Укрощение огня

      Но вместо этого нашел Диониса Мак-Кейнока.
      Сначала молодой человек очень обрадовался. Диониса, как всегда, окружала толпа льстецов и подхалимов; Герцер был рад примкнуть хоть к какой-то группе людей. Но вскоре он разочаровался. Бенито пытался смастерить лук и стрелы, чтобы охотиться, но остальные члены группы ничего делать не умели. Когда Герцер присоединился к ним, у них еще оставались небольшие запасы пищи, но вскоре все закончилось, а накормить восьмерых взрослых мужчин, с Герцером – девятерых, не так-то просто.
      Герцер пробовал раздобыть еду, но он тоже ничего не умел. Он взял взаймы нож и выстрогал рыболовный крючок, насадил на него наживку и попробовал ловить рыбу, но за весь день поймал лишь двух крайне странного вида рыбешек. По форме они совсем не напоминали рыб, а над верхней губой у них были усы. Геррик не знал, как их приготовить, но в конце концов решил, что надо сделать все так же, как с дичью. Он отрезал рыбинам головы, выпотрошил их и очистил. Нужно было развести костер, но дождь лил не переставая. У Диониса была старомодная зажигалка, хоть и нехотя, но он одолжил ее. После нескольких попыток Герцеру удалось разжечь огонь под поваленным деревом. Юноша насадил рыбин на веточки и попробовал зажарить их; первая веточка тут же загорелась, и драгоценный улов чуть было не упал в костер и не сгорел. После этого Герцер действовал осторожнее и для приготовления на костре выбирал только зеленые ветки. Все равно в костер упало несколько кусков рыбьего мяса. Всем досталось понемногу, надо ведь было накормить девять человек, но это лучше, чем совсем ничего. Пища, да еще горячая.
      Именно тем утром, выстрадав так много за кусочек горячей полупрожаренной рыбы, Герцер задумался о планах Диониса на будущее. Казалось, великан никуда особенно не стремится и ничего толком не делает. Словно он чего-то ждал.
      Сняв совершенно промокший плащ, Герцер принялся выспрашивать Диониса о том, что тот собирается делать. По прошествии времени Геррик понял, что с политической точки зрения это был не самый умный поступок. Завтрака у них не было, на обед никаких перспектив, если, конечно, кому-то из группы не повезет и он не раздобудет под проливным дождем какую-нибудь пищу. Дионис очень трепетно относился к недоверию со стороны подчиненных. Он выслушал половину того, что приготовился сказать ему юноша, и врезал Герцеру прямо в грудь. Удар был такой силы, что даже бык не устоял бы на месте.
      Герцер не раз участвовал в драках с полным воспроизведением всех сенсорных ощущений, но сам кулаки в ход не пускал и боли не испытывал; только полные идиоты или мазохисты включали болевые системы на полную мощь. Поэтому какое-то мгновение он лежал в грязи в полной уверенности, что этот сумасшедший его убил. Но потом юноша поднялся и побрел в сторону леса.
      Он понятия не имел, куда идет, но ему не хотелось видеть Диониса.
      В лагерь парень вернулся после полудня, так и не найдя никакой пищи, как, впрочем, и ответов на мучившие его вопросы. Дионис тем временем послал нескольких своих прихвостней приглядеть за дорогой. Потом собрал всех остальных, в том числе и Герцера, чтобы они выслушали его.
      – Закончились дни слабости! – резко заявил он. Хлестал дождь, но он стоял, широко расставив ноги и опершись о землю вынутым из ножен мечом. – Настало время сильным занять свое место.
      В таком духе он говорил примерно полчаса, слушателей было всего четверо, остальные следили за дорогой. Герцер мок под дождем и никак не мог понять, к чему клонит Дионис. Наконец он все же уловил смысл речи.
      – Ты хочешь сказать, что мы станем бандитами? – с недоверием спросил он.
      – Лишь на время, – твердо ответил Дионис. С тех пор как Герцер вернулся, он относился к нему с большим уважением, чем к кому-либо другому. – Со временем мы займем достойное место в руководстве этой Новой Судьбой.
