Хроники Эйнарина (№3) - Удача игрока

– Это дело поправимое, – услужливо вмешался Грен.

Схватив эльетимма за волосы, он вонзил нож в место соединения черепа с шеей и повернул его кругом. Я сморщила нос и закашлялась от запаха крови.

– Я думала, Хэлис тогда в шутку сказала, что вы, парни, обожаете собирать головы.

– Нам лучше…

Сорград не успел договорить. Дверь распахнулась, и девушка застыла на пороге. При виде следов кровавой бойни у нее отвисла челюсть, серо-голубые глаза от ужаса готовы были выскочить из орбит.

Мы с Сорградом очнулись прежде, чем она вдохнула. Перепрыгнув через трупы, мы схватили девушку и втащили в комнату. Ногой захлопывая дверь, Сорград повернулся и одним плавным движением толкнул пленницу спиной ко мне. Я уже держала наготове пропитанную тахном тряпку. Прижав ее ко рту и носу девушки, я безжалостно скрутила свободной рукой капюшон ее длинной серой мантии. Мерзавка царапала ногтями мою руку, добавляя свежую кровь к краске и синякам. Она лягалась, как мул, но мягкие домашние туфли – это не оружие. Сорград схватил колдунью под коленки, ее сопротивление слабело по мере того, как наркотик и удушающий капюшон делали свое дело. Она стала вялой и тяжелой в моих руках, и мы торопливо положили ее на пол.

– Это та стерва, что вышвырнула нас из фесса Хачал, – заметил Грен, бросив свой жуткий трофей недорезанным.

– Стало быть, она – Шелтия, а это означает эфирную магию и то, за чем мы пришли, – немедленно заключила я. – Она сгодится.

Я тут же принялась за дело. Положила ей на глаза подушечки из мягкого полотна и туго замотала их широкими льняными лентами. Сунула в уши затычки из шерсти и тоже забинтовала их. В рот запихнула носовой платок с вложенным в него темным комком тассина, чтобы молчала, если тахн перестанет действовать. Еще пара тугих повязок вокруг челюсти и нижней части лица: пусть-ка применит свое колдовство, когда не сможет ни видеть, ни слышать, ни говорить.

– Хоть она и без сознания, она все равно должна дышать, моя девочка. – Сорград сдернул полотно с носа Шелтий.

– Аритейн, ее так зовут? – Грен с интересом разглядывал колдунью.

Ловко затянув последний узел, я села на пятки, сердце стучало, как барабан, дыхание яростно рвалось из груди. Но мое ликование угасло при взгляде на двух мужчин – молодого, расчлененного, словно боров на бойне, и старого, у которого не было видимых ран, кроме одной, смертельной, в горле от ножа Сорграда.

– Должно быть, они ждали эту девушку и пришли сюда раньше, чем мы начали наблюдать за лестницей.

– Я пытался ее оглушить.

Сорград с сожалением посмотрел на мертвую девушку. Ее золотистые кудри слиплись от крови, вытекшей из разбитого черепа. В той же кровавой луже валялась ножка стула, которой горец ее уложил.

– Когда эфирная магия захватит голову, оглушать бесполезно. Эта малявка чуть меня не задушила, – резонно напомнила я горцу. Еще один комплект синяков, который останется после того, как я смою маскировку. – Мне нужно привести себя в порядок. – Я огляделась в поисках воды.

– Мне тоже, – хихикнул Грен, махая липкими руками. Сорград передал мне флягу.

– Сними кольчугу, – приказал он брату, стаскивая с Аритейн длинную серую мантию.

С широкими рукавами и капюшоном, она полностью скроет пропитанное кровью белье и бриджи Грена.

– Подпояши ее покороче, не то расквасишь нос, когда пойдешь по лестнице, – посоветовала я. – Ты не привык к юбкам и наступишь на подол.

В темноте никто не заметит его сапог, да и кровь почти невидима на фоне промасленной кожи.

