Агрессия и катастрофа

      Гитлер, ОКВ, ОКХ в августе уже не располагали свободой решений. Речь должна идти о том, что во второй половине июля - августе 1941 г. Красная Армия своим героическим сопротивлением и быстро растущим воинским мастерством остановила группу армий "Центр" на участке се главного удара, создала кризисное положение для вермахта на Украине и под Ленинградом. Решения Гитлера, ОКВ и ОКХ во второй половине июля - августе 1941 г. представляли собой не произвольные, а вынужденные решения. В начале августа 1941 г. группа армий "Центр" имела 59 соединений, а противостоявшие ей войска советских Западного и Центрального фронтов располагали уже 79 соединениями. Кроме того, позади Западного фронта на подступах к Москве развертывался новый - Резервный фронт. Но германское военное руководство, оценивая силы Красной Армии на центральном участке фронта только в 34 1/2 соединения, т. е. допуская более чем двукратный просчет, принимало на этой основе ошибочные решения.
      Конечно, мы учитываем относительность приводимых цифр, как и дальнейших наших расчетов в данной связи. Следует иметь в виду, что немецко-фашистские войска были лучше укомплектованы, имели превосходство в вооружении, обладали обширным опытом военных действий. Следует учитывать потери, понесенные и противником, и нашими соединениями в предшествовавших боях. Тем не менее эти цифры дают некоторое общее представление как о масштабах просчетов германского военного руководства, так и о действительном соотношении сил сторон, складывавшемся все больше в пользу Красной Армии.
      Если в данной обстановке группа армий "Центр" могла бы на каком-то участке достигнуть оперативно-тактического успеха, то он все равно не привел бы к стратегическим результатам из-за общей нехватки сил и кризисных ситуаций в группах армий "Юг" и "Север". Утверждать, что у германского военного руководства в августе 1941 г. имелась возможность принять два решения, определяющих в ту или иную сторону судьбы всей войны, - "правильное" (решение ОКХ) и "неправильное" (Гитлера) и что вариант решения ОКХ - наступать на Москву - мог обеспечить скорую победу над СССР, значит навязывать истории безответственные толкования во имя одной цели: "спасти честь мундира" германских генералов, обвинить во всех неудачах одного Гитлера, подчеркнуть разногласия между Гитлером и ОКХ.
      Чтобы убедиться в этом, достаточно рассмотреть оперативные возможности каждого из основных предложенных в июле - августе 1941 г. вариантов наступления, т. е. планов Гитлера (ОКВ) и ОКХ. Конечно, такой подход весьма условен, и точность его относительна. Однако он допустим, если мы желаем хотя бы приближенно-теоретически сделать вывод о "лучших" и "худших" вариантах продолжения германского наступления.
      Директива Гитлера No 33 о "дальнейшем ведении войны на Востоке" от 19 июля 1941 г., как известно, предусматривала наступление на Москву пехотными соединениями группы армий "Центр" и поворот танковых группировок к югу и северу для поддержки соседних групп армий. В случае если бы подобное наступление состоялось, то 55 пехотным дивизиям фон Бока, наступавшим на Москву, противостояло бы 69 соединений Западного фронта, 23 соединения Группы армий резерва Ставки, а в дальнейшем, по всей вероятности, 13 формирующихся соединений Московского военного округа и 11 дивизий народного ополчения. Таким образом, при выполнении директивы No 33 группа армий "Центр" встретила бы мужественную оборону в общей сложности более 100 соединений Красной Армии, в том числе нескольких танковых. Соотношение сил не нуждается в комментариях.
      Разберем другой вариант. Согласно "Дополнению" к директиве Гитлера No 33 от 23 июля предполагалось двумя танковыми группами (1-й и 2-й) "совместно с идущими за ними пехотными и горнострелковыми дивизиями" овладеть Харьковским промышленным районом, наступать через Дон на Кавказ, прорваться к Черному морю, выйти к Уралу и к Волге. Какими примерно силами встретила бы Красная Армия подобное наступление вермахта, в котором участвовала бы группа армий "Юг" в составе около 70 соединений?
      Ей, вернее всего, противостояли бы на первых порах соединения советского Юго-Западного фронта и до 15 - 20 соединений Южного фронта; вскоре, возможно, вступили бы в сражение войска Приволжского, Харьковского, Северо-Кавказского, частично Закавказского округов и, не исключено, - часть сил Среднеазиатского округа - всего до 28 дивизий. Не лишено было бы вероятности прибытие затем части сил Уральского, Забайкальского округов, а может быть, и дивизий из Дальневосточного фронта - всего до 10-15 соединений. В общей сложности - более 100 различных соединений.