      – Новой Судьбой, – повторил Герцер и отер капли дождя с лица. – Разве не Пол назвал так свою группу? А Шейда контролирует Севам?
      – Пока, – ответил Дионис. – Пока. Но все зависит от ее союзников на нашем континенте. А мы, не откладывая, можем заняться устройством собственной ниши и выбраться из всего этого дерьма. – Он обвел рукой промозглый лес. – Неужели ты хочешь вот так прожить остаток своей жизни?
      – Хм… – Герцер даже не посмотрел по сторонам.
      Он принимал участие в нескольких играх, где, по сценарию, участвовали бандиты. В большинстве случаев одержать победу можно было, лишь проникнув в их лагерь. «Ну что ж, я проник в лагерь бандитов, – подумал он. – Сколько очков, интересно, я за это получу?»
      Но тут до юноши наконец дошло, что дело не в очках. Дионис говорит серьезно. Меч это вовсе не театральный реквизит, он готов использовать его по назначению. Герцер почувствовал, как по спине пробежал холодок: он представил, что Дионис может ударить мечом его.
      – Нет, конечно, так прожить остаток жизни я не хочу, – фыркнул Герцер. – И не вижу, почему бы действительно не занять подобающее нам место. – Говорил он вполне искренне.
      Дионис какое-то время смотрел на него в упор, потом кивнул.
      – Бенито, Гай и Галлиган следят за дорогой. Рано или поздно на дороге появятся люди. Некоторые из них захотят примкнуть к нам. У кого-то найдется чем заплатить нам дань. Все это хорошо. Но кто-то начнет протестовать. Таких нужно будет… уговорить.
      Все вокруг Герцера грубо засмеялись, и он понял, что загадками говорят ради него; эти… существа из окружения Диониса давным-давно запродали души дьяволу, для них стать бандитами в условиях Спада было совершенно естественно. Интересно, все ли они начинали, как он сам, в качестве некой игрушки в пополнение коллекции падших душ Диониса? Еще он понял, чего же ждет Дионис. Он выжидал, пока упрямцы типа Герцера дойдут до последней степени отчаяния и голода, и тогда им станет все равно.
      Герцер понимал, что его окружили со всех сторон; может, они договорились об этом заранее, но сейчас люди Диониса сидели и справа, и слева, и сзади. У некоторых из них были ножи, а у Диониса меч; у Герцера не было под рукой даже палки.
      Но одновременно с этим молодой человек принял решение. Будь он проклят, если станет бандитом. Будь он проклят, если опустится до грабежей и убийств, ведь именно к этому призывает их Дионис, пусть он и не называет все своими именами. У Герцера бывали некоторые сомнения, особенно когда дело касалось женщин, но в остальном он всегда был порядочным и честным человеком. И сворачивать с этого пути только потому, что ему нечего есть, он не собирается. Он сумеет прокормиться, пусть и странными рыбинами.
      Вопрос в том, как улизнуть отсюда и остаться при этом живым? Ответ пришел сам собой: надо притвориться.
      И он притворился. Он понимал, что нельзя переигрывать, нельзя показать, что он с большим энтузиазмом воспринял все, что сказал Дионис. Нет, он просто согласился. С тех пор с ним рядом всегда был кто-нибудь из людей Диониса, за Герцером наблюдали, его проверяли.
      Именно в такой атмосфере паранойи, гнетущего голода и полной сумятицы в лагере вдруг появился Бенито с известием, что на дороге показался первый путник.
 
      Рейчел и Даная разделились, в поисках пищи Даная пошла по дороге на юг, Рейчел вместе с Азуром – на север.
      Даная поставила три силка на звериных тропах к западу от дороги. Силки были простыми, такими пользовались в давние времена – петля из сплетенного в косу конского волоса. Если по тропе побежит кролик или другой зверек, он запутается в петле, вытащить его сможет только человек, поставивший силок. Или если охотника опередит хищник, он съест добычу; так случалось уже не раз, однажды крупный зверь даже испортил силки. Но другого выхода у них не было.
