Warhammer 40000. Грегор Эйзенхорн - Инквизитор. Ордо Маллеус

      Нейл провел меня мимо датчиков сигнализации, растяжек и лучей детекторов движения, паутиной раскинувшихся вокруг строения. Дроны из моего личного арсенала парили в тени, внимательные и вооруженные.
      Биквин и Эмос встретили меня под обрушившейся аркой входа. Убер был бледным и взволнованным, но его лицо осветилось теплой улыбкой, когда он увидел нас. Елизавета обняла меня.
      — Сколько? — спросил я.
      — Четверо, — ответила она.
      Неплохо. Не слишком здорово, но неплохо. Все зависело от того, кем были эти четверо.
      — А все остальное?
      — Приготовления завершены. Можем начинать в любой момент, — сказал Эмос.
      — Нам известно, где цель?
      — Известно. Узнаешь, когда все соберутся.
      — Хорошо. — Я помедлил. — Есть еще что-нибудь, что мне стоит знать?
      Все трое покачали головой.
      — Тогда давайте приступать.
 
      Несмотря на все предосторожности, я нес им свою жизнь на блюдечке. Добровольно отдавал себя в руки четырех сотрудников Инквизиции. Я верил, что наша прошлая дружба и сотрудничество будут значить больше, чем обвинения Осмы, прибитые к моей двери. Эти четверо оказались единственными, кто ответил на первое же послание. Нейл, конечно, проверил каждого, но любой из них с большой долей вероятности мог прибыть только для того, чтобы казнить обвиненного в ереси Грегора Эйзенхорна.
      И скоро мне предстояло это узнать.
 
      Когда я вошел в главный, освещенный свечами зал, светская беседа прервалась, сменившись мертвым молчанием. Шестеро мужчин обернулись. Фишиг, внушительно выглядевший в своей черной броне, ухмыльнулся и кивнул мне. Дознаватель Иншабель, в облегающем доспехе и легком плаще, поклонился и нервно улыбнулся.
      Остальные четверо спокойно смотрели на меня.
      Я торжественно прошествовал к ним и встал посредине.
      Первый откинул капюшон красно-коричневой накидки. Это был Титус Эндор.
      — Привет, Грегор, — сказал он.
      — Рад видеть тебя, старый друг.
      Эндор одним из первых откликнулся на мой призыв, отправив анонимное послание с рабских миров Селис. Второй, писавший с Трациана Примарис, стоял рядом с ним.
      — Коммодус Вок. Вы почтили меня своим присутствием.
      Иссохшее лицо старого негодяя исказила усмешка.
      — Эйзенхорн, я здесь ради всего того, что связывало нас, а также из-за Лико, будь прокляты его глаза. Есть еще ряд причин, хотя Император знает, с каким подозрением я отношусь к этому делу. Я выслушаю тебя и, если мне не понравится то, что ты собираешься сказать, уйду, не нарушая тайну этой встречи! — И добавил с серьезным видом и поднятым вверх пальцем: — Я не стану предавать участников этого конгресса, но оставляю за собой право уйти, если сочту его бесполезным.
      — Это ваше право, Коммодус.
      Слева от него стоял высокий, самоуверенный мужчина, которого я не узнавал. На нем была коричневая армированная кожаная куртка под длинным синим плащом из кавалерийского твила, а серебряную инсигнию он прикрепил слева на груди. Круглая голова этого человека была выбрита, но фиолетовые всполохи его глаз говорили мне, что он являлся уроженцем Кадии.
      — Инквизитор Раум Грумман, — сказал Фишиг, делая шаг вперед.
      Грумман с кратким поклоном принял мою протянутую руку.
      — Леди инквизитор Нев принимает ваше послание и просит, чтобы я выразил ее глубокую скорбь по причине того, что она не может присоединиться к нам. Она лично просила меня занять ее место и служить вам так же, как служил ей.
      — Я благодарю вас, Грумман. Но мне хотелось бы сразу убедиться в том, что вам известна цель нашего собрания. Прилететь сюда только потому, что вас попросила начальница, — этого недостаточно.
      Кадианец улыбнулся:
      — Можете не беспокоиться. Смею вас заверить, я тщательно разобрался в проблеме вместе с самой Нев и вашим человеком, Фишигом. Я не питаю никаких иллюзий касательно опасности того, ради чего мы собрались, и того, чтобы находиться рядом с вами. Учитывая полученные доказательства, я в любом случае должен присутствовать здесь.
      — Отлично. Превосходно. Рад вашему участию, Грумман.
      Личность четвертого и последнего гостя ставила меня в тупик. Его скрывала полированная сталь боевой брони, которая явно была изготовлена на заказ и непомерно дорого стоила. Закованными в латные перчатки руками он снял со своей головы шлем в виде оскалившейся собачьей морды. Инквизитор Массимо Риччи из Ордо Ксенос Геликана. Едва ли его можно было назвать старым другом, хотя я и знал его достаточно хорошо.
      — Риччи?
      На его красивом, надменном лице появилась широкая улыбка.
      — Как и Грумман, я здесь для того, чтобы принести извинения. По многочисленным причинам, которые, я уверен, тебе будут вполне понятны, лорд Роркен не смог лично откликнуться на призыв. Участие в этом деле обернулось бы для него политическим самоубийством. Но мой господин продолжает верить в тебя, Эйзенхорн. Он отправил меня в качестве своего представителя.
      Риччи был одним из самых лучших и уважаемых инквизиторов лорда Роркена и заслуживал восхищения. Многие пророчили его в качестве наследника Магистра Ордо Ксенос. Его присутствие здесь было невероятным знаком доверия как со стороны лорда Роркена, пославшего одного из самых прославленных людей, так и со стороны самого Риччи, подвергавшего риску свою великую карьеру уже тем, что пришел на встречу. Очевидно, оба они отнеслись к моим планам и проблемам предельно серьезно.
      — Господа, я весьма польщен и счастлив видеть всех вас, — сказал я. — Давайте обсудим нашу проблему свободно и открыто, чтобы прояснить ситуацию, в которой мы оказались.
 