      Нет сомнения каковы были бы конечные результаты подобного удара, имей он первоначально даже серьезный успех.
      Но, может быть, в самом деле "план главного командования сухопутных сил" с оперативной точки зрения сулил больше перспектив, чем "план Гитлера"? Может быть, действительно ОКХ "держало ключи победы" над СССР в 1941 г.?
      Вариант ОКХ "о продолжении операций" от 18 августа предусматривал, как известно, нанесение удара группой армий "Центр" (имевшей к этому времени 60 дивизий) на Москву в начале сентября и "захват столицы", которую будут оборонять, по расчетам штаба сухопутных сил, в общей сложности 62 советские дивизии. В результате "рассечения фронта" победа в Восточном походе, по мнению ОКХ, будет обеспечена, причем одновременно группы армий "Юг" и "Север" "захватят жизненно важные промышленные районы" и "устранят" советский флот.
      Имели ли под собой почву такие расчеты?
      Наступлению 60 дивизий группы армий "Центр" в начале сентября противостояло бы 43 соединения Западного фронта, 35 - Резервного, часть сил (до 20 соединений) Брянского фронта, до 20 соединений Московского военного округа. Кроме того, Ставка Верховного Главнокомандования Красной Армии могла перебросить из своего резерва 8 соединений, а из ближайших округов (Орловского, Уральского, Приволжского) - также ряд соединений. Всего, следовательно, в сентябре - октябре с советской стороны могли принять участие в битве за столицу более 130 соединений Красной Армии, которых в последующем поддержали бы в случае необходимости войска более отдаленных округов Среднеазиатского, Забайкальского и Дальневосточного фронта.
      И это в то самое время, когда резерв ОКХ на советско-германском фронте состоял всего лишь из 6 дивизий!
      Следует подчеркнуть, что расположение резервов Красной Армии не допускало никакого "рассечения фронта" в стратегическом смысле. Даже в случае некоторого успеха немцев советское командование при всех обстоятельствах восстановило бы фронт.
      Наконец, рассмотрим оперативные возможности окончательного варианта "плана Гитлера" насчет "поворота на юг" - пресловутых указаний от 21 августа.
      На юго-западном и южном направлениях, куда нацеливался главный удар, немецкому наступлению, в котором могло участвовать в общей сложности до 85 дивизий, противостояли бы следующие силы Красной Армии: 52 соединения Юго-Западного фронта, 28 - Южного, 11 - из 51-й Отдельной армии, 9 - из резерва Ставки, а также ряд соединений, последовательно вводимых, по меньшей мере из Приволжского, Харьковского, Северо-Кавказского округов. В общей сложности - до 140 соединений, которые, в случае необходимости, могли быть поддержаны войсками других, более глубоко расположенных округов.
      Но, собственно говоря, вдумаемся, о чем вообще идет речь? Смысл дискуссии в том, что было бы вернее: двинуть ли часть сил группы армий "Центр" на Украину или целиком всю группу армий направить на Москву. И тут нельзя не сделать вывода, что и "правильное решение" (с точки зрения Гитлера или ОКХ) и "неправильное" (с их же точки зрения) объективно не имело никаких шансов на успех в смысле победоносного окончания войны против Советского Союза. Этот вопрос вообще нельзя считать дискуссионным. По заявлению Иодля, Гитлер инстинктивно боялся "идти по дороге Наполеона" к Москве. "Он опасался там битвы не на жизнь, а на смерть с большевизмом"{610}. Конечно, обладая стратегической инициативой и еще большой ударной мощью, гитлеровская армия могла, в зависимости от избранного направления удара, выиграть на этом направлении крупную операцию (что и произошло впоследствии). Но в масштабах войны в целом такой выигрыш ни на йоту не приблизил бы вермахт к окончательной победе. Ибо ход войны решался в гораздо более крупном социально-экономическом, политическом и военном планах.
      Германское военное руководство в целом, т. е. и Гитлер и ОКВ, и ОКХ снова допустили грубый просчет в оценке потенциальных возможностей Советского Союза, Красной Армии, возможностей ее мобилизационного развертывания, количества резервов, упорства и стойкости советских войск в бою, мастерства командиров.
