Формула счастья

      Внезапно прекратив движения. Странный юс застыл на столе в состоянии отвратительной бесформенности. Издал тихий свистящий звук, и его контурная бахрома постепенно опала. Элия нервным движением отодвинула хирургический столик, а Рендел отошел к шкафам, смонтированным на противоположной стене. Вскоре вернулся с дистанционным пультом управления и нажал одну из его кнопок. Стол поднялся вверх - его ножки удлинились, заканчиваясь теперь двухрядными металлическими роликами. От страха или от неожиданности, а скорее всего, и от того, и от другого, юс быстро разогнул верхние конечности. Мне показалось, что он хочет вытянуть их вперед, но вместо этого он как-то неуклюже убрал их в' боковые складки своего торса. Напряженно наблюдая за ним, Рендел присел на корточки перед дополнительным столиком и ощупью разблокировал его колесики. Выпрямился, нетерпеливо махнул Элии, и она отодвинула в сторону некоторые приборы, чтобы расчистить путь. Затем Рендел снова направил дистанционный пульт к столу с юсом, подтолкнул стол вперед и повлек за ним и столик на колесах. Картину происходящего можно было назвать комичной, есл! не нелепой.
      Так или иначе, маневрируя, Рендел сумел вкатить стол в рентгеновскую камеру. Не входя внутрь, настроил лучевую трубу и тщательно закрыл шлюз. Подошел к нам. Элия вызвала на мониторе "обыкновенный" образ юса. Убедилась, что с ним все в порядке, в том смысле, что он продолжает стоять смирно, и тогда набрала команды на клавиатуре соседнего монитора, на экране которого не было, однако, никакого изображения. Я не понимал, что происходит, но по выражению лиц Элии и Рендела легко уловил, что оно очень нежелательно. Прошла почти минута в молчаливом ожидании, нарушаемом лишь едва слышным гудением компьютерных дисков и видеокамер, равнодушно запечатлевающих то, чего в сущности не происходило, и что, я уже чувствовал, будет очередным научно-исследовательским провалом.
      - Не-е-е, - протянула Элия,- это невозможно. Абсурдно!
      -И как будто в подкрепление ее слов, юс начал раздуваться, теряя и без того нечеткие свои очертания.
      - Господи, но что он делает?! - раздался новый вопль Элии.
      - Ест, - процедил Рендел.
      - Что?! - Ест. Питается, набивается. Как тебе сказать яснее?
      - Боже! Он поглощает рентгеновские лучи... без остатка? Ты это хочешь мне...
      - Да, да, это. Видишь ведь, что он расширяется, увеличивает свою площадь, чтобы взять все, что мы ему "предлагаем".
      - Боже! - в третий раз Элия вспомнила имя Божье. - Он думает, что мы хотим от него... чтобы он ел. Что с этой целью мы поместили его туда!
      - Выключи излучение, - посоветовал я, - Иначе можете его перекормить. Повредите его раньше, чем "доизучите"...
      - Замолчи! - закричала она мне. Но выключила аппаратуру
      ... .
      - Перестань вмешиваться, Симрв! - взорвался Рендел. - Ты вообще ничего не понимаешь. - Ошибаешься, - ответил я. - Понимаю ровно столько, сколько необходимо для моей работы. Но, как видно, вы не можете похвалиться тем же. По крайней мере сейчас.
      Мои слова попали прямо в цель. Наступила тишина. Я почувствовал и запомнил бессилие этих людей, их чувство унижения перед ситуацией, с которой они не могли справиться - они, избранные среди тысяч других именно благодаря своим исключительным способностям, применение которых оказывалось невозможным именно сейчас, в высший момент их жизни. Да еще здесь, обставленные самой современной, но оказавшейся бесполезной аппаратурой. Стоят в своей хирургической экипировке, с масками на лицах, в перчатках, предохраняющих их руки - от чего? От непонимаемого, недоступного исследованию чужого "нечто", покорно притихшего на операционном столе, там в камере. Пока они.снова вглядываются в его образ на экране с темной ненавистью, присущей лишь униженным, бессильным людям...
