Приключения боярского сына Том 1 Битва под Конотопом

      Федор понял, что тот прав и остановил своего коня. Он развернулся и прямо подле него остановился татарин.
      – Ты как наша татарин! Мало кто так лошадь ездит из вас!
      – Я с детства на коне! Меня еще батько учил! А он у меня стремянного государева полку…! – выпалил Федор и тут же спохватился.
      Что он сказал! Он же уже не сын боярский, а ополяченный украинский шляхтич, товарищ польского купца! Но татарин не обратил на его слова внимания.
      – Твоя отец также карашо есздит, бачка? Так? – скуластое лицо татарина расплылось в улыбке.
      – Так! – закивал Федор.
      – Я, бачка, вырос на спине коня! Так! Клянусь Аллах! Конь и степь – свобода!
      – Так! – снова повторил Федор. – Но только вольная степь и конь – свобода, батыр!
      Вольная степь.
      – Вот этот степь вольный!
      – Эта? – Мятелев окинул рукой просторы, – Нет! Эта степь не вольная! Здесь живут воины, а воины не могу быть свободными.
      – Зачем такая каваришь? Воины и могут быть свобода. Только так. Да. Воин – Якши!
      Черная человек – плохо. Воин не бьют палка как раб. Воин имеет сабля и все берет сабля. Все, и клеб, и лошадь, и овца, и золото для жен. Такой время только и жить для воин.
      – Вони не свободен. Они идет куда его посылают, а не куда он хочет. Разве это свобода? – Федор внимательно посмотрел на татарина. – Вот ветер в степи летит куда хочет. Вот он свободен.
      Татарин снова усмехнулся и ответил:
      – Воин посылают на война. Так?
      – Так, – согласился Мятелев.
      – А если нет война, то зачем воин? Война нужна для воин, и без война он не жить.
      – Но на войне могут убить.
      – Так. Но на все воля Аллаха. Но смерть в поле с саблей в руке – смерть вольного человека…
      – Пан Анжей! – голос Ржева вывел Федора из раздумий. – Тебе бы не носиться по степи.
      – Ты прав, пан Станислав, но не удержался. Захотелось проверить нового коня.
      – И как? Проверил?
      – Не конь – огонь!
      – Поглядим, когда ты не этом коне от погони уходить станешь. А про что с татарином болтал?
      – Так болтали и степи и о свободе.
      – О свободе? Ты больше помалкивай, пан Анжей. Мало ли зачем этот татарин начал разговор с тобой? Может, выведать что хотел…
      Степь: татарский царевич Мюрад Гирей Мюрад Гирей сменил свою одежду и дорогие доспехи на скромное одеяние простого воина. На нем теперь был обычный наряд всадника татарской средней конницы.
      Металлическая кольчуга, островерхий шлем, выцветший старый протертый халат.
      Теперь его звали мурза Киябей без громкого титула. Возглавлял этот отряд мурза из Акермана Кучулук, бывший ялы-агасы буджаского улуса. Он был родственником акерманского правителя и также долгое время скрывался в Стамбуле от мести своего брата, с которым не мог поделить отцовское наследство.
      – Скоро будет Перекоп, Крепость Ор-Капу, Киябей, – произнес Кучулук без всякого почтения к особе принца крови из рода Гиреев.
      Но так было условлено. Все отныне относились к Мюрад Гирею как к простому воину.
      Так ему было легче и безопаснее появиться в Крыму.
      – Да, мурза, я не был здесь несколько лет.
      – И я также. А в прошлое время, когда был жив мой отец, я часто навещал с ним Кафу и Бахчисарай. Но если Киябей станет новым ханом, то я верну все свои наследственные владения.
      – Сейчас Мехмед Гирея нет в Крыму, Кучулук. И трон в Бахчисарае свободен. Если меня поддержит Салават-Гази бей в Ак-Мечети, то с его воинами мы легко сможем занять трон в Бахчисарае.
      – Да, – согласился Кучулук, – но у нас всего пятьсот воинов. Пусть Салават-Гази бей даст нам еще пятьсот. Пусть нашу сторону примут еще некоторые мурзы. Но скоро придет хан и с ним 30 тысяч воинов. А все эти воины придут с большой добычей. И они довольны Мехмед Гиреем.