      Она подошла к небольшому ручью, через который был перекинут простой рубленый мост, и раздумывала, не устроить ли тут ловушку для зверя, как вдруг из леса ей навстречу вышли трое мужчин.
 
      Когда Герцер увидел, что Гай и Галлиган держат Данаю, у него перехватило дыхание.
      – Дионис, это моя знакомая, – сказал он.
      Он старался держаться в последних рядах, но за ним все равно стоял Бенито. А когда они вышли на дорогу, то сзади оказались еще Бойд и Эйвис.
      – Что ж, симпатичная у тебя знакомая, – заметил Дионис. – Кто ты?
      – Даная Горбани. Мне известно и твое имя, Дионис Мак-Кейнок. Что все это значит? – Даная напряглась, но голос у нее все равно дрожал.
      – За пользование дорогой мы собираем дань, – ответил Дионис. – Интересно, чем расплатишься с нами ты?
      – Ты шутишь! – выпалила Даная, оглядела всю группу, потом посмотрела на Герцера, который всячески старался отвести взгляд в сторону. – Вы… вы… сошли с ума.
      – Некоторые уже говорили нам это. – Дионис медленно вытащил меч из ножен и приставил острие прямо ей к горлу. – Но я бы не советовал тебе повторять это, женщина. Горбани… что-то знакомое. Ага! Жена Эдмунда Тальбота, не так ли?
      – Я… да, мы с Эдмундом друзья, – тихо ответила Даная.
      – Какая прелесть! – оскалившись, ответил Мак-Кейнок. – Какая прелесть! А где же твоя дочь?
      Даная уже была готова к этому вопросу.
      – Когда случился Спад, она была в Лондоне. Надеюсь, с ней все в порядке.
      – Лучше, чем с тобой, это точно, – ухмыльнулся Мак-Кейнок. – А еще я знаю, как ты с нами расплатишься!
      – Дионис, – напряженно произнес Герцер, – не делай этого.
      – Нет, я ни за что не буду первым, – ответил тот, повернулся к юноше и коснулся его мечом. – Первым будешь ты.
      Бойд ткнул его в спину, и Герцер чуть не упал, но, подняв глаза, оказался лицом к лицу с Данаей. Тяжелое путешествие отразилось на ней, она сильно осунулась, на одной щеке было грязное пятно. Герцер взглянул ей прямо в глаза и заметил в них какую-то странную покорность, мелькнуло что-то очень древнее и мрачное.
      – Доктор Горбани, извините меня, – прошептал он и чуть-чуть наклонился, чтобы плечом ударить Гая.
      Тот был ниже ростом, чем Герцер, и потому сразу упал. Герцеру оставалось только одно – бежать. Одним прыжком он проскочил небольшой мостик и сразу свернул влево, в заросли у дороги. Только его и видели.
 
      – Ничего себе, – Мак-Кейнок размахивал в воздухе мечом. – Вот так неожиданность. – Потом посмотрел на все еще лежавшего на земле Гая и покачал головой. – Вставай. Совсем разболтались. – Галлиган успел схватить Данаю и держал ей руки за спиной. – Хм… дань все равно придется платить.
      – Давай же! – выпалила она. – Делай, что хочешь, и будь ты проклят!
      – Ну, мы давно уже прокляты. Бенито, держи ее за руки. А вы хватайте ноги. У меня уже неделю не было женщины.
 
      Герцер, спотыкаясь, пробирался по лесу; он присматривал подходящую палку, чтобы иметь хоть какое-то оружие для защиты. Наконец он упал; он запыхался, выбился из сил и заплакал. Даже сквозь шум дождя Герцер слышал, что творится там, у реки, но пытался забыть об этом и искал хоть какое-то оружие.
      Лес был старым, все заросло плющом и кустарником. На земле валялись лишь старые, сгнившие ветки, но в конце концов он нашел небольшое деревце высотой с человека, которое погибло от недостатка солнечного света. Он сразу же ринулся назад, но в этом лесу невозможно было найти свои же следы. Вот и ручей, наверное, тот самый.