      Я запомнил и это.
      - Прекращаю рутинные эксперименты, - сказал як
      Начинаем вивисекцию. 1
      Глава тридцать седьмая
      При взгляде сверху Южный городок для переселенцев был обычным. Все в нем дома, магазины, парки, общественные здания - было выстроено в обычном для юсов негармоничном и псевдокрасивом стиле. Я сделал два-три низких облета, чтобы сориентироваться в обстановке, несмотря на то, что ей предстояло очень скоро измениться. Затем приземлил рейдер на улице около одного из домов и
      пошел пешком к главной площади.
      Встал точно в ее центре. Скрестил на груди руки так, чтобы видеть свои часы, и молча стоял в течение пяти минут - времени, за которое недоумение противника обычно перерастает в напряжение и хаотические догадки. Закончив эту часть выступления, занял стойку со слегка расставленными ногами и сложенными за спиной руками.Проревел:
      - ЖАЛКИЕ НЕГУМАНОИДНЫЕ ТВАРИ! КОСМИЧЕСКИЕ ОДРЯХЛЕВШИЕ СТАРЦЫ! Я ПРИШЕЛ, ЧТОБЫ ПОКАЗАТЬ ВАМ НАСТОЯЩЕЕ ЛИЦО ЧЕЛОВЕКА.
      Ответа, конечно, не последовало. Я сделал новую длинную паузу и затем использовал одну из фраз Чикса:
      - "Если вы потрясены нашим новым состоянием", ДА, это потрясение вам совершенно "необходимо". Потому что я объясню вам некоторые веши. И коль не сумеете их понять, Я ПРЕВРАЩУ ВАС В ХАОС. Я ВАС У-НИ-ЧТО-ЖУ
      Мой вызов вновь не был принят. Я сделал глубокий вдох и продолжал:
      - Колосс на глиняных ногах, вот что представляет собой ваша полипланетарная система. А вы, все до одного, - ее слуги. И чувствуете, знаете, что вы именно такие. Но МАЛОДУШИЕ мешает вам изменить самих себя. Поэтому вы так отчаянно вцепились в нас! Надеетесь, что как когда-то сделали подсадку глаз, так и теперь, через то, что вы называете "контактом", дополнительно подсадите себе душу. ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ! Именно это вам нужно. Иначе зачахнете совсем. СГНИЕТЕ!
      На этот раз отсутствие какой бы то ни было реакции с их стороны слегка обеспокоило меня. Я подумал, сколько еще оскорблений и угроз могут они вынести. Как далеко простирается их терпение?
      ... Юсы нависли над нами - могущественные, снисходительные до навязчивости - и все еще не понимающие, что до тех пор, пока они остаются такими, они тоже будут терпеть поражения в этом уникальном в своем роде поединке с нами...
      - Ну, хорошо! - голосом я выразил жесткое презрение. - Но в поединке со мной только вы одни понесете поражение. Давайте, попробуйте осуществить свой идиотский замысел с МОЕЙ ДУШОЙ. "Подсадите" ее себе! И тогда вам будет ясно, что я имею в виду. Или вы уже боитесь? Я откинул голову назад и громко засмеялся. Напрасно. Псевдоземные материи оставались пассивными. Застывшие в гротескной имитации маленького провинциального города, который - по программе должен быть сделать переселенцев очень, очень счастливыми. Настолько счастливыми, что они даже не сознавали бы, что этот город постепенно высасывает их собственную сущность. И как заменяет ее другой, нечеловеческой. Пока в конце концов не превратит их в каких-то уродливых психогибридов. В субъекты-посредники, чьи хрональные связи и с Землей, и с юсианской полипланетарной системой будут служить юсам для осуществления и хронального управления любыми мгновенными взаимодействиями между двумя нашими цивилизациями. До тех пор пока в конечном ре--зультате все мы - и люди, и юсы не превратимся в психогибриды. Что, по их мнению, означало бы, что мы, наконец, вступили в контакт. Или, как выразился Чикс: "Наша встреча будет там, где никто не узнает себя, но уже будет
      знать другого"...
