Приключения боярского сына Том 1 Битва под Конотопом

      Его жупан был покрыт вражеской кровью и был посечен во многих местах.
      – Многого не понимаешь, пан полковник!
      – Дай мне полк драгун, пан гетман, и я дам нашим полкам возможность перестроиться для новой атаки! Даже без больших подкреплений мы отбросим войска московитов!
      – Данило! Я же тебя самого к хану посылал. Или не понял ничего? Мехмед Гирей использует тактику характерную для татар! Я не желал говорить про это заранее.
      – Ты мне не доверяешь, гетман?
      – Дело не в недоверии, Данило. Сам должен понимать, что лазутчики Пожарского могут быть где угодно. Говаривают даже в стане самого хана они есть. Вот мы и осторожничали. В этой осторожности залог нашей победы!
      – Пан гетман! – изумился Данило Сом.
      – Я много чего узнал от богданового полковника Ларина Урбача, брат Данило. И он же научил меня не болтать попусту языком.
      – Оно верно, пан гетман. Но…
      – А могу ли я доверять своим полковникам, Данило?
      – Мне можешь доверять, Иван! Но если мы отойдем, пан гетман, то русская тяжелая кавалерия устремиться за нами в погоню.
      – И это хорошо! – вскричал Выговский.
      – Хорошо? – не понял гетмана Сом. – Но это же полки отборной тяжелой конницы!
      Сумеем ли мы их остановить?! У татар, даже если они засаду устроили, тоже может сил на это не хватить. Они вернут коней и отойдут! Что нам даст эта засада?
      – Не отойдут, пан полковник! В том порукой слово мое. Так что отходим, Данило!
      Отходим!
      Гетман отдал приказ.
      Украинские полки, что еще даже не вступили в битву стали поворачивать коней.
      Тоже самое сделала и гетманская гвардия, личный полк Выговского. Эти шли за Сомом и за бунчуком гетмана…
      Битва: ставка хана Мехмед Гирея. 29 июня 1659 года Хан Мехмед Гирей посмотрел на Селим-бея. До них доносился шум битвы.
      – Гяуры Пожарского попались в ловушку, Селим. Аллах лишил их воеводу разума.
      – Разума, великий хан? Да был ли он у Пожарского?
      – Не стоит недооценивать врага, Селим. Я сам когда был молод часто проявлял нетерпение и делал поспешные выводы.
      Селим хорошо знал эту часть жизни своего повелителя. Тога молодой принц Мехмед был всего лишь калгой и на троне в Бахчисарае сидел хан Джанибек Гирей. Он много веселился, много сражался на саблях, много болтал и завел себе много врагов. Где такому принцу быть настоящим повелителем? Не был он готов принять власть. Но судьба распорядилась по-своему, хан Джанибек внезапно умер, и принц получил шанс стать ханом.
      В 1641 году принц был посажен на трон Гиреев под именем хана Мехмеда IV. Однако просидел он на троне совсем недолго до 1644 года и вынужден был уступить престол более умному и расчетливому Исламу Гирею.
      Во время вынужденного изгнания характер Мехмеда стал меняться. Он сумел сделать правильные выводы из своего первого правления и понять свои ошибки. А Селим знал, что судьба мало кому дает второй шанс в этой жизни. Его державный друг такой шанс получил.
      И на этот раз в 1654 году на трон вступил совершенно иной человек. Это был мудрый и острожный правитель. Он понял, чем грозит Крыму союз между Москвой и Украиной. Московские цари подчинят себе гетманов и сделают их послушными слугами и от того станут много сильнее. И что тогда ждет Крым?
      Хан часто беседовал с Селимом об этом…
      Годом ранее. Бахчисарай. Дворец хана. Лето, 1658 год.
      Мехмед сидел в своих любимых покоях в ханском дворце в Бахчисарае. Это был Фруктовый кабинет, где он принимал только своих друзей. На этот раз с ним рядом был молодой Селим-бей.
      – Ты умен, несмотря на свои молодые годы, Селим, – похвалил его хан, после того как выслушал его доклад.