      Все звенья германского руководства были едины в ложных представлениях о Красной Армии, и единая ошибочная основа порождала столь же единые бесперспективные решения, ибо "южный" вариант был так же обречен, как и "московский". Действительные силы Красной Армии превосходили ту их численность, которую определяла на 1 августа 1941 г. германская разведка: перед группой армий "Север" - в 1,9 раза; перед группой армий "Центр" - в 2,3 раза; перед группой армий "Юг" - в 2,9 раза. Особенно тяжелые последствия для вермахта имел просчет в определении численности резервов Красной Армии. Немецкое главное командование сухопутных сил на 1 августа не имело в резерве ни одной дивизии. Командование же Красной Армии только в составе Резервного фронта (который развертывался позади Западного фронта) и в ближайших округах располагало несколькими десятками соединений. Значительные силы оставались в более отдаленных округах, и ряд соединений находился в процессе формирования.
      Наконец, неверным было бы предполагать, что мнения Гитлера (ОКВ) и ОКХ в августе 1941 г. отличались друг от друга принципиально и несовместимо. Гитлер, Кейтель, Иодль в "Дополнении" к директиве No 34 от 12 августа достаточно ясно говорили о значении наступления на Москву, чтобы "еще до прихода зимы овладеть всем комплексом государственных, экономических и коммуникационных центров противника в районе Москвы". В то же время высшие генералы сухопутных сил, например командующие группами армий Рундштедт и Лееб, выступали открытыми противниками наступления на Москву. Подобно тому как одни генералы - Гальдер, Браухич, Бок - считали, что удар на советскую столицу приведет к полной победе, другие - Рундштедт, Лееб, Рейхенау, Зоденштерн - верили, что успех на Украине будет иметь "решающее значение для исхода всей Восточной кампании".
      Август 1941 г. - если рассматривать в широком плане события со стороны вермахта - это начало агонии плана "Барбаросса" и стратегии "молниеносной войны", которую он выражал. Отсюда и эта серия директив, контрдиректив, "дополнений к директивам", отменяющих саму директиву, "записок", решений и контррешений. Ничего подобного не наблюдалось в годы успеха - в 1939 - 1940 гг. Можно было принимать решение наступать на Москву танками с пехотой, пехотой без танков, вообще на Москву не наступать, поворачивать на север и на юг, только на юг или только на север, объявлять Москву "географическим понятием" или, наоборот, главным объектом усилий, требовать немедленного прорыва в Закавказье, к Волге, тут же отменять свое требование и т. д. - все перепробовали руководители вермахта в августе сорок первого. Все это быстро сменяло друг друга, говорилось почти в одно и то же время, выражая неясность и путаницу в оценке Красной Армии, неверие в страшную, становящуюся все более достоверной картину непоправимого исходного просчета.
      И все-таки они не смогли себе сказать: все эти варианты есть лишь частности; они смогут помочь только в частностях, но ни в коем случае не приведут к победе в войне, потому что вообще войну против СССР гитлеровская Германия выиграть не сможет. На таком фоне все яснее обнаруживался кризис оперативной доктрины германского командования, разработанной до войны и освященной в 1939 - 1940 гг. Оказалось, что быстрое и глубокое продвижение танковых соединений в отрыве от полевых армий не приносит эффекта в борьбе против Красной Армии, которая умело использует нарушение взаимодействия в немецком оперативном построении и ставит под угрозу разгрома как танковый, так и пехотный эшелоны,
      Тактика создания обширных "котлов" оказалась бесполезной, ибо упорным сопротивлением советские войска надолго сковывали немецкие группировки на внутреннем фронте окружения или же прорывали его. Наконец, обнаружилась угроза децентрализации управления оперативными объединениями вермахта, особенно танковыми и моторизованными, а также рассредоточения сил в оперативном масштабе. Все эти весьма тревожные для фашистского военного руководства симптомы характеризовали определенный кризис установившихся в германской армии оперативных взглядов. Он становился все более очевидным по мере нарастания силы ответных ударов Красной Армии.
      В указаниях Гитлера от 21 августа делалась попытка найти выход. Отказываясь от своих прежних принципов и вопреки методам действий, типичным для 1939 - 1940 гг., ОКВ давало установку "не рваться безостановочно вперед, а в случае необходимости окружать и уничтожать незначительные, действующие перед фронтом советские войска, и лишь после этого продолжать наступление"; выдвигалось требование полной централизации руководства моторизованными, танковыми соединениями и авиацией в руках верховного командования, а также правильного определения решающих направлений для сосредоточения основных усилий.