      Я решил изменить тактику.
      - Впрочем, тот юс не погиб при катастрофе, - сказал я. - Он не был аннигилирован и... Если вы интересуетесь его судьбой, вам нужно задействовать всю эту бутафорию вокруг меня.
      Я знал, что только что подброшенная бомба не взорвется сразу - ведь ей нужно было прежде всего проникнуть в их закостенелые мозги. Как после этого дальше развернутся события, наверное, и сами юсы не знали. Я придал своему лицу еще более уверенное выражение и стал ждать.
      Между тем, опять-таки с целью облегчить переработку переселенцев, здесь было насажено много видов растений - деревьев, декоративных кустарников, травы, цветов - с виду, действительно, совсем земных. Но с "трансформированным будущим"... что на моих глазах стало переходить в настоящее. В парке напротив деревья вдруг закачались, хотя никакого ветра не было. Потом затрясли своими кронами и вокруг них образовались облачки из миниатюрных розовых кристаллов. Они плавно понеслись в воздухе, прямо на меня, но прежде чем достигли меня, их цвет резко переменился на снежно-белый. В сущности цвет изменился повсюду. Я посмотрел вверх: несколько секунд назад Шидекс находился в зените, а сейчас... Небо синело и Солнце, наше земное Солнце, щедро лило свои ни с чем не сравнимые золотые лучи! У меня закружилась голова - от счастья, что я его вижу. Или от внезапно усилившегося благоухания травы и цветов?
      Я огляделся. С другой стороны площади, точно против
      парка, было кафе с колоритными столиками снаружи. На миг мне показалось, что вокруг них уже сидят люди, улыбающиеся, разговаривающие о разных незначительных, но очень приятных вещах, ухаживающие за женщинами, наслаждающиеся... На что? На какие-то сотворенные негума-ноидами иллюзии.
      - Хватит с меня! - взорвался я, в то время как облачки собрались над моей головой. - Все время одно и то же, одно и то же... Нет, вы не можете быть нам достойными партнерами! Если и в этот критический момент не способны нарушить свои стереотипы.
      Пошел дождь. Кристаллический. Я весь побелел от него и почувствовал, как быстро проникли в меня хорошо известные ощущения - радости, восторга, любви, красоты... Я отбросил их от себя, как ветошь.
      - Но что, к чертям собачьим, вы делали до сих пор на этой планете? И что делали на Земле? Вы наблюдали людей. Десять лет подряд, всеми способами, всеми средствами. И ничего, НИЧЕГО не поняли! А почему? Вы тупицы?
      Вопрос остался висеть в воздухе вместе с "эйфоричес-кими" облаками.
      - Нет, вы не тупицы. Дело обстоит еще хуже: вы БЕЗЛИЧНЫ. Вы приняли тысячелетия назад, что ваша Система - совершенна, и собственно с тех пор она начала вас грабить. Лишила вас стимулов к личному проявлению, отняла у вас и чувство личной значимости. И что теперь? Существа, обособленные только телесно, но не духовно. Именно поэтому вы нас не понимаете! Воспринимаете нас также, как себя, то есть как стадо. Но мы, однако, не стадо...
      Хотя их, несомненно, сильнейшим образом впечатляли именно наши стадные проявления. Они видели их в наших фильмах, телевизионных репортажах, а может быть, и в действительности? Все равно. Важно, что они видели: другие, настоящие и несравнимо большие площади, заполненные людьми - ревущими, размахивающими кулаками, развевающими знаменами и плакатами. Вперившимися в неистовом восторге в своих вождей... Да, они очень часто видели это. Так что их идея "произвести" подобный восторг в наших душах была совсем не случайной. Как не случаен и факт включения в их производство еще многих человеческих эмоций с подчеркнуто положительным зарядом. И вот как они теперь представляют себе наш путь к "контакту":
      подвешивают нас на эти эмоции, как на нитку, и начинают ею управлять; выступают в роли наших вождей, точнее - кукловодов. Которые шаг за шагом все больше втягивают нас внутрь своей будто бы совершенной Системы. А зачем? Затем, что просто не могут выйти из нее. Для них она давно уже превратилась в огромную полипланетарную тюрьму.
