Формула счастья

      Ноги у меня подкашивались, но я подошел к лежащему Странному юсу. Чикс уже был около него и осторожно поднимал. Я помогал ему, как мог, и это мое первое прикосновение к негуманоиду, может быть, обошлось бы без каких-либо отрицательных эмоций, если бы позднее, когда мы уже вышли из здания, я бы не задумался об этом. Мне мерещилось, что на руках у меня осталось что-то скользкое, что кожу что-то пощипывает, что пальцы мои сковало. Впрочем, я очень хорошо понимал, что все мои ощущения надуманны, но... Меня тошнило и трясло.
      - Я немного встревожился, - заявил Чикс, когда мы удалялись отДефрактора вместе сусмиренным Странным юсом.
      А я, несмотря на свое состояние, не мог не улыбнуться такому по-человечески скромному определению "немного встревожен". Ничего себе! Да Чикс почти обезумел от страха, уж я-то видел. Потом вспомнил, как смешно подскакивали мы на обезумевшей ленте, и мне стало легче на душе. "Да этот юс очень похож на человека, черт его побери! И тоже, наверно, часто бывает дураком. Как, например, я".
      - Что он хотел сделать? - указал я сдержанным жестом на Странного юса.
      - То, что и все мы. Только он и сейчас еще это делает, - сказал Чикс серьезным тоном, совсем отличным от его обычного фальшивого любезничания. Изливает свою категоричность. Не соображая.
      Я вздохнул, до известной степени примирившись с нашей взаимной непроницаемостью. Было очевидно, что я должен отказаться и от своих предварительно подготовленных вопросов - в самом лучшем случае задал бы их напрасно. Молчаливо я проводил юсовдо того места, где мы встретились, но прежде чем расстаться, я все же не сдержался и тихонько спросил:
      - Скажи, Чикс, почему вы так заинтересованы в переселении?
      Он заботливо обнял конечностями уныло покачивающегося Странного юса.
      - Это будет последний знак, - ответил он тоже тихо. - Знак о другом, что грядет, грядет... - Голос его упал до едва слышного хрипа.
      - Что грядет? - я в ужасе вздрогнул. - Что это "другое"?
      Чикс медленно пошел по неземной розовой траве. Его тяжелое дыхание согрело воздух, и легкие клубы пара окутали юса, словно покрывало из тонкой, как паутина, ткани. Странный юс последовал за ним.
      - Что грядет, Чикс? - промолвил я, глядя вслед их нечеловеческим фигурам. - Что?
      - Не знаю, - его слова долетели до меня почти беззвучные, как дуновения.
      Я остался один.
      Пора было возвращаться на базу, но чувство, что я что-то пропустил, прошел мимо чего-то важного, привело меня ;1 снова к Дефрактору.
      Я шел тем же путем - через флигель и потом внутри серпантина. Однако на последнем витке быстро отступил назад: около плота стоял Вернье. Вместе с одним из роботов. Что-то говорил, наклонив к нему голову, но как я ни напрягался, не смог услышать ни слова. Спустя некоторое время робот повернулся и зашагал по ленте транспортера. Остановился точно на том месте, где упал Странный юс.
      - Вот здесь, - прогремел его металлический голос.
      Вернье кивнул. Оперся на плот, скрестив руки. На его лице играла легкая рассеянная улыбка.
      Я бесшумно пошел к выходу.
      Глава двадцать вторая
      С базы я связался с Ларсеном и прежде чем успел попросить о встрече, он настоял, чтобы я пришел к нему на полигон. "Сейчас же!" - сказал он и, ничего не объясняя, прервал связь.
      Настроение у него было отвратительное. И он не скрывал это, когда мы увиделись. Было не до рукопожатий, не до Приветствий, мы даже не кивнули друг другу Подождав, пока я сойду с рейдера, Ларсен молча пошел впереди меня. А я остался стоять на месте. Через несколько шагов он остановился.
      - Иди! - резко пригласил он.