Аритейн, бледная и бессильная, лежала в своей скромной льняной сорочке, и Сорград быстро завернул ее в наше яркое одеяло. Он вошел, неся в нем женщину без сознания, и с ней же выходит, верно? Никто не станет вглядываться в этой неразберихе. Я смазала немного краски из моих нарисованных синяков и нанесла на ее безупречные руки, а остальную стерла как смогла. В комнате тошнотворно воняло кровью, мочой и калом. Я закашлялась и с трудом глотнула.

– Надо скорей убираться из этого склепа.

Грен бросил мне полотняный балахон, а Сорград осторожно приоткрыл дверь.

– Все чисто. Грен, иди первый. Подними капюшон, опусти голову и ни с кем не разговаривай. Ты – Шелтий, стало быть, важная птица.

– Кукареку, – прошептал Грен из-под накинутого капюшона.

– Направляйтесь к задним воротам, – велела я Сорграду. – Я догоню.

Пока остальные мерным шагом спускались по лестнице, я встала на колени перед дверью, сводя все мысли к одной насущной задаче. Позже будет достаточно времени для кошмаров и тошноты. Вытащив отмычки из кармана, я трудилась над сложным замком с закрытыми глазами, чтобы лучше чувствовать упрямые язычки под металлическими пальцами.

– Ты что делаешь?

Высокий мужчина в сером одеянии Шелтий стоял наверху лестницы, грубо подстриженные волосы торчали, как щетка. Он машинально сплел руки.

– Меня послали за госпожой Аритейн, – потупившись, пробормотала я, пряча отмычки в ладони. – Дверь заперта.

Несколько больших шагов – и Шелтий был у двери. Посторонившись, чтобы его пропустить, я незаметно двинулась к лестнице. Он бессильно подергал ручку и оглянулся.

– Приведи мне женщину с ключами.

Я шмыгнула по стертым каменным ступеням в оживленный двор, как кошка с горящим хвостом. Люди толкались, и я толкалась в ответ, проскальзывая в каждую попадавшуюся щель. В воздухе витала какая-то неестественная напряженность, резкая нота страха звучала в голосах, шумно требующих внимания. Не вслушиваясь, я лавировала между людьми, торопясь догнать братьев. Впереди в свете факела заблестела кольчуга Сорграда, через мгновение гудящая толпа вновь сомкнулась между нами. Грен шел первым – серая мантия Шелтий расчищала ему дорогу к задним воротам; Сорград держался сразу за ним, неся Аритейн, упрятанную в кричащее одеяло.

У главных ворот поднялся новый переполох. Все вокруг останавливались и вставали на цыпочки, пытаясь разглядеть, что происходит. Воспользовавшись этим, я ускорила шаг. Мы узнаем, в чем дело, когда выберемся из фесса. Тому Шелтию не понадобится много времени, чтобы войти в комнату, и кровь уже, вероятно, просачивается через перекрытие.

Я догнала своих почти у самых ворот. Один человек закрывал створки, второй держал засов толщиной с его ручищу и окованный железом, как наручи, охватывающие его запястья. Третий ходил взад и вперед с факелом, вынутым из стенной скобы. Где-то внизу, в долине, затрубили рога, но ветер приглушал все звуки.

– Ты слышал? – спросил первый, проводя трехпалой рукой по седеющим волосам.

Тот, что с факелом, прищурился.

– Не разберу, в чем дело.

– Так пойди и спроси. Эбрин должен знать. – Стражник в наручах покрутил засов.

Трехпалый повернулся к Грену:

– Какие вести?

– Пошли своего человека к вашему командиру, – отрывисто сказал Грен, пряча лицо под капюшоном. – Дайте нам пройти.

– Сигнал велит запирать ворота. – Третий стражник указал на стену, где кто-то настойчиво размахивал факелом.

– Запрете их за нами. – В мягком голосе Грена проскользнула угроза. – Или ты претендуешь на какую-то власть над серыми?

Даже в неверном свете факела, жаровни и звезд я увидела, как мужчина побелел. Стражник в наручах немедленно толкнул створку. Высоко подняв голову, Грен прошествовал в ворота, ухитряясь излучать неуловимую опасность. Сорград с Аритейн на руках шел позади брата, заслоняя лицо девушки складкой одеяла. Я семенила за ними в своем неряшливом балахоне, опустив глаза. Когда мы прошли неровный туннель, Грен властно махнул рукой, и массивное дерево наглухо захлопнулось за нами, засов со скрежетом встал на место. Какие бы опасности ни поджидали нас снаружи, погоня нам не грозила.

