Кольцо и крест

      — Я раньше была спасателем, - Айледа будто прочла ее мысли, - сейчас живу на земле. Уже несколько лет. А вы ведь, кажется, не с Квирина?
      — Нет, я эмигрантка с Ярны. Но мне здесь нравится… я здесь дома.
      — Это бывает. Квирин - это состояние духа, - согласилась Айледа.
      Ильгет улыбнулась. Девушка все больше и больше нравилась ей. Уже становилось ясно, что они подружатся.
 
      Дождь перестал моросить. Хоть это хорошо, подумал Арнис. Должно же в этой жизни быть что-нибудь хорошее…
      Он скосил глаза на Иоста. Друг так и молчал все это время, впрочем, и возможности-то поговорить особой не было. Три дня они не спали - на виталине, и сейчас еще держались. Там внизу, под ногами, лежало убежище дэггеров. Только что им удалось заложить мины. Но этого мало, конечно, такую махину не уничтожить аннигиляцией, и через час - как условлено заранее - они вызовут на себя огонь ландеров и аффликтора, висящего на орбите.
      Все-таки нам удалось, подумал Арнис с легкой гордостью. Не потревожив дэггеров, поставить мины. И сагон не засек их на расстоянии… Сагон может многое. Он может видеть, слышать и чувствовать на любом расстоянии, отдать приказ и управлять десятками и сотнями дэггеров (или эммендаров). Только одного сагон не может - быть вездесущим. Не может все успеть. И в этом их единственная слабость, сагон был отвлечен чем-то, и нам удалось поставить мины. Жаль, что нельзя прямо сейчас сообщить координаты, воспользоваться один раз связью - сразу выдать себя…
      А через час - неизвестно что будет. Все напряжение, весь ужас трех последних дней (и особенно пережитое только что, когда ставили мины) - ерунда по сравнению с тем, что предстоит. Весь огонь обрушится на нас… Правда, у нас будет единственная задача - выжить. Но уж очень трудновыполнимая.
      Ничего, Господи, все в Твоих руках.
      — Арнис, - вдруг сказал Иост.
      — Чего? - он с удивлением обернулся, даже вздрогнув от неожиданности.
      — Уходи. Слышишь? Я дам пеленг, я и один справлюсь. Тебе… незачем помирать. Уходи, ты еще успеешь далеко уйти.
      Арнис покачал головой.
      — Дурак ты. Ильгет мне жалко, тебя, дурака, не жалко. Уходи, ну прошу тебя. Мне-то ведь все равно.
      — Не все равно, Иост… не надо, - Арнис положил руку ему на плечо, - я знаю, как это больно, как ужасно. Поверь мне, я знаю. Надо перетерпеть.
      — Я и терплю, - сквозь зубы сказал Иост, - я что себе, луч в висок пустил? Но задание я могу выполнить и один. Ну бессмысленно же это, идиот ты, прости Господи… тебе-то зачем здесь оставаться?
      — Мы оба выживем, - тихо сказал Арнис, - понял? Оба. И кончай ныть.
 
      … Через час лучи атакующих ландеров скрестились на одной точке в горах, где уже зиял котлован от вакуумного взрыва, и откуда взлетали в панике уцелевшие дэггеры.
 
      … - Уходим, Иост! За мной!
      Арнис кинулся в заранее присмотренный узкий скальный проход - только бы не обрушился… только бы пробежать. Дэггер навис сверху. Там, впереди, должна быть яма… только бы добежать. От грохота уши заложило, и сзади пылал адский жар. Плевок огня преградил дорогу Арнису. Решившись, он метнулся вперед, и тотчас все вокруг запылало…
 
      …лежали в яме и беспорядочно молотили из "Молний" по дэггерам. Как в страшном сне - их не сотни, их тысячи, неужели все они выжили, этого же быть не может… Арниса рвало желчью прямо под воротник бикра.
      … отбросило взрывом. Арнис подполз к другу, перевернул на спину. Жив. Жив, только без сознания. Господи! Нет ноги. Нога оторвана, размозжена, кровь и слизь на камнях. Дэггеров уже нет… Бикр уже сомкнулся над культей, остановив кровотечение. Слава Богу. Теперь - зена-тор. Руки черные от грязи, ладно, плевать. Рукав бикра… да ножом, черт с ним. Ничего, дотащим… выживем оба. Арнис приподнялся, внимательно осмотрел небо - в небе кружились черные хлопья, сзади там еще горело что-то… Попробовал включить безнадежно молчащий передатчик.