      Во время разговора с инквизиторами ветер то и дело жалобно и протяжно завывал в руинах замка. Иншабель и Нейл принесли стулья и установили тяжелый стол. Биквин и Эмос обеспечили нас информационными планшетами, диаграммами, документами и прочими материальными уликами.
      Я говорил приблизительно в течение двух часов, в полном объеме раскрывая присутствующим все, что мне известно о Квиксосе. Большая часть того, что я рассказал, была изложена еще в первых посланиях, но я дополнял эту информацию деталями и отвечал на возникающие вопросы. Эндор казался удовлетворенным и практически не говорил. Я чувствовал поддержку истинного друга, который просто доверял моим словам и намерениям. Грумман также в основном молчал. Вок и Риччи задавали множество вопросов и требовали пояснений даже в том, что касалось малейших деталей.
      За тем столом собрались представители всех трех Ордосов: Вок принадлежал к Ордо Маллеус — хотя, к счастью, и не входил в узкий круг приближенных Безье; мы с Риччи относились к Ордо Ксенос, а Грумман и Эндор — к Ордо Еретикус. За исключением Груммана, мы все входили в Ордена Инквизитории Геликана. И только Титус Эндор, известный своей скромностью, не стал выставлять инсигнию напоказ.
 
      На мой взгляд, говорил я красноречиво и доходчиво.
      Спустя два часа мы прервались, чтобы размять ноги, поразмышлять и немного выпить. Я вышел наружу подышать холодным ночным воздухом и послушать, как ветер колышет ветви хвойных деревьев. Ко мне присоединился Фишиг, он принес бокал вина.
      — У Нев дела плохи, — сказал он, сразу приступая к делу.
      От Синшары он отправился на Кадию, чтобы собрать как можно больше информации и, главное, договориться с леди инквизитором.
      — Из-за меня?
      Он кивнул:
      — Из-за всего. Осма устроил ей крупные неприятности после того, как мы вытащили тебя из Карнифицины. В конце концов, за его спиной ведь стоит объединенное влияние и Безье, и Орсини. Он заставил даже начальника Нев — Великого Магистра Ордена Кадии Нантума — сидеть и внимать. Они взялись за нее, расследуя ее причастность к этому делу. Но не смогли ничего доказать. Оказалось, Нев очень хорошо умеет юлить. Уж поверь мне, она билась за тебя, словно медведица.
      — Она в безопасности?
      — Да. Благодаря массивному вторжению Врага восемь месяцев назад. Кадианские Врата приведены в полную боевую готовность, и там царит жуткая суматоха. И последнее, что там сейчас кого волнует, так это вопрос, какую роль могла играть Нев в заговоре Эйзенхорна.
      — Значит, вот как они называют это?
      — Именно так и называют.
      Я пригубил вино, ожидая, что оно будет местным, терпким и грубоватым, как этот мир. Но оно, к удивлению, оказалось красным саматанским. Как можно было предположить, из моих собственных подвалов.
      Биквин не могла не позаботиться о таких мелочах и выбрала самое лучшее, чтобы ублажить наших гостей.
      — А что ты можешь сказать о Груммане?
