- Мы не можем этого разрешить, - произнесла Эмис. - Ты, молодой чужестранец, сам не понимаешь, что сейчас натворил. Ступай назад, к своим спутникам. - Она скользнула взглядом по Эгвейн, Морейн и Лану, стоявшим рядом с Портальным Камнем, и девушка удивилась тому, что Хранительница посмотрела на нее, будто не узнавая.
      - Я не могу, - с отчаянием в голосе произнес Мэт.- Чего ради, спрашивается, я забрался в такую даль. Мне надо в Руидин!
      - Мы не можем этого разрешить, - резко возразила Мелэйн. - В твоих жилах нет ни капли айильской крови.
      Все это время Ранд внимательно смотрел на Мэта, а потом неожиданно заявил:
      - Он пойдет со мной. Вы дали мне разрешение, а его я возьму с собой, позволите вы или нет.
      Юноша взглянул на Хранительниц Мудрости. Вид у него был отнюдь не вызывающий, однако вполне решительный, а Эгвейн знала Ранда достаточно хорошо, чтобы понять: он не отступит.
      - Это не разрешается, - твердо повторила Мелэйн, обращаясь на сей раз к своим сестрам. Она накинула шаль на голову. - Закон ясен - вступить в Руидин может лишь тот, в чьих жилах течет айильская кровь, причем женщина - дважды, а мужчина - только единожды.
      Сеана с сомнением покачала головой:
      - Нынче многое меняется, Мелэйн, и старые обычаи...
      - Если он действительно тот, кого мы ждем, - добавила Бэйр, - Время Перемен уже настало. Глянь: на склоне Чейндара стоят Айз Седай, а рядом с ними Аан'аллейн в своем меняющем цвет плаще. Стоит ли слепо придерживаться старых обычаев, зная, что перемен не избежать?
      - Не стоит, Мелэйн, - поддержала ее Эмис, - все меняется, и мы не в силах этому помешать.
      Златовласая женщина окинула взглядом горы и окутанный туманом город и, вздохнув, кивнула.
      - Решено, - промолвила Эмис и обернулась к Ранду и Мэту: - Назовите ваши имена.
      - Ранд ал'Тор.
      - Мэт. Мэт Коутон. Эмис кивнула.
      - Слушайте меня. Ты, Ранд, пойдешь в глубь Руидина, к самому его центру. Если ты, Мэт Коутон, хочешь идти вместе с ним, пусть будет так, но знай: мало кто, побывав в сердце Руидина, возвращался назад, а из тех, кто все же вернулся, многие оказались безумными. Вы отправитесь без запасов воды и пищи, в память о скитаниях нашего народа после Разлома Мира. Оружия с собой брать нельзя, и да будут чисты ваши помыслы, дабы почтить Дженн. Если у вас есть оружие, положите его на землю. Оно будет здесь, когда вы вернетесь. Если вы, конечно, вернетесь.
      Ранд вынул из ножен на поясе нож и положил его у ног Эмис, а затем, после небольшого раздумья, добавил к нему свой ангриал - каменную статуэтку.
      - Больше у меня ничего нет, - сказал юноша. Мэт тоже начал с ножа, висевшего на поясе, присовокупил к нему все припрятанные в рукавах, за пазухой, один извлек даже из-за ворота кафтана и сложил на земле столь внушительную пирамиду, что она, похоже, произвела впечатление даже на Хранительниц. На этом Мэт собирался остановиться, но, глянув на женщин, вытащил еще два из-за голенища сапога и добавил к и без того изрядной куче.
      - Совсем о них позабыл, - с ухмылкой промолвил юноша и пожал плечами. Но немигающие взгляды Хранительниц Мудрости живо согнали ухмылку с его лица.
      - И да примет их Руидин, - возгласила Эмис, глядя поверх голов юношей, и три Хранительницы Мудрости хором откликнулись:
      - Руидин принадлежит мертвым.
      - Им нельзя говорить с живыми, пока не вернутся, - продолжала Эмис, и три Хранительницы вновь протяжно подхватили:
      - Мертвые не говорят с живыми.
      - Мы не можем видеть их, пока они не вернутся в мир живых. - С этими словами Эмис закрыла шалью свое лицо, и все остальные Хранительницы сделали то же самое.
