Агрессия и катастрофа

      Завоевание господства в воздухе штаб германского верховного командования считал главной предпосылкой успеха вторжения. Имеющиеся в настоящее время данные о соотношении авиационных сил довольно противоречивы. Абсолютно точный подсчет здесь невозможен. Решающую роль играло, конечно, соотношение в истребительной авиации. Кессельринг считает, что в июле - августе 1940 г. немецкая авиация значительно превосходила британскую и могла справиться с задачей. По его данным, два базирующихся на западе воздушных флота имели 900 истребителей и 900 бомбардировщиков против британских 650 истребителей и 360 бомбардировщиков{272}.
      Точка зрения Кессельринга совпадает со взглядом Черчилля, также утверждавшего, что британские ВВС летом 1940 г. серьезно уступали немецким. Но следует иметь в виду некоторую пристрастность обоих авторов. У Кессельринга видна явная тенденция выгородить командование ВВС и обвинить штаб ОКВ в плохом планировании воздушного наступления на Англию, что и было, по его мнению, причиной неудачи "Битвы за Англию". Черчилль несколько драматизирует положение Англии в 1940 г. (и без того, конечно, трудное) и несколько завышает силы германских ВВС.
      Другие источники дают иное число самолетов германских ВВС, причем общие данные колеблются от 2 тыс. до 2422 самолетов{273}. Наиболее капитальным исследованием на эту тему мы считаем работу историка и инженера Т. Вебера "Воздушная битва за Англию", в которой детально и критически изучены все возможные источники, включая данные авиационной промышленности обеих сторон{274}. Подробные подсчеты Вебера показывают, что количество пригодных к боевому использованию германских самолетов было по разным причинам (неисправность, отсутствие экипажей и т. п.) значительно меньшим, чем общее их количество.
      Перед началом "западного похода" германские ВВС насчитывали всего 5 тыс. самолетов, из них в готовности находилось 3643. Союзники располагали 2146 самолетами на континенте и 960 - в Англии, всего 3106 самолетами, из них английских 1460.
      Потери немецкой авиации вовремя "западного похода" в мае - июне составили 2784 самолета, в том числе 1163 бомбардировщика, 795 истребителей, 242 транспортных самолета и др.{275}
      Английские ВВС потеряли за тот же период 959 самолетов, в том числе 477 истребителей. Но британская авиационная промышленность в мае 1940 г. выпустила 1279 самолетов, в июне - 1591, в июле - 1665, в августе - 1601. За июнь август 1940 г. британские заводы произвели 1418 истребителей, что, по заключению Вебера, "примерно вдвое превышало производство истребителей в Германии за тот же период"{276}. Следовательно, уже со второй половины июля британский авиационный парк превышал 3 тыс. самолетов всех типов. Однако по различным причинам общая численность вполне готовых и пригодных боевых самолетов первой линии к началу августа была следующей: бомбардировщиков 500-517, истребителей - 660-700.
      Что касается численности германских боевых ВВС, то, по данным Вебера, в июле 1940 г. у немцев на Западе в строю готовыми к бою было всего 550-578 истребителей типа Мессершмит-109{277}; число бомбардировщиков всех типов и двухместных истребителей Мессершмит-109, используемых как бомбардировщики, равнялось примерно 1100-1150 (по данным Ферстера, Гельмерта и Шниттера 1100{278}).
      Таким образом, соотношение в воздухе на Западе в конце июля - начале августа 1940 г. было примерно следующим: английские ВВС имели 700 истребителей и 517 бомбардировщиков против 578 истребителей и 1100 бомбардировщиков немцев.
      Следовательно, английская истребительная авиация - основное средство борьбы за господство в воздухе - численно несколько превосходила немецкую, а германские ВВС имели превосходство в бомбардировщиках над английскими. Вебер делает вывод, что число германских истребителей "во всяком случае было меньшим, чем число готовых к бою британских истребителей"{279}. Германская разведка преуменьшила действительную численность английской истребительной авиации на треть. Когда просчет обнаружился, это сыграло не последнюю роль в определении дальнейших стратегических расчетов.