      — Я плутоний… я плутоний… а, черт!
      Скарты давно разбиты, о полете и думать не приходится.
      Доползем, ничего. Арнис подхватил раненого под плечо. Это не Иль, на руки не возьмешь, здоровенный мужик. Арнис едва устоял на ногах.
      Ничего, друг, вытащу тебя. Как хочешь - вытащу. Жить будем.
 
      Их подобрали лишь через несколько часов. И только потому, что Арнису удалось выползти - ползком уже - из сожженного района, где и по пеленгу их нельзя было найти.
      Он спал в ландере. Почти не просыпаясь, добрел до базы, и спал там под крылом ландера. Когда проснулся, рядом с ним сидела Иволга. В тройной броне, но с откинутым шлемом. Бледнее, чем обычно, глаза и губы обметаны темным.
      — Ара, - сказала она, полуобернувшись.
      — Что с Иостом? - выдохнул Арнис.
      — На орбите. Жить будет.
      Он вздохнул длинно и прерывисто. Удалось. Все-таки, как ни крути, удалось ему это.
      Арнис захватил зубами шланг и напился из резервуара бикра.
      — Хочешь пожрать нормально? Я тебе оставила тут…
      Иволга протянула ему пластиковую миску с кашей. Все лучше, чем один ревир жевать. Арнис пробормотал спасибо и принялся за еду. Забыв даже перекреститься.
      — Арнис, слышишь… собаку твою убили.
      Иволга отвернулась. Он перестал есть.
      — Дэггер. Видишь, она его взяла, а второй в это время, с которым я разбиралась, пустил "сиреневый вихрь". Меня зацепило, но я успела среагировать и на скарте подняться. А Нока…
      — Господи… что ж я Ильгет скажу… - пробормотал Арнис. Уж про сиреневый вихрь точно нет. Он как-то видел это явление и хорошо представлял, что произошло с Нокой. Нет, это Иль не нужно знать.
      — Ты ей не пиши пока. Про собаку, - посоветовала Иволга.
      — Про собаку нет… А про Арли ей все равно сообщат.
      — Ну про Арли да, придется.
 
      Ильгет огляделась с любопытством. Здесь, в квартире Айледы, все казалось ей необычным.
      Она была здесь впервые. Хотя с первой встречи ощущала, что с Айледой ее свяжет нечто важное… очень важное. Дружба?
      Как у нее хорошо. Вот именно это слово - хорошо. В воздухе словно благодать разлита. Квартира небольшая, казалось, на Квирине таких и не бывает. Одна очень длинная комната, без перегородок. Ну еще кухня и коридор. Очень необычная обстановка. Почти никакой мебели, на полу плетеные коврики, разноцветные, вся комната в этих ковриках. И большие подушки в качестве седалищ. Очень низкий, широкий столик. В углу белая пушистая шкура наброшена на доски - там, видимо, она спит? Несколько книжных полок. Видимо, все шкафы встроены и скрыты в стенах. Все, больше в комнате нет ничего функционального. Несколько висячих светильников причудливой формы. На стенах - оригинальные картины. Чисто абстрактные, но очень умело расположены, точно подобраны цвета. Под некоторыми картинами укреплены свечи. И большой подсвечник в углу. В центре столика - огромная глиняная чаша с пеплом.
      И еще в комнате пахло невыразимо приятно, дурманяще-сладко. Сухие цветы стояли в высоких вазах на полу.
      — Иль, ты хочешь чаю? - Айледа появилась в дверях кухни, держа в руках круглый поднос. На подносе - две высокие пиалы, несколько сухих печенюшек в вазочке.
      Ильгет кивнула. Уселись на подушки возле низкого стола. Запах чая кружил голову. Ильгет перекрестилась по привычке.