      - Уходите прочь из мира живых, - проговорили они в унисон, - не тревожьте нас воспоминаниями об ушедшем. Не говорите о том, что доступно лишь взору усопших. - Хранительницы умолкли и выжидательно замерли, не открывая лиц.
      Ранд с Мэтом переглянулись. Эгвейн видела, что они смущены и растеряны, и даже хотела подойти и заговорить с ними, но не решилась, побоявшись нарушить ритуал.
      Наконец Мэт с деланным смехом промолвил:
      - Ну а друг с другом-то мертвецы имеют право говорить? Интересно, уж не значит ли это... Впрочем, неважно. Как считаешь, можно нам ехать верхом?
      Ранд покачал головой:
      - Вряд ли. Похоже, придется идти пешком.
      - Бедные мои ноженьки. Ну, стало быть, пора в дорогу. За полдня как раз и доберемся. Если, конечно, повезет.
      Они начали спускаться в долину. Обернувшись, Ранд ободряюще улыбнулся Эгвейн, будто хотел заверить ее в том, что никакой опасности нет. Мэт же ухмыльнулся - так он ухмылялся, собираясь что-нибудь отчудить, например, сплясать на крыше.
      - Надеюсь, ты не наделаешь... глупостей, а? - спросил Мэт товарища. Я-то рассчитываю вернуться назад живым.
      - Я тоже, - ответил Ранд, - я тоже. Юноши спустились по склону и удалились. Хранительницы опустили шали, лишь когда их очертания стали едва различимы.
      Оправляя на ходу платье и ведя в поводу Туманную, Эгвейн поспешила к Хранительницам.
      - Эмис, - промолвила она. - Я - Эгвейн ал'Вир. Ты говорила, чтобы я...
      Эмис оборвала ее, подняв руку, и посмотрела на Лана, державшего под уздцы Мандарба, Типуна и Джиди'ина.
      - Аан'аллейн, - обратилась она к нему, - здесь должны остаться только женщины. Ступай к палаткам, у Руарка тебя ждет вода и прохлада.
      Лан дождался кивка Морейн и, поклонившись, удалился в сторону лагеря Руарка. Свисавший со спины плащ скрывал его тело: со стороны казалось, что в воздухе парят лишь голова и руки.
      - Почему вы так его называете? - спросила Морейн, когда Лан отошел достаточно далеко и уже не мог их слышать. - Аан'аллейн означает Единственный. Вы его знаете?
      - Мы знаем о нем, Айз Седай. Знаем, что он последний из Малкири, тот, кто не прекращал своей войны с Тенью, хотя весь его народ давно пал под ее натиском. Он исполнен доблести. Сон открыл мне, что если сюда явишься ты, то почти наверняка прибудет и он, правда, я не подозревала, что он повинуется тебе.
      - Он мой Страж, - просто пояснила Морейн. Несмотря на спокойный тон Айз Седай, Эгвейн почувствовала, что Морейн встревожена, и догадалась почему. Эмис сказала, что Лан явился бы сюда "почти наверняка". Как это понимать? Ведь Страж сопровождал Морейн повсюду - он и глазом не моргнув отправился бы за ней в Бездну Рока. И почему Эмис сказала:
      "Если ты явишься"? Выходит, Хранительницы не знали точно, придет Айз Седай или нет. Видно, толкование Сновидений не всегда позволяет однозначно судить о будущем. Эгвейн уже собралась спросить об этом, но тут заговорила Бэйр:
      - Авиенда, иди сюда.
      Авиенда сидела на корточках, обхватив руками колени и с безутешным видом уставившись в землю. Услышав призыв Бэйр, она медленно поднялась на ноги. Если бы Эгвейн ее не знала, то решила бы, что девушка боится. Едва волоча ноги, Авиенда приблизилась к Хранительницам Мудрости и положила перед ними мешок и свернутые шпалеры.
      - Пришло время. - Голос Бэйр звучал не столь уж сурово, но по-прежнему неумолимо. Светло-голубые глаза пристально смотрели на девушку. - Ты и так слишком долго бегала со своими копьями. Гораздо дольше, чем следовало.
      Авиенда с вызовом вскинула голову:
      - Я - Дева Копья, - заявила она. - Я не хочу быть Хранительницей Мудрости и не буду!