      – Ты хочешь сказать, что воины не захотят менять его на меня?
      – Так, почтенный Киябей. А разве нет? Ты думаешь иначе?
      – Ты прав, Кучулук. Но прав не во всем. Мы станем действовать хитрее. Не станем сразу захватывать трон. Хитрые лизоблюды в Бахчисарае, если узнают, что у меня нет султанского ярлыка на трон, не пойдут за мной.
      – Все верно. И мне обидно от того. Сколько можно нам оглядываться на султана в Стамбуле, Киябей?
      – И я о том же говорю. Мы снова обретем независимость. Но для этого нам нужно время. Время и союзники.
      – У почтенного Киябея есть план по захвату трона? – Кучулук посмотрел на царевича.
      – Я давно это заметил.
      – Есть! Мы не станем действовать прямо, а пойдем обходным путем. Не один раз ханы Крыма умирали внезапно от яда или от кинжала убийцы.
      – Но кто может стать таким убийцей, почтенный Киябей? В свите хана у вас друзей нет.
      – Нет? Ты ошибаешься, почтенный мурза. Есть. Есть тайные люди, те что не любят нынешнего хана.
      – Вот оно что? И Киябей знает этих людей?
      – Мурза Али, слуга Селим-бея. А он приближен ко дворцу.
      – Али?
      – Именно Али. И он не один.
      – Даже если так. Но станет ли Али действовать в твоих интересах, Киябей? Он хитрая лиса. Он приближен к высокопоставленной особе и обласкан нынешним ханом.
      Зачем ему рисковать?
      – Али не хитрее иных, почтенный мурза. Не хитрее. У меня есть кое-что на нашего Али. В Стамбуле я не просто так проводил время в безделье. Я смог еще и кое-что узнать.
      – И что это за секреты, почтенный Киябей?
      – Мне сообщил это один купец. Грек-фанариот. У него было много неудач в торговле, но он все равно откуда-то черпал деньги. Меня это заинтересовало, и я решил выяснить источники этих доходов.
      – И что?
      – У этого стамбульского купца из квартала Фанар имеются иные источники дохода. Он получает золото от московского царя.
      – Вот оно что? Как же Киябей про это смог узнать? Хотя большинство купцов продажны. Особенно это касается купцов Фанара.
      – Продажных людей в Стамбуле полно и среди правоверных мул, драгоманов и сераскеров, почтенный мурза. Я смог в этом убедиться. И этот купец сообщил мне, что некие сведения от него из Стамбула уходили в Крым. И к кому бы ты думаешь? К почтенному мурзе Али. Это значит, что Али человек, что служит Москве.
      – Это ценные сведения. На этом его можно поймать. Но не столь легко. Как доказать все это?
      – Али доверенное лицо ханского любимца Селим-бея. И не захочет бросить тень на свое имя и на имя своего господина…
      Годом ранее. Истамбул…
      Мюрад Гирей рассказал Кучулуку не всю правду. О купце-фанариоте он действительно узнал, но не так как про это рассказал.
      Этот купец сам вышел на царевича и предложил ему средства на формирование отряда в 500 воинов. Это были татары-изгои, которые по разным причинам вынуждены были покинуть Крым. Вооружите отряда купец брал на себя.
      Больше того, купец обещал Мюрад Гирею поддержку высокопоставленных людей и возможность заполучить трон в Бахчисарае. Он и открыл ему некие тайны мурзы Али…
      Степь: татарский царевич Мюрад Гирей (продолжение) -Но если хан Мехмед Гирей умрет, а ты сядешь на престол, то что скажет на это султан Мухаммед IV в Стамбуле? – спросил царевича Кучулук.
      – Если хан Мехмед IV Гирей исчезнет, султан смириться с неизбежным, Кучулук.
      Тогда в сложившейся ситуации он ничего не сможет сделать. Не пошлет же он свои войска в Крым? Нет. Нам нужно только захватить власть!
      – А ты уверен в верности Салават-Гази бея?
