Горящий Эдем

С возгласами облегчения служащие начали подниматься наверх в Большой Хале.

— Я был в главном коридоре, когда погас свет, — сказал Брайент, когда они подтащили Диллона к лифту. — Я увидел свет фонарика и пошел к вам. Я не хотел вас путать.

— Я и не испугалась, — сказала Корди.

— Вам лучше сдать пистолет на хранение администратору. Правила не позволяют гостям курорта иметь огнестрельное оружие.

Корди ехидно спросила:

— А ваши правила позволяют собакам бегать по курорту с человечьими руками в пасти? Уилл Брайент промолчал.

— Я оставлю пистолет у себя. А если мистеру Трамбо это не понравится, пусть поцелует мою иллинойсскую задницу. Так ему и передайте.

Брайент слабо улыбнулся:

— Вот мы и пришли. — Они поднялись на лифте в холл, где уже ждал доктор Скамагорн. — Леди, спасибо за помощь. Доктор Кукали, не мог бы я переговорить с вами?

— Я должен проводить леди в их номера, — возразил Пол.

— Не надо нас провожать. — Корди перекинула через плечо тяжелую сумку. — Дайте нам зонтик, и я дойду с Элинор до ее хижины.

Элинор хотела сказать, что ее надо проводить, но что то в тоне Корди дало ей понять, что той нужно с ней поговорить. Они вместе вышли из вестибюля, по лестнице прошли мимо Китового ланаи и вышли на тропу, ведущую к пляжу. Ветер утих, но мелкий дождь моросил по прежнему. Сзади них сиял огнями Большой Хале, а тропу освещали газовые фонари и укрепленные у самой земли электрические лампы. Они молчали, пока не дошли до хале Элинор. Свет на крыльце зажегся автоматически, но в комнате за закрытыми жалюзи было темно.

— Что вы хотели… — начала Элинор, отпирая дверь.

Корди приложила палец к губам, одновременно извлекая из сумки пистолет. Только когда они вошли внутрь и включили свет, она заговорила:

— Не хочется говорить, как в романах, но день был жуткий. Мне и сейчас кажется, что кто то вот вот выпрыгнет из темноты.

Элинор прошла мимо нее и включила лампы возле постели. В хале было уютно и так же чисто…, нет, еще чище: пока ее не были, кто то убрал постель и оставил на подушке цветок. Элинор положила его на столик и показала Корди на плетеный стул рядом. Сама она села на другой.

— Вы хотели поговорить?

— Да. — Корди спрятала пистолет и достала из сумки что то более крупное. Элинор увидела плоскую бутылку с невыразительной этикеткой.

— “Шип Дип”, — прочла она, пока Корди ходила за бокалами. — Настоящее?

— Настоящее. — Корди поставила бокалы на стол. — Из самой Англии. Вы пьете виски?

Элинор кивнула. Она наслаждалась многими сортами виски, когда была в Шотландии, но такое видела впервые.

— Это и еще “Свиной пятачок” — мои любимые сорта. — Корди налила на три пальца желтоватой жидкости в каждый бокал и протянула один из них Элинор.

— Без разбавки? — спросила Элинор. — Безо льда?

— Зачем портить хороший напиток? До дна, Нелл!

Они выпили. Элинор удовлетворенно кивнула, чувствуя, как виски теплой волной струится вниз, в желудок.

— Так о чем мы говорим? Корди быстро поглядела за окно, потом повернулась и подняла бокал.

— О том, зачем мы обе сюда приехали. Только по настоящему, без дураков.

Элинор какое то время смотрела на нее.

— Ладно, — сказала она наконец. — Только вы первая.

Корди отпила виски и улыбнулась:

— Думаю, начать надо с детства.

— С детства?

— У меня было странное детство. Я пережила много приключений…, можно так сказать. Вот поэтому, когда я услышала про то, что происходит в Мауна Пеле, я подумала, что это может стать хорошим приключением.

Элинор кивнула:

— Но потом поняли, что домой возврата может и не быть.