Ночь выдалась темная. Пламя над парапетом не могло прогнать густую тень под стеной, где тропинка изгибалась вниз к едва виднеющимся грудам пустой породы. Я поморгала, и ночное зрение – дар моей Лесной крови – постепенно обострилось. Все древние племена обладали хорошим ночным зрением, и это одна из причин, почему мы ждали самой темной ночи, которую предлагала нам Халкарион.

– А нарядец-то хорош, – хихикал Грен себе под нос. – Может, и не снимать его?

– Нет, – отрезал Сорград. – Если настоящие Шелтий поймают тебя в этом сером, нас всех ждет порка.

– Она еще не очухалась? – Я всмотрелась в Аритейн. – Может, капнуть несколько капель на ее повязки, чтобы дышала парами? – Я принялась искать в сумке пузырек с настойкой тахна.

– Тогда у меня тоже закружится голова, но если тебе охота ее нести, пожалуйста. – Сорград приподнял девушку на руках. – Нет, если добавишь еще наркотика, ее можно будет просто сбросить в шахту. Ты ведь хочешь, чтобы она в конце концов проснулась, а?

– Я не хочу, чтобы она начала колдовать, – упрямилась я.

– Тс-с! – Грен застыл, как почуявшая след гончая, и уставился вдаль.

Из нижней долины опять донесся медный звук рогов, на сей раз более отчетливый.

– Это призыв к оружию!

– Ждите здесь.

Я сбросила мешающий балахон и, подоткнув юбки за пояс, полезла на ближайшую кучу пустой породы. Камни под руками и ногами предательски шатались, и, добравшись до вершины, я стала ударять носками сапог по неподатливым обломкам, создавая опору для ног. Весь склон усеивали огни – большие оранжевые цветы бивачных костров и зловеще-красные огоньки жаровен. Парусиновые шатры светились, будто гигантские фонари, гротескные тени плясали на их стенах. Перед кострами бегали взад и вперед темные силуэты.

Черная лента реки безмятежно вилась к гребню скалы. На той стороне тоже горели огни, пронзая темноту, но почти ничего не было видно. Вновь лихорадочно затрубили рога, заглушая враждебный рев, боевые кличи и недвусмысленный лязг мечей.

– Ливак! – В тихом голосе Сорграда слышалась настойчивость.

Я начала спускаться, нащупывая в темноте опору. Когда я одолела уже половину склона, растрескавшаяся на солнце глина подвела меня, и остаток пути я съехала на животе, чувствуя, как острые камни царапают бедро.

– Что происходит? – Вопрос Сорграда был важнее моих горящих ссадин.

– Там идет бой, но непонятно, кто кого атакует.

Я стащила порванные в клочья чулки. Действительно, юбки – для женщин со скучной жизнью.

– Жаль, не взяли с собой Песочного, – глухо съязвил Грен, снимая мантию через голову.

Я кивнула.

– Я бы не возражала, чтоб он плескался сейчас в своей воде и чернилах.

– Забирай пока этот драгоценный сверток. – Сорград без церемоний передал колдунью Грену. – Он спрячет кровь.

Мы осторожно пошли дальше. Тропинка привела нас через кучи отвалов к тесному кругу шатров. Мы отступили во мрак под стеной утеса, как вдруг снизу прибежал одетый в кольчугу гонец, выкрикивая:

– Берите свои ценности и уходите в фесс! Жители низин атакуют в нижней долине! Джирран будет удерживать гребень.

– Удачи ему, – с сомнением пробормотала я. Отвесная скала, возвышавшаяся над нашими головами, отразила эхо барабанного боя.

– Я уже слышала такой ритм, – медленно сказала я. – Позапрошлой зимой, в лагерях вдоль каладрийской границы.

Сорград прислушался.

