30

Небольшой вертолет приземлился на посадочной площадке на Тридцатой Западной улице прямо на берегу Гудзона. Торп к этому моменту уже переоделся в пиджак и брюки спортивного покроя. Пилот, имевший контракт с «Лотус эйр», подставной фирмой, принадлежавшей ЦРУ, ничего не знал ни о своем пассажире, ни о задании, которое тот выполнял. Он не обменялся с Торпом ни одним словом и даже ни разу не посмотрел на него внимательно. Если через неделю или через год газеты сообщат о теле парашютиста с нераскрытым парашютом, найденном на пустошах Джерси Пайн, пилот вряд ли сможет сделать из этого какие-то выводы.

Вертолет описал дугу над рекой и исчез в ночном небе. Торп проводил его глазами, затем взял мешок с парашютом, комбинезоном и заранее положенными туда камнями и бросил его в реку.

Он прошел немного по темной пустынной улице, тянувшейся вдоль реки, и зашел в телефонную будку. Набрав номер клуба «Принстон», он попросил соединить его с Уэстом.

— Как дела, Ник?

— Отлично.

— Послушай, что ты сейчас делаешь?

— Думаю закругляться. Завтра рано утром мне нужно вылететь в Вашингтон.

— Позволь мне угостить тебя.

— Знаешь, Питер, что-то не хочется.

— Мы не будем засиживаться, Ник. Возьмем чего-нибудь легонького, типа «негрони».

После секундной паузы откуда-то издалека послышался голос Уэста:

— Ну, ладно. Где и во сколько?

— В клубе «Йель». Я буду там через десять минут. — Торп повесил трубку.

Питер Торп вошел в гостиную клуба и сел на небольшой диван рядом с Уэстом. Тот держал в руках рюмку с мартини. Торп внимательно взглянул на него.

— А я уж думал, Ник, ты забыл ключевое слово.

Уэст посмотрел на Торпа, и его взгляд на секунду задержался на пластыре на левой ноздре Питера. Однако Ник ничего не сказал.

— Послушай, Ник, — тихо произнес Торп, — это дело с «Талботом» разворошило все осиное гнездо. Тебе бы лучше притормозить с ним на некоторое время.

Уэст кивнул и спросил хриплым голосом:

— Какое осиное гнездо? Их или наше?

— Наше. В Лэнгли переполох. А ты знаешь, что бывает с ними в таком состоянии: они начинают принимать скоропалительные идиотские решения. Думаю, они уже приняли решение в отношении тебя.

— Что?

— Конечно, ликвидировать тебя в физическом смысле они не собираются… Но они могут отправить тебя в горы и продержать там в течение некоторого времени.

Глаза у Уэста округлились.

— В таком случае мне, может быть, стоит самому объявиться?

— Нет, не делай этого.

— Но… Я совсем не против того, чтобы ненадолго оторваться от всей этой кутерьмы.

— Если бы ты знал, что они могут делать с людьми в этих горах, ты заговорил бы по-другому.

Уэст уставился на Торпа со смешанным выражением любопытства и страха на лице.

— А что?

— Допивай свой мартини, — сказал Торп. В этот момент принесли «негрони», и Питер пригубил из бокала. — Неплохо. Послушай, Ник. Хотя бы ради соблюдения приличий ты не мог бы побольше улыбаться и не бледнеть так сильно? — Уэст сделал глоток из своей рюмки. Торп спросил его: — У тебя есть оружие?

— Нет, — ответил Ник.

— Бронежилет?

— Нет… Я их не ношу.

— Передатчик-маяк?

Уэст коснулся пряжки своего ремня.

— Микропередатчик. Излучение берется передвижными приемниками с вертолетов или подземных передвижных средств.

— Он сейчас включен?

— Нет. А зачем его сейчас включать?

— Как ты приводишь его в действие?

Уэст облизнул губы.

— Нужно просто захватить его пальцами сверху и снизу и слегка нажать.

— Звукозаписывающей аппаратуры на тебе нет?

— Нет.

Это Торп знал и так. В кармане у него был детектор радиоизлучений, показывавший, что Уэст чист. Питер некоторое время смотрел на Николаса.

— Яд?

— Он у меня всегда с собой, — кивнул Уэст.

— Где?

После некоторых колебаний Николас легонько постучал пальцем по перстню со знаком Принстонского университета.

