Даная долго не сводила с него глаз, потом вздохнула и сказала:
– Знаю, но понятия не имею, что с этим делать.
– Большую часть ты уже сделала, – ответил Эдмунд. – Ты сейчас включила разум, а не сердце и показала – себе самой, – что можешь преодолеть свои чувства. И это так же важно, как и помощь Баст. Ты показала, что, даже имея власть над Мак-Кейноком, ты можешь не убивать его. Если бы мы его схватили, то приговорили бы к смерти. Но лишь после настоящего суда, по всем правилам. Эмоции не должны одерживать верх.
– Можно вопрос? – спросила она.
– Конечно.
– А если бы я сказала «нет», если бы я пожелала убить его, ты бы это сделал? Даже против желания Шейды?
– Да, – ответил Эдмунд. – Я не думаю, что война будет остановлена, если нам удастся завладеть его энергией. Войны очень редко заканчиваются так легко, если быть точным – никогда. Слишком уж все сложно. Если бы мы убили его, то энергия перешла бы из рук фракции Пола, но конец войне это бы не положило. Конечно, дополнительная энергия нам очень нужна, глупо было бы этим не воспользоваться… Но решение принадлежит тебе, и только тебе. Я поддержал бы тебя в любом случае.
– Ты такой… странный, Эдмунд Тальбот, – вздохнула она и улыбнулась. – Ты всегда думаешь о будущем, не так ли?
– Если начинаешь жить прошлым, то оказываешься одной ногой в могиле, – заметил Эдмунд. – Оставайся на ужин, Мак-Кейнок сегодня тут не объявится. Мы расставили слишком много ловушек вдоль дороги.
– К сожалению, мне нужно назад, – сказала Даная и похлопала Тальбота по щеке. – По пути остановлюсь у походного лазарета, посмотрю, как дела у Рейчел. Будь добр, не становись моим пациентом.
И она ушла в сторону повозок.
– Ладно. – Эдмунд взял в руки карту, которую отложил до этого, но потом вздохнул, положил карту на стол и крикнул: – Герцер!
– Да, барон, – откликнулся триарий.
– Разыщи Магиббона, мне надо кое-что вам сказать. Когда Герцер вернулся с командиром лучников, Эдмунд передал им просьбу Шейды, но не рассказал о причинах.
– Я знаю, почему она просит об этом, и согласился исполнить ее просьбу. Его убивать нельзя. Понятно?
– Да, сэр, – неохотно ответил Герцер.
– Но почему, черт побери? – спросил Магиббон. – Вы ведь знаете, сколько злодеяний на его совести.
– Да, знаю, – спокойно ответил Эдмунд. – Но я дал вам приказ. Будете выполнять? И следить, чтобы его выполняли другие? Или мне придется переложить командование на Стейнвеггена?
Лицо Магиббона исказилось, но он справился с собой и ответил:
– Вы знаете, что я исполню приказ, Эдмунд. Но это не значит, что он мне нравится.
– Он не нравится никому, – ответил Тальбот. – Это необходимость.
– Разрешите спросить, сэр? – выступил вперед Герцер.
– Ты уже не рекрут, Герцер, – улыбнулся ему Тальбот.
– Доктор Даная в курсе? – спросил юноша.
– Да, – ответил Эдмунд.
– Хм… – Герцер не знал, как лучше сформулировать вопрос. – Она не возражает?
– Спроси у нее самой, – ответил Эдмунд, – когда представится возможность.
– Да, сэр.
– А теперь идите, объявите приказ всем.
– Последний вопрос: я знаю, что он все равно встанет, – начал Магиббон. – А ранить его можно?
– Боюсь, что без этого нам его будет не схватить, – ответил Эдмунд. – Но тот, кто его убьет, будет держать ответ передо мной.
После ужина Герцер проверил часовых и направился к своим вещам. Неожиданно он заметил на меховой подстилке Баст и вспомнил, что подстилка принадлежит ей.
– Пришла забрать назад свои вещи? – улыбнулся он.
– Если только ты себя называешь вещью, дорогой мой. – В глазах эльфийки блеснул озорной огонек.
