– Наверное, прошло еще слишком мало времени, – кивнула Баст. – Расскажи мне о кошмарах.
– Я… это… трудно.
– Тяжелее, чем пережить то, что пережила ты, – с печальной улыбкой подтвердила Баст. – Давай тогда расскажу я. Ты заново и заново переживаешь тот день, так?
– Так, – напряженно ответила Даная.
– И иногда просыпаешься в ужасе оттого, что испытываешь оргазм.
– Баст!
– Так? – еле слышно проговорила эльфийка. – Так.
Даная закрыла лицо руками и прошептала:
– Да.
– Это нормально, – убедительным голосом произнесла Баст. – Ты считаешь, что все это плохо и неестественно, что тебе уже никогда не стать нормальной женщиной, так? Но запомни, все, что с тобой происходит, совершенно естественно. По крайней мере, для женщины.
– Нет, это ненормально. – Даная плакала.
– Послушай, мы, эльфы, понимаем, что люди стоят выше нас на эволюционной лестнице именно потому, что вы более развиты психически, но вы при этом просто удивительно умеете запутаться в своих мыслях и чувствах.
– Значит, у эльфов нет проблем с насилием? – Даная заинтересовалась, несмотря ни на что.
– Изнасиловать эльфа не так-то просто, – снова повторила Баст. – Еще сложнее ему выжить. Мало что может вывести эльфа из состояния Сна, мало что может заставить ненавидеть. Эльфы слишком счастливы, чтобы ненавидеть. Но уж если мы ненавидим, мы умеем это делать лучше других. Если эльфийку изнасилуют, она тоже видит сны, о да. Но в снах она видит новые и жуткие пытки для своего мучителя. Снова и снова переживает его смерть. Эльфы умеют ненавидеть. Мы приспособлены для ненависти, но в большинстве случаев слишком счастливы. Радуйся. Если бы эльфы не были так счастливы, людей бы уже не существовало на этом свете. Тебе пора возвращаться к нормальной жизни, к мужчинам, но не слишком быстро. И еще запомни, сначала тебе будет плохо. Независимо от того, каким нежным и понимающим будет Эдмунд, тебе снова придется пережить те страшные минуты. И что хуже, тебе это может понравиться. Есть такая штука, как плохой, грязный секс.
– Да, – ответила Даная.
– Но со временем станет легче, – пожала плечами Баст. – Легче будет становиться с каждым разом. И еще один вопрос. Как ты относишься к мужчинам сейчас?
– Я… не уверена, – ответила Даная. – С некоторыми я чувствую себя нормально. Но с другими – готова кричать.
– Смотри, не начни их всех ненавидеть, – предостерегла ее Баст. – Это настоящая ловушка, ты захочешь сбежать от них, будешь желать им всем смерти. Но помни, даже эльфы так не ненавидят. Все мужчины разные. Те, от которых тебе хочется кричать… может, ты что-то чувствуешь такое, что исходит от них. Доверяй своему инстинкту, но не ненавидь их всех. Это тоже разрушительные последствия, над которыми тебе придется работать. И последний важный вопрос. До того случая ты была покорной в сексе?
Даная уже открыла рот, чтобы ответить «нет», но тут же закрыла.
– Не… совсем.
– Разве ты не пробовала разные роли?
– Нет, – призналась Даная. – Никогда не могла себя заставить.
– Даже с Эдмундом? – удивленно спросила Баст. – Вообще-то он совершенно другой тип, но в подобную игру играть умеет.
– Даже с Эдмундом, – ответила Даная.
– Ага. Но он знал. У тебя бывали фантазии?
– Да, – спокойно ответила Даная.
– Будто тебя насилуют?
Даная помолчала, потом вздохнула и сказала:
– Да.
– О'кей. Доктор Баст рекомендует на некоторое время воздержаться от этой игры.
Даная ничего не могла с собой поделать, она вдруг принялась хихикать, а потом расхохоталась, потом снова разрыдалась, причем так сильно, что чуть не задохнулась. Она вдруг заметила, что сидит на коленях у Баст и та обнимает ее своими крепкими руками.
