Горящий Эдем

Он уже пять лет работал частным охранником, когда Пит Бриггс, которого он когда то учил основам охранной службы, подкатил к нему с предложением работать на Байрона Трамбо. Диллона мало интересовала такая работа — он терпеть не мог сидеть на одном месте, — но Вриттс настаивал. Его отвезли на самолете из Сан Диего в Нью Йорк, и Трамбо лично говорил с ним. Диллон понял, что ему предназначается роль не простого охранника, а своего рода контролера обширной империи отелей, казино и предприятий. Это ему подходило, да и платить обещали вдвое больше, чем он получал даже во времена похищений с баснословными выкупами.

Года два ему нравилось мотаться по свету, разыскивая шантажистов, разоблачая жуликов в казино, принадлежащих Трамбо, и иногда даже слегка попугивая несговорчивых конкурентов. Диллон никогда не колебался обойти закон, если этого требовала работа. Трамбо, казалось, чувствовал это и использовал его соответственно.

Шесть месяцев назад в Мауна Пеле начали исчезать люди, и Диллон первым же самолетом вылетел на запад. Он планировал пробраться на курорт незамеченным, чтобы почувствовать обстановку. Весь первый день он просидел в Баре Кораблекрушения, притворяясь болваном туристом и собирая сведения. Он не обнаружил ничего подозрительного. Стивен Риддел Картер был умелым администратором, а тогдашний шеф охраны, гаваец по имени Чарли Кане, проводил расследование без лишнего рвения, но вполне компетентно. Местные копы проверили всех подозрительных — уволенных служащих, местных сумасшедших, людей, недовольных строительством курорта, — но тоже ничего не нашли. После недели наблюдений Диллон раскрыл свое инкогнито и начал работать вместе с Кане. Опять ничего.

Потом Трамбо уволил гавайца и попросил Дилдона побыть начальником охраны, “пока все не уляжется”. Он согласился, думая, что это не больше, чем на несколько недель. Оставлять дела нераскрытыми было не в его стиле.

Сейчас, шесть месяцев спустя, Мэтта Диллона тошнило от Гавайев, от Мауна Пеле, от свежего воздуха и вечно теплого океана. Ему хотелось в Нью Йорк, к слякотной зиме и грубым таксистам. Ему хотелось навести шороху на казино мистера Т в Вегасе или Атлантик Сити, где никто не знает, день сейчас или ночь, и никому до этого нет дела.

Тетерь еще это. Кусок тела на поле для гольфа. Трое пропавших туристов. Лужи крови в кабинете астронома. Мэтт Диллон усмехнулся и на ходу нащупал кобуру Такая жизнь нравилась ему куда больше.

Офис астронома был не заперт. Диллон вытащил из кобуры свой 9 миллиметровый “Сток” и бесшумно скользнул внутрь.

В центре комнаты стоял Пит Бриггс, сжимающий в руках громадную кувалду. Диллон спрятал пистолет.

— Ты что, правда собираешься долбить эту стену?

Бриггс даже не повернул головы. Диллон знал, что, несмотря на внешность самца гориллы, Бриггс был довольно неглупым человеком. И весьма квалифицированным охранником.

— Да, — сказал он кратко.

— Местные копы говном изойдут.

— Да, — повторил Бриггс, явно не интересуясь мнением местных копов. — Я ждал тебя. Диллон вопросительно поднял бровь. Бриггс кивнул на фонарик с шестью батарейками:

— Думаю, одному из нас надо светить, пока другой долбит.

— Хорошо. — Диллон взял фонарь. Бриггс натянул на свои лапищи резиновые перчатки, одной рукой отодвинул стол и поднял кувалду, целясь в самую широкую часть трещины.

— Лучше отойди, — предупредил он. Отходить было особенно некуда, но Диллон отступил к дальней стене и поднял фонарик.

— Достань пушку, — попросил Бриггс.

— Зачем еще? Думаешь, Уиллс выйдет к нам с распростертыми объятиями?