      Она не любила чай без сахара. Но этот напиток показался ей просто необыкновенным. Так же, как и печенье. Крошечные ореховые лепешечки на меду, казалось, одной можно насытиться на целый день. Пили молча, прихлебывая из пиал - искусно расписанных, похоже, цергинских. Айледа пила, будто совершая некий ритуал, Ильгет тоже не решалась заговорить просто так. Да и действительно - этим чаем нужно наслаждаться молча.
      Наконец Айледа поставила свою пиалу. Ильгет поймала ее взгляд и снова поразилась глубине и удивительному покою карих огромных глаз.
      — Очень вкусный чай, - сказала она искренне. Айледа чуть улыбнулась.
      — Ты сразу стала эстаргом, Ильгет?
      — Да. Так получилось. А ты… не захотела больше летать?
      — Не в этом дело. Надо быть там, куда ведет тебя путь, - Айледа наклонила голову. Ильгет посмотрела на нее, улыбнулась.
      Симпатична ей эта девчонка… Ну не объяснить, чем. Как будто это - сама Ильгет, только моложе лет на 6. И… умнее, сильнее, духовнее. Странная, конечно, обстановка у нее, и верит она во всякую ерунду, но это ведь все наносное. А обстановка - так это и хорошо, что человек творчески подходит ко всему.
      — Как у тебя здесь… удивительно, - сказала Ильгет, - необычно все.
      — Стены должны помогать, - улыбнулась Айледа. Легко поднялась без помощи рук, сложила посуду, унесла на кухню.
 
      Ильгет подошла к странному рисунку на стене. Круг, и в него вписан человек. Схематически изображенный, нагой, тщательно прорисована мускулатура. Несколько осей разделяют тело на соразмерные части. Как будто кто-то хотел продемонстрировать совершенство человеческой фигуры. Ее сообразность.
      — Великий круг, - Айледа неслышно подошла сзади. Лайа Тор - так это звучало на линкосе, Ильгет показалось, что она уже где-то слышала эти слова. Лайа Тор.
      — Что значит этот рисунок? - спросила Ильгет.
      — О, это сложно. Не все сразу. Почему круг - я могу объяснить. Мы находимся сейчас в эоне Креста, который постепенно переходит в эон Круга или Кольца. Это лишь одна из граней, конечно, есть и другие объяснения.
      — Что значит эон Креста? - удивилась Ильгет. Ее пальцы невольно потянулись к собственному серебряному крестику с Распятием, затеребили его.
      — Я вижу, ты носишь этот символ, значит, ты осведомлена. Видишь ли, на каждой планете в начале эона Креста совершается мистическое жертвоприношение Великого Учителя, Правителя данного мира. Это один из признаков. Эпоха, которая начинается с жертвоприношения - кровавая и страшная, ее символ - разум и логика. По мере того, как эон Креста завершается, человечество переходит к следующей эпохе, и она будет совершенно иной. Эон Кольца станет прорывом в иное измерение для наших тел и душ. Многие уже сейчас совершили этот прорыв…
      Ильгет молчала, пытаясь осмыслить сказанное.
      — Ты хочешь сказать, что жертва Христа была не единственной?
      — Нет, конечно. Видишь, христиане вообще довольно сильно исказили даже учение своего собственного основателя. Но прежде всего - конечно, подумай сама, как нелепо придавать такое значение какой-то небольшой малоизвестной планете, как это делают они! Каждая планета развивается по своим собственным духовным законам. У каждой - свой Великий Учитель…
      (Сагон, подумала Ильгет с неприязнью. Знаем мы таких Учителей…)
      — Ну не знаю, - сказала она, - я христианка. Верю, что Христос - Бог, Создатель Вселенной, и что Он воплотился на Терре.
      — Давай присядем, - предложила Айледа. Они снова сели на подушки у столика.
      Айледа протянула руку к чаше.
      Внезапно - Ильгет смотрела расширенными глазами на происходящее - прямо под пальцами Айледы в чаше вспыхнул синий огонек.
