Приключения боярского сына Том 1 Битва под Конотопом

      Стрешнев был совсем не трус. Он вскипел от каких слов и выхватил из кобуры пистоль и выстрелил в Сома. Пуля сорвала с казачьего полковника шапку.
      – То не по-казацки делаешь, дворянин! – закричал Сом. – Не как воин!
      – Мы еще увидимся с тобой, изменник! – Стрешнев отбросил пистоль и дал шпоры коню.
      Сотник Почитайло послал ему вдогонку свою пулю, но также не попал. Драгуны прикрыли отход своего полковника. И пятидесятник ударом сабли снес Почитайло полголовы. На Сома попали кровавые брызги, и он почувствовал запах крови.
      Украинский полковник сразу же зарубил пятидесятника драгун. Но Стрешнев уже ушел.
      Догнать его не было никакой возможности.
      – Обойдите их, бисови диты! – заорал Сом. – Не дайте уйти!
      Отряд казаков в двадцать-тридцать человек стал обходить драгун справа и был готов обрушиться на них с фланга. Но довершить обходной маневр они не успели. На них налетел десяток донцов во главе с есаулом Удачей Клином.
      Клин увидел, в каком положении оказался Стрешнев, и смело бросился в бой, несмотря на то, что людей с ним было всего ничего. Донцы сразу положили пять человек – посекли их саблями. Сом взвыл от досады! Нужно было послать для этого маневра не новичков, а испытанных казаков.
      Но сколько испытанных казаков было в этом полку, что дал ему Выговский? Всего ничего. Да и сотники – сплошной молодняк. Ничего сами предпринять не могут.
      – Сотники! Смотри справа! – крикнул он. – Не дайте им порубить наших!
      Стрешнев на отличном коне быстро добрался до белокафтанников. Те уже были готовы к бою.
      – Стрельцы! Все за мной! Ударим по изменникам!
      – Но наши драгуны попадут под удар наших сабель! – возразил ему сотник стремянного полка. – Эх, нет здесь пешего стрелецкого приказа! Или немецкого полка.
      – Нечего скулить, сотник! – остановил его Стрешнев. – Идем вперед! Даже если часть драгун падет от наших стрельцов, то все равно следует атаковать! За мной!
      Стрешнев снова повернул коня и послал его в бой. Стрельцы стремянного полка последовали за ним. Теперь сам Стрешнев желал найти украинского полковника и показать ему остроту своего клинка….
      Худо пришлось бы полковнику Сому если бы на помощь его казакам не подоспели трансильванские пехотинцы. Это был наемный полк на службе у Выговского. Они сотня за сотней выстроились в боевой порядок и поставили мушкеты на упоры. По команде офицеров грянул залп. Сразу пятнадцать стрельцов стремянного государева полка свалилось с коней.
      Стрешнев быстро приказал отходить. Атаковать пехоту белокафтанниками он не мог.
      Лобовая атака бы кончилась катастрофой. А он и так потерял в этой стычке больше трети личного состава своих драгун. Губить еще и белокафтанников он не мог.
      Драгуны и конные стрельцы оставили Шаповаловку. Русские передовые сотни отошли к основным силам. Но это было еще не сражение, а лишь его прелюдия. Основной бой был впереди.
      К Шаповаловке стали подтягиваться отряды киевского полковника, валашские и молдавские сотни из наемных сил гетмана. Это были отряды легкой конницы, что пришли на помощь Выговскому привлеченные звоном золота и легкой добычей.
      Полковник Сом прекрасно понимал чего стоят эти союзники, но своего гетмана не осуждал. Выговскому нужно было большое войско для реализации своего замысла, а на все украинские полки он положиться не мог, вот и приходилось пользоваться услугами таких вот союзников.
      – Хуже татар такие вот полки, – прошептал он, чтобы никто не мог услышать его слов. – Сколь горя принесут они Украине.
      – Пан полковник! Гонец от пана ясновельможного гетмана! – голос сотника вывел Сома из размышлений.
      – Гонец? – переспросил он.
      – Сотник Романюк! – представился гонец. До вашей милости от ясновельможного!
      Сотник поклонился.