      – Да! Это слишком ненавидит калгу и Селим-бея. К тому же я помогу ему стать калгой. А ты, Кучулук, тогда станешь властителем Акермана. А твой старший сын станет новым ялы-агасы.
      – Я твой слуга, почтенный Киябей. У меня забрали все, что я имел. И вернуть мне это сможешь только ты. А хана Мехмед Гирея я ненавижу и без этого всего. Разве это хан? Разве это потомок Чингисхана? Нам нужен такой повелитель как ты! И тогда Крым снова станет тем Крымом, каким он был некогда.
      – Впереди Перекоп! – закричал воин дозора и указал Киябею и Кучулуку нагайкой на показавшиеся вдали укрепления…
      У дома мурзы Али: Федор Мятелев и Махмуд Сопровождающие польских купцов татары салтана Салават-Гази бея оставили их под Бахчисараем. Они вежливо простились и, отказавшись от платы, хотя пан Станислав Ром настаивал, умчались обратно в степь.
      Пану Станиславу сказали, что здесь имение мурзы Али, и он может воспользоваться гостеприимством этого вельможи – известного покровителя купцов и торговли.
      Милостью своего господина Селим-бея Али были подарены в окрестностях столицы ханства большой каменный дом, виноградники и фруктовые сады.
      Усадьба Али была видна издали. Белокаменные стены с башенками и высоким минаретом утопавшие в зелени деревьев выглядели весьма живописно. Сразу было видно, что дом большой и выстроен в восточном стиле с садом, многочисленными беседками и фонтанами. Теперь так делали многие татарские мурзы что побогаче.
      Они подражали хану и встраивали себе этакие мини дворцы, где заводили порядки подобные ханским с многочисленными службами, штатом обслуги, гаремом с женами и наложницами. Хотя последних было конечно гораздо меньше чем у хана.
      – Богато живет наш Али, – проговорил Ржев. – Грех ему жаловаться на своего господина Селим-бея. Смотри какая красота. Я бы и сам поселился так на старости лет. Благодать!
      – Да, не бедствует, мурза. И природа здесь хороша. Хорошее место Крым! Эх, кабы не татары. А вон и охрана имения! Смотри, пан Станислав, конные сюда скачут.
      – Вижу. Очевидно, сам Али распорядился нас встретить. Ждет.
      К ним подъехали три всадника. По внешности это были славяне, а не татары, хоте все были в халатах и чалмах. У всех было оружие – ятаганы и пистолеты. Впереди гарцевал на черном жеребце детина с густой окладистой рыжей бородой до пупа.
      Мятелев сразу определил, что борода эта была выкрашена хной. А её носатый владелец с загорелым лицом и широкими скулами сразу же ему не понравился. Было во внешности этого человека нечто разбойничье.
      – Селям алейкум! Вы во владениях моего господина мурзы Али! – произнес рыжебородый по-русски. – Да хранит вас Аллах! Не вы ли почтенные купцы из Ляхистана о которых столько раз упоминал мой почтенный господин Али, слуга и доверенный великого господина Селим-бея, доверенного самого солнцеликого хана крымского?
      – Алейкум аселям! Мы эти самые купцы и есть. Я пан Станислав, а это пан Анжей.
      Купцы из дружественного Высокой Порте и Крыму государства Речи Посполитой или Ляхистана.
      – Тогда я должен сопроводить вас к моему господину. Мурза Али ждет вас. Я слуга моего господина Махмуд. И сейчас также и ваш слуга, – он еще раз поклонился и ловко развернул своего коня.
      Посланцы поехали впереди. Ржев жестом приказал своим людям двигаться за ними.
      – Видал? – Мятелев указал на слуг мурзы.
      – Встреча достойная и речи посланцев учтивые. Чего тебе не понравилось?
      – Да я не об том. Рожу то этого посланца Махмуда ты видел? Я хочу немного с ним погутарить, – Федор подхлестнул своего жеребца.
      – Пан Анжей! – попробовал его остановить Ржев, но куда там.
      Федор быстро догнал Махмуда и поехал с ним рядом.
      – Могу я задать тебе вопрос, почтенный Махмуд? – спросил он.