      Соотношение в истребителях было для немецкой стороны настолько неблагоприятным, что, как передает генерал Остеркамп, Геринг, узнав на совещании высшего командования ВВС в Гравенвеге в июле 1940 г. о количестве имеющихся в строю самолетов, был потрясен и воскликнул: "И вот это мое воздушное оружие?"{280} Подсчеты, произведенные на этом совещании, привели, по словам Вебера, "к совершенно разочаровывающим результатам". Штаб ВВС предполагал иметь после пополнения в каждом авиасоединении на 27 самолетов больше, чем до сих пор, а оказалось, что имеется на 9 самолетов меньше. На требование командиров соединений принять меры к получению новых самолетов начальник штаба ВВС Ешоннек лаконично ответил: "Больше у нас нет"{281}.
      Сила англичан в воздухе значительно возрастала благодаря активным действиям британских летчиков и надежно организованной противовоздушной обороне.
      Когда стало очевидным, что Англия не намерена капитулировать, Гитлер решил, что необходимо силой заставить ее пойти на мир и вывести из войны путем авиационного наступления. Так возник план, приведший затем к "Битве за Англию". Скажем априори, что он не удался, ибо германские ВВС не имели к началу стратегической операции необходимого превосходства над английскими ВВС в истребителях и поэтому не могли установить господства в воздухе, являвшегося главной предпосылкой успеха операции в целом. Командование германских вооруженных сил недооценило численность и возможности английских ВВС, поэтому операция была начата в неблагоприятных для германской авиации условиях. Наконец, отсутствовал единый четкий план проведения операции. Нацистское командование колебалось в определении главных объектов наступления, распыляло силы и в результате не создало перспектив решающего успеха ни против одного из намеченных объектов.
      Итак, возможность обеспечения германским командованием первой предпосылки для реализации плана "Морской лев" - установления господства в воздухе оказалась по меньшей мере весьма проблематичной.
      Что касается второго условия - обеспечения господства на море, - то здесь положение Германии было тогда вообще бесперспективным. После потерь в Норвежской операции германское командование не смогло выставить летом и осенью 1940 г. для вторжения в Англию минимально необходимых сил надводного флота. Наиболее крупные корабли находились на ремонте и могли вступить в строй лишь к зиме - весне 1941 г.{282} В готовности имелось лишь четыре крейсера{283}. Поэтому операцию вторжения могли обеспечивать лишь малые суда - торпедоносцы, эсминцы, минные заградители и т. п. Но против них стояли превосходящие силы британского флота: 17 крупных кораблей и большое число судов других классов{284}.
      Кессельринг пишет: Англия имела достаточное число легких крейсеров на Темзе и Хамбере, а также флотилию патрульных судов (свыше 1000). Из них 200-300 находились постоянно в море, в то время как 40 соединений каждую ночь непрерывно курсировали между Хамбером и Портсмутом. "Нужно признать, продолжает он, - что британские военно-морские силы представляли самую большую и острейшую опасность для мероприятий по вторжению"{285}.
      Командование германских военно-морских сил уже в середине июля заявило, что "задача военно-морского флота в рамках плана "Морской лев" не стоит ни в какой пропорции к его силам и к задачам, которые поставлены другим родам оружия"{286}. Флоту предстоит, кроме всего, "полная перегруппировка сил"{287}. 22 июля Редер вновь сообщил в ОКВ, что подготовка к десанту в намеченный первоначально срок "ни в коем случае не завершится" и что новый срок станет ясным, "когда определится, что установлено господство в воздухе"{288}.
      Итак, выполнить второе важнейшее условие, необходимое для успеха вторжения, - завоевать господство на море - германское командование летом и осенью 1940 г. не могло.
      Что касается следующего условия - обеспечения необходимых транспортных средств десантирования, то здесь картина была такой. Еще 11 июля Редер докладывал Гитлеру: "Имеющиеся транспортные средства крайне недостаточны для осуществления быстрой высадки"{289}. Штаб флота к 25 июля подсчитал, что для операции "Морской лев" потребуется много переправочных средств{290}. Обеспечить необходимое их количество можно лишь путем широкой мобилизации тоннажа из германского народного хозяйства, в частности с Рейна, а также из оккупированных стран - Франции, Бельгии, Голландии{291}. Такая мобилизация наносила тяжелый удар германской экономике, особенно в перевозке угля и руды. Кроме того, для сосредоточения необходимых транспортов и кораблей требовалось не меньше двух месяцев. Лишь в конце сентября 1940 г. немцам удалось подвести необходимый тоннаж{292}. Но тогда уже был почти решен вопрос об отмене десанта.