– Баст… по-моему, ты не вовремя.
Он сел на корточки рядом с ней.
– Ты должен знать, что это всегда вовремя, кроме, пожалуй, тех случаев, когда на тебя нападают с целью убить.
И она попыталась поцеловать его.
– На мне так много всяких дел, – увернулся он. – К тому же тут все всё увидят.
– Мы накроемся. – Она улыбнулась и набросила на него одеяло. – И вообще становится холодно. Иди согрей меня.
Герцер снял доспехи, забрался под одеяло и обнял ее. И тут только понял, что не он один спит вместе с женщиной. И милиционеры, и лучники спали по двое; он мог поклясться, что слышал какие-то странные звуки с той стороны, где обычно спала Динн, а Круза вообще не было поблизости.
– Надеюсь, что хоть часовые не забыли о своих обязанностях, – пробормотал он, сбрасывая последнюю одежду.
– Когда ты уснешь, я пойду проверю, – прошептала она и поцеловала его в губы.
– Спасибо, – поблагодарил он и погладил ее. – Наверное, я тебя люблю.
– И я тебя тоже, – прошептала она. – Но любовь это сложное чувство. Круза, например, ты тоже любишь.
– Что? – Он даже сел. – Он ведь мой товарищ, но…
– Ты слишком уж разборчив в полах, дорогой. – И она снова уложила его. – Смотри, а то заморозишь нас обоих! Когда ты сражаешься, ты защищаешь друзей, товарищей, ты хочешь, чтобы они остались живы, не только ты. Правда?
– Да, – ответил он, – но…
– И это тоже любовь, – улыбнулась она. – Доблесть и мужество часто являются проявлениями любви. Когда я увидела тебя в самый первый раз, то сразу поняла, что ты можешь, умеешь любить. И еще я подумала: «Какой громадный парень, интересно, в постели с ним будет так же интересно?»
Герцер усмехнулся и боднул ее в грудь.
– И… как?
– Замечательно, – ответила она. – Но самое главное – это любовь. Ты любишь Соединенные Свободные Штаты?
– Ну…
– Ладно, а Воронью Мельницу?
Он задумался. Группа незнакомцев, оставшихся в живых после вселенской катастрофы и собравшихся теперь вместе. Но…
– Да, – ответил он, и вдруг его осенило.
– Ты мог бы сбежать, – продолжала она. – Ведь завтра ты можешь погибнуть, но ты не бежишь. Ты остаешься. Ради своих товарищей, ради города, ради своей чести. Это и есть любовь.
– Если я убегу, наказание – смерть, – сказал Герцер.
– И тебя это волнует? – усмехнулась Баст. – Неужели?
– Нет, – ответил он.
– Именно ради любви солдаты веками шли на смерть. Иногда страх пересиливает, и тогда их нужно подгонять. Существуют призывники, которые идут в бой из-за страха или потому, что им больше нечего делать в жизни. Есть и такие, которые просто любят убивать; к последним относится Мак-Кейнок. Но из них получаются плохие солдаты. Самые лучшие это те, кто любит, кто идет в бой с открытыми глазами. Бывает так, что любят они не то, что стоит их любви. Вспомни о джихадах, погромах, холокосте. Ненависть смешивается с любовью. Но чтобы солдат вышел на поле боя, он должен что-то или кого-то любить. Может, это «что-то» намного выше их самих, но любовь должна быть обязательно. Самые великие воины были самыми лучшими любовниками. И в тебе я увидела именно такое величие.
– Спасибо, – прошептал Герцер.
– А теперь за дело, – улыбнулась она.
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
В предрассветной мгле Герцер как раз вылезал из-под одеяла, когда в лагерь ворвалась Баст. Судя по всему, она только что купалась в реке, волосы еще не успели высохнуть, а соски так напряглись, что были заметны даже под кожаной майкой.
– И ты жаловалась на холод, а теперь бегаешь полуголая? – ворчливо набросился на нее Герцер.
Он потирал больные места, у Баст хватка была, как настоящие тиски, и она иногда просто забывала ослабить ее.
– Я вообще спокойно переношу и жару, и холод, – улыбнулась она. – Но это не означает, будто они мне нравятся.
