Протокол 'Сигма'

      - А так ли это? - осведомился Бартлет, и в его голосе прозвучал чуть заметный оттенок иронии.
      - И вы тоже относитесь к их числу, не так ли? Очевидно, вам было известно о связи между Хайсмитом и Мэйлхотом. На него тоже есть досье "Сигма"?
      - Это не имеет отношения к делу.
      - Прошу меня извинить, но вы должны позволить мне самой судить об этом. У меня создается ощущение, что очень немногое из моего рассказа оказалось для вас новостью.
      Бартлет кивнул.
      - Да, Хайсмит был в "Сигме". В данном случае они были там оба, и хозяин, и слуга. Хайсмит, кажется, очень доверял Мэйлхоту.
      - И теперь эта пара неразделима, - мрачно проронила Анна.
      - Вы сделали в Галифаксе превосходную работу, - заявил Бартлет. Надеюсь, вы и сами это понимаете. И еще я надеюсь, что вы не успели распаковать свои чемоданы. Похоже, мы получили свежий материал.
      - И где же?
      - В Парагвае. Асунсьон.
      Свежий материал. Анна должна была признаться самой себе, что эти слова прозвучали для нее интригующе, но в то же время и пугающе. К тому же невероятно своенравное обращение Призрака с информацией расстраивало ее и вызывало острое ощущение тревоги. Она всматривалась в лицо этого человека и против воли восхищалась его полнейшей непроницаемостью. Что ему доподлинно известно? И что он не хочет говорить ей?
      И почему?
      Глава 11
      Санкт-Галлен, Швейцария
      Бен Хартман потратил на переезды два дня. Из Нью-Йорка - в Париж. Из Парижа - в Страсбург. В Страсбурге он взял билет на самолет короткого местного рейса до Мюлуза, города, расположенного неподалеку от того места, где во французскую границу упирается граница, разделяющая Германию и Швейцарию. Там он нанял автомобиль и попросил отвезти его в региональный аэропорт Базеля - Мюлуз, расположенный совсем рядом с Базелем.
      Но вместо того, чтобы въехать в Швейцарию, что явилось бы логическим завершением вояжа, он заказал маленький самолет, который должен был доставить его в Лихтенштейн.
      Ни оператор чартерных рейсов, ни пилот не стали задавать ему никаких вопросов. Почему человек, судя по облику - преуспевающий международный бизнесмен - может стремиться попасть в герцогство Лихтенштейн, один из всемирных центров отмывания денег, нестандартным путем, избегая официальных пунктов пересечения границ? В таких случаях действовал один девиз: "Не твое дело".
      В Лихтенштейн Бен попал уже за полночь. Переночевав в маленьком пансионе за пределами Вадуца, он с утра принялся искать пилота, который согласился бы доставить его через швейцарскую границу таким способом, чтобы его имени не оказалось ни в каких декларациях и списках пассажиров.
      В Лихтенштейне оперение международного бизнесмена - двубортный костюм от Китона, галстук "Гермес" и сорочка "Чарве" - служило лишь защитной окраской, и не более того. Герцогство резко разделяло людей на своих и чужих, на тех, кто мог предложить что-то ценное, и кто - нет, на подходящих и неподходящих. Символом извечной обособленности этого крохотного государства мог служить порядок обретения его гражданства: каждый иностранец, стремившийся к этому, должен был получить персональное согласие парламента и принца.
