Поведай нам, тьма

Кит, стоявший лицом к хвосту автобуса, был сбит с ног и отброшен назад. Лана направила свой револьвер на пару рыжеволосых парней с обрезами, летевших по проходу. За спиной Говарда раздался сухой треск быстрых пистолетных выстрелов. В спину Лане попало три пули и она пошатнулась. Две пули попали и в Говарда, после того как залп из обреза развернул Лану. Левая сторона ее кофты была вырвана. Лана упала на колени, рука ее дернулась вверх, к кровавому месиву, где раньше была грудь.

Близнецы остановились над нею и направили свои обрезы ей в голову.

— Нет! — пронзительно закричал Говард.

За спиной у него прозвучали выстрелы.

Глава 35

«Совсем неплохая мысль», — подумала Кори.

Она расстелила на земле куртку, затем вытащила спальный мешок из нейлоновой оболочки.

Здесь, на широком пологом склоне за пределами тропы, ей не будет грозить опасность свалиться в пропасть. И отвесные скалы защищали от ветра.

Кори очень не хотелось покидать свое гнездо над Чедом, но тот сам попросил об этом, и, как только он уснул, она решила удовлетворить его просьбу. Свернув спальный мешок и перегрузив все, что могло ей понадобиться, в один рюкзак, она поплелась вверх по тропе, морщась от боли при каждом шаге, несмотря на то, что три пары носков были довольно толстыми и пружинили под разбитыми ногами.

Довольная своей идеей, Кори уложила спальный мешок так, чтобы куртка оказалась под боком. Скинув мешковатые тренировочные брюки, она свернула их в форме подушки, влезла в спальный мешок и застегнула змейку.

Хорошо. Тепло и уютно. Но земля здесь была ничуть не мягче.

Кори перевернулась на живот, и тут же гранит придавил бедра и грудную клетку, примял груди. Подсунув руки под подушку, она несколько облегчила давление на груди.

«Не так уж и плохо, — подумала она. — Жить можно».

Оставалось лишь надеяться, что не будут больше мучить эти ужасные галлюцинации.

«Думай о Чеде», — приказала она себе.

Думай о том, как хорошо будет, когда они спустятся отсюда вниз.

Но Кори понимала, что находилась всего в нескольких ярдах от того места, где вырвалась от Губерта. Правая щека лежала на подушке, и край спального мешка, высоко поднятый над плечом, не позволял видеть то место. Однако вовсе не мешал мысленно вновь переживать случившееся.

Она снова видела, как он везет ее на спине, чувствовала, как плавает по его скользкой коже, как его голова трется об ее пах. Свинцовая тяжесть сдавила живот, когда Кори вспомнила, как ласкала своего мучителя.

«Мне пришлось это сделать, — оправдывалась она перед собой. — Это был мой единственный шанс, и это сработало».

Но какой ценой.

Гладила его член.

«А я так до сих пор и не помыла руку», — вспомнила она.

И рука эта сейчас под свернутыми брюками, всего в нескольких дюймах от лица.

Может быть, утром смогу спуститься вниз к ручью.

И вновь увидела, как Губерт срывается в пропасть, как плавает лицом вниз в тихой заводи.

Нет, не смогу туда пойти.

«Но его там уже нет, — напомнила она себе. — Течение снесло его вниз, как бревно. Если только он где-нибудь не застрял, то наверняка его вынесет в озеро. Даже вода в той заводи будет уже не той, которая касалась его, а свежей, неоскверненной, холодной и чистой».

Туда можно будет пойти. И она пойдет.

К тому времени, пока доберется до дна ущелья, она запарится и вспотеет.

Кори прикрыла глаза и представила себя там, внизу. Как стоит у края заводи, яркое солнце играет на закручиваемой водоворотами поверхности, которая блестит и сверкает до рези в глазах. Вода такая прозрачная, что она видит свою тень на каменном дне. Потом снимает влажную тяжелую одежду, подставляя тело солнечному свету и легкому ветерку, и ее пробирает ледяная стужа, как только она заходит в воду. Ух — вода страшно холодная! Но очень скоро неприятные ощущения сменяются приятными. Словно прохладные успокаивающие ласки. Она ложится на спину, и солнце греет застывшую кожу.