– Плачь, женщина, плачь, – шептала Баст. – Тебе надо выплакаться. Только слезы указывают на то, что у людей был Создатель. Люди такие слабые, такие хрупкие, они боятся всего на свете. Но Создательница дала им слезы, чтобы они могли справиться со всем этим и продолжать жить.
Даная наконец успокоилась и посмотрела на эльфа.
– Спасибо, – сказала она и почему-то поцеловала Баст прямо в губы.
– Всегда пожалуйста, – ответила после поцелуя Баст. – Но не сегодня, у меня сильно болит голова.
Даная снова захихикала, потом замотала головой.
– У меня тоже. Это, наверное, после вина.
– Да, и еще тебе пора спать. – Баст спокойно сняла женщину с коленей. – И спать ты будешь одна.
– Одна, – согласилась Даная. Она даже испугалась – настолько не уверена она была, что хочет остаться одна. Никогда раньше она не представляла себя в постели с другой женщиной. – Баст, мне бы не хотелось, чтобы ты думала, что…
– Все в порядке, по-моему, это тоже последствия насилия. – Баст помогла Данае пройти к кровати, помогла раздеться, укрыла ее одеялом и поцеловала в лоб. – У тебя в голове полная каша, но со временем станет легче. Доверься Баст. А сейчас спи, спи крепко, без снов.
– Без снов, – туманно повторила Даная; она чувствовала себя окончательно разбитой.
– Спи, женщина. – Баст положила руку Данаи на лоб. – Спи спокойно.
Даная провалилась в сон. Последнее, что она запомнила, это Баст, свернувшаяся калачиком на полу. И все кошмары, видимо, испугались маленькой воительницы с мечом.
Шейда устало кивнула аватаре Иштар и вздохнула.
– Что случилось? – спросила она и сняла с шеи ящерицу, украшенную драгоценными камнями.
– Я обнаружила, откуда соратники Пола берут энергию, – сразу перешла к делу Иштар. – Они подключились к ядру.
– Но… – Шейда замолчала. – Но ведь к запасам ядра имеют доступ только эльфы. И Королева закрывает Эльфхейм при помощи именно этой энергии.
– Нет, к ядру можно подключиться и по-другому, – с горечью произнесла Иштар. – Они используют энергию от проектов терраформирования.
– Ого. – Шейда задумалась. – Как… замечательно.
– Единственное, что я не смогла разузнать, как это им удается, – продолжала Иштар. – Ведь они должны были собрать весь совет директоров хотя бы одного из проектов и получить их согласие на передачу энергии. А это кажется странным.
– По-моему, нет, – после долгих раздумий произнесла Шейда. – Но смотри, как хорошо они все продумали… спланировали…
– Что спланировали? – Иштар нахмурилась.
– Эдмунд посоветовал мне присмотреться к Демону, – с гримасой ответила Шейда. – И, похоже, он прав. Мне приходилось кое-что проверять еще до начала этой войны. В проекте Вулф – триста пятьдесят девять уже тогда были замечены некоторые странности. Там в директора проекта поднялся один человек, которого… которого я хорошо знала. Не самый лучший человек и не такой, которому можно…
– Доверить такое ответственное место? – закончила Иштар.
– Что-то в этом духе. Но тогда я не понимала причин, а теперь все встало на свои места. Дело принимает серьезный оборот.
– Но как же остальные члены совета директоров? – спросила Иштар. – Они должны были присутствовать на голосовании!
– На случай критических ситуаций, видимо, предусмотрено голосование с неполным представительством. – Шейда опустилась в Сеть, чтобы получить кое-какие данные, и через какое-то время добавила: – Ну да, вот мы не можем узнать ни статуса, ни местонахождения члена совета директоров, но Мать, конечно, могла. Они могли предусмотреть серийные убийства большинства…
– И оставить в живых лишь своих сторонников, – прошипела Иштар. – Какая подлость.
