Формула счастья

      онном Дефракторе, - ответил он.
      Я приказал ему еще полчаса оставаться в лаборатории, но у меня были основания не верить, что он послушается. Вышел в коридор, на всякий случай пятясь задом. Поднялся наверх, ушел из оранжереи и поспешил к находящемуся недалеко отсюда месту, которое было рабочим периметром Рендела. Небо стало еще чернее, плотнее и ниже. Казалось, оно собирается лечь на землю. Папоротники не шевелились
      и издавали невыносимый острый запах.
      Я подошел к небольшому панельному домику, похожему на тот, что использовал Штейн. Нажал на ручку входной двери - закрыто. Позвонил, подождал минуту, потом посмотрел, нет ли открытого окна, и, не обнаружив, двумя-тремя ударами плечом выставил дверь. Когда я входил, флексор снова был у меня в руках. Не было гарантии, что Рендела нет; возможно, он мог прятаться где-то внутри. Я не потрудился проверить, так это или нет, а только закрыл за собой секретный замок в его кабинете. Опустил плотные шторы, чтобы спокойно зажечь лампы. И не медля, подошел к сейфу, вырезал флексором прямоугольник в его передней части. Внизу лежала вместительная сумка, которая была у Рендела в день моего прибытия, когда Элия на джипе умышленно встретила его. Я вынул ее, удивляясь ее легкости. Потом проверил все ящики и отделения, но ничего более в сейфе не нашел, кроме пластмассового флакона с маленькими бледно-желтыми таблетками. Несомненно, это был сизорал, по крайней мере штук двести. Сунул его в карман и занялся сумкой. Молния трудно открывалась, но все же я смог ее открыть. И мгновенно отскочил
      назад...
      Из сумки медленно поднималась смятая человеческая
      голова! И плечи, и весь торс. Они наполнялись... Передо мной, уже выпрямившись, с ногами до колен в синей сумке слегка покачивалось деформированное подобие Одесты Го-мес... Я овладел собой. Это был просто один из ее юсианс-ких силуэтов. "Просто"!
      Подняв силуэт, отнес его в угол за дверью. Сумку пнул ногой туда же, нельзя было терять времени, Рендел в любой момент мог появиться. Я сел к его компьютеру и запросил данные от двадцать шестого марта. Таковых не было. Что было неудивительно, если иметь в виду, что до обеда Рендел работал только на воздухе, а после двенадцати включился в поиски Фаулера и Штейна. Ну, хорошо, но не воспользовался ли он этим объяснением, чтобы уничтожить какую-то информацию, если она была опасна для него? Или, наоборот, чтобы спрятать ее как тайное оружие, если при данных обстоятельствах она могла бы стать опасной для другого. К сожалению, именно сейчас первая возможность вообще не подлежала проверке, в лучшем случае восстановление уничтоженной информации отняло бы много часов. Во втором случае у меня было больше шансов, тем более что некоторые задачи, которые мне пришлось решать в недалеком прошлом, превратили меня в достаточно умелого ловца скрытых и "бегающих" файлов. И если здесь действительно такой имел место, то, по всей вероятности, его должны были сохранить без каких бы то ни было последующих изменений. Из чего следует, что набор трюков, которыми мот воспользоваться Рендел, был ограничен.
      Я включил рифтинг и занялся просмотром, не встретив ни одного препятствия. Но и ни одной улики. Да, у Рендела не случайно был секретный банк в Сервере. А в этот свой компьютер он вводил только записи о проведенных или предстоящих экспериментах, о развитии соответствующих растений, о посеве, их мутациях и так далее. Эти сведения сами по себе были интересными, но не тайными, по крайней мере, насколько я был в состоянии их оценить. И все же мысль, что может быть я ищу или гоняюсь за ничем, была недостаточным основанием, чтобы прекратить поиск. Я решил использовать отсутствие Рендела до конца.
