Хроники Эйнарина (№3) - Удача игрока

Джульет Маккенна

Удача игрока

Майклу, Рейчел и Филиппу, которые так помогли мне, сами того не зная

Глава 1

Песни простого народа, собранные в путешествиях по Тормалинской империи в эпоху царствования Кастана Снисходительного и Немита Лукавого госпожой Дайс Ден Паризот.

Семья Ден Паризотов проживает в Наймовой долине со времен первых императоров. По мере того как влияние Тормалина распространяется на все большее число земель, мужчины Дома неустанно работают во славу своего Имени, и усердие Ден Паризотов простирается ныне от дальнего востока до самых окраин Великого Леса. Когда долг службы вынудил моего мужа покинуть дом, наша привязанность друг к другу могла подвергнуться столь тяжкому испытанию, что я решила пуститься в путь вместе с ним. Исполняя в этих странствиях обязанности жены, я в то же время тщательно заучивала легенды и песни, кои нам доводилось слышать, и представляю их здесь для более широкой публики. Музыка всегда была достойным занятием для женщин – это и колыбельные для наших малышей, и благородные песни, передаваемые нами дочерям, и песни хоровые, которые так приятно выводить в хорошей компании. Песни, собранные среди народов Империи, очаровали меня своими мелодиями, а стихи, вызывающие слезы и смех, – бесконечной мудростью. Много удивительных ценностей было найдено по всей Империи для украшения великих Домов Тормалина, и музыка – лишь менее осязаемое сокровище, также способное обогатить нас.

Я представляю здесь эти песни и как развлечение, и как очевидное доказательство того, что объединяет Империю, сколько бы лиг ни разделяло ее народы. Как мы просим Дрианон благословить пшеничные наши поля, так народ безбрежных равнин вверяет своих кобыл и жеребят ее попечению. В кожаных шатрах пастухов меня принимали во имя Острина так же радушно, как на пороге Императорского дворца. Для божественной власти не существует ни времени, ни расстояния, то же самое верно для музыки. Песня лесных менестрелей, убаюкивающая малыша под сенью дикого леса, точно так же заворожит и запеленатого в шелка маленького принца. Волнующие приключения в балладах с северных гор не только согреют кровь юношей в когортах, но и научат их мужеству и долгу.

Гармония услаждает слух сильнее, чем одинокий голос. Тройную струну не так легко порвать, как одиночную жилу. Братья, объединенные общей целью, отличаются как небо от земли от братьев, разделенных соперничеством или подозрением. Во всей Империи это непреложные истины. Вы найдете их и еще множество подобных в этом сборнике.

Селерима, Западный Энсеймин, Первый день Весенней ярмарки, утро

Есть определенный сорт мужчин, чье здравомыслие съеживается так же стремительно, как раздувается их самомнение. Возможно, это неизбежный закон природы, один из тех предметов, о которых будут твердить вам рационалисты, дай им только возможность. Так или иначе, вокруг хватает глупцов, особенно в праздники, чтобы я могла облапошить их в руны – или, в данном случае, ореховые скорлупки, – как только пожелаю.

Я наклонилась вперед и доверительно улыбнулась.

– Теперь ты хорошо следил, верно, приятель? Хочешь рискнуть еще одним пенни?

Глаза толстяка вскинулись к моему лицу, на миг задержавшись на соблазнительной оборке моей небрежно зашнурованной рубахи. Лишь только его взгляд оторвался от усыпанного крошками стола, мои пальцы незаметно скользнули под другую ладонь, обеспечив возможность снова забрать его монету.

– Уж на сей-то, раз я не промахнусь, – захихикал толстяк. Уверенность блестела в его глазах подобно затейливой тесьме на его обшлагах.

Все еще улыбаясь, я не отводила от него взгляд, хотя шепот холодного воздуха зашевелил волосы у меня на затылке, и они встопорщились, как у настороженной кошки. Кто-то удерживал дверь открытой за моей спиной, позволяя таверне расточать свое тепло на весенней уличной прохладе.