      Лица Хранительниц окаменели. Эгвейн это зрелище напомнило двуреченский Круг Женщин, когда перед ним предстает какая-нибудь провинившаяся девушка.
      - С тобой и так обошлись гораздо мягче, чем бывало в мое время, твердым как сталь голосом промолвила Эмис. - Я ведь тоже отказывалась, и тогда сестры по копью у меня на глазах сломали мои копья, а меня связали по рукам и ногам и нагишом отнесли к Бэйр и Коделин.
      - А в руку тебе сунули куклу, - сухо добавила Бэйр, - чтобы напомнить о твоем ребяческом поведении. Помнится, за первый месяц ты убегала девять раз.
      Эмис угрюмо кивнула:
      - Точно. И всякий раз меня ловили, после чего я ревела как девчонка. За второй месяц я пускалась в бега всего пять раз. Тогда я считала, что силы и твердости мне не занимать, но вот ума у меня, видно, недоставало, а потому я только через полгода поняла, что вы гораздо сильнее и тверже меня. Но в конце концов я осознала долг перед нашим народом. Рано или поздно осознаешь его и ты, Авиенда. Ты не дитя. Настала пора отложить в сторону кукол и копья и стать той, кем тебе суждено быть.
      Неожиданно Эгвейн сообразила, почему она с самого начала ощущала некое родство с Авиендой и почему Эмис и другие пожелали, чтобы Дева стала Хранительницей Мудрости. Авиенда могла направлять Силу, так же как она сама, Илэйн, Найнив и Морейн. Она относилась к числу тех немногих женщин, которые обладают врожденной способностью непроизвольно касаться Истинного Источника. Лицо Морейн оставалось невозмутимым, но в глазах ее Эгвейн прочла подтверждение своей догадки. Айз Седай сразу поняла, каким даром наделена айильская Дева. Сейчас Эгвейн ощущала подобную близость не только с Авиендой, но также с Эмис и Мелэйн. Но не с Бэйр и Сеаной. Направлять Силу могли только первые две - в этом Эгвейн не сомневалась. И лишь сейчас ей удалось почувствовать такое же родство с Морейн. Айз Седай всегда держалась особняком.
      Некоторые из Хранительниц Мудрости все же сумели догадаться, что кроется за нарочитым спокойствием Морейн.
      - Ты хотела забрать Авиенду в вашу Белую Башню, чтобы сделать ее одной из вас, - промолвила Бэйр. - Но в ее жилах течет айильская кровь, Айз Седай.
      - Она могла бы достичь многого, если ее как следует обучить, возразила Морейн. - Стать такой же сильной, как Эгвейн. Но таких результатов можно добиться только в Башне.
      - Мы и сами можем научить ее всему, что требуется, Айз Седай, заявила Мелэйн. - Голос ее звучал ровно, но во взгляде зеленых глаз Эгвейн почудилась насмешка. - И даже лучше вас. Мне доводилось разговаривать с Айз Седай, и я знаю, что вы у себя только балуете девушек. А жизнь в Трехкратной Земле не для неженок. Мы здесь занимаемся тем, что необходимо, а у вас в Башне - одно баловство.
      Эгвейн участливо взглянула на Авиенду - та уставилась в землю, вызова как не бывало. Если они считают, что обучение в Башне - это забава для неженок... Эгвейн припомнила, как нелегко пришлось ей во время послушничества. и прониклась искренним сочувствием к Авиенде.
      Эмис протянула руки, и Дева неохотно отдала ей копья и небольшой круглый щит, содрогнувшись, когда та бросила оружие на землю. Затем девушка подала Хранительнице Мудрости лук, колчан со стрелами и нож в кожаных ножнах. Та швыряла все в сторону, словно никчемный мусор. Авиенда всякий раз вздрагивала, и на голубовато-зеленые глаза ее наворачивались слезы.
      - Неужели обязательно обращаться с ней таким образом? - рассерженно спросила Эгвейн. Хранительницы Мудрости обратили на нее суровые взгляды, но девушку это не смутило, и она продолжала: - Почему ко всему, что она любит, вы относитесь как к хламу?
