Он не палач, он жертва. Жертва, бьющаяся в конвульсиях. Он судорожно пытается добыть хоть крупицу облегчения для себя, и разум его слишком помутнен болью, чтобы он мог еще и думать о других в этот момент.
Он ненавидит людей.
Он ненавидит их за то, что они так слепы. Что они не хотят дать ему эту влагу. Смочить его язык. Облегчить его боль. Да, они не хотят. Они бессердечны и отвратительны. Ведь казалось бы, только пожелай - и ты сможешь поделиться, дать, подарить облегчение. Но они не желают.
Да, этот свет нельзя получить силой. Но ведь как-то его надо получить? Ведь так жить просто невозможно.
Выбрать кого-нибудь, кто, кажется, способен поверить. Понять. Дать кусочек света. Выбрать и говорить с ним. Говорить, убеждать. Заставить себя любить. Чувствами людей манипулировать просто. Пусть человек полюбит тебя, и глядишь - отдаст кусочек драгоценной влаги. Исцелит. Поможет.
И снова неудача. Они не хотят или не могут этого сделать. И тогда ты приходишь в ярость и пытаешься вырвать эту влагу и свет. Нет, не информацию - если бы только люди понимали, как мало значения имеет вся эта мышиная возня с захватом планет, с ДС, с войной. Нет, не слепое подчинение. Именно этот свет - да почему же он, гад, не хочет мне его дать? Хотя бы чуть-чуть поделиться. И все, что для этого нужно - чтобы человек понял тебя и поверил тебе. Доверился до конца. И допустил к самому тайному сердца своего, где хранится покой и облегчение.
Но они умирают, и драгоценная влага исчезает мгновенно. Они ломаются под пыткой, превращаясь в безвольных рабов - и света в их душе больше нет, наоборот, это ты должен поддерживать их и питать. В редких, очень редких случаях удается, вроде бы, почти-почти уже добраться до тайника. Почти вскрыть…
А еще говорят, что нельзя вымогать того, что дается даром.
Ильгет вздрогнула, приходя в себя. Острая жалость пронзила ее. Жалость, перед которой ничто не имело больше значения - ее боль, ее память, даже убитый Арнис.
— Ты поняла? - безжизненным голосом произнес сагон.
— Да, - необъяснимым образом Ильгет знала, что делать, - ты никогда не получишь этого от людей. Я хочу помочь тебе. Я очень хочу тебе помочь. Только доверься мне. Доверься, Хэйрион. Повторяй за мной: Господи, помилуй!
— Господи, помилуй, - произнес сагон тем же бесцветным тоном.
— Господи, я отрекаюсь от сатаны и дел его…
— Господи, я… - Хэйрион замолчал. Ильгет не переставая молилась, и смотрела в глаза сагону, из которых все так же бил свет. Огнь, пожирающий изнутри.
— Я не могу! - сагон почти взвизгнул. Ильгет словно отбросило назад. Она упала, тут же вскочила, уцепившись за кресло.
Господи, помилуй, прости его, за все зло, что он сделал, лучше отвечу я, а еще лучше, прими за это зло кровь Твоего Сына, ведь Он искупил и это. Господи, не покидай его! Прости! Облегчи его муку, пусть это его выбор, пусть он виноват, но Господи, помилуй его!
— Гадина!
Сагон медленно встал. Шагнул к Ильгет. Колени ее вдруг ослабли, она упала в кресло.
— Гадина, ведь я просил тебя помочь. Тебя. Я раскрылся…
Такой злобы Ильгет еще никогда не видела на человеческом лице.
— Ты обманула меня!
Ильгет рванулась вперед, но тело было неподвижно. Парализовано. Сагон приковал ее к этому креслу. Видно, здесь ей предстоит и умереть.
Господи, прости его, подумала Ильгет, уже понимая, что все кончено.
— Ты умрешь. Ты умрешь так, как тебе и не снилось. Я заставлю тебя почувствовать все, что чувствую я. Ты сейчас все это поймешь.
Ненависть клокотала в нем. Блеснула длинная игла. Он рванул воротник Ильгет. Всадил иглу в грудину. Ильгет вскрикнула.