– Да, и совсем не похоже на Пола. – Шейда поднялась из потока данных. – Это больше похоже на Демона.
– И что же нам делать? – спросила Иштар.
– Разыскать остальных директоров, – ответила Шейда. – И либо заставить их проголосовать за перекрытие источников энергии, либо хотя бы сделать так, чтобы они перестали поставлять ее Полу.
– Как это можно сделать? – Иштар воздела руки вверх. – Мы понятия не имеем, где их искать!
– Мы разошлем список во все связанные с нами общины. – Шейда взяла в руки лист бумаги с именами. – Тут перечислены все директора, которые были живы до Спада. Ты кого-нибудь из них знаешь?
– Нет, – ответила Иштар, просмотрев список, потом посмотрела на Шейду. Та сидела с ледяным, перекошенным лицом. – Что такое?
– А я знаю, – прошипела в ответ Шейда.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
– Мы должны остановить эту войну. – Пол поднял взгляд от отчета. – Должны остановить ее, и прямо сейчас.
Пол созвал всех членов Союза Новой Судьбы, чтобы, «обсудить все последствия нынешнего конфликта». Селин сразу поняла, что собрание будет нелегким. Пол ходил взад и вперед по залу Союза и чуть ли не рвал волосы на голове.
– Почему? – воскликнул Чанза и взглянул на сидевшего напротив Демона. Черные доспехи оставались непроницаемыми.
– Сколько смертей! – вскричал Пол и показал рукой на проекции. – Мы наконец получили все сведения по той части Разин, которая находится под нашим контролем. Судя по переписи населения, тысячи, миллионы людей либо уже погибли, либо умирают! Никто не предполагал, что все обернется войной. Мы хотели предотвратить гибель человечества, но гораздо важнее не допустить ее!
– А как же насчет ужаса? – спросила Селин. – Мы собирались одержать победу! И у меня есть кое-какие планы!
– Основной план не удался, – быстро ответил Пол. – Неплохая задумка избавиться от них, но не ценой жизни человечества!
– Между прочим, Боуман, план оказался очень удачным, ты даже мечтать ни о чем подобном не мог, – пробурчал Демон.
– Что? – Пол подозрительно склонил голову набок. – Я тебя не понимаю.
– Давай я все объясню, Пол. – Селин взмахом руки убрала проекции и включила другие. – Я подготовила отчет. В настоящий момент в мире проживает чуть более миллиарда человек. Контроль над Сетью упал, источников энергии стало существенно меньше, некоторые члены Союза захватили определенные исторические области: Чанза Фрику, Шейда Севам, ты Разию и так далее.
– Ближе к делу, – проскрежетал председатель Союза.
– Я хочу сказать, что в первые два месяца человеческие потери неизбежны, и они будут велики. Но члены Союза действуют по своему усмотрению во всех этих областях и пытаются помочь людям.
– Но люди умирают миллионами! – оборвал ее Пол.
– Но это обернется большим приростом человечества в будущем, – продолжала Селин, будто Пол ничего не говорил. – Через два-три поколения человечество возрастет почти в два раза.
– Что? – поразился Пол. – Каким образом?
– Если честно, твой первоначальный план был близок к полному срыву, – продолжала Селин. – Пока действовали искусственные методы репликации и воспроизводства потомства, уровень рождаемости никак не мог существенно повыситься, несмотря на все наши попытки. Но как только мы ликвидируем все препятствия, рождаемость моментально подскочит.
– О чем, черт побери, ты говоришь? – прорычал Пол.
– Нанниты отключены, – с гримасой ответила Селин. – А значит, включилось кое-что другое.
Рейчел бродила по дому, когда ее разыскала Даная.
– Пойдем, пора браться за учебу, – сказала она и схватила сумку.
– Что это значит? – Мать вела себя как-то иначе, не так, как раньше. Рейчел не могла бы точно определить, в чем это выражалось, но казалось, что Даная уже не испытывает такого отчаяния, как прежде. Рейчел обрадовалась, хотя не понимала причин столь резких изменений.