      "Иш ты каков! – про себя подумал Сом, оглядев сотника. – Разряжен словно шляхтич.
      И слова то какие от "ясновельможного" да "ваша милость". При Богдане все проще было и побеждали мы ляхов. А ныне наши же казацкие полководцы все в паны полезли.
      А за ними и сотники мелкие себя шляхтой возомнили. Вот и нанимаем всякий сброд типа влашских да молдавских всадников".
      – Чего хочет гетман? – строго спросил он Романюка.
      – Ясновельможный идет сюда с основными силами.
      "Стоило гонца ради этого гонять, – подумал Сом. – Я и так это знаю!" -Шаповаловка наша! Так можешь и предать ясновельможному гетману, пан сотник.
      Сотник еще раз полонился и развернул своего коня…
      Сосновская переправа у Конотопской крепости: 25 июня 1659 года Полковник Ляпунов занял Сосновскую переправу под Конотопом. И к нему быстро стали подтягиваться основные силы русской армии князя Пожарского.
      Первыми прибыли отступившие от Шаповаловки воины воеводы Стершнева.
      – Потрепали тебя, воевода? – с усмешкой спросил Ляпунов.
      – Потрепали, – без обиды согласился с ним Стрешнев. – И хорошо потрепали. И скоро Выговский сюда припожалует. Далеко ли немецкий полк фон Нейрата?
      – А на кой они тебе?
      – У Выговского трансильванская наемная пехота. И я на себе ощутил меткость их стрелков.
      – Наш полководец князь Пожарский желает быстрой победы и славы! Он осторожничать из-за пехоты не станет.
      – Стало быть немцев фон Нейрата не будет?
      – В ближайшее время нет.
      – Вот и зря.
      – Зря, – усмехнулся Ляпунов. – Он желает славы что имел его дядя, которую тот добыл разгромив поляков под Москвой.
      – Осторожность разве в этом деле помешает? Князь Пожарский под Москвой был очень осторожен.
      – Вот и поди скажи это нашему воеводе! Полковник Улебин сколь раз ему про осторожность говорил. И что с того? Но даст бог, и без того разгромим супостатов.
      – А коли не даст?
      – Я послал во все стороны дозоры из донцов есаула Семенова. О, всех передвижениях неприятеля мы будем знать. Да и не соберутся они быстро большими силами для удара.
      – Хорошо если так. Но они могут попытаться отбить переправу.
      – Не думаю. Соберем здесь побольше войск и нам прикажут ударить по врагу. Вот и вся стратегия воеводы Пожарского. А вон и полки воевода Львова появились.
      – И сам воевода во всей красе. Разряжен словно девица на свадьбе.
      – Но всадники у него выглядят грозно и красиво.
      – Цвет московской дворянской конницы.
      Воевода Семен Львов возглавлял своих всадников и ехал впереди под хоругвями дворянской конницы. Он увидел Стрешнева и Ляпунова и помахал им рукой.
      Передовые сотни Львова состояли из тяжелых всадников закованных в доспехи. Хотя единообразия в их вооружении и снаряжении не было. Каждый дворянин снаряжал себя и своих людей в поход сам, и потому здесь были и наборные легкие кольчуги, и епанчи, и панцири самых разнообразных видов. Тоже самое относилось и к оружию. У дворянской кавалерии были и мечи, и сабли, и буздыганы, и пистоли, и луки.
      Львов подъехал к полковникам.
      На князе был яркий парчовый кафтан, шелковый кушак и отороченная соболем шапка.
      Поверх кафтана была одета кольчуга и поверх неё панцирь с золотым орлом.
      – Жарко в доспехах, господа! – произнес он. – А битвы сегодня не будет. Чего в них париться. Так хочется все это железо с себя скинуть.
      – Должно быть так, – произнес Ляпунов. – Не будет битвы -Гетман Выговский скоро пожалует сюда, воевода! – произнес Стрешнев. – И с большими силами.
      – Еще бы, – усмехнулся Львов. – С малыми жаловать нет смысла. А что под Шаповаловкой?
      – Там была битва. И меня оттуда вытеснили.