      — Ничего сложного, - улыбнулась девушка, - простейшее упражнение. Но дело не в этом. Ах, Ильгет, жаль, что ты заразилась этим примитивным учением. Оно, конечно, светлое, но ведь ты, наверное, знаешь христианскую историю… Везде, где христиане оказывались у власти, происходило что-то страшное. На самой Терре, возможно, ты не знаешь этого - они сжигали людей живьем за якобы неправильное мировоззрение, устраивали религиозные войны. На Эдоли - уж историю Эдоли ты наверняка знаешь - уничтожение биргенов, полное, жестокое уничтожение целого магического ордена, и потом - Империя, войны, инквизиция, лагеря и казни. Нет, христианство - неплохое учение, и конечно, есть немало людей… святых… которые все же стремились к Богу, будучи христианами. Но оно хорошо лишь там и тогда, когда его не допускают до реальной власти.
      — Ты неправа, - возразила Ильгет, - сами биргены были ничуть не лучше. Да и вообще везде и всегда так было. В технологически неразвитых обществах войны и преследования инакомыслящих неизбежны. Просто неизбежны, кто бы ни стоял у власти. Это же азбука, неужели ты этого не слышала?
      Она подобралась, готовясь к спору, но Айледа вдруг улыбнулась.
      — А впрочем, не будем об этом. Ты знаешь, мне неважно, во что ты веришь. Главное, ты тоже хочешь добра и стремишься к свету. Ведь так?
      — Ну… да, - ответила Ильгет, - конечно. Только у меня не очень-то получается.
      — Это у всех не очень-то получается. Иль, - Айледа подняла голову, - можно тебя спросить?
      — Да… а что?
      Айледа придвинулась к ней поближе, протянула руку, тонкими пальцами коснулась одной из черных точек на лице.
      Даже и сейчас, через несколько лет, прикосновение это было чувствительно и неприятно.
      — Я не могу понять, что это у тебя. Понимаешь… я вижу ауру. Через эти точки… не все время, но иногда выходит энергия…
      — Серьезно? - удивилась Ильгет, - прямо выходит? И ты это можешь видеть?
      Айледа кивнула. Ильгет почувствовала сосущий холодок под ложечкой. Вот объясняйся теперь, да еще так, чтобы секретную информацию ненароком не выдать.
      — Так что же, у меня энергии совсем нет, что ли? - спросила она, чтобы выиграть время.
      — В тебя часто входит большой поток, в сердце… ты теряешь не так много, как получаешь. Эти потери тебя не убивают, я вижу, что твое здоровье в порядке. Но откуда это… Это похоже на раковую опухоль, по энергетике, но их у тебя несколько. И не только на лице. И они у тебя, видимо, давно?
      Ильгет опустила голову.
      — Несколько лет, - сказала она.
      В конце концов, что здесь скрывать?
      — Я не знаю, поверишь ли ты в это. Ты знаешь, кто такие сагоны?
      — Ну конечно, кто же этого не знает…
      — Они и сейчас… обычно считается, что сагонские войны закончились уже полвека назад. Но и сейчас кое-где еще встречаются сагоны. Например, на Ярне это было. У нас. Я встречалась с сагоном.
      — Да ты что! - Айледа с ужасом смотрела на нее, - это же невозможно пережить!
      — Иногда можно. Очень редко. Это, - Ильгет коснулась черной точки на лице, - следы той встречи.
      — Иль, - Айледа взяла ее за руку.
      — Ничего. Видишь, я выжила. Меня спасли квиринцы. Милитария тогда проводила там операцию. Извини, но я не могу тебе рассказать все, не имею права.
      Уф-ф… кажется, смогла отболтаться, придумать версию на ходу.
      — Это страшно, - произнесла Айледа.
      — Да. Наверное, ничего страшнее не бывает. Я про сагона… Но ничего, как видишь, можно и это выдержать.
      Айледа покрутила головой.
      — Иль… я никак не думала, что такое… Такое могло с тобой произойти.
      — Чего на свете не бывает, - криво улыбнулась Ильгет, - ладно, это неважно все. Это давно уже было, я и забыла. И не хочу, если честно, об этом думать.
      — Не думай, - поспешно произнесла Айледа. Потом она добавила, - я подумаю, может быть, можно как-то закрыть эти твои дырки энергетические. Я пока не вижу возможности… я ведь не целитель. То есть могу, конечно, элементарно лечить, но вообще-то энергетика куда сложнее, чем обычно думают.
      — Да брось ты, - беспечно сказала Ильгет, - сколько лет живу с этими дырками, и дальше буду жить. Ничего не случится.