      Ну хорошо. Скажем, им все-таки удастся втянуть в нее и нас. Что затем? Что произойдет после? Это был тот незаданный вопрос, на который я вознамерился им ответить.
      Я демонстративно отряхнул с волос и одежды попавшие на них кристаллики. И засмеялся, но только - внимание! -ме нарочно. Смех получился спонтанным, и в какой-то степени радостным. Я внутренне собрался и вновь засмеялся, но уже по-другому:
      - Это эйфория? Глупости. Как раз в ее разгар один из
      нас убил двоих. Застрелил своего друга! Друг стоял перед ним с мальчишеским выражением лица, смотрел на него ясными глазами. А он поднял флексор и пробил ему голову. В упор! Каково? Куда вы идете? С этой вашей СЛЕПОЙ ИГРОЙ против того, что для вас непредсказуемо - против ЧЕЛОВЕКА? ЛЮБОГО ЧЕЛОВЕКА!
      Я замолчал. Но их молчание стало так осязаемо, так
      упорно и так переполнено искусственным дружелюбием,
      что у меня совсем потемнело в глазах.
      - Проверьте, что означает слово "вивисекция"! - рявкнул я всем со всей силы, размахивая кулаком посреди площади. - И ФОРСИРУЙТЕ КОНТАКТ!
      Только так я смогу показать вам то, что станет с этим вашим несчастным... Неаннигилированным и, как оказалось, нестранным... Долгое время они не предпринимали ничего. Потом моя тень начала удлиняться, поползла будто ожившая по настилу, имитирующему белые мраморные плиты. Некто быстро двигал образ нашего Солнца к западу. Опускал его, и над городом появились сумерки. Разноцветье цветов, зелень деревьев и травы постепенно растворялись в их серых объятиях. Посерела и синева неба. Кристаллический дождь кончился.
      Я стоял неподвижно. Ждал прихода ночи.
      Она появилась сверху в виде чернильно-черного купола, усеянного крупными "летними" звездами. Конечно, появилась и луна. Включился свет. Осветились безлюдные улицы, в яркие прямоугольники преобразились окна пустых ресторанов, магазинов и кафе, с фасадов которых многоцветно перемигивались различные надписи и рекламные табло. Зазвучала музыка. А в парке включились фонтаны, завертелось чертово колесо в сопровождении бесчисленного множества звонких колокольчиков...
      Я пересек площадь и пошел по ближайшей улице. В домах вдоль нее также светились окна, но за опущенными пестрыми занавесками. Я толкнул одну из садовых калиток и пошел по аллее, обсаженной пышно цветущими розами. В стороне просматривался эллипсовидный бассейн со столиком и шезлонгом около него, с башенкой для прыжков с одного края. Я прошел мимо, поднялся по ступеням к наружной двери и резко отворил ее. И дом встретил меня как будто со вздохом. В ноздри мне пахнуло тяжелым запахом - но не запахом запустения.
      Я прошел по вестибюлю и направился прямо к лестнице. Не было смысла разглядывать помещения здесь, внизу. Как впрочем и выше. Я был уверен, что обстановка повсюду роскошная и, по крайней мере, на этом этапе сравнительно нормальная. Дойдя до второго этажа, хотел найти спальню, но сначала попал в "детскую". Лампы в ней не горели - разве дети не должны рано ложиться спать?
      В спальне стояла широкая кровать для двоих. Я подошел к ней, откинул шелковое покрывало. Рука скользнула по простыням - голубоватым и тоже шелковым. Однако не прохладным, а слегка подогретым. И очень упругим... Достал из кобуры свой флексор и заблокировал его заряд. Положил его на ночной столик. Начал расстегивать куртку.