Бриггс только пожал плечами, но в его поведении было что то, что заставило Диллона послушно извлечь из кобуры “diok” и нацелить его в темнеющее отверстие. Фонарь он взял в левую руку так, чтобы луч его шел параллельно стволу пистолета.

— Готово, — сказал он.

Пит Бриггс поднял кувалду и изо всех сил обрушил ее на стену.

* * *

Элинор понаблюдала за закатом с небольшого пляжа возле своего хале, а потом направилась в Бар Кораблекрушения. Там собралось довольно много людей, но они занимали лишь небольшую часть столиков под пальмовой крышей и на террасе, выходящей на пляж. Элинор села на террасе, заказала джин с тоником и медленно потягивала его, глядя, как небо на западе из пурпурного становится нежно фиолетовым. На востоке вулканический отблеск все так же подсвечивал облака пепла, которые сменили направление и двигались теперь к берегу Коны. Пляж был пуст, если не считать гавайца в набедренной повязке, который бежал вдоль набережной с факелом в руках и зажигал один за другим газовые фонари.

Она как раз думала обо всех странных событиях этого дня и о еще более странных событиях столетней давности, которые привели ее сюда, когда перед ней возникла Корди Стампф с бутылкой пива.

— Привет, Нелл, я к вам.

— Конечно, — улыбнулась Элинор. “Нелл”? Ей даже понравилось такое обращение. Все незамужние женщины в ее семье вошли в историю под такими сокращенными именами прозвищами — тетя Киллер, тетя Бини, тетя Митти. Почему бы ей не стать “тетей Нелл”?

— Достали они нас сегодня, правда? — спросила Корди, отхлебывая пиве”.

Элинор кивнула, все еще глядя в небо.

— Трамбо наверняка пытается замять это дела. Ко мне не приходили никакие копы. А к вам?

— Нет — Ручаюсь, он их и не вызывал.

— Но почему? — спросила Элеонор.

Далеко в океане на фиолетовом горизонте вырисовывался силуэт плывущего корабля. Несмотря на поднимающийся ветер, морская гладь была спокойной, и волны лениво накатывались на песок в пятидесяти футах от нее.

— Чтобы избежать огласки, — пожала плечами Корди.

Элинор повернулась к ней:

— Как это у него получится? Мы расскажем кому нибудь…, позвоним в полицию. Мы можем это сделать хоть сейчас.

Корди допила пиво и облизала пену с губ:

— Можем, но не сделаем. Мы же на отдыхе. Элинор не могла понять, шутит она или нет.

— Кроме того, похоже, что Трамбо пытается продать курорт Может быть, он хочет скрыть это от япошек, с которыми сегодня разъезжал.

При слове “япошки” Элинор поморщилась.

— Откуда вы знаете все это про Трамбо?

— Из “Нэшнл инкуайрер” и “Кэррент эффер”, — ответила Корди. — Вы не читали там про его жену и подружек?

Элинор покачала головой.

— Это похуже, чем со стариком Дональдом Трампом и этой, как ее там… Трамбо разводится с женой, на деньги которой создал свою империю, во всяком случае, так утверждает ее адвокат. Одновременно он связался с этой супермоделью…

— Майей Ричардсон. — Элинор отхлебнула из своего бокала. Корди улыбнулась:

— Так вы все же читаете “Национальный сплетник”?

— Просто видела заголовок в очереди в супермаркете.

— Понятно. Так вот, “Эффер” пишет, что он завел интрижку еще с одной моделью, о чем Майя пока не знает — Корди жестом подозвала официанта. Когда он подошел, она сунула ему под нос карточку с правом свободного выбора напитков. — Сделайте ка нам любимый коктейль мистера Трамбо. “Волосы Пеле”.

— Вы имеете в виду “Пламя Пеле”? — Официант был красивым, загорелым блондином и говорил чуть свысока, как всегда говорят такие типы с женщинами.

— Точно. Две штуки.

— Не уверена, что хочу смешивать напитки, — сказала Элинор, когда официант отошел.

— Так вы тоже хотите? — удивилась Корди. Помолчав немного, она улыбнулась. — Неужели после того, что мы видели, у вас не пропал аппетит?