– Наемники Озерного края использовали похожий ритм.

– Значит, это люди из Ущелья? – Глаза у Грена заблестели, словно у хищника, чующего кровь. – Они не так круты. Пошли.

– Не с этой ношей. – Я кивнула на недвижимую Аритейн. – Есть другие выходы из долины?

Сорград подышал сквозь зубы.

– Очень немного, поэтому здесь и поставили фесс. И мне неохота карабкаться на перевал с таким грузом на спине, не говоря уж о темноте и отсутствии всякого снаряжения. – Он кивнул на острые вершины, черные на фоне звездного неба.

– А если подождать, пока встанут луны? – предложила я.

– От двух тонких серпиков света все равно мало, – покачал головой Сорград.

Грен что-то пинал.

– Ливак, открой это.

Он говорил о приземистом строении с толстыми стенами из камней, скрепленных известковым раствором, и крышей из каменных плит, но высотой едва мне по грудь. Двустворчатая дверь на фасаде была надежно заперта – стало быть, это не игрушечный домик какого-то ребенка. Гравий впился мне в голое колено, и я вздрогнула, но продолжала ощупывать пластину запора.

– И что вы, люди, так помешаны на замках? – зло пробормотала я, обнаружив, что запор попался сложный. – Тут все такие же нечестные, как вы двое?

– Ты не крадешь ни чужую руду, ни слитки. – В голосе Сорграда я услышала улыбку. – Но оставить человека без инструментов, чтобы он не мог работать, пока не вернет их или не выменяет на новые, – это совсем другое дело.

Я машинально кивнула, хотя в тени домика меня не было видно. Наконец замок щелкнул.

– Ну и ради чего я надрывалась?

Сорград вслепую полез внутрь.

– Веревка. – Он повесил моток на плечо. – Мешки. На, Грен, прикрой девушку. А вот то, что нам нужно, – фонари.

– Дай сюда один. – Я ощупью нашла свою трутницу.

– Не зажигай его, – предупредил Сорград, но, должно быть, уловил мой испепеляющий взгляд даже в этой тьме. – Прости.

– Достаньте мне кайло. – Грен вытянул шею, дабы что-то увидеть из-за Аритейн.

Я сунула ему в руку кайло, еще одно взяла себе, а третье передала Сорграду. Бесполезно объяснять враждующим партиям, что это не мое сражение, так что придется кайлу сойти за оружие.

Но никто пока не смотрел в нашу сторону. С искаженными от страха лицами горцы бежали к фессу, спотыкаясь в темноте о какие-то брошенные предметы. Несколько человек пробивались в другом направлении, к всевозрастающему шуму и крикам. Иные были в кольчугах, с мечами в руках, но большинство полагались на кожи, кирки, топоры и дубины.

Я увидела азарт в глазах Грена и толкнула его в бок.

– Драка не может подождать, пока вы не вернетесь в Лескар? Мы для того и тащим вашу подругу к магам, чтобы они отозвали гончих Драксимала, помнишь?

– Мы пойдем с другой стороны отвалов, – приказным тоном объявил Сорград. – Посмотрим, удастся ли проскользнуть к броду.

Округлые кучи вынутого фунта исчезали в черноте гор над нами. Я огляделась, сжимая кайло – такое холодное и успокаивающе тяжелое. Наши с Сорградом взгляды встретились, и мы невесело улыбнулись.

Путь привел нас к краю битвы. Горцев упорно теснили, раскалывали на отдельные кучки и окружали со всех сторон. Жители низин явились взять реванш, и судя по их числу, основательно подошли к делу. Шум сражения оглушал нас, глаза опалял яркий свет – оставленные без присмотра костры срывали защиту теней.

– Назад, – велел Сорград.

Мы очутились в тупике между грудами камней и трубой, источавшей запах несвежей воды.

– Засранцы, – прошипел Грен.

– У нас гости, – выпалила я.