      – Я это понял, раз вижу тебя здесь полковник и в таком виде. Сразу видно, что ты после боя. И здесь будет битва. Так желает князь Пожарский! А ты, полковник Стрешнев, али перепугался?
      – Я? С чего пугаться? Пугаться дело пустое. Осторожность соблюдать надобно! Нам пехота здесь надобна! Где полк фон Нейрата?
      – Атака будет конная, полковник. Пожарский использует в основном кавалерию. Да и пехоты у нас не много. Полк фон Нейрата сюда вообще не подойдет.
      – А я на себе испытал залп трансильванской наемной пехоты Выговского.
      – Они не сдержат удара моей тяжелой кавалерии. Фон Нейрат нам не понадобиться.
      Хотя это не мои слова, господа. Что я? Это слова нашего начального воеводы князя Пожарского. А моего мнения никто не спрашивает. А ты не согласен с Пожарским, полковник?
      – Нам стоит соединиться с основными силами князя Трубецкого, – посоветовал Стрешнев. – Оборонительная тактика нам бы подошла больше. У него есть и пехота и артиллерия.
      – Отдать инициативу врагу? Ты с ума сошел, полковник? Пожарский про такое и слушать не станет. Он скажет, что мы разгромим их поодиночке. Сначала Выговского, затем хана, а поляки и сами унесут свои ноги от Конотопа…
      Через день 26 июня вслед за войсками Львова прибыли отряды полковника Улебина и наказного гетмана Ивана Беспалого. И за ними через час показался в окружении лучшей части кавалерии сам князь Пожарский.
      Всего собралось 12 тысяч хорошего войска: полки дворянской кавалерии, полк стремянных стрельцов, испытанные полки донских казаков, слободские казаки…
      Битва: Атака казаков Выговского. 29 июня 1659 года Украинские полки гетмана Выговского бросились в атаку. Казаки схлестнулись с донцами, драгунами и стремянным полком. Началась яростная битва у Сосновской переправы.
      Стрешнев был в первых рядах своих всадников и рядом с ним бились Ляпунов и есаул донских казаков Семенов.
      – Как тебе нравятся наши враги, полковник? – спросил Стрешнев Ляпунова, отбиваясь от казаков Выговского. – Саблей вертеть, это те не языком трепать!
      – Слабовато! – выкрикнул Ляпунов, разрубая голову украинского казака. – Я думал о них лучше! Конные стрельцы государева стремянного полка много искуснее в рубке на саблях!
      Но Ляпунов ошибался.
      Это только поначалу ему попались молодые казаки, впервые участвовавшие в большой битве. Следующим с ним скрестил клинок бывалый казак участник многих походов.
      Это было видно по шрамам на его лице. Полковник едва облил удар сбоку и сразу же оценил искусство противника.
      – О! – вскричал он. – Настоящий боец!
      Казак был уже не молод. В его усах была седина.
      Полковник Ляпунов уклонился в сторону и сделал обманный выпад. Но противник отразил удар.
      После этого битва разделила их, и против Ляпунова оказался казачий сотник. Он выстрелил в него из пистоля, и полковник едва успел поднять на дыбы своего коня.
      Пуля поразила животное.
      – Вот сучий сын! – вскричал Ляпунов, соскакивая с падающего коня.
      Полковник Стрешнев пришел на помощь товарищу и рубанул казачьего сотника по открытому плечу. Тот вскричал и выронил свой клинок. Второй удар добил его.
      Ляпунов тут же вскочил в опустевшее седло.
      – Спасибо, полковник! Я твой должник!
      – А ты говорил, что они слабы в рубке!
      – Есть среди них и настоящие бойцы.
      Стрельцы государева стремянного полка потеснили врагов. Они горели желанием отомстить за недавнее поражение своей сотни в бою у Шаповаловки.
      Драгуны поддержали стремянной государев полк и атака казаков Выговского захлебнулась бы, но в бой вступили три сотни киевского полка и сотня гетманской гвардии.
      Ляпунов по достоинству смог оценить все боевые качества казаков. Полковник получил хороший удар по голове и его спас от смерти только крепкий шлем.