— Я уже начинаю сомневаться, что мы это видели, — призналась Элинор.

— Не сомневайтесь. Мы видели то, что видели. Мне приходилось видеть вещи и похуже.

Элинор хотела спросить, что это за вещи, но Корди заговорила снова:

— Вы рассмотрели ту собаку?

— Не очень. Только то, что она была черная. И большая, вроде Лабрадора. Корди наклонилась к ней:

— Я видела ее утром. Прямо на рассвете. Она бежала по пляжу.

— Да, я помню, вы спросили, не видела ли я черную собаку. Я только сейчас вспомнила.

— Вы не заметили ее зубы? Я поэтому и спрашивала утром, не видели ли вы ее.

— Зубы? — Она попыталась вспомнить. Собака была перед ними всего несколько секунд, и Элинор помнила лишь шок от того, что у нее было в пасти, и общее чувство того, что с этой собакой что то неладно. Но зубов она не видела. — Нет. А что?

Корди откинулась назад, когда им принесли бокалы. Официант ушел, и она снова придвинулась к Элинор:

— У нее были человечьи зубы. Элинор молчала.

— Точно. — Корди пододвинула к себе ярко красное питье с ломтиком апельсина на краю бокала. — Бог свидетель, у этого чертова пса были человечьи зубы. Я заметила это еще утром, когда он оскалился на меня. Когда у него в пасти была рука, я могла этого не заметить, но я уже знала, на что глядеть. Да, человечьи зубы.

Элинор расстроилась. Ей понравилась Корди Стампф, и она не хотела, чтобы та оказалась сумасшедшей. Чтобы скрыть смятение, она отпила из своего бокала.

— Сладко. Интересно, что они туда кладут?

— Всего понемногу. Похоже на холодный чай с вишневым ликером и еще четырьмя видами алкоголя. Еще пара бокалов, и я начну голая танцевать на стойке.

Элинор попыталась представить это зрелище, но быстро отогнала возникшую перед ней картину.

— Кстати, как вам этот Пол?

— А что с ним такое? Корди улыбнулась:

— По моему, Нелл, он к вам неравнодушен. Никто на памяти Элинор не произносил таких фраз в ее адрес. Она долго собиралась с ответом.

— Вам показалось.

— Ага, — согласилась Корди.

— Мне совсем не интересен доктор Кукали. — Она сама слышала, как деревянно это звучит — и к чему ей оправдываться? — но ничего не могла с собой поделать.

— Я знаю. — Корди продолжала улыбаться. — Но не уверена, что он испытывает те же чувства. Мужчины иногда такие непонятливые.

Элинор решила переменить тему:

— В любом случае доктор Кукали сегодня уезжает в Хило. Он приезжает в Мауна Пеле только раз в неделю.

— Не думаю. По моему, он сегодня остался здесь.

Элинор отпила еще глоток. “Пламя Пеле” было сладким, но приятным на вкус.

— Почему вы так думаете?

Корди кивнула в сторону входа в бар:

— Потому что он только что вошел сюда и сейчас идет к нам.

* * *

Торжественный ужин в честь Сато и его людей — торжественность заключалась в том, что Байрон Трамбо надел белую рубашку и брюки, — уже подходил к концу, когда снова начались плохие новости.

Во первых, испортилась погода. Сменивший направление ветер заполнил воздух вулканическим дымом. Под ланаи Сато на седьмом этаже ветер рвал кроны пальм. Запахло дождем. Ланаи был закрыт от дождя, но порывы ветра затрудняли разговор и уносили со стола салфетки.

Потом к Уиллу Брайенту начали подходить его помощники с плохими новостями, тоже большей частью идущими с востока. Выслушав несколько сообщений, Брайент подошел к боссу и прошептал ему на ухо, закрываясь салфеткой:

— Миссис Трамбо и ее адвокат хотят немедленно переговорить с вами. Они у себя в апартаментах.

Трамбо только покачал головой, и Уиллу пришлось самому отправляться на съедение дракону. Через десять минут он вернулся и прошептал:

— Она настаивает. Говорит, что это очень важно. Она сказала, что, если вы не придете, она явится сюда и прервет ужин. Она знает про переговоры с Сато.