 
      Очень неудачно, что почта пришла вечером - Ильгет лишь под утро удалось заснуть. Она распечатала письмо от Арниса и легла с ним в кровать, сжимая пластиковый листочек в руке. Она перечитывала раз за разом строчки - это успокаивало… "Иль, только постарайся не плакать сильно. Она умерла хорошо. Это было очень быстро, и она спасла мою жизнь. Постарайся помолиться…" О да, конечно же, она молилась за убиенную душу Арли. И это помогало. Но потом внимание рассеивалось, и мысли перескакивали на другое что-то, и потом опять душу словно темным полотном заволакивало. Ильгет засыпала, но почти сразу же начинались сны - психотренинг, дэггеры, бои, темные непонятные коридоры, сердце колотилось, Ильгет просыпалась от страха и возбуждения. Не было даже особого горя. Просто она не могла спать. Не могла думать. Молиться могла лишь временами. Просто было плохо.
      Потом она все же заснула крепко, а когда открыла глаза, солнце уже било в затемненную поверхность окна. Часы с круглым ярнийским циферблатом показывали полдень. Ощущая вину, Ильгет сползла с кровати. Нельзя же так…
      Темным толчком плеснуло в сердце - Арли. Плохо. Все очень плохо. Да, это когда-нибудь пройдет, но сейчас с этим трудно смириться. Кажется, этого уже слишком много.
      Надо в церковь, вот что, решила Ильгет. Помолиться, поставить там свечку хотя бы, ну и заказать службу заупокойную. Она сходила в душ, проверила состояние ребенка на диагностере - все было в порядке, надела платье и черную альву на голову и вышла из дома.
 
      В храме, как всегда, было спокойно и светло. Ильгет уже не понимала, отчего так сходила с ума ночью. Скорее всего, нервы - беременность все-таки. Арли умерла мгновенно. Дай Бог каждому из нас такую смерть. Да, очень жаль. Да, она была очень молодой, двадцать два года, практически ребенок. Очень талантливой. Иост любил ее - как там он, Арнис ничего про него не пишет. У них могла бы сложиться семья.
      Но уже не было отчаяния. Ильгет стояла на коленях, глядя на дрожащий огонек свечи, а за ним - лик Богородицы. Была просто потеря. Еще одна. Уже привычное почти чувство пустоты - вот была жизнь с Аурелиной, а теперь будет - без нее. И кажется, что именно она, именно этот человек был так важен для тебя, что именно без нее жизнь будет пустой. Но и горькое, и светлое понимание, что иначе - никак, что Арли не напрасно погибла, что на все воля Божья.
      Ильгет почувствовала за спиной какое-то движение. Встала. Надо ведь еще поговорить с отцом Маркусом или еще кем-то другим… но лучше с отцом Маркусом. Насчет того, чтобы заказать службу. Кстати, соображала Ильгет, можно сейчас и исповедаться, в принципе, не помешает… Из сакристии уже выходил священник, мелькнула черная сутана, и еще кто-то шел рядом, какой-то человек. Придется подождать. Ильгет остановилась у статуи святого Квиринуса в правом приделе. Отец Маркус оживленно разговаривал о чем-то с… Ильгет замерла.
      Вот это номер! Кто бы мог ожидать такого… Отец Маркус разговаривал с Питой.
      Но кажется, он ходил в другую церковь… в храм святого Иоста. В центре города, небольшая такая церквушка. Очень, очень странно. Что ему понадобилось именно здесь? Пита и священник шли по направлению к Ильгет. Вот они остановились. Пожали друг другу руки, видимо, прощаясь. Пита повернул голову. Увидел Ильгет.
      — Ара, - радушно поздоровался он. Ильгет кивнула.
      — Ара.
      — Ильгет, здравствуйте, рад вас видеть… - улыбнулся отец Маркус и кивнул Пите, - значит, договорились, да? Всего хорошего.
      Они распрощались. Ильгет подошла к священнику.
      О чем она хотела-то? А, да… Аурелина.
      О чем, интересно, они говорили с Питой? Спрашивать об этом нельзя. Но очень, очень интересно.