      – Повелитель слишком добр к своему ничтожному слуге.
      – Нет, нет, Селим. Ты многое понимаешь, чего не могут уразуметь члены моего совета уже убеленные сединами. Но годы так и не украсили их мудростью.
      – Аллах не всем дает мудрость, великий хан.
      – Не всем. И самое страшное, что иногда без мудрости некие люди управляют государствами. И это больше горе для таких государств. Ислам Гирей, что сидел на троне до меня, заключил союз с гетманом Хмельницким. Тогда этот гетман еще не был сильным, и хан смотрел на него как на слугу. Он не сумел разглядеть в нем птицу большого полета.
      – Но Ислам Гирей вовремя понял кто такой Хмельницкий, великий хан. Он вовремя протянул руку польскому королю Яну Казимиру. Разве не так?
      – Нет, Селим, – возразил хан. – Если бы он сделал это вовремя!
      – Что ты хочешь этим сказать, повелитель? Объясни своему покорному слуге ход твоих державных мыслей.
      – Гетман Запорожской Сечи Хмельницкий в 1648 году и гетман Украины Хмельницкий в 1654 году – разные люди. В 1648 году на Хмельницкого смотрели как на главаря шайки разбойников, и он бы не мог просить признать его Московского царя. Не мог бы он и послов к нему послать. Но в 1649 году Хмельницкий уже был победителем поляков и торжественно вступил в Киев и его встречали народ и духовенство как спасителя.
      – Но разве он тогда престал быть атаманом шайки запорожских разбойников?
      – Уже да. Он доказал свое право быть государем. И потому его послы в 1652 году уже были приняты в Москве как послы государя Украины. А в 1654 году они в Переяславе заключили союз, разорвать который не столь просто. Вот и подумай теперь, кому помог усилиться Ислам Гирей?
      – Стало быть, хан Илам Гирей поступил неверно, заключив союз с Хмельницким против короля Речи Посполитой?
      – Именно так, Селим. Ибо чего требует от правителя государственная мудрость?
      Действовать на благо своего народа и государства. И сие благо он должен видеть с перспективой на будущие 100 лет. А Ислам Гирей думал лишь о сиюминутной выгоде.
      Достойно ли это великого повелителя?
      Селим молчал и слушал хана.
      – Помогать нужно из двоих своих врагов тому, – продолжил хан, – кто из них слабее.
      Ибо в противном случае сильный враг еще более усилиться. А зачем же усиливать сильного врага? Наоборот! Его стоит ослабить. И Хмельницкому нельзя было дать расправить крылья. Нужно было не допускать его союза с Москвой! И вот эту мудрость не разглядел Ислам Гирей.
      – Мудрость твоя велика, великий хан.
      – Её дали мне книги, Селим. Я много читал в изгнании. Я стал там сам писать. Ты это знаешь.
      – Я восхищен твоими стихами, повелитель. Хотя ты не подписываешь свои творения своим именем. Отчего так? Ведь стихи твои хороши. Я говорю это не из лести.
      – Я за то тебя и ценю, Селим. Ты плохо умеешь льстить. Но хану не следует быть поэтом. Хану следует быть ханом.
      – Но ты совмещает в себе эти качества, великий хан.
      – Если я стану подписывать мои стихи именем Мехмед IV Гирей, повелитель Крыма и иных земель, то что будет? Как ты думаешь?
      – А что будет? – не понял вопроса Селим-бей.
      – Их завтра объявят величайшими стихами на территории моего государства. Мне станут льстить. Скажут, что я как поэт затмил великих. Такие случаи были в истории. Разве нет? А после того как я потеряю корону, если так будет угодно Аллаху, их скоро позабудут и начнут ругать в угоду новому хану. А так поэт Кямиль Суфий останется поэтом Кямилем Суфием и после того как хан Мехмед Гирей уйдет со сцены. И мудрость его слов переживет его самого.
      Селим еще раз удивился мудрости своего повелителя. Хан не преставал его поражать.