Но продолжения не было. Ничего, кроме мерзкой тупой боли в груди. Терпеть можно, бывает хуже.
Господи, помилуй, прости его, спаси его, Господи! - умоляла Ильгет. Воспоминание было слишком живым. По сравнению с этой мукой все остальное - цветочки. Господи, как же его жаль… как он мог пойти на это - на вечное проклятие? Стоит ли вся Вселенная такой цены?
— Я ТЕБЯ просил помочь! Тебя! Почему ты не помогла мне? Зачем мне твой Бог?
— Хэйрион, - сказала Ильгет. Говорить и дышать было больно из-за торчащей в груди иглы, - я ничего так не хочу, как спасти тебя. Если надо взять всю мою кровь, чтобы спасти тебя - то пусть. Я готова отдать все… детей… все. Для тебя… Хэйрион, я люблю тебя. Поверь. Ты просто не можешь поверить.
— Да, я не могу поверить, - сказал сагон, - я поверил тебе - и что?
Он легонько надавил пальцем на кончик иглы. Голова закружилась. Но сознания Ильгет не теряла. Она вдруг почувствовала чьи-то руки сзади. Как будто кто-то держал ее на руках. Кто-то очень хороший. Как Арнис. И боли не было. И не будет, поняла она. Улыбнулась. Наверное, это смерть.
— Сука, - сагон вырвал иглу. Ильгет вздохнула свободно.
— Не больно? Перестала чувствовать боль? Ну а если так?
Сверкнул нож. С треском распорол ткань. Разрезал кожу. Ильгет вскрикнула от боли.
Сагон медленно провел лезвием по ее лицу. Крест-накрест, почти насквозь разрезав щеки.
— Так ощущается, верно? - с издевкой спросил сагон, - а сейчас твои красивые глазки…
— Нет, - вырвалось у Ильгет. Сагон поднес острие к плотно зажмуренному глазу. Разрезал веко. Кровь заливала лицо.
(Ничего. Надо просто перетерпеть, и скоро все кончится. Просто потерпи. Все пройдет, и все будет хорошо. Зачем тебе теперь глаза…)
Сагон больше не трогал Ильгет. Раздался глухой стук, и в тот же миг ее руки и ноги обрели подвижность.
— Иль, детка!
— Ты… - выдохнула Ильгет. Арнис склонился над ней, глаза блестели от слез.
Рядом лежало неподвижное тело сагона.
В следующую секунду обстановка изменилась. Кресло оказалось жестким и деревянным. И находились они сейчас в сакристии. Выходит, все это был лишь морок.
Только вот кровь текла по щекам, мешаясь со слезами - вполне реальная кровь.
— Детка, - Арнис неловко встал, обнял ее, - что он с тобой сделал?
— Арнис, - забормотала Ильгет, хватаясь за его плечи. Правый глаз, поврежденный сагоном, болел нестерпимо и не видел ничего, - Арнис, ты жив… он же убил тебя…
— Он убил только девочку, Айледу. Видимо, хотел потом со мной побеседовать. Только вот я очнулся. Меня будто толкнул кто-то. Иль, тебе больно?
— Да ничего, пара царапин… мы просто поговорили.
Наносистема уже справлялась с болью. Становилось легче.
— Господи, Арнис, ты жив, - Ильгет всхлипнула. Они так и стояли обнявшись, - Я же думала, все… все уже.
— Пойдем, детка. Надо сообщить обо всем. Пойдем.
Трое квиринцев-наблюдателей, которые участвовали в операции, были убиты. Их тела почти полностью разрушены, записи стерты. Кнастор исчез, и вряд ли его удастся теперь найти, хотя Арнис дал ориентировку полиции и велел проверить космопорт. Но ведь кнастор запросто может уйти "своим ходом", без всяких кораблей.
Впрочем, не так уж важно. Еще успеется. Самая главная информация уже получена, Арнис передал ее в ярнийский штаб ДС. Работа Ильгет принесла плоды. Арнис выключил монитор, встал. Вышел в соседнюю комнату, где на диване под клетчатым пледом спала Ильгет. Впрочем, не спала уже - из-под повязки блеснул здоровый глаз. Арнис сел рядом с ней. Положил руку на плечо.
