54

Ван Дорн не стал распространяться о том, что именно он задумал по отношению к своим не слишком дружелюбным соседям, да Абрамс и не настаивал. В кабинете стало так тихо, что было слышно тиканье часов на каминной полке. Доносились только приглушенные стенами возгласы гостей с лужайки, которые восхищались очередным фейерверком. Кэтрин выглядела огорченной, но отнюдь не отчаявшейся. «Такое впечатление, — подумал Тони, — что она проиграла теннисный сет, но еще не матч».

— Мы посылали вас к русским, рассчитывая, что вы подтвердите кое-какие наши подозрения. Мы и думать не могли, что вы столкнетесь там с Генри Кимберли или выясните, что русские не вернулись в Манхэттен. Еще раз отмечу: хорошая работа, — похвалил Абрамса ван Дорн.

Тони склонил голову в ответ на комплимент.

— Думаю, что события последних недель и дней заставили русских поторопиться. Лично вы тоже приложили к этому руку.

— Да, по иронии судьбы именно мы подтолкнули их к действиям. Еще до того, как они были полностью к ним готовы, — заметил ван Дорн.

— Мне кажется, что и мы… не совсем готовы к такому развитию событий, — осторожно сказал Абрамс.

— По крайней мере, нам известны их планы.

— Джордж, а может, это что-нибудь вроде учений? Может, они просто хотят проверить свои способности прятать людей в Глен-Коуве так, чтобы американские власти их не нашли?

Ван Дорн отрицательно покачал головой:

— Напротив. В обычной ситуации они не стали бы никого прятать специально. Они просто приурочили бы электромагнитный удар к очередному уик-энду, когда все они и так в Глен-Коуве. Их люди в Вашингтоне и Сан-Франциско тоже были бы на даче. К тому же проверено, что реакция американской администрации и военных на такого рода действия замедляется в выходные на несколько минут. Например, «Пегас» еще не позвонил, а прошло уже… — он взглянул на часы, — двенадцать минут. Конечно, хотелось бы верить, что это лишь учения, но, думаю, вы ошибаетесь.

— Почему русские затратили столько усилий на то, чтобы защитить свою дачу от воздействия ЭМИ? — спросил Абрамс. — Почему бы, зная о времени удара, просто не выключить все электропитание и приборы за несколько минут до него?

— Пока никто не проверял, способно ли отключение приборов само по себе полностью их защитить. Кроме того, русские не могут пойти на отключение электроэнергии и по соображениям конспирации: ФБР моментально это обнаружит и в течение пяти секунд доложит президенту.

Абрамс машинально осмотрелся. Ван Дорн, казалось, понял, о чем думает Тони:

— Да, жизнь у нас будет совсем другая. В темноте и холоде.

— Хорошо. Если мы не можем защититься от этого удара, то можем же мы в конце концов нанести свой удар? Возмездие должно свершиться! — воскликнул Абрамс.

Ван Дорн собрался было ответить, но тут зазвонил телефон.

— Да. Ван Дорн, — сказал он и повторил пароль. — Так где же он, черт побери? Нет, вам я не могу сообщить данную информацию. А «Единорог» там?.. А «Кентавр»? Я повторяю: срочность «Омега». — Ван Дорн несколько раз кивнул. — Хорошо. Я здесь. Пусть один из них срочно мне позвонит. — Он положил трубку и посмотрел на Кэтрин и Абрамса. — «Пегаса» никак не могут найти, «Единорог» и «Кентавр» скоро появятся. Ладно, они хоть поняли, что речь идет о достаточно срочном деле.

Кэтрин вдруг быстро повернулась к окну.

— В чем дело? — спросил ван Дорн.

Она глубоко вздохнула.

— Мне… Мне показалось, молния сверкнула.

— Этого еще не хватало, — пробормотал ван Дорн. — Сегодня она совсем ни к чему.

— Ирония судьбы или шутки природы, — вставил Абрамс.

Ван Дорн откашлялся.

— Итак, к вопросу о возмездии. Сложная проблема. Можем ли мы пойти на это?