      Следовательно, проблема транспортных средств представляла собой для германского командования также большие трудности.
      Нельзя недооценивать того обстоятельства, что британское командование смогло создать довольно быстро хорошо организованную систему обороны, построенную на сочетании действий флота, авиации, эшелонированных позиций на побережье и маневра сухопутных сил{293}.
      Английский флот имел в водах метрополии в период предполагаемого вторжения немцев 5 линкоров, 1 авианосец, 11 крейсеров, 80 эсминцев{294}. Кроме того, прибрежные воды, прикрытые плотной зоной минных и иных заграждений, патрулировало и охраняло до 700 малых кораблей. Береговая авиация круглосуточно прикрывала британские воды. Система сухопутной обороны включала ряд мощных оборонительных полос. Армия, приведенная в готовность, насчитывала 39 дивизий, из которых 22 находились на юге страны, и, кроме того, 500-тысячную "гвардию метрополии" (ополчение){295}. Немцы же развертывали для вторжения 16-ю и 9-ю армии в составе 24 дивизий (из них четыре танковые, две моторизованные){296}. Столь сильная и хорошо организованная оборона создавала для наступающего многие и большие трудности.
      Наконец, и это необходимо особенно подчеркнуть, английские вооруженные силы были в общем едины в своем стремлении упорно сражаться с агрессором, если тот начнет вторжение. Здесь создавались условия для общенационального сопротивления.
      Все эти моменты, рассматриваемые в совокупности, показывают, что операция по вторжению в Англию оказалась для немцев трудным, рискованным делом. И, конечно, не случайно Иодль считал десант в Англии "крайним", "последним" средством и призывал добиться мира с ней политическим путем{297}. Начиная с середины июля к подобной точке зрения присоединяется и командование военно-морских сил. Редер 11 июля заявил Гитлеру: десант - "последнее средство"{298}.
      Возможно ли было вторжение в Англию вообще? Очевидно, что при условии полной подготовки и сосредоточения Германией всех возможных сил авиации, флота, армии, транспортного тоннажа, средств обеспечения и т. д. на одном фронте против Англии десант теоретически стал бы возможен, хотя трудности его очевидны. Но главным решением гитлеровской верхушки начиная с лета 1940 г. было нападение на Советский Союз. И одновременно с подготовкой операции "Морской лев" проводилось не только планирование войны против Советского Союза, но и начиналось развертывание вооруженных сил на Востоке. Политически созревшее решение об агрессии против Советского Союза преобладало над неопределенными, полными сомнений и колебаний расчетами относительно десанта в Англию. И очень скоро, в октябре 1940 г., подготовка антисоветской войны окончательно вытеснила все связанное с планом "Зеелёве".
      Советский Союз еще задолго до начала Великой Отечественной войны стал решающей силой, оттянувшей на себя мощь гитлеровского вермахта, оказавшей тем самым помощь Англии и национально-освободительному движению в Европе.
      IV
      Решение Гитлера об агрессии против СССР - не следствие хода борьбы против Англии, а самостоятельный, принципиальной важности шаг. Оно возникло в основе раньше плана "Зеелёве" (директива No 16) и директивы о воздушном наступлении на Англию (директива No 17 от 1 августа). Поэтому не может быть и речи о том, что замысел агрессии против Советского Союза - лишь результат неуспеха в борьбе против Англии, что он возник лишь после того, как англичане "сломали воздушное оружие Гитлера", - именно так утверждают многие историки на Западе.
      Это историческое обстоятельство ни в коей мере не умаляет значения вклада английского народа и его армии в борьбу с агрессором летом и осенью 1940 г. Стойкость и мужество британцев, их летчиков, солдат и моряков, всего населения как при угрозе десанта, так и во время воздушного наступления люфтваффе вошли в историю второй мировой войны.