      - Она сама должна понять, что все это не более чем хлам, - ответила Сеана. - Когда вернется, если вернется, она собственноручно сожжет все это и развеет пепел по ветру. А металл - все, что не горит, - отдаст кузнецу на переделку, пусть перекует эти железки в полезную кухонную утварь ведра да кастрюли, а то и детские игрушки. Ну а потом Авиенда сама раздаст их людям.
      - Трехкратная Земля сурова, Айз Седай, - добавила Бэйр, - здесь нужна твердость, без нее не выжить.
      - Кадин'сор, Авиенда, - промолвила Эмис, указывая на сваленное в кучу оружие. - Твоя новая одежда будет ждать твоего возвращения.
      Двигаясь как во сне, Авиенда разделась; плащ, штаны и мягкие сапожки она кинула на брошенное оружие. Обнаженная, она как ни в чем не бывало стояла под лучами палящего солнца, тогда как Эгвейн казалось, что ступни ее покрываются волдырями, несмотря на толстые подошвы. Девушка вспомнила, как, в знак расставания с прежней жизнью, в Белой Башне сожгли ее одежду. Здесь все происходило иначе. Более решительно и сурово.
      Авиенда собиралась добавить к брошенным вещам свой мешок и шпалеры, но Сеана забрала их у нее со словами:
      - Это ты можешь оставить себе, если вернешься. Если нет, я отдам это твоим родным - в память о тебе.
      Авиенда молча кивнула. Похоже, она больше не боялась. В ее глазах можно было прочесть озлобление, возможно, подавленность, но только не страх.
      - В Руидине, - сказала Эмис, - ты найдешь три кольца, расположенных вот так. - Она начертила в воздухе три окружности, соединенные посередине. - Пройди сквозь любое из них, и перед тобой предстанут картины твоего будущего - множество картин в различных вариантах. Многое из увиденного сотрется из твоей памяти, что-то останется лишь как неясное, смутное воспоминание. Так забываются услышанные давным-давно предания. Но все же ты запомнишь достаточно, чтобы впоследствии руководствоваться увиденным, ибо получишь некоторое представление о том, что может ждать тебя впереди. Это первый шаг к мудрости. Некоторые женщины не возвращаются после испытания кольцами, возможно, не выдерживают встречи с будущим. Но и прошедшие кольца нередко гибнут потом, во время второго испытания путешествия к сердцу Руидина. Ты оставляешь полную тревог и опасностей жизнь воительницы в пользу другой - несравненно более опасной и суровой.
      Тер'ангриал. Эмис несомненно описывала тер'ангриал. Что же это за место - Руидин? Эгвейн поймала себя на том, что хочет сама отправиться туда и все выяснить. Глупо, конечно, она явилась сюда не для того, чтобы рисковать попусту, испытывая тер'ангриал, о котором ничего не знает.
      Мелэйн взяла Авиенду за подбородок и, повернув к себе, со спокойной уверенностью в голосе сказала:
      - Ты сильна. Сейчас твое оружие - ясный ум и бестрепетное сердце, но ты владеешь им не хуже, чем прежде копьями. Помни об этом, будь решительна, и ты преодолеешь все преграды.
      Эгвейн удивилась. Вот уж от кого из Хранительниц она меньше всего ожидала сочувствия к подруге, так это от златокудрой Мелэйн.
      Авиенда кивнула и даже выдавила из себя улыбку:
      - Я попаду в Руидин раньше этих мужчин. Они ведь не умеют бегать,
      Каждая Хранительница Мудрости, подойдя к девушке, поцеловала ее в щеку со словами:
      - Возвращайся к нам.
      Эгвейн пожала Авиенде руку, и та ответила ей таким же пожатием, а затем прыжками понеслась вниз по склону. Казалось, что она легко нагонит Ранда и Мэта. Эгвейн с тревогой смотрела ей вслед. Все произошло так быстро - как будто Авиенду сразу, минуя послушничество, посвятили в Принятые. Страшновато. Что если бы ее, Эгвейн, сделали Принятой в первый же день пребывания в Башне? Да она, наверное, с ума бы сошла! Найнив, благодаря ее прирожденным способностям, произвели сразу - и что же? Возможно, она до сих пор испытывает неприязнь ко всем Айз Седай именно из-за того, что ей пришлось испытать. Возвращайся к нам, мысленно обратилась Эгвейн к Авиенде, будь стойкой.