— Ты бы поспал тоже, - тихо сказала она.
— Я еще на стресс-режиме, - он покачал головой, - активаторы еще несколько часов будут работать.
Арнис сразу заклеил порезы Ильгет беловатой тонкой повязкой. Под ней заживление пойдет быстрее. Ничего страшного, конечно. Глаз вот только придется отращивать новый.
— Арнис, - сказала она, - я знаю… я знаю все, что ты искал. Анализировал. Зачем им нужна эта война. Я знаю теперь.
— И зачем?
— Им не нужна война. Им нужны люди. Не те, кто способен развиваться, это ерунда. Им просто люди нужны. Разные. Любые. И даже не люди в целом - им нужен один какой-то человек. Душа нужна.
— Гм, - сказал Арнис, - тебе надо отчет бы написать.
По-хорошему, надо было это сделать сразу же. По крайней мере, звуковой отчет. Но Арнис даже не заикнулся об этом. Иль нужен был отдых. И пусть вся ДС вместе с Квирином провалится в тартарары. Все равно главное - это ошеломляющая информация об ордене кнасторов. О том, что сагоны проникли, оказывается, и на Квирин. Что уже и на Квирине нельзя чувствовать себя в полной безопасности.
— Я напишу, - улыбнулась Ильгет, - хотя это не так просто. Он показал мне вещи, которые трудно, очень трудно описать словами.
— Ты же талант, Иль. Если ты не сможешь, то кто?
— Да, я постараюсь.
Глава 8. Минакс.
Ильгет прикрыла за собой дверь палаты. Несколько шагов - и она в широком, прохладном холле, где по стене, по камням сбегает фонтан, а снизу вспушилась богатая водная зелень. И на лавочке, вдоль фонтана - все сразу. Глаза. Восемь пар глаз. И все ждут.
Ильгет подошла безмолвно, встала рядом с друзьями.
— Ну что, Иль? - спросила тихо Иволга, - как?
Она пожала плечами.
— Все так же. Вообще бодрый такой, веселый. Сроду таким не был. Мне кажется, он рад, что ли… Арниса попросил остаться. Что-то он там хочет ему сказать.
Она села рядом с Иволгой. Посмотрела на Вениса.
— Слушай, ты ведь врач все-таки… ну как такое может быть? Я не могу понять.
— И наша медицина не всесильна, - ответил Венис, - тут ничего не сделаешь, Иль. Если бы могли… Просто старение. Старый очень организм.
— Очень старый? О чем ты? Ему чуть за семьдесят.
— Да, конечно, но это календарные годы. Физиологически ему глубоко за сто.
— Я тоже не понимаю, - пробормотал Ландзо, - за сто? Он еще месяц назад с нами по полигону бегал.
— Он держался на гормонах, мы тянули, сколько могли, - объяснил Венис, - а потом - стремительный процесс.
Все вновь замолчали. Как-то это было уж… слишком. Слишком неожиданно, тяжело, жестоко. Не может такого быть.
Так не умирают. Умирают где-то далеко, не на Квирине. Туда нужно еще долететь. Там умирают, под пулями, под лучами, ракетами. Иногда убивает сам космос, рвет тело вакуумом. Или можно сгореть в лучах чужой звезды, быть раздавленным космическими полями. Худший вариант - смерть под пытками или под огненным слепым взглядом сагона.
Но не здесь. Здесь смерти нет.
— А помните, - произнесла Айэла, - помните, он сказал - простите, ребята, что я вас всегда посылаю…
Марцелл положил руку на ее запястье.
— Подожди, Айли. Рано еще вспоминать.
Арнис сел совсем рядом с изголовьем. Странно выглядел Дэцин сейчас. Он и в самом деле сильно изменился. Быстро. Улетали на Ярну - был еще совершенно нормальный, бодрый человек. Теперь же - старик. Лицо ввалилось, странно торчит нос, оказавшийся очень большим. Горят ввалившиеся темные глаза. Но лицо удивительно спокойное, мирное. Веселое даже.
Дэцин поднял морщинистую руку… Всегда были эти морщины? Давно? Кажется, нет. Положил свою теплую ладонь на руку Арниса.
— Ну вот, послушай, Арнис…
— Да, командир.