      Драгунский полк понес большие потери, и из-за этого пришлось немного потесниться и государеву полку. Причем стремянные стрельцы потеряли двух полуполковников и трех сотников.
      На поддержку стрельцов слева ударил полк дворянской кавалерии во главе с Бутурлиным. Казаки Выговского после этого стали отступать, поворачивая коней…
      Битва: Ставка князя Семена Пожарского. 29 июня 1659 года Князь Пожарский решил закрепить успех.
      – Князь Львов! Пошли еще один полк им в помощь!
      – Из моих дворян?
      – Из твоих! Нужно развивать успех! – ответил Пожарский.
      – Бутурлин! – закричал Львов.
      Тот подъехал к полководцам.
      – Поддержи своего брата! Гоните этих псов, посмевших поднять оружие противу государя великого!
      – Будет исполнено! – радостно заявил Бутурлин.
      Он увел свой полк в бой. Кавалерия дворян обнажила клинки и последовали за своим командиром.
      Пожарский ликовал.
      – Мы опрокинем их, и затем всеми нашими силами охватим Выговского с флангов. И еще до тех пор, пока подойдут поляки и татары разгромим их.
      – Разреши мне, воевода, со своими казаками, обойти их слева! – вызвался наказной гетман Беспалый. – Иначе они там смогут просочиться и уйти от нас.
      – Ты прав, гетман! Бери тысячу своих казаков и отрежь им пути к отступлению.
      – Это будет великая победа!
      Гетман отправился к своим людям.
      Пожарский предвкушал победу. Он уже мнил себя великим полководцем и видел себя победителем украинского и польского гетманов и самого крымского хана.
      Полковник Улебин хотел снова призвать к осторожности, но, увидев лицо Пожарского, понял, что это бесполезно. Воевода не захочет его даже слушать. Он ослеплен первоначальным успехом. А вот сам Улебин был совсем не уверен, что это успех. Он на своем веку много повоевал с татарами и поляками…
      Битва: ставка польского гетмана Анжея Потоцкого. 29 июня 1659 года Польский командующий гетман Анжей Потоцкий осторожничал. Он не собирался просто так рисковать своими солдатами. Тем более что у него было всего 3800 человек.
      Большего количества солдат он набрать не мог.
      Это была вечная беда Речи Посполитой – нехватка солдат. Доходов короля на содержание армии катастрофически не хватало, и потому основной армией было шляхетское ополчение провинций. А собиралось это ополчение долго. Совсем не так как это было в Московии. Там царь был настоящим повелителем, не пример их королю.
      "У гетмана Выговского почти 25 тысяч войска, – думал Потоцкий. – У хана 30 тысяч.
      А у польского командующего нет и 4 тысяч. Позор. До чего довели магнаты Речь Посполиту! Когда они только поумнеют".
      – Ясновельможный, – обратился к гетману ротмистр Казимир Яблоновский. – Пан гетман! Выговский уже начал битву.
      – Ты думаешь, ротмистр я этого не вижу?
      – Видите, пан гетман, но…
      – Ты желаешь знать, пан Казимир, когда наши хоругви пойдут в бой? Не скоро. А тебе пан Казимир, не терпится пасть в бою?
      – Не пасть, но показать себя рыцарем, – смущенно произнес молодой ротмистр.
      – А ты пан Казимир, уже бился во многих битвах? – с усмешкой спросил гетман, хотя прекрасно знал, что Яблоновский до этого никогда не сражался, разве что на турнирах.
      – Нет, пан гетман, – Яблоновский покраснел еще больше.
      – И ты не видал русского драгуна в битве.
      – Пока нет, пан гетман. Но я рассчитывал, что вы позволите мне принять участие в атаке гусар.
      – Но на тебе мундир драгуна, пан Казимир. Отчего тебя столь тянет в тяжелую кавалерию?
      – Я всегда мечтал стать офицером панцирной хоругви, пан гетман.
      – Успеешь еще показать себя героем, пан ротмистр. Мы сегодня спешить не станем.
      Но офицеры не разделяли осторожности гетмана и рвались в бой. Командиры гусарских хоругвий полковники Поланецкий и Данилевич требовали отправить их в бой.