      Когда Авиенда скрылась из виду, Эгвейн вздохнула и обернулась к Хранительницам Мудрости. В конце концов, у нее здесь своя задача, и если она ее не выполнит, то все равно никому этим не поможет. Пора наконец заняться и своим делом.
      - Эмис, - промолвила девушка, - в Тел'аран'риоде ты сказала, чтобы я приходила к тебе учиться. Я пришла.
      - Нам пришлось спешить, - сказала седовласая женщина, - пришлось торопиться из-за того, что Авиенда слишком долго не принимала своего тох. К тому же мы опасались, что Шайдо даже здесь закроют свои лица. Нам надо было отправить Ранда ал'Тора в Руидин прежде, чем они на это решатся.
      - Ты считаешь, что они могли бы убить его? - спросила Эгвейн. - Но ведь за ним вы посылали людей за Драконову Стену. Он Тот-Кто-Приходит-с-Рассветом.
      Бэйр поправила шаль:
      - Может, и так. Посмотрим. Если он уцелеет.
      - У него глаза матери, - промолвила Эмис, - многое в его лице от матери, кое-что от отца, но Куладин увидел только чужеземную одежду и коня. Возможно, того же следует ожидать и от других Шайдо, а то и от Таардад. Эта земля запретна для чужестранцев, а сейчас вас собралось здесь сразу пятеро. Правда, Ранд ал'Тор не чужой, хотя рожден и вырос на чужбине. Но его друг - чужеземец, а мы позволили ему войти в Руидин, что строжайше запрещено. Все меняется, перемены нарастают как лавина, хотим мы этого или нет.
      - Так и должно быть, - невесело заметила Бэйр. - Узор свивается вокруг нас независимо от наших желаний.
      - Вы знали родителей Ранда? - осторожно поинтересовалась Эгвейн. Что бы они там ни говорили, она по-прежнему считала Ранда сыном Тэма и Кари ал'Тор.
      - Эту историю, - промолвила Эмис, - услышит он, если захочет.
      Она поджала губы, и Эгвейн поняла, что больше ничего не добьется.
      - Идем, - предложила Бэйр, - теперь можно не торопиться. Тебя ждет вода и прохлада.
      При слове "прохлада" у Эгвейн чуть ноги не подкосились. Смоченная водой повязка высохла, макушку напекло, да и все остальное тоже. Похоже, и Морейн с благодарностью приняла это предложение и охотно последовала за Хранительницами вверх по склону, к куче низеньких, открытых с одной стороны палаток. - Высокий мужчина в сандалиях и белом балахоне с капюшоном принял поводья их лошадей. Странно было видеть лицо айильца под низко надвинутым капюшоном.
      - Напои животных, - распорядилась Бэйр, прежде чем нырнуть под тент, и мужчина поклонился, коснувшись рукой лба.
      Эгвейн заколебалась - можно ли доверить ему Туманную? Держался он уверенно, но разве айильцы смыслят хоть что-нибудь в лошадях? Однако из палатки заманчиво веяло прохладой, и девушка предпочла думать, что вреда лошади он не причинит.
      Приятно было после палящего зноя вступить в тень палатки. Правда, сама палатка была довольно низенькой, и даже в центре, под круглым отверстием в конической крыше, с трудом можно было выпрямиться во весь рост. Зато пол, будто в возмещение за то, что айильцы носили одежду блеклых тонов, устлали яркие, красочные ковры, по которым были разбросаны большие красные подушки с золотыми кистями. Хранительницы Мудрости уселись на ковер, облокотившись на подушки, и обе гостьи последовали их примеру. Женщины образовали тесный кружок, каждая едва не касалась соседки.
      Бэйр ударила в маленький медный гонг, и в палатку вошли две молодые женщины с серебряными подносами, в таких же балахонах с капюшонами, как и у мужчины, что увел лошадей. Капюшоны их были низко надвинуты на лоб, глаза опущены. Женщины опустились на колени; одна наполнила вином маленькие серебряные стопки, а другая налила воды в чаши побольше. Не промолвив ни слова, они поднялись и, пятясь, с поклонами покинули палатку. Подносы с кувшинами, на которых выступили росистые капельки, они оставили на ковре.
      - Вода и прохлада предложены вам по доброй воле, - промолвила Бэйр. Да не будет между нами розни, ибо желанная гостья как первая сестра.