      – Но тогда я хочу спросить тебя, повелитель, что можно сделать дабы исправить то зло, что причинил Крыму Ислам Гирей?
      – Да почти ничего уже сделать нельзя. Хотя пытаться стоит. Да не даст Аллах московитам умного правителя еще много лет!
      – А если даст? Что тогда?
      – Тогда это будет первый шаг к гибели Крымского ханства.
      – Но ты, великий уже заключил союз с новым гетманом Выговским.
      – Да. Этот гетман отшатнулся от Москвы. Он заключил новый союз с Речью Посполитой.
      Это нам выгодно. Но выгода эта лишь временная. Понимаешь меня?
      – Не совсем, повелитель.
      – Я вижу, чего желает гетман Выговский. Он желает присоединить Украину к Речи Посполитой на тех же условиях, что входит в неё Литва. И что тогда будет? Тогда будет создано новое сильное государство, и оно станет грозить нам!
      – Но, повелитель, неужели ляшские магнаты допустят, чтобы украинские шляхтичи и казацкие полковники получили равные с ними права?
      – В этом наше спасение, Селим. В том, что Аллах лишил больших магнатов Польши разума! Это наказание неверным! Пусть они и дальше дерутся между собой! Пусть!
      Оттого нам большая выгода. И потому мы сейчас с ними в союзе против Москвы.
      – Велика твоя мудрость и прозорливость, повелитель.
      – Но и за Выговским стоит следить, Селим. Как гетман он нам не выгоден слишком долгое время. Слишком умен. Слишком…
      Селим-бей прервал свои воспоминания и решил вернуться к разговору о битве. Он осторожно вывел хана из задумчивости:
      – Ты думаешь, великий хан, что битва разворачивается как нужно? – спросил бей. – А если это они приготовили нам западню? Не могу поверить, что Пожарский попался в столь простую ловушку. Он ведь не малоопытный юноша.
      – Чем ловушка проще, тем больше шансов поймать в неё дичь, Селим. И седины в голове не всегда говорят о мудрости.
      – Но среди воевод Пожарского немало умных людей.
      – Я слышал донесения моего агента о Пожарском. Своеволен, упрям, как ишак, жаждет славы и почестей. Такие качества как нельзя лучше подходят под нашу ловушку. А я знаю, как и на что можно ловить такую дичь.
      Хан отвернулся от Селим-бея и снова погрузился в себя. У него было о чем подумать. Он пришел к власти во второй раз благодаря милости султана Блистательной Порты. И султан вроде бы пока ему верит.
      Но при дворе падишаха в Стамбуле сидит его злейший враг Мюрад Гирей. И султан держит его про запас. Хотя знает, что он за человек, и какие планы вынашивает.
      И стоит Мехмед Гирею сделать хоть один неверный шаг и все. Тогда прощай трон в Бахчисарае и голова. Мюрад не пощадит его. И потому все стоит тщательно взвешивать. Победа на московами ему нужна, но и усиливать Выговского он не намерен. Этот гетмана слишком похож на Богдана. Хан умел отличать людей и сразу определял их таланты и способности.
      Выговский может стать со временем выдающим правителем Украины. И султану такой гетман не нужен. Его величество повелитель правоверных в Истамбуле желает видеть гетмана попроще. И этим гетманом может быть сын Богдана Юрий Хмельницкий. Царь Алексей в Москве также метит Юрия на гетманство. Да и король Речи Посполитой Ян II Казимир желает того же. Им всем надобен слабый гетман.
      "Но если я дам Выговскому победить, не станет ли он от этого много сильнее? – размышлял хан. – Ведь султан пока доволен, а если что случись, то во всем обвинит меня. Но победа над Пожарским мне нужна! Русских надо поставить на место.
      Но и ослаблять их не стоит. Пусть их война с поляками и литовцами продолжается.
      Но все стоит тщательно взвесить".
      Хан снова стал перебирать в голове возможные варианты развития событий в будущем.