— Яд внутри? — спросил Торп.

— Нет, в камне. Цианид заделан в кусочек кристаллического сахара. Снаружи все покрашено под оникс, сверху — тонкая полиуретановая пленка, чтобы предотвратить блеск и чтобы кристалл не таял. Кусаешь и…

— И мгновенная смерть, — улыбнулся Торп. — А другой яд у тебя есть?

— Да, в обычной капсуле. Но ее я забыл в своей комнате.

— Если бы твоя задница не была к тебе прочно прикреплена, ты бы и ее всюду забывал, — снова улыбнулся Торп.

— Так что ты говорил про горы? — напомнил Уэст.

Глядя Нику прямо в глаза, Питер раздельно произнес:

— Ты попадаешь туда как Николас Уэст, а выходишь оттуда кем-то еще.

— Программа изменения внешности и зашифровки установочных данных?

— Не совсем. Они идут несколько дальше пластической операции и изготовления для тебя нового водительского удостоверения, мой друг. Электрошок, психотропные препараты и гипноз. К завершению курса твой мозг «нейтрализован». — Уэст смотрел на Торпа широко открытыми глазами. — Это у них такое новое понятие — «нейтрализация». Больше никаких мокрых дел в отношении коллег, которые не встали на путь предательства или не совершили какого-то другого тяжкого преступления. Просто небольшая коррекция памяти — и человек не помнит того, чего помнить не должен.

Ник откинулся на спинку дивана.

— О Боже… Это невероятно… Они не имеют права…

— Да, это противозаконно, — кивнул Торп. — Это нарушение прав человека. Но кому и как ты пожалуешься, если все уже будет сделано? Так что послушай меня. Тебе нужно ненадолго спрятаться где-нибудь. Ты должен уберечь свой мозг от возможности грубого вмешательства с их стороны.

Уэст судорожно допил свой мартини.

— Когда? Когда я должен?..

— Когда? Сегодня. Сейчас. Завтра тебя уже может не быть, — с ударением произнес Торп.

— Мои вещи… — пролепетал Николас.

— Вещи? Какие вещи? — прошипел Торп.

— Ну, одежда, книги…

Торп рассмеялся:

— Если ты позволишь им затащить себя в горы, то потеряешь не только все, что имел, ты утратишь собственное имя. Так что выбрось из головы эти глупости. Но вот о чем тебе нужно подумать, так это о некоей страховке. Если ты обзаведешься ею и хорошенько спрячешь на черный день, то в любой ситуации сможешь диктовать им свои условия.

Уэст потер подбородок.

— О какой страховке ты говоришь?

Торп секунду помолчал и ответил:

— Как ты не понимаешь? Речь идет о каких-нибудь важных документах. Может быть, тебе стоит завтра зайти рано утром на работу и забрать кое-какие бумаги и компьютерные распечатки? Только действовать нужно естественно.

Уэст долго молчал, потом поднял взгляд на Торпа.

— Это непросто. Если только попытаться получить компьютерные распечатки из города… Скажем, с твоего компьютера в «Ломбарди»?

Торп медленно кивнул, но ничего не сказал.

— Думаю, это выход, — добавил Уэст.

— Возможно.

— Да, но как это сделать технически? — задал себе вопрос Ник. — Ведь вход в компьютер повлечет за собой проверку данных на запрашивающего, и это сразу выведет на тебя, Питер.

— Разве? — удивился Торп.

— Да. Компьютер зарегистрирует вход, содержание считанной информации и данные твоего компьютера. В Лэнгли сразу же узнают об этом запросе.

Торп спокойно ответил:

— Как только я подсоединюсь к твоему компьютеру, я буду волен делать в нем все, что захочу. Я смогу стереть все следы своего проникновения и выкачивания информации.

— Нет, не выйдет. Мой компьютер защищен от несанкционированного входа, — покачал головой Уэст.

— Ничего, я умею с ними обращаться, — улыбнулся Торп. Он закурил. — Знаешь, это как с изнасилованием и соблазнением. Результатом обоих действий является проникновение, но в первом случае оно сопровождается насилием и криками, а во втором осуществляется тихо и к взаимному удовольствию. Короче, после того, как я влезу в твой компьютер, он никому об этом не скажет. Понял? — Уэст кивнул. Торп продолжил: — Проблемы возникнут только в том случае, если наши друзья в Лэнгли обладают предчувствием и уже ликвидировали твой код. Но если действовать быстро — скажем, сегодня ночью, — то, наверное, никто не успеет еще объявить тебя персоной «нон грата». Завтра это будет их первой заботой, первым шагом к тому, чтобы ликвидировать тебя, как личность.