      - Насколько я вижу, между нами зреет конфликт, - спокойно сказал я.
      - Да!
      Я пожал плечами.
      - Что ж тогда начнем. Обстановка мне кажется подходящей.
      - Терпеть не могу твою иронию! - сказал он.
      - А я - твои фельдфебельские замашки, - был мой
      ответ.
      Ларсен прикусил губу И смерил меня гневным взглядом.
      Ладно, - отрезал он наконец. И снова пошел вперея' А я за ним.
      - Работаю здесь уже семь месяцев, - заявил он, когда мы поравнялись. Семь месяцев. Непрерывно.
      Я бросил взгляд на распотрошенную юсианскую машину, мимо которой мы проходили.
      - А результаты? - спросил я с сочувствием. - Хорошие?
      - И хорошие, и плохие,- Ларсен ускорил шаги.- Важно, что они есть, понимаешь?
      - Не трудно понять, - сказал я.
      А он опять остановился, обернувшись ко мне:
      - В таком случае, почему ты хочешь все испортить? Мы стояли возле другой юсианской машины, подобной той, которая вчера была кем-то запрограммирована перемалывать камни. По разрезам в передней части, по инструментам и смонтированному невдалеке стенду было видно, что в последнее время Ларсен изучал именно ее.
      - Почему ты хочешь все испортить? - повторил он.
      - Не все, - возразил я.
      - А кто дал тебе право решать, что нужно испортить, а что сохранить?
      - Я не жду особого разрешения от кого-либо, - ответил я. - Руководствуюсь только личными убеждениями.
      - И когда ты успел их приобрести?
      - Еще на Земле. В звездолете я утвердился в них, а здесь, на Эйрене, эти убеждения стали непоколебимы.
      - Предполагаю, что они всецело направлены против проекта.
      - В этом его варианте - да, - уточнил я.
      - Ты считаешь, что возможны и другие варианты?
      - Только один.
      - Какой?
      - Заселение планеты нормальными людьми, в нормальных городах, среди нормальных земных растений. Без каких-либо условий тридцатилетней изоляции и прочее. И при нормальных отношениях с юсами.
      - Последнее говорит кое о чем худшем, чем дилетантство, Симов. Оно говорит о наивности с твоей стороны!
      - Ты так думаешь, - равнодушно отметил я.
      Ларсен провел ладонью по лбу. Ему все еще было трудно
      справиться с охватившим его раздражением, но чувствовалось, что оно проходит.
      - Я не буду пускаться в споры с тобой, - решил он. Черты его лица постепенно приняли свое обычное выражение холодной сдержанности. - Скажу только, что сегодняшний случай не должен повториться. Ни при каких обстоятельствах.
      - Какой случай? " - Тебе ясно, что я имею в виду твою встречу с юсами.
      - Ты залезаешь в чужую сферу, Ларсен. Не забывай, что поступки мои может оценивать только учреждение, которое меня сюда направило.
      - До определенных пределов.
      Увы, он имел на это право. Но я уже перешел всякие границы... Мертвые глаза Одесты Гомес как будто снова вглядывались в меня. Как вчера, там, в сумраке, населенного ее безмолвными силуэтами юсианского коридора.
      Я устало вздохнул. Действительно, спорить было излишне.
      - Моя задача - найти убийцу Фаулера и Штейна, а
      она неминуемо заставляет меня совершать не совсем удобные для тебя действия.
      - Ты не упомянул Одесту, комиссар. - Ларсен, не мигая, смотрел на меня. Не найдешь ли ты и ее убийцу?
      - Думаю, что он - один и тот же, - не дрогнув, я выдержал его взгляд.
      Он первым отвел взгляд.
      - У меня есть нечто вроде... кабинета там, за конструк- ' торским отделением, - сказал он. - Пойдем со мной.