Торговец собрался с духом и потянулся к средней из трех скорлупок. Я мягко остановила его волосатые пальцы.

– Медь – чтобы выбрать, серебро – чтобы увидеть. – Я улыбнулась с невинным очарованием.

– Согласен, деваха. На сей раз я тебя обыграю.

Торговец бросил на стол медяк и решительно схватил выбранную скорлупку. Когда он разинул рот на голое дерево под ней, я изумленно выпучила глаза. Кое-кто из зрителей засмеялся, но я никогда не смеюсь, наученная горьким опытом еще в ранние дни моей бродяжьей жизни. Рассерженный пастух однажды ударил меня по лицу, теряя чувство юмора вместе со своим тощим запасом пенни.

– Сэдриновы потроха, я мог бы поклясться, что угадал! – Купец потер жирной рукой потные толстые щеки и потянулся снова.

Заслоняя ладонью скорлупки, я услышала мерное шарканье кованых сапог, сходящих по плитам.

– Серебро, чтобы увидеть, ты знаешь правила. – Я незаметно напряглась на стуле, готовая встать.

Разочарование никогда не позволяет им уйти ни с чем. Торговец раздраженно бросил мне потускневшее пенни, которое я тотчас смахнула в карман. Пока он поднимал одну скорлупку, затем другую, чтобы найти пропавшее ядрышко, я неслышно ретировалась, и жадные зеваки тотчас обступили стол.

– Но как, ради всего святого… – Незадачливый простак с досадой поднял голову, но горожане в праздничных одеждах надежно заслонили меня.

Отойдя в сторонку, я дернула за шнурки, чтобы придать рубахе более приличный вид, и задержалась на минуту в тени лестницы, где незаметно вывернула куртку. Затем, поправляя на плечах домотканую коричневую материю, неторопливо закрыла за собой дальнюю дверь, стащила с головы кричащий шарф и затолкала его в карман бридж. Нельзя было не понять рев сержанта Стражи позади меня, спрашивающего, кто вел игру. Несомненно, легковерные гуляки, чьи деньги звякают в моем кошельке, охотно дадут ему описание. Женщина среднего роста и сложения, скажут они, но в ярко-красной куртке, а на голове шарф в малиново-желтых узорах, из-под которого выбиваются прямые черные волосы. Милости просим Стражу искать меня по таким приметам, дабы потребовать долю от выигранных денег. Я расчесала пальцами свои мягкие темно-рыжие локоны и выдернула несколько затесавшихся прядей крашеного конского волоса. Незаметно уронила их на жаровню, сжигающую благовония в дверях маленькой усыпальницы Халкарион. Пусть дым отнесет мои благодарности Лунной Деве, чтобы хранила мою удачу еще один день.

На соседнем Доме Шерсти куранты пробили пять раз, и спешащий коробейник толкнул меня в спину, когда я остановилась. Я сердито взглянула на него, проверяя кошелек и сумку на поясе, но, взглянув еще раз, поняла, что это не карманник.

– Прошу прощения, хорошего праздника, – пробормотал он, безуспешно пытаясь держаться вымощенного плитами тротуара.

Сточные канавы уже были забиты навозом и мусором. Праздник только начался, но на время ярмарки в Равноденствие население города удваивалось, если не утраивалось.

Впрочем, к концу пятидневных празднеств будет достаточно пьяных и нищих, покупающих свой выход из тюрьмы уборкой улиц.