– Ты говорила, что хочешь стать врачом, – ответила ей Даная и направилась к двери. – У Бетан Рейберн началось внутреннее кровотечение. Больше ничего не знаю. Пошли.
На улице их ждал Том Рейберн с двумя оседланными лошадьми. Вид у него был крайне взволнованный.
– Рассказывай! – велела Даная и, поморщившись, вскочила в седло.
– Я толком ничего и не знаю. У мамы неожиданно пошла кровь. Внизу…
– Из заднепроходного отверстия? – переспросила Даная. – Тому может быть много причин, но ни одна из них не угрожает жизни.
Они ехали верхом вниз по холму, не по главной дороге, а прямо по траве, в объезд городка.
– Нет не из заднепроходного отверстия, – промямлил Том. – Из… другого. Извините, я не могу сказать яснее, ведь это моя мать.
– Ладно, – кивнула Даная. Она попыталась сосредоточиться и понять, что же такое могло случиться с Бетан. Было такое чувство, что она все знает, но не может вспомнить, единственное, что приходило на ум, это внутренние травмы. – Мать падала? Ушибалась?
– Я ничего такого не слышал, – ответил Том.
Вот они добрались до фермы, и Даная поспешила в дом, а Рейчел следовала за ней по пятам.
Наверху у двери в спальню стоял Мирон, он в отчаянии заламывал руки.
– Слава богу, ты здесь, Даная, – сказал он. – Я… она… я так не могу. Пожалуйста, помоги ей!
– Посмотрим, что можно сделать, Мирон, – ответила Даная.
Втайне она боялась, что ничем не сможет помочь. Без наннитов она была абсолютно беспомощной. Да, как устроено человеческое тело, она знала, но лечить его без набора определенных, привычных средств не умела.
Бетан лежала на постели, свернувшись калачиком на боку. Она была раздета, и вид у нее был самый что ни на есть несчастный. Сверху была наброшена простыня.
– Как ты, Бет? – спросила Даная и сняла с женщины простыню.
Между ног Бетан торчали испачканные кровью тряпки. Кровь небольшим ручейком стекала по ногам женщины. Децилитр крови, не меньше.
– Даная, – беспомощно произнесла Бетан, – я не понимаю, в чем дело.
– Спокойно, – ответила Даная и взяла женщину за запястье. Она помнила, как можно без приборов измерить пульс, но ни часов, ни секундомера у нее с собой не было. На ощупь пульс показался ей нормальным, немного сильным и учащенным, но это можно отнести за счет испуга. – Какие еще симптомы, кроме кровотечения? – спросила Даная и осмотрела шею и лицо женщины. Никаких признаков лихорадки; конечно, Бетан немного бледнее обычного, но в остальном все нормально.
– Никаких, – ответила она. – В последнее время я была более обычного дерганой, ворчливой, а вчера заболел живот. А потом вот сегодня пошла кровь!
– Без причин? – спросила Даная. – Извини, что спрашиваю, но тебя никто не бил?
– Нет! – Бетан готова была закричать. – Извини. Извини. Я же сказала, я была такой нервной. Это я могла кого угодно ударить!
– Тогда я не вижу никакой причины, – в отчаянии сказала Даная. – Что-то не сходится. А внутрь заглянуть, чтобы увидеть, откуда, кровь, я не могу! – Она прекрасно знала, что нельзя демонстрировать свои чувства перед пациентом, но никогда раньше она с подобной ситуацией не сталкивалась. – Никаких инструментов, никакой диагностики. У-у-ух! Надо подумать. – Она снова нащупала пульс у Бетан. Такой же сильный. – Что бы ни происходило, ты вполне здорова. Никакой болезни, кроме этого кровотечения. Погоди.
Она заходила по комнате, пытаясь вспомнить устройство женской репродуктивной системы. Шейка матки, матка, фаллопиевы трубы, яичники… Что-то вышло из строя. Со времени окончания медицинского колледжа она не возвращалась к этим знаниям, все эти органы были такими же бесполезными, как аппендикс, этот червеобразный отросток, которого у большинства людей уже и не было. После изобретения маточных репликаторов женский организм не занимался репродукцией себе подобных, и слава богу… О боже!