      Проведение германскими ВВС самостоятельной стратегической операции против Англии было порождено теми же расчетами - принудить ее к заключению мира и ослабить в военном отношении. Воздушное наступление началось еще в июле и значительно усилилось после упомянутой директивы Гитлера No 17, требовавшей создать предпосылки для окончательного поражения Англии. Поэтому следовало продолжать воздушную и морскую войну более энергично, чем до сих пор. Умами Гитлера, Геринга и ОКВ владел не только расчет все-таки подвести Англию к миру путем военного нажима, но и явное желание продемонстрировать всесокрушающую мощь германского воздушного флота и стремление не выпустить из рук военную инициативу в период, когда новые решения еще только созревали. Немалую роль играли также попытки подорвать английскую экономику путем ударов по судоходству.
      С самого начала воздушное наступление проводилось вне связи с планом "Зеелёве", и, следовательно, оно не может рассматриваться как прямая подготовка к вторжению. Вероятнее, что Гитлер все же надеялся после террористических воздушных налетов на Англию услышать ее согласие на мир, а это окончательно развязало бы ему руки против Советского Союза. Именно поэтому, несмотря на требования директивы No 17, первые удары люфтваффе наносились не только против английских ВВС, а распылялись также по другим объектам - портам, побережью и т. д.
      Еще на совещании командного состава военно-воздушных сил в Гравенвеге (июль 1940 г.), в ходе которого обсуждался вопрос о подготовке воздушной войны, Геринг защищал ту точку зрения, что господство в воздухе над Англией может быть завоевано в течение 13 дней, так как вполне возможно уничтожить за это время английскую истребительную авиацию в воздухе и на земле. Он считал, что одновременно можно наносить удары и по другим объектам Великобритании.
      Настойчивые ходатайства командующих 2-го и 3-го воздушных флотов перед генеральным штабом ВВС прежде всего атаковать только английскую истребительную авиацию на аэродромах, а лишь потом перенести удары на города, порты и промышленные объекты были безрезультатны. Только в конце августа но особой просьбе генерала Остеркампа и начальника штаба ВВС оперативный план был уточнен в том смысле, что главный удар перенесли на подавление английской истребительной авиации на ее базах, на всем пространстве южнее и юго-восточнее Лондона.
      Упомянутый план действовал до 5 сентября, но выполнен не был. В этот день программа немецкого воздушного наступления на Англию претерпела новые изменения: отдается приказ о первой ночной атаке на столицу Англии силами одного крупного немецкого боевого соединения. Если в середине сентября после десятидневных ночных атак на Лондон снова был отдан приказ о подавлении военно-воздушных сил Англии на их более отдаленных базах, то это не означало возврата к прежней цели завоевания господства в воздухе, а имело лишь задачу принести облегчение бомбардировочной авиации, находившейся под ударом английских истребителей. В принципе главнокомандование немецких ВВС именно теперь начало проводить в жизнь давно задуманный им план осуществления доктрины Дуэ, согласно которой войну можно выиграть только ударами с воздуха. Галланд следующим образом оценивает это изменение плана: "Военно-воздушные силы отныне сосредоточивались все больше и больше на том, чтобы решить новую стратегическую задачу: разгромить Англию путем тотальной воздушной войны"{299}.
      Мотивы подобных планов состоят в следующем. Уже 10 августа Браухич вручил ОКВ докладную записку, в которой он решительно отказался от мысли о вторжении. Это понятно, так как теперь основные усилия направлялись против СССР. Редер со своей стороны, чем дальше, тем больше, убеждался в чрезвычайных трудностях и опасностях, которыми чревата высадка в Англии{300}. Геринг довольно рано понял, что высадки не получится. Поэтому в сентябре он постарался придать воздушной войне другой оборот, а именно тот, который ему всегда казался идеалом: одними только военно-воздушными силами принудить Англию заключить мир{301}.