      ... Несравненно более высокая ступень развития. Но их интеллект в узком смысле слова - то есть без знаний - равен человеческому. Так что наш шанс догнать их в научном и техническом отношении совершенно реален и находится не в таком уж отдаленном будущем. То, в чем они будут превосходить нас очень долго, может быть навсегда, это их духовность. Объединенный дух их цивилизации...
      Да. В конечном счете и Штейн, как и все другие, принял превосходство юсов за несомненный факт. И ошибся. Что в сущности означает для цивилизации объединиться духовно? Разве каждый из индивидов становится в миллиарды раз выше и сильнее духом? Ответ очевиден: нет. Хотя бы потому, что духовность количественно не измеряется. Это личное качество. И если произвольное количество личностей объединит это свое качество, в результате получается не сложение, а всегда только одно. Унификация, обезличивание, уравниловка, коммунизм - название не имеет значения. Но вряд ли они достигли этого целенаправленно. Наоборот, вероятнее всего, оно настигло их коварно и постепенно, как это изначально присуще всем социальным бедствиям.
      Да, так. Чрезмерно высокую цену заплатили они за свое
      'безмятежное, беспроблемное, безопасное бытие. Платить предстояло им и сейчас - в этом действительно уникальном поединке со мной.
      ? Я готов, - произнес я отчетливо. - Мой дух против объединенного духа всей цивилизации. ОДИН НА ОДИН. Их реакция' была банальна, но недвусмысленна: свет погас. Прекратились и звуки с недалекой площади. Я лег. Кровать не скрипнула, простыни не прошелестели. Их материя скользнула по моему телу и замерла. Я уже не чувствовал ничего другого, кроме запрограммированных в них усыпляющих импульсов - все труднее преодолимых.
      Положил руки на грудь и закрыл глаза. Начало становилось дьявольски сложным. С одной стороны, ни в коем случае нельзя было уснуть, с другой - нужно было непременно расслабиться, чтобы быть настолько доступным для юсиан-ских воздействий, как если бы я спал. То есть, нужно было привести свое сознание в некое сбалансированное состояние - например, вспомнить что-нибудь, достаточно приятное для расслабления и в то же время достаточно тревожное, чтобы сохранять бдительность. Вспомнил -но не что-нибудь, а кого-то.
      Если я достиг упомянутого баланса, то длился он только
      считанные секунды. И все же, похоже, что материи именно в этот краткий интервал получили необходимый им импульс, чтобы перейти - переключиться - на следующую фазу. А может быть, и сами негуманоиды нашли, наконец, в себе силы отойти от своих стереотипов и действительно форсировали контакт? Не знаю. Но когда открыл глаза, тьма продолжала быть все такой же черной и, несмотря на
      это, примерно в трех метрах над собой я увидел свое ее ственное яркое отражение.
      Я всмотрелся в него с некоторой досадой - опять разные оптические трюки, сказал я себе. Однако очень скоро понял, что эти вещи совсем не столь элементарны. В действительности и потолок не был зеркальным, и то, что я видел, не было моим отражением. Его глаза были закрыты. А формы - объемны. Голограмма? Отражение лежало горизонтально в воздухе лицом вниз и со скрещенными на груди руками. Излучало внутренний свет, но он, против всякой логики, не оживлял его. Как раз наоборот - придавал ему скованный, мертвецкий вид, чему впрочем значительно способствовала и его поза. Как будто я видел свой собственный труп - заботливо набальзамированный и причесанный, он во мраке мало-помалу опускался ко мне.
      Я пошевелился, и то, что только что было кроватью с простынями, вроде как расплескалось, словно теперь я быд погружен в какую-то густую жидкость. Я приподнялся на локтях и наклонил голову. По моему телу сновали тысячи фосфоресцирующих черточек, вперед-назад, налево-направо. Они метались и явно искали друг друга, хотя на вид были абсолютно одинаковыми, а как только находили подходящего "партнера", выстраивались в правильные ряды. И продолжали двигаться уже в виде пунктирных линий, а к ним присоединялись все новые и новые. Брожение быстро заменялось строгим порядком. В конце концов я, как и силуэт Оде-сты на опустевшей базе, оказался в этих пунктирах весь целиком. Они изучали меня, опознавали, запоминали. Я не чувствовал их прикосновения - в них, наверное, не было ничего вещественного, - но был совершенно уверен, что они не только снаружи меня, но и внутри, в моем теле, в моем мозгу - повсюду. Снуют, перемещаются. А может быть - и в моей душе? Где бы она ни находилась. Лазают по ней...