Высокие, трех– и четырехэтажные, деревянные дома нависали над булыжной мостовой, и каждый последующий этаж выступал чуть дальше предыдущего. Вновь побеленная штукатурка стен ярко сияла под весенним солнцем на фоне темных дубовых балок. Ставни над моей головой распахнулись, и хлопотливая домохозяйка вывесила проветрить перину. Из открытых дверей вылетали клубы пыли – там ради праздника подметались полы. Воспоминания десятилетнего прошлого нахлынули на меня. Я словно вновь очутилась в Ванаме; Селерима – его ближайший соперник среди крупных торговых городов, рассыпанных по лоскутному одеялу феодальных поместий, которые образуют Энсеймин. Но я ушла из моего так называемого дома и милостью Халкарион начала куда более стоящую, хоть и более рискованную жизнь случая и игры. Я не была торопливой служанкой, разбуженной до зари, чтобы скрести и мыть. Глядя на свои ухоженные руки, я вспомнила их красными от тяжкого труда и зимних цыпок, но тут же упрекнула себя и сдернула вычурное кольцо, которое носила, когда отделяла местных олухов от их денег. Какой-нибудь проницательный стражник как раз может искать такую безделушку.

Куранты на далекой башне сыграли собственную медную версию полудня горстью восходящих нот. Я собралась с мыслями; разнообразные возможности праздника отвлекали меня. Сейчас не время по крупному играть в руны или Ворона. Та игра, для которой я ставлю доску, способна обеспечить меня на всю жизнь, если сыграю успешно. Мне не хватает лишь двух последних фигур. Я быстро прошла мимо дешевых пивных, в которых провела утро, недурно поживившись, свернула налево в узкий переулок и вышла к широкому, залитому солнцем большаку.

Там стояла она, величественная цитадель Конклава гильдий, украшенная флагами и вымпелами, дабы провозглашать богатство и мощь Селеримы всяким разным, стекающимся со всех сторон на ярмарку, тратя до десяти дней на дорогу. Но никакие украшения не могли замаскировать крепостные валы, сторожевые башни и узкие бойницы для арбалетчиков. Возможно, прошла горсть поколений с тех пор, как Селериме последний раз пришлось сражаться за свои права, но отцы города по-прежнему следят, чтобы молодые мужчины проходили милицейскую муштровку в учебных залах, имеющихся у каждой гильдии. Может, и мне попытать там счастья? Нет, никто не станет пускать стрелы в тюки старого сена, когда ярмарка предлагает свои забавы.

Если цитадель Конклава находится справа от меня, то мне надо подниматься в гору. С привычной легкостью я пробралась через возбужденные толпы к весьма комфортабельному каменному трактиру, где я теперь спала. Спала отменно, на мягкой гусиной перине и хрустящем полотне, и каждое утро кроткая девица первым делом спешила разжечь мой камин и принести горячую воду для умывальника. Воодушевление придало упругость моему шагу, когда я направилась к кабинету для знати.

– Ливак, наконец-то! А я думал, куда ты пропала? – Мой нынешний спутник торопливо спускался по лестнице. Строгое выражение его худого лица ничуть не испортило мое радужное настроение. – Ты могла бы оставить записку, – мягко пожурил меня Узара, взмахом руки требуя вина.

Мы сели за дорогой полированный стол.

– Только-только миновал полдень. – Я кивнула слуге, он наполнил мой кубок и, заработав медяк, быстро удалился. – На улицах столпотворение, ты не заметил? Прости, ты ведь не привык к большим городам и праздничным толпам, да? – замигала я в притворном раскаянии, глядя поверх изящного хрустального кубка.

Узара ответил мне полуулыбкой.

– Ты нашла этих твоих братьев?

Я беззаботно покачала головой.

– Еще нет. Я оставила сообщения в самых подходящих тавернах и борделях. Они должны прибыть сегодня или завтра.

– Все это очень смутно и неопределенно, – нахмурился Узара. – Откуда ты знаешь, что они вообще едут в Селериму?

– Я знаю, потому что Каролейя сказала мне, что они едут сюда. Они бы не соврали ей, а у нее нет причины врать мне. Мы друзья, а это значит, что мы доверяем друг другу.

Я глотнула превосходного тормалинского вина. Возможно, Селерима давно избавилась от чести быть самым западным городом Старой Империи, но торговцы всегда поддерживали связи с востоком, и не только из-за общего языка. Сие вино везли через весь цивилизованный мир, чтобы потрафить вкусам ценителей в этой роскошной гостинице. Бутылки, вероятно, проделали столько же лиг, что и я.