— Томас Вулф, — откликнулась Корди, не без удовольствия глядя на изумленное лицо Элинор. — Да, я все же прочитала некоторые из тех книг. И вы правы, я это поняла. Но не только это.

— А что еще?

— В жизни мне пришлось поработать. Видите ли, я родилась почти что на помойке, поэтому неудивительно, что первой моей работой был вывоз мусора в Пеории. Потом я вышла замуж за владельца этой компании. Он умер, я унаследовала дело, и второй муж женился на мне уже из за денег. Когда мы развелись, Хьюби достались деньги и дом, а мне компания. Мой третий муж…, у него был свой бизнес, и мы, можно сказать, образовали консорциум. — Корди улыбнулась и осушила бокал. — Давайте, Нелл, а то я вас обгоняю. Элинор отпила из своего бокала.

— Так вот, когда мои дети подросли, мне начало казаться, что компания — это вся моя жизнь. Понимаете, о чем я?

Элинор кивнула.

— Три месяца назад я ее продала. А два месяца назад у меня нашли рак яичников. Они собрались их удалить, и я сказала: “Валяйте, они мне больше не понадобятся”. Вот они их и удалили.

Она задумчиво провела пальцем по ободку бокала.

— Я быстро оправилась после операции. У меня всегда было лошадиное здоровье. Потом я выиграла этот отдых с миллионерами и решила, что удача опять со мной. Но в тот же день доктор сказал мне, что боится метастазов. Я должна была пройти курс облучения, но попросила их подождать неделю и уехала сюда.

Элинор старалась не смотреть собеседнице в глаза. Она знала, как часто рак яичников дает метастазы. Ее мать умерла от этой же болезни.

— Я надеялась, что тут найдется какой нибудь монстр. Или, на худой конец, маньяк с топором. Что то страшное, но…, внешнее. Что то, с чем можно бороться.

— Да. Я понимаю.

— Знаешь, когда я увидела это место, я подумала: почему бы тут не устроить госпиталь для раковых больных, чтобы они отдыхали, купались, дышали чистым воздухом? Тот госпиталь в Чикаго, где меня оперировали, был больше всего похож на тюрьму.

— Вы имеете в виду хоспис?

— Хоспис? Это где ты умираешь, а специалисты по умиранию говорят каждый день, на какой ты стадии? “С вами все, а теперь извините, нас ждут другие”. Нет уж, я имею в виду место, где можно было бы купаться и загорать, пока у тебя выпадают волосы.

Элинор кивнула и выглянула в окно. Почему то запах мокрой растительности навевал на нее грусть.

— Тогда это будет очень дорогой госпиталь, — заметила она. Корди усмехнулась:

— Рак вообще дорогая болезнь. Что ж, можно будет разыгрывать путевки в лотерею. Что то вроде “Умирай с миллионерами”.

Элинор налила себе еще виски, которое обжигало, как жидкое пламя.

— Боюсь, у мистера Трамбо другие планы. Скорее всего он уже продал это место японцам.

— Да. — Корди потерла подбородок. — Как будто миру больше всего нужны новые поля для гольфа. Слушай, Нелл, ты когда нибудь любила?

Элинор решила больше не сопротивляться попыткам перейти на “ты”.

— Да.

Корди кивнула, удовлетворенная этим коротким ответом.

— Я тоже. Один раз. Конечно, я любила людей, и двух своих мужей, и всех детей, но это не то. По настоящему я любила только раз, еще девочкой. — Она замолчала, и стало слышно, как с пальм за окном стекает вода. — Думаю, он об этом даже не знал.

— Ты ему не сказала?

— Нет. Это был парень с соседней улицы. Потом он уехал во Вьетнам, там его ранило, и он стал священником. Католическим священником, а им нельзя жениться.

— И ты не говорила с ним после этого?

— Нет. Я давно уже не была в этом городишке. Кто то говорил мне, что несколько лет назад он перестал быть священником и женился, но это ведь не важно. Просто последние недели я думаю о том же, что и все раковые больные. О потерянных возможностях. О том, что жизнь прошла зря.

— У тебя она не прошла зря.