— Что значит «можем ли»? — удивилась Кэтрин.

— Принять решение об ответном ударе президенту будет очень нелегко. Во-первых, он должен в сжатые сроки получить неопровержимые доказательства того, что ЭМИ вызван именно русскими. Во-вторых, тщательно взвесить, достаточно ли у нас останется сил для того, чтобы нанести адекватный удар по Советам, а не просто создать им удобный предлог для массированного встречного ядерного удара.

— Теперь понятно… — медленно кивнула Кэтрин.

— Как могут русские быстро и незаметно вывести в космос ядерное устройство, взрыв которого вызовет импульс?! — воскликнул Абрамс. — Ведь запуск любого носителя с их территории будет сразу же зафиксирован.

Ван Дорн затушил сигару.

— Этого мы точно не знаем, знаем только, что советская дежурная подлодка, курсирующая у берегов Калифорнии, может пустить ракету и через три-четыре минуты ракета будет находиться как раз в точке, подходящей для создания электромагнитного импульса. За столь короткое время невозможно сделать что-либо. У нас сразу же будут выведены из строя системы управления и связи. А что наша армия без них? Как сказал мне один генерал, в следующей войне победит тот, у кого останутся две последние радиостанции.

Абрамс выглянул в окно. Из пустого бассейна вылетела внушительная ракета и понеслась в черное небо. Там она разорвалась и рассыпалась на сотни золотистых огоньков.

— Значит, получается, что мы превратились в заложников своих собственных технологических успехов? — задал он вопрос. — Мы слишком зависим теперь от всяких там микросхем и микропроцессоров? Даже если мы нанесем по Советам ответный электромагнитный удар, они не пострадают от него в такой степени, как мы?

— Да, это так, — задумчиво произнес ван Дорн. — В этом смысле их отставание становится преимуществом. У каждой цивилизации своя ахиллесова пята. Например, если напустить вредителей на рисовые плантации в Китае, начнется массовый голод, а если это произойдет у нас, никто и не заметит. В сражениях нужно не только искать ахиллесову пяту у противника, но еще уметь правильно выбрать оружие для решающего удара. — Ван Дорн обошел вокруг стола. — В некоторых обстоятельствах наиболее подходящее оружие — это ЭМИ, в некоторых — рисовая тля. Но если вы охотитесь за оборотнем… — он открыл ящик стола, что-то достал оттуда, положил предмет на стол и убрал руку, — то вам нужна серебряная пуля.

Кэтрин и Абрамс удивленно уставились на блестящую пулю 45-го калибра, которая стояла на столе, словно миниатюрная ракета, готовая к запуску.

— Нет, эта пуля не принадлежит О'Брайену, — продолжал ван Дорн, — она моя. Существует и еще одна такая пуля. Ведь «Талботов» трое.

Кэтрин перевела взгляд с пули на ван Дорна:

— Трое?

— Да. Третья пуля была у твоего отца.

Кэтрин промолчала. Ван Дорн тихо сказал:

— А эта предназначается ему. Ты не будешь возражать, если я пущу ее в ход?

Кэтрин подумала несколько секунд и кивнула. Ван Дорн тоже удовлетворенно кивнул, затем сгреб пулю со стола и отправил ее в карман брюк, после чего решительно произнес:

— Независимо от того, что сегодня случится — национальная катастрофа или чудо, — Генри Кимберли умрет.

Абрамс внимательно посмотрел на ван Дорна. Тот повернулся в профиль, и Тони впервые отметил резкие черты его лица. В анфас это было незаметно. Из-под обычной маски доброго дядюшки выглянул лик хищного зверя.

Повисшее в кабинете молчание разорвал телефонный звонок. Ван Дорн снял трубку и снова назвал пароль. Несколько секунд он слушал, делая пометки в блокноте, затем с нажимом сказал:

— Вы должны четко уяснить, что один из тех, кто находится сегодня с президентом в Кэмп-Дэвиде, а именно Джеймс Аллертон, скорее всего — советский агент. Да, именно Джеймс Аллертон, черт побери! Что их там, так уж много? Хорошо. Но все равно мне нужно переговорить с одним из этих троих. — Он послушал и продолжил: — Да, я располагаю серьезными фактами, которые могут указывать на то, что сегодня ночью наша страна станет объектом электромагнитного удара. Доложите об этом немедленно, полковник. Хорошо. — Ван Дорн положил трубку и вытер лоб платком. — Ну что ж, теперь вы знаете и об Аллертоне, если еще не подозревали его. — Он посмотрел на Кэтрин.