      — Я потратил на него уйму времени, Грегор, — сказал Фишиг. — Он умен и знает свое дело. Учитывая, под каким подозрением находится, Нев поняла, что не сможет вырваться сама, поэтому отправила Груммана, и не думаю, что она остановила бы свой выбор на нем, если бы он того не стоил. Эту парочку связывает долгий совместный путь. К тому же мы по дороге сюда проводили время в разговорах, и я думаю, теперь он здесь по доброй воле.
      — Хорошо. А остальные?
      — Вок полон сюрпризов, — фыркнул Годвин. — Когда ты сказал, что внес его в список своих контактов, я думал — ты спятил. Это было, конечно, не столь безумно, как отправлять письмо самому лорду Роркену, но тем не менее... Никогда бы не подумал, что старый ублюдок покажется или хотя бы соизволит ответить тебе. Он же несгибаем, словно ему в зад засунули стальной прут тройного кручения. Признаюсь, это пари я продул. Похоже, он любит тебя куда больше, чем пытается показать.
      — У нас с ним не любовь, а взаимопонимание, — сказал я.
      Когда-то на борту флагманского судна «Святой Скифус» я спас Воку жизнь, а он отплатил мне тем же на авеню Виктора Беллума. Возможно, это и стало причиной.
      — Его еще придется убеждать, — сказал Фишиг, — но думаю, что он уже готов к броску.
      — Уверен?
      — А ты что, видишь где-нибудь поблизости этого жуткого Хелдана?
      Я понял, о чем говорил Фишиг. Хелдан без вопросов выступил бы против этой миссии и с радостью захватил бы меня живым или мертвым. Вок явно прибыл к нам так, чтобы об этом не узнал его ученик. Фишиг был прав. И это было хорошим знаком.
      — Эндор... В общем, с ним все в порядке, да? — сказал Фишиг. — Учитывая ваше прошлое, он появился бы здесь при любом раскладе.
      — Хорошо, что он с нами. А что с Риччи?
      Фишиг внезапно понизил голос до шепота:
      — Его вспомнишь...
      Годвин ретировался. Сжимая кубок с вином, Риччи вышел из-под арки и присоединился ко мне, пристально глядя на ослепительно яркие звезды.
      — Надеюсь, ты понимаешь, насколько тебе везет, — произнес Риччи.
      — Ежеминутно.
      — Ты рисковал, связываясь с лордом Роркеном. Он всегда любил тебя, но, учитывая обстановку, любить тебя — опасная привычка. Из-за этого ему пришлось столкнуться лбами с Безье и Орсини.
      — И тем не менее он отправил тебя?
      — Позволь говорить напрямую, Грегор. Думаю, так будет лучше. Лорд Роркен, да преумножит Бог-Император его успехи, послал меня, оказать тебе помощь в разоблачении и ликвидации еретика Квиксоса. Но если попутно я обнаружу подтверждение всеобщей убежденности в твоей собственной ереси...
      — То что?
      — Думаю, ты сам все понимаешь.
      — Ты — присланный им палач. Ты поможешь мне, но если я, по твоему мнению, пересек черту, то у тебя есть санкция Роркена казнить меня.
      Он поднял свой кубок:
      — Думаю, мы друг друга поняли.
      Теперь стало ясно, зачем Роркен прислал столь опытного агента мне на помощь.
      Я ничего не ответил. Риччи улыбнулся и вернулся в замок.
 