      Герцер пошел вдоль ручья, иногда он заходил прямо в воду. Страшнее всего Дионис, у него есть меч и сам он такой огромный. Но и полусгнивший лук Бенито с перекошенными стрелами не так уж безобиден. У остальных есть ножи.
      Только бы успеть.
 
      Гай слез с врачевательницы и посмотрел на нее.
      – Ну что, теперь перережем ей горло? – спросил он. – Мы всегда так поступаем с андроидами.
      – Нет, ответил Дионис и потер царапину на щеке. – Но в наказание за то, что она сама не хотела платить нам дань, снимите с нее непромокаемую куртку и штаны. – Он рассмеялся. – Пусть живет. – И он ткнул Данаю ногой в бок. – Живи. И расскажи своему любовнику, что мы с тобой сделали. Передай ему, что придем и за ним. Не сегодня, не завтра, но очень скоро. И тогда мы закончим свою работу. – Он махнул своим товарищам и направился через мост на юг. – Там, откуда она пришла, есть еще женщины.
      Даная перевернулась на бок и прикрыла лицо руками. Она не смотрела в сторону уходящих бандитов. Плакать она не будет. Нет, она не доставит им такого удовольствия. Даная вообще не проявляла никаких эмоций и понимала, что им это не понравилось. Это было единственное, что она могла сделать. И сейчас она тоже будет держать себя в руках.
      Женщина выждала, пока негодяи не скрылись из виду, и только тогда поднялась на ноги и огляделась. Как ей хотелось стащить с себя всю эту одежду, сжечь ее, выбросить. Но без одежды в такой холод, в такую сырость нельзя. Она подошла к ручью, прополоскала рот, сплюнула, потрогала качающийся зуб. Дионис пытался добиться от нее ответной реакции, но получил лишь царапину (ей чудом удалось высвободить одну руку). Теперь на теле у нее много синяков и ссадин; в боку сильно болит, может, сломано ребро.
      Наконец она села на мосту и сидела так, пока не услышала чьи-то шаги по дороге. Она испугалась, что кто-то из бандитов вернулся, чтобы продолжить издевательства, и собиралась броситься бежать. Но это был лишь Герцер, в руках он держал деревце, на корнях которого все еще висел ком земли:
 
      Герцер взглянул на Данаю и упал на колени, опустил голову и обнял не нужное теперь деревце.
      – Извини меня, – прошептал он.
      – Герцер…
      – Извини, я ничего не мог сделать, они бы убили меня и…
      – Герцер! – выкрикнула она. – У меня нет времени на твои страдания, черт бы тебя побрал. Я соврала им насчет Рейчел. Она на дороге. Мы должны найти ее и увести, пока они до нее не добрались.
      – Рейчел? – Герцер поднялся на ноги.
      – Тише. Говори тише, – процедила она сквозь зубы.
      – Я… – Он стянул с плеч плащ и протянул его Данае: – Тебе он больше понадобится. Да, надо выбираться отсюда.
      – Еще поговорим об этом. – Даная держала плащ на вытянутой руке. – Иди вперед.
      – Вперед…
      – Сейчас мне противно быть рядом с любым мужчиной, – презрительно бросила она. – Ничего личного.
      – Хорошо, – ответил он и прошел вперед.
      – И еще, Герцер.
      – Да?
      – Когда найдем Рейчел, мы не будем ей говорить, что ты был с теми людьми, которые напали на меня. Понятно?
      – Я… о'кей. Нет, я не понимаю.
      – Я так много сделала, чтобы спасти твою жизнь, – горько промолвила она. – Я не хочу, чтобы Эдмунд тебя убил. Или Рейчел.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

      Рейчел пришла в ярость.
      – Я их убью! – рычала она.
      – Попробуй, и с тобой произойдет то же самое. – Данаю била дрожь. Плащ Герцера был очень кстати, но и его не хватало, чтобы согреться. Без непромокаемой одежды в лесу приходилось туго. К тому же она еще не оправилась после страшного шока. – Я рассказала все это тебе не для того, чтобы и тебя изнасиловали. Брось свои штучки.