Она тряхнула головой:

— Боже… Это выше моих сил…

— А кто же третий? — спросил Абрамс.

Ван Дорн пожал плечами:

— Я не знаю даже, жив ли он еще, но, если русские обоснуются в Белом доме, мы скоро все выясним.

Кэтрин посмотрела на него:

— Джордж… А что произойдет потом? После этого электромагнитного удара? Если… если никакого обмена ядерными ударами не произойдет, то что же тогда будет? Мы сдадимся? Нас оккупируют? Что будет?

— Ну, это слишком пессимистические мысли, Кэтрин.

— Нет, а все же? — вставил Абрамс. — Вопрос закономерный.

Ван Дорн посмотрел на них и попытался улыбнуться, но ни Кэтрин, ни Абрамс не приняли этой улыбки. Ван Дорн подошел ко встроенному в стену сейфу, открыл его и достал оттуда большой конверт. Из конверта он вынул какую-то толстую папку с документами и положил ее на стол так, чтобы было видно Абрамсу.

— Можете прочесть?

Абрамс взглянул на славянские буквы: «Доклад о национализации и управлении швейной промышленностью Нью-Йорка». Тони вопросительно взглянул на ван Дорна. Тот пояснил:

— Не особо занимательное чтиво, но главное то, что подобный доклад существует.

— Где вы это достали? — изумленно спросила Кэтрин.

Ван Дорн улыбнулся:

— У местного юного хулигана. — Он рассказал им о Стэнли Кучике. — Парень утверждает, что там несколько десятков шкафов с бумагами. Если бы он мог читать по-русски, он взял бы что-нибудь поинтереснее, например, материалы с их планами по реформированию нашей судебной власти…

Абрамс пролистал несколько страниц. Когда-то его родители активно участвовали в профсоюзном движении текстильщиков. Они-то, возможно, и одобрили бы такую национализацию.

Ван Дорн взял из папки несколько фото:

— Парень также увлекается фотографией. Это электроприборы в подвале. Ничего примечательного, но ЦРУ поразил тот факт, что нам удалось и забраться в логово Ивана, и выбраться из него. — Ван Дорн усмехнулся. — Я не стал говорить им, что все это попало к нам совершенно случайно. — Он протянул Абрамсу еще одну фотографию. — Узнаете толстяка?

Абрамс кивнул:

— Андров. Так называемый атташе по культурным связям.

— Да, а человек рядом с ним — Валентин Метков из спецуправления КГБ. Занимается убийствами.

Кэтрин всмотрелась в лица людей на снимке. Андров выглядел очень добродушно, а Метков, наоборот, зловеще.

Ван Дорн продолжал:

— Конечно, Метков сам никого не убивает, он занимает достаточно высокий пост и руководит массовым уничтожением людей. Он работал в Польше, Афганистане, Литве — в общем, везде, где КГБ может свободно расправляться с врагами Советов. Я никогда не думал, что увижу его в Америке. Он — предвестник смерти.

— Кто предвестник смерти?

Все разом обернулись к двери. В комнату вошла Энн Кимберли.

— Кто тут предвестник смерти, Джордж, уж не я ли?

— Один из наших соседей, Валентин Метков из специального управления КГБ, собирается всех нас уничтожить, — сказал ван Дорн.

— Джордж, ну ты ведь сам напрашивался на это в течение многих лет! — Энн улыбнулась. — Привет, Кейт, я надеюсь, что приехала вовремя? Это твой новый приятель Тони? Привет! Я многое пропустила? Налей-ка мне выпить, Джордж. Думаю, мне это не повредит.