      Вывод может быть один: гигантская организационная работа руководящих партийных, государственных и военных органов Советского Союза давала важнейшие результаты. Опираясь на всеобщий патриотический подъем народа, они смогли за короткий срок развернуть весьма значительные резервы Красной Армии и умело, предусмотрительно их расположить. Несмотря на огромные и все растущие трудности, на недостаток вооружения и разных средств оснащения, на отсутствие порой времени для необходимого обучения резервных частей и т. п., это развертывание резервов уже само по себе в тех тяжелейших условиях стало проявлением высочайшей энергии и мастерства организации
      Итак, решение Гитлера сосредоточить усилия в следующей операции против Советского Союза не на московском направлении, а на южном было продиктовано, с нашей точки зрения, следующими обстоятельствами.
      Захват Украины, Кавказа и всего юга Советской страны издавна представлял собой, как мы знаем, ведущую цель германского империализма, промышленных монополий и нацистского государства. С захватом богатств "Юга России" всегда связывалось решение самых главных проблем. Этот захват должен был способствовать превращению Германии в "мировую державу"; здесь лежало решение продовольственной и сырьевой проблем, что считалось основной предпосылкой будущего существования нацистской империи. Захват ресурсов Украины и Кавказа рассматривался как самое необходимое условие для дальнейшего ведения войны "после победы над Советским Союзом" против Англии и других государств, ибо жизнедеятельность вермахта, как твердо верили гитлеровцы, зависела от нефти, руды, металлургической, угольной и продовольственной базы Украины и Кавказа.
      Достаточно яркий свет на причины стремления Гитлера главные усилия вермахта направить к югу, с целью захвата промышленных и сырьевых районов Советского Союза, проливают данные о состоянии германской военной экономики летом 1941 г.
      Ежемесячная выработка Германией стали и железа в это время не превышала 800 тыс. т. А для вооруженных сил требовалось 1,65 млн. т. Управление вооружений могло выделить сухопутным силам в ближайшем будущем вместо необходимых ежемесячно 352 тыс. т стали и железа лишь 100 тыс., флоту - вместо 322 тыс. лишь 150 тыс. и т. д.{611} Принятая ранее расширенная программа производства танков должна была быть резко уменьшена из-за острого недостатка каучука. Совещание у Кейтеля по вопросам военной экономики 17 августа 1941 г. отметило, что положение с резиной очень тяжелое. Еще сложнее обстояло дело с горючим. "Серьезность положения с горючим известна всем, - подчеркивалось на том же совещании. - Можно удовлетворить только самые насущные потребности. Проведение каких-либо новых операций, требующих больше горючего, невозможно"{612}. Ежемесячное производство алюминия составляло самое большее 30 тыс. т, а потребности достигали: военно-воздушных сил - 25 тыс. т, флота 5300 т, армии - 3500 т и, кроме того, управлению вооружений для собственных целей требовалось 4 тыс. т{613}. Чтобы осуществить предложенную Герингом программу развития ВВС, требовалось увеличить производство алюминия в 4 раза.
      Совещание 17 августа пришло к выводу, что крайне трудное положение с сырьем вынуждает:
      "1. Ограничить программу выпуска танков. 2. Отменить план подготовки к газовой войне в сухопутных силах. 3. Отменить подготовку к операции "Зеелёве". 4. Ограничить программу выпуска зенитной артиллерии. 5. Привести программу выпуска самолетов в соответствие с имеющимися возможностями".
      Совершенно очевидно, что в таких условиях с точки зрения нацистских планов захват промышленных и сырьевых ресурсов Юга Советского Союза представлял собой задачу первостепенной важности. Эта задача прежде всего и диктовала многие расчеты вообще, лета 1941 г. в частности.
      Некоторое различие точек зрения Гитлера (ОКВ) и ОКХ по вопросу о направлении основных усилий на Восточном фронте в августе 1941 г. возникло не из-за каких-либо принципиальных военно-политических разногласий между Гитлером и генералами сухопутных сил и не из-за недопонимания Гитлером тайн стратегии и, наоборот, понимания их в ОКХ. Это были всего лишь оттенки в методе подхода к решению общей для Гитлера, ОКВ и ОКХ задачи промышленно-экономической экспансии германских монополий и фашистского государства. Генералы ОКХ еще надеялись захватить все богатства Советского Союза (включая, конечно, южные районы) путем общей и окончательной победы в результате наступления на Москву. Гитлер (ОКВ) уже сомневался в возможности быстрого завершения похода и предпочитал скорее захватить прежде всего ресурсы Юга, дабы немедленно начать их эксплуатировать и одновременно лишить Советский Союз важнейших экономических районов.