Узара пригладил свои редкие песочные волосы.

– Доверять – хорошо, но вдруг случилось что-то непредвиденное? Ты не можешь этого знать, и потому будет лучше, если я…

– Нет. – Я наклонилась вперед, обрубив его слова выразительным взмахом руки. – Здесь я большая собака с медным ошейником. Это моя игра, и я говорю, как в нее играть. Ты здесь только в качестве одолжения твоему хозяину с моей стороны.

Узара раздраженно поджал губы, и его высокие скулы порозовели. Я подумала, что будет разумно немного его подбодрить.

– Мы дадим Сорграду и Соргрену срок до завтрашнего вечера. Если к тому времени от них не будет никаких известий, мы подумаем снова.

Досада неохотно исчезла с бледного лица Узары.

– А что сейчас?

– Поедим. – Я сделала жест служанке, терпеливо ждущей у люка.

Облизываясь, я смотрела, как поднимаются из кухни чудесные яства, уже разложенные по тарелкам и украшенные, как положено. Вскоре наш стол был заставлен изысканной посудой кремового цвета. Я наслаждалась соблазнительными ароматами, радуясь возможности вкушать ту еду, на которую в детстве могла только смотреть, когда лакеи и дворецкий носили ее по задней лестнице наверх. Девица подала великолепный белый хлеб, первую, сладкую, вскормленную травой баранину, отварную голубиную грудку с бульоном, в котором плавали яйцо и зелень, большое блюдо шпината и кресс-салата, украшенное орехами, изюмом, маринованными почками и засахаренными цветами, слегка приправленное кислым соком и растительным маслом. Узара, казалось, находился не под таким впечатлением, как я, но он, поди, обедает так каждый день, а не только по праздникам, как мы, простые смертные.

Маг вытер рот парчовой салфеткой.

– Что ты делала утром?

– Я уже говорила: оставляла сообщения в подходящих местах.

Незачем Узаре знать, что я насыпала доверху свой кошелек. Я не плачу ни за что из этой роскошной жизни, но мне нужна была причина сшиваться в пивных, верно?

– А ты чем занимался?

– Я обошел все дома гильдий с просьбой о доступе в их библиотеки или архивы, – помрачнел Узара. – Но весь народ поголовно занят ярмаркой.

Это терло его, привыкшего к уважению и беспрекословному сотрудничеству, как плохо сидящий сапог. Я прикрыла улыбку салфеткой.

– Праздник длится всего пять дней. Посмотришь на архивы потом. Мы почти целый сезон добирались сюда, и еще несколько дней не опрокинут весы ни в ту, ни в другую сторону.

Узара молча кивнул и принялся за еду, но в его теплых карих глазах я заметила скрытое недовольство. Надо что-то сделать, пока он не ушел по собственному почину. Не хочу, чтобы он бросил случайную руну, которая нарушит мои планы.

Я собрала облизанным пальцем последние сладкие крошки ватрушки и оттолкнула тарелку.

– Давай поглядим, что за зрелище устраивает этот город.

– Думаешь найти своих друзей в такой толпе?

С тех пор как мы отправились в это долгое путешествие из Тормейла, Узара еще ни разу столь откровенно не выказывал своего презрения. Что ж, пора ему наконец почувствовать себя непринужденно со мной.

– В городах не так много Горных Людей, поэтому их можно было бы найти, – откликнулась я. – В основном они торгуют с деревнями в предгорьях. Но Сорград и Грен предпочитают оставаться незамеченными. Ты недалеко уйдешь в нашем ремесле, если будешь застревать в людской памяти.

Узара состроил скептическую мину, а потом вдруг одарил меня веселой улыбкой.

– Это должно быть интереснее, чем торчать здесь до ночи. Как ты верно заметила, в Хадрумале мы лишены таких зрелищ.