      Теперь ОКВ по настоянию командования ВВС приказало начать против Англии войну на уничтожение ее промышленности, войну, которая, по выражению Вебера, была "просто составной частью оперативного плана нападения с воздуха, если он мог удовлетворить поставленным целям и если проведение его в жизнь могло быть обеспечено тщательной подготовкой"{302}. Но у обоих флотов не было необходимых для нанесения удара по намеченным целям типов бомбардировщиков большого радиуса действия, имеющих надлежащую скорость и грузоподъемность, а также сильного вооружения; кроме того, отсутствовали истребители дальнего действия, которые могли бы сопровождать бомбардировщики на большую глубину. Крупными соединениями невозможно было в течение длительного времени из-за туманов и большой облачности производить успешные атаки по намеченным целям{303}. Поэтому наступление против промышленных объектов в отношении конкретных целей, времени и тактики нанесения ударов часто подвергалось изменениям. Направление главного удара не было четко определено. Так как имелись довольно большие потери в бомбардировщиках во время дневных атак, в особенности в сентябре над Лондоном, то штаб ВВС с целью предотвратить дальнейшие потери распорядился, чтобы не только бомбардировщики, но и двухместные истребители вылетали для атак по британской столице лишь ночью{304}. Начиная с ноября атаки производились только в ночное время.
      Частые изменения плана операции, неясно и просто неправильно определенные цели наступления, плохая погода в августе, сентябре и зимой 1940/41 г. немало способствовали тому, что эффективность "тотальной воздушной войны" оставалась низкой, не отвечающей замыслам.
      Германские штабы верховного командования и ВВС допустили серьезный просчет в оценке сил и возможностей сопротивления Англии. Прежде всего, они просчитались политически, недооценив твердость английского народа и его решимость сражаться с агрессорами до конца. Кроме того, они ошиблись в определении военного потенциала Великобритании.
      Стратегическая операция германских ВВС против Англии, которую германское командование пыталось осуществить в духе предвоенных взглядов о возможности самостоятельного наступления с целью принудить противника к капитуляции, не принесла ожидаемых результатов.
      За период от середины августа до конца октября 1940 г. германские военно-воздушные силы потеряли более 1100 самолетов, а британская авиация вдвое меньше (около 650). С ноября интенсивность налетов резко упала. В начале февраля 1941 г. в ставке Гитлера вынуждены были признать неудачу попыток разрушить английскую промышленность и подорвать моральный дух населения. Новым объектом воздушных атак с февраля по май стали британские порты Портсмут, Саутгемптон, Плимут и др. В то же время периодическим налетам подвергались и промышленные центры. В конце апреля - начале мая 1941 г. Геринг сделал последнюю попытку массированными ударами на Лондон "подорвать волю Англии к сопротивлению". Затем наступление с воздуха прекратилось "из-за того, что основные силы немецкой авиации необходимо было бросить на Россию"{305}.
      До осени 1940 г. характерная для корпорации германского генерального штаба переоценка собственных возможностей еще не казалась очевидной, по крайней мере с точки зрения внешнего хода событий. Но как только фашизм принял решение напасть на Советский Союз и начал соответствующую подготовку, которая велась одновременно с "Битвой за Англию", симптомы этой болезни стали проявляться все больше и больше. Политические и военные лидеры германского фашистского империализма теперь готовились, не завершив победой борьбу на Западе, одним ударом решить главные задачи своей геополитической программы на Востоке.
      12 октября Гитлер отдал приказ об отмене плана "Морской лев". Еще через два дня он встретился на Бреннерском перевале с Муссолини и изложил партнеру свою оценку военного положения и ближайшие стратегические планы. Его рассуждения представляют интерес в том смысле, что встреча состоялась сразу же после отказа от намерений вторгнуться в Англию, в условиях возрастающей по интенсивности подготовки нападения на Советский Союз.
      - Война выиграна, - безапелляционно заявил Гитлер, имея в виду войну против Англии, - доведение ее до полной победы является лишь вопросом времени.
      Далее он объяснил причину отказа от вторжения в Англию:
      - Решающим фактором при отказе от операции явилась плохая погода. Необходимо было лишь пять хороших дней подряд, но их не наступило.
      Полная противоречий характеристика обстановки, данная затем Гитлером, отражала неспособность фашистской стратегии решить задачи борьбы на Западе в условиях, когда главной целью стала война против СССР и когда вермахт уже переориентировался на Восток. Хвастливые, ошибочные оценки общего положения перемежались с примитивными, игнорирующими действительность объяснениями причин отмены десанта в Англию.