      Когда Гитлер и его советники в начале вторжения в Советский Союз были убеждены, что Советское государство рухнет после первого же удара, то не имелось нужды изменять первоначальные планы. Но после того как Гитлер и ОКВ стали сомневаться в возможности завершить в 1941 г. войну на Востоке, ибо советский народ, поднявшийся в едином порыве на борьбу, уже сумел приостановить натиск агрессора, они начали твердо настаивать на единственном плане: поскорее отвоевать хотя бы то, что давно составляло предмет их вожделений и диктовалось всей империалистической политикой Германии и что еще можно отвоевать до зимы. Тогда, опираясь на богатые районы, Германия сможет в будущем году продолжать свой натиск и добиться победы. Поскольку резервы постепенно истощались, поскольку надвигалась осень с ее дождями, а потом зима, Гитлер не хотел ограничиваться полумерами. Группа армий "Центр" все равно остановлена советским сопротивлением. Он санкционирует ей оборону. Он прикажет временно отложить наступление на Москву, сосредоточить больше сил на юге, где их оказалось недостаточно. Он захватит до зимы богатства Украины и Кавказа и как можно скорее начнет использовать их.
      Это решение - не "роковая ошибка Гитлера", в результате которой была проиграна война против Советского Союза. Это - скачок хищника, почувствовавшего, что всю добычу захватить не удастся и нужно поскорее взять главную ее часть. Это - дань монополиям, военно-хозяйственному аппарату и планам агрессии мирового масштаба. Это вместе с тем - первое признание мощи Советского Союза и собственных просчетов. Временное изменение направления удара в августе 1941 г. ни в малейшей степени не стало причиной проигрыша Германией войны против СССР, ибо поражение было предрешено самим нападением на Советский Союз и поэтому частные повороты не могли иметь решающего значения. Новый замысел Гитлера и ОКВ лишь выражал бесперспективность германской стратегии.
      V
      "Поворот на юг" преследовал, кроме того, частную, оперативную цель помочь группе армий "Юг", которая в результате стойкой обороны войск Юго-Западного фронта значительно отстала от группы армий "Центр". Гитлер требовал "уничтожить 5-ю советскую армию", причинившую гитлеровцам множество неприятностей. Эта армия под твердым руководством генерала М. И. Потапова свыше месяца отражала севернее Киевского шоссе, под Коростенем, атаки двенадцати дивизий 6-й немецкой армии Рейхенау, прочно ее сковала и облегчила оборону Киева. "Киев оказался крепким орешком"{614}, - писал 17 сентября командующий 6-й армией Рейхенау своему другу Паулюсу в генеральный штаб.
      Не только армия генерала М. И. Потапова, но и Центральный фронт, создавший у Гомеля своеобразный клин, обращенный к западу, сковывал действия фон Бока и фон Рундштедта. В генеральном штабе появился выразительный термин: "гомельская колода". Ее предстояло "выломать". Гудериан и Вейхс во главе 2-й танковой группы и 2-й армии двинулись из-под Смоленска к югу прежде всего именно для "выламывания гомельской колоды". В то время как части Гудериана достигли Стародуба и Почепа, Вейхс нанес удар от Рогачева на Гомель, который он занял 20 августа. Теперь не только был обеспечен южный фланг группы армий фон Бока, но и открылись перспективы нового успеха на Украине.
      В конце августа генерал М. И. Потапов по приказу Ставки отвел армию за Днепр. Войска Рундштедта всем своим фронтом вышли к Днепру. Киевский плацдарм стойко удерживался советскими войсками. "Но именно в районе Киева находился ключ к оперативной свободе группы армий "Юг""{615}, - заключают Филиппи и Гейм.