      Бен Хартман хорошо знал, как следует вести себя в таких местах. В прошлом это ощущение всегда заставляло его испытывать моральную неловкость, постоянно окружавшая атмосфера неискоренимых привилегий обжигала, словно каинова печать. Теперь же это было лишь тактическим преимуществом, которое следовало использовать. В двадцати километрах к югу от Вадуца находился небольшой аэродром, куда время от времени прилетали бизнесмены на частных самолетах и вертолетах. Там он переговорил с грубоватым человеком, начальником бригады наземного обслуживания самолетов, изложив свои пожелания в уклончивых, но тем не менее не допускавших превратного истолкования фразах. Его собеседник оказался немногословным; оглядев Бена с головы до ног, он нацарапал на обороте испорченного бланка телефонный номер. Бен щедро вознаградил его за совет, но когда он позвонил по этому телефону, не слишком внятный голос - похоже, с похмелья, - ответил, что на сегодня у него уже имеется работа. Впрочем, у него есть друг, Гаспар... Еще один звонок. Уже перевалило за полдень, когда Бен наконец встретился с Гаспаром, желчного вида человеком средних лет, который с первого же взгляда понял, что представляет собой Бен, и выдвинул свои условия - прямо-таки грабительские. Говоря по правде, пилот очень неплохо зарабатывал себе на жизнь, помогая бизнесменам пересекать швейцарскую границу, не оставляя следов в компьютерах. Часто случалось, что каким-нибудь королям наркоторговли, или африканским правителям, или дельцам с Ближнего Востока было необходимо совершить в Швейцарии или Лихтенштейне какие-нибудь банковские операции без ведома властей. Пилот, на лицо которого, казалось, была надета глумливая маска, судя по всему, считал Бена кем-то из подобных дельцов. Через полчаса, уже во время подготовки к вылету, Гаспар узнал, что в районе Санкт-Галлена разыгралась непогода, и решил было отложить полет, но несколько стодолларовых купюр убедили его изменить решение.
      Когда легкий двухмоторный винтовой самолет пробился через бурю, разыгравшуюся на восточных склонах Альп, молчаливый пилот вдруг разболтался.
      - Там, откуда я приехал, есть такая пословица: "Es ist besser reich zu leben, als reich zu sterben". - Он захихикал. - Лучше жить богатым, чем умереть богатым...
      - Давайте просто полетим дальше, - хмуро отозвался Бен.
      Бен спрашивал себя, не слишком ли он увлекся предосторожностями, отлично сознавая, что не имеет понятия ни о том, какими возможностями располагают люди, убившие его брата, ни о том, кто отправил в Цюрих человека, которого он знал как Джимми Кавано, чтобы тот убил его. Но в любом случае Бен не намеревался хоть сколько-нибудь облегчить жизнь своим врагам.
      До Санкт-Галлена он доехал с фермером, поставлявшим овощи на рынки и в рестораны. Фермер удивленно взирал на своего пассажира, и Бен объяснил, что он ехал на автомобиле, который, как назло, сломался в очень глухом месте. В городке он взял напрокат автомобиль и отправился в отдаленную сельскохозяйственную общину Меттленберг. Если полет проходил трудно, то и поездка оказалась не лучше. Шел проливной дождь, ветровое стекло арендованного автомобиля заливали потоки воды. Стеклоочистители отчаянно елозили по стеклу, не принося никакой пользы: слишком уж сильный был ливень. Близился вечер, и уже заметно стемнело. Бен видел перед собой лишь несколько футов дороги. Вероятно, ему просто повезло, что на этой маленькой сельской дороге в обе стороны ехало много машин, которые, как и его автомобиль, ползли с черепашьей скоростью.
      Он находился в отдаленном малонаселенном районе на северо-востоке Швейцарии, в кантоне Санкт-Галлен, недалеко от озера Констанс. Временами, когда дождь на несколько секунд ослабевал, он видел по обеим сторонам дороги большие фермы. Стада коров, отары овец, акры тщательно обработанной земли. В сумерках виднелись большие примитивные здания, в которых, вероятно, под одной необъятной соломенной двускатной крышей находились и хлева, и сараи, и скорее всего жилища хозяев. Навесы укрывали сложенные с геометрической точностью поленницы.
      За время поездки Бен испытал целый диапазон эмоций: и страх, и глубочайшую печаль, и почти сокрушительный гнев. Теперь он приближался к кучке домов, которые и должны были оказаться деревней Меттленберг. Ливень ослабел и превратился в обычный дождь. Бен разглядел руины укреплений средневекового города. Проехал мимо старого зернохранилища и церкви Святой Марии, выстроенной в начале XVI века. Вокруг стояли живописные ухоженные каменные здания с деревянными резными украшениями на фасадах и фронтонах, с ломаными красными крышами. Это место лишь с большой натяжкой можно было назвать деревней.
      Питер сказал, что Лизл, его возлюбленная, устроилась на работу в находившейся здесь маленькой больнице. Бен посмотрел путеводитель: на несколько километров вокруг имелась только одна больница: "Regionalhospital Sankt Gallen Nord".
      Почти сразу же за "центром города" находилось относительно современное здание красного кирпича очень простой и явно дешевой архитектуры, выстроенное, как решил Бен, в 1960-х годах. Региональная больница. Он нашел бензоколонку фирмы "Мигрос", остановил автомобиль и позвонил из телефона-автомата.