      А его войска тем временем готовились вступить в битву…
      Битва: атака князя Пожарского. 29 июня 1659 года Полки Пожарского переправились на другой берег и оттеснили казаков Выговского.
      Причем конница Львова нанесла врагу существенные потери.
      Сам князь Семен Пожарский был теперь впереди своих войск и лихо рубился с казаками гетманского полка. Его пытались остановить, говоря, что место полководца не впереди, но куда там. Князь жаждал славы не только полководца, но и великого воина, отважного рубаки.
      Полковник Улебин скакал за Пожарским, и ему все больше и больше не нравилась эта безумная атака.
      – Князь! – Улебин догнал полководца.
      Пожарский срубил вражеского сотника и сдержал своего коня. ОН повернулся к Улебину:
      – Полковник?
      – Слишком быстро они стали отступать, господин воевода! Нам не стоит увлекаться атакой!
      – Не стоит увлекаться? Ты в уме, полковник? Враги бегут! Бегут! Посмотри!
      – Но…
      – Хватит, Улебин! Достоин ли ты сабли полковника? Ты забыл свой долг перед царем?
      – Господин воевода…
      – Нет! Ты больше работай саблей, а не языком! И слава отметит тебя сегодня! Этот день наш! Сражайся и следи за своим полком! А с войском я сам управлюсь!
      Русские кавалеристы продолжили наступать. Знамена дворянских полков шли вперед и тяжелая кавалерия рубила казаков Выговского. Опытный полковник Улебин понимал, что больше говорить с воеводой не стоит. Но он не мог не попробовать и исполнил свой долг до конца.
      Слишком организованно бежали казаки Выговского. Это совсем не то беспорядочное отступление, и тем более совсем не бегство….
      Битва: у переправы. 29 июня 1659 года Казаки сотника гетманского полка Ивана Головни исполнили приказ Выговского четко и в срок. Не зря гетман назначил именно его для этого дела. Он знал, что Головня не отступит ни на шаг.
      Они взорвали заряд пороха, и переправа была взорвана, а ниже по течению наскоро была сделана запруда. Теперь русским ратникам Пожарского уже некуда будет деться.
      Выговскому было не нужно, чтобы Пожарский смог отступить быстро. И вода не даст ему теперь такой возможности. Позади русских полков теперь была преграда…
      Битва: полковник Улебин. 29 июня 1659 года Русские воины наступали. Вперед летели, всадники дворянской кавалерии, драгунские сотни, стеремянные стрельцы. Неподалеку слышалось гиканье слободских казаков гетмана Ивана Беспалого…
      Полковник Улебин повернул своего коня. Теперь ему стало все понятно до конца.
      Тяжелая дворянская кавалерия шла вперед мимо него увлекаемая боем. Эти всадники еще думали, что побеждают и видели впереди государевы знамена. Где-то там был и князь Пожарский.
      Конь полковника заплясал под ним, но Улебин не дал ему рвануться вслед за остальными.
      "Они разрушили переправу! – мелькнуло в его голове. – Так вот зачем было нужно это отступление! Теперь хода назад нам нет! Тяжелые всадники просто так переправиться не смогут. И что теперь делать? Нужно во что бы то ни стало остановить наступление. Нельзя идти дальше. Но как сделать это? Неужели никто не понимает к чему приведет такая атака?" -Полковник! – рядом с Улыбиным оказался его давний знакомец пятидесятник Семен Говоров.
      Говоров увидел лицо своего командира и подумал, что тот ранен.
      – Ранен?
      – Ранен? – переспросил Улебин. – Нет, не ранен. Все наше войско ранено!
      – Ты про что, господин полковник?
      – Не видишь разве, Говоров? Они переправу разрушили!
      – Ну и что? Мы же наступаем! Затем, когда пленных нахватаем – заставим переправу восстановить!
      – Они уводят нашу конницу в самые топи! Не видишь, пятидесятник? Запруда разлила реку, куда идут наши всадники. В таких условиях у легкой татарской кавалерии будет громадное преимущество перед нами!