      Вопрос стоял так: каким образом продолжать войну с Англией, когда фронт уже фактически повернут против СССР и прямое вторжение не состоялось? Гитлер говорил: "Надо найти путь, с помощью которого можно было бы добиться победы над Англией, не прибегая к десанту", Таким путем он стал считать "создание европейской коалиции и "континентального фронта" против Англии". Нужно втянуть в антибританскую борьбу Испанию, возможно петэновский режим, захватить Гибралтар.
      Постепенно борьба с Англией переносилась "на периферию". Вопрос о вторжении становился делом неопределенного будущего. Как выразился 13 декабря Гальдер, оно состоится лишь в том случае, "если в Англии возникнут внутренние слабости". Стратегия против Англии, разработанная в декабре, вновь переносит центр усилий на традиционную блокаду, поскольку попытка прямого удара провалилась. Акцент делается теперь на захват Гибралтара, Марокко, Балкан, а затем Восточного Средиземноморья. Бассейн Средиземного моря должен оказаться в руках оси, думали фашистские стратеги, после чего Англия будет отрезана от своих владений, а по ее дальневосточным позициям нанесет удар Япония.
      Так все более сложными зигзагами ложилась нить фашистской стратегии после принятия гитлеровцами кардинального решения - развязать войну против СССР. Именно это решение и связанные с ним широкие подготовительные действия германского военного руководства очень быстро стали определять дальнейшее ведение войны агрессорами. Это решение пока еще подспудно, но все более неумолимо влияло на все стратегические планы фашистской Германии, на распределение военных ресурсов, на характер дальнейшего развития ее вооруженных сил.
      В Берлине непоколебимо считали, что генеральный путь к завоеванию мирового господства лежит через агрессию против Советского Союза. И если теперь признано, что пора начинать главный акт, т. е. приступить к завоеванию СССР, то можно временно поступиться тем, что отходит на второй план, т. е. войной против Англии. Вместе с тем, оценивая глобальную обстановку, в Берлине понимали, что Советский Союз остается и главным препятствием на пути к реализации планов мирового господства. Наличие Советского Союза с его непрерывно растущей мощью сковывало агрессивные устремления фашизма, не позволяло сейчас пойти на риск вторжения в Англию. Гитлер считал, что, только устранив мощь Советского Союза, он получит свободу действий, победоносно завершит борьбу с Англией и откроет себе путь к дальнейшей серии завоеваний. В противном случае даже успешная высадка на Британские острова не даст ощутимого результата: плодами победы воспользуются другие - Япония и США, которые захватят куски распавшейся Британской империи. После победы над Францией вся гитлеровская политика и стратегия все больше подходила к одному пункту: начать войну против Советского Союза, победить его и создать таким путем главные предпосылки для завоевания мировой гегемонии.
      Советский Союз оказал решающее влияние на отмену гитлеровским руководством плана вторжения в Англию. Как мощный бастион мира он сковывал агрессивную внешнюю политику Германии. Он вынудил нацистов, начиная с лета 1940 г., направлять ресурсы на развитие своих вооруженных сил в "сухопутном", а не в "морском" варианте, необходимом для вторжения в Англию и для дальнейшей борьбы с Британской империей. Тем самым он сделал вермахт практически неспособным к проведению сложной операции вторжения и к эффективной борьбе против Англии и США вообще. Следовательно, дело не только в переброске на Восток основных сил армии, потом авиации, сделавшей в конечном итоге невозможным вторжение в Англию в 1940/41 г., но и в постепенной переориентации крупнейших материальных ресурсов, военного производства Германии, структуры вооруженных сил для сухопутной войны - войны против СССР. Это обстоятельство, значение которого в дальнейшем ходе второй мировой войны все более возрастало, вообще сняло всякую угрозу нацистского вторжения в Англию. Нельзя не предположить: если бы основным решением Германии осенью 1940 г. - весной 1941 г. оставалась война против Великобритании, а не против СССР, то германские ресурсы, обращенные только на Запад, могли бы изменить судьбу Англии, стоявшей в 1940 г. в одиночестве.