Его слова заглушил перезвон колоколов по всему городу. Мы выскочили на широкую парадную лестницу трактира. Весь тротуар был плотно забит народом. Стражники в отполированных ради праздника доспехах прогоняли зазевавшихся с мостовой. Встав на цыпочки, я разглядела только первый из огромных символов гильдий, высоко поднятый ремесленниками. Затем грузный мужчина в шляпе, щедро украшенной перьями, совершенно заслонил обзор. Я потянула Узару за руку.

– Давай найдем место получше.

Ненамного выше меня ростом и всего на несколько мер тяжелее, маг также атаковал, чтобы увидеть шествие. Благоразумно используя локти и булавку от броши, мы продвинулись к входу в переулок, где выступавшие из построенного Тормалином здания камни фундамента предоставляли всем желающим удобную позицию. Я подала Узаре руку, и мы увидели гигантские ножницы, которые подпрыгивали над большаком. Вырезанные из дерева, но покрашенные и позолоченные, чтобы походило на металл, они, несомненно, символизировали богатство Гильдии портных. За ремесленниками, потеющими под частью своей ноши, шагали члены гильдии в отделанных мехом мантиях. Они улыбались, кланялись и махали руками. Наконец появился сам глава гильдии. Он восседал в мягком кресле, водруженном на плечах подмастерий, видимо, выбранных за одинаковый рост и крепкие мускулы. Раздалось громкое «ура» – кто-то из ремесленников захотел показать верность мастерам своей гильдии.

Сразу за портными шествовали сукновалы и красильщики с натянутыми на крючках тканями. Поднимающийся ветер теребил полотнища, но в целом вид был не особо захватывающим. Гораздо больше понравились зрителям скорняки и меховщики, идущие следом, поскольку их ремесленники напялили головы чудовищ: волков с безумными серебряными глазами и малиновыми языками, высунутыми над окровавленными зубами, и рычащих медведей с покрытыми пеной челюстями. Среди них шныряла гибкая фигурка, наряженная хитрой куницей, в маске и с хвостом, а мужик в длинном кожаном фартуке гонялся за ней с крашеным деревянным ножом, таким же длинным, как моя рука. Я смеялась вместе со всеми.

– По сравнению с этим праздники в Хадрумале выглядят чересчур степенными. – Узара наклонился к самому моему уху, чтобы я услышала.

– Селерима устраивает почти такие же хорошие представления, как Ванам, – благодарно крикнула я. Следующими появились дубильщики, затем кожевники. Шествие медленно тянулось, знамя каждой гильдии поднималось над Великими Воротами, прежде чем ее члены отправлялись пировать в свои Дома. Флаги, провозглашающие мириады искусств и ремесел, коими зарабатываются деньги для городов Энсеймина, развевались вдоль рек, привозивших ценности из гор и лесов, и усеяли Великий Западный Тракт, который доставляет всевозможные товары и предметы роскоши в древнее королевство Солура на западе, в уменьшенную Тормалинскую империю на востоке и для всех между ними, кто имеет серебро на расходы. Шорники, седельники и каретники уступили место бондарям и столярам. За оловянщиками и ножовщиками двигались кузнецы, презирающие изделия других гильдий. Их ремесленники несли массивный молот из блестящей стали и полированного дерева, так что мускулы бугрились под одеждой.

Золотых дел мастера единственные допустили женщин в свою процессию, величавые жены и надменные дочери восседали на руках членов гильдии, украшенные горстями колец, ожерелья и серьги позвякивали, броши и шпильки скрепляли синие платья и головные уборы. На мой взгляд, эффект был малость подпорчен дюжими подмастерьями, марширующими рядом, впереди и сзади: каждый потрясал здоровенной дубиной, исподлобья озирая толпу. Вряд ли было совпадением, что следом шли оружейники; кинжалы и мечи сверкали на солнце, когда ученики размахивали своими пробными изделиями, угрожая отсечь чьи-нибудь жадные руки. Я лениво спросила себя, будут ли дамы носить украшения на пиру гильдии и трудно ли будет найти немодное платье служанки.