Даная остановилась: как же она раньше не догадалась! Но ведь и остальные тоже не вспомнили самого очевидного.
– Бетан, твои коровы рожают сами или вы пользуетесь репликаторами? – спросила она.
– Нет, сами. Мы стараемся… ой!
– Тогда у них должна быть течка.
– Ну да, после овуляции, – с ужасом ответила Бетан.
– И как часто?
– Раз в полгода или что-то около того. Но у людей…
– У женщин овуляция происходит раз в месяц! – простонала Даная. – Проклятие! Черт побери, я же чувствовала, что я что-то об этом помню!
– То есть так и должно быть? – спросила Бетан. – Это нормально?
– Раз в месяц. – Даная словно вспомнила нужные страницы учебника. – Двадцать восемь дней.
– И… и как долго?
– Не знаю, может, неделю?
– Боже!
– Мама, а я? – испуганно спросила Рейчел.
– И – ты, и я, мы все одинаковые, – ответила Даная.
– И когда это начнется?
– Скоро. Просто Бетан оказалась первой. Возможно, к вечеру появятся и другие. Наннитовые поля блокировали овуляцию, естественные гормоны, которые организм вырабатывал в процессе этого цикла, заменялись искусственными, они поступали в организм равномерно. А теперь мы снова станем рабами этого проклятия!
– Ни за что! – вскричала Рейчел. – Я не согласна!
– У тебя нет выбора, – ответила Даная. – Были разные способы гигиены. Тряпки, вата. Верхом на хлопковой лошадке.
– Откуда я могла это слышать? – спросила Бетан.
– Из старых книг, – нахмурилась Рейчел. – Кинг, Мур, Хьясен…
– Ах, мастера, – устало протянула Бетан.
– Не знаю точно, чем именно пользовались женщины в те времена, но точно знаю, что нам надо срочно что-нибудь придумать, – вступила в разговор Даная. – И побыстрее. Иначе весь городок превратится в вонючую отстойную канаву.
– Значит, я не умру, – заключила Бетан.
– Нет, у тебя нормальный женский цикл, на протяжении многих веков миллионы женщин переживали то же самое, и ничего, – уверенно заключила Даная. – К тому же в этом есть и много хорошего.
– Например? – недоверчиво спросила Бетан.
– Например, ты теперь можешь рожать так же, как и твои коровы. Сколько еще детей вы планировали?
Вот и прошли три дня отдыха и началась ознакомительная программа; на второй день по прибытии на Воронью Мельницу Герцер в группе с другими мужчинами и женщинами расчищал землю на другом берегу реки Шенан.
Работа была тяжелой. Большинство деревьев тут относились к разряду «вторичных и старых». Это означало, что хотя тут уже рубили лес (здешние земли были окраиной огромного мегаполиса, который когда-то протянулся вдоль всего побережья), но здания и другие строения так давно разрушились, что на их месте успело вырасти не одно поколение лесных гигантов.
Герцер не знал, как именно называются эти деревья, да это его и не интересовало. Для него это были огромные страшилища, с которыми он сражался при помощи топора и пилы. Учитывая его отношения с Баст, наверное, стоило бы больше интересоваться лесом. Ведь она столько раз наблюдала, как растут деревья – из маленького семени или желудя, и она любила их словно своих детей. Но трудно любить деревья, когда руки кровоточат от мозолей.
Он работал по очереди с другими на двуручных пилах. Пилы были тупыми и тяжелыми, при работе задействовались мышцы, о существовании которых он даже не догадывался, и потому через час работы он совсем вымотался. Он предполагал, что со временем привыкнет к подобной работе и что тем, кто работал не первый день, было намного легче. Хотя вряд ли можно назвать легкой работу, когда надо час за часом водить пилой взад и вперед, взад и вперед. Но все же легче, чем в самом начале. И еще, конечно, никогда нельзя было определить, насколько добросовестно работает напарник, а когда попадались особо тяжелые стволы, был соблазн предположить, что напарник халтурит и взваливает особо тяжелую работу на тебя.