      – Выговский получит всю славу и всю добычу, пан гетман! – в очередной раз подъехал к нему Поланецкий.
      Пан Анжей не любил этого чопорного толстяка. Его броня с золотой насечкой, яркие гербы рода Поланецких на его одежде, драгоценная сабля, раздражали гетмана. К тому же он грубо оттеснил от него молодого Яблоновского.
      – Я готов вести мой полк крылатых гусар* в бой! (* крылатые гусары – польская тяжелая кавалерия. К их панцирям крепились специальные крылья с орлиными перьями).
      – Я пока не отдавал вам, пан полковник, такого приказа!
      – Так отдайте его! Гетмана выговского стоит поддержать! Там есть для нас место для битвы.
      – Да, пан Анжей! Полковник Поланецкий прав, – подержал Поланецкого Данилевич. – Круль* (*Круль – король по-польски) не для того послал нас сюда, чтобы мы смотрели на битву. Мы шляхтичи!
      – Честь шляхтича идти в битву!
      – Панове! Я здесь командую! – гетман призвал своих полковников к порядку. – Вы позабыли, что его милость круль мне доверил армию. И я отвечаю пред крулем! Я, а не вы!
      – Но есть же стратегия, пан гетман. Передовые полки гетмана Выговского уже смяли! – настаивал Поланецкий. – Мои гусары сомнут два полка дворянской конницы московитов! Слово гонору!
      – Я не сомневаюсь в доблести твоих гусар, пан полковник. Но сколько их останется после такой атаки? Выговский даже не согласовал со мной план битвы. Он не считает нужным советоваться с польским гетманом. Он советуется с ханом. Вот и пусть хан оказывает ему помощь!
      Поланецкий отъехал в сторону. За ним последовал Данилевич.
      – Что скажешь, пан Михаил? – спросил Поланецкий товарища. – Каков наш командующий?
      – Считает себя стратегом великим. А на деле ничего он не стоит. Будь с нами пан Чарнецкий, все было бы по иному. Вот это полководец.
      – Плохо, что за Потоцкими порода и богатство. Они слишком часто становятся гетманами на горе речи Посполитой. Я помню гетмана Николая Потоцкого в битве под Корсунем. Я тогда был гусарским ротмистром и мало чего знал о тактике, но и то было понятно, что гетман бездарен как полководец. Этот еще хуже.
      Гетман Анжей Потоцкий смотрел в сторону гусарских полковников и хорошо понимал, про что они говорят, хотя не мог слышать ни слова.
      "Ругают меня последними словами, – думал он. – А сами себя великими полководцами почитают. Глупцы. Своей показной удалью губят вот такие Речь Посполиту. А того не понимают, что это не наша война. Пусть быдло Выговского рубит московитов.
      Пусть московиты рубят татар хана Мехмед Гирея. Нам то на руку. Круль Ян Казимир не совсем верит Выговскому. И я сомневаюсь, что ему нужна победа украинского гетмана в этой битве"…
      Встреча в степи: мурза Али и царевич Мюрад Гирей Караван мурзы Али столкнулся с большим отрядом конницы. Более пятисот всадников вышли ему наперерез. Рахман подъехал к Али и произнес:
      – Там что-то неладное, мурза! Несколько сотен всадников в доспехах и с отличным оружием. Если будет бой, то нам с ними не следить.
      – С чего это быть бою, Рахман? – Али невозмутимо посмотрел на своего помощника. – У меня ярлык великого хана! Кто нам опасен? Мы на территории Крымского ханства.
      Это, скорее всего буджакские татары идут к войску хана под Конотоп.
      – На буджакцев они не похожи. Открой глаза, мурза. Стальные кольчуги так и блестят на солнце. Когда это буджакские татары успели так разбогатеть? И они окружают нас не с дружественными намерениями. Смотри! Берут в кольцо!
      – Рахман, это татарские всадники. Хотя ты прав, что не буджакцы. Очевидно, отряд из ханской личной гвардии идет из Крыма к нашим войскам.
      – Ты уверен в этом, мурза?