Наконец порывистый ветер донес до нас соблазнительный запах. Серебряных дел мастера и медники не удостоились должного внимания, вся толпа в ожидании повернулась к пекарям и пивоварам, мясникам и бакалейщикам. Огромный каравай, плывущий высоко над головами толпы, произвел сильное впечатление, а пьянящий запах дрожжей из чанов эля, которые катились за ним, перебил даже потные запахи немытых тел. Связки жареной колбасы прибавились к сдобным булочкам и леденцам, разбрасываемым в обе стороны, и дешевые глиняные кубки пива передавались из рук в руки. Едва прошла последняя гильдия, как толпа снова задвигалась, народ хлынул на дорогу, стремясь урвать свою долю щедрот и сэкономить на обеде. Появились коробейники и пирожники вместе с жонглерами и артистами. Все жаждали набить карман праздничными деньгами, накопленными за последнюю половину зимы и первую половину весны. Какой-то хитрый менестрель затянул хвалебную песнь, провозглашавшую могущество Селеримы, и блестящие пенни посыпались в его перевернутую шляпу.

Приятно было стоять в сторонке, не испытывая надобности бросаться за хлебом и мясом. Давно миновали те дни, когда я вылавливала еду из сточных канав, счищая прилипшую солому и мерзкую грязь.

– Пошли. – Я потянула Узару за рукав, когда маг провожал восхищенным взглядом шествие. – Посмотрим веселье на ярмарке.

Селерима, Западный Энсеймин, Первый день Весенней ярмарки, после полудня

– Куда теперь, Джирран?

– Вы наведались в каждый Дом проб, к каждому лудильщику? – Джирран прочно стоял на булыжниках, игнорируя поток местных, рвущихся к праздничным увеселениям. – А как насчет оловянщиков? Их здесь должно быть полно.

Трое его спутников чувствовали себя не так уверенно. У обоих мужчин и молодой женщины были светлые волосы и бледные глаза, обычные для Горных Людей, но лица свидетельствовали о том, что у них общая кровь: те же твердые, волевые черты.

Мужчины нерешительно переглянулись, прежде чем старший сообщил:

– Три места из пяти закрыты на праздник. А там, где нам удалось получить ответ, никто не хочет заключать сделку. – Досада поборола его нежелание говорить. – Во всяком случае, не с нами. Все говорят одно и то же, Джирран: они покупают металл у торговцев, которые спускаются с холмов.

– А вы узнали, сколько они платят? Бьюсь об заклад, в пять раз больше того, что платит нам Дегран со своими дружками, – злобно перебил его Джирран. – Вы все объяснили им так, как я вам сказал, Кейсил? Мы можем поставлять более качественные слитки и впятеро дешевле.

– А они говорят, покажите нам ваши слитки, – резко ответил старший брат. – Никого не интересуют пробы руды. Нам нужно привезти металл…

– Пробы показывают качество того, что мы предлагаем! – горячился Джирран. – Мы будем плавить руду и поставлять олово, но необходимы деньги на наши нужды. Вы уверены, что объяснили все толком?

– Да, Джирран, мы уверены. – Младший брат перестал хмуриться вслед тучному горожанину, ломившемуся мимо них без всякого извинения. – Те, что не рассмеялись нам в лицо, советовали потолковать с Гильдиями металлодобытчиков, может, они заинтересуются и дадут нам денег за долю в прибыли.

– Дома гильдий закрыты на праздник, но, возможно, стоило бы задержаться… – Кейсил возвысил голос над гулом толпы. Женщина шикнула на него, но горец похлопал ее по руке. – Здесь не найдется ни одного из сотни, кто понимает, о чем мы говорим, Эйриз. Не волнуйся.

– Ты думаешь, если иметь дело непосредственно с низинами – тогда вся прибыль достанется нам? – произнес Джирран с нескрываемым презрением. – Мы могли бы сыскать в пределах одного дня пути три заслуживающих доверия рода, которые были бы только счастливы получить долю в обмен на лес для подпорок и печной уголь, а возможно, и выделить сыновей, чтобы копали руду. Но стоит вам пойти на такую сделку – и можете проститься с надеждой набить свои сундуки деньгами или заключить приличный брак, прежде чем Мэвелин востребует ваши кости!