      Азур весь промок и начинал сердиться. Он обошел Данаю, принюхался и завыл, потом обнюхал Герцера и готов был уже укусить его, но передумал и отправился в лес, продолжая ко всему принюхиваться.
      – Рейчел, ты ничего не можешь сделать, – бесстрастно проговорил Герцер.
      – Ты можешь заткнуться, Герцер Геррик, – бросила ему Рейчел. – Где, черт побери, был в это время ты? А?
      – Сейчас уже поздно рассуждать, – прошептала Даная. – Оставь его, Рейчел. Надо двигаться вперед.
      – А как же силки? – спросила Рейчел. – Без еды нам не прожить. В конце концов, мы обязаны кормить хотя бы Азура.
      – Денек-другой он потерпит, – уставшим голосом произнесла Даная. – Если пойдем быстро, то за день доберемся до дороги. А там есть поселения, найдем какую-нибудь еду.
      – Как далеко ты прошла по дороге? – спросил Герцер.
      – Около километра, – ответила Рейчел. – На дороге грязи по колено. Мама, я не уверена, что ты сможешь пройти.
      – Я пройду. – Даная поднялась на ноги. – И дойду до конца. Но я точно не собираюсь сидеть тут и ждать Мак-Кейнока с его бандитами, я вовсе не хочу снова попасть в их лапы. Пошли.
      – Боже, надеюсь, что папа все еще на Вороньей Мельнице, – сказала Рейчел и подобрала свои пожитки.
      – Он там, – ответила Даная. – Я же надеюсь, что он забудет все, что произошло за последние годы.
      – Дом это такое место, которое всегда открыто для человека, независимо от того, когда ему вздумается туда прийти, – спокойно сказал Герцер. Он машинально пошел вперед, взял рюкзак Данаи и перебросил его за спину. – Он будет там. И он будет вас ждать.
      – Так-то лучше, – горько заметила Даная.
 
      – Нет, нет, надо сильнее нагреть его, иначе весь день будешь стучать молотом, а результата никакого, – проворчал Эдмунд, взял щипцами кусок металла и снова положил его в огонь.
      – Извините, сэр, я думал…
      Ученик отступил назад и оглядел группу людей, собравшихся в кузнице. Всего несколько недель тому назад его интересовал только один вопрос – что надеть на следующую вечеринку, а теперь вот он оказался в этой тесной мастерской и вынужден учиться древнему ремеслу, о котором еще на прошлой неделе он и слыхом не слыхивал. Да еще ничего не получается. Это несправедливо.
      – Для того чтобы выучиться кузнечному ремеслу, требуются годы, – заявил кузнец; заметив взгляд юноши, он стал мягче, потом кивнул в сторону мехов и подождал, пока ученик не раздул огонь докрасна. – Следи за окраской металла, внимательно наблюдай, какого цвета и сам огонь вокруг металла. Когда металл побелеет, вытаскивай его и только тогда бей молотом. Времени на это не так-то много, поэтому и говорят: «Куй железо, пока горячо». – Говорил он, подчеркивая каждое слово, одновременно вытащил металл из огня, ударами молота сделал его плоским, а потом придал форму. – Это всего лишь мотыга, но именно мотыги вскоре будут кормить нас всех. Во время учебы вы в основном будете делать мотыги, плуги и запасные части к фургонам. – Он снова сунул в огонь наполовину выкованную мотыгу и кивнул в сторону другого такого же нерешительного ученика: – Он попробует еще раз, а ты пока следи за огнем.
      Кузнец отступил назад и отер лицо, а ученик тем временем пытался выковать из упрямого металла нужную форму; он старался изо всех сил. Энгус притащил в кузницу множество отходов, и у них теперь было достаточно металла, а вскоре будет и еще больше. Эдмунд отправил Энгусу целый фургон провизии, но расстояние было неблизкое, и приличную часть запасов съедят волы по дороге. Назад фургон прибудет лишь через три-четыре недели.
      – А как насчет оружия? – спросил ученик после того, как ему наконец удалось сделать мотыгу. Он поймал-таки правильный ритм ударов молотом, искры летели во все стороны и освещали мрачную кузницу белым светом.