Вот она лежит на воде, а та колышется, бережно приподымая и опуская ее, прохладным атласом скользя по спине и ягодицам.

— Да!

Чья-то рука грубо опустилась ей на макушку, вцепилась в волосы и дернула голову вверх. Острая боль обожгла череп. Кори увидела сидевшего перед нею на корточках Губерта, попыталась убедить себя в том, что это всего лишь один из кошмаров, но понимала, что это не так.

Губерт был здесь.

Живой.

— Нет! — вскрикнула она, впиваясь ногтями в тянущую ее руку и пытаясь встать на колени. Но спина уперлась в спальный мешок. Тогда она вытянулась вперед и, вместо того чтобы искать опоры, вцепилась в руку. Но как ни извивалась и ни брыкалась, из спального мешка ее выволокли. И потянули: колени заскребли по граниту, а она напрасно порывалась подняться.

Губерт все пятился назад.

Резким поворотом руки он швырнул Кори на спину и, освободив руку, подскочил сбоку и пнул ногой в ребра. Боль взорвала грудную клетку, перехватив дыхание. Кори подтянула колени к груди, силясь глотнуть хоть чуточку воздуха.

Толчком ноги Губерт толкнул ее колени вниз и поднял ногу. В следующее мгновение она почувствовала, как его ботинки крепко стиснули ей бедра. Теперь он возвышался над нею, словно огромная башня, и в упор смотрел на нее.

Где-то он раздобыл одежду. Ботинки, переливавшиеся в ярком лунном сиянии брюки, косматый меховой тулуп. Одетый, он и выглядел по-другому. Огромнее. Темных очков не было, и искорки лунного света мерцали в тенях глазных впадин. Гладко выбритая голова блестела, словно отполированный кусок слоновой кости.

Переведя наконец дыхание, Кори пристально всматривалась в него, мучаясь догадками, действительно ли это Губерт.

Губерт должен был умереть.

Близнец?

Но потом вспомнила, что он не пользуется левой рукой. Та безжизненно болталась сбоку. Должно быть, это сделала первая пуля Дорис.

Но не убила его.

А второй выстрел просто царапнул спину. Пули не убили. Падение не убило. И в воде он не утонул.

Наверное, ничто не способно уничтожить его.

— Не делай мне польше польно, — пробубнил он.

— Что?

— Не делай мне польно и не убегай. — Он говорил громко, но слова звучали невнятно, словно язык его прилип к гортани. — Я не упью тепя, если пудешь сепя хорошо вести. Опещаешь?

— Ты не будешь меня бить? — спросила Кори.

— А?

Кори повторила вопрос громче:

— Ты обещаешь не бить меня?

Он покачал головой.

— Я не слышу тебя. Я ничего не слышу. Это ты сделала. Ты ударила меня. Теперь я глухой. — Он выдержал паузу, затем закричал: — Я простреленный и у меня все болит. И все из-за тебя! — с яростным ревом он занес над нею правую ногу.

Когда нога опускалась, Кори схватила рукой ботинок и дернула. Не достигнув живота, тот описал дугу над ее лицом, и Кори изо всех сил толкнула его вверх. Губерт вскрикнул и пошатнулся.

Быстро перебирая ногами, Кори вскочила и обернулась. Лежавший на спине Губерт поднимался, злобно рыча.

«Беги!» — надсадно кричал ее внутренний голос.

Но, если она бросится наутек, он пустится в погоню. И наверняка догонит.

И Кори кинулась прямо на него.

Он приподнялся на правой руке, высоко расставив колени и опершись на пятки, готовый вот-вот вскочить на ноги.

Кори вскинула руки над головой, сжала их в кулаки и нырнула ему между коленями.

Ее кулаки обрушились на его лицо. От удара локти подогнулись, и кулаки отскочили назад. В этот момент она ринулась на него, и он рухнул на землю.

Голова Губерта грохнулась о гранит.

Но он не отключился.