— Вот и мои парни так считают. Правильно, я была занята тем, что растила их и добывала для них деньги. — Она отставила в сторону бокал. — Ну ладно, Нелл. Зачем ты сюда приехала?

— А ты не думаешь, что я приехала просто отдохнуть?

Корди покачала головой:

— Не думаю. Ты не из тех, кто в свободное время болтается по дорогим курортам. Больше похоже, что ты лазаешь по горам в Непале или плаваешь по Амазонке.

Элинор улыбнулась:

— Прямо в точку. В Непале я была два года назад, а на Амазонке — в 87 м.

— Ну? — Корди прикончила остаток “Шип Дип”. — И зачем же ты здесь?

Элинор достала из сумки дневник тети Киддер и бережно протянула его Корди.

— Можно взглянуть?

— Да.

Корди выудила из сумки очки и начала перелистывать пожелтевшие страницы, прочитывая отдельные параграфы. Потом подняла глаза и присвистнула:

— А это, похоже, как то связано с тем, что происходит здесь сейчас.

— Похоже.

— Эта Лорена Стюарт что, какая нибудь важная персона? Вторая жена Эйба Линкольна или что то в этом роде?

— Да нет. Правда, она написала несколько популярных путеводителей, но их давно уже забыли. Это моя дальняя родственница. В старости все звали ее тетя Киддер, потому что она все время носила перчатки из козьего пуха.

— И из за этого дневника ты сюда приехала? Элинор помолчала, удивляясь про себя, что рассказывает этой женщине то, чего не говорила никогда и никому.

— В этой книге несколько загадок. Правда ли то, о чем тетя Киддер писала? И загадка потруднее — почему она не вышла замуж за Сэмюэла Клеменса.

— Это который Марк Твен?

— Да.

— Я была на его родине, в Ганнибале. Миленький городишко.

— Я тоже там была.

“Каждые два года, — могла бы она добавить. — Посещала его дом и пыльный музей, словно надеялась найти там решение загадки тети Киддер”.

— И что, он хотел на ней жениться?

— Ну…, можешь прочитать об этом, если хочешь. — С тех пор как в двенадцать лет тетя Бини вручила ей этот дневник, Элинор никому его не давала.

Корди уважительно кивнула:

— Спасибо за доверие, Нелл. Я прочту его сегодня ночью и завтра верну тебе в целости и сохранности, Элинор поглядела на часы:

— Господи, уже час ночи! Корди встала, опираясь одной рукой на стол, и положила дневник в сумку.

— Плевать. Мы же на отдыхе.

— Как ты пойдешь в Большой Хале одна?

— А что? Дождь же кончился.

— Да, но… Здесь ведь…

— Монстры, — договорила Корди и улыбнулась. — Надеюсь, что так. Очень надеюсь. — Она достала револьвер и шагнула к выходу. — Увидимся завтра, Нелл. И не беспокойся о дневнике. Пока я жива, никто его не получит.

— До завтра, — сказала Элинор, и через минуту ее гостья скрылась за стеной деревьев.

Глава 14

К солнцу взлетели обломки скал,

Час разрушенья и смерти настал.

В море ударило пламя у Пуна,

Вскипела вода у Кукий в лагунах.

Темные боги встали у врат,

В лесах скелетов кости гремят.

Песнь Пеле

Только около пяти Байрон Трамбо добрался до кровати и рухнул рядом с Майей, чтобы провести полтора часа в тяжелом полусне. В семь утра ему предстоял завтрак с Сато.

Сцена в сарае воплотила все его юношеские фантазии. Бики встретила его у двери уже раздетая и буквально накинулась на него, прежде чем он успел хотя бы закрыть дверь. На веранде стояла ванна с горячей водой, в которую Трамбо усадил поп звезду, на ходу срывая с себя одежду. Она втащила его в ванну еще до того, как он снял трусы.

Трамбо никогда не считал себя слабаком, но девяносто минут с Бики после вечера с Майей и трудного дня едва не заставили его уснуть в ванне. Кое как он взбодрился, оделся, пожаловался Бики на Кэтлин, пытающуюся разрушить его сделку с Сато, — и напрасно: она никогда не интересовалась его делами, — и попросил улететь утром.