      – Конечно, пан Анжей. Мой господин приказ всячески угождать вам. Что ты хотел узнать?
      – Ты ведь не татарин. Ты русский?
      – Да, был русским. Давно 14 лет назад. И звался я тогда – сын боярский Кудеяр Тишенков. Попал в плен и был продан мурзе Али.
      – Вона как! И веру православную получается сменил на поганскую? – Федор с вызовом посмотрел на Махмуда.
      В глазах детины вспыхнули недобрые огоньки но он быстро овладел собой и ответил:
      – Получается так, господин. А ты, видать, также русский?
      – Русин. Шляхтич.
      – Католик? – поинтересовался Махмуд.
      – Да, – Федор покраснел, вспомнив о своем "католичестве".
      – Стало быть, также продал православную веру на латинство погнаское? А оно, если верить православным попам не многим лучше магометанства.
      – Я остался христианином, – Мятелев уже не был рад, что затеял этот разговор. – Что католики, что православные все чтят Христа и святую троицу.
      – Чтят, но по-разному, господин. Насмотрелся я и на тех и на других. Разговоров много, а дела-то не видать. Но прости, если обидел тебя. Это невольно. Ты с Украины, господин? – Махмуд в свою очередь внимательно посмотрел на Федора. – А по говору ты московский.
      – Я могу и по-польски с тобой говорить, ежели тебе знаком польский. А на Москве я не бывал. Слыхать-то слыхал, но быть не пришлось.
      – Немного знаю и польский. Но говори не говори, а я московский говор везде узнаю.
      Сам я также московский. Служил в стремянном государевом полку. Затем был послан с поручением в порубежные крепости. И там меня татары и заарканили.
      Федор вздрогнул при упоминании государева стремянного полка.
      – И как тебе здесь живется, сын боярский Тишенков?
      – Махмуд. Да, не так и плохо. Вообще судьбы раба врагу бы не пожелал, но лично мне улыбнулась судьба и здесь. Меня купил Али и сделал своим управляющим.
      Надзираю за рабами. У меня и дом свой есть и женки. Трое. У них ведь не одну бабу можно иметь, а четырех жен, да еще наложниц сколь влезет. Живу! А ежели, скажем, который в черные рабы попадет, то добра не жди. Особо плохо тем, кого купили на галеру-каторгу. Там смерть! Жилы все вымотают и кожу так исполосуют, что свата божьего не взвидишь.
      Федор промолчал и ничего не ответил Тишенкову. Но тот сам продолжил разговор.
      – А ты небось осуждаешь меня, господин? Ну, что веру-то я христову сменил на ислам? Это я сразу понял. Так?
      – Осуждаю? – задумчиво произнес Мятелев. – Нет. Пусть попы тебя осуждают. Я сам за себя ответчик. Кто знает, как сам бы сделал, если в такой оборот попал как ты.
      Ты уж прости меня, что так сразу то на тебя набросился. Не хотел тебя обидеть.
      – Ничего! Я привычный к тому. Обиды не держу.
      – И многие здесь веру меняют?
      – Нет. Да и не всем предлагают её менять. Всем кто ислам принял послабление выходит, а им рабы нужны. Цены на рабов ныне не высоки. За сильного мужчину можно взять 15, али 20 дукатов. А то и поменее.
      – Сейчас война и рабов должно много идет с Украины? – Мятелев пытался изображать из себя купца.
      – Рабов много. А после победы хана под Конотопом их будет еще больше. Но рабы нужны на галерный флот султана. Рабы нужны на каменоломни. А там раб более двух лет не живет. Нужны рабы для работ в поле, на бахчах и в садах татар. Это Али господин милостивый и у него рабам не так и плохо. А у других мурз вовсе погибель. Такого я здесь насмотрелся.
      Они въехали на широкий двор дома мурзы, и Махмуд указал рукой в сторону:
      – Вон там можете поставить свои возы и коней. За ними присмотрят. О товарах, слугах и животных не беспокойтесь. Я лично прослежу. А самих вас ждет господин…
      В окрестностях Бахчисарая: дом мурзы Али В доме мурза веяло прохладой. Комнаты мужской половины дома – селямлика были убраны роскошно и всюду были ковры ярких расцветок и шитые шелком подушки.