– Почему тогда не оденешься по-человечески? – удивленно спросил он.
– Знаешь, сколько врагов мне удалось победить только потому, что они слишком уж внимательно рассматривали мою грудь? – весело расхохоталась она.
– Завтрак почти готов, – бросил, проходя мимо, Круз. – Яичница с беконом! Свежий хлеб из города!
– Потрясающе.
Герцер начал облачаться в доспехи, проверил меч в ножнах. Шлемы они вешали на ночь на скрещенные копья, пока что можно обойтись и так.
Баст вместе с Герцером прошла к костру, взяла один лишь хлеб, а потом подошла к Эдмунду.
– Они там же, где остановились вчера вечером, в полутора километрах к югу, – сказала она. – Когда я уходила, они еще не проснулись.
– Отлично. – Эдмунд взял себе полную тарелку еды. – Спасибо за услугу.
– Кто же еще взялся бы за такое, – ответила она.
– На дороге стоит отряд кавалерии, – заметил Эдмунд.
– Знаю, я их видела, – усмехнулась Баст, потом откусила кусок хлеба и взглянула на звезды – небо было чистым. – Хорошая погода для битвы. С утра будет прохладно, но потом станет теплее.
– Ты останешься с лучниками? – спросил Тальбот.
– Да, я не люблю звон брони, – улыбнулась она. – Уж я-то постараюсь воткнуть в них побольше стрел. Терпеть не могу этих Метаморфов.
– Сомневаюсь, что они сделали это добровольно, – заметил Герцер.
– Конечно, но все равно я их не люблю, – уверенно проговорила она. – В повозках у них рабы. Их надо спасти, Эдмунд.
– Сначала надо победить, – заметил Эдмунд. – Их намного больше.
– Я многих беру на себя, – пожала плечами Баст. – Пойду-ка найду место получше.
И она растворилась во тьме, насвистывая и время от времени кружась в танце.
– Я рад, что она так счастлива, – сказал Герцер.
– Она всегда была такой, – ответил Эдмунд. – Она создана для битв и умеет сражаться не хуже любого эльфа.
– Возможно, нам придется отступать. – Герцер взглянул на линию обороны. – Но надеюсь, что нет.
– Я подумал об этом, – ответил Эдмунд. – Милиция сегодня займется отходными позициями для лучников. Еще я распорядился принести запасные копья и сложить их вдоль дороги. – Он взглянул на небо и кивнул. – Выводи людей на позиции. Скоро рассвет.
Все утро Герцер и Кровавые Лорды сидели на корточках за частоколом. Как и предсказывала Баст, утренняя прохлада быстро рассеялась в лучах восходящего солнца. К тому времени, как аванпосты милиции заметили приближение врага, был почти полдень, и стало жарко как летом. Со своего места Герцер видел, как по тропе проехали трое конных разведчиков, сначала вверх, потом вниз, но его враги не видели.
К нему подошел Эдмунд. Не глядя вниз, он прикрыл глаза рукой и нахмурился.
– Настоящая стая гусей!
– Правда? – спросил Герцер.
– Идут толпой. По-моему, он постарается напасть на нас всеми своими силами. Ага, вот и он сам.
– Смотрите, я иду с белым флагом, – услышали они ироничный голос Мак-Кейнока.
– Сомневаюсь, что ты действительно хочешь разговаривать, – выкрикнул в ответ Эдмунд. – Но мы с тобой по разные стороны баррикад. Сдаешься на сей раз? Послушай, я гарантирую тебе жизнь, даже пообещаю не пытать тебя. В обмен на это разоружи свою армию, а мы возьмем их в плен.
– Ты смешон, Эдмунд Тальбот! – прокричал Мак-Кейнок. – Я подумаю над твоим предложением. Присылайте нам откуп, и если он будет богатым, мы уйдем откуда пришли. Например, тонны две пшеницы, столько же кукурузы, все драгоценности, какие есть в городе.
– И тогда вы оставите нас в покое? – Эдмунд сделал вид, что задумался.