— Черт, — прошептал Трамбо, широко улыбаясь сидящему напротив доктору Тапуро. Собственный адвокат Трамбо, Бенни Шапиро, по кличке Мясник, был еще в Нью Йорке. Кэтлин играла не по правилам.

В семь сорок пять, когда в перерыве между супом и рыбным салатом подали шербет, Уилл сообщил очередную новость:

— Прибыла мисс Ричардсон. Я поселил ее в главном Таитянском хале на мысе.

Трамбо кивнул. Мыс был точкой, наиболее отдаленной от Большого Хале и от Кэтлин. К счастью, в Таитянском хале имелись бассейн, прикрепленный слуга и заказ блюд из ресторана. На какое то время все это должно задержать Майю.

— Она просила передать, что должна срочно поговорить с вами, — прошептал Брайент.

— Что, прямо сейчас?

— Немедленно.

— Черт, — повторил Трамбо и еще шире улыбнулся доктору Тацуро, голова которого тряслась, как у куклы.

В восемь тридцать, за главным блюдом, приготовленным из говядины с ранчо Паркера, Уилл Брайент прошептал:

— Прилетела Бики. Едет сюда. — Обычно помощник Трамбо называл людей по фамилии, но Бики для всех была просто Бики, восходящей звездочкой, готовой встать в один ряд с Мадонной, Принцем и другими обладателями нарицательных имен. Трамбо нравилась простота этого имени, контрастирующая с кольцом в носу и проколотым языком его последней привязанности. Он терпеть не мог целовать ее, чувствуя языком перекатывающиеся стальные шарики. Она говорила: “Представь, что сосешь леденцы”, но ему еще меньше улыбалось целоваться с кем то, у кого полный рот леденцов. Поэтому поцелуйную часть они обычно пропускали, да она и не была такой уж важной. Трамбо удалось настоять, чтобы она не вставляла ничего в соски и в то, что ниже. Бики повздыхала, но смирилась.

— Куда ты ее хочешь деть? — шепотом спросил он.

— В старый сарай строителей.

Трамбо подумал, что Уилл решил пошутить, но потом вспомнил о комфортабельном домике, выстроенном к югу от бухты во время строительства Мауна Пеле. “Сарай” имел три спальни и находился сразу за южным полем для гольфа. Там не было пляжа, зато открывался изумительный вид на бухту и южный полуостров. В “сарае” жили только сам Трамбо да кое кто из почетных гостей, вроде сенатора Харлена из Иллинойса, который запирался там со своими странными приятелями.

— Отличная идея. Эта дура и не заметит, в какую глушь ее засунули. Только проследи, чтобы ее хорошо кормили.

— Прослежу, — пообещал Брайент, отходя на свое место.

— Стой! Бриггс приставил кого нибудь к Майе и Бики? — Судьба Кэтлин и ее гребаного адвоката Трамбо не волновала.

— Я приставил Майерса к мисс Ричардсон, а Кортни — к Бики.

— Ты? А где Бриггс?

— С ним проблема.

Сато, доктор Тацуро и Санни Такахаси, как по команде, посмотрели на Трамбо. Ему показалось, что его вырвет, если он еще раз услышит слово “проблема”.

— Какая еще проблема? — выдавил он, стараясь выглядеть спокойным.

— Мистер Бриггс и мистер Диллон, кажется, исчезли.

Трамбо с трудом удержался, чтобы не вцепиться в волосы себе или Уиллу Брайенту.

— Я же велел им сломать стену в офисе астронома.

Уилл кивнул. Он улыбался, как будто сообщал боссу, как прекрасно тот выглядит.

— Да. Стена исчезла. И Бриггс с Диллоном тоже. Там какая то пещера. Мистер Картер спрашивает, не послать ли кого нибудь их искать.

Трамбо задумался.

— Черт с ними, — сказал он наконец и повернулся к гостям. — Отличное мясо, правда?

— Очень нежное, — сказал Хироси Сато.

— Очень вкусное, — сказал Санни Такахаси.