      . Я засек скрытый файл тогда, когда уже потерял всякую надежду. А когда мне наконец удалось его открыть, был настолько поражен, что на минуту просто остолбенел: это был файл Штейна! И содержание его было недвусмысленно: тогда, двадцать шестого в 08.02, Штейн предоставил Ренделу код своего секретного банка, и соблюдая многочисленные, определенные для таких случаев требования, он уполномочил его рассекретить этот банк "официально как можно скорее". А в Сервере этот же самый банк был полностью стерт. Я напал и на еще один очень интересный и как будто противоречащий первому факт: опять с компьютера Рендела в 08.09 Штейн сделал спешную заявку в Сервер о вдвойне засекреченной записи своих исследований на микрочип; нечто, что в самом Сервере и вообще не фигурировало. Значит, кто-то стер заявку оттуда. Но был ли этот кто-то вероятно тот же, кто форматировал и диски в компьютере Штейна - именно Рендел? И если это действительно был он, зачем тогда он предпочел сохранить этот уличающий его файл, вместо того, чтобы стереть и его...
      Так или иначе, я добрался до исключительно ценной информации. А также и до по крайней мере одного, уже несомненного ответа: микрочип с записью - вот что искал убийца в карманах мертвого Штейна!
      Я продолжил поиски. Все равно нужно было дождаться Рендела. Если робот все же соблаговолил сообщить ему о моем посещении, он непременно должен был прийти сюда. Прошло, однако, достаточно времени, и я уже пришел к выводу, что будет более разумно, если я уйду, когда в дверь постучали. Подчеркнуто вежливо, с чувством меры.
      - Ты мне откроешь, Симов? - Рендел был сама учтивость.
      Я снова открыл тот найденный файл.
      - Может быть, я сумею тебе поспособствовать в твоей гм... деятельности, подал из-за двери голос Рендел.
      Я распахнул дверь. Он стоял на пороге и улыбался. Только один уголок рта у него невольно подергивался. Он вошел и сел за письменный стол. Его взгляд на минуту остановился на экране монитора, потом перескочил на зияющий сейф, скользнул по силуэту Одесты и ушел куда-то в
      сторону.
      - Что случилось с исследованиями Штейна? - сухо спросил я его.
      - Ты переборщил, - он кивнул в сторону компьютера. - И сейчас опять перебарщиваешь.
      - Я задал тебе конкретный вопрос!
      - Что ж я отвечу тебе, Симов.хотя и не чувствую себя обязанным, -новая улыбка обнажила его крупные зубы. - Я перевел их, не оставляя дубликатов, в свой банк.
      - Почему это не отражено в Сервере?
      - Очень просто: потому что перевод информации из одного секретного банка в другой тоже является операцией, требующей высшей степени секретности.
      - А кто стер оттуда заявку о записи?
      - О, это тебе уже должно быть известно.
      - Слушай, Рендел, разговор у нас сегодня будет не таким, как тот, который мы вели позавчера утром. Неплохо было бы тебе понять разницу.
      - Да, уж тогда ты держался... скажем, более сердечно.
      - Правильно, - я вынул из кармана флакон с сизоралом и показал его ему. А ты хорошо воспользовался моей "сердечностью".
      Рендел иронично наклонил голову и вертел пальцами сплетенных рук. Прошептал мне с задушевностью, которая привела меня в бешенство.
      - Но все-таки я сказал тебе и правду. Одеста -ренегат, ты ведь сам убедился.
      - С твоей помощью. Ты очень умело направил меня на "заброшенную" базу.
      - Приятно было услужить тебе.
      - Впрочем, - подхватил я, вспоминая погружающуюся в скальные пласты юсианскую машину, - зачем ты израсходовал заряд преобразователя? Чтобы нас убить?
      - Ты сам себе противоречишь, - заметил Рендел. - Я ведь хотел, чтобы ты встретился с Одестой. Как же я мог планировать убить... раньше этого. . Я пожал плечами:
      - Предполагаю, что тебя удовлетворило бы исполнение любого из этих двух желаний.
      - Я не убийца, Симов, - возразил он. Потом продолжил, заговорщически улыбаясь, - в отличие от...