Его правая рука обхватила Кори за спину, а ноги стиснули ее бедра.

Казалось, еще минута — и он раздавит ее. Рот плотно вжался в тулуп, и Кори не могла дышать. Но она не переставая молотила кулаками его по лицу, царапала ногтями, пытаясь отыскать глаза.

Затем он убрал руку.

Подняв лицо, Кори судорожно глотнула воздуха.

Вдруг он схватил за левое запястье и резко отвел ее руку вниз, вбок и за спину, выворачивая вверх. Затрещали рвущиеся мышцы и связки, и, взвизгнув от боли, Кори скорчилась, выгнула позвоночник и, откинув назад голову, увидела перед собой его лицо. Правой ладонью она отжимала его лоб.

Глаз, мелькнуло в голове. Выцарапай глаз!

Но не успела — Губерт резко толкнул ее согнутую руку еще выше. Кори почувствовала — нет, услышала, — как кость выскочила из плечевого сустава. За вспышкой острой боли пришла свобода. Губерт все еще удерживал ее руку вверху, но та теперь свободно болталась и больше не стесняла ее движений.

И Кори камнем упала вниз, расшибая лбом его переносицу.

Испустив слабый стон, Губерт обмяк. Его рука отвалилась от запястья, и ноги перестали сжимать ее.

Кори подняла голову и снова хлестко опустила вниз. Потом еще раз.

Затем сползла чуть пониже и правой рукой рванула на себя воротник. Верхняя пуговица отскочила в сторону. Тогда она потянула тулуп к плечу, оголив шею.

Резкий толчок в подбородок повернул его голову набок.

Взгляд остановился на толстой, вздувшейся мускулами шее.

Не размышляй. Действуй. Он сейчас очнется.

Кори прижалась открытым ртом к теплой коже и сомкнула челюсти. Глубоко впившись зубами, она принялась грызть.

Кровь фонтаном хлынула ей в рот.

Закашлявшись, Кори отдернула голову, и в лицо ей плеснул кровавый поток. Когда она отвернулась, струя забрызгала ухо.

Кори быстро попятилась назад, отталкиваясь от тела правой рукой. Едва колени коснулись земли, она выпрямилась и заскрежетала зубами, когда левая рука скользнула вниз и наотмашь, от плеча рубанула по воздуху.

Поймав болтающееся запястье, Кори плотно прижала его к животу. И поглядела на Губерта.

Готовая в любой момент побежать.

Он пережил все остальное, так почему бы и не это?

Кровь больше не пульсировала из шеи. Это должно было означать остановку сердца.

Но она никак не могла поверить, что он уже не встанет и не кинется на нее.

«Он мертв», — убеждала она себя.

Нет, еще недостаточно мертв.

Кори зашла сбоку и села. Когда придвигалась ближе к лежащему, то на себе почувствовала, насколько холодным был гранит — это ощущалось даже через толстую материю тренировочных брюк. Положив левую руку на колени и поддерживая себя сзади правой, она уперлась ногами в бедро и грудную клетку Губерта. И толкнула. Тяжелое тело немного сдвинулось.

Кори снова придвинулась к нему и снова толкнула.

Снова и снова медленно толкала его перед собой.

Толкала мимо того места, куда он выполз с тропы давным-давно в самый разгар дня, везя ее на себе.

Толкала к краю склона.

И толкнув в последний раз, сбросила в пропасть.

И замерла, напряженно прислушиваясь. Но не услышала ничего, даже ветра. Точно тот прервал свою яростную атаку на горы специально ради нее.

Затем донесся слабый звук, словно где-то далеко-далеко кто-то топнул в гневе ногой.

Кори отползла чуть-чуть назад. Лежа на спине с поднятыми коленями, она тупо уставилась на белый лунный диск.

Глава 36

Откуда-то издалека доносились крики. Не очень громкие, но достаточно слышные, и Говард узнал голос Анжелы, причитающей нараспев: «Нет. Пожалуйста. Нет. Пожалуйста. Нет. Пожалуйста». И пронзительный крик: «Не-е-е-ет!», переросший в отчаянный вопль.