      Мы вновь расселись вокруг стола и продолжили дебаты. Я понял, что большая часть вопросов — особенно поступающих от Вока и Риччи — преднамеренно неглубока.
      Наконец спустя еще час Грумман озвучил важную проблему:
      — Предположим, мы согласимся. Согласимся с тем, что Эйзенхорн обвинен ложно и что Квиксос заслуживает самого строгого осуждения. Как мы сделаем это? Мы знаем, где Квиксос?
      — Да, — ответил я, хотя и сам еще не знал ответа. Мои люди занимались этим делом без малого два года. Многочисленные агенты просеивали данные, поступавшие из сотен миров.
      Биквин подошла к нам и без приглашения села за стол.
      — Приблизительно три месяца назад нам удалось разгадать узор практически мифической жизни Квиксоса. И центр его пришелся на Магинор.
      — Столица субсектора Наяд, Сектора Вайсрой, Сегментум Ультима, — объявил Вок.
      — Ваши астрономические познания потрясают, сэр, — мягко произнесла Биквин, раздавая информационные планшеты. — Как можете видеть из файла, отмеченного «альфа», Квиксос, без сомнений, посетил Магинор почти двести лет тому назад, где оказался вовлечен в деятельность картеля торговцев и благородных семейств, известного как Мистический Путь. Он представлял собой сеть, использовавшую запретные, темные знания и технологии. Квиксос должен был пресечь их деятельность. Очевидно, что этого он не сделал. Напротив, он кормил и содержал их. Помогал им до тех пор, пока они не образовали фундамент для его незримой империи темной веры. Не картель уже, но культ. Культ Квиксоса.
      — Откуда нам знать, что он все еще там? — спросил Риччи.
      — Мы полагаем, что он создал там тайную цитадель, сэр, — сказала Биквин. — Влияние Мистического Пути уже распространилось не только по всему Сегментуму, но и за его пределами. Магинор — сердце культа. В 239.М41 инквизитор Люгенбро и войско из шестидесяти воинов без вести пропали на Магиноре. Их следов так и не нашли, хотя дознавателю Иншабелю удалось... кхм... добыть неполную устную расшифровку видеозаписи, сделанной, но всей видимости, во время нападения Люгенбро.
      Я быстро прочитал расшифровку. Это было ужасно.
      — Иншабель, ты нашел это на Эльвара Кардинал? — спросил я.
      Иншабель стоял в дальнем конце комнаты. Он покраснел и шагнул вперед.
      — Не совсем, сэр. На самом деле оно поступило из либрариума на Фибо Секундус. Каким именно образом мне это удалось — чертовски интересная история, но вряд ли стоит прямо сейчас тратить на нее время.
      Иншабель был прав. Это оказалось невероятно занимательной историей, и я получил настоящее наслаждение, когда он поведал мне ее позже. Уверяю вас, ее стоит прочесть.
      — Мы полагаем, что Люгенбро охотился за Квиксосом, хотя и сам мог не знать этого. — продолжала Биквин. — И он, и все его люди были уничтожены войсками Квиксоса.
      — Люгенбро, — пробормотал Вок, опустив свой планшет и уставившись в пространство. — Я никогда не встречался с ним, но он был верным учеником моего товарища, инквизитора Павла Уета, ныне покойного. Когда Люгенбро пропал без вести, Ует тяжело переживал его потерю. Она сократила его жизнь. Вок поднял на меня взгляд слезящихся глаз:
      — Если я и не мог решиться прежде, Эйзенхорн, то теперь все ясно. Квиксос должен заплатить.
      — Согласен, — сказал Эндор, с мрачным видом швыряя планшет на стол. — Инквизиция обязана как минимум отомстить.
      — Значит, на Магинор? — спросил Грумман.
      — Этот мир все еще остается базой для его операций, сэр, в этом мы уверены, — сказала Биквин. — И еще неделю назад мы готовились к тому, чтобы нанести удар на Магиноре. Но потом получили вот это. — Она подняла расшифровку астропатического послания. — Я прочту вам, если позволите.