      Я вскочил и схватил его за воротник рубашки. Дернул к себе, стул под ним с мягким стуком опрокинулся на толстый ковролин. Рендел сопротивлялся, учащенно дыша мне в лицо. Я отпустил его. И нанес ему кулаком удар в челюсть, он упал на пол. Некоторое время он лежал, раскинув руки. Потом открыл глаза. И сразу потянулся к флексору, что висел у него на поясе. Я наступил ему на руку, и он запищал от боли, как женщина
      - Снимай пояс, Рендел! Сними и брось его к двери!
      Он начал расстегивать тяжелую металлическую пряжку. Медлил. Пыхтел, покашливал... Внезапно вскочил на ноги с подвижностью кошки и ударил меня ремнем по горлу. Пока я, задохнувшись, пошатывался, Рендел схватил стул, широко размахнувшись, разбил его деревянную спинку о мою голову. Падая, я все-таки успел первым вытащить флексор и направить прямо на него.
      - Бросай его... к двери, - другой фразы я придумать не мог. В глазах у меня потемнело, во рту я ощутил знакомый соленый вкус.
      Рендел стоял в метре от меня и явно колебался. Я понимал: он надеялся, что я потеряю сознание.
      - Бросай его... - я придвинулся к стене, прислонился
      к ней и снял предохранитель.
      Теперь уже Рендел швырнул свой ремень в другой конец
      кабинета. А я тыльной стороной свободной руки вытер кровь, которая текла у меня по лицу. Я более или менее при- -ходил в себя, но мне нужно было чуть отдышаться. Я прислонился спиной к стене и, не сводя глаз с Рендела, занялся регулировкой дыхания. Это было нелегко - после удара металлической пряжкой горло сжимали спазмы. Рендел придвинул к себе другой, целый стул и сел. Он тоже выглядел не лучше, нижняя челюсть у него быстро распухала. Потом он, скорчив неприятную гримасу, выплюнул на пол большой желтоватый коренной зуб.
      Мы молчали довольно долго. Наконец, я заговорил,
      медленно и с дрожью:
      - Что-то, по всей вероятности, связанное с последней
      посылкой с Земли, вынудило Штейна двадцать шестого утром направиться на юсианскую базу. Что это было, Рендел?
      - Я не понял, - хмуро ответил он.
      - Однако, ты подслушивал разговор, который тот провел до этого с Фаулером. Ведь так?
      - Нет. Я видел, что он говорит с кем-то по своему сотовому, но тогда еще не знал, что с Фаулером. Не смог услышать и что он ему сказал. Была одна, совсем короткая реплика. Явно все между ними было уточнено заранее.
      Меня не удивила словоохотливость Рендела. Он был достаточно опытным, чтобы сообразить, что не имеет смысла отрицать факты, которые я уже знал, а дополнение их одной или другой неизвестной мне деталью скорее запутает дело, нежели прояснит.
      - И потом? - подтолкнул его я. - Что сделал Штейн после разговора с Фаулером?
      - Притворился, сказав роботу, что идет на участок, где в это время должен был находиться я, но как только скрылся из его видимости, сразу пришел сюда, в мой кабинет. Он знал, что я целый день буду работать на воздухе, и решил рассекретить свой компьютерный банк через меня, одновременно избежав неудобных вопросов, которые я бы ему задал, если бы он передал мне этот код лично.
      - А зачем вообще ему было его рассекречивать? . - Он оставил свои исследования, полагаю, как завещание, - лицемерно ответил Рендел. - Может быть, он ожидал, что с ним может что-то случиться там... у юсов. Я опустил флексор на колени.
      - Брось эти глупости, - сказал я пренебрежительно. - "У юсов". Ты знаешь, что они прямо никогда не посягали ни на кого из нас.
      Он всплеснул руками, ну прямо как Зунг.
      - О, да! Эти милые существа! - его отечная физиономия задергалась, как перед эпилептическим припадком. - Эти умные добрые дяденьки, которые вместо конфеток дарят нам домики, городки, планетки... и... и письменные столики! - он застучал ладонью по своему столу. - О, да! Как они могут посягнуть на нас? А если мы их не будем слушать-, ся, они нас нашлепают, это известно, но...
      - Хватит!