— Аууу, — зевнула семнадцатилетняя звезда, зарывшись в великанскую подушку. — А мне здесь нравится. Я тебя удивила. Т?

— Удивила, удивила, — проворчал Трамбо, застегивая рубашку. — И не зови меня Т, сколько тебе говорить.

— Хорошо, Т, — промурлыкала Бики. — Почему ты меня все время гонишь?

Трамбо молчал. Бики была родом из Селмы, штат Алабама, и обычно его забавляли ее южные словечки. Сегодня они злили его так же, как новоанглийский выговор Кэтлин и напускной британский акцент Майи. К тому же в пылу страсти он попытался поцеловать ее взасос и едва не выпрыгнул из ванны, когда нащупал языком два металлических шарика.

— Ты меня отвлекаешь, детка. Для этих переговоров я должен напрячь мозги.

Бики закинула на подушку ногу и медленно сгибала и разгибала ее.

— Меня интересуют в тебе не мозги, Т.

— Я знаю, детка, но это чувствительная штука.

Она погладила тонкими пальцами его бедро:

— Ну, о чувствительных штуках я знаю все. Трамбо поцеловал ее пальцы, взял с пола радиотелефон и 9 миллиметровый браунинг и пошел к двери.

— Ладно, детка. Я навещу тебя днем, но завтра ты должна быть на Антигуа.

— Завтра будет завтра, — резонно заметила звезда.

Трамбо покачал головой и поспешил к своей тележке. Он подпрыгнул на фут и схватился за пистолет, когда из джунглей навстречу ему вышла черная как ночь фигура.

— Черт, — сказал он, непослушными пальцами засовывая оружие за пояс. — Ты меня напутал.

— Простите, мистер Трамбо, — сказал Ламонт Фредриксон. Помощник начальника охраны был одет во все черное. Трамбо совсем забыл, что час назад велел Фредриксону его встретить. Он оглянулся на незанавешенное окно, в котором была прекрасно видна нагишом раскинувшаяся на кровати Бики.

— Нравится шоу? — хмуро спросил Трамбо. У охранника хватило ума не улыбнуться.

— Что там с Диллоном? Фредриксон пожал плечами:

— Мистер Брайент ничего мне не сказал.

— А Бриггс?

— Так и не нашелся.

— Ладно. Придется тебе взять на себя службу охраны.

— Да, сэр.

— Прежде всего ты должен помешать этому непонятно чему угробить кого нибудь из японцев. Да, сэр.

— Вторая твоя обязанность — охранять вот эту юную леди и мисс Ричардсон и держать их подальше друг от друга и от моей жены. Понятно?

— Да, сэр.

— Третья обязанность — как можно лучше прятать твоих людей. Не хочу, чтобы Сато думал, что у нас тут военный лагерь. И перестань твердить “Да, сэр”.

— Да, сэр…, то есть…

— И четвертая твоя обязанность — найти ублюдка, который все это вытворяет, и остановить его.

— Должен ли я связаться с полицией или “Пять 0”?

— Нет, ты не должен связываться с полицией или “Пять 0”. Ты, должен остановить его. Пристрелить, если понадобится.

Фредриксон нахмурился:

— А пятая обязанность, сэр? Скорее ее можно назвать первой.

— Ты о чем? — Трамбо забрался на мокрое сиденье тележки и всмотрелся сквозь туман в далекие огни Большого Хале, где, должно быть, в эту минуту Кэтлин лежала в постели с ублюдком Кестлером.

— Я о вас, сэр. Если Бриггса нет, то кто будет вас охранять?

Байрон Трамбо вздохнул:

— Как нибудь обойдусь. Ты, главное, делай то, что я сказал.

Оставив охранника, он поехал к главному зданию мимо пустых темных хале, мимо бассейнов и Бара Кораблекрушения и по извилистой дорожке мимо Китового ланаи.

В вестибюле Большого Хале его встретил Уилл Брайент.

— Как Диллон? — первым делом спросил Трамбо.