      Мы направились туда. После шика, с которым была построена юсами наша база, и импозантного вида Аннигиля-ционного Дефрактора, полигон начальника базы мне показался очень бедным, если не сказать, нищенским. Он почти весь был открытым и, по существу, представлял собой не слишком хорошо выровненную бетонную площадку Присланных с Земли сооружений и инструментов было мало, и все - в неважном состоянии, а склады и то, что Ларсен назвал "конструкторским отделением", оказались легкими панельными постройками, фасады которых выглядели откровенно непрочными.
      - Нет у тебя приличных условий для исследовательской работы, - подкинул я ему, таккак по опыту знал, что самый надежный и, может быть, даже единственный ключ к сердцу людей здесь - это заговорить о трудностях в их работе.
      - Нет, - быстро откликнулся он. - Нет! - но потом, нахмурив рыжие брови, замолчал.
      Мы вошли в упомянутый кабинет, который до известной степени мог бы сойти и за кухню. Ларсен предложил мне сесть и оставил одного. Внутри все было также скудно, как и снаружи. Обстановка состояла только из стула, длинного стола, наполовину занятого компьютером с двумя мониторами и принтером, этажерки, холодильника, умывальника и конечно же сейфа. Однако сразу становилось ясно, что здесь работает человек военный - нигде не было ни пылинки, книги стояли на полках этажерки ровными дисциплинированными рядами, стекла окон блестели, как только что вымытые.
      Ларсен вернулся со стулом в руках и сел напротив.
      - Действительно, условия не блестящие, - кивнул он, как будто все время рассуждал над моими словами. - Но, по крайней мере, они мне не навязаны. Ты, наверное, заметил, что юсы перебарщивают при воспроизведении земной обстановки.
      - Только было бы более разумно принести сюда один-два их коммуникативных диска...
      - Если потребуется, они быстро могут связаться со мной или с Вернье, который является моим заместителем, - прервал меня Ларсен. - Мы им дали наши радиокоды. Да и на базе всегда есть дежурный... Но, знаешь, Симов, пусть у тебя не складывается впечатления, что я озлоблен на них. В сущности, я воспринимаю их без лишних эмоций. И если их существование как-то меня и травмирует, то скорее умозрительно. Ты ведь знаешь, наверное, что значит для ученого постоянное столкновение с пределом его собственных умственных возможностей...
      Я криво улыбнулся:
      - Ты говоришь так, как будто моя встреча с юсами поставила меня по другую, их сторону "баррикады". И вообще, почему ты связываешь эту встречу с каким-то моим желанием "все испортить".
      - Я был возбужден... Все же в порядке вещей было бы предварительно уведомить меня о ней, чтобы я яе получал информацию последним и от третьих лиц.
      - Ты прав. Сожалею, что так произошло.
      - Зачем тебе было нужно их видеть?
      - У меня не было конкретных причин. Просто прощупывал почву.
      - И "нащупал" что-нибудь? . ;
      - Может быть... Но если я это и сделал, то сам того не
      понимая.
      - А что это была за история на территории Дефрак
      тора?
      - Внешняя сторона ее тебе уже Известна, а что касается сути, то тут у меня нет даже самых туманных предположений.
      - Первым вошел в помещение биостанции нестандартный юс. И вид его был еще более необычный, чем всегда.
      - Да, но он принял этот вид значительно раньше, чем
      вошел туда.
      - Почему ты так уверен?
      - Я же был там. Когда я догнал его, он просто устремился в ближайший вход...
      - Догнал? Как тебя понимать? Ты что, гнался за ним?
      - Можно сказать и так.
      - А почему?
      - Когда он двинулся вниз по направлению к Дефрак-тору, я подумал, что он замышляет что-то опасное, плохое.
      - Но потом вдруг уверился в противном?
      - Да. По поведению он был похож скорее на сумасшедшего, чем на злоумышленника.
      Мое последнее утверждение, очевидно, понравилось
      Ларсену
      - Возможно. Эти прогулки, эта хилая, я бы сказал
      даже, выродившаяся фигура... Однако, если он сумасшедший, почему они его оставили здесь?