      Рендел замолчал и смотрел на меня, мигая, будто только что проснулся. Сделал попытку улыбнуться, но не смог.
      - Куда пошел Штейн, после того как оставил "свое завещание"? - спросил я.
      - Больше я за ним не следил, - отрывисто ответил он. - Но я видел, что направился он к нашей базе, а не к юсианской.
      - Ага... Ему нужно было прежде всего взять микрочип с записью.
      - Я догадался об этом немного позднее, когда прочел его распоряжения в моем компьютере, - объяснил Рендел, почти овладев собой. - В сущности, и о его намерении посетить юсов я тоже догадался только тогда.
      - Это было где-то в четверть девятого. Почему ты под-1
      нял тревогу только в 12.10?
      - А неужели не ясно?-нагло прищурился он,-Иначе Штейн мог бы понять, что я за ним шпионил...
      - И не только по этой причине, Рендел! А что ты сам делал в то время?
      - Как бы ни было, Симов, я не убивал и не хотел, чтобы дошло до убийства.
      - Но так же, как и в случае с Одестой, ты не исключал
      такой возможности, так ведь?
      - Нет, не исключал... Только...
      - Только для тебя идеи Вей А Зунга стоят выше всего, - закончил вместо него я.
      - Да! Да! Да! - патетично затвердил он. - Они и мои тоже, эти идеи! И каждого настоящего человека. Без них мы пропадем, Симов! Пропадем!
      - Пропадем, но из-за таких, как ты!
      Мои последние слова так его возмутили, что он почти "
      задохнулся:
      - И ты... И ты - ренегат! Из-за малодушия готов проиграть интересы человечества. Негуманоиды тебя запугали, подкупили. Однако через тридцать лет... Мы положим конец их грязным посягательствам на нашу Землю! А может быть, и всей их цивилизации!..
      Он поперхнулся, начал размахивать руками. В уголках его рта показалась тонкая полоска пены. Я с отвращением смотрел на него. Сколько же еще подобных ему маньяков должны прибыть на эту планету? Сколько потерявших разум от ненависти антропоцентристов!
      - Как ты думаешь, - продолжил я холодно, в противоположность его возбужденной тираде, - почему Штейн пошел к юсам с записью своих исследований?
      - Конечно, чтобы им ее передать! Наверное, и он, да и
      Фаулер, были...
      - Кем? Ренегатами? Эх, Рендел, ты становишься просто банальным. Давай, придумай что-нибудь другое.
      - А если они не были ими, - процедил он, - зачем они пошли бы к юсам? Что им делать у юсов?
      - У меня такое чувство, что ты очень хорошо знаешь ответ на этот вопрос, сказал я. - И именно поэтому снова спрашиваю тебя: что сам ты делал двадцать шестого до обеда?
      - Предупреждаю тебя, Симов, не надоедай. Иначе еще сегодня начальник базы узнает кто убил Одесту.
      - Но он узнает, и кто закулисный организатор этого убийства. А вероятно, и автор двух предыдущих...
      - И что же ты за комиссар, - притворился удивленным Рендел, - если все еще не понял, что Одеста, да, именно Одеста убила Штейна?
      - Даже если и это так, - я изобразил безразличие, - это еще хуже для тебя. Потому что ты столько времени прикрывал ее. Почему ты молчал о ее тайных посещениях старой юсианской базы? А о распоряжениях Штейна, данных через твой компьютер? И почему ты шпионил за ним и украл его исследования? И как попало в твой кабинет это? - указал я на силуэт Одесты. - И каким образом ты
      достал целый флакон сизорала?.. Имеет ли смысл мне продолжать?
      - Нет.
      - Скажи тогда, где ты был и что делал двадцать шестого...
      - Спал, читал роман, гулял, смотрел на луну, пардон, на солнце и мечтал.
      - Ладно, - встал я и снова направил на него флексор. - Переведи исследования Штейна в мой секретный банк.
      Рендел отрицательно покачал головой.
      - Переведи, - повторил я.