— Серьезные порезы, сломанная ключица, следы зубов на лбу. Доктор Скамагорн говорит, что он в шоке.

— А чьи зубы?

Брайент покачал головой:

— Доктор не может сказать. Какого то крупного животного.

— Крупного животного, — повторил Трамбо, морщась, как от зубной боли. — Отлично. А где Бриггс?

— Похоже, его утащили в туннель. Мы с мистером Картером спустились вниз, но…

— Погоди. В какой туннель?

Они сели в лифт и поехали на верхний этаж.

— В тот, что находится за стеной офиса астронома. Помните, вы велели Бриггсу и Диллону спуститься туда?

— Да, но я не велел им позволять себя есть. Черт, теперь Бриггса нет, Диллон отключился, а нам остается ждать, пока нас самих сожрут.

Они вышли из лифта и быстрым шагом направились к президентским апартаментам.

— Опять звонил доктор Гастингс, — сообщил помощник. — Я сказал, что вы временно недоступны.

— Ну и черт с ним. — Трамбо поздоровался с Бобби Танакой и остальными и пошел к себе в спальню переодеваться.

— Но он говорит, что лавовый поток увеличил скорость. Он боится за…

— Я боюсь только того, что он разведет панику. Ты уже согласовал текст контракта?

— Мы с Бобби как раз этим занимаемся.

— Отлично. Когда мы в семь встретимся с Хироси и этим маленьким засранцем Инадзу Оно, все должно быть готово.

— Оно трудно провести, — заметил Брайент. Байрон Трамбо сверкнул зубами в улыбке.

* * *

В половине седьмого Трамбо вылез из под душа в Самоанском бунгало Майи, Модель подозрительно взглянула на него из под простыни:

— Ты чего так сияешь?

— Сегодня великий день, детка.

— Почему это?

— Во первых, потому, что ты возвращаешься на свой показ в Чикаго.

— В Торонто.

— Значит, в Торонто.

— Не полечу.

— Полетишь.

Без всякого стеснения Майя встала и обнаженная подошла к открытым дверям веранды.

Солнце золотом играло на ее восхитительно гладкой коже.

— Я еще раз спрашиваю, Байрон. Что сегодня должно случиться?

Трамбо поцеловал ее в щеку.

— Все, — сказал он и вышел. Он даже не подозревал, насколько близко к истине окажется это заявление.

* * *

Несмотря на недолгий сон и распитую накануне бутылку, Элинор проснулась в половине восьмого безо всякой головной боли. Она давно знала, что виски дает самое легкое похмелье.

Вместо того чтобы идти завтракать на ланаи или в кафе на пляже, Элинор сварила себе кофе на маленькой кофеварке, которая нашлась в хале. Кроме кофеварки, курорт предоставлял туристам кофе в зернах из Коны и кофемолку. Она выпила чашку, сидя на крыльце. В верхушках пальм радостно перекликались птицы, по тропинке прохаживались павлины; на востоке, над черным полем лавы, синел бесконечный горизонт. На юге небо застилала дымка, но вершина Мауна Лоа четко вырисовывалась на юго западе.

Оставив немного кофе на потом, Элинор вышла из хале и побежала трусцой по тропинке мимо искусственных лагун и поля для гольфа. Скоро она оставила позади пальмовый оазис и оказалась среди черного безмолвия глыб аха. Временами дорожка подходила ближе к прибрежным утесам, и тогда оттуда на Элинор веяло свежестью волн. В воздухе вокруг нее плясали радуги. Через четверть мили она натолкнулась на знак, предупреждавший, что дальнейший путь по лавовым полям может быть опасен. Элинор на минуту остановилась, разглядела среди скал неасфальтированную тропинку, ведущую под уклон, и продолжила свой путь по ней.

Через десять минут она оказалась на полуострове, ограждающем Мауна Пеле с юга. Скалы здесь были выше, футов сорок над уровнем океана, и волны яростно бились о них, поднимая в воздух каскад белых брызг. Элинор остановилась, любуясь открывшимся видом.