Уже в первое же утро Герцер заметил, что не все работали одинаково усердно. В группе было десять мужчин и пять женщин, большинство были такими же молодыми, как Майк и он сам. Майк, несколько мужчин и женщина честно выполняли все виды работ, выкладывались, насколько могли. Майк, казалось, дотошно стремился изучить все виды работ, в то время как Герцер замечал в себе какое-то упрямство – он хотел сделать все как можно лучше.
Остальные же в основном работали ради продуктовых талонов. В первый день, особенно после того как выяснилось, насколько тяжелой будет работа, люди долго роптали, говорили о рабском труде, но этот вялый мятеж был быстро подавлен начальником работ, реконструктором Джоди Дорсеттом.
Он стоял, руки в боки, перед группой учеников, выронивших из рук топоры; просто стоял и смотрел на них холодными голубыми глазами.
– Поднимайте топоры и приступайте к работе или можете уходить. Мне все равно. Но если мне покажется, что вы работаете не с полной отдачей, я имею право урезать ваш пищевой рацион. Так что не думайте, что можете просто поднимать время от времени топор и слегка постукивать им по дереву. Я навидался таких работничков, попробуете так себя вести и вылетите из программы как миленькие.
Недовольные с ропотом, но снова взялись за работу, а Герцер и немногие другие энтузиасты продолжали с тем же рвением, что и раньше.
Все началось с двуручной пилы. Деревья требовалось валить в определенном направлении, чтобы потом было легче их вывозить, но иногда это представляло определенную трудность. Некоторые деревья словно не хотели падать туда, куда нужно.
Герцер работал в паре с мужчиной, имени которого так и не расслышал. Они пилили не самое большое, но крепкое дерево. В обхвате ствол был не более двух третей метра, но потратили они на него около часа. Пару раз пила застревала в древесине, и им приходилось вставлять клинья, чтобы вытащить ее. Но вот, когда казалось, что им никогда не спилить дерево, ствол треснул и дерево обрушилось как раз туда, где стоял Герцер.
Его спас крик начальника, который одним глазом присматривал за учениками. Юноша едва успел отскочить от падавшего дерева, и все равно его задело одной из нижних ветвей.
Джоди лишь сделал замечание по поводу погнутого полотна пилы. Как только они вытащили пилу из-под упавшего дерева, Джоди поставил их на дерево большего размера, около двух метров в обхвате, с огромным количеством ветвей и шишковатым стволом. Герцер взвыл от усталости, но тут же приступил к работе.
Он почти тут же сбил в кровь руки. В отличие от большинства товарищей по работе руки у него были не такие нежные, но загрубели они от меча и лука; к топору и пиле он был совершенно непривычен, поэтому вскоре руки распухли, мозоли стирались в кровь, и было нестерпимо больно.
На этот раз Герцер стоял в паре с парнем по имени Ирнон Брук. Тот был среди пытавшихся роптать в начале рабочего дня, и Герцер точно знал, что Ирнон почти не прикладывает усилий, лишь опирается о свой конец пилы. Герцеру приходилось каждый раз самому проталкивать пилу вперед, а потом тянуть на себя изо всех сил.
Герцер терпел минут десять, за это время они сделали лишь небольшой пропил над клиньями. Но дальше его терпение лопнуло. Он выпустил из рук пилу и обошел дерево.
Ирнон был высокого роста, симпатичный, но таких бегающих глаз Герцер еще, пожалуй, не видел никогда. К тому же парень был как минимум лет на десять старше его.
– Слушай, ты совсем не работаешь, – спокойно начал Герцер. – Если так будет продолжаться, нам не спилить дерево.
– Я работаю! – огрызнулся Ирнон и шагнул навстречу Герцеру. – Если кто-то здесь и отлынивает, так это ты, парень. Если боишься, что дерево снова свалится на тебя, не пытайся обвинять в этом меня. В тот-то раз вина была не моя, а твоя.