      — Надо бы отслужить, отец Маркус, - сказала она, - за упокой…
      Глаза священника сузились и потемнели. Он взял Ильгет за руку.
      — Кто?
      — Аурелина Виис, - выговорила она.
      Он кивнул.
      — Завтра вечером, хорошо? В шесть вечера.
      — Хорошо. Я поговорю с ее родней, может быть, они захотят прийти.
      Ильгет знала, что родственники Аурелины не христиане, но в таких случаях все равно они могли посетить службу.
      — Как вы, Ильгет? - участливо спросил отец Маркус, - как здоровье?
      — Хорошо. Все нормально, - ответила Ильгет безжизненным голосом.
      — Вам тяжело? - спросил священник. Ильгет взглянула на него и подумала "да", и тут же сообразила, что он имеет в виду. Ей тяжело из-за смерти подруги. Да, конечно… но сейчас она не поэтому чувствует себя такой убитой и несчастной. Стыдно сказать… Да, стыдно, нехорошо, она должна переживать из-за Арли, а переживает она - и даже сильнее, между прочим! - совсем из-за другого.
      Но пусть он думает так!
      Не хватало еще объясняться.
      — Ничего, - сказала Ильгет, - уже нормально.
      Она попрощалась со священником и пошла к выходу.
      — Ильгет!
      Отец Маркус напряженно смотрел на нее. Будто ждал чего-то. Но Ильгет молчала.
      — Если у вас есть какие-то проблемы…
      — Нет, - сказала она, - все нормально, спасибо.
      Она надеялась, что Пита уже ушел. Но нет - он стоял у самого входа, преклонив колени на скамеечке. Углубился в молитву, опустив голову на сложенные лодочкой руки. Ильгет и сама иногда молилась так перед тем, как уйти, но сейчас ей что-то не захотелось. Она тихонько прошла мимо бывшего сожителя, но не тут-то было - он поднял голову.
      — Ты домой, Иль?
      — Да.
      Он поднялся и пошел рядом с ней. Вышли из храма.
      — Ты на скарте?
      — Нет, у меня машина. В платье неудобно на скарте, - объяснила Ильгет.
      — У меня тоже машина, там, на стоянке.
      Они двинулись по дорожке к стоянке флаеров - характерной конструкции, высокой башне с растопыренными лапами-держателями.
      Ильгет чувствовала себя неловко. С одной стороны, Пита держался очень вежливо, корректно, мило улыбался. Хотелось поддержать тон, как всегда. С другой… вспоминалась недавняя анонимка. И еще этот разговор с отцом Маркусом - он-то к чему?
      — А что ты сюда стал ходить? - спросила Ильгет, - ты же ходил в другой храм.
      — Да вот. Много слышал об этом. А что, разве нельзя?
      — Нет, конечно, можно.
      — Тебе это мешает? - ослепительно улыбаясь, спросил Пита.
      Ильгет помолчала.
      — Да, - сказала она наконец. Зачем врать? - Честно говоря, мешает. Я думаю, нам ни к чему ходить в один храм…
      (Да и вообще - причащаться одному Телу… но это я изменить не могу. Да, Господи, я знаю, это ужасные, дурные мысли, но что мне сделать с ними теперь?)
      — А что тебя, совесть мучает? - поинтересовался Пита. Ильгет вытаращила на него глаза.
      — В каком смысле?
      — Ну видимо, раз тебе неприятно меня видеть и даже находиться со мной в одном храме, значит, тебе передо мной стыдно? Разве не так?
      — А чего я, по-твоему, должна стыдиться?
      — Это уж тебе виднее.
      Ильгет проглотила горький и острый комок.
      — О чем ты говорил с отцом Маркусом?
      — А это тебя касается?
      — Нет. Просто интересно.
      — Так, о жизни говорил, - сообщил Пита, - о тебе тоже, если хочешь знать. О нас.
      — И что же вы именно говорили?
      Они подошли к башне и остановились у входа. Пита положил руку на оградку. Взглянул на Ильгет чуть свысока.
      — Видишь ли, ты ведь у нас во всей этой ситуации выглядишь очень мило. Ты ни в чем не виновата. Я тебя вроде как обманул при венчании. Теперь ты вышла замуж. А мне запрещено заключать брак…
      — Подожди, но у тебя же кто-то есть?