«Они терзают ее, — подумал он. — Делают с нею ужасные вещи. Подобные тем, о которых она рассказывала».

Чарли и близнецы.

Убивают ее.

Они убили нас всех.

По крайней мере, Анжела жива. Она не мертва, как мы все.

Интересно, как это можно быть мертвым и еще думать?

И еще чувствовать боль.

— Не надо. Не надо. Я умоляю. Пожалуйста-а-а-а! 

И еще слышать. 

И еще плакать.

Плач перешел в дрожь, и каждый спазм рвал раскаленными добела щипцами голову, спину и бока.

«Может, я не мертв?» — мелькнуло у него в голове.

Всхлипывая, Говард попытался поднять правую руку. Точно налитая свинцом, она все же двигалась. Он поднес ее к лицу и понял, что действительно мертв.

Там, где должно было находиться лицо, пальцы нащупали кровавое месиво: лоскутки и кусочки кожи, твердые осколки костей, и все это слеплено в мягкие мокрые комки. У него не было ни глаз, ни щек, ни носа. Только какая-то жидкая кашица, приправленная раздробленными костями. Но он ощущал глаза: они жгли и пощипывали, чувствовал влагу слез. И веки, похоже, были на месте. Только чем-то придавлены.

Говард отодвинул кусочек кости, погрузил пальцы в кашицу и прикоснулся к своему веку.

Это все не мое!

И неожиданно вспомнилась Лана. В последний раз он видел ее на коленях. С вырванной грудью. С двумя обрезами, приставленными к затылку.

О Боже!

Словно эхо издали донесся крик Анжелы:

— О Боже!

Рыдая, Говард соскребал кровавое месиво с лица, очищая глаза, лоб, щеки и нос. Пару раз организм отреагировал рвотными движениями, и каждый спазм пронзал тело острой болью.

Ран на лице не обнаружилось.

Тогда Говард попытался открыть глаза. Но веки, казалось, прочно склеились. Кончиками пальцев он аккуратно стер еще немного клейкой массы, затем раздвинул веки.

Ночь, а над ним — деревья.

— Не-е-е-ет! — Снова Анжела.

Я должен ей помочь.

Говард уперся локтями в землю и чуть не взвыл. Левая рука дернулась и подломилась. Но боль была не там, а сзади. В спине, в области лопатки. И ниже. Там, по грудной клетке, словно прохаживались кувалдой. И выше. На макушке и на правой стороне головы. Опустившись на землю, он поднес к голове правую руку. Верхняя часть уха отсутствовала. Прямой срез свежей раны пылал огнем.

Говард долго не решался исследовать рану на макушке, боясь того, что может там обнаружить.

Первое же прикосновение подтвердило его опасения. Сердце обмерло. Но вскоре до него дошло, что большая часть этой липкой слизи и костяной крошки принадлежала не ему, а Лане.

Его была только борозда. Пуля процарапала в скальпе желобок длиной примерно два дюйма. Говард предположил, что рана была не проникающей, но пощупать вокруг, чтобы выяснить это, не отважился.

И опустил руку на землю.

И подумал: «Я должен встать и спасти Анжелу».

Следующей мыслью было: а сумеет ли он встать?

«Боже, — подумал он, — у меня четыре пулевых ранения».

А может, и больше.

Я как тот Распутин.

Побитый, разбитый, а продолжает тикать.

Как «ролекс».

А как насчет Анжелы? Что они ей делают?

И тут он понял, что уже долго не слышал ее криков. Может, они перестали ее мучить? Или она потеряла сознание?

Возможно, они убили ее?

Нет!

Только не Анжелу! Только не его Анжелу!

Но они это сделают.

Надо остановить их.

Говард уперся правым локтем в землю, качнулся и, вскрикнув: «А-а-а-а!», вытолкнул себя в сидячее положение.

Что, если они меня услышали?

Поперек его ног лежала Лана. Он успел лишь заметить темную спину тренировочной кофты, потому что быстро отвел взгляд в поисках автобуса, опасаясь, что кто-то мог прийти сюда и прикончить его.