      - Да не будет розни, - подхватили остальные Хранительницы. Пригубив воды, они церемонно представились гостьям:
      - Бэйр из септа Хайдо Шаарад Айил, Эмис из септа Девять Долин Таардад Айил, Мелэйн из септа Джирад Гошиен Айил, Сеана из септа Черный Утес Накай Айил.
      Эгвейн и Морейн тоже назвались, следуя ритуалу, правда, Морейн поджала губы, когда Эгвейн назвала себя Айз Седай из Зеленой Айя.
      То, что женщины представились и отпили воды, как будто сломало стену отчужденности - настроение в палатке заметно изменилось: в ней воцарились непринужденность и доброжелательность.
      Вода порадовала Эгвейн куда больше, чем вино. Хотя в палатке было относительно прохладно, в горле у нее скоро пересохло, и она с благодарностью приняла вторую чашу воды.
      Ее очень удивили люди в белом, хотя, если поразмыслить, что в них особенного? Просто она привыкла воспринимать айильцев, ну разве что кроме Хранительниц Мудрости, как воителей вроде Руарка или Авиенды. Но ведь должны же быть у них свои кузнецы, ткачи и другие ремесленники - так почему бы им не иметь и слуг? Правда, Авиенда в Твердыне всегда отказывалась от прислуги, а эти люди в капюшонах вели себя с демонстративным смирением, что вовсе не походило на свойственную айильцам манеру держаться. Эгвейн припомнила, что в обоих воинских становищах ниже по склону людей в белом не было.
      - А слуги есть только у Хранительниц Мудрости? - спросила она.
      Мелэйн чуть не поперхнулась вином.
      - Слуги? - ахнула она. - Какие слуги? Это же гай'шайн, - произнесла она таким тоном, будто это все объясняло.
      Морейн слегка нахмурилась:
      - Гай'шайн? Как это переводится? Что-то вроде "принесший обет мира"? Или "давший клятву не сражаться"?
      - Да, они просто гай'шайн, - сказала Эмис, но сообразив, что ее не понимают, спросила:
      - Простите, а знаете ли вы о джи'и'тох?
      - Это значит честь и обязанность, - тут же отозвалась Морейн, - или, может быть, честь и долг.
      - Перевод верный, но значение этих слов глубже. Мы живем по джи'и'тох, Айз Седай.
      - Не пытайся втолковать им все это, Эмис, - предостерегла Бэйр, бесполезно. Как-то раз я потратила целый месяц, чтобы объяснить одной чужестранке, что такое джи'и'тох, и все понапрасну - под конец у нее оказалось больше вопросов, чем вначале.
      Эмис кивнула:
      - Я постараюсь объяснить самую суть, если, конечно, это тебе интересно, Морейн.
      Эгвейн не терпелось поскорее начать разговор о Сновидений, но, к ее досаде, Айз Седай промолвила:
      - Разумеется, я тебя слушаю.
      - Начну с того, откуда берутся гай'шайн. В танце копий самую высокую честь джи можно заслужить, коснувшись вооруженного противника и не причинив ему при этом никакого вреда.
      - Потому и высокая честь, что это очень даже нелегко, - с усмешкой вставила Сеана, - и случается это нечасто.
      - В том, чтобы убить противника, чести меньше всего, - продолжала Эмис, - убить может и глупец, и ребенок. В том, чтобы взять неприятеля в плен, больше чести, чем в убийстве, но меньше, чем в касании. На самом деле существует много ступеней джи, но я для ясности свожу все только к этим трем. По обычаю воин, которого коснулись в танце копий, может требовать от победителя, чтобы тот взял его в качестве пленника гай'шайн. Тем самым победитель приобретает меньше джи, а джи побежденного наносится меньший урон.
      - Этим особенно славятся Девы Копья и Каменные Псы, - вновь встряла Сеана, и Эмис бросила на нее неодобрительный взгляд:
      - Кто рассказывает - ты или я? Итак, продолжаю. В гай'шайн можно брать всех, кроме Хранительниц Мудрости, кузнецов, детей, беременных женщин и женщин с детьми до десяти лет. Гай'шайн имеет тох - долг по отношению к своему пленителю. Он заключается в том, что гай'шайн обязан прослужить победителю один год и один день, все это время выказывая покорность и не прикасаясь к оружию.