      Елизавета аккуратно нацепила очки со стеклами в форме полумесяцев. Они шли ей, но я знал, что в своем тщеславии она ненавидела их. То, что она решилась надеть их перед этими мужчинами, многое говорило о ситуации.
      — Начинается оно так: «Грегор, друг мой. Меня держат в курсе последних данных о намеченной вами жертве. Это помогает мне коротать зимние вечера. Я согласен, что Магинор является источником зла и, конечно, требует внимания Инквизиции. Но, если ты простишь меня, я советовал бы оставить зачистку этого мира Ордосу Наяд. С помощью тех указаний, что предоставил Эмос, мне кое-что удалось установить. Подробный отчет о моих находках прилагается в файлах, приложенных к этому тексту, но если говорить коротко, то мне кажется, что вам надо искать на Фарнесс Бета. Видишь ли, увлечение Квиксоса пилонами Кадии навело меня на эту мысль.
      Как можно увидеть ниже, мне удалось проследить за обширным заказом на каменные разработки в пограничном мире Серебос, расположенном на галактическом юге по отношению к Терре. Масонские гильдии Серебос известны скрытностью в том, что касается их контрактов. Они поставляют инертный и напоминающий обсидиан черный стеклообразный камень, именуемый серебитом. Этот красивый материал высоко ценится по всему Империуму. Насколько можно установить, серебит напоминает камень, из которого созданы пилоны на Кадии. Как я уже говорил, масонские гильдии держат в тайне свои контракты, но практически невозможно скрыть переправку на вместительной барже гильдии огромной копии одного из пилонов. Три четверти километра в длину и одна четверть квадратного километра в основании! Квиксос заказал изготовление совершенных копий кадианских пилонов и переправляет их к Фарнесс Бета».
      Биквин остановилась и обвела взглядом собравшихся.
      — «Если ты когда-либо доверял моим советам, прислушайся к ним и сейчас, — продолжала она. — Квиксос на Фарнесс. И если вы собираетесь остановить его, то там и сможете его найти. За сим, верный друг и ученик Гидеон».
      Гидеон. Гидеон Рейвенор. Даже в таком немощном состоянии он смог выяснить то, что полностью меняло весь план нашего нападения. Я стоял молча, чувствуя, как подкатывают слезы.
      — Есть и постскриптум, — сказала Биквин. — Вот что он пишет: «Наибольшей проблемой станут демонхосты. Знаю, что вы уже подготовились, но посылаю вам это. По одному на каждого из двадцати, которым ты написал».
      Биквин сняла очки и поднялась. Нейл внес корзину и опустил ее на стол. Внутри лежали двадцать свитков защиты от демонов, каждый из которых был запечатан в благословленный футляр из зеленого мрамора, а рядом с ними — двадцать освященных золотых амулетов Бога-Императора в качестве дополнительной реликвии. Это было столь типично для Рейвенора — обращать внимание на подобные мелочи. Нейл раздал каждому из нас по тяжелой трубке со свитком и по амулету.
      — Я убежден, — сказал Риччи, поднимаясь из-за стола и водружая амулет на шею так, чтобы он свисал между двумя печатями чистоты его доспеха.
      — Я рад. Грумман?
      — Я с вами, — ответил кадианец.
      — Тогда тост, — сказал я, поднимая бокал. — За наш отряд пятерых. И за всех тех, кто помог нам узнать все это.
      Биквин, Эмос, Нейл, Фишиг и Иншабель также отсалютовали своими бокалами.
      — К Фарнесс Бета. И к концу Квиксоса.
      Пятеро инквизиторов в продуваемом всеми ветрами замке звякнули бокалами.
      — Фарнесс Бета, — произнес Риччи. — Напомните мне. Где это?
      — В горле Кадианских Врат, — сказал Грумман. — Прямо на краю Ока Ужаса.