Уэст слабо улыбнулся и вновь поднял свою рюмку к губам. Рука у него дрожала.

— Скажи, зачем ты рискуешь ради меня? — тихо спросил он Торпа.

Питер наклонился к нему.

— Не за красивые глазки, Ник. — Он глубоко вздохнул. — Если я позволю им выскоблить твои мозги и отправить тебя на какую-нибудь ферму мыть окна, то как я буду после этого смотреть в глаза Кэтрин или Энн? — Уэст вздрогнул при упоминании имени Энн. Он взял еще одну рюмку мартини с подноса у проходящего мимо официанта. — Кроме того, — продолжил Торп, — мне действительно нужна некоторая информация из памяти твоего компьютера. Так что сегодня мои желания совпадают с твоими потребностями.

— Зачем тебе информация из моего компьютера? — спросил Уэст.

— Ник, я уже несколько раз говорил тебе, что мне и моему отделу очень нужны сведения о ветеранах, имевших отношение к разведывательным операциям.

Уэст кивнул. Он всегда считал, что от Торпа несправедливо скрывали систематизированные сведения обо всех этих шпионах-любителях.

— Хорошо. Но я ставлю одно условие: я должен быть рядом, когда ты будешь выкачивать информацию с моего компьютера, — сказал он.

— Иначе и быть не может. — Торп затушил сигарету. — Я знаю, что ты относишься к числу людей, сохраняющих лояльность по отношению к конторе. Но твоя лояльность должна заканчиваться там же, где она заканчивается у них. Они — это еще не все правительство или народ. И ты знаешь это, профессор.

Уэст устало потер лицо руками и тихо вздохнул.

— Но за что? Почему? Что я такого сделал?

— О Боже, Ник. Да у нас с тобой перед глазами прошли десятки таких случаев. Ты ничего такого не делаешь. Ну и что? Ты просто знаешь слишком много. Контора нервничает именно из-за тебя. А почему? Да потому, что ты не кадровый сотрудник. Когда-то тебя подобрал какой-то директор. И вот неожиданно нынешние боссы обнаруживают, что с течением времени ты стал слишком много знать. И выносят приговор. А вся эта ерунда насчет того, что за тобой охотится Москва, — всего лишь прикрытие плана, суть которого заключается в расправе над тобой.

— Пожалуйста, Питер, потише. — Уэст нервно огляделся.

— Да успокойся ты. Это же клуб «Йель». Половина незаконных деяний в стране планируется и обговаривается здесь. — Торп встал. — Ну ладно, ты обдумай наш разговор. Я ведь ни на чем не настаиваю.

Уэст схватил Торпа за рукав:

— Хорошо, хорошо. Говори, что мне делать? Где я могу скрыться сегодня ночью?

Торп достал из кармана ключ.

— Номер 1114. Иди туда. Там будет мужчина. Актер. Он ничего не знает. Его основное достоинство заключается в том, что он очень похож на тебя. Поменяйся с ним верхней одеждой. Через некоторое время он уйдет. Если за тобой есть наблюдение, то он отвлечет внимание на себя. Я думаю, вокруг тебя вьются и из ЦРУ, и из КГБ, и из конторы О'Брайена. Таким образом мы выиграем время хотя бы до утра. А это много.

Уэст встал и неожиданно спросил:

— Так же исчез и Карбури?

— А тебе нужно что-то более оригинальное? Этот прием хорошо срабатывает. Однажды он спас мне жизнь. Ты просто тихо сиди в номере 1114, пока за тобой не придут. Там нет телефона, поэтому тебе легко будет удержаться от соблазна позвонить куда-нибудь. Я оставил на столе шпионский роман. — Торп улыбнулся. Уэст понимающе кивнул, и Питер опустил ключ в карман его пиджака. — Не волнуйся, Ник. Увидимся в «Ломбарди» еще до рассвета. Делай то, что я тебе сказал.

Торп проводил Уэста взглядом. Тот неуверенно подошел к дверям лифта и вошел в кабину. Судя по всему, никто не обратил на Николаса никакого внимания.