      Сверкало серебро и золото.
      Сам Али пребывал в своем любимом покое у фонтана. Он возлежал на шелковом матрасике и смотрел на холодные струи воды, искрящиеся серебряные шары. Рядом с ним был его кальян, отделанный золотыми пластинами.
      На мурзе был широкий шелковый халат, подпоясанный расшитым китайским поясом. На ногах были расшитые жемчугом туфли с модными загнутыми носками.
      – Господин, – Махмуд склонился к уху хозяина и вывел его из задумчивости. – Гости прибыли.
      – Гости? Это хорошо. Я жду этих купцов из Ляхистана. Зови их сюда, Махмуд.
      – Позволь предупредить тебя, господин.
      – О чем?
      – Один из купцов совсем не поляк. Я говорю о том, которого зовут паном Анжеем.
      – Он украинский шляхтич. Недавно принял католичество. Я это знаю.
      – Нет, господин. Он родом из Москвы. Уж я то говор московский знаю. Он его маскирует, но весьма неумело.
      – С чего ты взял? Ведь ты только с ними познакомился. Прошло там мало времени. И уже выводы сделал? Не в свое дело ты лезешь, Махмуд.
      – И небольшого разговора было достаточно, чтобы понять, что он за птица. Да и личность мне его знакома.
      – Что? – Али искренне удивился. – Ты видел его прежде?
      – Его самого нет. Но обличием походит он на человека, которого я знавал я во время службы в стремянном полку на Москве. Хотя фамилии сейчас не упомню. Это, очевидно, его отец, или другой родственник. Но он точно из Москвы. А рядится под польского купца. Зачем?
      – Мало ли в нашем мире похожих людей, Махмуд? Во имя Аллаха, с чего это ты вдруг стал таким подозрительным? И у меня есть почти двойник в Варшаве. Но он не брат мне и не родственник. А если бы ты его увидел, то сказал бы что это мой брат.
      – Похожих немало, господин. Это верно. И говор не так важен. Но здесь есть еще кое-что. Повадка сидеть на коне. Он также стремянной стрелец! У нас на Москве в этом полку служат из рода в род. И этот пан Анжей из детей боярских – голову могу дать на отсечение, что так и есть.
      – Ты что же хочешь сказать, что он шпион урусов?
      – Кто его знает, господин. Время-то военное. И они вполне могут заслать сюда шпионов под видом купцов. Ты же знаешь, что в Крыму есть соглядатаи иностранных государей.
      – Не любишь ты своих земляков, Махмуд. Знаешь, что им будет если твои слова окажутся правдой?
      – Я мусульманин. И веру принял не льстиво, и нет бога кроме Аллаха, а Мухаммед пророк его на земле!
      – Ладно. Я после в этом разберусь. Пока зови гостей.
      Махмуд что-то недовольно пробурчал и вышел. Али отодвинул кальян и схватился за драгоценные четки. Так он делал всегда когда нервничал. Все складывается не так удачно как бы хотелось с самого начала.
      Гости вошли в покой. Вперед выступил Василий Ржев – пан Станислав Ром.
      – Рад приветствовать славного мурзу Али, покровителя торговли, – произнес Ржев по-польски и низко полонился.
      Тоже самое повторил и Федор.
      – И я рад видеть вас, господа, – заговорил Али с "купцами" также по-польски. – Каково было ваше путешествие? Все ли благополучно?
      – Благодаря милости славного мурзы с нами и нашими товарами все благополучно.
      – Слава Аллаху! Я рад, что все хорошо. Прошу вас садиться. Сейчас нам подадут еду.
      Вы проголодались с дороги.
      Мурза хлопнул в ладоши и как по велению волшебной палочки тут же появились бесшумные слуги с подносами в руках. Перед гостями были поставлены блюда с конскими окороками и бараньей тешей, пшеничными лепешками, серебряные чаши с крепким соленым бульоном.
      Гости уселись на шелковых матрасах и стали угощаться. Они знали этот восточный обычай – чтобы оказать внимание и уважение хозяину нужно много есть.