      Когда дежурная телефонистка больницы взяла трубку, Бен медленно проговорил по-английски:
      - Мне необходимо поговорить с педиатром. Мой ребенок заболел. - Он долго не мог решить, на каком языке разговаривать, но потом пришел к выводу, что его немецкий, который он знал лишь на туристском уровне, все равно не поможет замаскировать американский акцент, а швейцарская телефонистка должна хотя бы немного знать английский язык.
      Питер говорил ему, что Лизл взяли на работу в больницу, потому, что там был нужен педиатр; Бен понял эти слова так, что в больнице вообще не было детского врача, кроме нее. Конечно, нельзя было исключить, что там найдутся и другие, но Бен сомневался в этом, слишком уж маленькой была больница.
      - Я буду соединять вас с Notfallstation... э-э... "Скорой помощью". Сейчас...
      - Нет-нет, - быстро прервал дежурную Бен. - Мне не нужна "Скорая помощь". Я должен поговорить непосредственно с педиатром. Он у вас один, или их несколько?
      - Только один, но в это время доктор нет в больнице. Только один!
      Бен в глубине души ликовал: неужели он нашел ее?
      - Да, женщина по имени, кажется, Лизл, правильно?
      - Нет, сэр. Насколько я знаю, в штате здесь больница никакая Лизл нет. Педиатра имя доктор Маргарита Хубли, но я сообщаю вам, она нет в больнице. Позвольте мне соединять...
      - Должно быть, я ошибся. Мне называли именно это имя. Скажите, а у вас не работала в последнее время педиатр по имени Лизл?
      - Нет, сэр, я не знать такого доктора. Необходимо что-нибудь придумать!
      И ему в голову действительно пришла идея. Имелся шанс на то, что доктор Хубли может быть знакома с Лизл, знает, кто она такая и куда уехала. Это скорее всего будет другая больница, где Лизл получила работу.
      - Не знаете ли вы номер, по которому я мог бы связаться с доктором Хубли?
      - Я боюсь, что не могу дать вам ее домашний номер, сэр, но если бы вы доставили вашего ребенка в больницу...
      - А не могли бы вы сами позвонить ей?
      - Да, сэр, я могу сделать это.
      - Благодарю вас. - Бен назвал номер телефона-автомата, с которого звонил, и вымышленное имя.
      Телефон ожил через пять минут.
      - Мистер Петерс? - спросил по-английски женский голос.
      - Большое спасибо вам за звонок, доктор. Я американец, отдыхаю здесь вместе со своими друзьями, и мне нужно найти доктора, который, я точно знаю, работал в штате региональной больницы. Мне хотелось бы знать, не знакомы ли вы с нею. Это женщина по имени Лизл.
      Последовала пауза - слишком уж длинная пауза.
      - Я не знаю никакой Лизл, - ответила педиатр.
      Похоже, что она лжет для того, чтобы защитить Лизл? Или он просто выдумал это?
      - Вы уверены? - настаивал Бен. - Мне говорили, что в этой больнице была педиатр по имени Лизл, и мне необходимо срочно связаться с нею. Это... Это семейное дело.
      - Какое еще "семейное дело"?
      Попал в десятку. Она выгораживает Лизл.
      - Это касается ее... ее брата, Питера.
      - Ее... брата? - педиатр, казалось, растерялась.
      - Передайте ей, что мое имя Бен. Снова долгая пауза.
      - Где вы находитесь? - спросила женщина.
      Не прошло и двадцати минут, как к бензоколонке подъехал маленький красный "Рено".
      Миниатюрная женщина, одетая в большой дождевик-пончо защитного цвета, заляпанные грязью джинсы и ботинки, вышла из машины и нерешительно оглянулась, прежде чем захлопнуть дверцу. Заметив Бена, она подошла. Вблизи он сразу разглядел, что она была настоящей красавицей. Правда, не того типа, какой он, сам не зная почему, ожидал увидеть. Под капюшоном пончо он разглядел ее коротко подстриженные блестящие темно-каштановые волосы. С молочно-белого лица смотрели сияющие голубые глаза. Но ее лицо было перекошено, как-то странно сморщено; казалось, что она очень напугана.