Горсть силуэтов возникла на фоне пожарища. Один уже заметил нас и радостным криком подзывал товарищей. Судя по акценту, он был из Гринта. Остальные четверо загородили проходы, через которые мы могли бы сбежать. Эти пришли не за местью, а за трофеями – со всех сторон у них выпирали награбленные кошельки, сумки да пояса. Один увидел Аритейн – ее голые ноги соблазнительно высовывались из-под одеяла – и, облизав губы, осклабился в щербатой похотливой улыбке.

Грен бесцеремонно сбросил колдунью.

– Что, меда захотелось? Сперва обойди мое жало, харя поганая.

Услышав из уст горца дерзкую брань канав Кола, мародеры на минуту застыли, и мы с Сорградом встали по бокам Грена. Все наши противники имели мечи, но держали их жесткой хваткой самоучек, а не расслабленной готовностью опытных воинов.

Грен шагнул вперед. Средний мародер поднял клинок, но при этом нечаянно выдвинул голову. Горец тут же всадил кайло ему под подбородок. Мародер упал, как зарезанный бык, кровь и слюна брызнули во все стороны.

Пока Грен выдергивал кайло, следующий житель низин успел опомниться и бросился на него. Он даже не взглянул на меня, облаченную в грязные юбки, пока мое железо не огрело его по руке. Даже в этом шуме было слышно, как хрустнула кость. Мародер в ужасе разинул рот, а я ударила его кайлом под ухо, и он отправился прямиком в Тени. Толкнув труп к его приятелю, я отскочила в сторону, уступая место Грену: острым мечом он полоснул негодяя по бедру. Зажимая кровавую рану, мародер с воем заковылял к многочисленной банде головорезов.

– Оставь его! – Сорград вытер захваченный меч об обезглавленное тело.

Грен остановился с мятежным видом.

– Хочешь драться со всей кодлой? – Сорград вытащил кайло из головы еще одного трупа.

– Сюда.

Я направилась вдоль трубы вверх по склону. Вымощенный плитами край был скользким, вода маслянисто и зловеще поблескивала. Стена утеса казалась на вид сплошной, но эта труба должна же откуда-то выходить. Следуя за потоком, я добралась до отверстия, едва различимого в чернильных тенях. Грен и Сорград шагали за мной по пятам, а наши преследователи возмущенно вопили над трупами, которые мы оставили позади.

Войдя в шахту, я всем телом прижалась к стене, пытаясь замедлить дыхание. Мимо протиснулся Сорград, за ним – Грен; сорочка Аритейн задела мою руку. Держась за стену, чтобы не грохнуться в темноте, я медленно зашаркала вслед за братьями, пока крики сзади не заставили нас остановиться.

Я повернулась и посмотрела на бледный квадрат освещенного звездами неба. По крайней мере здесь, внизу, они пойдут на нас по одному или по двое, а не всем скопом. Держа наготове меч, Сорград перебрался ко мне. Но проклятия и насмешки вскоре стихли, слышался только далекий шум битвы.

– Ну что, рискнем выйти или будем сидеть в этой норе, пока они все не поубивают друг друга? – Мой голос прозвучал глухо в неподвижном воздухе.

– Сначала посмотрим, куда она идет. – Зашелестела ткань – Грен перекладывал Аритейн. – Говорят, в этих пластах можно пройти сквозь горы и попасть в соседнюю долину.

– Так говорят о всех долах. – Сорград задумчиво пощелкал языком. – Но фесс Тейва изрядно перерыл свою долину с тех пор, как ее создал Мизаен. Можно попробовать обойти бой по туннелям.

– Думаешь, получится? – спросила я. – А мы не наткнемся там на каких-нибудь рудокопов?

– Нет, разве что на крыс. То-то они удивятся.

Сорград пошел первым. Грен перебросил Аритейн через плечо, как мешок пшеницы, а следом за ним, стараясь не отставать, пошла и я, с опаской скользя по неровному каменному полу. Нечаянно угодив в лужу, я выругалась: холодная вода обрызгала голые ноги.

По-прежнему сжимая в одной руке кайло, другой я нащупывала острые грани стены. Камень был скользким от влаги и местами слизистым, о чем не хотелось думать. Я оглянулась. Квадратик ночного неба становился все меньше и меньше. То, что снаружи было темнотой, теперь с каждым шагом, удаляющим нас от входа, выглядело бледнее и ярче. Неподвижный холодный воздух пах землей и металлом и слегка пованивал мочой. Слабые отзвуки боя могли бы исходить из Иного мира, такими далекими они казались.