— Скоро уже. Так вот, пора тебе сказать. Я рекомендовал тебя. У нас, кроме меня, в отряде два дектора. Командиром будешь ты.
— Не Иволга?
— Нет. Она, может, она и опытнее тебя, но… сказать, честно? Жалко Иволгу.
Арнис кивнул.
— Тебе еще многое предстоит. Впрочем, может, еще Иволге придется покомандовать. Ну вот, - Дэцин улыбнулся, - сколько думал сказать тебе. А сейчас вот уже и не знаю. Что нужно, зачем… Ты и сам все поймешь. Вот что - Ильгет береги.
— Знаю, Дэцин. Это я знаю.
— Тебе надо будет нового человека принять. Я с ним сам беседовал. У нас народу мало, так что… Хороший человек. Ученый, занимается космической психофизиологией. В основном, все по экспедициям. Но у него есть боевой опыт, он в молодости жил на Серетане, и… в общем, воевал тоже много, хотя и не с нашим оружием. Ну, он тебе сам расскажет. Номер я тебе скину на серв.
— Хорошо.
— Договорись с ним, побеседуй. И подключай уже к тренировкам. А вообще тебе позвонят, когда назначат официально. Я думаю, на днях.
— Уже? - Арнис растерянно потер лоб.
— Конечно, Арнис. А что тянуть? Принимай декурию.
— Но ты…
— Я вряд ли протяну еще несколько дней, - просто сказал Дэцин. Арнис дернулся.
— Ты не расстраивайся, - тихо сказал командир, - серьезно. Мне ведь везло, как никому. Я тридцать лет в ДС. Ну, ранения, все такое, но ведь выжил - тридцать лет. Ты и сам, впрочем, давно уже в ДС. А сейчас… знаешь, я где-то даже рад. Серьезно. Страшно - есть немного, но ведь всегда страшно. А там - может, и отдохну наконец? Вас, конечно, жалко. Но вы переживете. Ведь меня-то вы не так уж сильно любили, верно?
— Дэцин, ты заблуждаешься, - пробормотал Арнис. Только не заплакать! Какой был бы сейчас идиотизм!
Но мы ведь на самом деле любили его…
— И мою Марту увижу, - сказал Дэцин мечтательно, - знаешь, она мне снится уже вторую ночь. Два раза уже. Сначала так смутно. А в эту ночь… - он вдруг захрипел. Арнис широко открыл глаза.
— Дэцин? Ты что? Помочь тебе?
— Нет, - Дэцин прокашлялся, - ерунда. Да, работа это тяжелая - умирать. Давно я не видел Мари. Очень давно. Знаешь… мне, по-хорошему, не надо было так долго жить-то. Ну ладно, Арнис, я вижу, тяжело тебе. Ладно.
— Мне-то что, Дэцин, - Арнис замолчал. Как сказать все это? Сейчас важно только то, что чувствует умирающий. И ничего больше. Но и как жить без него дальше? Нет, с командованием Арнис справится. Но вот как - без Дэцина? Опять жизнь раскалывается на части, и пропасть растет так стремительно, и так не хочется заглядывать туда.
Дэцин еще жив. Еще нет этого. Потом будет время для горя.
Почему бы не выйти ему на пенсию - он ведь и собирался уже. И жить, как всем старикам, в маленьком доме, с садом, слушать птичье пение по утрам. Гулять на море. Улыбаться ребятишкам. В гости ходить к старым друзьям. Да и мы бы к нему ходили, собирались бы, рассказывали про новые акции. А он бы вспоминал. Он ведь нам из своего опыта почти ничего не рассказывал - а тут рассказал бы, поделился. Господи, почему все так несправедливо?
Так страшно?
— Вот что, Арнис, - заговорил Дэцин, его голос был теперь тверже и суше, - послушай все-таки. Я с этой декурией давно работаю. Значит, так. Самое сложное обычно - это разделить и поставить задачи. Тут что важно? Ойли с Мари никогда не ставь. Он даже на учениях голову теряет, когда она рядом. И вообще Ойли плохо совместим с женщинами, сказывается отсутствие семейного опыта. Но с Иволгой можно ставить кого угодно, и вообще Иволга - это твоя главная опора.