Торп спустился по ступенькам лестницы, ведущей к вестибюлю, и немного замедлил шаг. Его внимание привлекла пара, сидящая в холле и делающая вид, что погружена в чтение. Это могут быть чьи угодно люди. Торп мысленно усмехнулся: «Шпионы, следящие за шпионами». Он вдруг подумал, что здесь могут находиться и сотрудники ФБР, и нью-йоркская полиция. Спасибо Тони Абрамсу. Полиция, разумеется, следит за ним, Торпом, а не за Уэстом. Мысль о том, что за ним могут следить полицейские, была Торпу неприятна. Он нахмурился. Абрамс… Кто вообще мог предусмотреть появление в колоде этого валета? Ведь еще в пятницу казалось, что разобраться с ним достаточно просто, а сегодня так уже не кажется. Да, он не простой орешек. Но достать его можно. И сделать это надо через Кэтрин.

Торп постоял на ступеньках, продолжая изучать сидящих в вестибюле людей. Теперь все знают, что вечером того дня, который будет считаться днем исчезновения Уэста, он и Николас расстались после нескольких коктейлей в баре. Но этого элемента в операции не избежать. Николас Уэст принадлежит к числу тех людей, которых не так-то легко провести. Торп был одним из немногих, кто имел подходы к Уэсту и в некотором смысле пользовался его доверием. Похищение охраняемых людей — сложная операция. Здесь лучше организовать все так, чтобы такой человек сам себя похитил.

По ступеням от лифта спускался мужчина, как две капли воды похожий на Уэста. На нем была одежда Николаса, и он курил трубку. Мужчина чуть задержался рядом с Торпом, затем они быстро сбежали по ступенькам в холл. Оба по ходу движения располагались относительно друг друга так, чтобы до минимума свести возможность рассмотреть человека, похожего на Уэста, в упор. Казалось, никто не обратил на них внимания, но несколько минут спустя отмеченная Торпом пара поднялась со своих мест и последовала за ними.

На улице Торп засек по меньшей мере еще двух наблюдающих. Он был уверен, что все наружники при уличном свете не сомневаются, будто следуют за Торпом и Уэстом. Они направились к клубу «Принстон». Торп спиной чувствовал за собой целый взвод.

Лишь бы они не столкнулись между собой. Торп усмехнулся: «Ну и цирк!» Он сказал идущему рядом с ним мужчине:

— Я провожу вас в номер в клубе. Там вы переоденетесь и загримируетесь. Уйдете до рассвета. Этот придурок дал вам ключ?

Мужчина кивнул и спросил:

— А кто это был в комнате? Я не ожидал увидеть еще одного человека. Он все время молчал. И выглядел довольно крутым.

— Это еще один актер, — ответил Торп. — Кругом одни актеры.

Торп огляделся. Нью-Йорк жил своей обычной жизнью, не зная, что он, Питер Торп, разыгрывает комедию, которая для города очень скоро обернется трагедией. Интересно, во что превратится город после четвертого июля? Жаль, что Питера Торпа уже не будет здесь в то время.

Торп вошел в бар «Университетского клуба». За столиком сидели только двое мужчин. Питер узнал в них членов клуба. Он присел к стойке.

— Дональд, вы все еще здесь?

Бармен обернулся к Торпу и посмотрел на часы.

— Осталось всего пять минут. Сегодня мы закрываемся ровно в полночь. Что будете пить, мистер Торп?

— Просто содовую.

— Хороший напиток для воскресного вечера, — кивнул Дональд. — Как прошел уик-энд?

— Со своими успехами и неудачами.

Дональд поставил на стойку бутылочку «Швепса» и открыл ее.

— Мне кажется, что я видел вас в теленовостях. Камера прошлась по толпе на мероприятии в штабе Седьмого полка. Знатная вечеринка!

— Ага, — поддакнул Торп. Он налил содовой в стакан со льдом. — Послушайте, Дональд, у меня тут перед вами образовалась задолженность. Не кладите это в кассу. — Торп сунул в руку бармену бумажку. Тот ловко взял ее и незаметно опустил в карман.

— Кто-нибудь спрашивал вас об этом человеке, Эдвардсе?

Дональд серьезно кивнул.

— Полицейский по фамилии Спинелли. Но я не сказал ему о конверте.