55

Энн Кимберли присела на краешек кофейного столика, держа в руке бокал с виски. Она сказала:

— Я похожа на ревнивую невесту? Может, это и глупо, но я волнуюсь из-за своего пропавшего жениха.

— Нет, это совсем не глупо, — возразила Кэтрин. — Питер может исчезать на несколько недель, но у Ника другая работа.

Ван Дорна не очень волновала женская болтовня. Николас Уэст был одним из наиболее охраняемых людей в стране.

— Я не исключаю, что контора просто могла спрятать его, учитывая все происходящее. Он скоро даст о себе знать.

Энн хотела объяснить, что она не какая-нибудь там истеричка, что она значится первой в списке контактов Николаса Уэста и занимается с ним общим делом, но вместо этого проговорила:

— Давайте лучше поговорим о ваших проблемах. — Она подалась вперед. — Рассказывайте все по порядку.

Ван Дорн обменялся быстрым взглядом с Кэтрин. Кэтрин обернулась к сестре:

— Сперва я должна сообщить тебе, что наш отец жив.

Энн никак на это не отреагировала, но стоявший рядом с ней Абрамс заметил, что она чуть не выронила бокал.

Кэтрин тем временем продолжала:

— Он в соседнем доме, Энн. Он — предатель, перебежчик.

— Он и есть «Талбот», — проговорила Энн.

— Именно так, — кивнула Кэтрин.

Энн задумчиво склонила голову, как бы пытаясь получше запомнить это, затем сказала:

— Есть еще двое. — Она взглянула на ван Дорна. — Вы получили телекс из Англии?

— Да, от нашего человека в МИ-5. — Он выдвинул ящик стола и достал оттуда расшифрованный телекс. — В сообщении говорится:

Ван Дорн поднял глаза от бумаги.

— Примерно через пятнадцать минут после звонка соседи из Бромптон-Холла сообщили о пожаре. — Он обернулся к Абрамсу. — Я думаю, что знаю, как все произошло на самом деле, но может быть, и вы могли бы попытаться восстановить картину происшедшего? Лучше, если мы услышим это из уст полицейского.

Абрамс не пришел в восторг от этого предложения, но сказал:

— Человеком, звонившим из «Плаза Отель», был Джеймс Аллертон. — Ван Дорн при первых же фразах Абрамса согласно кивнул. — В обычных обстоятельствах Аллертон, конечно же, уничтожил бы следы этого звонка, но времени у него было в обрез, к тому же он сильно нервничал. Время его звонка в Бромптон-Холл совпадает с тем временем, когда он мог впервые получить информацию о существовании дневника и письме Элинор Уингэйт от Торпа, который, в свою очередь, узнал об этом от Кэтрин. — Тони не отрывал взгляда от ван Дорна.

— Мы не уверены, что Торп и Аллертон знали о такой специфической стороне жизни друг друга, но факт остается фактом: данная информация каким-то образом попала к Аллертону после разговора Торпа с Кэтрин. Продолжайте.

— Аллертон разговаривал с леди Уингэйт или ее племянником шесть минут. Не исключено, что он пытался как-то определить, упоминалось ли его имя в дневнике в негативном контексте. — Тони сделал паузу. — Это позволяет предположить: Аллертон верил, что дневник реально существует. — Абрамс взглянул на Кэтрин. — Аллертон не знал, что он и Кимберли по одну сторону баррикад. Видимо, таковы правила той системы.

— Аллертон был очень напуган, — подтвердил ван Дорн. — Идея подделать дневник в том и заключалась. Можно выразиться иначе: оборотень почуял опасность, но, в отличие от нормальных животных, не побежал от нее, а наоборот, устремился ей навстречу.