      – До оружия тебе еще далеко, сынок, разве что наконечник для копья, он почти то же самое, что и мотыга, только немного другой формы. Но вот мечи и тому подобное, доспехи – эта работа требует опыта. Как только мы добудем все необходимые инструменты и приспособления, кое-кто из вас займется кольчугами. Но пока что важнее научиться хорошо делать сельскохозяйственный инструмент. – Он снова выглянул на улицу и насторожился. – Продолжайте ковать мотыги вот из этого материала, а я скоро вернусь.
      Он вышел из жаркой кузницы и в первый момент прикрыл рукой глаза. Словно в искупление за бесконечные дожди небо в последние несколько дней прояснилось, погода стояла теплая, и воздух был наполнен испарениями. Нельзя сказать, что стало намного теплее, воздух был еще очень сырым, дрожь пробирала до костей. Всем хотелось побольше жирной и калорийной пищи, которой как раз и не хватало. Но из-за яркого солнца и влажной дымки в воздухе было трудно разглядеть что-либо на расстоянии, поэтому, чтобы удостовериться, что он не ошибся, Эдмунду пришлось долго и пристально всматриваться в даль. Наконец он издал пронзительный клич и бросился в сторону городка.
      – Занятия прерываются примерно на час, – бросил он через плечо. – Постарайтесь, пока меня не будет, не спалить кузницу!
      Он хотел взять лошадь, но потом передумал, решив, что на все про все уйдет больше времени, и пустился бегом вниз с холма.
      Когда Тальбот вошел в Воронью Мельницу, которая разрасталась не по дням, а по часам, он сразу заметил большую толпу, которая собралась вокруг трех фургонов, прибывших с востока. Эдмунд, не задумываясь, пробрался в центр и вскоре оказался у первого фургона, который вынужден был остановиться посреди дороги.
      – Сувиза, ну и вид у тебя! – прокричал он, вскарабкался на фургон и обнял мускулистую возницу.
      – Эдмунд, – рассмеялась она в ответ и тоже обняла его, – я и не думала, что ты обращаешь внимание на подобные вещи!
      – Я пытаюсь навести порядок в этом бедламе, а параллельно еще учу новичков, таких же норовистых и неподатливых, как и тот металл, что им предстоит ковать, – ответил он тоже со смехом. – Так что, признаюсь, интерес мой совершенно эгоистичный.
      – Мне надо было догадаться, – улыбнулась она.
      – Привет, Фил, – крикнул Эдмунд вознице второго фургона. – Все еще торгуешь чертовым медом?
      – Ну да, и если не прекратишь обнимать мою жену, утоплю тебя в нем, – ответил Фил.
      – Дайте я расчищу дорогу, тогда фургоны смогут подняться к кузнице. Надеюсь, вы привезли с собой весь инструмент?
      – Да, а еще свободные наковальни и небольшой горн, – ответила Сувиза. – И еще все, что смогли, с пасеки Фила.
      – У нас есть наковальни и горны, но вот инструментов не хватает. Ульев, между прочим, тоже. Нам с вами еще о многом предстоит поговорить.
      Вместе с недавно сформированным отрядом стражников он с трудом разогнал толпу, чтобы фургоны могли проехать дальше. Сам же мэр задумался над тем, какое счастье столь неожиданно обрушилось ему на голову.
      Тальбот знал Сувизу на протяжении семидесяти пяти лет, не меньше, и иногда даже думал, не позвать ли ее к себе в подмастерья. Трудность заключалась в том, что к тому времени, когда они подружились, Сувиза уже сама была настоящим кузнечных дел мастером. Он знал кое-что о формовке металла, чего не знала она, но и ей было известно о том, чего не ведал он, и невозможно было определить, кто же из них лучше. Эдмунд в основном работал с горячим, раскаленным добела металлом, она же предпочитала холодную ковку. Он, естественно, превосходил ее в своем способе ковки, она же была на высоте в своем. Ей нравилось делать доспехи и декоративные украшения, он же предпочитал клинки. В этом случае и речи не было о превосходстве, они, скорее, дополняли друг друга.