– О чем это ты говоришь? – недоумевал Герцер. – Это ведь ты увиливаешь от работы!
– Ничего подобного! – закричал Ирнон и сильно толкнул Герцера в грудь, тот споткнулся и зашатался.
– Ага! – Откуда ни возьмись, появился Джоди; он схватил Герцера сзади за руки, как раз когда тот приготовился к прыжку. – Нет! Никаких драк! Герцер, Ирнон, вы оба останетесь без обеда!
– Что?! – Герцер пытался высвободить руки. – Я всего-навсего пытался сделать так, чтобы он работал!
– Этот парень висит на своем конце пилы, – с вызовом заявил Ирнон и скрестил руки на груди. – А потом еще обвиняет меня в том, что я отлыниваю. Я не собираюсь этого терпеть. А оставлять человека без обеда, когда он защищает себя, недопустимо!
– Я могу оставить тебя без обеда, Брук, если сочту, что ты не так на меня посмотрел, – строго выговорил Джоди. – Если спросишь меня, то я скажу, что отлынивает не Герцер. – Но за драку без обеда останетесь оба. А теперь можете уходить вообще или снова приступайте к работе. Мне все равно.
Потом он выпустил Герцера и спросил его:
– Сможешь закончить работу?
– Да, – ответил юноша; он оторвал кожу со сбитых мозолей. Времени было еще мало, а он уже хотел есть. Без обеда работать будет нелегко. – Но драку затеял не я.
– Если возникнут еще проблемы, сразу обращайся ко мне, – сказал Джоди. – Но никаких драк.
– Я пытался…
– Никаких драк! – с угрозой проговорил Джоди. – Обращайся ко мне.
– Хорошо, обращусь, – спокойно сказал Герцер, поворачиваясь к начальнику. – Меня не волнует, как вы там меня наказали, но пилить это огромное дерево с таким лоботрясом я не собираюсь.
– Ах ты чертов юнец! – И Ирнон бросился вперед.
– Тихо! – Джоди встал между ними. – Следи за тем, что говоришь, Герцер. Хорошо, если не можете работать вдвоем, не надо. – Он огляделся, никто вокруг не работал, все наблюдали за сценой, и Джоди покачал головой. – Мы что тут, спектакль разыгрываем? – закричал он. – Вы не на представлении менестрелей! Быстро за работу! – Потом подозвал одного из мужчин: – Темпи, иди-ка сюда!
Молодой человек подошел к ним, и Джоди сказал, обращаясь к Герцеру:
– Иди обрубай ветки, если в паре работать не можешь.
– Могу… – горячо запротестовал Герцер.
– Иди. – И Джоди показал на топор, который выпустил из рук Темпи.
Топор был с широким лезвием, на конце треугольной рукоятки был круглый набалдашник. Он больше походил на боевой топор, но зато был достаточно острым, и Герцер с пылом принялся за работу. Дерево было огромным, как и остальные вокруг, ветви у него были короткие, но расположены часто, толстые у основания, и рубить их было непросто. Но для Герцера это было как раз то, что надо. Всю свою злость и ярость от несправедливости происшедшего он вложил в работу. Юноша методично бил топором по веткам и понемногу успокаивался. Он уже мог спокойно рассуждать.
– Сбавь темп, иначе загубишь себя, – подошла сзади Кортни.
В тот же миг топор соскользнул с ветки и чуть не вонзился ему в ногу, Герцер отпрыгнул, потом осторожно положил топор. Он тяжело дышал.
– Абсолютная правда, – ответил он и повернулся к девушке.