      – Теперь я вижу над ними бунчуки и боевая повадка у них ханской гвардии. Скажу больше, я лично знаю всех их начальников и быстро обо всем договорюсь.
      – Если они станут говорить. У нас богатый обоз.
      Передовые всадники подъехали на расстояние выстрела и замерли.
      – Эй вы! – закричал передовой. – Кто такие?
      – Я мурза Али! Возвращаюсь в Крым по приказу великого хана Мехмед Гирея!
      – Именем моего повелителя приказываю остановиться! – закричал в ответ татарин в металлической кольчуге.
      – Воин! – снова закричал Али. – Ты верно не понял меня! Я с ярлыком великого хана Мехмед Гирея! О каком господине ты смеешь говорить, если я завал тебе имя светлого хана повелителя орд Крымской, Ногайской, Буджакской и иных?!
      – Стой на месте! – был ответ. – Мой господин едет к тебе! Он сам тебе пояснит свои права, мурза Али!
      Второй всадник до этого молчавший поскакал вперед. Он осадил своего породистого жеребца рядом с конем Али. Это был среднего роста плотного сложения молодой человек не старше 30 лет. На нем была наборная металлическая кольчуга с золотой насечкой.
      Он снял свой шлем и Али увидел властное лицо татарина, привыкшего повелевать, но не подчиняться.
      – Ты узнал меня? – строго спросил он мурзу.
      Конечно, Али его узнал. Еще бы не узнать!
      – Царевич Мюрад Гирей!
      Али хорошо знал этого принца из славного рода Гиреев, претендента на ханский трон в Бахчисарае. До этого он жил в Стамбуле у турецкого султана под крылом и искал поддержки среди вельмож Порты, которые захотели бы поддержать его права на трон. Но вот как он осмелился появиться здесь? Мехмед Гирей шутить не любил и поймай его люди претендента на трон – церемониться не станут.
      – Ты узнал меня, Али! И это хорошо! Я рад, что встретил первым именно тебя! Это знак свыше! Аллах благоволит всем моим начинаниям.
      – Рад видеть тебя светлый царевич! – Али низко склонил голову.
      – По твоему виду этого не видно, Али! – Мюрад Гирей улыбнулся и снова водрузил свой шлем на голову. – Будь у тебя побольше людей, ты бы попытался снять мне голову и подарить своему хану, не так ли? Мехмед никогда не забыл бы тебе этой услуги.
      – Я никогда бы этого не сделал, царевич. Я всегда ценил тебя как умного и талантливого человека, что может стать отличным правителем – гордостью рода Гиреев. Но другие мог. И тебе крайне опасно здесь находиться. Если хану донесут, что я говорил с тобой, он велит посадить меня на кол.
      – Не беспокойся, Али. Скоро в Бахчисарае произойдут перемены, и я сяду на древний трон Гиреев.
      – Всем сердцем бы желал этого, светлый царевич. Клянусь Аллахом. Но в Стамбуле хотят видеть ханом Мехмед Гирея. А разве могу я, ничтожный червь, перечить воле падишаха?
      – Вот именно, ничтожный червь! Ты верно сказал, Али. И ты, и я, и Мехмед только ничтожные черви перед падишахом в Стамбуле! А я хочу, чтобы все было иначе! Я потомок Чингисхана! И мы Гиреи родом выше чем Османы! Но вот из-за таких как Мехмед Гирей мы гнем спину перед султанами.
      – Нашего с тобой хотения мало, светлый царевич! Есть воля Аллаха!
      – Ничего! Я веду свой род от великого Чингисхана, и многое могу изменить в этом мире. Но пока нужно сесть на ханский трон в Бахчисарае. У меня есть сторонники среди вельмож в Стамбуле, и они не оставят меня. И все это во имя Аллаха милостивого и милосердного!
      – Но я слышал, что султан благоволит к Мехмед Гирею. Разве не так, светлый царевич?
      – Султан? – Мюрад-Гирей засмеялся. – Нынешний султан Мухаммед Авджи только корчит из себя грозного повелителя народов, но сам только и умеет, что развлекаться с одалисками своего гарема и охотиться. Государственными делами он не занимается.
      Им вертят стамбульские визири. И именно они, а не султан принимают решения.