      - А почему бы и не оставить? Мы же собираемся сделать то же самое с нашими сумасшедшими.
      - К черту все это! Только гадаем. С тех пор как они явились к нам на Землю, мы ничего другого не делаем. Превратились в гадалок. Притом бездарных!
      - Не исключено, что и они тоже гадают.
      - Чепуха! - процедил сквозь зубы Ларсен. - Мне они ясны как на ладони... А нормальный негуманоид? Он себя вел?
      - На расстоянии гнался за тем. Сказал, что останавливать его опасно, что тот был из другого мира.
      - Ага!
      - Слушай Ларсен, воспользуйся этим инцидентом. Свяжись с ними...
      - И сказать им, чтобы держали сумасшедшего при себе, не так ли?
      - Но он действительно может создать нам неприятности. Почему бы не предотвратить это?
      Ларсен сгорбился и запустил пальцы в волосы. Долго медлил с ответом:
      - Поздно, - сказал он наконец. - Уже поздно. Я понял, что говорит он о другом.
      - Для чего поздно? - спросил я.
      -- Для всего... - он снова помедлил. А потом выдал явно смоделированное "уточнение":
      - Для всего, что выходит за рамки ожидания. Наши отношения с юсами настолько... зыбки, что малейшая ошибка или даже нетактичность с нашей стороны может склонить чашу весов в сторону противников проекта.
      - Вряд ли. Юсы ведь тоже настаивают на его реализации.
      - Кто знает, на чем они настаивают, - махнул рукой Ларсен. - Может ли человек понять их?
      - Наверное, может. Если не будет прятаться в скорлупу
      Он внезапно поднялся, подошел к умывальнику и с ненужной силой затянул кран. Капли перестали монотонно стучать по белой эмали, и я только сейчас осознал, что слышал все это время назойливый звук их падения.
      - Мы должны прятаться, Симов. Пока. Потому что, в противном случае, мы не в состоянии показать им ничего, кроме нашего невежества. Страшного невежества во всех областях! И как при таком положении мы можем надеяться на какой-то, хотя и на низшем уровне, интеллектуальный контакт?
      - На интеллектуальный действительно не можем. Однако , на человеческий...
      - Человеческий? С ними?
      - Ну да, - ответил я. - Ведь мы же люди.
      Ларсен быстро вернулся к столу, оперся на него руками.
      - А не самое ли достойное для человека - стремиться к знаниям, овладевать чужим, неизвестным? Что бы мы ни говорили, Симов, а юсы - наши соперники. Соперники! И чтобы достичь в будущем настоящего равноправного диалога с ними, мы прежде всего должны проникнуть в тайны
      их достижений.
      - О каких тайнах идет речь, Ларсен? Ты прекрасно знаешь, что юсы с самого начала выразили готовность приобщить нас ко всему своему. Предоставить нам свои открытия, дать разъяснения.
      - Но тебе, видимо, неизвестно, что и самые наши
      большие ученые оказались неспособными воспринять эти открытия, несмотря на щедрые "разъяснения". И что в конце концов получилось? Творческая деформация! ...Ученые на Земле больше не творят, Симов. Потому что предварительно знают, что, чтобы они не создали, все будет унизительно мелким в сравнении с тем, что у юсов уже есть тысячелетия. Теряется всякий смысл.
      - Но ты только что сказал, что добился известных результатов, обескураженно напомнил ему я. - И поскольку я видел, что ты занимаешься главным образом изучением юсианских машин...
      - Именно! - Ларсен осторожно сел на шаткий стул. - Именно поэтому переселение нам крайне необходимо. Только отсюда мы могли бы начать преодоление нашего интеллектуального кризиса. То есть мы могли бы задержать юсов подальше от Земли и поднять уровень наших знаний до их уровня... Или, по крайней мере, приблизиться к нему.