      — Ну да, поэтому я не могу причащаться.
      Ильгет покачала головой.
      — А при чем тут отец Маркус? Тебе надо к епископу обращаться, если уж…
      — Просто хотелось поговорить. Ты же сама так хорошо о нем отзывалась.
      Ильгет отвернулась. Молчала. Все это нехорошо, понимала она, то, что происходит вот сейчас у меня внутри. Это просто ужасно.
      Пита ведь полностью прав. Он в своем праве.
      У него проблемы.
      Да, он ошибся, но он искренне хочет исправить свою ошибку и быть в Церкви.
      Чтобы обсудить свои духовные проблемы, он приехал к священнику, о котором слышал много хорошего.
      Почему это ее так бесит? Вот именно - бесит, от слова "бес", подумала Ильгет. Почему мне все это так не нравится?
      — Ну и что он сказал? - выдавила она.
      — Что? Я объяснил, что у нас были серьезные сексуальные проблемы. Он сказал, что не может по этому поводу сказать ничего конкретного, так как сам принял целибат. Но конечно, он может меня понять и сочувствует мне…
      Сочувствует ему! - как резануло. Кажется, сейчас слезы покатятся. Еще не хватало. Ильгет вдохнула, выдохнула и применила основной прием психотренинга, сразу расслабившись.
      — Понятно, - сказала она, - а по поводу твоего сожительства что?
      — Ну что… сказал, что, к сожалению, Церковь не может признать… законы человеческие всегда несовершенны. Ну а Бог на небе разберется…
      Ильгет с удивлением взглянула на бывшего сожителя. Как странно. Как непохоже это на отца Маркуса!
      — А в общем, - сказал Пита, - я рад, что наконец смог уйти от тебя. Наконец-то я стал свободным. Жаль, что так поздно понял…
      Неужели я так ужасна? Я такой страшный тиран, от которого просто нельзя было уйти? Нет, спокойно, спокойно. Главное - это спокойствие.
      — Тебя жаль, конечно, - продолжал бывший сожитель, - но чем я могу тебе помочь? Ты сама загнала себя в этот ад. И замуж вышла за такого же. Ты не видишь простых, элементарных вещей. Вы же убийцы. И живете убийством…
      Ильгет снова почувствовала, как это часто бывало при разговорах с Питой, что нечто мутное и острое вклинивается в лобные дольки, и прерывает всякое понимание происходящего.
      Это еще с сагонами так бывает.
      Но когда ты говоришь с сагоном - ты знаешь, что это враг. А Пита ведь человек.
      Сейчас она еще не могла даже понять, в чем нелепость, в чем дикость того, что он говорил. И не успела - все-таки брызнули слезы… Проклятые гормоны. Беременность. Ей остро захотелось, чтобы сейчас, сию минуту рядом оказался Арнис. И ткнуться носом в его плечо.
      — Как ты можешь такое говорить?! - Ильгет понимала, что ее несет, и что ляпнула она уже глупость. Пита с достоинством выпрямился. Взглянул на нее сверху вниз.
      — А что, тебя это задевает? Это естественно, ведь ты чувствуешь свою вину. Отец Маркус то же самое, собственно, сказал.
      — Что? Что он сказал?!
      — То, что с такими людьми, как вы, как ты - жить в принципе нелегко. И он может меня в этом понять.
      Отец Маркус?! Ильгет уже перестала понимать хоть что-либо.
      — Ты уверен, что он именно так и сказал?
      — Ну.. смысл, примерно, такой.
      Надо было уйти. Шагнуть в проход, на лифт - и подняться к своему флаеру. Но Ильгет не могла двинуться с места. Надо было выяснить… понять, в чем дело. Что стоит за всем этим? Что-то реальное? Не может же быть, что за всеми его словами просто ничего не стоит?! Что он это говорит лишь из желания очередной раз сделать ей больно, и как сагон, точно нащупывает, где и как можно надавить для этого… Но это уже паранойя с ее стороны. Наверное, он все же что-то конкретное имеет в виду. Не сагон же он все-таки.