Глава двадцать вторая

ФАРНЕСС БЕТА

ЧЕРУБАЭЛЬ И ПРОФАНИТИ

КВИКСОС

      К тому времени, как мы добрались до Фарнесс Бета, уже начинался 343.М41. Кадианский субсектор был разделен войной на две части, и армии абсолютного кошмара извергались из Ока Ужаса, огненным водоворотом пылавшего в небесах большинства сторожевых миров. Опухший и гневный, он сверкал яростнее, чем в любое другое время на памяти живущих. Каждая вспышка и импульс в его вихре открывали новый варп-разрыв, из которого вылетала очередная флотилия смерти. Та весна получила название Неколебимое Удержание Кадианских Врат и вошла в известные каждому специалисту исторические труды.
      В первые месяцы 343.М41 кадианцы увидели величайшее за три сотни лет вторжение Хаоса. Казалось, извечный Враг что-то знает.
 
      «Иссин» доставил меня, нетерпеливого и жаждущего взяться за дело, к Фарнесс. В Имматериуме нас сопровождало еще два судна: величественная башня крейсера Риччи и древний, похожий на дикобраза военный корабль Вока. Эндор и Грумман со своими свитами путешествовали вместе со мной на борту «Иссина», который давно уже не перевозил такое количество людей.
      Нас дожидалась оперативная группа Имперского флота, представленная эскадрой из десяти кораблей Военно-космического флота Скаруса, отозванных для специальных маневров под контролем дисциплинарного отдела.
 
      Эта специальная группа вышла к точке сбора на две недели раньше нас, и проведенные ею зондирование и разведывательные операции всесторонне подготовили для нас высадку.
      — Мы получили подтверждение касательно дислокации Парии, — по вокс-каналу доложил мне со своего судна Верховный Прокуратор Ольм Мадортин.
      «Пария» стала оперативным псевдонимом, установленным для Квиксоса.
      — Или, по крайней мере, мы знаем область его деятельности. Высылаю данные. Вам необходим участок «А».
      Я обернулся, сидя в своем кресле на изящном мостике «Иссина», и Максилла кивнул одному из прекрасных сервиторов. На вспомогательном экране моей консоли вспыхнула карта.
      — Получено, — сказал я, снова поворачиваясь к слегка размытому изображению Мадортина на главном экране мостика.
      — Это горное плато, расположенное у северных пределов провинции Хенгев и называемое Ферелл Сидор, что буквально переводится как «Алтарь Солнца». Местное правительство объявило весь регион священной территорией, потому что там повсюду натыканы толосы Второй Династии. Доступ туда предоставляется исключительно Экклезиархии, членам королевских семей Фарнесс и санкционированным археологическим экспедициям. Мы полагаем, что Пария получил лицензию на проведение земляных работ на Ферелл Сидор приблизительно шесть лет назад, под видом археологической миссии Университета Авеллорна. Местные власти, как предполагается, должны контролировать подобную деятельность, но они совершенно не знают, чем он там занимается. Если вы посмотрите подробную карту...
      — Да, получил ее.
      — ... то сможете увидеть протяженность этих работ. Пария выстроил рядом с этой ямой небольшой город.
      — Котлован не маленький...
      — Мы думаем, что именно там он захоронил или установил поддельный пилон. Трудно получить четкую картинку. Нам не хотелось подходить слишком близко, чтобы не всполошить его.
      Я поднялся из своего кресла и вгляделся в огромное изображение лица Верховного Прокуратора.
      — Вы готовы?
      — Абсолютно. У вас есть копия моего стратегического плана атаки. Можете вносить любые поправки, какие пожелаете.
      В этом не было никакой необходимости. План Мадортина оказался экономичен и эффективен. Официально это было операцией дисциплинарного отдела, завершающей расследование по цепочке следов, ведущих от трацианского кошмара. Верховный Прокуратор Мадортин ради претворения этого плана в жизнь даже заключил договор с Коммодусом Воком. Но на самом деле это был договор со мной. Ольм стал единственным не-инквизитором, которому я написал.
      Мы договорились о кодовых позывных, согласовали командную вертикаль на время операции и назначили час «ноль», пожелав друг другу удачи.
      — Храни тебя Император, Грегор, — сказал он.
      — Очень на это надеюсь, — ответил я.
 