      Наслышались молча. Слуги предупреждали каждое желание и движение хозяина дома и его гостей. Когда было покончено с мясными блюдами и были убраны остатки, им подали блюда с сочными персиками, сладким виноградом и холодными дынями. Это было время для разговора.
      Слуги бесшумно удалились. Али остался со своими гостями.
      – Теперь мы можем поговорить и без свидетелей, – произнес мурза по-русски. – Нас никто не подслушает. Вы ведете себя не осторожно. Вы только что прибыли в окрестности столицы, – начал мурза. – Но уже возбудили подозрения. И это совсем не хорошо.
      Федор и Василий внимательно посмотрели на Али.
      – Это касается тебя, пан Анжей. Мой слуга Махмуд сразу же признал в тебе жителя Москвы и больше того служившего в стремянном полку. Хорошо ли это? Если вы так и дальше станете продолжать, то скоро ваши головы окажутся на шестах. Идет война, и со соглядатаями везде поступают круто. Не мне вам говорить об этом.
      Ржев с осуждением посмотрел на Федора.
      – Я не раз говорил тебе, пан Анжей, не распускать язык.
      – Дак, откуда же я мог знать, что он земляк? – попытался защищаться Мятелев. – Да и не сказал я ему ничего.
      – Тебе стоит более помалкивать, пан Анжей. Этот Махмуд не простой человек. Он не глуп и, главное, доверенное лицо мурзы Селима в моем доме. Его глаза и уши.
      Понимаете о чем я? Селим-бей полностью не доверяет даже мне.
      – Чего уж здесь не понять, – проговорил Ржев. – Он находиться близ самого хана и должен быть острожен.
      – И он обязательно донесет Селиму о вас. Он мурза еще в ставке хана на Украине.
      Он вернется обратно только вместе с ханом. И я сумею найти, чем его занять по возвращении. Скоро здесь объявится претендент на ханский трон, царевич Мюрад Гирей. Селим его боится, ибо ели этот претендент сядет на этот трон – ему Селиму не сносить головы.
      – Мы выполнили твое повеление, мурза, – Ржев понял, о чем хочет знать Али. – Ак-мечетский салтан выполнит волю того, кто прибыл из-за моря.
      – О здесь не стоит скрывать свои мысли, пан Станислав. В комнате с фонтаном нас никто не сможет подслушать. Поэтому я и веду все важные разговоры именно здесь.
      Махмуд сейчас далеко отсюда. А все выходы охраняют мои немые стражи.
      – Немые? – удивился Федор.
      – Да, я купил этих людей уже с вырезанными языками. Это чернокожие нубийцы. Они понимают только по-турецки и не умеют писать. Лучше охраны и придумать нельзя.
      – Тогда мы можем прейти сразу к делу? – Ржев вернул разговор к прежней теме.
      – Да, – кивнул головой мурза. – Мы можем обговорить ваше задание. Вы уже ознакомились с содержанием послания? Не так ли?
      – Да. Вот оно, – Федор протянул письмо Али.
      Тот быстро прочел его. И бросил в огонь светильника. Больше этот клочок бумаги не понадобиться.
      – Вы оба хорошо запомнили содержание сего послания? Не так ли?
      – Да. Я помню его слово в слово. Значит можно пересказать ему все это на словах? – спросил Федор.
      – Можно. Написанные слова в этом случае не важны. Купец Рашид торгует в Бахчисарае. Хотя есть у него лавки и в Гезлове, и в Кафе. Сейчас он здесь.
      Завтра вы сможете его видеть.
      – Завтра? – переспросил Мятелев.
      – Завтра. В нужный момент ты узнаешь, когда это стоит сделать, пан Анжей, – проговорил Али.
      Бахчисарайский базар: Федор Мятелев и купец-фанариот Адреотис Федор и Василий получили отличные места на базаре Бахчисарая, где могли разложить свой товар.
      Рядом с ними были лавки богатых иностранных гостей. Персы торговали бухарскими тканями, коврами и ковриками для молитвы. Армяне разложили в своих лавках целые горы модных туфель из крашенной бараньей кожи с загнутыми носками.
      Из лавки медника слышалось постукивание молоточков. Там продавалась медная посуда: тарелки, кувшины, подносы, чаши.