      Нынешний великий визирь из рода Кепрюлю не любит меня и считает достойным ханом Мехмеда. Это благодаря его поддержке он сел на трон. Но когда визир падет, то и Мехмед составит ему компанию. А Ибрагим-паша, что может стать великим визирем, мне благоволит.
      – Но, светлый царевич, насколько я слышал, великий визир Кепрюлю пользуется полным доверием падишаха.
      – Ты живешь далеко от Стамбула, Али. Кто знает, что произойдет в столице империи?
      Но хватит о делах стамбульских. Ты мне поможешь сесть на трон, Али.
      – Готов служить светлому царевичу, – склонил голову Али.
      – Мурза Селим-бей мой лютый враг и именно он помог Мехмеду сесть на трон Гиреев в Бахчисарае. Ко мне же Селим-бей подсылал и подсылает убийц. Но Аллах бережёт меня. А ты пользуешься доверием Селим-бея, не так ли, Али?
      – Да, господин. Он мой господин.
      – Но и я твой господин, Али. Как же быть? Какому же господину ты станешь служить?
      – Ты царевич из рода Гиреев. И ты достоин сидеть на троне хана. Кому же я могу служить, как не тебе? Селим-бей не ханского рода. Он только слуга Гиреев.
      – Вот и будешь делать, так как я тебе скажу. И когда я сяду на трон, то ты поднимешься вместе со мной. Если нет, то сядешь на кол вместе с Селимом. Иного выбора у тебя нет! – Мюрад Гирей снова захохотал.
      – Я готов выполнять твою волю, светлый царевич.
      – Тогда предашь мое послание в Ак-Мечеть Салават-Гази бею. Мое письмо должно быть у него через три дня.
      – Оно будет предано салтану в срок…
      В степи: Василий Ржев и Федор Мятелев Василий Ржев понял, что судьба преподнесла им крайне неприятный сюрприз и неизвестно теперь во что это выльется в будущем. Он тихо позвал Федора:
      – Федор.
      – Ты хотел сказать пан Анжей. Да, пан Станислав? – отозвался тот.
      – Ты видел с кем встретился мурза Али?
      – Татарин какой-то. А что? Нам-то какое дело до его отношений с другими мурзами.
      – Это не просто татарин. Это принц Мюрад Гирей кандидат на ханский престол и лютый враг нынешнего хана Мехмед Гирея.
      – Вона как. Но ты откуда знаешь, кто это такой? – искренне удивился осведомленности дворянина Мятелев.
      – Имел возможность ранее видеть принца. А такого не скоро забудешь.
      – Странный ты человек, дворянин. Да откуда тебе принца видеть?
      – Был с посольством в Крыму. Устраивает тебя такой ответ? Слишком ты подозрителен, стрелец.
      – Да не подозреваю я тебя, дворянин. Просто интересно было узнать, откуда простой ратник дворянского ополчения знает татарского принца крови.
      – И про что они говорили? – задумчиво произнес Ржев, задав этот вопрос самому себе.
      – Да нам, то что за дело?
      – Не хватало нам с тобой быть втянутыми в борьбу претендентов на ханский престол.
      – Не с тобой же говорил этот крымский царевич.
      – Не со мной, – пробормотал Ржев, – не со мной.
      Федор снова увидел пленницу с большими голубыми, словно озера, глазами. На этот раз она на смотрела на него и боярского сына, словно молнией пронзило от этого взгляда.
      "Опять эта девка! Вот смотрит! Дыру такими глазами прожечь может! Эх! Вот бы к такой сватов заслать".
      – Куда ты смотришь, Федор? – спросил его Василий Ржев. – Снова за свое?
      – Дак она сама меня взглядом буравит.
      – Смотри, Федор, сереет с тебя шкуру мурза. А то и в евнухи определит.
      – Авось не сдерет, – легкомысленно произнес Мятелев. – Видал я таких. Но и Федька Мятелев им не баран.
      – Ты не забывай про главное. Забыл зачем нас послали в Крым?
      – Не за девками ухаживать.
      – Вот именно.