      Ему достаточно было взглянуть на меня, чтобы понять, что нужно подчиниться и немедленно. Он подошел к компьютеру. Я стоял у него за спиной и наблюдал за точным исполнением моих указаний. Когда он закончил, я взял его ремень, на котором висел его наполовину вытащенный флексор, отдернул шторы и открыл окно. Странный, идущий прямо из земли свет хлынул в кабинет. Небо черное, как антрацит, приглушенно гудело.
      - Ха-ха-ха! - громко рассмеялся Рендел. - А мы тут спорим, глупостями занимаемся... Может быть, в после-дниемгновения своей жизни!
      - Что ты хочешь сказать? - обернулся я и глупо добавил: - Надвигается буря?
      - Буря? Да, буря. Эйренская\ Сам увидишь... Или, что
      более вероятно, не увидишь...
      Его смех оборвался. Наша разборка заставила его на
      время забыть кошмар за окном, но теперь его глаза с болезненно бледной радужной оболочкой выражали только одно
      чувство - страх.
      И все же прежде чем уйти, .я швырнул его флексор далеко в папоротники.
      Ггава двадцать четвертая
      У рейдера меня ждали Элия и Джеки. Какая картина... Женщина с бледным, напряженным лицом, бессознательно сжавшая губы, дрожащий щенок, плотно прижавшийся к ее ноге, и усталый мужчина, который идет к ним тяжелыми, притворно' уверенными шагами. Под невообразимо ' черным небом. По узкой тропинке между растениями, очень, очень отдаленно напоминающие земные папоротники... Я остановился, и Элия испуганно посмотрела на рану у меня на лбу. Потом вынула из кармана тонкий шелковый платочек, начала аккуратно вытирать засохшую кровь и думаю, что этот ее бесполезный жест в данный момент мне
      был нужнее всего.
      - Мой рейдер приземлился в нескольких километрах
      отсюда, - тихо сказала она. - Сам, без команды. И больше
      не двинулся.
      - А этот? - также тихо спросил я ее.
      - И он парализован. Но может быть, на джипе? Я покачал головой: минуту спустя после того, как я вышел от Рендела, он пронесся мимо меня на своем джипе.
      - Он уже на пути к базе, - ответил я.
      Я взял Джеки на руки и вместе с Элией мы молчаливо пошли через папоротники. Сейчас они слегка покачивались, но из-за полного безветрия это угнетало меня гораздо больше, чем их прежняя неподвижность. Что-то быстро их разъедало. В них образовывались круглые дырочки, а отторгнутые кусочки сыпались вокруг нас, как будто кто-то невидимый горстями разбрасывал одноцветные конфетти. Земная поверхность потерялась под их шуршащим покрывалом. Свет, который струился из земли под ним, становился мягче, его яркость превращалась в нежно-фиолетовое сияние. Смягчилось и чувство опасности внутри меня, там поселялось ровное и совсем неуместное спокойствие. Я посмотрел на Элию - она шла рядом со мной, зябко подняв воротник, и как-то против воли улыбалась. На ее гладком лбу прорезалась первая, едва заметная морщинка. Взгляд бесцельно блуждал вокруг. Она не должна так улыбаться, подумал я, но когда хотел сказать ей об этом, из уст моих не вылетело ни звука. И я вроде бы тоже улыбнулся... Джеки дремал, сунув голову мне под мышку.
      Мы подошли к пустой линии, за которой простирался участок с колоннами, и прежде чем пересечь ее, медленно оглянулись. Папоротники продолжали свое похожее на ритуал покачивание. Листья роняли последние остатки своей разъеденной чем-то плоти, и их оголенные скелеты резко вырисовывались в сумерках. Они были абсолютно одинаковые - состояли из толстых скрещенных жил, а выросты, которые их соединяли со стеблем, имели форму клиньев с кривыми концами. Эти клинья, видимо, пускали корни. И пока мы стояли и смотрели туда, скелеты, оставшиеся от листьев, склонились под собственной тяжестью. Отрывались от стеблей и с монотонным тихим ропотом слетали вниз. Папоротники за нами постепенно преобразовывались в уменьшенное подобие колонн. Земля вокруг них взбаламутилась, покрылась желтоватой пеной, и все уже мертвое и ненужное потонуло в ней, не оставив и следа. Я спросил себя, что случилось бы с нами, если бы мы там...
