которыми располагал Карридин, для такого дела маловато. Но с помощью легиона-другого можно сладить и с Преданными Дракону, и со всеми бунтовщиками. Можно даже завершить войну Тарабона с Арад Доманом, если, конечно, в этих государствах еще помнят, что воюют друг с другом. До Джайхима доходили слухи, что в Арад Домане дела обстоят еще хуже, чем в Тарабоне.
      По правде говоря, Карридину было безразлично, кто будет управлять Тарабоном. Он по привычке исполнял свой служебный долг, но не мог думать ни о чем, кроме того, что ему в любой момент могут перерезать горло. А возможно, он будет мечтать о том, чтобы ему перерезали горло. Последнее предупреждение было получено два месяца назад.
      Он не задержался, чтобы выпить вина с тарабонскими лордами. Если они и обиделись, то не подали виду, так как слишком нуждались в нем. Селиндрин проводила его вниз, а мальчишка-прислужник подвел коня к парадному крыльцу. Кинув мальчугану медяк, Карридин вскочил в седло и пустил вороного с места в галоп. Толпившиеся на узких улочках оборванцы едва успевали отскочить в сторону, давая ему дорогу. Карридин вряд ли заметил бы, попади какой-нибудь голодранец под копыта. Невелика беда, попрошаек здесь развелось и так слишком много. На улицах не продохнуть от прогорклого запаха потных, немытых тел. Тамрину надо бы вымести всю эту шваль из города - пусть с ними возятся засевшие в провинции бунтовщики. Сами мятежники Карридина не интересовали. Справиться с ними нетрудно достаточно распустить слух, что тот или иной повстанческий вождь Приспешник Темного. А это совсем просто. Стоит предать нескольких пленных Руке Света, и они публично признаются, что и сами, и все их соратники поклоняются Темному и едят детей... Признаются во всем, в чем их заставят признаться. И вскоре вожаки мятежников останутся без поддержки - все попросту разбегутся. Сложнее с Преданными Дракону - теми, кто открыто заявляет, что выступает в поддержку Возрожденного Дракона. Этих обвинением в Приспешничестве Темному не проймешь, да и чего ожидать от безумцев, поклявшихся следовать за мужчиной, способным направлять Силу.
      Но главную проблему представлял собой как раз этот человек, тот, за кем они поклялись следовать, даже не зная его имени. Ранд ал'Тор. Где же он скрывается? В стране насчитывалось не менее сотни разрозненных отрядов Преданных Дракону, причем два из них были столь велики, что их уже можно было назвать армиями. Все они сражались и с армией Тарабона - той, что еще сохраняла верность Андрику, - и с мятежниками всех мастей, которые, со своей стороны, ожесточенно дрались еще и друг с другом. Но Карридин не имел ни малейшего представления о том, в каком из этих отрядов укрывается Ранд ал'Тор. Он мог находиться на Равнине Алмот или даже в Арад Домане, где творилось примерно то же, что и здесь. Но если он так далеко, Джайхим, скорее всего, может считать себя покойником. Подъехав ко дворцу, расположенному на Веране, служившему штаб-квартирой Чадам Света, он бросил поводья одному из облаченных в белый плащ караульных и, не отвечая на приветствия, вошел внутрь. Владелец этого причудливого нагромождения куполов, шпилей, каменных кружев и тенистых висячих садов пытался предъявить претензии на Трон Света, поэтому никто не возражал против того, что дворец заняли. Менее всего сам хозяин, голова которого, а точнее, то, что от нее осталось, до сих пор красовалась насаженной на пику над Лестницей Изменников на Масете.
      Карридин лишь мельком скользнул взглядом по изысканным тарабонским коврам, богато инкрустированной костью и золотом резной мебели и прохладным бассейнам с плещущими фонтанами. Нисколько его не трогали и широкие переходы с золотыми светильниками и расписанные золотыми завитушками высокие потолки. Этот дворец если не величиной, то изощренностью отделки мог поспорить с лучшими зданиями Амадиции, но Карридин думал лишь о том, что в личных покоях его дожидается фляяГка бренди.
      Он еще не успел пересечь бесценный узорчатый ковер, вытканный синим, алым и золотым, направляясь к резному поставцу, где находилась серебряная фляжка с чудесным, двойной перегонки напитком, когда понял, что он не один. Возле высокого узкого окна, выходившего в один из тенистых садов, стояла женщина в облегающем бледно-алом платье. Ее медового цвета волосы были заплетены в косы. Легкая вуаль не скрывала свежего, миловидного лица, карих глаз и сочных, как бутон, розовых губ. Ни платьем, ни обликом она ничуть не походила на дворцовую служанку.
      - Кто ты такая? - раздраженно спросил Карридин. - Откуда взялась? А ну убирайся, пока я не приказал вышвырнуть тебя вон!
      - Угрожаешь, Борс? Тебе следовало бы встречать гостей полюбезнее.
      Названное ею имя заставило Карридина содрогнуться. Он мгновенно выхватил меч, намереваясь пронзить незнакомке горло, но тут воздух вокруг него загустел и стал тяжелым и плотным, словно желе. Что-то швырнуло его на колени и сдавило запястья, да так, что захрустели кости. Рука разжалась, и меч упал на пол.
      Сила, понял он, она использует Единую Силу. Проклятая колдунья из Тар Валона! Более того, раз она назвала это имя...