– Ну, не совсем, – ответил Мак-Кейнок. – Вы должны будете платить дань. И еще нам нужны молодые девушки. Меня не интересует, откуда вы их возьмете. Вы всегда можете напасть на другие города рядом с вами.
– Замечательное предложение, – ответил Эдмунд. – Мы можем превратиться в таких же бездумных разрушителей, как и вы. Но думаю, что мы не согласимся. Ваш последний шанс – сдавайтесь, и я дарую тебе жизнь, Мак-Кейнок. А что касается твоих… людей – там видно будет.
– Нет! – злобно ответил Дионис. – Послушай, что я сделаю. Сначала расправлюсь с этой жалкой милицией. Твои глупые Кровавые Лорды и лучники все еще на марше в горах, так? Так что в твоем распоряжении одни лишь кролики из отряда милиции, несколько бывших реконструкторов, которые не отличают реальность от своих фантазий.
Здорово мы расправимся с ними. А когда расправимся, Эдмунд Тальбот, я схвачу тебя. И последнее, что тебе доведется увидеть, прежде чем я прикажу выжечь твои глаза, – ты увидишь, как я насилую твою дочь, сначала я сам, а потом и все мои люди. Данаю я уже не трону. Насколько я понимаю, она беременна, – с удовольствием прибавил он. – Не могу же я убить своего первенца. Но вот когда он появится на свет, там посмотрим. И еще: с женщиной можно заниматься сексом и во время беременности, например, если иметь ее в зад!
Эдмунд спокойно слушал бредни Мак-Кейнока.
– Ты все сказал?
– А тебе мало?
– Пустая болтовня. – Эдмунд вздохнул так, чтобы его слышали все воины. – Так трудно в наши дни найти достойных соперников. – Барон опустил забрало и поднял вверх молот. – Так весь день и собираешься болтать? Даю тебе пять минут, чтобы убраться из зоны досягаемости моих лучников.
– Она вспоминает меня? – сердито крикнул Мак-Кейнок. – Вспоминает, как я лежал на ней, Эдмунд? А ты пытаешься успокоить ее?
– Нет, теперь уже все позади, – усталым голосом произнес Эдмунд. – Если честно, Дионис, ей удалось справиться со всеми переживаниями. И у нее много других важных дел. Извини. Осталось четыре минуты.
Герцер не видел, что делает Мак-Кейнок, но по храпу лошади, понял, что Дионис резко развернул ее.
– Как тяжело найти достойных соперников, – вздохнул Эдмунд.
– По-моему, противник вполне достойный, барон, – возразил один милиционер.
– Правда? Это ты называешь достойным? Дети и те вели бы себя умнее. Разве это колкости?
– Отлично, – пробормотал Круз. – Объясните мне кто-нибудь, что происходит.
– Он вернулся к своим войскам и дает им напутствие, – пояснил Эдмунд. – Наверное, пытается говорить в том же тоне, что и со мной. По крайней мере, мне так кажется, судя по их лицам. Не очень-то им нравится его напутствие. А теперь он подгоняет их сзади. Там все его рыцари, видимо, чтобы Метаморфы не сбежали. Вот они пошли вперед. По дрроге. Кровавые Лорды, лучники, приготовиться!
– Когда можно будет встать? – спросил Герцер.
– Когда они подойдут на расстояние полета копья, – ответил Эдмунд. – Не могу поверить, что он решил, будто я пришел сюда без вас. Да возблагодарим Бога за глупость наших врагов.
– Наверное, он подумал, что вы ускакали вперед, – предположил Герцер, внимательно прислушиваясь. Земля сотрясалась под их ногами, было слышно, как воины повторяют низкими и грозными голосами «ва-ва-ва». – Я бы и сам не поверил, что можно так быстро ходить, тем более с лучниками.
– Опустите копья! – приказал Эдмунд.
– Присядьте на корточки, – прибавил Герцер, а тем временем лучники из отряда милиции уже начали стрелять из своих коротких луков. Он по звуку различал лук Баст и не сомневался, что каждая пущенная ею стрела уносила жизнь одного из орков. – Копья на колени, щиты прислоните к стене.