С севера Мауна Пеле казался живописной пальмовой рощей на берегу не правдоподобно красивой бухты. Из зелени поднималась верхушка Большого Хале, а за ней на севере возвышалась заснеженная вершина Мауна Кеа. На горизонте толпились холмы и холмики, поросшие бурой зеленью. Элинор подумала, что мало кто из туристов видит Гавайи такими.

На юге все заслоняли зубчатые утесы, похожие на клыки древних чудовищ. За ними виднелся юго западный склон Мауна Лоа, и Элинор ясно видела дым, поднимающийся от стекающих с него потоков лавы. Ее внимание привлек еще один более высокий столб дыма, и она поняла, что это испаряется вода океана, встречаясь с раскаленной лавой. По коже ее пробежали мурашки, когда она подумала о чудовищной энергии природы, высвобождающейся здесь.

Она побежала дальше, думая о своем. Ее удивляло, как легко она отдала Корди дневник тети Киддер. Хотя ей действительно нравилась странная женщина из Иллинойса, что могло побудить ее доверить ей такую важную вещь? Теперь она задумалась об этом.

Может быть, ей нужен союзник? Усмехнувшись этой мысли, Элинор смахнула с лица пот.

Скорее ее союзником мог быть Пол Кукали — гаваец, хорошо знающий легенды своего народа, знакомый с людьми, с которыми ей рано или поздно придется войти в контакт, красивый, обаятельный и по своему сексуальный.

Элинор опять усмехнулась и потрясла руками, чтобы восстановить кровообращение. Она знала много мужчин не менее обаятельных, чем Пол Кукали, и никто из них не мог понять, почему его обаяние не действует на одинокую и уже немолодую преподавательницу по имени Элинор Перри. Но ей нужны были знания и связи Пола. Может быть, это значило, что она хочет его использовать?

“Ерунда, — сказала она себе. — Он выиграет куда больше меня, если мы разгадаем эту древнюю загадку”.

Тропа сузилась и превратилась в цепочку следов среди скал. Элинор решила вернуться и остановилась передохнуть. Тут то она и услышала звук.

Звук был странным, похожим на шум прибоя, но не совпадающим с ним по ритму: сначала удар волн о скалы, потом, через десять — пятнадцать секунд, этот другой звук, напоминающий дыхание гиганта. Элинор повернула направо и двинулась через лавовое поле к источнику звука.

Первое, что она увидела, — это фонтан брызг, похожий на выдох кита. Она подошла ближе к обрыву, туда, где в камне зияло отверстие. Из него и вырывались сначала завывания, подобные стонам казнимых в аду, а следом — брызги, мелкие, как атомы. В первый момент Элинор отпрянула, ожидая, что с этими брызгами из под земли вырвется нечто живое. Потом она успокоилась и уже собралась уходить, когда за звуками воды и ветра услышала что то другое.

Голоса. В лавовой трубке раздавались голоса.

Когда из отверстия вырвался очередной фонтан брызг, она стала на колени и заглянула вглубь.

Да, это были голоса, мерно поющие какое то бесконечное заклинание. Опустившись в отверстие по плечи, Элинор разглядела, что оно уходит вглубь футов на пятнадцать и соединяется с какой то пещерой. Видимо, это было продолжение трубки, которая сужалась в сторону океана до ширины трех футов и расширялась к востоку, к лавовым полям.

Оттуда исходил колеблющийся свет, которого Элинор вначале не заметила, похожий на свет факелов, но зеленоватый. С другой стороны донесся грохот прибоя, и Элинор вдруг поняла, что слишком надолго задержалась в отверстии. Она рванулась назад, чтобы успеть высвободить плечи, пока не ударила волна.

Едва ей это удалось, как чьи то тяжелые руки легли на ее плечи.

* * *

— Ты что, шутишь? — рявкнул Байрон Трамбо, когда Уилл Брайент сообщил ему новость о сбежавшем убийце.

— Я никогда не шучу такими вещами, сэр, — последовал ответ.

Трамбо нахмурился, ударил по шару и промахнулся. Хироси Сато не смог скрыть усмешку. Тихо выругавшись, Трамбо вышел с поля, таща за собой Брайента.