      — Пита, я хотела бы услышать, в чем именно, по твоему мнению, я виновата перед тобой. Ты ведь сказал, что мне стыдно. Так вот, за что мне должно быть стыдно?
      Пита добродушно усмехнулся.
      — Это уж тебе самой виднее, правда?
      — Нет, я сама не понимаю, что ты имел в виду. Объясни, пожалуйста.
      — Да откуда я знаю. Ты не хочешь меня видеть - значит, тебе стыдно, правильно? Я только спросил.
      — Но Пита, пойми… я не спорю, я тоже была во многом неправа. Мы вообще много ошибались…
      — Мы ошибались? Вот как?
      Он, похоже, слегка разозлился.
      — Просто удивительно! Издеваться надо мной столько лет, а потом - "мы ошибались", - он передразнил ее тоненьким голоском.
      — Пита, - прошептала Ильгет, - объясни, как? Как я над тобой издевалась?
      — А ты не помнишь? Знаешь что? Мне некогда с тобой тут объясняться. Ты даже сейчас умудрилась затеять скандал! Вот что, думай сама и живи сама как хочешь.
      И победно вздернув голову, он скрылся в проеме двери.
 
      Ильгет заставила себя расслабиться, добралась до дома. Но в конце концов, как ни держи себя в руках, проблему все равно придется решать.
      Она сбросила альву, вошла в гостиную и первым делом зажгла рамку монитора в воздухе.
      — Отец Маркус?
      К счастью, священник оказался доступен вызову. Он приветливо смотрел на Ильгет из рамки.
      — О, это вы, Ильгет? Забыли что-нибудь?
      — Нет… Отец Маркус, я говорила с Питой…
      Ильгет почувствовала, что сейчас заплачет. Ну сколько же можно?
      — Вы действительно… так считаете… что со мной трудно жить? Что это я… его довела? Что мы все… убийцы?
      — Ильгет, ну что вы! Убийцы? Я не мог такого сказать.
      — Впрочем, да, извините… это уже он сам. Но что ему было трудно…
      Ильгет не знала, как выразить свою мысль. В общем-то, все ведь просто. Получается так, что священник полностью одобряет Питу. Что выходит, Пита во всем прав. И она над ним издевалась многие годы, и наконец-то он от нее освободился, и она убийца, и еще как будто это она его выгнала и теперь выглядит чистенькой и праведной, причащается, а на самом деле все наоборот, и Бог это видит… Когда все это говорил Пита - в конце концов, ему верить не обязательно, мало ли что он навоображал себе. Но теперь, получается, его своим авторитетом поддерживает священник?!
      Однако Ильгет просто не знала, как спросить об этом.
      — Поймите, Ильгет, я не могу занять в вашей ссоре чью-то позицию. Я обязан быть нейтральным. Я не поддерживаю вашего бывшего мужа, я не поддерживаю вас.
      — Да, я понимаю. Простите, - Ильгет овладела собой наконец.
      — И успокойтесь, наконец, все уже позади, этого сожительства больше нет. Я понимаю, вам до сих пор трудно поверить, что бывший муж для вас чужой человек, но постарайтесь больше не думать об этом.
      "Я бы и не думала. Так ведь напоминают", - с горечью подумала она.
      — Хорошо, отец Маркус. Я постараюсь.
 
      Ильгет действительно постаралась выкинуть этот разговор из головы. Убийцы? С нами трудно жить? Неправда. Не труднее, чем с самим Питой. И она очень старалась, чтобы он не заметил того, как ей тяжело, как трудно бывает иногда. Старалась быть нормальной, обычной женщиной - если бы он еще это видел и ценил, если бы сам старался делать хоть что-нибудь!
      У нас были сексуальные проблемы? Конечно. Но ее ли в этом вина? Они плохо совместимы. А Пита даже не хотел вместе с ней пойти к врачу и выяснить, как сделать ситуацию лучше.
      Все остальное - про якобы издевательства, про то, как он рад освободиться от нее - чистая манипуляция. Да и освободился ли он? В том-то и беда, что похоже, нет. Зачем на самом деле ему понадобилось ехать именно в церковь святого Квиринуса? Куда раньше и нога его не ступала. Там ведь эстарги на каждом шагу, а Пита страдает аллергией на один только вид бикра.