– Погодите! – Тальбот покачивал молотом, держа его одной рукой. – Погодите…
– И куда ты собираешься на выходные? – спросил Круз, словно в былые времена.
– ВПЕРЕД, В АТАКУ!
Герцер поднялся на ноги и одним легким движением метнул копье в первый же щит, который увидел перед собой. Копье проткнуло щит, орк неожиданно согнулся под новым весом и остановился, чтобы попытаться вытащить застрявшее оружие, но тут же упал, пронзенный стрелой в горло.
Герцер не оглядывался по сторонам, он наклонился, чтобы взять следующее копье, которое лежало на земле у самых его ног, бросил его в следующий вражеский щит, а потом выхватил меч и ринулся в гущу битвы.
Орки накатывали волнами, но защитники встречали их молниеносным градом стрел. Отряд милиции отошел, их место заняла двойная линия Кровавых Лордов. Сколько орки ни пытались, им не удавалось сдвинуть врагов хотя бы на пядь. Перед ними был частокол, а потом щиты Кровавых Лордов и мечи, которые рубили руки, лица, плечи. Даже если кому-то и удавалось проскочить за первую линию обороны, их тут же встречала вторая – эдакая мясорубка, из которой не выходил живым ни один орк.
Но на всякий случай за второй линией обороны стояла пехота с секирами.
Герцер не мог наблюдать за битвой, но он почувствовал, когда напор орков пошел на убыль. Три раза они накатывали на Кровавых Лордов и все три раза терпели полное поражение. Больше выдержать они не могли. Воздух, казалось, потемнел от стрел. И орки побежали, сначала поодиночке, потом группами, в конце концов все – все, кто остался в живых.
Когда последний орк спустился за частокол, Герцер в первый раз после начала битвы осмотрелся по сторонам. Кругом валялись мертвые тела Метаморфов: на частоколе, во рву, у стены. Но и некоторых знакомых лиц он не увидел. Посмотрев направо, он вместо привычного лица Динн увидел Петерсона, третьего декуриона.
– Где Динн? – выдавил он, опустив меч и нащупав флягу с водой.
– Ранена, серьезно, – ответил Петерсон. – Ее отнесли в лазарет.
– Где барон? – спросил, оглядываясь, Герцер.
– Группы орков пытаются напасть с флангов вниз по реке, – пояснил Сталь. – Он поскакал туда.
– Черт побери! – Все, что сказал Герцер. Мак-Кейнок бешено гарцевал взад-вперед, наконец направил лошадь вверх по склону.
– Посмотрите только на этого тупого ублюдка, – пробормотал Герцер, допивая воду и вытирая окровавленный меч куском ткани. – Клянусь, он и пяти метров за первую линию обстрела не проедет.
– Не знаю, – заметил Круз. – Смотри, как быстро он скачет. На что спорим?
– Неважно. – Герцер выронил тряпку из рук. Он услышал звон стрелы Баст, видел, как та летела точно в цель, а потом словно ударилась обо что-то прямо в воздухе и отскочила назад. – Кажется, нам придется попотеть.
В воздухе зажужжали стрелы, огромный конь сначала споткнулся, а потом свалился набок и забил ногами в предсмертных судорогах. Но рыцарь в черных латах словно и не ударился, как будто его кто-то поддержал. Он тут же вскочил на ноги и с криком ринулся вперед. Тут же вокруг него образовалось туманное облако, которое быстро потемнело, причем там, где облако задевало раненых, они тут же переставали шевелиться и стонать.
Когда Мак-Кейнок добрался до частокола, он прыгнул так, как не может прыгать ни один человек. Совершенно очевидно, прыжок был спланирован где-то свыше. Он легко перемахнул через частокол и приземлился на другой стороне. В руках он, словно перышко, держал обоюдоострый меч. Легко, без усилия он перерубал деревянные щиты и тяжелые стальные доспехи.
В несколько мгновений на глазах у Герцера упали на землю полдюжины Кровавых Лордов, и он, не задумываясь, с воплем бросился вперед, чтобы напасть на ненавистного врага.