      - Но почему не поискать другого, более достойного способа? Почему нужно так безропотно подвергаться их экспериментам? Одной эйфории достаточно, чтобы представить себе, что случится, когда прибудут переселенцы.
      - Жизнь во всей Вселенной явно подчиняется одним и тем же законам, которые управляют и Землей, - примирен-но развел руками Ларсен. - Сильный диктует условия. Или
      уничтожает более слабого.
      - Мы, наверное, склонны в своем представлении преувеличивать действия этих законов, - сказал я. - Да и не могу я согласиться, что мы слабее, только потому, что их знания находятся на более высокой ступени, чем наши.
      - На неизмеримо более высокой.
      - Даже если и так, я замечал, что тот кто больше знает, в большинстве случаев и более уязвим. Над ним довлеет большая ответственность, ему приходиться брать на себя больший риск.
      Но Ларсен меня уже не слушал. Односторонность его суждений была просто поразительной.
      - Как я тебе уже сказал, я работаю здесь семь месяцев, - продолжил он, едва дождавшись конца моей реплики. - И буду продолжать работать. Пока жив. А наш исследовательский городок будет разрастаться, мы обеспечим себе лучшие, земные условия для работы. Сейчас я один, но когда Фаулер был со мной, все шло гораздо легче. Представь себе, что будет, если у меня будет целая команда способных помощников!
      Я потерял терпение:
      - Было бы правильно, Ларсен, если бы как начальник базы ты более широко смотрел бы на вещи. Например, тебя должно было бы интересовать, почему юсы приложили столько усилий, чтобы подготовить всю эту планету. Каковы их намерения в отношении будущих переселенцев, что они ожидают получить... или может быть насильно взять от них. Да, вот это действительно важные вопросы! А ты зарылся на своем жалком полигоне и воображаешь, что можешь поправить положение, копаясь в их машинах нашими примитивными инструментами!
      Мы переглянулись, поежившись, готовые превратить спор в обмен грубыми оскорблениями. Но, странно, именно в этот миг между нами вспыхнула искорка сопричастности. Все-таки мы оба находились в почти одинаково проигрышном положении.
      - Нервы у меня уже не те, что прежде, - пробурчал Ларсен. - А ты, Симов... Наверное, ты прав. Только какая польза...
      Подползающая к нам тяжелая тень заставила нас одно-г временно повернуть головы. Снаружи что-то приближалось - огромное, красноватое, судорожно сжимающееся. Как кусок живого мяса, отрезанного от какого-то гиганта. Оно закрыло собой окно, теперь сквозь стекло была видна только трясущаяся жилистая ткань! Я приподнялся... Оно медленно проехало мимо. Прошло под порталом конструкторского отделения напротив, и за секунду до того, как оно исчезло внутри здания, я увидел под ним широкие рифленые шины автокара. Немного погодя он выехал, освободившись от своего отвратительного груза, и двинулся в обратном направлении. Был таким спокойно земным со своей тупоносой передней частью, экономно вместившей в себя пульт программного управления, прочным идеально прямоугольным кузовом, блестящими рядами скоб по сторонам... Я попытался вновь сосредоточиться на разговоре, который мы вели, но он мне показался уже бесполезным.
      Я начал неожиданно агрессивно, хотя агрессии не испытывал:
      - Ларсен, у тебя ведь с самого начала не было сомнений, что совершено хладнокровное двойное убийство.
      - Гм... Хладнокровное,-скривил он рот.
      - И предумышленное, - добавил я.
      - Э? Даже-если и так, так что?
      - Ты составлял сообщение, отправленное на Землю?
      -Я.
      - Почему же ты в нем написал "мертвы", а не "убиты"?
      Чтобы навести людей из Центра на мысль, что произошел
      несчастный случай?
      - Из "Центра", -презрительно усмехнулся Ларсен.
      Какое он имеет значение? За веревочку Эйрены дергают
      Другие.
      - Или, точнее - другой, - сказал я.
      - Верно. А если Зунг докопается до чего-то, то уж, наверное, не выпустит.