      Когда в конце августа войска Гудериана и Вейхса достигли Десны, они стали угрожать флангу нашего Юго-Западного фронта. Тогда-то и родилась в генеральном штабе сухопутных сил и у Рундштедта мысль попытаться использовать обстановку для двух ударов прямо в тыл Юго-Западного фронта: одного с севера, а другого с юга, от Кременчуга, где у немцев имелся плацдарм за Днепром. Так возник замысел "Битвы под Киевом". ОКХ медлило претворять в жизнь эти соображения, особенно после того как с 28 августа, по мнению разведки, обнаруживалась тенденция отхода соединений Красной Армии на восток из выдвинутой к западу дуги фронта советских войск по Днепру.
      Но в начале сентября немецкая разведка сделала вывод: намерения советского командования изменились. Вместо перевозок войск из днепровской дуги в тыл происходит, наоборот, передвижение их к фронту. На этой основе она заключила, что советское командование стремится "сосредоточить возможно больше сил к центральным пунктам тактических действий, чтобы путем контрнаступления, вернуть линию Днепр - Десна"{616}. Вскоре штаб Рундштедта пришел к выводу: в период от 28 августа до 10 сентября "силы Красной Армии между Днепром и Десной возросли на 28 соединений". Теперь Рундштедт настаивал перед ОКХ отдать директиву для уже начавшегося наступления Гудериана и Вейхса дальше на юг, за Десну, в тыл советским войскам Юго-Западного фронта. В оценке обстановки 1 сентября штабом сухопутных сил указывалось: "...Для битвы на уничтожение в Восточной Украине необходимо и имеет решающее значение, чтобы 2-я танковая группа и 2-я армия наступали не только до Десны, по и через Десну вплоть до прорыва в сражении, ведущемся в оперативных рамках группы армий "Юг"".
      Было предложено: "Южный фланг группы армий "Центр" направить до линии Прилуки - Ромны, потому что уничтожение сил Красной Армии, расположенных между Днепром и Десной, должно одновременно создать предпосылки для освобождения фланга группы армий "Центр" в ее решающем ударе на Москву, а также для продолжения операции группы армий "Юг", проводимой в рамках ее задач"{617}.
      Гальдер обсуждал 7 и 8 сентября в штабе Рундштедта план проведения операции. Ее главными инициаторами были штаб группы армий "Юг" и генеральный штаб сухопутных сил.
      А. Филиппи и Ф. Гейм пишут: "Замысел "Битвы под Киевом" берет начало не в приказе Гитлера и не в намерениях командования сухопутных сил, которое по взаимному согласию с командованием группы армий "Центр" стремилось ограничить район и время удара группы, направленного к югу с целью ликвидировать группировку советских войск на фланге. Мысль исходила от командования группы армий "Юг", которое имело в виду нанести поражение войскам Красной Армии, расположенным между ее внутренними флангами, с тем, чтобы создать предпосылки для свободы дальнейших действий обеих групп армий"{618}.
      Но даже если это так, то все же остается неопровержимым фактом быстрое согласие ОКХ, без всякого нажима со стороны Гитлера и ОКВ, с мнением Рундштедта двинуть войска Гудериана и Вейхса дальше к югу, за Десну. Круг замыкается. Генеральный штаб сухопутных сил, только недавно возражавший Гитлеру относительно его намерений наступать на юге, теперь с особым рвением выполняет его "немыслимую" директиву о наступлении не на Москву, а на Украину и оказывается даже "радикальнее" фюрера. С другой стороны, Гитлер, удовлетворенный развитием событий на юге, уже с начала сентября готовит наступление на Москву, в полном соответствии с пожеланиями генералов. 6 сентября в директиве No 35 Гитлер изложил свои намерения относительно удара в направлении Москвы и одновременно утвердил основы операции между Днепром и Десной.
      В начале сентября последовал удар Гудериана и Вейхса с севера на юг через Десну. 6-я немецкая армия перешла в наступление через Днепр на восток. Гудериан 10-го достиг своей первой цели: Бахмач - Ромны, а еще через два дня Лохвицы. Здесь он остановился в ожидании подхода с юга 1-й танковой группы Клейста, встретившей упорное сопротивление советских войск на плацдарме у Кременчуга.
      Над войсками нашего Юго-Западного фронта нависла опасность, которой могло и не быть. Верховное Главнокомандование Красной Армии считало необходимым во что бы то ни стало удержать Киев, среднее и нижнее течение Днепра. Но когда танки Гудериана ворвались в Ромны и тем самым оказались глубоко в тылу Юго-Западного фронта, командующий фронтом генерал М. П. Кирпонос отправил начальнику Генерального штаба телеграмму с просьбой разрешить отвод фронта на восток, чтобы избежать окружения. Разрешение пришло с опозданием. Германское командование добилось еще одного крупного успеха.