— Ну, об этом могли и сказать. Но я в любом случае должен поговорить со Спинелли. И я расскажу ему о конверте. Так что если вы даже и сделали это, то ничего страшного. — Торп выжал в стакан кусочек лимона.

Дональд налил себе кока-колы.

— Ну, я не знал… Я думал, что это должно было остаться между нами. Поэтому я ничего никому не сказал. Я хотел сначала спросить у вас. А потом я мог бы сказать этому полицейскому, что при первом допросе просто забыл. Вы понимаете?

— Конечно. И ценю вашу догадливость. — Торп осушил стакан с содовой.

Дональд оглянулся и тихо спросил:

— А что случилось с этим Эдвардсом? Ведь его настоящая фамилия Карбури, не так ли? Вы же знали об этом?

— К сожалению, в этом деле мне многое непонятно, — пожал плечами Торп. — Я особенно-то ничего и не знаю. Кто-то говорит, что его будто бы то ли ограбили, то ли убили.

— О Боже! Неприятная история. И все это происходит с английским джентльменом. Да, Нью-Йорк… — грустно покачал головой Дональд. — Но в газетах я ничего об этом не видел.

— Правда? А когда Спинелли говорил с вами?

— Кажется… да, вечером в пятницу. Когда полицейские осматривали номер Эдвардса. Тогда он задал мне всего несколько вопросов. Но потом он приходил еще в субботу, около четырех. Я как раз заступил на смену. В субботу он был понапористей. Он закидал меня вопросами, и мне показалось, что до этого он уже разговаривал с вами.

Торп кивнул.

— Но вы же сказали мне, что не упомянули ни словом об Эдвардсе.

— Клянусь, ни словом. В конце концов, не их дело, с какими просьбами ко мне обращаются члены клуба. Ведь так?

— Так. Кстати, а как насчет нашего разговора о Четвертом июля? — спросил Торп.

— В принципе, я готов. Но… Вы знаете, по праздникам мы получаем тройную ставку.

Торп рассмеялся:

— Серьезно? Я бы и сам поработал за такие деньги. Хорошо, договорились. У вас есть машина?

— Нет. Меня придется привезти и отвезти.

— Ладно. — Торп посмотрел на часы. — Это за разговор. — Он сунул Дональду двадцатидолларовую бумажку.

— Спасибо.

Торп слез со стула.

— Куда сейчас направляетесь?

— Домой, куда же еще, — пожал плечами бармен.

— На метро, автобусе или такси?

— Метро. Северный Бронкс.

— Будьте осторожны. Все эти «банджос» и «бонгос»…

— И это вы мне о них говорите?

— Я вас просто предупредил.

31

Кэтрин Кимберли подскочила в кровати. Сердце у нее испуганно билось. Рука потянулась за автоматическим браунингом, лежавшим на ночном столике. Кэтрин замерла, прислушиваясь.

Телефон! Всего лишь чертов телефон! Она глубоко вздохнула и сняла трубку.

— Да? — Кэтрин посмотрела на часы. Было без нескольких минут шесть.

В трубке раздался голос Торпа:

— Доброе утро. Я тебя не разбудил?

— Ты думаешь, можно отвечать по телефону во сне?

— Классная шутка, — засмеялся Торп. — Ты сегодня бежишь?

— Да. А где ты был вчера вечером? Я пыталась дозвониться тебе чуть ли не до полуночи.

— Да так, гулял.

— Ты не ответил на вопрос. Где?

— На такие вопросы нельзя отвечать по незащищенному телефону, моя дорогая. Когда ты запомнишь это?

— Не читай мне нотаций.

— Извини. Ты пойдешь на вечеринку к ван Дорнам?

Кэтрин прислонилась к спинке кровати, взяла со столика стакан воды и медленными глотками выпила. Только после этого она спросила:

— Ты позвонил мне в шесть утра, чтобы спросить об этом?

— Мне не хотелось бы разминуться с тобой. Я знал, что ты сегодня побежишь. У ван Дорнов начинается в четыре. А фейерверк и музыка — на закате.

— О Господи!

— А мне у них нравится. Послушай, мой катер стоит у пристани в Южной гавани. Давай встретимся там, скажем, в четыре?

— Значит, ты не поедешь на машине?

— Нет. На катере легче будет миновать пробки. Мы доберемся до Глен-Коува за сорок минут.