— Хорошо, командир.
— Запоминай. Еще вот что. Эта троица - новых - ну вот, уже сто лет они у нас, а все новые, в смысле, Венис, Марцелл и Айэла - они хорошо втроем всегда работают. Если есть возможность, ставь их втроем. Я раньше пытался их распределять, но потом понял. Ильгет. Раньше я всегда старался поставить ее к кому-то посильнее. Самые сильные у нас, ты понимаешь - это Ландзо, Иволга и Марцелл. Старайся, чтобы кто-то из них был в подразделении обязательно. Но сейчас Ильгет, пожалуй, не хуже, то есть она может работать полностью самостоятельно.
— Дэцин, ты ее вообще недооцениваешь.
— Теперь уже нет. И еще. С людьми главное - не стремиться всегда навязать свою волю, а лавировать надо. Разумно. Понимать, чего все хотят. И пытаться это дело совместить с необходимостью. Ну, это ты сам…
Дэцин дышал тяжело, с хрипом. Арнис привстал.
— Давай я врача позову? Я не знаю, что делать, когда такое дыхание. Тебе ведь тяжело.
— Нет, пока ничего. Ерунда, Арнис, не обращай внимания. Просто это тяжелая работа. Но мне хорошо. Когда я подумаю о том, как Иост умер, жутко. А мне что? Ничего, когда-то это должно было наступить. Арнис…
— Но все равно, зачем тебе мучиться? Ведь можно сделать так, чтобы не было такого дыхания… Чтобы ты спокойно…
— А брось, боли нет, и ладно. Что еще я хотел, Арнис… о кнасторах. Что ты будешь с этим делать?
— Не знаю. Начальство пока думает. Аналитики в работе.
— А ты что думаешь?
— Что я думаю, Дэцин? Война идет уже на Квирине. Они здесь. Ясно, что они работают здесь.
Дэцин кивнул.
— В трудное время я ухожу. Все только начинается.
— Надо начинать что-то делать с кнасторами. Прямо здесь. Ведь где-то они скрываются? На Квирине проводят свои Посвящения. Готовят учеников. Вербуют. Все это можно вычислить. Трудно, но можно - если уж мы сагонов вычисляем.
— Ну хорошо, Арнис. Вычислить-то можно.
— А дальше - как обычно. Изолировать, уничтожать. Здесь мало информационной войны! И питательную среду для кнасторов надо контролировать. Откуда они вербуют людей? Ясно, что идеология у них оккультная. Значит, надо всех эзотериков, все секты и общества взять под наблюдение.
Дэцин помолчал, похрипывая. Затем сказал.
— Но ты представляешь, Арнис, что это будет?
— Да, - Арнис выпрямился, - мы это возьмем на себя. А что делать, Дэцин? У сагонов есть агентура на Квирине. Хуже этого уже ничего быть не может! Да пусть лучше… сто раз пусть мы будем проклятыми, только Квирин чтобы жил.
Дэцин прикрыл глаза. Арнис почувствовал, как сжалось сердце. Зачем это ему сейчас? Умирающему…
— Все хорошо, Арнис, - произнес Дэцин ясным голосом, - все нормально. Тебе я… тебе я, пожалуй, оставлю все без страха.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза.
Дэцин похлопал своей морщинистой ладонью по руке Арниса.
— Хорошо, мальчик… Ты знаешь, Арнис… вот помираю. А детей у меня никогда не было. Вы у меня вместо детей. Я знаю, вы меня иногда считали старым дураком, извергом. Обижались на меня.
— Все это глупости, Дэцин, - тихо сказал Арнис, - ты был очень хорошим командиром. Редким просто.
— Спасибо, - показалось Арнису, или что-то мокро заблестело в глазах старика, - ну все, иди. Сейчас отец Маркус придет. Я еще подумать немного должен. Помолиться. Иди, Арнис.
Он встал. Повинуясь внезапному порыву, вдруг наклонился, поцеловал коричневую старую руку. Дэцин положил ладонь ему на голову, словно благословляя.
— Иди, Арнис. Делай все так, как знаешь. Все правильно, молодец. Иди.