Автобус был прямо впереди, возможно, в тридцати-сорока футах. Деревья почти заслоняли видимость, но Говард все же разглядел тусклый красный свет нескольких окон. И двери, до сих пор открытые.

Никто не вышел.

«Не услышали», — успокоил он себя.

Но продолжал смотреть на двери, уповая на то, что его пристальный взгляд каким-то образом удержит убийц внутри, — и боясь того, что мог увидеть, поглядев вниз. Придавившую его ноги Лану. Кита и Глена. Потому что, даже не сводя глаз с двери, Говард видел темные контуры их тел: одно — под ногами Ланы, другое — справа от него, на расстоянии вытянутой руки.

Если бы только удалось подольше задержать взгляд на двери, тогда бы не пришлось смотреть на них.

Когда Говард услышал хруст, у него екнуло сердце. Он вздрогнул и невольно вскрикнул. Звук шага. За спиной.

Еще один шаг.

Треснула веточка.

Говард тихонько лег, закрыл глаза и затаил дыхание.

Еще шаги, медленно приближающиеся.

Затем быстрый вздох.

— О Боже! — Возглас испуганно оборвался.

— Дорис?

— Говард?

Он открыл глаза и увидел ее справа. Дорис посмотрела на него, затем на остальных. Она прижимала ко рту руку.

— Помоги мне.

Дорис присела на корточки сбоку от него, положила руку на плечо и снова взглянула на другие тела. Говард слышал ее шумное и частое дыхание.

— Они нас всех перестреляли, — сказал он. — Мы были в автобусе, когда они словно из-под земли выросли.

«Не совсем из-под земли, — мысленно поправил он себя. — Один вошел в передние двери, тогда как те двое с обрезами — через запасной выход в задние».

— Где Анжела? — спросила Дорис.

— Все еще у них. Думаю, ее не застрелили, но схватили. И безжалостно мучают. Она так кричала.

Дорис кивнула.

— Знаю. Я здесь уже какое-то время. Пришла, когда услышала выстрелы. Подкралась за деревьями. Мне надо было узнать, что… А потом услышала здесь какие-то звуки.

— Это был я.

— Насколько серьезно ты ранен?

— Не знаю. В меня попали четыре раза. Это точно. А потом нас вышвырнули и оттащили сюда.

— Господи! Давай отвезем тебя в больницу.

— Нельзя бросать Анжелу.

Помолчав несколько секунд, Дорис спросила:

— Можешь двигаться?

— Могу сесть. — Он качнулся в ее сторону и уперся локтями в землю. Дорис потянула его за затылок, помогая подняться.

Едва он наклонился вперед, как Дорис быстро переместилась за спину и стала осторожно ощупывать ее. Когда ее руки касались ран, Говард дергался.

— Почти ничего не видно, — пробормотала она. — По-моему, одна пуля попала тебе в лопатку. Другая пониже, но, похоже, прошла насквозь. Там много крови.

— Хлещет?

— Нет. В данный момент большого кровотечения нет. С легкими все в порядке?

— Кажется. Глубоко дышать очень больно, но…

— Нам понадобятся ключи от машины.

Дорис проползла мимо него и, встав на колени по другую сторону тела Глена, схватила Лану за щиколотки и, пятясь, потянула. Когда грудь Ланы скользнула у него по колену, Говард вздрогнул, а увидев ее голову, закрыл глаза.

Там не хватало верхней части.

В следующее мгновение тело Ланы соскользнуло с него.

Услышав стон, Говард открыл глаза. Лана лежала сверху Глена, и Дорис уже успела перевернуть ее. Она сунула руку в передний накладной кармашек кофты Ланы.

— Нашла, — прошептала она, вытаскивая руку с зажатыми в ней ключами. — Теперь можно отсюда сматываться.

— Мы должны спасти Анжелу. Дорис в упор смотрела на него.

— Мы не можем ее просто бросить.

— Сколько там человек?

— Трое.

— И у всех огнестрельное оружие?

— Да.

— Думаешь, ты сможешь идти?