Он ударил его в спину изо всех сил, но Дионис даже не покачнулся. Герцер наткнулся на силовой щит, посыпались искры, и он был отброшен назад. Дионис резко обернулся, и Герцер оказался в том же черном облаке. Он сразу почувствовал, как силы покидают его. Видимо, наннитовое облако было специально запрограммировано подобным образом.
– Неужели старый приятель Герцер, – с издевкой произнес Дионис, поднимая меч. – Пора показать мальчику, как наказывают за предательство.
Дионис ударил сверху вниз, но Герцер уже кувырнулся через спину и успел вскочить на ноги. Щит он выронил и парировал удар своим мечом, но меч сломался прямо у рукояти. Он быстро отскочил назад и схватил одно из валявшихся на земле копий, но Дионис тут же прыгнул вслед за ним и нанес следующий удар, когда Герцер толком и не успел поднять копье. Силовой меч легко разрубил копье, а потом вонзился в левую руку Герцера.
Герцер, спотыкаясь, отступил назад и сжал раненое запястье.
– Тебе конец, Дионис, – процедил он, но, даже говоря это, чувствовал, как черное облако высасывает последние его силы, даже зрение затуманилось.
– И как же ты собираешься меня убить – залить меня своей кровью, что ли? – спросил Дионис, но в этот момент на его спину обрушился светлый вихрь.
Азур с интересом наблюдал за битвой. Он не собирался принимать в ней участие, но хозяева его, как видно, неплохо развлекались, раздирая врагов на куски. Что-то не понравилось зверю в черном рыцаре, а когда до льва донесся запах этого воина, он узнал в нем своего личного врага.
Энергетическое поле, видимо, не было запрограммировано против когтей и потому не действовало на разъяренного хищника. Шестидесятикилограммовый лев обрушился на спину Дионису и принялся царапать когтями доспехи.
Дионис закрутился на месте, но лев крепко держался когтями за соединительные звенья лат, и Мак-Кейнок никак не мог сбросить его с себя.
Азуру совершенно не понравилось и черное облако. Из-за него ему хотелось убежать куда-нибудь в тихое место и заснуть. Доспехи не поддавались, а облако, хотя и не было предназначено для хищника, оказывало свое влияние и на него. И вот с разочарованным воем лев спрыгнул со спины врага.
Дионис попытался ударить белого хищника, но промахнулся и тут же снова повернулся к Герцеру. Юноша наблюдал за Азуром и понял, что энергетическое поле практически бессильно против того, кто попадет в самую его середину. Превозмогая боль в руке и слабость, вызванную наннитовым полем, он бросился на руку Диониса, в которой тот сжимал щит, обхватил рыцаря ногами за пояс и попытался поразить его кинжалом в небольшое отверстие между кирасой и латным воротом.
Дионис издал злобный рык, задрожал и снова принялся размахивать мечом, пытаясь достать Герцера. Но стоило ему почувствовать острие кинжала на коже, как он тут же бросился на землю, придавив собою Герцера. Тот чуть не задохнулся.
Наннитовое облако и так высосало почти все его силы, а теперь еще этот удар – Герцер лежал без движения. Он слышал, как под весом противника хрустят ребра, кинжал выпал из обмякшей руки. Дионис поднялся на ноги, Герцер тоже пытался встать, откатиться или вообще сделать что-нибудь, но был не в состоянии даже пальцем пошевелить.
– Вот и все, – пробормотал Дионис и занес меч. – Я устал от тебя, Герцер. – Он приготовился к удару, но в этот момент кто-то неожиданно ударил его сбоку саблей по латам, и вокруг разлетелись искры.
Дионис обернулся и тут же нанес ответный удар, но Баст легко увернулась и рассмеялась.
– Надо быть быстрее. – Она, приплясывая, отступала назад. – Никто не может безнаказанно так обращаться с моим дорогим Мальчиком.
– Ну что вы за люди, ведь ясно, что вы проиграли! – выкрикнул Дионис и ринулся вперед, но эльфийка мастерски уворачивалась от всех его ударов, при этом не прекращая свой танец и все время смеясь.
– Быстрее, Дионис Мак-Кейнок, быстрее. Надо учиться танцевать.