Они никуда не ушли. Так и сидели в холле на лавочке. Кто-то убегал поесть или отлучиться по важным делам. Приходила Сириэла, привела обоих малышей. Потом подошел врач Дэцина, Саломис, предложил им перейти в свободный кабинет - что здесь торчать, в холле?
Ильгет к вечеру съездила домой, уложить детей. Потом вернулась. Весь отряд остался на ночь. Дэцин спал. С ним все время сидел кто-нибудь - дежурили, сменяя друг друга. Но старик то ли спал, то ли не приходил в сознание. Ему было совсем плохо, и трудно что-либо сделать. Только избавлять от боли, от сильной одышки.
Иногда разговаривали - негромко. О делах, о том, что предстоит. Обсуждали то, что Дэцин сказал Арнису (хоть и не все, разумеется, было передано). Говорили о Дэцине, но немного. Больше просто молчали. Так было легче, проще. А молчать, сидя вместе, они давно привыкли.
Спали, пристроившись кто где - на стульях, головой на стол, на скамейках.
Не зная, зачем. Просто - вдруг Дэцину захочется кого-нибудь увидеть. У него нет других близких людей, все - здесь. Он мог позвать любого. Хотя с каждым он уже поговорил, и не по разу. С каждым попрощался. А в эту ночь - уже и не просыпался.
Арнис так и не заснул. Смотрел на небо, уже светлеющее над горной цепью.
А если бы Дэцин пожил еще? Пусть вот так, пусть в больнице. Можно потянуть его еще несколько месяцев. Неужели нельзя? Саломис говорит, иммунная система больше не работает, множественные очаги рака, их вычищают наноагентами, но что толку, если иммунитета больше нет? Сердце изношено. Почки. Сосуды. Заменить все слабые участки - нереально. Разве что полностью превратить в киборга, что запрещено и чревато последствиями для психики.
Да хоть как - лишь бы жил. Пусть в больнице. Мы бы ходили к нему каждый день. Читать он уже не может, мы бы ему читали вслух. Пели бы. Разговаривали. Он любит, когда Айэла поет, голос у нее удивительный.
Арнис стал молиться. Только и остается - от душевной боли.
Дверь распахнулась. Пять утра. На пороге стоял Венис - он дежурил как раз. Прислонился к дверному проему.
— Все, ребята, - выдохнул он, - все кончено. Не дышит.
Весь день светило удивительно яркое солнце. И небо, казалось, просто сияло. Ослепительно, глаза даже резало. Наверное, поэтому глаза у всех слезились. Арнис то и дело переводил взгляд на черные альвы, прикрывающие головы женщин.
Когда пришла пора уходить от засыпанной уже могилы, всем вдруг стало страшно. До сих пор казалось - вот он, Дэцин, рядом. Просто все что-то для него делают, что-то с ним случилось. И вот - уходить, и оставить его здесь - одного?
— Идемте, - выдохнула наконец Иволга. Все тихонько пошли вслед за ней, к ажурной высокой ограде, оставив свежий, ярко-черный холмик и воткнутый в землю простой деревянный крест. Арнис нашел руку Ильгет, и так, держась друг за друга, они шли по белой каменистой дороге, к флаерной стоянке. Дети - все, кроме Эльма, были здесь - тоже притихли и шли молча чуть впереди.
Серв кольнул в запястье. Арнис поморщился - начинается.
Теперь не будет покоя. Даже в такой день. Даже не выпить сейчас, а так хочется, сил нет. Покрепче чего-нибудь. Ладно, напьюсь вечером, подумал Арнис. Хотя бы и один, если Ильгет не захочет.
Ему вдруг захотелось хотя бы поцеловать ее на прощание. Глупо, конечно. Но он решил, что так и сделает. Подошли к стоянке, стали рассаживаться по машинам. Арнис помахал всем рукой.
— Пока, ребята! Мне на совещание, - и тяжело вздохнул.
— Давай, командир, - невесело кивнула Иволга. Арнис наклонился к Ильгет и поцеловал ее, она ответила неожиданно страстно.
Ей тоже хотелось найти убежище от своей тоски.