— Ты не знаешь, О'Брайен идет туда? Что-то я давно его не видела.

— Послушай, если бы он не был в таком возрасте и твоим боссом, я бы приревновал тебя к нему.

— Он мне нравится.

— Он всем нравится. Это джентльмен. Я беру с него пример. Я говорил с ним вчера. Он не приедет.

— Жаль. А Ник? Кстати, сколько человек может взять катер?

— Пять. У Ника, несмотря на праздник, с утра серьезная встреча в Вашингтоне. Сейчас он, видимо, уже едет в аэропорт. Ты что, не хочешь прокатиться на катере со мной вдвоем?

— Мне кажется, тебе следовало бы кого-нибудь подхватить. Может быть, Гренвилов?

— Они скрылись в своем загородном доме сразу же после того, как полиция вышла на них в субботу утром.

— А что, по-твоему, там вообще произошло?

Торп помолчал несколько секунд.

— Что-то странное. Давай обсудим это позже. Кстати, мы можем пригласить на катер Клаудию.

Кэтрин выглянула в окно спальни. Небо над деревьями на востоке начинало светлеть.

— Я думаю, об Арнольде ты тоже знаешь, — произнесла она.

— Конечно. Полицейские очень хотят встретиться с тобой.

— Я готова принять их в офисе во вторник.

— Ты настоящий юрист. Каков маршрут пробежки сегодня?

— Бруклин.

— Ты бежишь одна? — неожиданно спросил Торп.

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Да так. Берегись грабителей.

— Я еще не встречала грабителя, который мог бы справиться со мной. — Она сделала небольшую паузу. — Я бегу с Тони Абрамсом.

Торп несколько секунд молчал, затем сказал:

— Это интересно.

— Почему?

— Я не знал, что он бегает. Почему ты выбрала его? Ведь ты его обгонишь.

— На сегодня я такую задачу перед собой не ставлю. Кстати, я могу пригласить и тебя, пробежка пошла бы тебе на пользу.

— А я могу пригласить тебя поупражняться со штангой и в каратэ, — с некоторой обидой сказал Торп.

— Я не готовлюсь в супермены. И мне кажется, что твое поведение в пятницу было грубым и ничем не спровоцированным. Что на тебя тогда нашло?

— Понимаешь, на меня давят некоторые обстоятельства… — начал было Торп.

— Кстати, я не могла найти тебя в субботу вечером и все воскресенье, а теперь ты поднимаешь меня в шесть утра. Откуда ты звонишь?

— Из «Ломбарди». Я тут провозился с компьютером весь уик-энд. И сегодняшнюю ночь тоже. Я потом тебе все объясню.

Кэтрин глубоко вздохнула.

— Ну, хорошо. Встретимся в четыре.

— Подожди. Может, я присоединюсь к пробежке. Откуда и во сколько ты стартуешь?

— От здания мэрии около семи. Затем выбегаю на бруклинский мост.

— Слишком рано. А как дальше?

— В восемь я буду у дома Абрамса. Генри-стрит, дом 75. Там ты можешь присоединиться к нам.

— А я думал, что Абрамс будет ждать тебя на Тридцать шестой.

— Он меняет места ночевок.

— Почему? Чего-то боится?

— Нет, просто проявляет осторожность. Тебе бы тоже следовало это делать.

— И тебе. Оставайся сегодня ночевать в «Ломбарди».

— Я подумаю.

— Хорошо. Может, я найду тебя в Бруклине. Если нет, то на пристани в четыре.

Кэтрин положила трубку и выбралась из постели. Она натянула короткий халатик, прошла в маленькую гостиную и склонилась над кушеткой.

— Тони! — Кэтрин потрясла Абрамса за плечо.

Он открыл глаза, и она сразу же поняла, что он не спит уже некоторое время.

— Я приму душ первой, — сказала Кэтрин.

— Хорошо. — Он сел на кушетке и зевнул.

— Извините за неудобную кушетку.

— А какие у нас были варианты? — Он потянулся.

— Ну… На кушетке могла спать я.

— Тут еле хватило места для меня одного.

— Не делайте вид, что вы меня не поняли.

Тони осторожно опустил ноги на пол, поддерживая одеяло вокруг бедер. Он протер глаза, снова зевнул и спросил:

— Ну как, кто-нибудь пытался убить вас сегодня ночью?

— Нет, — улыбнулась Кэтрин.