      - Пошли! - промолвила Элия. Мы пошли между рядами старых колонн. Или точнее, снова вступили в полосу призрачного света. И снова нами овладело это навязанное спокойствие. Оно перешло в безразличие... В летаргическую апатию... Я понимал, что нужно противостоять ей, но... Наклонившись, я опустил Джеки на землю, а когда выпрямился, то встретил равнодушную улыбку Элии. Джеки двигался вокруг нас неестественно длинными прыжками. Шерсть у него встала дыбом, время от времени кончик каждого волоска поблескивал, и тогда мы видели только искрящиеся контуры на мгновение нарисованной собачьей фигурки. Небо у нас над головой все также приглушенно гудело. Колонны подрагивали, как задыхающиеся темные существа. Внезапно мы оказались среди них. Наши шаги становились все более и более плавными... Мы уже двигались как легкие видения, почти не касаясь поверхности. Видимо, уменьшилась гравитация, но это меня не волновало, вообще ничто уже меня не волновало. В душе воцарился
      покой, как в пустыне.
      Не знаю, какое расстояние мы так прошли. Может быть,
      большое, а может быть, нет. Дорога была однообразной
      все те же ряды колонн...
      - Джеки, - неожиданно промычала Элия, и что-то в
      ее интонации меня смутно озадачило.
      Она протянула руку к собаке, потом опустила ее и оперлась на одну из колонн.
      - Джеки, Джеки, - повторила она непривычным гортанным голосом, а глаза ее были прикрыты, словно при обмороке.
      И я прислонился к колонне. Колонна была скользкой и
      теплой. Было ясно слышно, как внутри нее толкаются твердые звенящие тельца. Я вяло взял Элию за руку:
      - Пошли.
      Мы продолжали двигаться на юг к видневшемуся вдалеке возвышению. Шли бесшумно, как во сне, а там, где мы держались за руки, все как бы уплотнялось. Ощущение, что наши руки проникают одна в другую было, может быть, реальным. Я не смотрел на них, охваченный смиренной, приятной истомой. Мне казалось, что я переживаю не только свои мгновения. Словно вокруг витали и другие - входили в меня, наполненные неуловимыми чувствами, мыслями, движениями. И уходили. Пылинки чужой, непонятной жизни... Какая-то сила с легкостью подняла меня вверх... Потом понесла вниз. Потом опять вверх... Земля дышала. Глубоко, равномерно. Ее широкая грудь освобождала потоки сгустившегося воздуха. Или времени? Времени, состоящего из бесчисленных живых мгновений - чьего-то прошлого, чьего-то настоящего. Колонны всасывали его через свои теплые щели. Начали укрупняться, насытившись им, раздваиваться, утраиваться... Нет, это не было иллюзией. Они и вправду образовывали высокие пятиствольные зародыши.
      - Они превратятся в деревья, - медленно произнес я.
      - Как папоротники... в колонны, - ответила Элия моим голосом,
      Моим... я попытался притянуть ее ближе к себе. Но не почувствовал ее плеча рядом со своим.
      - Элия, - сказал. - Элия, - снова сказал я. Но где-то в стороне!
      Я бросился искать ее среди трансформирующихся колонн, схватив ее руку или край одежды, или... ничто. Слышал только свои шаги. И потрескивание невидимой паутины.
      Остановился я только у подножия крутого склона. Сверху лениво сползали волны размякшей Эйренской почвы. Замирали в низине, а на них наслаивались новые.
      - Тервел...
      Элия стояла рядом со мной! Касалась ледяными пальцами моего лба, щек, губ.
      - Где ты был? Мне показалось... - она дрожа кивнула в сторону колонн, что там осталась только я... и я... звала тебя!
      Она спрятала голову у меня на груди, сдавленно всхлипнула. Я погладил ее растрепавшиеся волосы. Джеки заскулил у наших ног, только тогда мы вспомнили о нем. И виновато переглянулись. Элия села, взяла его на колени и тихо заплакала. А мне нечем было ее успокоить.