Мы повернули за угол, и тьма стала кромешной. Мы словно угодили в черный кокон, до того непроницаемый, что не имело значения, открыты глаза или закрыты. Моя Лесная кровь была здесь бесполезна. Я глотнула, чтобы намочить слюной внезапно пересохшее горло, и стала шарить в сумке на поясе, пытаясь достать трут, кремень и огниво.

– Сорград, ты не подержишь лампу?

Рука горца коснулась моей, и я сжала его пальцы вокруг металлического цилиндра.

– Подожди, пока я открою заслонку.

Я услышала скрежет и высекла искру. Темнота отпрянула от ярко вспыхнувшей свечи, но тут же бросилась обратно. Непроглядная чернота оказалась туннелем, который слегка сужался к потолку и постепенно изгибался в направлении долины. Стены были серо-коричневые, с редкими вкраплениями более яркого цвета и слегка искрящиеся, может, от влаги, а может, от каких-то кристаллов или металла в скале. Веселое пламя выбрасывало зайчики света через пробитые в стенках лампы отверстия и поднимало настроение. Мы были далеко от боя, наконец обрели вожделенную добычу, и когда мы найдем выход из этого лабиринта, то еше до восхода солнца окажемся на пути к цивилизованному миру, да будет на то воля Халкарион.

Рекин Тейва, 18-е постлета

Джирран заколотил по воротам рукоятью меча, окровавленного до эфеса и выше.

– Откройте, вы слышите меня, откройте!

Несмотря на распирающую грудь ярость, его рев мало кого затронул среди общего гомона. Задыхаясь от бешенства, страха и предательских паров алкоголя, горец закашлялся, и его вырвало. Спирт опалил горло, на лбу выступил пот, по телу побежала холодная дрожь. Джирран бессознательно схватился за стену, иначе он бы не устоял на ногах.

Рвота прошла, но лучше не стало. Земля качалась под ногами, голова звенела, как наковальня. Под ложечкой сосало, но вовсе не потому, что золотое виски с награбленными хлебом и мясом изверглись наружу.

Где Эрескен? Где обещанные чужеземцем великие заклинания и тайная мудрость? Джирран застонал от досады. Сейчас не время для колебаний: его людей уже прижимают к стенам фесса. Но почему Эрескен не предупредил их об этом, зашевелился в груди червяк сомнения, когда толпа горцев наваливалась все сильнее, пробиваясь к воротам, слепым и глухим к их мольбам. Крики наступающих жителей низин стали еще более грозными.

– Аритейн! – исступленно проревел Джирран. Какой-то отзвук его отчаяния, какое-то родство крови, несомненно, должно разбудить ее чутье Шелтий. Он встал, отдуваясь, во рту было сухо и мерзко, но Джирран не почувствовал мягкого прикосновения ее разума к своему. Два горца оттолкнули его в сторону, поднимая окровавленные молоты, более привычные к честному труду, нежели к войне. Они разом ударили по воротам тремя звучными ударами. Пауза для вздоха, и снова три удара – окошко в арке над воротами открылось.

– Милостью Мэвелин, впустите нас! – закричал кто-то. С минуту продолжался лихорадочный спор, голоса повышались в возражениях и страхе.

– Приготовьтесь бежать. Другого случая у нас не будет.

Расталкивая своих бойцов, Джирран пробился в первый ряд. Он уперся плечом в ворота, не обращая внимания на доспехи, впивающиеся в кожу. Массивные ворота заскрипели, но не открылись.

– Отступите на шаг, – раздраженно закричали изнутри. – Вы так навалились, что мы не можем поднять засов.

Чьи-то руки оттащили Джиррана назад, и ворота распахнулись. С победным кличем жители низин, свирепые как волки на охоте, удвоили усилия, стремясь во что бы то ни стало добраться до ворот, пока их не закрыли.