      - Насколько я понял, твое отношение к проекту такое
      же, как и его.
      - Ничего ты не понял. Соображения, из которых я
      поддерживаю проект, совсем иного плана, принципиально отличные от его. И я тебе уже объяснил, каковы они.
      - Да... Но ты мне все еще не объяснил: почему ты написал "мертвы"?
      - Э, мы ведь посылаем свои сообщения через юсов, - неохотно сказал Ларсен. - Мне было как-то противно раскрываться перед ними до такой степени... Хотя я и тогда был убежден: они знают... все.
      - Возможно ли по-твоему, чтобы Фаулер и Штейн направлялись не к Дефрактору, а к юсианской базе?
      - Не знаю, - он опустил веки, может быть, от усталости, а может быть, чтобы скрыть свой взгляд. - Не знаю...
      - Что означает, что твой ответ таков: "Да. Возможно". Но, несмотря на это, в тот день ты настоял на почти абсурдной версии о "самоубийстве убийцы" и даже не упомянул юсов как возможных виновников.
      - Они абсолютно безразличны к нам как к личностям, Симов. Мы их интересуем только как другая цивилизация. Все равно что рассматривают муравейник. Свысока, не останавливая взгляд на отдельных насекомых. А знаешь, как скрупулезно отстаивают свою позицию абсолютного невмешательства в наши дела.
      - В таком, случае, - начал я, - слухи об их выходках...
      - ... плод нашего кошмарного воображения, - закончил фразу Ларсен. - При том умело разжигаемого Зунгом. Что ж, человек подготавливает себе психологический климат. После всеобщей паники, которая царит на Земле, тридцать лет изоляции возвысит его до уровня "спасителя человечества"... Каким он в действительности и будет.
      - Однако не для тех, кого он пошлет сюда, на Эйрену. Где о невмешательстве со стороны юсов и речи быть не может. Эйфория, растения...
      - И города для переселенцев.
      Сказанные так, с какой-то темной, зловещей интонацией, его слова словно повисли в воздухе между нами, как окончание этого, ни к чему не приведшего разговора. И как начало другого, который никогда не состоится. Я ощутил страшную пустоту внутри. Что я делаю и зачем вообще я прибыл на эту планету? Против кого я пытаюсь выступать? Против юсов? Или против людей?!
      Я посмотрел на мужчину, который сидел напротив. Он глубоко задумался уже о чем-то своем, тайном, мрачном и чужом. Его стиснутые кулаки были прижаты к поверхности стола бессознательным привычным жестом. А снаружи возвращался автокар, снова потеряв свои формы под грузом аморфной юсианской материи. И когда уйду, этот человек снова направится в свое конструкторское отделение, чтобы склониться над ней со своими инструментами, больными амбициями, полным бессилием.
      Глава двадцать третья
      В это утро я не спустился в столовую: Решил, что излишне подвергать себя дополнительным испытаниям, да и перспективы сидеть за одним столом с людьми, которые поглощают еду, как автоматы, не глядя друг на друга и не разговаривая, тоже меня отталкивала. Да, было что-то противное в их мучительных "общих" завтраках, ставших демонстрацией непоколебимой воли, преодоления, здорового человеческого духа и прочее. "Чем более явно проявляется какое-то качество, тем более оно сомнительно", - говорит мой шеф.
      Я быстро позавтракал тем, что нашел в холодильнике,
      после чего, опершись на подоконник широко распахнутого окна, стал ждать появления Ридона. Восхода я не видел, он был скрыт за лесом, но всей своей кожей ощутил едва уловимое прикосновение его первых лучей. Его ощутили и пяти ствольные деревья без листьев. Их кроны постепенно набухли, вытянулись вверх, как кисти рук, устремленные к свету и теплу. Они стали пожимать одна другую, а на их поверхности выступила бледная, медленно растекающаяся влага... Внезапно их ветви стремительно заострили свои концы. Начали сгибаться и остервенело вонзатся в собственную плоть. Раздирать ее, издавая резкий хруст. Все глубже. Казалось, они хотели проникнуть в свою самую сокровенную сущность путем жестокого, вполне сознательного самоистязания. И лес заплакал; Густыми белыми слезами, которые взрывались в напряженном воздухе, распадаясь на бесчисленные хрусталики, легкие, серебристые...