— Очень полезное для сосудов. — сказал доктор Тацуро.

С приближением шторма Элинор, Корди и Пол Кукали перешли из бара в столовую Китового ланаи. Сильный ветер снаружи завывал в кронах пальм и раскачивал бугенвиллеи.

Пол объяснил, что остался проследить за развитием событий.

— Нам надо было самим сообщить в полицию, — сказала Элинор.

— Я сообщил. Моему другу Чарли Вентуре, шерифу Коны. Он сказал, что это входит в компетенцию полиции штата.

— Опять кивают друг на друга? — спросила Корди.

Пол Кукали пожал плечами:

— Во всяком случае, он сказал, что вряд ли сюда пришлют кого нибудь сегодня. Полиция штата занята расчисткой дорог, а у ребят Чарли проблемы с наплывом туристов в Кону.

— Но они пошлют кого нибудь? — спросила Элинор.

— Конечно. Но он сказал, что никто не сообщал им о пропавших на курорте людях.

— Надеюсь, Трамбо не выгонит вас из за этого с работы.

Кукали улыбнулся:

— Невелика потеря. Я же останусь в университете. Конечно, платят здесь хорошо…, я смог купить себе дом в Ваймеа. Но я не поэтому взялся за эту работу.

Они поговорили про Ваймеа, про охрану памятников, про археологию, а потом ветер и чувство голода загнали их в столовую.

— Думаю, руки было мало, — сказала Корди, когда они уселись за стол. — Может быть, если бы он еще пару раз пробежал мимо с разными частями тела, мы бы и потеряли аппетит, но сейчас я готова съесть целую лошадь.

— Лошадей здесь не подают, — заметил Пол. — Могу порекомендовать аху.

— Это что, лава?

— Нет. Лава — это аха. Аху — это марлин, или рыба меч. Дороговато, но очень вкусно. Корди взяла меню:

— О'кей жокей. Я все равно ни за что не плачу. Аху так аху.

Пол тоже заказал аху, а Элинор выбрала улуа — большую плоскую рыбу, которую она ела под другим названием в Южной Америке.

Официант спросил, что они будут пить, и прежде чем кто либо успел возразить, Корди заказала всем “Пламя Пеле”. Потом разговор перешел на работу Элинор.

— Имея дело с философией Просвещения, — сказал Пол, — вы должны свысока смотреть на мифологию моих предков.

— Вовсе нет. Философы отвергали непосредственно предшествующую им мифологию, то есть иудео христианскую, но пытались вернуться к язычеству. — Она сделала глоток красной жидкости из бокала. — Конечно, с рационалистическим уклоном.

— Да, с точки зрения науки. Элинор кивнула:

— Для этих философов мифология была первой попыткой объяснения явлений природы.

Корди смотрела на них, как на игроков на теннисном корте.

— Нельзя спорить с тем, что мифология затемняла явления не меньше, чем объясняла, — ответил Пол, рассеянно ковыряя вилкой салат — Но с падением этой волшебной завесы вашей и нашей мифологии исчезло и чувство единства с природой, осознание всех окружающих вещей как вместилища сил.

— Вашей мифологии? — переспросил Пол.

— Я имею в виду дохристианскую Европу. К тому же среди моих предков были индейцы…, кажется, сиу.

— Да, для гавайцев все было источником силы. Источником маны. И знаете, мне трудно представить себе, чтобы Дидро или Вольтер приняли такую картину мира.

Официант унес пустые тарелки из под салата. За открытыми окнами прибой продолжал петь свою древнюю колыбельную.

— Борьба между мифологическим и рациональным мышлением началась гораздо раньше Века Просвещения, — продолжала Элинор, чувствуя, как по телу разливается тепло напитка. Ей вдруг подумалось, что странно в зимний вечер сидеть в блузке без рукавов у открытого окна. — В “Природе вещей” Лукреция не раз повторяется, что только солнце разума развеет предрассудки. Только знание природы позволит не бояться ее.

Пол опять улыбнулся:

— Мои предки, жившие здесь пятнадцать столетий назад, отлично знали природу — всех животных, растения, вулканы.