Она и вправду танцевала и его вела в каком-то замысловатом смертельном танце. Мак-Кейнок совсем обезумел и бегал за ней по всему лагерю. Время от времени в их поединок пытались вмешаться другие, но никто не мог проникнуть за силовой щит вокруг его лат, а Баст, смеясь, наносила удар за ударом. Но несмотря на то, что она легко пронзала силовой щит, латы проткнуть она не могла, и весь поединок сводился к ворчанию гиганта в черных доспехах и смеху маленькой эльфийки. Отряд милиции, который вначале отступил, теперь снова вернулся на свои места. Все внимательно наблюдали за поединком и комментировали его, стараясь, однако, не подходить слишком близко к черному облаку, окутывающему Мак-Кейнока, хотя оно совершенно не действовало на Баст.
Герцер почувствовал, как его кто-то приподнял и посадил, это была Рейчел. Она хмуро осмотрела его руку.
– Ужас что такое, – сказала она и подозвала людей с носилками.
При их приближении Герцер замотал головой и выдавил:
– Я хочу остаться тут.
– Ладно, – вздохнула Рейчел и принялась бинтовать ему голову. – Подождем тут. Но мне кажется, что мы все обречены. Баст не может пробить его латы, а ему достаточно одного меткого удара. Черт побери.
– Баст, – в круг вошел Эдмунд, – хочешь выйти из игры?
Герцер понятия не имел, откуда появился Эдмунд. Словно из ниоткуда. Юноша также не знал, как может старый воин справиться с наннитовым облаком и великаном Мак-Кейноком, но одно присутствие Эдмунда успокаивало и внушало надежду.
– Пока что… нет, – ответила Баст.
Несмотря на недюжинную силу и выдержку, Баст начинала выдыхаться, в то время как Мак-Кейнок казался неистощимым.
– Сначала я тебя убью, – пропыхтел он. – А потом и всех остальных. Трахну еще разок Данаю, потом сучку-дочь, а потом и твой неостывший труп.
– Вряд ли, – выпалила Баст, но тут она оступилась на камне.
Она попыталась вывернуться, но Дионис ринулся вперед и успел-таки поразить ее мечом в бедро. На землю пролились капли ярко-голубой крови, а Дионис занес меч для последнего удара.
– Теперь моя очередь, – шагнул вперед Эдмунд.
Он выставил свой щит, а Баст тем временем успела отбежать назад. Ее подхватили солдаты из отряда милиции и спрятали от Мак-Кейнока.
– Ага, теперь ты, старичок? – Дионис расхохотался. – Почему вы, люди, такие упрямые? Скоро тут будут мои орки, и твои чертовы щенки Кровавые Лорды не смогут ничего сделать, когда вместе с ними буду и я!
– Смотрю, ты все-таки раздобыл латы, – спокойно заметил Тальбот, размахивая молотом.
– Черт бы тебя побрал! Фукуяма не такой дурак, он сразу понял, что игра стоит свеч, – ответил Мак-Кейнок и на секунду поднял забрало.
Наннитовое облако работало на полную мощь, но, к удивлению Диониса, совершенно не действовало на Тальбота. Оно останавливалось на некотором расстоянии от доспехов барона, словно не осмеливаясь двинуться дальше. Мак-Кейнок замер в недоумении, но потом опустил забрало и приготовился к бою.
– Тебе не одолеть меня,
баронЭдмунд, – бросил он и осторожно двинулся вперед, пытаясь достать Эдмунда мечом.
Суперострый меч обрушился на щит Эдмунда, но тот отвел удар.
– Ни одно оружие не способно пробить мои доспехи, – бахвалился Мак-Кейнок, кружась вокруг противника, который был намного меньше его. – А мой клинок проткнет твои насквозь, а если ты еще будешь жив, дело закончит наннитовое облако. Прекрасно, да? Чанза сделал мне этот подарок. Он обязательно понравится твоей жене. После того как она родит моего сына, я, возможно, отдам ее во власть этого облака. А вот ты умрешь здесь и сейчас, Эдмунд Тальбот.