      – Да откель тут татары, полковник? Перед нами только казаки Выговского. Татары пока подойдут дело будет сделано!
      – Скоро увидим и татар, пятидесятник!
      – То верные сведения? Кто донес про это?
      – А тут и доносить ничего не надобно! Я бы на месте хана ударил именно сейчас с наш фланг. И когда наши отвлекутся на татар, с новой силой по нам ударит и Выговский и поляки, что еще в дело не вступали!
      – Вона как! – изумился пятидесятник. – С трех сторон нас зажмут!
      – А если со стороны поляков в бой вступят крылатые хоругви польских гусар, то даже страшно предположить что будет!
      – Оно може и так. Да сумнительно…
      Улебин был прав. Казаки уводили русскую кавалерию в самые топи. Туда где движения тяжелой конницы будет замедленно. Туда где она потеряет свою ударную силу! Но остановить теперь громадную массу всадников увлеченных боем было невозможно. Бездумная лихость Пожарского привела его войско к катастрофе…
      Битва: хан Мехмед Гирей обнажает саблю в рядах своих газиев. 29 июня 1659 год Селим-бей понял, что сейчас Мехмед Гирей отдаст приказ.
      – А вот теперь и нам пора ударить по гяурам! – хан быстрым движением обнажил свой легкий дамасский клинок.
      Военачальники крымского войска также обнажили свои клинки вслед за ханом.
      – Вперед воины! Во имя Аллаха! Я сам поведу вас в бой!
      Селим-бей поскакал вслед за ханом, желая уберечь его от всех превратностей битвы.
      – Алла!
      – Алла!
      Завыли татарские конники и рванулись в битву вслед за своим повелителем. Земля загудела от грохота лошадиных копыт…
      Селим уже не раз видел атакующую лаву татарской конницы и всегда восхищался её грозным видом. Стремительность и сила, маневренность и неустрашимость – вот залог их победы! Сейчас бей был горд тем, что он часть этой атаки и сможет своей саблей вписать несколько строк в битву, что может быть войдет в историю…
      Татары ударили наступающим русским прямо во фланг и сразу смяли их левое крыло.
      Стремительность русской атаки на полки Выговского была сброшена и началась настоящая сеча.
      Воины рубились яростно и не желали уступать. Хан и его гвардия прорубила большую брешь в рядах противника в короткое время. Селим был все время рядом, хотя и держался позади хана.
      Мехмед Гирей яростно сшибся сразу с двумя дворянами и ловко уклонился от их ударов. Его горячий жеребец плясал под державным всадником и четко слушался его команд. Хан был отличным наездником. Он выбросил руку с клинком вперед и достал до плеча первого врага. Дворянин вскрикнул и выронил саблю. Дамасская сталь рассекла его епанчу. Следующий удар пришелся второму дворянину в голову, и острие сабли крымчака перерубило перегородку на шлеме и вошло в левый глаз врага.
      – Алла! – истошно завопил хан и резко рванул уздечку.
      Жеребец повернулся и Мехмед Гирей зарубил второго всадника.
      – Вот она схватка с настоящим воином! В этот миг поэт во мне временно умер!
      Вперед мои храбрые воины! Вперед! Покажите поганым гяурам как вы уметет сражаться!
      – Алла! – отвечали ему воины гвардии.
      И снова продолжалась битва – пир храбрецов! Мехмед Гирей не давал себе обойти, и, по-прежнему, был почти на самом острие атаки. Рядом с ним падали воины. Это дворяне стали обстреливать их из пистолей. Но ни одна пуля даже не задела хана.
      – Алла! – закричал хан взмахнув саблей.
      – Алла! – закричали те, кто следовал за ним.
      Хан снова взмахнул клинком и снова один из врагов рухнул на землю без головы. Но справа его атаковал новый воин, и Мехмеду пришлось повернуть коня. Он отразил дар его сабли и снова снес врагу голову.
      Рядом с ним рубился Селим-бей. И хан увидел, что его другу грозит опасность.