      В конце концов Тальбот решил, что если к тому времени, как он состарится и не сможет держать в руках молот, у него не появится преемник, он просто подарит кузницу ей вместе с Карбом. Эдмунд надеялся, что они найдут общий язык, потому что, судя по всему, у Сувизы почти не было предрассудков по отношению к ИИ.
      Но вот наступил Спад, и Эдмунд со всей ответственностью осознал, что ему некому передать обучение новичков. В доиндустриальной экономике кузнечное дело занимало такое же важное место, как и сельское хозяйство; до начала посевной надо успеть сделать уйму сельскохозяйственных инструментов.
      Кроме того, он прекрасно сознавал, что не подходит на роль учителя, особенно если учесть, что ему не удастся самому подобрать учеников. Сувиза намного терпеливее, а ему трудно сдержаться, видя отсутствие сноровки и нерадивость, как этим утром.
      Он помог фургонам проехать на другой конец городка, где находился его дом, оставил пару стражников и взрослого сына Сувизы и Фила сторожить их, а друзей повел к себе. Сувиза взглянула на вновь отстроенные мастерские и присвистнула:
      – Сколько же у тебя тут кузнецов?
      – Только один, – с горечью ответил Эдмунд. – Только я один могу считаться кузнецом, ну вот теперь еще ты. Я знаю, что по соседству с Мельницей жили и другие, но кроме нас здесь имеются и другие общины, видимо, остальные кузнецы подались туда. Или в момент Спада они были где-то в другом месте, может, на другом краю земли.
      – А кто же все это сделал? – спросил Фил.
      – Если ты имеешь в виду наших знакомых, то их тут несколько человек. Хотя… ты ведь знаешь всех законодателей. Они абсолютно ничегошеньки не знают о том, как жили наши предки. Или о доиндустриальных технологиях. Они не прочь немного помахать мечами, но потом изволь подать им еду на серебряных подносах.
      – Не буду возражать, но каково же всем досталось, – заметила Сувиза. – Прокатиться в фургоне, спать на земле, потому что ты хочешь отдохнуть от цивилизации, – это одно, но когда речь идет о выживании, это уже совсем другое дело.
      – Знаю, – согласился Эдмунд.
      Он провел их в дом и пригласил сесть в кресла у камина, разворошил угли и вытащил кувшин с яблочным сидром, который специально держал у огня, чтобы тот не остыл. Когда Сувиза и Фил устроились поудобнее, он продолжил:
      – Я знаю, что все очень серьезно, но пока не одержит победу та или другая фракция Совета, жизнь не изменится к лучшему. Мы можем делать только то, что в наших силах.
      – Пока одна сторона не сдастся. – Сувиза глотнула сидр.
      – Я не думаю, что такое случится, – ответил Эдмунд. – Пол глубоко завяз, к тому же он настоящий фанатик – это, наверное, самое подходящее слово. А Шейда считает, что мир, даже в таком ужасном состоянии, пострадает, если окажется в безграничной власти Пола.
      – Я бы не стал обвинять ее в предрассудках, – кивнул Фил. – По дороге сюда мы много чего наслушались.
      – О том, что Пол собирается менять людей, чтобы они были лучше приспособлены к условиям Спада? – спросил Эдмунд. – Мы тоже это слышали. Но все это пока только слухи.
      – Разве Шейда не знает наверняка? – спросила Сувиза.
      – Я не разговаривал с ней в течение двух недель, так что точно сказать не могу.
      – И чем ты предлагаешь нам заняться? – поинтересовался Фил.
      – Ну, что касается Сувизы, я бы хотел, чтобы она взяла на себя обучение новичков и обработку металла, – признался Эдмунд. – У меня каждый день работы по горло, и возиться с этими новобранцами мне вовсе не хочется.
      – В этом помогут и Маллори с Кристофером, – кивнула Сувиза.