      Я превозмог желание встать и резко опустился назад. Услышал плеск, сопровождаемый тягучим бульканьем. Материи вокруг меня как будто действительно потекли. Я уди- , вился тому, что не чувствовал их прикосновения, но потом понял, что в сущности, перестал чувствовать собственное тело. Снова всмотрелся в свой образ там, наверху. Он уже не выглядел мертвецом, больше похож был на спящего. И медленно, очень медленно начал пробуждаться.
      Сначала признаки пробуждения были незначительными - вот дрогнули лицевые мышцы, чуть-чуть поднялись брови, расправились губы и вот - вздох!... Но нет, это была никакая не голограмма. Гораздо более правильно было бы определить это как энергоробот. Который сейчас получал -информацию обо мне от всех этих "насекомых". И точно такой же была их функция - скопировать меня в отражении. Я внимательно проконтролировал свое психическое состояние. Мои мысли были ясными, а чувства притупленными в степени, соответствовавшей ситуации. Неплохо было бы, если бы они скопировали и их.
      Внезапно энергоробот скорчился в короткой конвульсии. Раскрыл широко глаза - немигающие и, казалось, незрячие. Его тело не изменило своей позы, но теперь находилось не над, а передо мной. Он продолжал перемещаться все ниже и, несмотря на это, я видел его, не наклоняя головы. Значит, мы двигались оба или само пространство мало-помалу закручивалось вместе с нами. Пока он не оказался примерно на три метра подо мной. И в тот же момент "он" перестал быть. Там был я. С незряче устремленными вверх глазами. Да. Но я остался и здесь, откуда смотрел. Однако сумею ли я удержать эту позицию - присутствовать при собственных трансформациях на расстоянии?
      Понятно, это было крайне нежелательно для негумано
      идов. Доказательства чего я получил немедленно - моя воля начала прогибаться под каким-то очень интенсивным воздействием, в котором не было и помина от прежней таинственности. Игра становилась грубой. Я пропадал. С непреодолимой силой то мое тело тянуло меня к себе, и я его достигал и тонул в нем, как в болоте.. Они приводили меня в бессознательном состоянии. Я не мог освободиться из этой мягкой, поглощающей меня западни, не мог сделать и причиняющего боль движения, чтобы боль привела меня в
      сознание...
      И все-таки я вернулся в сознание именно через боль
      вызвал ее ощущением чьей-то приближающейся гибели. Мои мысли вновь прояснились, хотя и не полностью, но достаточно, чтобы сообразить, что нужно опередить следующую их атаку.
      Мое лицо внизу искривилось в злобной ухмылке, кото
      рая никак не изменила выражение этих пустых, будто стеклянных глаз.
      - Нет. Вы не можете меня устранить. Я не какой-нибудь там переселенец! И я не "предоставлю" вам себя, как женщина, которую я убил. Я буду и здесь! Я буду у вас и тогда, когда мой разум вольется в ваш, и когда вы присвоите мои эмоции. Даже если вы поглотите все мое сознание. Я все равно останусь. Потому что я гораздо больше всего этого. И гораздо, гораздо больше всех вас. Ничтожества!
      После десяти лет дипломатии в стиле Зунга такое не могло их не шокировать.
      - Хотите меня усыпить или привести в бесчувствие! Вы боитесь выступить открыто против одного единственного человека! Вы годны для вступления в "контакт" только с предметами или с трупами! Так ведь?
      Они не возобновили своих воздействий. И не стали что-либо делать. Колебались. Что же им мешало?