      Вражеский воин едва не вшиб его с коня копьем. Но кто-то из татарских воинов вовремя пустил стрелу, и всадник выронив свое оружие запрокинулся в седле.
      – Селим! Будь осторожнее! Ты мне еще нужен!
      – Благодарю тебя, великий повелитель!
      Селим отсалютовал хану окровавленной саблей.
      – Великий хан! Военачальник урусов! – кто-то из мурз указал Мехмеду на роскошно экипированного всадника, что дрался неподалеку.
      – Захватить! Живым! – прокричал хан.
      Татары с еще большей силой и яростью бросились в схватку. Все желали исполнить волю повелителя и получить за это награду. Но перед ними был не князь Пожарский.
      Перед ханом дрался воевода князь Львов. И первых двух татарских всадников он срубил ловкими и изящными ударами.
      – Настоящий воин! – хан показал на Львова Селиму. – Смотри, как сражается!
      – Это добыча для самого хана!
      – Ты, прав, Селим! Это моя добыча!
      Хан быстро пробился к Львову, и они скрестили клинки. Князь сразу узнал, что пред ним сам повелитель Крыма…
      Битва: Ставка гетмана Выговского. 29 июня 1659 год Гетман Иван Выговский приказал своим полковникам перестроить полки для новой атаки по армии Пожарского. Теперь многие полковники поняли смысл приказа гетмана об отступлении.
      Гетман с ханом заманили русских в ловушку.
      Выговский повернулся к полковнику Сому:
      – Данило, с моим полком лети вперед и не дай татарам Мехмед Гирея приписать себе всю честь нашей победы! Сам понимаешь, что они скажут! Что это они спасли наше войско!
      – Вот это задание по мне, пан гетман! – Сом ударил по крупу своего коня саблей плашмя и умчался к полку.
      – Они увязли в конотопах! Увязли! – ликовал Выговский.
      Теперь он станет победителем русской армии и это повысит его личный престиж среди украинских полковников. Но битва еще не закончена. Там вдали еще в полном составе большая армия князя Трубецкого. И полной победа будет лишь тогда, когда и эта армия будет уничтожена…
      Битва: начало бегства. 29 июня 1659 год Русская тяжелая кавалерия из-за разлива воды попала в топкие места и её движения были скованы. С одной стороны они оказались под ударом татарской орды, а с другой на них обрушились перестроившиеся полки Выговского.
      Вслед за личным полком гетмана, который повел полковник Сом, устремились киевский и нежинский казачьи полки. За ними пошли валашские и молдавские всадники. Со стороны удара им попались смешавшиеся полки наказного гетмана Беспалого, которые, после того как полки дворянской кавалерии повернулись к татарам, оказались на переднем крае.
      Слободские казаки не выдержали удара и повернули обратно. Она налетели на перестроившийся полк Бутурлина и смешали его. Бутурлин стегал нагайкой казаков и клял их последними словами:
      – Куда вас несет?! Вы смешаете мои ряды!
      Но его уже никто не слушал. Сам гетман Беспалый уже не мог управлять своими людьми. Началась паника, и бороться с ней в такой ситуации было невозможно.
      Вслед за казаками Беспалого отступать стали и дворяне Бутурлина. Паника вещь весьма заразительная. Слухи в такой ситуации рождались мгновенно и были один страшнее другого.
      – Татары обошли нас!
      – Хан, будь проклято его имя, ударил нам во фланг!
      – Все пропало!
      Правое крыло русского войска быстро оголилось. Положение мог исправить стремянной государев полк. Но ему не дали развернуться для атаки. По стремянным стрельцам ударили две хоругви панцирной польской кавалерии полковника Поланецкого.
      Стрельцы не смогли сдержать массированный удар крылатых гусар и также повернули обратно. Это было полный разгром…
      Битва: Семен Пожарский, Семен Львов, Мехмед Гирей. 29 июня 1659 год Русская конница оказалась меж двух огней. Да еще и река разлилась, и они оказались в топях, где лошади тяжелой кавалерии едва переставляли ноги.