— Не знаю.

— Тогда давай узнаем.

— А-а-а-а! — завопил Говард. — Ой, мамочка, больно! Ой, как больно!

Повернув голову, прислоненную к дереву почти у самой земли, он посмотрел на Дорис. Та стояла чуточку справа, не более чем в ярде от его вытянутых ног, и, прижимаясь к толстому стволу, поглядывала из-за него на автобус.

Тогда он перевел взгляд на открытую дверь.

Вскоре в ней появился человек. Там, вверху, возле водительского сиденья. В одной руке он держал револьвер, тогда как другую силился всунуть в рукав клетчатой рубашки. Джинсы были расстегнуты. Справившись с рубашкой, он застегнул ширинку и быстро сбежал по ступенькам.

Ветер тут же раздул за спиной рубашку и разметал косматую рыжую шевелюру. Буркнув что-то, рыжий слегка пригнулся и быстрыми мелкими шагами пошел в лес, прямиком к телам.

Никто не вышел за ним следом.

«Как мы и предполагали», — подумал Говард.

Для такой простой и неприятной работы, как прикончить недобитого, выйдет только один.

Возможно, лишь с ножом, в случае чего их план срывался.

Но этот взял с собой на такое дело револьвер.

Остановившись, рыжий посмотрел на тела, затем поднял голову.

— Говнюк! — только и сказал.

И пошел по направлению к Говарду.

— Нет! — задыхаясь всхлипнул Говард. — Не убивайте меня. Пожалуйста.

— Пошел ты… — Он остановился у ног Говарда и поднял револьвер.

— Подождите. Там девушка. Я знаю, где вы…

Рыжеволосый выстрелил, но уже качнувшись назад, отдернутый за волосы. Говард услышал, как пуля тюкнула в ствол над головой, и увидел руку Дорис, которая, выскользнув из-за головы стрелявшего, обхватила шею и резко дернулась назад, распарывая горло складным ножом.

Едва брызнула кровь и бандит стал заваливаться назад, как Дорис дважды всадила ему нож в грудь. Рыжий забился в судорогах, но так и не вскрикнул. «Потому что уже не мог кричать, — подумал Говард. — А кто бы смог с перерезанным горлом».

Через несколько секунд парняга неподвижно лежал у ног Дорис.

— Вставай, — шепнула она Говарду.

Пока тот силился подняться на ноги, Дорис перевернула тело убитого и стащила с него рубашку. Затем подала рубашку Говарду, помогла надеть ее поверх его собственной и быстро застегнула пуговицы.

— Сомневаюсь, чтобы это кого-нибудь обмануло, — пробормотал он.

— А нам надолго и не надо, — ответила она.

Затем Дорис вернулась к телу. И начала кроить голову мертвого. Когда она потянула за волосы, послышался мокрый треск.

«Как она могла такое сделать?» — удивился Говард. Но понял, что и сам бы сделал это без малейших сожалений.

Дорис приладила скальп Говарду на голову. Как парик. Тот пришелся как раз впору. Расправляя его, она несколько раз извлекла из него хлюпающие звуки и пару раз больно задела рану. Затем пальцами расчесала шевелюру покойника, опустив несколько локонов на лоб Говарду.

— Ну вот, готово, — прошептала она.

Шатаясь и скрипя зубами от накатывающей волнами боли, Говард двинулся в наступление на автобус. Дорис забежала вперед. Когда она наклонилась, чтобы поднять нож и револьвер, он проскочил мимо, боясь остановиться. Потому что остановка грозила падением. А если бы он упал, то, возможно, не смог бы уже подняться.

Прямо по курсу был узкий проход — свободная дорожка между телом Кита и останками головы Ланы. Покачиваясь, Говард аккуратно прошел по нему, больше смерти боясь наступить на своих мертвых товарищей.

Дорис обогнала его и, пятясь, сунула ему в правую руку револьвер.

Говард сделал еще один порывистый шаг, затем еще один.

Дорис обернулась и, выставив в стороны руки, словно для равновесия, на цыпочках пошла к автобусу.

И добралась туда очень быстро.