      Эгвейн невольно заинтересовалась.
      - А они не пытаются бежать? - спросила она. Я бы непременно сбежала. Ни за что не допущу, чтобы меня снова сделали пленницей!
      Хранительницы Мудрости были поражены, услышав этот вопрос.
      - Такое бывало, - нехотя признала Сеана, - но в этом нет никакой чести. Сбежавшего гай'шайн вернет его собственный септ, и тогда срок - год и день - начинает исчисляться заново. Более того, урон, нанесенный джи побегом, может оказаться столь велик, что первый брат или первая сестра бежавшего могут пойти в гай'шайн, чтобы исполнить тох - долг своего септа. А то и не в одиночку, если сородичи считают, что потеря джи слишком велика.
      Морейн потягивала воду и, судя по всему, воспринимала услышанное спокойно. Эгвейн же едва сдерживалась. Ну и обычаи у них, подумала она, это же чистое безумие. Хуже, чем безумие.
      - Некоторые гай'шайн держатся чересчур униженно, - неодобрительно заметила Мелэйн, - они думают, что, доводя смирение до абсурда, заслужат честь. Такое появилось недавно и к джи'и'тох отношения не имеет.
      Бэйр рассмеялась - смех ее был удивительно сочным и звонким в сравнении со скрипучим голосом.
      - Дураки попадались и в прежние времена. Помнится, когда я была еще девчонкой, Шаарад и Томанелле то и дело угоняли друг у друга скот. Во время одного из таких набегов молодой Ищущий Воду из Хайдо оттолкнул в сторону некую хозяйку крова из септа Дженда по имени Ченда. И представьте себе, эта самая Ченда явилась в Долину Бент и потребовала, чтобы он сделал ее своей гай'шайн на том основании, что, когда он коснулся ее, она держала в руке кухонный нож. Кухонный нож! Она настаивала на том, что это оружие, как будто была Девой. И парню ничего не оставалось, кроме как уступить, хоть его и подняли на смех. Никто не может отослать хозяйку крова домой босиком. Но дальше - больше. Септы Хайдо и Дженда обменялись копьями, и парень оказался женат на старшей дочери Ченды. Но год и день еще не прошли, и вторая мать оставалась его гай'шайн. Он попытался отдать ее жене в качестве свадебного подарка, но куда там - обе подняли крик, заявляя, что он задумал лишить их джи. Бедняге чуть не пришлось взять в гай'шайн собственную жену, да и Хайдо с Дженда чуть снова не перессорились, прежде чем был исполнен тох.
      Хранительницы покатывались со смеху, Эмис и Мелэйн утирали слезы. Эгвейн мало что поняла из этой истории и уж всяко не уразумела, что в ней забавного, но из вежливости посмеялась тоже.
      Морейн отставила в сторону чашу с водой, взяла маленькую серебряную чарку и промолвила:
      - Мне доводилось говорить с людьми, сражавшимися с айильцами, но ни о чем подобном я не слышала. Чтобы айилец сдался в плен, если до него дотронулись...
      - Речь не идет о сдаче в плен, - возразила Эмис, - все дело в джи'и'тох.
      - Никто не станет проситься в гай'шайн к мокроземцу, - пояснила Мелэйн, - ведь чужаки не имеют представления о джи'и'тох.
      Хранительницы Мудрости обменялись взглядами - что-то их беспокоило. Но что? Почему? - размышляла Эгвейн. Возможно, для них все не знающие джи'и'тох - невежды, не заслуживающие уважения.
      - Среди нас есть весьма почтенные люди, - промолвила Эгвейн. - Таких большинство. Мы умеем отличать хорошее от дурного.
      - Разумеется, - пробормотала Бэйр тоном, говорившим, что речь шла совсем о другом.
      - Вы прислали мне в Тир письмо, - сменила тему Морейн. - Многое в нем было предсказано заранее, включая и то, что мы встретимся - должны встретиться - с вами сегодня. Вы чуть ли не велели мне явиться сюда. Однако из ваших слов я поняла: уверенности в том, что я приду, у вас не было. Значит ли это, что вы не знали точно, все ли написанное в письме сбудется?