      ... И самые выдающиеся наши ученые не могут понять естество их материи, материалов, машин... Почему? Только ли в нас причина? Или они старательно прячут какую-то свою тайну?...
      - Ох-хо-хо! Разве в этом ваша проблема? Чтобы не было очевидцев ваших тайн? Эх, мне ли вас учить? Допускаете меня в Систему, получаете от меня информацию, которую я вам несу, а в конце концов окунаете меня здесь в гадкие помои. Все, точка! - я сделал кульминационную паузу и закончил самым гнусным тоном, на который только был способен. - Ну, да, возьмите пример с нас. Мы всегда готовы ликвидировать почему-либо неугодного нам человека. Или просто "странного" юса.
      Прошло около минуты - очевидно, столько им было нужно, чтобы пере вест" и понять мои слова. Затем во мраке из материи стали выделяться тонкие синеватые ленты. Они змеевидно изгибались в воздухе и окружали меня. Сжимались обручем вокруг головы и тела, а затем постепенно исчезали. Вместо них появлялись другие, и все повторялось опять. Прошло время, прежде чем я понял смысл этой странной процедуры, да и вообще я вряд ли бы уловил его, если бы несколько часов назад Рендел не извлек синеватую субстанцию из туловища Странного юса. Подобную, совсем такую же, как эта.
      Юсианская кровь. И нет, она не исчезала. Она вливалась в меня.
      Когда это, возможно, самое противоестественное, переливание крови закончилось, я уже знал, что будет дальше. Более того, я ждал с нетерпением. Ожидали и они. Я улавливал их нетерпение, оно смешивалось с моим, нарастало и обострялось - как голод. Это была страсть к переменам.
      Глаза внизу мигнули. Они стали огромными. Руки распростерлись в стороны, и те текучие, но не текущие материи моментально поглотили их. Тело, как бы оставшееся без них, с шумом вздохнуло, грудь расширилась до невероятных размеров. И расцветилась десятками живых цветов. Вокруг шеи и по лицу напластовались тяжелые блестящие ветви, их нижние концы утолщались и срастались между
      собой...
      Удивительно, то ли человеческое, то ли юсианское существо медленно поднималось - я встал. Мрак отступил передо мной, как занавес, за которым меня должны были встретить. И я пошел к ним, чувствуя как через мое тело пробегали порывистые вибрации моих движений. Я закрыл глаза, больше они не были нужны мне. Теперь свет приходил ко мне через другие, гораздо более совершенные ощущения. Я владел ими, сам я!
      Я не обернулся назад. Но там все же оставался один человек. Неподвижный, незрячий. И настольно яростно уверенный в себе, насколько это было необходимо, чтобы добровольно предложить свою душу для вивисекции.
      Гдава тридцать восьмая
      "Мы находимся на высоте 230 метров под поверхностью планеты Эйрена в автономном клинико-исследовательс-ком модуле проекта "Аннигиляционный Дефрактор" - база "Эйрена". Лабораторная часть модуля оборудована в виде секционного зала, где имеются возможности для анализа и документирования жизненных реакций и анатомических особенностей индивида юсианской формы жизни, добытого и доставленного в качестве экспериментально- образца в ходе операции "Контакт" 19 апреля 202Т в 20.53 ч. местного конвертированного времени.
      Исследования проводятся под руководством комиссара с чрезвычайными полномочиями Тервела Симова, исполняющего обязанности начальника базы "Эйрена", специалиста в области судебной медицины - уровень Т4, академия МБР 2016 г. В команду входят Эрлих Рендел и Элия Слейд из постоянного состава базы; личности последних кодированы при включении их в первую группу переселенцев, согласно договору о сближении культур, известному также как план ЭССИКО, заключенному между общностя-ми Юс - Земля.
      Ответственность за предпринятые действия, связанные с доставкой экспериментального образца и выбора методов его исследования, в полной мере несу я - Тервел Симов, комиссар с чрезвычайными полномочиями, исполняющий обязанности начальника базы "Эйрена".