      – А разве одно другому мешает? Я такую впервые вижу. Хоть и не похода она на наших девок, а хороша…
      Битва: ставка князя Пожарского. 29 июня 1659 года Полки дворянской кавалерии Львова и Бутурлиных оттеснили казаков Выговского от переправы. Киевский полк был потрепан. Досталось и трансильванскому наемному полку. Донские казаки и стремянные стрельцы, что ударили с флангов, прорубили в их рядах кровавые бреши. И если бы не полк валашской конницы, то плохо бы пришлось трансильванцам.
      Пожарский дрожал от нетерпения. Он видел, что враги готовы побежать.
      – Господа! – он повернулся к своему штабу. – Победа уже наша! Сборные войска Выговского отступают! И сейчас пришло время и нам показать, на что мы способны!
      – Но, князь воевода! – предостерег Пожарского полковник Улебин.
      – Что, полковник? Али не видно тебе нашей победы?
      – Есть еще и татары! Хан рядом!
      – Здесь только казаки Выговского и его наемный сброд! Ни поляки, ни хан не спешат вступить с нами в бой! Мы успеем разгромить их поодиночке.
      – Но казачьи разъезды видели татарские чамбулы, князь воевода!
      – Это всего лишь людоловы, полковник! Это не войска хана. Они всегда не теряют возможности запастись живым товаром. Это цель войны этих степных волков.
      – А если они устроили для нас засаду? Татары мастера на такие паксости, князь воевода! И дозорные говорили не об отдельных чамбулах, а о большом войске. Хан рядом.
      – Хватит! – оборвал полковника Улебина Пожарский. – Под государевым знаменем мы пойдем в бой! Великий государь Алексей Михайлович желает видеть победу, и мы её добудем для него!
      – Господин воевода!
      – Мы усилим нашу атаку! Ты сам много воевал в жизни, полковник! Разве не видишь нашей победы?
      – Пока битва для нас складывается удачно. Выговского мы разгромим. Но меня пугает хан.
      – Верно! Армия хана может изменить положение дел, – поддержали Улебина.
      – На хан не подойдет раньше чем через день-два!
      Пожарский посмотрел на своих полковников и воевод. Теперь многие из них ему верили. Все были охвачены горячкой битвы.
      – Мы бросим в битву всю нашу кавалерию. И я сам поведу вас в бой! К вечеру Выговский будет разбит!
      Князь обнажил свою саблю и указал войскам на битву. Полки прокричали славу царю и великому князю Московскому и Всея Руси Алексею!
      Полковник Улебин вынужден был подчиниться приказу воеводы. Он бы лично избрал иную тактику. Выдвинул бы вперед немецкий пеший полк мушкетеров фон Нейрата. Но те стояли слишком далеко от места битвы.
      Улебин подъехал к своему полку и обнажил саблю…
      Битва: ставка гетмана Выговского. 29 июня 1659 года Иван Выговский помнил свой тайный уговор с ханом Мехмед Гиреем. Пока все складывалось удачно. Русские ничего не могут заподозрить. Начало битвы было яростным и все шло с переменным успехом. Пожарский уже наверняка твердо уверовал в свою победу.
      – Пан гетман! – к нему обратился преяславский полковник Тимофей Цецюра. – Нам пора поддержать наших казаков. Самое время. Пусть пойдут две моих сотни.
      – Нет. Все идет хорошо, – спокойно ответил гетман.
      – Хорошо? Но враги напирают на наших!
      – Пан полковник. Я все вижу. И говорю тебе, что все идет, так как нужно!
      Цецюра хлестнул своего жеребца нагайкой и отъехал от гетмана.
      Выговский понимал, что его план не понятен большинству полковников. Но раскрывать его не спешил. Пусть немного поволнуются. Пусть приучаться ему доверять.
      – Иван, – к его уху склонился Данило Сом. – А ведь Цецюра прав. Наших стоит поддержать!
      – Похоже что момент настал, – произнес гетман.
      – Для основного удара?
      – Не совсем, пан полковник Сом. Пусть уводят свои полки! Отступать!
      – Пан гетман! Или я чего-то не знаю? – переспросил его полковник Сом. – Что ты говоришь? Как отступать?