      Эмис со вздохом отставила в сторону чарку, но заговорила на сей раз Бэйр:
      - В будущем многое остается неясным даже для ходящей по снам. Эмис и Мелэйн - лучшие из нас, однако и они не способны увидеть всего, что должно или может случиться.
      - Настоящее даже в Тел'аран'риоде гораздо отчетливее, чем будущее, продолжила златокудрая Мелэйн. - То, что происходит сейчас или только начинает происходить, увидеть и понять проще, чем то, что произойдет или может произойти в будущем. Мы, например, не видели ни Эгвейн, ни Мэта Коутона. Этот юноша, Ранд ал'Тор, мог прийти сюда, а мог и не прийти, но если бы он не пришел, и его, и айильцев ждала бы гибель. Но он явился, и если вернется из Руидина, то будут спасены и некоторые айильцы. Это мы знаем точно. Если бы ты, Морейн, не пришла к нам, Ранд бы погиб. Если бы не пришел Аан'аллейн, погибла бы ты. Если ты не пройдешь испытания кольцами... - Мелэйн осеклась, словно прикусила язык.
      Эгвейн насторожилась. Выходит, Морейн придется идти в Руидин. Но Айз Седай сделала вид, будто ничего не заметила. Стремясь загладить промах Мелэйн, в разговор поспешно вступила Сеана:
      - Никому не дано увидеть прямую дорогу в будущее. Тончайшее кружево Узора представляется груботканым холстом или спутанным клубком нитей. В Тел'аран'риоде мы можем увидеть лишь некоторые возможные сплетения Узора, но не более того.
      Морейн отпила глоток вина и сказала:
      - Древний Язык зачастую труден для точного перевода.
      Эгвейн с удивлением уставилась на Айз Седай. С чего это она заговорила о Древнем Языке? Не о кольцах, не о тер'ангриале? Но Морейн с беззаботным видом продолжала:
      - Тел'аран'риод, например, может обозначать Мир Снов или Незримый Мир, но и то и другое не совсем точно. Истинное понятие гораздо сложнее. Аан'аллейн может означать "Единственный" или "Человек, представляющий весь народ". Возможны и другие толкования. Многие слова, позаимствованные из Древнего Наречия, мы употребляем постоянно, даже не задумываясь об их истинном значении. Страж называется "Гайдин", то есть буквально "брат битвам". Айз Седай - "слуга всего сущего". Вы именуетесь Айил, но "Айил" на Древнем Наречии - "посвященный" или "преданный". Пожалуй, даже сильнее. Я часто задумывалась о том, чему же так преданы айильцы? - Лица Хранительниц Мудрости окаменели, но Морейн продолжала: - Или вот "Дженн Айил". Можно понять как "истинно преданный". Или даже еще точнее "единственно преданный", то есть "единственно истинные Айил". - Она вопросительно посмотрела на Хранительниц, словно не замечая их оцепенения. Айильские женщины молчали.
      Что же она, в конце концов, делает? - подумала Эгвейн. Девушка не собиралась позволить Айз Седай разрушить ее планы и помешать ее обучению чему бы ее ни учили Айил, а потому вступила в разговор:
      - Эмис, а может, нам стоит поговорить о Сновидений?
      - На это хватит времени вечером, - отозвалась Хранительница.
      - Но...
      - Вечером, Эгвейн, поговорим вечером. Может, ты и Айз Седай, но здесь тебе снова придется стать ученицей. Пока ты не можешь даже погрузиться в сон по собственному желанию и не в силах вспомнить то, что видела незадолго до пробуждения. Приступим к учению, когда солнце склонится к закату.
      Пригнувшись, Эгвейн выглянула из палатки. Солнце успело пройти лишь полпути к вершинам гор.
      Неожиданно Морейн привстала на колени и принялась расстегивать платье.
      - Очевидно, я должна идти так же, как и Авиенда, - промолвила она. Это было скорее утверждение, чем вопрос.
      Бэйр с укором посмотрела на Мелэйн, и молодая женщина опустила глаза. Сеана промолвила:
      - Мы не должны были тебе говорить. Жаль, что так получилось. Но ничего не поделаешь. Один чужак по крови уже ушел в Руидин, теперь за ним последуешь ты.
      Помолчав, Морейн спросила:
      - Разве то, что мне сказали, может иметь значение? Какая разница?