Корди подалась вперед, как будто ждала этого слова:

— Расскажите нам про вулкан.

— Про Килауэа или Мауна Лоа?

— Про оба.

— Странно, что они активны в это время. Мы привыкли к извержениям, но они угрожают только тем зданиям, которые построены в неудачном месте.

— А Мауна Пеле построен в таком месте? Пол замялся.

— По данным ученых, нет. Здесь проходили лавовые потоки, но не в этом столетии. Как вы сами можете видеть, даже при сильном извержении отсюда видны только облака пепла и отраженный свет.

Корди одним глотком допила свой коктейль:

— Я как то видела фильм…, там еще играли Пол Ньюмен, Эрнест Борнин и другие звезды.

Старый, дурацкий фильм ужасов о курорте в тропиках, погребенном под лавой.

И Пол, и Элинор ждали продолжения.

— Вот мне и стало интересно — не может ли такое случиться здесь? Пол покачал головой:

— Конечно, Мауна Пеле построили напрасно, но не думаю, что он в ближайшее время будет погребен под лавой. — В голосе его слышалось сожаление.

— Хотелось бы взглянуть на эти вулканы поближе, — услышала Элинор свои слова. Алкоголь явно подействовал на нее сильнее, чем она ожидала.

— Это трудно сделать. Во время извержений Вулканический национальный парк закрывают…, туристы бродят повсюду, а многие вулканические газы могут быть смертельны.

— Помнится, когда то враги короля Камехамеха были отравлены такими газами? — спросила Элинор. По крыше ланаи забарабанили первые капли дождя. Запах мокрой растительности был почти эротическим.

— Да, — сказал Пол. — В 1790 году вождь Кеоуа решил напасть на Камехамеха. Он разделил войско на три части и приказал им собраться в кратере и просить покровительства Пеле. Когда две группы воинов достигли расположения третьей, они увидели, что все — мужчины, женщины и дети — убиты облаком отравленного газа.

— Не очень то много морали в этой истории, — сказала Элинор.

— На следующий год Кеоуа был разбит и принесен в жертву, а Камехамеха стал единственным правителем острова.

— Это было далеко отсюда? — спросила Корди.

— Что?

— То место, где отравились воины.

— Нет. Это на склоне того же юго восточного разлома. Там в окаменевшей грязи до сих пор видны следы ног армии Кеоуа.

Принесли рыбу, и в следующие несколько минут единственными словами были похвалы искусству поваров. Потом Элинор сказала:

— Все же хотелось бы подобраться к вулкану.

— Это можно сделать на вертолете. Конечно, во время извержений они все заняты на недели вперед. В это время стоимость воздушных экскурсий возрастает со ста до пятисот — шестисот долларов.

Элинор покачала головой:

— Слишком дорого. К тому же не хочется ждать несколько недель. Пол отложил вилку:

— Может, я смогу это устроить. Она недоверчиво взглянула на куратора. Он не улыбался.

— Право, это не так уж… Он жестом остановил ее:

— У одного моего друга на Мауи есть вертолет. Завтра он будет здесь и, надеюсь, не откажет мне в этой маленькой просьбе. Конечно, это может быть поздно, но ночью лучше всего смотреть на извержение.

— Я не хотела доставлять… — снова начала Элинор, но Пол только махнул рукой.

— Я сам с удовольствием посмотрю на это зрелище. Если вы не хотите, то конечно, но я совершенно серьезно предлагаю вам завтра совершить эту прогулку.

Элинор колебалась недолго:

— Что ж, это было бы чудесно! — Она повернулась к Корди. — Вы полетите?

— Увольте. Я боюсь огня, не люблю взрывов и терпеть не могу летать. Потом вы мне все расскажете.

Элинор и Пол пытались ее переубедить, но она была непреклонна:

— В мой план отдыха не входит падение с вертолета в кратер вулкана. Так что извините.

Они немного помолчали, вслушиваясь в нарастающий грохот прибоя. Внезапно электричество мигнуло и погасло. На столах уже стояли свечи, но официанты кинулись зажигать аварийные лампы. Скоро зал наполнился мягким, интимным освещением, позволявшим лучше разглядеть оранжевое зарево на востоке.