      На следующий день, за два часа до восхода солнца, пятьсот имперских гвардейцев из Пятьдесят первого трацианского полка выдвинулись к Ферелл Сидор — участку «А» — от замаскированных в окружающих холмах сборных пунктов, где их высадили с десантных кораблей днем ранее. Они бесшумно продвигались тремя колоннами, первая из которых проверяла единственную дорогу, по которой к плато могла добраться наземная техника. Когда все три колонны вышли на позицию, мы разбудили Ферелл Сидор.
      Фрегаты «Жиков» и «Ярость Спатиана» в течение шести минут утюжили гору бомбами, подняв такое огненное зарево, что казалось, будто солнце взошло слишком рано. В его свете над участком «А» прошло тридцать бомбардировщиков класса «Мародер», сбросивших еще тридцать тысяч килограммов взрывчатых веществ.
      И снова ложный рассвет.
      Несмотря на эту разрушительную увертюру, когда восемь минут спустя после падения последней бомбы на плато вошли наземные войска, им было оказано яростное сопротивление. Мадортин выразил опасение, что большая часть сил Квиксоса обитала под землей, прорыв туннели в горе, и поэтому могла выдержать и более суровые воздушные налеты.
      В пылающих руинах городка копателей трацианские солдаты схлестнулись с фанатичными и хорошо обученными культистами. Большинство из них носили знаки отличия и цвета Мистического Пути. Многие были мутантами. По первой оценке, нам противостояло не менее восьми сотен воинов противника. Мадортин выслал резервные войска оперативной группы — еще семьсот трацианских штурмовиков.
 
      К тому времени мы уже развертывали вторую волну. Медея высадила меня, Иншабеля, Эндора и двух боевых сервиторов в стороне от зоны боевых действий. Неподалеку, поднимая пыль, приземлился бронированный челнок Риччи, доставивший кроме него еще и Коммодуса Вока с прикрытием из двадцати солдат Инквизиции. Последним приземлился десантный корабль, предоставленный Мадортином для Груммана, чью свиту составляли десять человек, каждый из которых некогда являлся касркином.
      Когда мы устремились вперед сквозь поднимающийся дым, а наши посадочные корабли скрылись в предрассветном небе, мы почувствовали толчки и ощутимое возмущение ментальных сил. Пугающе мощная ментальная волна прокатилась от эпицентра участка «А», уничтожив, более тридцати идущих впереди солдат, а затем внезапно стихла.
      Мы все были готовы к тому, что Квиксос может широко применять ментальную защиту — в конце концов, он ведь собирал псайкеров вроде Эзархаддона, — и казалось вполне вероятным, что активные ментальные нападения не только станут ключевым элементом его сопротивления, но и даже более существенным, чем демонхосты. Я не стал рисковать.
      Разделившись на две группы, неприкасаемые Дамочки, в целом порядка пятидесяти женщин, двигались за первой волной солдат. Одну группу вела Биквин, охраняемая Нейлом и двенадцатью воинами из моего штата, а Тула Сурскова, под защитой Фишига и другой дюжиной солдат, — вторую.
      Дамочек никогда прежде не задействовали в таких операциях, но они действительно оказались именно таким оружием, каким я всегда хотел его видеть. Создаваемая ими ментальная пустота сдерживала и сводила на нет разрушительный шторм, надежно закупоривая его внутри участка «А» и защищая наши наступающие войска.
 