– Полдоли в выплавленном металле наверняка лучше, чем всякие притязания на руду в десяти мерах под землей, когда не будет возможности добраться до нее! – с запальчивостью возразил младший брат, скрещивая мускулистые руки на широкой груди.

– Ты когда-нибудь слушаешь меня, Тейриол? – напустился на него Джирран. – Если мы договоримся о продаже металла здесь, внизу, то сможем закупить все необходимое, чтобы самим проложить глубокую шахту, и нанять работников, как жители низин. Так мы сохраним всю прибыль.

– Мне не нравится обсуждать наши дела прямо посреди улицы! – На женских лицах широкие лбы и квадратные челюсти мужчин смягчались до привлекательного овала, обрамленного нежными кудрями, кокетливо выбивающимися из пучка золотистых волос, но губы ее зловеще дрожали, когда она стискивала юбки, пытаясь удержаться между своими спутниками и горожанами. – Я хочу вернуться в пансион! – взорвалась она. – Я ненавижу, когда меня толкают и разглядывают. Ты не должен так поступать со мной, Джирран, я – твоя жена, и я заслуживаю лучшего. Это просто непочтительно и…

– Хорошо, как пожелаешь. – Джирран крепко сжал руки за спиной, чтобы умерить злость. – Кейсил, будь добр, отведи свою сестру обратно в наши комнаты.

– Я хочу, чтобы Тейриол пошел со мной, – сварливо перебила его женщина.

– Как скажешь. Увидимся на закате. О, Эйриз, только не плачь! – рявкнул он с досадой.

– Прости. – Ее васильковые глаза наполнились слезами, а на бледно-розовом лице выступили некрасивые алые пятна. – Прости, но мне здесь не нравится. Здесь шумно и грязно, и люди грубые, и…

– Идем. – Тейриол положил руку на ее дрожащие плечи и повел прочь по внутренней стороне тротуара, где с одной стороны сестру защищали дома, а с другой – он сам.

Эйриз подняла капюшон отделанной мехом накидки. Тейриол осуждающе оглянулся на Джиррана. Старший брат смотрел, как они уходят, с беспокойством и облегчением.

– Зачем ты настоял, чтобы она поехала с нами? – вздохнул Кейсил, приглаживая свои короткие белокурые волосы. Грубыми пальцами он развязал накидку, под которой показалась льняная рубаха с яркой вышивкой. Тени усталости лежали под лазурными глазами на его бледном лице. – Негоже выставлять ее перед всем этим варварством.

– Я не хотел оставлять ее дома, – буркнул Джирран. – Ваша мать с самого Солнцестояния ежедневно твердит моей жене, что трое любых мужчин, кого она могла бы назвать, лучше позаботились бы о ее землях. Дай Исмении волю, и она уговорит Эйриз развестись со мной через полгода брака.

Выступивший на его лице румянец невыгодно оттенил золотистую бороду горца. Аккуратно подстриженная вокруг полных губ, она плохо скрывала квадратную челюсть, выпяченную над бычьей шеей. Волосы у Джиррана были длиннее, чем у Кейсила; откинутые назад с широкого лба, они спадали к воротнику жесткими соломенными волнами. При всей грубости черт он был, бесспорно, красив и, зная это, держался соответственно.

– Вряд ли мама обрадуется, если ты привезешь Эйриз домой с какой-нибудь гадкой заразой низин. – Кейсил уничтожающе поглядел на зятя сверху вниз, поскольку был выше ростом, а пара сезонов старшинства добавили резкости его тону.

Какой-то оборванец с испуганными глазами шмыгнул мимо горцев, прижимая к груди каравай.

– Нет причин опасаться этого в столь раннее время года. – Джирран вынудил себя занять более примирительную позицию. – Мы держимся особняком и скоро вернемся в привычную нам среду. Это должно утешить Эйриз.