Арнис сел в маленькую, двухместную машину. Ильгет с детьми и собакой заняла их собственный флаер, помахала рукой. Вслед за другими она подняла свою машину - лететь надо было через всю Коринту наискось. К "Синей Вороне", где они собирались сегодня поминать своего командира.
Арнис выругался сквозь зубы и поднял флаер. Вот оно, начинается. Конечно, руководству плевать, что сегодня хоронят Дэцина. Ну что Дэцин - какой-то дектор, один из тысяч. И ведь похороны в первой половине дня, а совещание назначили на четыре.
К тому же действительно важное совещание. Очень важное, стратегическое, можно сказать. Многое будет решаться и обсуждаться. В том числе, между прочим, и доклад Ильгет.
Она написала его по пути с Ярны. Уже неделю тезисы изучали все офицеры ДС.
На этот раз совещание проходило в одном из зданий Планетарного Крыла. Арнис назвал свой код, посадил флаер на разрешенную стоянку и быстрым шагом направился в зал.
— Давай, Кендо, - центор Рэнкис переключил проекцию, говорил же теперь только Арнису по выделенному каналу, - только тезисы. С информацией все ознакомились.
Арнис положил перед собой планшетку. Сейчас его изображение появилось на столе у каждого из участников совещания. Их было заметно больше, чем в прошлый раз, когда Арнис присутствовал, на совете по Инастре. Сейчас здесь собрались, возможно, что и все офицеры ДС. Мельком пролетела мысль, что сейчас самое время для какого-нибудь теракта кнасторов. Да нет, даже с помощью магии не просто проникнуть на такое вот совещание, да хотя бы узнать о нем.
Арнису показалось, что по рядам пролетел шумок. И в самом деле - многие из тех, кто участвовал в Инастрийской операции, помнили его. В тот раз ему удалось практически полностью повернуть общее мнение. И выступление было нетривиальным.
Арнис начал доклад.
Трудно было изложить все пережитое на Ярне в нескольких тезисах. Впрочем, вопроса о целях сагонов он коснулся лишь вскользь.
Это ничего не меняло. Лишь одно, теперь он точно знал, для себя: войну нельзя остановить. Люди не могут дать сагонам то, чего те ищут. И нет для сагонов других альтернатив, как снова и снова льнуть к людям, ища у них правды. И вряд ли они перестанут это делать, по крайней мере - нет пути убедить их в этом.
Но главная практическая задача сейчас - это кнасторы. Дело даже не в масштабах их деятельности, видимо, он невелик. Дело в том, что вербуют они людей и действуют прямо на самом Квирине. Вот об этом Арнис и говорил в своем докладе. Именно это - наиболее опасно. Здесь они могут нанести удар прямо по ДС. Здесь им несложно вести информационную войну против основной квиринской идеологии. Здесь они убеждают молодежь в том, что те, кто хочет сражаться против зла, должны идти не в Военную Службу и СКОН (как это примитивно и топорно, к тому же так некрасиво), а "развиваться духовно" в надежде стать кнастором. Кроме того, если агента ДС в ряды кнасторов внедрить не удалось и не удастся, его разоблачит сагон, то наоборот, среди нас вполне могут оказаться агенты Великого Кольца.
И так далее.
— Исходя из этого, - продолжал Арнис, - я предлагаю начать работу по реорганизации ДС. Во-первых, создать отдельное подразделение по борьбе с кнасторами. Оно должно действовать в связи со Службой Информации и церковной Комиссией по вопросам вероучения, постоянно получая от них сведения. Оно должно заниматься исключительно силовыми вопросами - то есть поиск, арест и изоляция кнасторов. Необходимо связаться с правительством, чтобы урегулировать юридическую сторону дела. У нас нет законных оснований задерживать кнасторов и завербованных ими людей, особенно последних. Возможно, стоит ввести новые законы, например, ставящие Орден Великого Кольца и его деятельность под запрет.
Во-вторых, нужен пересмотр информационной политики в отношении ДС. Плавающая секретность, то, что мы имеем сейчас, исчерпывает себя. Все больше людей узнает о нас, но узнает косвенно, а это хуже, чем прямой поток. Мы должны освещать нашу деятельность и наши акции, хотя бы уже завершенные - в разумных пределах, конечно, и быть готовыми ответить на противопотоки, если таковые появятся.