Джирран ввалился в открытые двери и, сражаясь с лавиной отчаянных горцев, грозившей снести его, уцепился одной рукой за железное кольцо, другой хватая тех, кто пробегал мимо.

– Мы должны закрыть ворота! Мы должны закрыть ворота! – В ту минуту он чувствовал себя трезвым и уверенным, а в следующую страстно желал пьяного забвения.

– Но наши еще там, снаружи! Мы не можем оставить их умирать!

Джирран ударил паникера кольчужной перчаткой.

– Если жители низин войдут, мы все будем мертвее, чем убитые морозом птицы!

В туннеле загремели кровожадные крики – жители низин подобно бешеным псам рвались к своей цели. Джирран налег на створку, упираясь каблуками в пыльную землю. К нему присоединились другие горцы – черные от запекшейся крови, с бесполезно повисшими руками; иные были даже ослеплены собственной кровью, но, приведенные друзьями, они ощупью искали опору для рук. Заскрипели петли, ворота начали закрываться. Несколько горцев стояли у сужающейся щели и втаскивали в нее товарищей – за руку, за пояс, за куртку. Затем передавали их дальше, так что их ноги едва касались земли, усыпанной оружием, сапогами, повязками и жалкими обломками когда-то ценимых вещей.

Новые лица появились в щели – темные глаза низин под стальными шлемами горели жаждой бойни и мести. Двое проскользнули в щель, за ними еще трое и еще горсть. У Джиррана, в каком-то дальнем уголке ума, промелькнула мысль, что его наверняка убьют; эта мысль вызывала не столько ужас, сколько покорность, даже облегчение.

– Пустите нас!

Мужчины из рекина, старые и молодые, раненые и больные, бросились на врага, кирки и топоры ломали кости и рвали плоть. Жители низин отступили, и ворота удалось закрыть. Те, что успели проникнуть в фесс, были отрезаны и, атакованные со всех сторон, вскоре пали. Снаружи доносились неистовые крики, ругань и удары, но напрасно жители низин колотили по древним бревнам. Огромные перекладины, до отказа вбитые в скобы, намертво скрепили ворота с массивной стеной и не поддавались яростным атакам.

Джирран сполз на землю, судорожно сжимая волосы в кулаках, в голове царил сумбур. Подняв глаза, горец увидел вокруг себя вопрошающие лица. Одни были полны надежды, другие – скорби, одни смотрели с ожиданием, другие обвиняли. Все искали ответов, и все рассчитывали на него.

Джирран тяжело встал. Происходящее казалось нереальным, молчаливое ожидание со всех сторон громко кричало в ушах, заглушая буйство за стеной. Пошатываясь на ватных ногах, он зашагал к рекину. Из толпы в него летели назойливые вопросы, но Джирран лишь страдальчески улыбался. У него не было слов для ответов. Паника грозила захлестнуть его. Вся эта боль, вся эта резня – ради чего? Зачем он ввязался в это? На что надеялся? Как он может справиться даже с малой частью жителей низин? Зачем он толкнул этих добрых, доверчивых людей на такое безумие? Крики за воротами пробивали бреши в успокоительных иллюзиях, сотканных спиртным и самообманом.

Где же Эрескен? Проклиная свои неповоротливые мозги, Джирран направился к боковой двери рекина, толпа неотступно следовала за ним. Он повернулся и закричал:

– Оставьте меня в покое, слышите, нет? Убирайтесь!

Алкоголь, поглощенный в беззаботном праздновании, сковал его язык, а потому слова прозвучали невнятно. Мужество покинуло Джиррана; ничего не видя перед собой, он кинулся к лестнице и, спотыкаясь на ступенях, вбежал в башню.

Дверь в комнату Аритейн была приоткрыта, оттуда доносились завывания, будто чей-то неприкаянный дух метался по рекину. От этого безумного звука волосы у Джиррана встали дыбом, по рукам побежали мурашки. На пороге, словно очевидное проклятие, чернела лужа крови. Рвущий нервы вой не прекращался. Ударом ноги Джирран широко распахнул дверь, но попятился от ужасного зрелища внутри, судорожно вытирая рукой рот и бороду. Крелия прижимала к груди бездыханную Сериз, запекшаяся кровь и грязь покрывали обеих. Непонимающее лицо женщины было обликом животного, знающего только свою боль.