– Вряд ли, – вздохнув, ответил барон. – Все только слова, слова. Ты ничего другого не умеешь. Пока что твое облако, кажется, не работает. – Он легко парировал еще один удар, отошел в сторону и поднял молот. – Знаешь, Дионис, даже словами уколоть ты не умеешь.
– Ты считаешь себя лучше? – выкрикнул Дионис, снова бросился вперед и ударил мечом прямо в щит Тальбота.
Меч зазвенел, ударившись о преграду.
– Да, конечно, – ответил Эдмунд. – Неужели ты думаешь, что у меня простые доспехи? Я ведь кузнец высшего класса, так что не сомневайся, что и у меня супердоспехи и оружие. А что касается словесных уколов… Как тебе понравится вот это? – Он задумался, потом откашлялся и пропел: – Дионис, какой же ты трус. Посылаешь других вперед себя, а сам пойти боишься. Нападаешь на женщин, а от мужчин пытаешься скрыться – вдруг тебя одолеет воин достойнее тебя. Какой же ты трус, Мак-Кейнок.
– Что?! – заорал Дионис и снова нанес удар в щит Тальбота.
Эдмунд спокойно отвел меч в сторону, словно даже не заметил этого и продолжал:
– Дионис, какой же ты хвастунишка. Хвастунишка без всяких к тому оснований, ведь ты еще не выиграл ни единого поединка. Ты можешь сражаться только с такими же слабаками и хвастунишками, как ты сам, но если перед тобой встанет настоящий рыцарь, ты сразу бежишь. Но и тогда не перестаешь похваляться. Какой же ты хвастунишка, Мак-Кейнок.
Герцер, пораженный, смотрел, как кузнец пустился в пляс вокруг своего огромного противника, спокойно парируя все удары и нараспев дразня Диониса, а тот, ослепленный яростью, наносил удар за ударом.
– Дионис, какой же ты вонючий. От тебя пахнет семенной жидкостью коней, ведь ты наслаждаешься ею, как утренним напитком. Тело твое испускает запах страха, даже навоз козлов, которые питаются аспарагусом, приятнее запаха твоих усов. Мак-Кейнок, какой же ты вонючий.
Тут Дионис снова страшно зарычал и принялся гоняться за Эдмундом по всему ущелью. Солдаты старались отойти подальше в сторону, но уже все во весь голос смеялись над дерзостями Эдмунда. К тому же, несмотря на свой огромный рост, Мак-Кейноку никак не удавалось поймать кузнеца.
– Дионис, какой же ты уродливый. Орки бегут не потому, что рвутся в бой, а потому что уносят ноги от тебя. Не сомневайся, твое имя войдет в историю злодеев и уродов. Твоя шлюха-мать заорала, стоило ей увидеть тебя, ведь даже репликатор не выдержал и от ужаса открылся раньше срока. Несчастные, которым приходилось ухаживать за тобой, воспитывать тебя: их заставляли это делать. Чтобы с тобой играла хотя бы собака, они вынуждены были класть тебе на шею свиную ногу. Но и собака спутала твою задницу с лицом. Какой же ты уродливый, Мак-Кейнок.
Дионис, какой же ты глупый. Трижды ты нападал на нас, и трижды мы давали отпор, хотя нас во много раз меньше. Ты неграмотен, а потому не читал и толики из трудов по тактике, ведь даже для того, чтобы прочесть несколько строк, тебе понадобился бы целый день. И то с трудом бы водил своими прыщавыми пальцами по строчкам. Каждый дурак скажет, что воюешь ты как школьный забияка. Вот тебе дали волю, а ты толком ничего делать и не умеешь. За то, что ты дышишь, ты должен благодарить какого-нибудь андроида или домового, который сидит у тебя на плече и шепчет на ухо: «Вдыхай, выдыхай», иначе ты бы и тут запутался. Ты не умеешь даже жевать жвачку на ходу, ведь я как-то нашел тебя лежащим ничком, а жвачка валялась на земле. Ну и глупый же ты, Мак-Кейнок.
Вот как, – Тальбот отбил еще один удар щитом и остановился на месте, – оскорбляют своих врагов профессионалы! А теперь уходи или я повторю все по-арабски, ты, жалкая гора дрожащего гноя!