Утренняя встреча прошла успешно. Команда Сато вышла на переговоры с предложением приобрести Мауна Пеле за 183 миллиона долларов. Трамбо запросил 500 миллионов за курорт и принадлежащую ему собственность. Теперь японцы предлагали 285 миллионов. Трамбо намеревался остановиться на цифре 300. Это позволило бы ему покрыть убытки, понесенные в Атлантик Сити и Лас Вегасе, отойти от гостиничного бизнеса и вернуться в сферу торговли акциями и недвижимостью.

И тут, когда он собирался закатить шар в четвертую лунку на северном поле, Уилл Брайент прошептал ему в ухо:

— К вам шериф Вентура.

— Черт! — Трамбо извинился перед Сато и отошел под сень пальм, где его ждал шериф.

Вентура был загорелым, как настоящий гаваец, хотя Трамбо знал, что он родился в Айове.

— Отлично выглядите, Чарли, — сказал Трамбо, с преувеличенной радостью пожимая шерифу руку. За время строительства курорта он постарался узнать все, что мог, о политиках и официальных лицах берега Коны.

— Мистер Трамбо… — начал шестифутовый Вентура.

— Уилл мне сказал, что сбежал этот Джимми…, как его…, в общем, убийца.

— Кахекили, — поправил шериф спокойным голосом. — И вы не хуже меня знаете, что он не убийца. Джимми Кахекили мог покалечить кого нибудь по пьянке, но не мог убить шестерых невинных людей.

Трамбо кивнул:

— Но вы все равно пришли предупредить меня насчет него.

— Мистер Трамбо, Джимми не сбежал. Его выпустили из тюрьмы в Хило под залог. Судья снизил сумму с пятидесяти тысяч до тысячи ввиду отсутствия улик, и семья Джимми внесла залог.

Трамбо молчал.

— Этим утром охранник тюрьмы узнал от сокамерника Джимми, что тот считает вас виновным во всех своих несчастьях. Якобы он сказал этому сокамернику, что, когда выйдет на свободу, первым делом доберется до вас.

Трамбо вздохнул:

— Вы можете что нибудь сделать? Вентура махнул рукой:

— Полиция получила предписание задержать Джимми и допросить его относительно этих угроз, но его нигде не могут найти.

— Он ведь живет где то неподалеку, не так ли?

— Да. У дороги на Хоопулоа. Я уже говорил утром с его матерью и двумя братьями. Они утверждают, что не видели его, но я передал, что если он попытается привести свои угрозы в действие или просто появится в Мауна Пеле, то я сам его найду.

Трамбо молчал. Он знал, что Кахекили очень сильный человек…, намного сильнее шерифа…, настоящий великан. Однажды в баре в Южной Коне он разрубил стойку двумя топорами, держа по одному в каждой руке.

— Мистер Трамбо, я знаю, что у вас здесь полно охранников. Предупредите их насчет Джимми. У него горячая голова, и он прекрасно знает местность.

— Ага. — Трамбо как раз думал о том, что его охранник пропал, шеф безопасности в коме, и теперь его охраняет тупица Фредриксон. — Спасибо, шериф.

— И еще, — сказал Вентура. — Вы сообщили в полицию о той собаке и о руке? “Черт побери, откуда он знает?” Вентура воспринял молчание миллиардера как отрицательный ответ.

— Так вот, сегодня они будут здесь. Они должны допросить свидетелей и составить акт.

— Хорошо, шериф.

“Проклятый куратор, — подумал Трамбо. — Ну погоди у меня!”

— Если будут новости о Джимми, я вам сообщу.

— Спасибо, — повторил Байрон Трамбо и побрел к полю. Навстречу ему быстрым шагом шел Брайент Миллиардер остановился, наставив на него палец, как ствол пистолета:

— Если опять плохие новости, я тебя просто убью.

Его помощник судорожно сглотнул:

— Три вопроса, сэр. Во первых, Гастингс говорил с мистером Картером, и тот обещал ему информировать туристов об опасности лавовых потоков. Он имел в виду ядовитые газы и…

— Вот вонючка! — воскликнул Трамбо, уже решивший уволить менеджера одновременно с куратором по искусству. — И что он успел натворить?