      Вместе с Иншабелем я спустился под землю по высеченным в камне ступеням, ведущим во внутренний сектор участка «А». Почти час мы метр за метром пробивали себе путь через закопченные наземные постройки. Теперь, с восходом солнца, мы обнаружили первую точку доступа к подземным уровням: лестничный проем, обнажившийся в результате артподготовки.
      Все вокруг было усыпано дымящимися обломками, на полу лежало несколько неопознаваемых тел. Кое-где с рокритового свода свисали искрящие энергетические кабели. Мы оба надели датчики передвижения и теперь, поворачиваясь то влево, то вправо, отстреливали появляющихся культистов. В моем болтере уже заканчивались заряды, а Иншабель вогнал в оружие предпоследнюю энергетическую ячейку. Сила сопротивления еретиков была невероятной.
      На пересечении, по-видимому, случайным образом перепутанных туннелей мы столкнулись с Эндором. С ним было несколько трацианских солдат и гвардеец Инквизиции, но он потерял обоих медлительных боевых сервиторов. То, о чем он думал, легко читалось по его глазам. Мы высадились большими силами, уверенные в себе, но, возможно, даже этого окажется недостаточно. Я думал, что предусмотрел самые худшие варианты развития событий. Но, судя по всему, я все-таки недооценил Квиксоса.
      Звуки свирепой перестрелки привлекли наше внимание в более крупном зале слева от нас. Мы прибыли как раз вовремя, чтобы увидеть, как в нашу сторону бегут четверо израненных, перепуганных трацианских солдат.
      — Назад! Уходите! — кричали они.
      Я протолкнулся вперед.
      Огромный зал наполовину скрывался в клубах дыма. Зеленый, неестественный огонь лизал стены. А в дальнем конце и без того, гигантская пещера, казалось, открывалась во что-то куда более просторное.
      Но не это привлекло мое внимание.
      В окружении более чем пятидесяти мертвых тел, по большей части тел имперских гвардейцев, Коммодус Вок сошелся с Профанити.
      Старый инквизитор дрожал, его одежды покрывались псионическим льдом. Призрачный огонь сиял в его рту и глазах. Демонхост, в чьих свирепых чертах едва угадывалось искаженное лицо бедного, потерянного нами Гусмаана, парил перед Воком, сражаясь с незримым барьером ментального гнева.
      Мы бросились вперед, вызывая на себя огонь культистов, неожиданно выскочивших из зала справа. Рядом со мной дернулся и согнулся трацианский солдат, в которого пришлось два попадания. Ругнулся раненый Иншабель.
      Эндор призвал оставшихся бойцов присоединиться и вступил в бой с культистами, стреляя из лазерного пистолета и размахивая цепным мечом.
      Вок был близок к тому, чтобы сломаться. Я видел, что он уже дрогнул под невероятным давлением.
      Я убрал болт-пистолет и стал пробиваться мимо тел и обломков на помощь Коммодусу, молясь, чтобы мой рунный посох годился для того дела, для которого был предназначен.
      И тут взрыв ослепительного белого света и одуряющего жара отбросил меня назад.
 
      Я попытался встать, с трудом понимая, что меня выкинуло из пещеры сквозь фанерную перегородку в какой-то сырой погреб. Невидимая сила подняла меня на ноги. Я купался в свете.
      Передо мной парил Черубаэль.
      — Грегор, — сказал он. — Итак, ты пришел. Я знал, что ты сможешь.
      Я поднял перед собой рунный посох. Присланный Рейвенором свиток защиты от демонов, заключенный в зеленую мраморную трубку, после открытого нападения Черубаэля превратился в пыль.
      — Я слишком долго ждал этого мгновения, — произнес демонхост. — Помнишь, на Иичане я говорил, что ты должен будешь кое-что сделать для меня? Так вот, это время пришло. Сейчас. Это и есть тот самый момент, ради которого все затевалось. Тот самый, чей приход я предвидел с того самого дня, как наши пути пересеклись впервые. Судьбы... наши судьбы переплетены, помнишь?