Говард увидел, как она присела на корточки возле дорожки света и положила руку на колено, направив лезвие ножа в воздух.

Затем перевел взгляд на дверной проем. Ему показалось, что тот подпрыгивает и раскачивается. И еще увеличивается в размерах.

Затем Говард был уже в нем: ставил ногу на первую ступеньку и взбирался на нее.

Перед глазами выросла перегородка.

«Хорошо, — подумал он. — Если я не могу видеть их, то и они меня не увидят».

Глядя прямо перед собой, Говард со всей быстротой, на которую был способен, преодолел следующие две ступеньки и повернулся лицом к проходу.

Женщина на продольном сиденье снова была укрыта. Она лежала на боку, повернувшись к спинке, словно пыталась спрятаться.

— Эй, Джордж, присоединяйся… Что за херня!

Это был другой близнец. Он стоял сразу же за первым рядом сидений, обращенных к Говарду. Лицо Анжелы было у него в паху, а его руки придерживали девушку за затылок. Выше пояса стрелять было безопасно. Говард большим пальцем отвел курок и выстрелил. Пуля ударила в самую середину обнаженной груди, и руки его отлетели от головы Анжелы.

Когда он зашатался и повалился назад, стоявший рядом с ним пожилой мужчина оглянулся через плечо на Говарда. У него отвисла челюсть и полезли из орбит глаза.

— Поднимайся! — скомандовал Говард, понимая, что не сможет стрелять, не рискуя попасть в спину или голову Анжеле.

Тот вышел из нее и выпустил из рук ее бедра. Анжела, руки которой были привязаны к подлокотникам сидений по обе стороны прохода, рухнула вниз, ударившись коленями об пол, и бесчувственно повисла на руках. Ее мучитель встал на ноги между ее широко раздвинутыми коленями и повернулся к Говарду. И медленно поднял вверх руки.

Его возбужденный член был мокрым и блестящим.

— Ты Чарли, — проронил Говард.

— Не стреляй. Я сдаюсь. Не нужно…

Пуля пробила ему лоб. Из маленького отверстия брызнула кровь, а из затылка вылетела густая красная струя. Какое-то мгновение Чарли стоял неподвижно и глаза его медленно закатывались вверх. Затем накренился вперед и рухнул на матрац.

И загородил проход, так что Говарду пришлось на него наступить. Зайдя между ног Анжелы, он выстрелил поверх ее головы, всадив вторую пулю в грудь близнецу. Потом промахнулся, и пуля попала в пол. Следующая пуля легла возле носа близнеца.

Бросив револьвер, Говард опустился на колени и нежно провел рукой по спине Анжелы, почувствовав скользкую кровь, припухшие рубцы, порезы. На коже были вырезаны буквы «Ч» и «К».

Чарли Карнес.

— Нет, — зашептала она. — Пожалуйста. Нет.

— Это я, — сказал Говард. — Мы их всех убили.

Глава 37

Они лежали бок о бок, приподнявшись на локтях. Окна спальни были открыты, и теплый утренний ветерок легко скользил по спине Кори. Блаженство. Она сделал глубокий ленивый вдох. В воздухе пахло травой и розами.

— Мне кажется, здесь, — начал Чед, ткнув пальцем в разложенную на матраце у них перед глазами карту. — Места там прекрасные. Я побывал там не далее как прошлым летом.

— А где пик Отчаяния? — поинтересовалась Кори.

Палец сместился вниз и в сторону.

— За добрых тридцать миль.

— Думаю, это достаточно далеко.

— Там целое ожерелье озер. Просто фантастика. Я провел на их берегах целую неделю, так и не встретив ни одной живой души.

— Звучит привлекательно.

— Ты не думаешь, что у нас могут возникнуть определенные проблемы с рюкзаками?

— А ты не думаешь, что у нас могут возникнуть проблемы с ходьбой?

— Ты действительно уверена, что хотела бы этого? Где-то в глубине Кори почувствовала неприятный холодок.

— Да, — ответила она. — Думаю, что да. Видишь ли, мне одновременно хочется и не хочется.