      В случае невозможности для меня выполнять свои функции по оперативному руководству исследованиями назначаю заместителей в следующей по старшинству последовательности: первое - Элия Слейд, второе - Эрлих Рендел.
      Работа проводится на уровне секретности первой степени. Категорически запрещаю нарушение автономного режима модуля и перенос какой бы то ни было информации из системы базы "Эйрена" или в нее до окончательного завершения всех экспериментов и надлежащего консервирования собранного научного материала.
      В первой фазе исследований опытный образец будет подвергнут физико-механическим воздействиям при поэтапно нарастающей их интенсивности с целью осуществления полной записи проявленных организмом защитных и регенеративных свойств вплоть до полного прекращения его жизненных функций.
      Элия Слейд, приступите к подготовке объекта".
      Гарота - средневековый инструмент для пыток путем удушения. Изобретение Святой инквизиции, представляющее собой металлический полуобруч, затягивающийся с помощью винта до соединения его концов. Или пока жертва способна выдерживать истязание.
      Конечно, в данном случае угрозы удушения нет, так как жертва - это существо, которое дышит, как и питается, всей поверхностью своей "кожи". Предназначение этих двух гарот в том, чтобы обездвижить его во время операции и зарегистрировать некоторые его реакции через встроенную в них электронику. Сейчас Элия и Рендел стягивают гароты. Одну - вокруг его надгрудной части, другую - вокруг нижних конечностей. Ткани сжимаются, уплотняются, уменьшая свой объем. Когда становится ясно, что приближается предел их плотности, Элия прекращает свои действия, так что между концами гароты остается расстояние, достаточное для следующей фазы затягивания. Рендел, однако, продолжает затягивать до тех пор, пока юс не издает тихий болезненный звук.
      Элия переключает климатическую установку, и зал наполняется антисептическим воздухом. Затем мы все трое отправляемся в помещение для стерилизации. Сбрасываем ;перчатки и маски в специальный бункер, моем руки дезинфицирующими средствами и надеваем новые перчатки и новые стерильные маски. Поверх хирургической экипировки надеваем длинные силиконовые фартуки с эластичными капюшонами. Возвращаемся в зал.
      Пока Элия обтирает туловище юса формалином, мы с Ренделом переносим из шкафов к операционному столу контейнеры для консервации, которые будут нам необходимы в процессе его расчленения. На хирургической коляске располагаем различные коробочки, тазики, банки с физиологическим раствором. Запасаемся и пакетами для дополнительного предохранения органов - насколько сумеем отделить их - от высыхания. Затем снимаем стерильную упаковку с вспомогательных материалов.
      Тем временем Элия занялась настройкой хирургической пилы. Я прохожу мимо нее и становлюсь рядом с юсом. В состоянии полной беспомощности он выглядит еще более слабым и недоразвитым, чем обычно. Он делает отчаянные усилия, чтобы освободиться от гарот, но их хватка не позволяет ему большего, чем движения, похожие на спазмы. Безуспешны его попытки и "разъесть" их, как те тросы, только их электронику он окончательно вывел из строя. Глаза его все также закрыты, а зоны его груди почти совсем не видны - материя перед ними сгустилась до непроницаемости. Тепло, струящееся от него, насыщено каплями конденсированного пара. Его контурная бахрома то ощетинивается, то опадает в обреченных порывах к движению, к бегству От всего его существа исходит сильное напряжение. Паника и страх. Он понял, наконец, что его ожидает.
      Рендел включает лампы над столом и смоченной в йоде кисточкой обозначает на туловище юса места разрезов. Темно-желтые линии выходят недостаточно контрастными на коричневой материи скафандра. Нужно повторить всю эту работу, что Рендел и делает, на этот раз какой-то белой пастой. Сразу по завершении маркировки он прикрепляет к юсу электроды, взятые из его прибора для временной парализации регенеративных процессов. Распечатав одну из коробок, он достает из нее небольшую помпочку с пластмассовым катетером. Подготовляет и специальный интубатор для глубокого проникновения в рану.