      - Нам надо идти, - пробормотал я немного погодя, но невольно опустился рядом с ней.
      Джеки тихонько лизнул мне руку. Язык у него был сухой и шершавый. А глаза - похожи на угасающие угольки. Я поднялся. Лес был совсем близко к нам, но сейчас это было что угодно, только не лес. "Деревья" росли с кошмарной быстротой. Уже и сейчас колоссальные, пятиствольные их туловища были устремлены в низкое небо, и продолжали тянуться вверх, разрастаться в черной пасти неба, как неудержимые желтые метастазы. И при каждом их порыве небо прогибалось, сопротивлялось, стонало... Алее упорно завладевал им. Разрывал его мрак и строил в нем какие-то свои невиданные до сих пор человеком конструкции.
      Колеблясь, я посмотрел на возвышенность впереди. Ее "почва" все еще сползала по склону Напоминала толстую чешуйчатую кожу, которую медленно обдирали со склона скрытые за перевалом руки.
      - Нет, не через лее! - Элия спрятала лицо в искрящуюся шерсть Джеки.
      - Давай, вставай, - сказал я ей ласково. - Попытаемся подняться здесь.
      Она выпрямилась. Взяла Джеки на руки и смиренно пошла вверх. Как обреченная... Я слегка обогнал ее и пошел впереди, но разве этим я мог ее защитить? Поспешил дальше вперед. И еще. Ждал, когда потону в размякшем склоне, Тогда бы я остановил Элию, предупредил ее. А так... Прежняя непреодолимая легкость вновь охватила мое тело, разум и чувства. Несла меня - я уже не чувствовал под собой земли - и отнимала у меня два оставшиеся за моей спиной беззащитные существа. А моя любовь к ним возросла до пронизывающего меня страдания. Наверное, потому что я терял и ее. Эта земная человеческая любовь сейчас покидала меня как бледнеющее воспоминание... Я нерешительно обернулся назад. Элия и Джеки словно растворились в фиолетовом свете. Вместе со склоном, вместе с лесом, небом и звуками. Исчезли, и я забыл о них. Отчаянно напряг свою память. Я должен был задержать их там! Элия и Джеки, Элия и Джеки... Имена. Потом потерял даже и их.
      Меня распирали чужие, непонятные представления. У меня было чувство, что кто-то нашептывает мне важные послания, а я их не слышу. Что хочет мне показать... может быть себя, а я его не вижу. Я стоял перед непроницаемой преградой. И испытывал жалость к этому Незнакомцу, который так настойчиво стремился ее преодолеть. Чтобы прийти ко мне... Но вот преграда беззвучно распалась на тысячи цветных кусочков, и чья-то огромная тень встала передо мной. Темная. Она глотала эти кусочки. Но они не исчезали - а продолжали блестеть в ней как настоящие, далекие, волшебные звезды! Я направился к ним. Он ждал меня, неразгаданный за этой звездной тенью. И я наблюдал, как моя тень приближается к ней. Как две тени встречаются. Как вливаются одна в другую...
      Отвращение накатило на меня мутной волной. Ведь я шел туда не по своей воле. Меня вынуждали! Опустошали мою душу. Чтобы внедрить в нее свой нечеловеческий порядок. Опустошали,.. Я сжал руками виски. Опустошали... С ужасом оглянулся вокруг. Спустился обратно по текущему склону, в котором я не тонул...
      Элия лежала на спине, ее лицо было фиолетовое и Л1 шено выражения, а в немигающих глазах отражалась чернота неба. Ленивые волны, идущие сверху приподнимали ее тело, проталкивали под ним свои чешуйчатые гребни и снова опускали его. У ног ее, свернувшись в клубок, дрожал Джеки. Я потряс ее за плечо. Позвал." Кричал ее имя. Напрасно. Она была не здесь. И в эти долгие минуты она была не человеком.
      Я долго ждал ее возвращения. Лес передо мной закрывал свои конструкции сеткой из прозрачного желто-фиолетового лыка. Оформлял, как гигантские коконы. Установленные по строго определенным, неземным правилам. Джеки выл на них, оскалив с древней злобой по-волчьи белозубую пасть. И мне тоже хотелось завыть...