      Прямо напротив них через улицу сидел богатый константинопольский торговец драгоценностями. Это был грек-фанариот. И он постоянно подозрительно косился на Федора.
      – Эх, Федор, не походишь ты на купца, – прошептал Мятелеву на ухо Василий.
      – Но я и не купец. Я осуществляю конвой.
      – Все равно все, кто сопровождает караваны, занимаются торговлей. А ты слишком бросаешься в глаза, как полный болван в деле торговли.
      – С чего ты взял?
      – А вон та хитрая греческая рожа, так и зыркает в твою сторону. Поди к нему.
      – Зачем это?
      – Поболтай о торговле и поговори о драгоценных камнях.
      – Я них ничего не понимаю.
      – Ничего сделай вид что интересуешься и тебе нужна консультация. Иди.
      Мятелев подошел к торговцу. Оказалось, купец отлично говорил на польском и русском языках.
      – Ага, торгует драгоценностями? – спросил Федор, обратившись к греку.(*Ага-господин) -Уже много лет, эфенди. Покажите мне любой драгоценный камень, и я скажу вам сколько он стоит. Эфенди продает драгоценные камни?
      – Нет. Но я думаю купить несколько драгоценных камней, когда мы распродадим наш товар. Их можно будет хорошо продать женам знатных шляхтичей у нас в Ляхистане.
      – Эфенди не долго занимается торговлей, не так ли? – хитро спросил купец.
      – Нет. Я был воином, но понял, что торговля открывает большие возможности. И вложил кое-какие средства в торговое предприятие. Одновременно я и взял на себя охрану обоза от грабителей.
      – Эфенди принял мудрое решение. Торговля может принести большие деньги. Саблей столько не заработаешь, если ты конечно не султан и не король. Мое имя Адреотис.
      – А меня зовут пан Анжей. Рад знакомству. Так покажите мне, что я могу купить у вас почтенный Адреотис.
      – Прошу в мою лавку.
      Он провел Федора в богато драпированную комнату с тусклым освещением.
      – Любая шляхтянка разорит своего мужа за индийские драгоценности. Лучшие изумруды из княжества Голконда. У меня есть несколько. Но они чрезвычайно дороги. Не для первого торгового предприятия. И продать их выгодно можно только разве в самой Варшаве, или в Кракове. Пан еще не имеет доступа в салоны Варшавы, не так ли?
      – Пока нет. Но в будущем – кто знает? – загадочно проговорил Федор.
      – Я знаю много из того что вы зовете будущим.
      Федор покосился на хитрого купца. Тот что-то не договаривал.
      – Хотите заглянуть за грань грядущего, эфенди?
      – Я? Пожалуй да, – неуверенно проговорил Мятелев. – Но как это сделать?
      – Я могу в том помочь. Вы, эфенди, молоды и горячи, как и положено воину. Вы крайне неопытны в делах торговли и у вас нет настоящего чутья, что делает купца купцом. Но вы несмотря на все – станете богатым. Такова ваша судьба.
      – Хорошее предсказание.
      – Хорошее ли? – грек хитро посмотрел на боярского сына. – Кто может сказать, что лучше быть богатым или быть бедным?
      – Тысячи людей могут легко ответить на этот вопрос не задумываясь. Лучше быть богатым.
      – Так скажут те, у кого никогда не было денег и те, кто не знает, что это такое иметь деньги. Если у вас нет деньг, то вы имеете много проблем, связанных с их отсутствием. Но если у вас есть деньги, и деньги большие, то у вас появляется проблем во сто крат больше. Но это может понять только тот, кто умеет зарабатывать. Я как раз принадлежу к этой категории несчастных.
      – Но тогда для вас есть отличное лекарство, почтенный, – улыбнулся Федор.
      – И какое же?
      – Раздайте ваши денежки другим и останьтесь нищим. И вы от проблем связанных с деньгами избавитесь.