— Это часто случается? — спросила Элинор Пола. — Я имею в виду свет.

— Иногда. Курорт имеет свой генератор для таких случаев. Нужно поддерживать работу холодильников, освещать катакомбы…

— Катакомбы? — Корди насторожилась.

Пол объяснил, что так называют служебные туннели.

— Вот их я хотела бы посмотреть.

— В четверг будет экскурсия.

— Не люблю экскурсии, — сказала Корди. — А катакомбы посмотреть хочется. Пол улыбнулся:

— Там находится мой офис. Могу сводить вас туда хоть сейчас. Конечно, это против правил, но после сегодняшнего мне уже нечего терять.

Они еще немного помолчали, и Элинор тихо спросила:

— Что вы можете рассказать о Пана эве, Ку и Нанауэ?

Пол положил вилку на стол.

— Почему вы заговорили об этом?

— Я что то читала о них.

Куратор с серьезным видом кивнул:

— Это чудовища. Боги или духи. — Он поглядел на Корди Стампф. — Здесь нет древнего кладбища, но эти существа действительно похоронены где то неподалеку.

Глаза у Корди загорелись:

— Расскажите ка нам.

Они сидели втроем в мягком свете фонарей, за раскрытыми окнами шумел океан, и Пол Кукали рассказывал о Пана эве, Нанауэ и Ку.

Глава 11

Огонь, огонь одевает луну и звезды,

Месяцы холода жжет пламени поступь,

Пылью покрылись равнины, потрескались скалы,

И пересохло море и неба не стало.

Кипит вода океана, пламенем жарким веет,

Лава течет потоком по Килауэа,

Гибель над миром встает —

Пеле восстает!

Песнь Пеле

Бриггс и Диллон углубились в лавовую трубку уже футов на сто, освещая фонариком кровавый след на черном базальте, когда Диллон сказал:

— Что то здесь не так.

Оба держали наготове пистолеты — Диллон свой полуавтоматический “diok”, а Бриггс — полицейский 38 го калибра. Диллон по прежнему направлял в темноту луч фонарика. Когда кусок стены наконец рухнул внутрь, открыв их глазам уходящий в неизвестность ход, Бриггс отложил кувалду и без колебаний шагнул через пролом. Стены лавовой трубки были глаже, чем у большинства пещер, с продольными полосами, оставленными застывающей лавой. Узкий лаз диаметром около десяти футов напоминал Диллону стенки кишечника, и нельзя сказать, чтобы это сравнение его радовало.

Они шли вполне профессионально, как два копа там, где недавно совершилось убийство, — плечом к плечу, пистолеты наготове. Ничего подозрительного вокруг не было. Гладкий базальтовый пол пещеры, казалось, слегка поднимался вверх и уходил вправо, в направлении океана. Потом впереди появилась развилка, влево от которой уходил кровавый след.

— Пора идти за помощью, — сказал Диллон, когда они остановились перед поворотом.

— Да, — согласился Бриггс, — но давай сперва заглянем за угол. Может, этот, как его… Уиллс там.

Он шагнул вперед, и Диллону волей неволей пришлось последовать за ним. Через сотню футов он пожалел, что не отпустил Бриггса одного.

— Что то тут не так, — повторил он снова. Он уже устал держать пистолет в положении огня. Они шли медленно, каждые несколько секунд останавливаясь и прислушиваясь. Луч фонарика скользил по гладкому базальту и черным потекам лавы.

— Далеко же утащили этого Уиллса, — прошептал Бриггс, вытирая пот со лба. Диллон кивнул. На полу по прежнему поблескивал кровавый след.

— Ты, видел этот фильм… “Чужие”?

— Тихо, — свирепо шепнул Бриггс. — Посвети ка вот сюда. — Он нагнулся над базальтовым выступом. Нацелив на него фонарик, Диллон увидел лоскут ткани.

— Что это?

— Думаю, кусок от костюма этого бедняги. Ткань серая, в мелкую клетку.

— Да. Уиллс всегда одевался элегантно.