– Что случилось? Что случилось? – заорал Джирран.

Он зло впился пальцами в плечо Крелии, тщетно пытаясь остановить ее вой. Но это лишь вызвало дикий, пронзительный визг вперемежку с шумными рыданиями. Глаза женщины оставались прикованными к какому-то невидимому ужасу.

Джирран озадаченно огляделся, разинув рот при виде отца Сериз, пока его взгляд не упал на третий, безжалостно разрубленный труп. От такого зрелища горца чуть не вырвало. Он рывком отодвинул перевернутый стол и окаменел, задохнувшись от потрясения. Кровь так сильно застучала в висках, что казалось, череп вот-вот расколется пополам. Эрескен был мертв, голова наполовину отрезана.

Кто этот незнакомец, этот мужчина с худым лицом, волосами смешанной крови и чужеземными чертами? Аритейн привела его, велела Джиррану верить ему на слово. Привычка к самооправданию на миг воскресила гонор внутри Джиррана, но дрогнула под жестокой плетью неизбежной правды. Он сам подбил Аритейн на вызов этого шарлатана. Он закрывал глаза на их непристойные заигрывания, убеждая себя в том, что сестра достойна познать любовь вопреки строгости клятв Шелтий. Но тот кодекс и должен быть суров, напомнила ему вероломная память, чтобы обеспечить строгий нейтралитет, никому не дающий повода отвергать вердикты Шелтий.

– Где Аритейн? – закричал Джирран на Крелию; его руки дергались в бессильном смятении, так ему хотелось выбить ответы у этой воющей дуры.

– Что тут произошло? – Ремет остановился в дверях.

– Я не знаю! – Джирран взорвался от внезапной ярости. – Ты скажи мне. Ты – Шелтий, всеведущий и премудрый. Скажи мне, что случилось! Скажи мне, что делать! Скажи, почему Эрескен мертв и почему я вообще его слушал! Скажи, где найти Аритейн!

Джирран бросился к парню, схватил его за грудки и угрожающе поднял кулак.

Глаза Ремета стали огромными на мертвенно-бледном лице.

– Я понятия не имею, где она. Я не могу найти ее ум, – залепетал парень. – Я знаю только, что дол – под ногами чужаков, фесс окружен и у нас нет выхода.

– Я не знаю, что делать! – закричал Джирран. – Я не знаю, как мы дошли до этого! Почему все пошло наперекосяк?

– У меня нет для тебя ответов, – дрожащим голосом выдавил Ремет.

Джирран ударил его прямо в рот, и юноша вскрикнул от боли. Когда горец отвел руку для более сильного удара, Ремет неожиданно вырвался – ужас придал ему сил – и побежал к спасительной лестнице. Затормозив на верхней ступеньке, он вытер кровь с разбитых губ.

– Ты ответишь за это, ты за все ответишь! Так или иначе, но ты ответишь.

Джирран взбешенно шагнул к нему, но тут нервы Ремета не выдержали, и он скатился с лестницы. Подняв голову, Джирран глубоко вдохнул, выпрямил спину и сжал челюсти так, что встопорщилась борода. Потом медленно сошел вниз, закрыв на минуту глаза, прежде чем распахнуть дверь и встать на пороге.

– Дай мне топор.

Он взял орудие из чьей-то руки и постучал обухом по доскам у своих ног. Три раза, потом еще три и еще три. Гулкие удары эхом отразились от стен, и толпящиеся в панике горцы застыли, озадаченно поворачивая головы.

– Все, кто может сражаться, должны найти оружие. Кто не может, пусть поднимутся в рекин. – Джирран ударил по деревянным перилам. – Срубайте лестницу, несите на нижний этаж дрова и дерн и готовьтесь зажечь медленный огонь, если мы потеряем стены. Веревки поднимут защитников внутрь, если нам придется удерживать один рекин.

Горцы неуверенно переглянулись.