— И меня тоже.

— Я буду готова через десять минут, — сказала Кэтрин и снова прошла в спальню.

Абрамс остался посреди гостиной в белых боксерских трусах. Он сделал несколько наклонов, затем достал револьвер и кобуру из-под подушки и положил их на стол; прошел на кухню и отыскал в холодильнике пакет с апельсиновым соком, налил сок в бумажный стаканчик, выпил и вернулся в гостиную.

Комната была небольшой, но уютной и добротно обставленной довольно старой мебелью. В нише перед окном стоял рабочий стол с лежавшими на нем бумагами. Абрамс предположил, что этот стол может стоить многие тысячи долларов. Тони знал, что весь этот дом, принадлежащий теперь Кэтрин, был построен очень давно, по меньшей мере лет сто назад. Район назывался Уэст Гринвич-Вилледж.

Абрамс подошел к окну. Оно было немного наклонным, как и в доме на Тридцать шестой улице. В стекле Тони обнаружил пузырьки. «Боже, да оно служит здесь еще с тех времен, когда по соседству жили индейцы», — подумал Абрамс.

Он посмотрел вниз, на узкую улицу. Она была очень живописной. Уличные фонари еще не выключили, хотя свет уже исходил в основном от розовеющего неба. Улица оказалась пустынной, подозрительных типов видно не было.

Тони попытался сделать какие-то дополнительные выводы в отношении Кэтрин. Раньше он представлял ее себе этакой штучкой, которую интересовали главным образом витрины Блумингдэйла. Позже он узнал, что она профессионально бегает и уважает О'Брайена, которого он тоже уважал. Потом последовали очередные позитивные открытия… «Да, но есть еще и Торп», — одернул себя Абрамс.

Абрамс услышал какой-то звук и обернулся. В проеме двери, ведущей в спальню, стояла Кэтрин.

— О… Извините…

— Ничего. В этом я бегаю, — сказал Абрамс.

Она подавила улыбку, смотря ему прямо в лицо.

«Боксерские трусы. Абсолютно белые». Кэтрин вспомнила многоцветное модное белье Торпа.

— Я хотела предложить вам, чтобы вы не стеснялись. Можете приготовить себе кофе. В холодильнике есть… э-э-э…

— Ага. Лампочка. И та перегорела.

Она рассмеялась:

— Мне ведь некому готовить. Там есть яйца.

Абрамс взглянул на нее. Такие разговоры случались у него и раньше, но уже после этого. Сейчас этого не произошло, потому и разговор был какой-то неловкий.

— Я позавтракаю дома.

Немного поколебавшись, она сказала:

— Питер может присоединиться к нам на пробежке. Ничего?

— Он ваш жених, а не мой.

— Я в том смысле, что не будет ли это выглядеть как-то неприлично — пробежка сразу с двумя мужчинами?

— Я поеду домой на такси. Встретимся там в восемь, — сказал Абрамс.

— Хорошо. В это время такси можно поймать на углу Хьюстон-стрит и Седьмой авеню.

Абрамс вспомнил об одной своей знакомой, у которой напечатанные на машинке объявления такого рода висели в прихожей.

— Спасибо, — серьезно сказал он.

Она вдруг спросила:

— Вы не хотите сегодня вечером поехать к ван Дорнам? У них вечеринка по случаю Дня поминовения.

— Знаете, с меня достаточно одного мероприятия в неделю.

— Подумайте, хорошо? Вы можете поехать туда с Питером и со мной на катере. — Кэтрин тряхнула головой. — Такое впечатление, что я пытаюсь уговаривать ребенка. Я только хочу сказать, что на катере туда плыть сорок минут. Там будут люди, которых вы знаете… Что у меня за сюсюкающий тон?

Он пересек гостиную и прошел на кухню. «Нет, она не сюсюкает, — подумал он. — Она чем-то взволнована».

— Видите ли, у меня сегодня вечером есть дела.

— Ах так? Ну ладно, мне нужно собираться.

Она прошла в спальню и закрыла за собой дверь, затем снова приоткрыла ее.

— О Боже, что это сегодня со мной! Вам нужна ванная?

— Минут пятнадцать я буду разогреваться для пробежки.

Она с деланной сердитостью посмотрела на него и снова скрылась в спальне.

Услышав шум воды в душе, Абрамс снял телефонную трубку и набрал номер.