– А что мы предъявим после всех наших усилий? – требовательно произнес Кейсил. – Ты убеждал всех зимой, что эта ярмарка – единственное место, где мы получим выгодную цену. Пока никто не захотел даже взглянуть на нашу руду, не говоря уж о том, чтобы обсуждать сделку.

– Да эти люди слишком глупы! Они не понимают, что покупка без посредника экономнее! Завтра я сам потолкую с этими так называемыми кузнецами. Я говорю на языке низин лучше, чем вы, а вам пора развлечь Эйриз. Сегодня мы найдем покупателя мехов. Если нужно, закупим на эти деньги все необходимое и сами начнем прокладывать шахту в задней части жилы. – Джирран решительно кивнул. – На следующий год мы привезем слитки такого высокого качества, что эти олухи не смогут их игнорировать. Есть разные способы поймать кролика в силок.

Услышав незнакомую речь, какая-то девочка в ярком праздничном наряде повернула голову, сплошь украшенную лентами. Она подергала мать за юбку, но женщина торопливо повела ее прочь, бросив на чужаков взгляд, полный удивления и недоверия.

Кейсил улыбнулся малышке.

– Как это сделать, если каждый меховщик будет так же поглощен своим праздником, как все прочие?

– На этой ярмарке предостаточно купцов торгующих шкурами и кожей, – уверенно заявил Джирран. – Я говорил с некоторыми, пока мы ждали, чтобы пройти ворота.

Кейсил оживился.

– Почему ты не заключил сделку прямо там и тогда?

– Никто из людей Деграна, зимующих в долине, даже не упомянул о запрете на торговлю до официального открытия ярмарки. – Обида ожесточила голос Джиррана.

– А когда она откроется?

Вопрос Кейсила утонул в улюлюканье группы юнцов, которые гнались за бездомной собакой. Даже самый низкий из них был на добрую голову выше обоих горцев, хотя тот, что пониже, был так же широк в плечах.

– Когда она откроется? – повторил Кейсил.

– Тот человек в пансионе сказал, что после шествия гильдий. – Стиснув зубы, Джирран стал работать закаленными в горах мускулами, проталкиваясь по оживленной улице и напрочь игнорируя раздраженные взгляды. – Ярмарочная площадь внизу, у реки. Сюда.

Двигаясь вместе с людским потоком, горцы прибыли к Водным Воротам. Толпа все больше налегала и пронесла их через забитые арки за городскую стену. При виде голубого неба, не заслоненного нависающими зданиями, Джирран приободрился. Спустя несколько минут толпа резко остановилась, и свирепая нахмуренность вновь прорезала морщины меж его светлых бровей.

– Ну, что теперь? – прошипел он у плеча Кейсила.

Бормоча проклятия, Кейсил встал на цыпочки, дабы что-нибудь увидеть, но застывшая в ожидании толпа грубо стиснула обоих. Народ возбужденно гудел, пока резкий вой медных труб не потребовал тишины. Зычный голос с берега торжественно возгласил:

– Предвесна миновала; мы благодарим Халкарион за возрождение семени и зверя. Настает поствесна; мы молим Аримелин послать нам удачу и добрый совет. Помните, этот праздник посвящен Рэпонину, так пусть каждый поступает честно, не то понесет должное наказание.

Бурные крики и рукоплескания вспугнули стаю пестрых птиц с заросших ивами островков, едва видимых в широко разлившейся реке. Огромная кожаная перчатка величиной с подростка запрыгала, махая над морем голов, пока ее шест не вошел до упора в свое гнездо. Народ хлынул на ярмарочную площадь, все жаждали выгодных покупок в ярко окрашенных палатках и таращили глаза на развлечения, предлагаемые со всех сторон.

– Не желаете увидеть чудо, сударыня? А вы, отважный молодой человек? Не хотите потратить медяк, чтобы увидеть получеловека-полузверя? – Зазывала вертелся перед ярким шатром, разрисованным неправдоподобными лесными и горными пейзажами. – Причуды магии или капризы природы – решать вам! Сударь, не желаете взглянуть?