      Сердце мое забилось так сильно, что готово было выскочить. Я отодвинулся, закрыл окно, опустил занавески. А чье-то безмолвное присутствие, которое я почувствовал в то утро, когда гулял по лесу осталось во мне. Оно опьяняло своим дружелюбием, возводило мои самые элементарные восприятия до состояния экзальтации. Сознавая всю его фальшь, я все-таки хотел задержать его в себе. Оно, это незримое, неопределенное, ни с чем не сравнимое присутствие, как будто давало мне всю Вселенную. А наполненный им, я становился титаном! И жизнь бурлила у меня в крови, в мышцах, глазах, губах, мыслях... Жизнь распирала меня, а потом в изнеможении я должен буду уснуть...
      От истощения! - предупредил я сам себя. Вышел квартиры и из здания. Спустился к стоянке и сел в предоставленный мне рейдер. Еще с вечера я запасся и преобразователем. Вставил его в гладкую серую материю, нажал соответствующую клавишу и произнес одно-единственное слово:
      - Вверх!
      Поднялся над базой, весь белый от прилепившихся ко мне кристалликов. Лицо и руки стали твердыми под искрящейся маской. Лег вниз лицом на прозрачный пол. И смутно почувствовал, что не испытываю никакого инстинктивного страха так, покачиваясь, словно без ничего, ни в чем удаляясь от земли. Как юсианин, пробормотал я с радостью и ужаснулся. - Как юсианин...
      Я начал возвращаться в свое нормальное состояние, только когда рейдер набрал высоту около двух тысяч метров. Я отдал приказ облететь местность, хотел увидеть, как выглядит сверху действующая юсианская база. Но с севера с невероятной быстротой надвинулись огромные облака, и теперь расстилались подо мной, как косматая, свинцово-серая пелена.
      Слегка разочарованный я опять протянул руку к преобразователю:
      - В биосектор, - сказал, коснувшись той же клавиши. Облака оказались очень плотными, а чем ниже я спускался, тем темнее они становились. Долгое время я блуждал в их мрачных удивительно однородных объятиях, после ' чего, без всякого перехода биосектор вдруг открылся внизу-как мгновенно созданный изящный макет. Как и при первом посещении, я приземлил рейдер на расстоянии от открытых экспериментальных участков, надеясь, что сумею подслушать еще какой-нибудь разговор между роботами. У меня накопилось слишком много подозрительных фактов против них, но вывод, к которому они приводили, мне казался совершенно неправдоподобным...
      Я пошел среди невероятно застывших папоротников. Таким неподвижным не могло бы быть ни одно земное растение. И быть таким выразительно напряженным, словно в ожидании чего-то. Я поднял голову: небо было уже как простирающийся бескрайний черный саван. Сквозь него не проникал ни один даже самый бледный луч... Значит, дрожащее фиолетовое сияние, которое заливало все вокруг, струилось прямо из земли. Только сейчас я заметил расширенные поры ее верхнего слоя - они были похожи на мелкие кратеры... "Наверное, будет буря", - подумал я про себя, и эта близкая моему восприятию мысленная картина сейчас же смягчила поднимающуюся во мне тревогу.