      Но "одиночество" было по меньшей мере относительным. В 1941 г. член британского парламента А. Вудборн заявлял: "Все мы недостаточно отдаем себе отчет в том, что великая мощь России, даже стоявшей вне войны, была свинцовой гирей на ногах Гитлера. Она не позволила ему прыгнуть на нас"{306}. Английский историк Лиддел Гарт признает: "Англию можно было покорить, отрезав ее от снабжения все более эффективной морской и воздушной блокадой. Но пока на сцене оставалась Красная Армия, он (Гитлер. - Д. П.) не осмеливался сосредоточить свои усилия и ресурсы на решении этой задачи"{307}.
      Все это вместе взятое определило судьбу расчетов германского военного руководства относительно вторжения в Англию.
      Глава третья. Подготовка агрессии против Советского Союза
      Антисоветские планы германского военного руководства
      I
      Нападение на СССР венчало длительный курс политики германского империализма, в основе которой лежали традиционные экспансионистские устремления на Восток, принявшие в условиях фашистской диктатуры самые жестокие и бесчеловечные формы. Фашистская военщина представляла собой главное орудие германского империализма в осуществлении планов завоевания Советского Союза. Ее задача состояла в том, чтобы силой оружия проложить путь на Восток нацизму и монополистическому капиталу. С приходом к власти фашизма завоевательная война против Советского Союза стала высшей идеей всей внутренней и внешней политики правящих кругов Германии. Уже 3 февраля 1933 г., т. е. через четыре дня после факельного шествия штурмовиков в честь вступления Гитлера на пост рейхсканцлера, он произнес речь перед генералами рейхсвера на квартире начальника управления сухопутных сил Гаммерштейн-Экоуорда. "Главной задачей будущей армии, - заявил фюрер, - явится завоевание нового жизненного пространства на Востоке и его беспощадная германизация"{308}.
      Политика, усилия дипломатии и всей пропаганды третьего рейха в течение всего шестилетия - от прихода к власти фашистов и до начала второй мировой войны - имели главным направлением враждебную деятельность против Советского Союза. Не было газеты, политической книги, более или менее значительной речи лидеров нацистского государства, чтобы не громоздились горы бессовестной лжи, проклятий и угроз в адрес социалистического государства.
      Среди многих задач, которые ставила перед собой в эти годы агрессивная внешняя политика нацистов, идеологическая борьба с коммунизмом, с учением марксизма-ленинизма всегда занимала ведущее место. По этому вопросу появлялось бесчисленное количество статей в более чем 2300 ежедневных газетах фашистской Германии, произнесено бесконечное множество речей на фашистских митингах.
      В чем же состояла сущность агрессивной антисоветской политики германского фашистского империализма? В идеологических противоречиях, в планах колонизации и ограбления СССР или в задачах расовой доктрины? Безусловно, и в том, и в другом, и в третьем. Главный смысл антисоветского курса заключался прежде всего в идейных классовых мотивах борьбы с социалистическим государством, строящим коммунизм; в безудержных требованиях монополистического капитала, видевшего в нацистском государстве и вермахте исполнителя своих планов по захвату сырьевых, промышленных, продовольственных ресурсов Советского Союза; в аналогичных расчетах нацистской партии, которая рассматривала борьбу с коммунизмом, экономическое ограбление СССР и захват советской территории как наиболее верный путь решения задач, выдвигаемых ее программой завоевания мирового господства; в требованиях милитаристских кругов, считавших, что агрессия против СССР еще больше укрепит вооруженные силы и еще выше поднимет роль германской военной касты в будущей "новой Европе"{309}.
      Уже в 1936 г. Гитлер в кругу приближенных расписывал блага, которые получит Германия "после захвата Украины и Урала". Он говорил о необходимости "стереть с лица земли Москву". Планируя беспримерную по варварству и зверству антисоветскую войну, нацисты использовали антикоммунизм, под лозунгами которого предполагали реализовать свои планы завоеваний и массовых убийств. Военная каста целиком разделяла программу фашизма и готовилась выполнить задачу создания колониальной империи третьего рейха. Военные штабы вместе с представителями монополий планировали ограбление оккупируемых территорий СССР.