      Сражение было проиграно. Больше того, это была катастрофа для кавалерии Пожарского. Его могли бы выручить пехотинцы, но они остались на той стороне реки, а переправу затопило…
      Князь Семен Пожарский не мог и не желал верить в поражение. Он лично сражался в первых рядах и приказывал не отступать ни на шаг:
      – Полковники и сотники! Не дайте своим людям отойти! Мы дожмем их!
      – Князь воевода! – кричали ему. – Татары теснят наш левый фланг! Князь Львов не сдержал удара. Его полки отступают!
      – Львов не выдаст! Вперед! – выкрикнул Пожарский.
      – Лошади не выдерживают! – ответил ему один из сотников.
      – Мы попали в топи! – закричал знаменосец. – Будь проклята эта вода!
      Окружавшие князя люди заговорили разом:
      – Нужно отойти ближе к стану воеводы Трубецкого!
      – Куда отойти? Как это сделать? Мы в ловушке!
      – Нам осталось только умереть с честью!
      – Отряды Трубецкого на той стороне огородились гуляй-городом и выставили пушки!
      Там спасение!
      – И что нас с того?
      Но эти трезвые слова потонули в шуме боя: в звоне сабель, в лошадином ржании и криках ярости и боли. Сам Пожарский их уже не слышал. Его голова шла кругом, и сознание затуманилось.
      – Нужно идти вперед! – выдавил он приказ, ибо ничего умнее придумать не мог.
      Князь ждал, что ему сейчас дадут дельный совет, но Улебина рядом не было, а иные полковники и сотники растерялись сами…
      Семен Львов немного оторвался от хана, и битва развела их. Теперь он видел, что все потеряно. Русской кавалерии больше нет.
      – Нужно отступать! – прокричал он.
      – За нами река! – ответил ему кто-то.
      – Нужно пробовать перебраться вплавь!
      Это был и слова безумца. Развернуть коней тяжелой конницы и уйти от быстрых татарских коней и преодолеть реку вплавь? Безумие! Сделать этого было нельзя.
      – Пожарский завел нас в ловушку! – проговорил кто-то.
      – Мы пропали! Татары наседают!
      – И это слова воинов?! – прорычал князь. – У вас в руках сабли!
      – А у татар что? – спросил его кто-то.
      – Нам остается только подороже продать свои жизни, – проговорил сотник, что держался рядом с князем.
      Но после того как он это произнес, ему в левый глаз вонзилась татарская стрела.
      – Вперед! – скомандовал Львов и поднял свой клинок над головой. – Есть шанс срубить самого хана…
      – Он сошел с ума! – прокричал кто-то.
      Впрочем, приказов князя также никто не слушал. Теперь каждый всадник сражался сам за себя. Князь Семен снова устремился в бой и его чистокровный конь, что был много лучше лошадей его конницы, понес его к тому месту, где мелькал ханский бунчук.
      По пути он срубил рослого татарина, полоснув его саблей по лицу. Тот вскрикнул и упал с лошади. И снова сабля князя скрестилась с ханской.
      – Якши батыр! – закричал хан.
      – Татарский пес! – вскричал князь и нанес страшный удар.
      Но Мехмед Гирей ловко отразил его. Львов уже сумел уразуметь, что хана ему в единоборстве не одолеть.
      – Сдавайся, урус! – предложил ему хан. – Ты хорошо дрался, и я ценю мужественных людей!
      Львов в ответ только зарычал и еще яростней стал драться. Сталь скрежетала, и воины высекали искры. В поединок своего повелителя татарские воины не вмешивались. Они знали, как Мехмед бывает крут, когда покусятся на его добычу.
      Наконец, сабля крымского хана сразила Львова, и он тяжело раненный свалился под ноги ханского коня. Мехмед Гирей приказал своим людям:
      – Подобрать этого отважного воина! Он мне нужен живым! Если конечно удар моего клинка не стал для него смертельным!
      Князь Пожарский быстро оказался в полном окружении и лихо рубился с валашскими всадниками. Его люди постепенно падали с коней и круг поде воеводы постепенно уменьшался.