Кое-кто из женщин тоже присоединились к мужчинам, но физически более сильным мужчинам было намного легче обрубать ветви. Поэтому три женщины, Кортни, Нергуй Словаг и Хсу Шилан, постепенно перешли к работе «полегче»: оттаскивали в сторону ветви, заменяли сломанные орудия труда, приносили рабочим пить. Но две женщины все еще продолжали работать наравне с мужчинами, будто пытаясь доказать, что ничем не хуже, а может, и лучше. Одна из них, Динн Аллен, работала так же рьяно, как Герцер; вторая, Карлин Каракас, наверняка прошла серьезные операции по биоскульптурированию – она была более двух метров ростом, а телом напоминала мужчину-культуриста. Довольно хрупкая Динн, однако, в работе не уступала своей крупной подруге. Она как раз тащила огромную ветку, а так как работала она не хуже мужчин, Джоди и не предлагал ей уйти.
Кортни протянула Герцеру глиняную кружку, наполовину наполненную водой.
Молодой человек покачал головой, опрокинул кружку, а потом уставился на нее. Сделана она была плохо, в одном месте даже остался отпечаток пальца, поверху уже пошла трещина, да и получилась кружка пористой, так что влага просачивалась наружу.
И тут вдруг Герцер понял, что сдерживаться больше не может. Ведь у него нет выхода: либо работай, либо умирай с голоду. А назад пути нет, никогда. Ему вдруг так захотелось снова взглянуть на свой маленький лесной домик. Для него он никогда не являлся чем-то особенным, просто место, где можно было поспать и хранить свои самые ценные вещи, но он так хотел оказаться сейчас в собственной постели и чтобы джинн принес ему стакан пива и большой кусок жареного мяса. Пусть все, что его окружает, окажется просто сном, чужим сном, а он сейчас проснется и очутится дома.
– Вид у тебя, будто убили твою любимую собаку, – заметила Кортни. – Может, вода плохая?
– Нет. – Герцер изо всех сил старался не разрыдаться. – Нет, просто… я вдруг осознал нашу действительность. Всю оставшуюся жизнь мы будем жить вот так!
– Ну, будем надеяться, что нет, – весело ответила ему Кортни, потом мрачно кивнула: – Хотя… кто знает.
– Я просто… – Герцер помолчал. – Ну да ладно. Спасибо за питье.
– ОБЕД! – закричал Джоди и ударил в металлический гонг, потом помахал Герцеру: – Можешь отдыхать до конца обеда.
– Зачем? – Герцер пожал плечами и снова взялся за топор. – Я буду работать.
Джоди какое-то время внимательно смотрел на него, потом кивнул и пошел к костру, на котором дымились котлы с едой.
– Это нечестно, – горячо промолвила Кортни. – Ты ведь не виноват.
– Я знаю. – Герцер поплевал на руки. Когда слюна попала на кровоточащие мозоли, он даже поморщился. – Но, мне кажется, я его понимаю.
– Что? Что он оставил тебя без еды за то, что ты пожаловался на того придурка? – К ним подошел Майк.
– Нет, за то, как все обернулось, – ответил Герцер и ударил топором по ветке. – Ведь никому из нас не приходилось так зарабатывать себе на жизнь, и теперь нужно учиться. И коллективной работе тоже. У Джоди очень тяжелая работа, как же ему справиться, если он не будет вести себя жестко?
– Он сегодня многих разбил в пух и прах, – сообщила Кортни и посмотрела туда, где стоял начальник. От него не отставал Ирнон. Он, казалось, не мог поверить, что его действительно оставят без еды.
– Я знаю, что у Ирнона уже появились друзья, – кивнул Герцер.
– Нет, – запротестовала Кортни. – Кому-то не понравилось, как вел себя Джоди, но большинство все-таки переживают за тебя. Виноват-то не ты, а Ирнон.
– Ага, – сказал Герцер, – спасибо.
– А теперь нам надо идти есть, – сказал Майк и взял Кортни за руку. – Герцер, мы можем немного оставить и тебе…
– Если об этом узнает Джоди, он оставит без еды вас – Герцер помотал головой. – Идите.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
К трем часам Герцера качало от голода и усталости. Он продолжал обрубать ветви и работал по-прежнему рьяно, но знал, что надолго его не хватит. Руки были словно свинцовые, голова кружилась. Время от времени ему не удавалось нанести точный удар.