      - Большое спасибо, что вы согласились прийти, - сказал он. - Как я понимаю, вы знакомы с Лизл. Я брат ее мужа, близнец.
      Женщина продолжала смотреть на него, не отводя взгляда.
      - О, господи, - чуть слышно прошептала она. - Вы похожи с ним как две капли воды. Это... это... все равно, что увидеть привидение. - Напряженная маска, сковывавшая ее лицо, внезапно треснула. - Великий боже, - выдохнула она, разразившись рыданиями, - он был так осторожен! Столько... столько лет...
      Бен в полной растерянности смотрел на женщину-врача.
      - Он не вернулся домой той ночью, - она говорила так поспешно, словно боялась не успеть. - Я не ложилась спать, волновалась, мне было страшно. Женщина закрыла лицо руками. - А потом приехал Дайтер и рассказал мне, что случилось...
      - Лизл... - сдавленным шепотом выговорил Бен.
      - О боже! - простонала она, захлебываясь слезами. - Он был такой... такой хороший человек. Я так любила его!
      Бен обнял ее обеими руками, прижал к себе, желая поддержать и утешить женщину, которую любил его брат, и почувствовал, что у него тоже полились слезы.
      Асунсьон, Парагвай
      В аэропорту Асунсьона Анну остановил толстомордый парагвайский таможенник в голубой рубашке с короткими рукавами и при галстуке. Глядя на его волосы и цвет лица, Анна могла с уверенностью сказать, что он, как и большинство парагвайцев, был метисом, потомком браков между испанцами и индейцами.
      Он окинул Анну оценивающим взглядом, а потом ткнул пальцем в сумку, которая была у нее с собой, жестом потребовав открыть ее. Задав несколько вопросов на языке, который, если отбросить страшный акцент, мог бы сойти за английский, он снова посмотрел на Анну - в этом взгляде очевидное разочарование смешивалось с нескрываемым негодованием - и взмахом руки позволил ей пройти.
      Анна ощущала себя примерно так же, как преступник, перевозящий наркотики. Согласно обычным инструкциям для федеральных служащих, прибывший в страну агент должен был отметиться в местном посольстве, но она вовсе не собиралась так поступать. Слишком уж большой была опасность утечки. Но в случае каких-нибудь неприятностей ей позднее придется отвечать за нарушение протокольного порядка.
      В переполненном зале аэропорта она разыскала телефон-автомат. На то, чтобы разобраться, как здесь использовать телефонную карточку, ушла еще пара минут.
      На ее автоответчике оказалось сообщение от Арлисса Дюпре, который требовал, чтобы Анна сказала, когда она вернется к своей работе в УСР. А затем следовало сообщение от сержанта Арсено из Конной полиции. Токсикологическая экспертиза была закончена. О результатах он ничего не сообщил.
      Когда Анна дозвонилась до штаб-квартиры Конной полиции в Оттаве, ей пришлось ждать у телефона добрых пять минут, прежде чем там разыскали Рона Арсено.
      - Анна? Как ваши дела?
      Ей все стало ясно уже по его интонации.
      - Ничего, да?
      - Мне очень жаль - нисколько ему не жаль! - но, боюсь, что вы даром потеряли здесь время.
      - Мне так не кажется. - Анна изо всех сил старалась скрыть свое разочарование. - Само наличие следа от инъекции - уже существенный факт. Вы не будете против того, чтобы я поговорила с токсикологом?
      Он на секунду заколебался.
      - Почему бы и нет, но вряд ли это хоть что-нибудь изменит.
      - Но в любом случае ничему не повредит.
      - Да, наверно, вы правы. - Арсено продиктовал ей телефонный номер в Галифаксе.
      Аэропорт сотрясался от шума самолетов и голосов мельтешащих людей, так что расслышать собеседника, находившегося в другом полушарии, было довольно трудно. Токсиколога звали Денис Виз. Его высокий хриплый голос мог принадлежать человеку любого возраста - от двадцати до шестидесяти лет.
      - Мы провели все до одного те анализы, которые вы указали, и еще несколько сверх того, - как бы оправдываясь, заявил он.
      Анна попыталась представить его себе и решила, что он должен быть маленьким и лысым.
      - Я вам очень признательна.
      - Вы знаете, что это была чрезвычайно дорогостоящая работа?