Абрамс достал сигарету, закурил и продолжил:

— Судя по всему, Аллертону удалось убедить Элинор Уингэйт в том, что он работает с Карбури, О'Брайеном и Кэтрин и что они серьезно беспокоятся о ее безопасности. Аллертону, разумеется, нужна была копия дневника. — Тони проследил, как дым от его сигареты поднимается вверх. В комнате повисла тишина. Он понимал, что между тем, что он говорит, и образом человека, которого он видел на ужине в честь ветеранов УСС и на экране телевизора, колоссальная разница. — Аллертон послал своего человека в Бромптон-Холл, — развивал свою мысль Абрамс, — это же сделал и О'Брайен. Сейчас трудно сказать, кто попал в дом леди Уингэйт первым, но она приняла обоих. В этой связи стоит вспомнить строчки из ее письма. Ведь в наши дни она точно так же не понимала происходящего, как и в далеком сорок пятом, когда в Бромптон-Холл явились два человека с одинаковым заданием — забрать бумаги Генри Кимберли.

— Как бы там ни было, человек Аллертона убил Элинор Уингэйт, ее племянника и посланца О'Брайена, — сказал ван Дорн. — Думаю, он предварительно допросил их и нашел копию дневника. Он позвонил Аллертону и доложил о результатах. Через пятнадцать минут после этого звонка Бромптон-Холл заполыхал. — Ван Дорн посмотрел на Абрамса. — Это хорошо, что вы пришли к таким же выводам. Не думаю, что нам удалось бы добиться суда над Аллертоном лишь на том основании, что существовали такие телефонные звонки. Его просто следует уничтожить.

Абрамс ушел от прямого ответа на прозвучавшее предложение. Он спросил:

— Аллертон в настоящее время находится в Кемп-Дэвиде вместе с президентом?

Ван Дорн нервно хохотнул:

— Я думаю, да. Но у нас много других забот.

— Какие это заботы, Джордж? — спросила Энн.

— Ну, например, третий «Талбот». Где он? Кто он? У нас на него ничего нет. — Ван Дорн посмотрел на Энн.

— Я полагаю, что он жив, — ответила она. — Но в данный момент я воздержалась бы от каких-либо пояснений. Хотя могу сообщить вам несколько других интересных деталей. Прежде всего, в последнее время не зафиксировано фактов радиообмена между Москвой, Вашингтоном, Манхэттеном и Глен-Коувом с применением сложных кодов. Обычная бодяга, относительно легкий шифр. И содержание тоже дурацкое. Например, Москва разрешила Андрову выехать в отпуск. Я проанализировала эту ситуацию на компьютере, и вот что получается: с сорок восьмого года такая картина возникала всякий раз, когда русские готовились к каким-то серьезным событиям. Кроме того, сегодня я ехала в такси с одним весьма необычным русским… — Энн коротко рассказала о своем приключении. — И в этой связи мне в голову пришла одна мысль. С какой это стати, позвольте спросить, русский дипломат, и явно не мальчик, разъезжает на такси, изо всех сил стараясь не привлекать к себе внимания? А на коленях у него лежит весьма серьезного вида портфель. После всего, что я здесь услышала, я прихожу к выводу, что парень этот вез с собой какие-то очень важные инструкции из Москвы. Вот вам и объяснение того, почему радиообмен между Москвой и Штатами сейчас на нуле.

— Любопытно, — заметил ван Дорн.

И тут резко зазвонил телефон. Ван Дорн снял трубку, послушал, назвал пароль и задал несколько вопросов, затем быстро опустил трубку на рычаг.

— К сожалению, они не смогли многого сказать мне по незащищенной линии, — пояснил он, — но сообщили, что в стране введена повышенная мобилизационная готовность и президенту о ситуации доложено. Детали мне сообщат позднее шифрованным телексом. — Ван Дорн посмотрел на Энн. — Ну что, ты готова к плохим новостям?

— Я вся в нетерпении, Джордж.

В то время, когда ван Дорн кратко пояснял Энн ситуацию, Абрамс разглядывал молодую женщину. Тони понял, что она обладает быстрым и гибким умом, образованна и хорошо информирована. У Энн была очень приятная внешность, волосы того же цвета, что и у сестры, но короче; правда, она казалась чуть полнее Кэтрин. Но если Кэтрин буквально излучала свежесть, то при взгляде на Энн создавалось впечатление, что она слишком много времени проводит в кабинете. Хотя на лице у нее и были следы загара, но явно искусственного. Держалась Энн проще и как-то веселее, чем сестра. С ее губ то и дело слетали шутки. Она уже успела сказать ван Дорну, что тот растолстел, и что поэтому Китти ищет себе любовника.