      Пожарский своей саблей в течение 10 минут выбил из седла больше 15 воинов.
      Валахи вопили от ярости и страха.
      – Это сам дьявол! – орали они.
      – Стреляй те в него из пистолей!
      – Сбейте с коня этого дьявола!
      Русские воины падали вокруг князя один за одним, но он оставался невредим.
      Валахи уже узнали, кто перед ними и решили захватить воеводу живым. Именно поэтому пули и щадили его. Валашский сотник приказал бросать арканы и пленить русского полководца. Князь перерубил два аркана, но третий захлестнул его горло…
      Битва: стан воеводы князя Трубецкого. 29 июня 1659 год Воевода русской армии, что осаждала Конотоп князь Алексей Никитич Трубецкой уже знал к чему привела атака кавалерии князя Пожарского. Он внимательно всматривался и вслушивался в битву и понимал, что следующая атака будет направлена на него.
      Он повернулся к своим полковникам:
      – Видели, что он сделал? А все гордыня его глупая!
      – Сколь нашей кавалерии там полегло! – ответил один из полковников. – А помочь мы им не можем ничем!
      – Какое там помочь! Скоро наши враги к нам припожалуют! Так что ждите гостей.
      – У нас все готово, князь! Гуляй-город может встречать врага!
      – Пусть все пушкари стоят на своим местах! – приказал Трубецкой. – Быть готовыми стрелять по команде!
      Полковники стрелецких пеших полков и немецкие наемные офицеры поспешили предать приказы воеводы.
      Армия Трубецкого надежно укрылась за повозками гуляй-города, на которые были установлены легкие пушки. Больше того всю эту конструкцию для верности еще и укрепили кольями.
      Стрельцы приготовили мушкеты и ждали сигнала. Они тихо переговаривались между собой:
      – Скоро к нам будут гости.
      – И верно. Тьма татарской конницы!
      – Слышь-ко, как шум битвы до нас катиться? – спросил старый седой стрелец у молодого ратника.
      – А выстоим ли, дядечка? – с опаской молодой посмотрел на старика.
      – Дак, надо будет и выстоим. А чего? Рази то впервой?
      – Выстоим! – проговорил уверенно стрелецкий десятник Артем. – Противу татар ничего лучше гуляй-города нет. Так их нехристей запорожская пехота била.
      Рейтарский полковник Троекуров и стрелецкий голова Иван Мертваго стояли позади князя Трубецкого. Воевода обратился к ним:
      – Казаки полковника Гуляницкого после того как нас атакуют, выйдут за стены Конотопской крепости и сделают вылазку!
      – Не посмеют! – возразил Троекуров. – Они слабы после долгой осады! Куда им на вылазку отважиться.
      – Еще как посмеют, полковник! Они ударят нам в тыл! Это отличная возможность покончить со всей армией. Тем более что по прихоти князя Пожарского мы остались без конницы.
      – Согласен с воеводой, – проговорил Мертваго. – Я бы на месте Гуляницкого именно так и сделал!
      – Но нас взять не так просто как Пожарского! – проговорил Трубецкой.
      – Гуляй-город укреплен со все сторон! Пусть сунуться!
      – Главное отбить первую атаку! Затем они станут много осторожнее.
      – Оно так, – согласился Алексей Никитич. – Отобьем первый натиск,и нам дадут спокойно уйти. Хотя нам придется снять осаду Конотопа. Сколь времени потрачено зря!
      – Не наша в том вина, князь!
      Трубецкой это знал, но от этого не было легче…
      Битва: атака гуляй-города. 29 июня 1659 год Между тем татарские всадники после легкой победы над кавалерией Пожарского и Львова захватили множество пленных, которых под охраной тысячи всадников отправили в тыл. Затем они по приказу хана легко преодолели водную преграду и выстроились на другом берегу реки.
      Польские гусары не смогли переплыть реку и остались на той стороне реки. Но зато их драгуны мужественно устремились в воду и переправились. Также сделали и казаки киевского и неженского полков.