      – В том то все и дело, молодой господин, что мне избавиться от денег нельзя. Даже если я завтра раздам все что имею, то уже через год снова стану богатым. Я ведь три года назад потерял все что имел и все что оставил мне отец. У меня забрали все мои деньги и все мои ценности. И вот у меня снова лавки в трех крупных городах и снова мои корабли возят рабов в Стамбул и Трапезунд. Я умею их зарабатывать. В этом мой талант. К сожалению, большинство людей этого совершенно не умеет.
      Федор уважительно покачал головой. Этот купец говорил совершенно серьезно. И как его слова отличались от тех слов, что говорили о деньгах и богатстве московские купцы.
      – Но сейчас нам стоит говорит не об этом, – продолжил Адреотис.
      – А о чем?
      – Я расскажу вам одну притчу. Послушайте. Однажды два раба решил бежать от жестокого хозяина. Один был сильный и могучий бывший воин, а другой слабый и тщедушный человек, ну вроде меня.
      Сильный раб завладел оружием и убил охранка. Он получил свободу и бежал. И по его следу кинулись сотни врагов с намерением поймать его любой ценой. А второй, воспользовавшись суматохой, залег на дно глубокой расщелины и просидел там несколько дней.
      Адреотис замолчал.
      – Ну и чем все закончилось? – спросил Федор.
      – Первый раб был пойман и погиб на плахе. А второй спокойно ушел. Вы, эфенди, спросите как же так могло получиться? Я отвечу. Потому, что второй раб вышел из своей расщелины когда его престали искать. Понимаете о чем я?
      – Нет. Я ведь совсем не раб и не собираюсь бежать от своего хозяина.
      – Ну, истинный смысл становиться понятным не сразу. Но дам вам совет – всегда поступай так, как твои враги не ожидают, что ты поступишь. И не смотрите на Адреотиса с подозрением. Адреотис многое видит, но Адреотис не опасен. Он друг.
      – Друг?
      – Именно друг. И внутренний голос мне подсказывает, что мы еще встретимся с тобой в будущем…
      Бахчисарайский базар: Федор Мятелев и Егорка Федор, после разговора с греком, вернулся к Ржеву и пересказал ему часть своей с беседы, кроме притчи и предсказаний, касаемых лично его.
      – Если так, то пока все нормально.
      – Ты думаешь? Странный купец этот Адреотис.
      – Судя по тому, что он тебе сказал, вроде бы он ничего не заподозрил. Хотя, не люблю я этих стамбульских греков. Хуже магометан. Эх, и пользы от тебя, пан Анжей намного меньшее чем проблем. И чего это воеводе вздумалось отправить с таким заданием именно тебя?
      – Я счастливый.
      – Посмотрим. Сейчас отправляйся прогулять по базару. Осмотрись. Проверим твою удачливость.
      – Мне сейчас уходить? – удивился Федор.
      – Да, именно сейчас. Разомни ноги. Поброди по базару. Посмотри.
      – А что я должен там увидеть?
      – Мало ли? Походи и присмотрись к товарам. Можешь даже купить что-нибудь. Но не более чем на 10 золотых. Лишних денег у нас нет.
      – Так у меня полный пояс золота.
      – Тот пояс не тебе принадлежит, пан. Те деньги могут пригодиться для дела важного.
      Про то помни.
      – Значит, мне просто погулять?
      – Именно так просто погуляй. Я здесь сам постою. Ты слишком много внимания привлекаешь.
      – Хорошо. Будь, по-твоему. Пойду…
      Федор вышел на прямоугольную базарную площадь, посыпанную крупным серым песком.
      Он лихо заломил шапку набок и углубился в проход между торговыми рядами.
      Здесь стоял невообразимый гомон. Кого только не было в базарной толпе: и венецианские и генуэзские гости, и татары, и турки, и франки, и персы, и немцы.
      Всех даже трудно перечислить.
      Чего только не предлагал здешний базар. Товары со всего света.
      Федор немного потолкался среди продавцов холодного оружия. Он вытаскивал из узорных ножен сабли, ятаганы и кинжалы. Здесь были прекрасно сбалансированные клинки работы дамасских мастеров, произведения стамбульских оружейников, немецкие и французские сабли и шпаги, египетские ножи, индийские сабли, малайские крисы. Мятелев нимало подивился многообразию клинков и их причудливой форме.