Казалось, Энн не очень испугала информация ван Дорна о том, что в любой момент Америка может подвергнуться бесшумной атаке со стороны противника, но видно было, что она в это поверила.

Тони с удивлением подумал о том, как могли сойтись Энн Кимберли и Николас Уэст? Ему пришла в голову неожиданная мысль, что, по крайней мере, внешне ей гораздо больше подошел бы Питер Торп.

Энн поболтала виски со льдом в своем бокале и взяла несколько канапе.

— Значит, президент не сможет отдать приказ о ядерном ударе? — спросил ван Дорн.

— Да, Джордж. Президент не сможет послать «Указание о действиях в связи с чрезвычайной ситуацией». Так это называется. И не сможет он сделать это из-за того, что все системы связи будут выведены из строя. — Энн встала и обвела всех взглядом. — Но сейчас я сообщу вам строго секретную информацию. Военные предусмотрели выход на случай последствий электромагнитного удара. Они убедили президента принять решение, что в случае полного выхода коммуникационных систем из строя само по себе молчание важнейших государственных линий связи будет означать сигнал к нанесению удара. — Энн тяжело вздохнула и добавила: — Если перевести это на более романтический язык, то онемевшие правительственные радиолинии явятся последним призывом взяться за оружие. — Она обвела взглядом всех троих и добавила, словно опасаясь, что ее не поймут: — Полное молчание в эфире будет означать команду на запуск ракет. Бац! И ауфвидерзеен, как говорят наши веселые немцы.

Энн одним глотком прикончила выпивку и протянула бокал ван Дорну:

— Добавь, пожалуйста, еще немножко, Джордж. Данке.

Ван Дорн взял у нее бокал и медленно пошел к бару. Абрамс посмотрел на Энн. Сначала ему показалось, что она немного пьяна, но потом он понял, что Энн говорит серьезно. Что же касается ее тона, то, видимо, среди ее коллег о ядерном апокалипсисе было принято говорить спокойно.

Ван Дорн протянул Энн Кимберли ее бокал:

— Я думаю, русские знают об этом.

— Хорошее все-таки виски в Кентукки, — отозвалась Энн. — Да, они знают, но либо не верят, либо все же решили нас переиграть. И зря. Даже в том случае, если Америка подвергнется воздействию электромагнитного импульса, наш ответный удар будет отнюдь не слабым. Ведь у нас есть подводные лодки и ракеты в Европе.

Энн подошла к большим застекленным двустворчатым дверям и посмотрела на небо. Оно освещалось сполохами отдаленной грозы. Ветер доносил издалека гул громовых раскатов.

— Ситуация не из веселых, — продолжила она. — Мы беспокоились, что нас возьмут тихо, без шума. Ничего подобного. Свою атомную войну они получат. — Она посмотрела на бокал и поболтала кубиками льда. — Русские делают классическую ошибку — они недооценивают противника. Массовый идиотизм в Кремле. — Энн подняла глаза. — Таким образом, завтра утром солнце будет освещать на земле только руины, оставшиеся после ядерной катастрофы.

Ван Дорн шумно выдохнул:

— Не надо так мрачно. Я полагаю, что в настоящий момент наш президент вступил в контакт с советским руководством. Если он убедительно продемонстрирует им нашу осведомленность относительно их планов и наши возможности, они, скорее всего, откажутся от своей затеи.

Энн не стала возражать.

— Президент может предупредить русских, — продолжал ван Дорн, — что он отдал американским ракетным войскам стратегического назначения приказ ответить массированным ударом на первый же запуск русской ракеты, который будет засечен нашими спутниками слежения.

Энн покачала головой:

— Спутники не засекут никаких запусков. Ни с советской территории, ни с советской подлодки. Запусков вообще не будет.

Ван Дорн сделал шаг по направлению к Энн:

— Что ты имеешь в виду? Каким же образом они выведут атомный заряд над США?