      Тяжелая неудача советских войск под Киевом облегчила гитлеровским армиям дальнейшее наступление на Украине, прорыв в Донбасс, к Ростову. В окружении оказались четыре наши армии. Войска Юго-Западного фронта понесли тяжелые потери.
      В ставке Гитлера события под Киевом оценили как свидетельство приближающейся полной победы. Действительно, прошло как раз три месяца с момента, когда фюрер, как писали теперь газеты, "отдал немецким солдатам приказ исторического значения" о нападении на СССР, - срок, который и был отведен для похода. И что же? "Красный призрак, четверть столетия угрожавший Европе, лежит в агонии", - так заявили в Берлине 21 сентября. События на фронте сразу же увязали с отмеченной несколькими днями позже годовщиной "пакта трех держав". Его назвали теперь "союзом будущего", который принесет Европе "длительный и обеспеченный мир". Фюрер, дуче и принц Коноэ обменялись поздравительными телеграммами. Союзники выражали уверенность, что победы, которые вот сейчас одерживает рейх, скоро приведут к "новому порядку" в Европе.
      Вряд ли можно сомневаться, что успех на Украине подтолкнул Гитлера к немедленному принятию следующего решения - об ударе на Москву, который, по его расчетам, в самое ближайшее время приведет к завершению победы на Востоке.
      Поражение под Москвой
      I
      Тысяча девятьсот сорок первый подходил к концу. Германия бросила на чашу весов абсолютно все, что имела в своем распоряжении: армию, технику, кровь солдат, умение военного руководства. Все напряглось до предела. Теперь генералы третьего рейха искали окончательную победу в штурме столицы Советского государства.
      В грандиозной битве под Москвой - одном из величайших исторических событий второй мировой войны - был окончательно уничтожен гитлеровский план "блицкрига" против Советского Союза и положено начало коренному перелому в ходе второй мировой войны.
      Поражение под Москвой стало неизбежным итогом всех предшествующих событий войны, от ее первых дней. Летом и осенью сорок первого советские дивизии стояли насмерть, отступали, наступали, но били и били вермахт, несмотря на превосходство его сил, на инициативу, невзирая на его опыт ведения "молниеносных" войн на Западе. Потери агрессора к концу сентября превысили 500 тыс. человек.
      Сентябрьские успехи на Украине снова вдохнули в Гитлера и его ближайших помощников чувство уверенности в близком окончании войны против Советского Союза, вернули в "Волчье логово" оптимизм. Победа под Киевом, казалось, открывала Рундштедту путь к нефтяным вышкам Кавказа, в Крым и к полной, столь долгожданной, победе на юге. Немецкие танковые дивизии прорвались в Донбасс и к Азовскому морю. И когда Гитлер счел, что группа армий "Юг" решит стоящие перед ней задачи своими силами, он одновременно пришел к выводу: можно вернуться к вопросу о наступлении на Москву.
      5 сентября, в самый разгар наступления Рундштедта, Гитлер собрал в своем бараке руководителей армии. Он сообщил о намерении начать подготовку удара на советскую столицу. Генералы поняли, что приблизился долгожданный час.
      - Отныне район Ленинграда, - говорил фюрер, - будет второстепенным театром военных действий. Для его полного окружения потребуется еще 6 - 7 дивизий. Предстоит соединение с финнами. Теперь танковый корпус Рейнгардта и авиация, переброшенные из группы армий "Центр" на север, могут быть возвращены. На юге, после того как завершится битва, высвобождающиеся силы будут переброшены в центр. И наконец последует удар на Москву.
      Гитлер потребовал начать наступление через 8 - 10 дней; окружить и уничтожить советские войска под Москвой. Руководители сухопутных сил согласились со всеми выводами фюрера, кроме срока начала наступления: раньше конца сентября оно невозможно.
      Уже на следующий день Гальдер и Хойзингер доложили Гитлеру и Кейтелю оперативные планы в духе прошедшего совещания. В тот же день Гитлер утвердил директиву ОКВ No 35 о проведении "решающей операции против группы армий Тимошенко" и наступлении на Москву{619}. Советские войска Западного фронта следовало "разгромить до наступления зимы в течение ограниченного времени, имеющегося еще в распоряжении".