      – Сейчас речь идет о сельскохозяйственных орудиях, – предупредил ее Эдмунд. – Настоящая черная работа. Но со временем нам понадобятся доспехи и мечи. Я пока что занят организацией городской стражи, но мы уже подумываем и о профессиональной армии. К тому же мы запускаем обучающую программу, так что тебе придется начинать с помощи в выборе профессии. В особенности обрати внимание на то, чтобы они поняли, в чем заключается работа подмастерья, а заодно разъясни им основные моменты фермерства. Большинству из них придется заниматься сельским хозяйством.
      – Хорошо, а что я буду за это получать? – спросила Сувиза.
      – В настоящее время основной валютой у нас считаются продуктовые талоны. Ты можешь менять их на еду в столовой или же получать продукты, чтобы готовить пищу дома. Конечно, мы будем платить тебе и за работу с учениками, и за то, что ты сама будешь производить. Никакой системы у нас пока нет, мы полагаемся лишь на то, что поставляет нам Мирон.
      – Ну что ж, неплохо, – заметил Фил. – Похоже, если я не ошибаюсь, на инфляционную экономику.
      – И да, и нет. Большинство людей за день получают три продуктовых талона. Если они будут меньше есть, то сэкономят «деньги». Высококлассные ремесленники за день общественных работ получают четыре талона; еще они могут обменивать на талоны различные материалы, которые найдут в округе. Но на руках остается не так много свободных талонов. Ограничивая число выдаваемых талонов, мы, с одной стороны, бережем запасы пищи, а это сейчас очень важно, и удерживаем нашу экономику от инфляции. Как только мы начнем расти, нам придется придумывать что-то новенькое, но пока что и эта система работает сносно. На данный момент мне хватает и других проблем.
      – Например? – уточнила Сувиза.
      – Ты слышала про бандитов?
      – Мы столкнулись с группой ребят, которые, по-моему, пытались задержать нас, – заметил Фил. – Они были вооружены палками и ножом. У нас же были мечи и самострел. Они быстро потеряли к нам всякий интерес.
      Эдмунд усмехнулся, потом покачал головой.
      – Вот что меня беспокоит – все запасы пищи сосредоточены в маленьких общинах, у них есть и другие товары, но пища в данный момент важнее. В самом скором времени бандиты начнут собираться в большие группировки и нападать на города. И я хочу успеть к этому подготовиться.
      – Единственное, что могут сделать реконструкторы, так это взять в руки меч. – И она махнула в сторону города.
      – Во-первых, не очень-то они умеют это делать, во-вторых, мечей у них нет, – нахмурившись, произнес Эдмунд. – Большинство пустились в путь с каким-либо оружием: мечом, луком или копьем, но потом бросили их по пути. Ведь все оружие очень тяжелое, тебе это известно.
      – Черт побери! – Фил покачал головой.
      – А еще, по мне так лучше свежеиспеченные рекруты, чем реконструкторы со своими мечами. Мы наберем нашу милицию, пусть каждый научится азам самообороны. Но в основе всего должны стоять профессиональные военные. Пехота и лучники, причем пехота по принципу римских легионов.
      – Но почему лучники? – спросила Сувиза. – Легче стрелять из арбалета.
      – Хм… тому много причин, – ответил Эдмунд. – В обоих случаях есть и «за» и «против», к тому же, надо тебе сказать, за исключением последней недели, я достаточно часто беседовал с Шейдой. Я начинаю понимать стратегическую ситуацию и все возможные последствия. Поэтому я рассуждаю не с точки зрения короткой войны, я думаю, она продлится годы.
      – Черт побери, – выругался Фил, – а я-то надеялся…
      – Надеялся, что все это быстро закончится и мы сможем вернуться к прежней жизни. Не думаю, что так случится. Я вообще не уверен, что даже после окончания войны мы сможем вернуться к прежней жизни. Но мы говорили о больших луках.
      – О'кей.
      – Так вот, и у самострелов, и у больших луков есть свои «за» и «против». Некоторые виды оружия встречались повсюду, другие использовались лишь в определенных условиях. Пример: скажи-ка мне, какая древесина подходила для изготовления лука в Разин?
      – Тис, – тут же ответила Сувиза. – Ну да, еще вяз. Но можно взять и гикори… о-о-о…