— Я испытываю то же самое.

— Но, по-моему, мы все же должны поехать сейчас. До начала семестра осталась всего неделя. Если отложим поездку до следующего лета… кто его знает. К тому времени я могу оробеть. Все было так замечательно до… этих неприятностей.

— На этот раз ничего плохого не случится, — сказал Чед.

— Обещаешь?

— На всякий случай возьмем оружие, но…

Звонок в дверь оборвал его фразу.

— Чудесно, — буркнула Кори. Она приподнялась, похлопала Чеда по заднице и сползла с кровати. — Не уходи никуда, — попросила она. — Это, наверное, свидетели Иеговы или еще кто-нибудь.

— Можно было бы притвориться, что нас нет дома.

Звонок зазвонил вновь.

— Я сейчас открою дверь в таком вот виде и посмотрю на выражение их лиц.

— А вот и не посмеешь.

Тихо рассмеявшись, она вышла из спальни нагой.

— Эй! — окликнул он ее.

— Вызов остается вызовом, — бросила она ему через плечо и, усмехаясь, заторопилась по коридору в гостиную. Видимо, Чед позабыл, что она оставила халат прошлой ночью на диване. Кори подняла его, накинула, запахнула и подвязала поясом уже по пути к входным дверям.

Посмотрев в глазок, она узнала Говарда Кларка и открыла дверь.

На крыльце рядом с ним стояла Анжела, прижимая к боку планшетку для спиритических сеансов. Пластиковую сердцеобразную стрелку она держала в руке.

— Замечательно выглядите, — промолвила Кори. Последний раз, когда она их видела, — как раз после выписки Говарда из больницы, — оба выглядели изможденными и угрюмыми. Теперь они имели здоровый вид, улыбались и даже одеты были одинаково: оба были в белых рубашках с короткими рукавами, клетчатых шортах и белых прорезинках. Только на Анжеле еще были белые гольфы.

— Входите же, — сказала Кори.

Они замялись, а Говард, увидев халат, покраснел.

— Может, мы некстати? — спросил он.

— Ну, что вы. Друзья здесь всегда кстати. — Она жестом пригласила их войти, отступая назад. — Но вот эту штуковину глаза б мои больше не видели. — Она кивком указала на планшетку.

— Ну, — смущенно проговорил Говард, — она принадлежит вам. Нам ее вернули родители Ланы. Они не хотят хранить ее у себя.

— Я тоже не хочу.

— И мы не хотим ее.

— Ну, можете оставить ее здесь. Я сожгу эту проклятую планшетку, и это будет ее конец. — Взяв у Анжелы планшетку и стрелку, Кори повела их в гостиную. — Устраивайтесь поудобнее, — предложила она, жестом показывая на диван. — Я предупрежу Чеда, что вы здесь. Может быть, по чашечке кофе или еще чего-нибудь.

— О, нет, спасибо, — отказался Говард, и Анжела покачала головой.

Когда они проходили к дивану, Кори положила планшетку и стрелку на ночной столик.

— Я сейчас вернусь, — бросила она.

Когда она вошла в спальню, Чед уже стоял на ногах, натягивая шорты.

— Это Говард и Анжела.

— Что это я вижу, ты одета? А как же вызов?

— Ты что же, держишь меня за безмозглую дуру?

Она подождала, пока Чед наденет тенниску, после чего они вместе вышли в гостиную.

— Доброе утро, — поздоровался Чед.

Гости поприветствовали его, и он опустился в кресло. Кори села на пол и прислонилась к его ногам.

— Они принесли назад планшетку, — объяснила она.

— Как раз то, что нам надо. Ну и что вы теперь собираетесь делать?

Говард пожал плечами. Он немного нервничал. Кори поняла, что он специально отрастил длинные волосы — чтобы прикрыть поврежденное ухо.

— Многое, — промолвил он. — Мы намерены сегодня заняться поисками квартиры.

— И когда же вы собираетесь соединиться узами? — поинтересовался Чед.

Оба стали пунцовыми.

— Мама и папа считают, что нам следует подождать до окончания университета.