Арнис перевел дух. Как быстро все это было сказано, и как долго обдумывалось. Все молчали. Наконец заговорил сам легат.
— На мой взгляд, это очень серьезный и продуманный доклад. Я сам изучал его несколько дней. Думаю, это начало настоящей работы, как правильно заметил докладчик, по реорганизации нашей Службы. Надо сказать, что второй пункт уже давно обсуждается практически. Информационная политика, вы понимаете, сложная вещь. Ну а что касается кнасторов… - он сделал паузу, - многое является для нас новым. Мы пока не готовы к этому. Но если информация точна, то спецподразделение нужно создавать немедленно. Высказывайтесь!
Офицеры сменяли один другого, высказываясь. Всех особенно волновала проблема кнасторов. Бороться с ними нужно, и бороться прямо здесь, на Квирине - с этим все были согласны. Вводить новые законы.
Понравится ли это квиринцам? Арнис сидел, глубоко задумавшись. Я ведь и сам квиринец. Но не обычный. Все мы разные. Я с ранней юности работал ско. Мне приходилось видеть зло. Если мне скажут, что незаконное убийство при задержании преступника - зло, я сразу вспомню детей на глостийских плантациях. Что бы нормальный квиринец ни смог измыслить и сделать - в Галактике обязательно найдется более страшное зло.
А уж в ДС и вовсе приучаешься видеть мир по-иному.
Но ведь не все на Квирине такие. Большинству, да что там говорить, подавляющему большинству никогда не приходилось применять оружие против другого человека. Нет, у нас, конечно, много рассказывают о героических ско и военных, информационные потоки создаются.
Но ведь есть прослойка населения, и довольно большая - в основном, это наземники - которая постоянно пребывает в глухом недовольстве. Даже и сейчас! Даже сейчас им кажется, что мы живем в каком-то военизированном лагере, что у нас девиз "все для Космоса, ничего для человека", что наши ско - это изверги, не дающие людям жить свободно. Что у нас слишком много контроля и запретов.
А что будет, когда все эти идеи воплотятся в жизнь? Когда мы начнем поиск кнасторов, а еще, не дай Бог, их аресты. Может быть, и казни.
Когда все население узнает правду о ДС. О том, как мы приходим в другие миры и освобождаем их, и как именно мы это делаем. Ну, о подробностях людям знать, конечно, не обязательно. Только о светлых и героических.
Но ведь и другие могут просочиться…
Что там говорил Дэцин? (Дэцин…) Среди квиринцев очень много умных и все понимающих людей. Но поодиночке. А когда они все вместе - это та же самая толпа, ее интеллект резко снижается. Может быть, Дэцин-то был прав.
Арнис почти не заметил, как закончилось совещание. Встал и двинулся к выходу вместе с другими. У двери кто-то коснулся его плеча. Арнис обернулся.
Знакомое лицо. На бикре нашивки центора. А, это же Рэнкис. Арнис видел его на акциях - мельком.
— Кендо? Все хотел с тобой познакомиться. Меня зовут Элиас.
— Арнис, - он сжал протянутую руку.
— Ты домой сейчас?
Арнис подумал. Только семь часов. Наверняка ребята все еще в "Вороне".
— Нет, я в "Ворону". У нас там мероприятие сегодня.
— Я знаю, - лицо Рэнкиса омрачилось, - Вайгрен.
— Да.
— Я, пожалуй, не пойду к вам, все же дело семейное. Арнис, хотел сказать - рад, что тебе дали декурию. В прошлый раз на меня произвело большое впечатление то, как ты выступил. По Инастре. Да и в этот раз тоже. Ты умеешь видеть суть. И выразить ее.
Арнис улыбнулся.
— Спасибо. Для меня здесь все ново.
— Привыкнешь, - они уже вышли на флаерную стоянку. Рэнкис повернулся к Арнису, - думаю, ты в декторах не засидишься, двинут дальше.
Арнис пожал плечами.
— Лучше уж быть рядовым.
— Да, лучше, - согласился Рэнкис, - но кому-то ведь надо, куда денешься. Ну пока!
Арнис попрощался и вскочил в свой маленький двухместный флаер.