— Она мокрая. Как будто…

— Как будто что? — Диллон быстро осветил пространство вокруг фонариком. Ничего.

— Как будто ее жевали.

— Пошли назад, — решительно заявил Диллон. — Я соберу людей с передатчиками и автоматами. Можно послать человек тридцать. Кто бы ни утащил Уиллса, здесь его нет. А эти туннели могут тянуться бог знает куда.

— Сдрейфил?

Диллон вздохнул. Сколько этих горилл ни учи, они все равно путают гормоны с мозгами.

— Я ухожу, — сказал он. — Если хочешь, оставайся. Только фонарик я забираю.

Повернувшись, он через пару секунд услышал за спиной шаги Бриггса. Диллон подсознательно ожидал, что в эту минуту кто нибудь — например, толпа гавайских националистов с боевыми топорами — кинется на них, но по прежнему единственными звуками в пещере оставались их шаги и хриплое дыхание. Скоро впереди показалась полоска света, пробивающегося из офиса Уиллса. Диллон не забывал светить фонариком по сторонам и даже посмотрел, не прячется ли кто нибудь в офисе, — было бы обидно, если бы их накрыли у самого выхода. Офис был пуст; лампы казались невыносимо яркими после мрака пещеры. Они постояли немного у выхода.

— У мистера Т будут неприятности с этой стенкой, — сказал Бриггс.

Диллон пожал плечами. Это была не его проблема.

— Мы не наберем тридцать человек. Надо ведь еще охранять мистера Т и японцев. Я прилетел сюда один.

— Хорошо, пошлем десять человек с передатчиками и автоматами. Главное, чтобы мы с тобой не ползали тут вдвоем с одним фонариком, как придурки из фильма ужасов. Помнишь: “Давай разделимся. Ты иди сюда, а я туда”.

Бриггс не улыбался:

— Как ты думаешь, кто это может быть?

— Откуда я зна… — Тут погас свет. Они реагировали быстро, вскинув оружие.

Диллон снова зажег фонарик и теперь водил им взад и вперед по туннелю.

— Давай в комнату, — прошептал он. — Я за тобой. В случае чего прикроешь.

Бриггс уже занес ногу, когда Диллон услышал позади какой то звук.

— Тише! — прошипел он. Что то двигалось по туннелю в направлении выхода. Диллон встал на одно колено, направляя в темноту одновременно пистолет и фонарик.

— Что за черт? — прошептал Бриггс. Звук напоминал то ли хрюканье, то ли сопение, и издавал его кто то большой. Диллону представился борец сумо, страдающий астмой.

— Предупредительный выстрел, — прошептал он. Мистер Т предпочтет получить этого типа живым.

— Да, — шепнул в ответ Бриггс. — Мой предупредительный будет в голову. А ты стреляй в грудь.

Диллон промолчал. Хрюканье раздавалось все ближе, теперь уже за поворотом. Что то цокало по камню — ноги? копыта? Больше похоже на две ноги. Теперь сквозь хрюканье пробивалось тяжелое дыхание. Он уже убедился, что пистолет снят с предохранителя, и теперь прижал палец к курку.

Перед поворотом шаги остановились, тяжелое дыхание на момент замерло, и Диллон бессознательно тоже затаил дыхание. Рядом присел Бриггс, сжимая обеими руками ствол своего 38 го.

Из за поворота показалось что то темное.

— Что за черт? — Бриггс встал. Это был гигантский кабан, футов четырех высотой и шести длиной, на ногах с острыми копытами, чересчур тонких для такой туши. Диллон мог только приблизительно прикинуть, сколько он весит — должно быть, фунтов четыреста. Кабан остановился футах в двадцати от них; его дикие глаза отливали красным в свете фонаря.

— Что за черт? — повторил Бриггс, опуская пистолет.

— Осторожнее, — предупредил Диллон. — Эти кабаны чертовски опасны. Их много тут в горах.

Этот кабан не выглядел особенно опасным. Казалось, яркий свет на какое то время ослепил его. Только глаза у животного какие то необычные…, странно…, что то тут не так, только вот что?