      Я дошел до оранжереи с кактусами. На площадке перед ней горел костер, явно роботы подожгли новую партию тех подрагивающих, полуживых остатков мусора. Войдя в вестибюль, я быстро прошел через первый портал и начал спускаться по лестнице. Сегодня здесь не было слышно ни звука. Бесшумно заглянул в умывальную - там никого не было. Проверил все остальные помещения, они тоже были пусты. Возвратился назад, спустился на второй подвальный этаж. Ступал на цыпочках. И неожиданно в нескольких метрах от меня появился какой-то робот. Пробежал вглубь коридора, открыл последнюю дверь и исчез за ней. Я вынул флексор. Приблизился к этой двери, толкнул ее ногой и сейчас же отскочил в сторону. Немного подождал, потом осторожно заглянул внутрь - робота не было видно. Натянутый как струна, я переступил порог. В сущности, я не знал, что могло бы случиться со мной, и поэтому ожидал самого худшего. Сначала пошел вдоль стенных шкафов с заботливо расставленной в них лабораторной посудой, аппаратами для анализа, коробками с силиконовыми перчатками, пинцетами, фильтрами... Я находился влаборатории, узкой, длинной, освещенной мощными рефлекторами. Дошел до стоявшего в глубине стола. Одна его половина была пуста, а другая застлана полиэтиленовым покрывалом, под которым угадывались очертания микроскопа и штатива. Около стола находилась подвижная перегородка, изолирующая холодильное отделение. Робот мог быть только там. Но мне никак не хотелось там с ним встречаться.
      - Выходи! - я держал наготове заряженный флексор, а голос мой от напряжения даже задребезжал.
      - Выходи! - повторил я, отталкивая перегородку. Робот неохотно вылез из темноты. Встал передо мной. Это был номер 31, то есть один из трех со знаками на коленях. Отступив на шаг, я пристально всматривался в него. А он? И он не отрывал глаз от моих, взгляд его мне был неприятен, угнетающе знаком. Нечеловечески проницательный, словно ощупывающий мои самые интимные мысли...
      Да, так на меня смотрел и тот робот. Прежде чем я заставил его повернуться спиной, чтобы уничтожить...
      - Почему ты прячешься? - я невольно опустил наконечник инструмента, превращенного в оружие. Робот молча направился ко мне,
      - Стоять на месте! - крикнул я. - Почему ты прячешься?
      Он остановился.
      - Не хотел видеть вас, - сказал он.
      - Но почему? Почему!
      - Принял ваши шаги за шаги другого человека.
      - Чьи?
      - Не могу знать, если я его не видел.
      - Не можешь, но знаешь, ведь так?
      - Знаю только, что был не он, а вы.
      - Ко всем чертям! Отвечай, кто ты думал это был?
      - Мысль моя была ошибочна, потому я ее стер.
      - Хорошо, - примирился я. - А по какой причине ты не хочешь видеть этого человека?
      - Он заставил бы меня изъять это время из моей памяти. А я... не выношу пустоты.
      - Ага-а.Ясно!
      Хотя и в самых общих чертах сейчас мне действительно было ясно. Во-первых, "другой" приходил в биосектор с какой-то тайной целью. Во-вторых, был замечен здесь этим роботом. В-третьих, дал ему команду забыть увиденное. И, в-четвертых, самое важное: робот не подчинился! Иначе, как бы он узнал, кого он не должен видеть и что бы с ним стало в противном случае?
      Вообще, я не в первый раз убедился: роботы фирмы ЭССИКО умеют лгать! Что присуще человеку,, и, полагаю, юсианину, но не обычному механическому существу.
      - Встань под первым рефлектором, - сказал я.
      Робот беспрекословно подчинился.
      Я приблизился к нему, но не вплотную, и осмотрел его колени. Оказалось, что их суставы покрыты пластинами из биополимера, и именно они усеяны коричневатыми пятнами. Обойдя его вокруг, увидел, что и локти его, и соединения между шеей и спиной тоже покрыты биополимерными пластинами, но отметины были только на локтях. Видимо,по неизвестной мне причине, робот лежал вниз лицом с вытянутыми вперед руками, на чем-то, что взаимодействовало
      только с этой материей.
      - А где остальные роботы? - спросил я.
      - Сегодня все, кроме меня, работают на Аннигиляци