      Когда Элия пришла в себя, мы не обменялись ни единым словом. Знали, что та грубо вторгшаяся в наши души чуждая сущность ушла, но ее отпечаток останется там навсегда. И будет нас связывать... Мы невольно протянули друг другу руки, сильно до боли сжали их и вместе с Джеки снова стали подниматься вверх. Добрались до вершины. Конусы в низине по ту сторону склона тонули в клоках разреженного тумана, они казались закутанными в рваные плащи великанами, в одних местах их стекловидные тела вырисовывались совсем ясно, в других виднелись .смутно, их формы едва угадывались. Их вершины таяли, протяжно шипя, и там туман расслаивался на тонкие изящные волокнистые ленты. Ноги подкашивались, но мы шли по краю склона на базу, которая может быть уже и не существовала. Джеки уныло семенил между нами.
      Так мы шли более часа. Поры в почве постепенно сужались. Она медленно гасла. И ее свет постепенно отступал перед натиском черного неба. Оно медленно приближалось к нам. Коснулось лба, подползло вниз, еще ниже... Уже можно было видеть только нашу обувь и лапки Джеки. Потом и они потонули во мраке. Мы остановились, Джеки шумно дышал рядом. Ощупью мы нашли его. Он сейчас же лег: явно нуждался в отдыхе. Я успокаивал собаку, погрузив пальцы в шерсть.
      - Не бери его, - услышал я голос Элии. - Неизвестно... что с нами скоро будет.
      Мы сидели около нашего щенка, и она положила голову мне на плечо. Аромат ее волос смешивался с острым запахом эйренского воздуха. Я обнял ее, близость Элии давала мне смелость не думать о многих вещах. С ней я становился просто одним из миллионов мужчин, которые обнимают своих любимых и вдыхают аромат их волос. Закрыл глаза, чтобы забыть о непроглядной тьме. Но не забыл. И когда целовал Элию, осознал, что вкладываю в это особый вызов этому мраку. Вызов, который опошлил даже и тот короткий миг.
      Время текло или вытекало из нас, а мы сидели рядом,
      обессилившие, молчаливые. Что-то должно было случиться. Здесь, скоро. Мы улавливали его приближение... И действительно, в черной бездне со стороны конусов замигали светлячки. А из них, как по команде, вырвались гибкие языки пламени. Потом обстановка начала меняться с головокружительной быстротой. Я всматривался в нее, потрясенный происходящим, которое, словно какой-то сатана-дирижер, извлекало из мрака частицы огня. Собирало их в небольшие костры. Костры разгорались под резкими взмахами его палочки. Вырастали в желто-фиолетовые пожары... Конусы стали угрожающе сгибаться перед ними. Раздался оглушительный хруст - на их вершинах появились широкие, страшного вида отверстия с зазубренными краями. Вздохнув с чудовищной силой, они исторгли долго накапливаемую лучистую энергию, и она устремилась вверх. Прорезала небесное лоно десятками светлых борозд. И конусы с грохотом рухнули, оставляя за собой только клубы серебристо-белой пыли... Тогда у меня в памяти всплыла неясная фигура Чикса, она была затуманена серебристой пыльцой того "бывшего" юсианского растения там, в звездолете.
      - Элия! - воскликнул я. - Да, это же растения!
      - Как... Эти скалы?
      ? Да, да! Скалы, конусы, формы, как бы мы их не называли. Но мы всегда знали, что они - что-то совсем другое.
      - Конечно... совсем другое. Но растения...
      - Да! Папоротники трансформировались в колонны, колонны - в деревья, а они...
      Пораженные своим прозрением, мы выпрямились и посмотрели назад на лес. Там, в постепенно бледнеющем мраке теперь высились силуэты огромных, расположенных в странном порядке конусов.
      - Когда-нибудь и они также превратятся в пыль, прошептала Элия.
      - Пыль? - задумчиво повторил я. - Нет... Это, вероятно, какие-то споры.