      - Помнишь, - произнесла она, подступая ближе, - ту встречу, на которой сам Ба'алзамон показал нам лица Мэтрима Коутона, Перрина Айбара и Ранда ал'Тора? - Она произнесла эти имена с отвращением, словно выплевывая, особенно последнее. Глаза ее, казалось, могли прожигать сталь. - Вижу, что помнишь! Значит, сообразил, что мне известно о тебе все. Ты отдал свою душу Великому Повелителю Тьмы! - Неожиданно она рассмеялась - мелодично, словно зазвенел колокольчик.
      Пот выступил на лице Карридина. Она из Черных Айя, конечно же, из Черных Айя. А он думал, что за ним явится Мурддраал, но надеялся, что это произойдет не скоро. Ведь время еще есть! Пока еще есть!
      - Я хотел убить Ранда ал'Тора, - прохрипел Карридин. - Хотел, но пока не смог его разыскать. Меня предупреждали, что, если приказ не будет выполнен, все мои родичи погибнут один за другим. Я буду последним - так мне сказали. А ведь у меня есть двоюродные братья! Племянники и племянницы! Осталась даже одна сестра. Дайте мне время! Время!
      Женщина слушала, не сводя с него проницательных карих глаз. На ее пухлых губах играла улыбка.
      В отчаянии Карридин выложил ей, где и как можно найти и схватить Ванору - расположение ее спальни, любимые места уединенных прогулок в лесу за Карме-рой - все. Он говорил не умолкая, но надеялся, что сумеет позвать на помощь. Возможно, стража сумеет убить проклятую ведьму?
      Карридин открыл рот шире, намереваясь закричать, но невидимое густое желе словно влилось ему в горло. Дышать, хоть и с трудом, он еще мог, но выдавить из себя крик был не в силах и издавал лишь приглушенные стоны.
      - Ты меня позабавил, - сказала она наконец, - Джайхим. Так, что ли, ты здесь зовешься? Подходящая кличка для пса. Если будешь хорошим псом, я, может быть, позволю тебе посмотреть, как умрет Ранд ал'Тор.
      Карридину потребовалось не меньше минуты, чтобы понять: если он сможет увидеть смерть Ранда ал'Тора, значит... значит, она не убьет его. Не сдерет с него кожу, не сделает всего того, что виделось ему в кошмарах.
      Он ведь знал: содрать заживо кожу - далеко не самое страшное, что можно с ним сделать. Слезы облегчения заструились по его лицу. Рыдания сотрясали его, хотя он оставался зажатым невидимыми тисками. Но тут тиски неожиданно исчезли. Карридин упал на четвереньки, продолжая рыдать. Он никак не мог остановиться.
      Женщина подошла к Карридину и, схватив за волосы, запрокинула его голову:
      - А теперь послушай меня. Смерть Ранда ал'Тора - дело будущего, и ты еще увидишь ее, если будешь хорошим песиком. Но сейчас у тебя другая задача. Белоплащники должны занять Панарший Дворец.
      - К-к-как?.. Откуда вы... - запинаясь, пробормотал он.
      - Хороший пес не задает своей хозяйке вопросов. Я бросаю палку, а ты ее приносишь. Я приказываю купать - ты кусаешь. Ясно? - На миг ее зубы блеснули в улыбке. - Но, наверное, овладеть дворцом будет непросто. Там расквартирован Панарший Легион - тысяча отборных гвардейцев. Они спят везде - в залах, коридорах, внутренних двориках. У тебя воинов гораздо меньше.
      - Ну, с ними... - Он запнулся, сглотнул и продолжил: - С ними как раз никаких хлопот не будет. Им сообщат, что Аматера законно избрана Ассамблеей. Именно Ассамблея...
      - Не утомляй меня подробностями, Джайхим. Мне нет дела до того, как ты овладеешь дворцом, хоть перебей всю эту Ассамблею. Когда ты выступишь?
      - Потребуется дня три-четыре, чтобы заручиться гарантиями Андрика.
      - Три-четыре дня, - задумчиво протянула она. - Три-четыре... Что ж, может, это и неплохо. От небольшой задержки вреда не будет.
      "Какую задержку она имеет в виду?" - с недоумением подумал Карридин, но тут женщина продолжила, вышибив своими словами ту шаткую опору, что еще оставалась у него под ногами:
      - Итак, ты займешь дворец и отошлешь оттуда Панарший Легион...
      - Это невозможно! - ахнул Карридин, но она дернула его за волосы, да так, что он испугался, не сломает ли она ему шею и не снимет ли с него скальп. Сопротивляться Джайхим не осмелился, тем паче что в тот же миг в его тело - в лицо, грудь, спину, руки, ноги - вонзились тысячи невидимых игл.
      - Невозможно, Джайхим? - тихонько проворковала она. - Что значит невозможно? Мне так не отвечают!
      Иголки вонзились глубже, Карридин застонал, но, задыхаясь от спешки, продолжал говорить, ибо должен был объяснить, что она действительно желает невозможного:
      - Как только Аматера будет облечена полномочиями Панарха, Легион перейдет в ее подчинение. И если после этого я попытаюсь удержать Дворец, она обратит своих воинов против меня, и Андрик придет ей на помощь. Против Панаршего Легиона и тех воинов, которых король соберет с бастионов своего Кольца, мне не устоять...