— Утром на курорте было семьдесят три туриста. Сорок два из них уже выписались.

Трамбо улыбнулся. Ему казалось, что поле для гольфа медленно плывет у него под ногами. Может, он и правда спятил?

— Говори самую плохую новость, Уилл. Помощник молчал.

— Ты слышишь?

— Во вторых, пропал Диллон.

— Как пропал? Он же утром был в больнице! Уилл кивнул:

— Около восьми он стукнул доктора Скамагорна табуреткой по голове и сбежал. Сестра говорит, что видела, как он бежал по коридору в пижаме.

Трамбо поглядел на лавовое поле, будто ожидал увидеть там бородатого начальника охраны, перепрыгивающего с одной глыбы аха на другую.

— Ладно. Это поправимо. Прикажи Фредриксону, пусть ищет своего шефа одновременно с этим… Джимми как его. Что еще?

Уилл Брайент опять замялся.

— Ну давай. Сато ждет. Что третье?

— Цунэо Такахаси.

— Да, Сато сказал, что Санни допоздна сидел с какими то девушками и пропустил завтрак. Сато сердит на него. И что?

— Он пропал, — сказал Уилл. — Все знают о его привычках, поэтому никто не входил к нему в комнату, но Фредриксон увидел, что стена ланаи проломлена снаружи. Тогда он вошел и увидел, что в комнате все разгромлено, а Санни нет.

Трамбо крепко сжал в руках клюшку.

— Без паники, — прошептал он еле слышно.

— Сэр? — Уилл Брайент наклонился ближе к нему.

— Без паники, — прошептал Трамбо еще тише и пошел к пятой лунке на негнущихся ногах. — Без паники. Без паники.

Глава 15

Вот ягоды охеле, Пеле,

Склонись же к моим дарам,

Смиренно их приношу тебе,

Но съем немного и сам.

Песнь Пеле

Миссис Корди Стампф, урожденная Корделия Кук из Иллинойса, проснулась на рассвете без всякого похмелья, но с постоянной болью, которую пыталась заглушить вот уже два месяца. Она вышла на крыльцо, где ее встретило радостное пение птиц. Она никогда, не бегала по утрам, и сама мысль об этом казалась ей абсурдной.

Корди дождалась завтрака на открытом ланаи и умяла большую тарелку пирожков с кокосовым сиропом, яичницу с тостами, три стакана превосходного апельсинового сока и чашку кофе. Дневник, который ей дала Нелл, лежал у нее в сумке, и она не доставала его, пока ела. Корди прочла в жизни не так много книг, но эту книжку в кожаной обложке намеревалась прочесть с начала до конца.

После завтрака она прогулялась по магазинам у подножия Большого Хале. Большинство дорогих бутиков было закрыто, как и парикмахерская, и центр массажной терапии. Похоже было, что на курорте началась забастовка.

Когда она спустилась к пляжу, навстречу ей вышел Стивен Риддел Картер.

— Миссис Стампф, — сказал он, нервно перелистав список проживающих. — Хорошо, что я вас поймал.

— Обожаю, когда меня ловят, — сказала Корди.

Не обратив внимания на ее сарказм, менеджер повторил то, что сказал уже десяткам людей за утро. Двойное извержение привело к выходу значительных лавовых потоков. Конечно, непосредственной опасности они не представляют, но, посоветовавшись со специалистами, администрация Мауна Пеле решила предложить гостям покинуть курорт с полной компенсацией их расходов.

— А я ничего не платила, — напомнила Корди. — Я отдыхаю с миллионерами. Картер улыбнулся:

— Да, конечно. Вы сможете продолжить отдых на другом курорте или вернуться сюда, как только минует…, непосредственная опасность.

— А как же билет на самолет? Меня повезут бесплатно второй раз?

— Конечно, миссис Стампф. Корди усмехнулась:

— Спасибо, мистер, но, пожалуй, я останусь.