      - Мы оплатим ее. Но позвольте мне задать вам еще один вопрос: существуют ли такие вещества... такие токсины, которые могут переходить из крови в мозг, а потом не выводятся обратно? - Артур Хаммонд, ее эксперт по ядам, мимоходом упомянул и о таком сценарии.
      - Полагаю, что существуют.
      - И их можно найти только в спинномозговой жидкости?
      - Я не стал бы полагаться на это, хотя такое возможно. - Токсиколог говорил сдержанно; его, судя по всему, не вдохновляли новые теории Анны.
      Анна немного подождала и, когда убедилась в том, что продолжения не последует, задала очевидный вопрос:
      - Как насчет спинномозговой пункции?
      - Невозможно.
      - Почему?
      - Во-первых, невозможно сделать пункцию на мертвом теле. Нет давления. Вещество не выйдет наружу. И, во-вторых, тела уже нет.
      - Похоронили? - Анна закусила нижнюю губу. - Проклятье!
      - Сегодня вечером, наверно, состоится панихида. Тело уже перевезли в погребальный зал. А похороны завтра утром.
      - Но вы могли бы попасть туда, не так ли?
      - Теоретически да, но зачем?
      - Ведь водянистая влага это почти то же самое, что и спинномозговая жидкость?
      - Да.
      - Вы можете взять ее пробу?
      Пауза.
      - Но вы не заказывали такой пробы.
      - Я только что ее заказала, - ответила Анна.
      Меттленберг, Санкт-Галлен, Швейцария
      Лизл надолго умолкла. Слезы, только что обильно струившиеся по щекам и падавшие на воротник простенькой хлопчатобумажной блузки, начали высыхать.
      Конечно же, это была она. Как он мог не догадаться с первого взгляда?
      Они расположились на переднем сиденье ее автомобиля. Стоять на открытом со всех сторон асфальтовом островке бензоколонки было слишком уж опасно, сказала она, едва к ней вернулось самообладание. Бен вспомнил, как недавно вот так же сидел рядом с братом в грузовике Питера.
      Женщина смотрела вперед через ветровое стекло. Стояла полная тишина, которую нарушал лишь шум изредка проезжавших автомобилей - хриплые короткие завывания сигналов грузовиков.
      В конце концов она заговорила.
      - Вам опасно находиться здесь.
      - Я принял меры предосторожности.
      - Если кто-нибудь увидит вас со мной...
      - То подумает, что это Питер, ваш муж.
      - Но если те люди, которые убили его, которые знают, что он мертв, каким-то образом выследили меня...
      - Если бы они выследили вас, то мы с вами сейчас не сидели бы здесь, веско заметил Бен. - Вы уже были бы мертвы.
      Лизл опять умолкла. Затем спросила:
      - А как вы сюда добирались?
      Бен подробно рассказал о частных самолетах и случайных автомобилях, которые он использовал на своем окольном пути. Он знал, что описание принятых им предосторожностей поможет ей успокоиться. Женщина кивнула, и в ее глазах он увидел благодарность.
      - Насколько я себе представляю, все эти предосторожности стали главной частью вашего с Питером образа жизни,- сказал Бен. - Питер рассказал мне, что это вы изобрели его ложную смерть. Это было блестяще.
      - Если бы это было так блестяще, как вы говорите, - с печальной иронией ответила Лизл, - им никогда не удалось бы снова найти его.
      - Нет. Я виню в этом только себя. Мне не следовало никогда приезжать в Швейцарию. Не окажись я здесь, эти паразиты не вылезли бы из своих щелей.
      - Но откуда вы могли знать, как на самом деле обстоят дела? Вы же не думали, что Питер жив! - она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.
      Ее кожа была очень бледной, почти прозрачной, а каштановые волосы отливали темным золотом. Она была очень стройной; простую белую блузку приподнимали небольшие идеально округлые груди. Ее красота казалась чрезмерной, даже экстравагантной.
      Ничего удивительного, что Питер решил расстаться со всем, что у него было, чтобы прожить жизнь с этой женщиной. Бен чувствовал властную притягательность этой красоты, но твердо знал, что никогда в жизни не поддастся этому влечению.
      - Вы живете не под своим настоящим именем, - заметил он.
      - Конечно, нет. Все мои местные знакомые знают меня под другим именем. Я совершенно официально поменяла его. Маргаритой Хубли звали сестру моей бабушки. А насчет Питера им было известно только то, что он был моим дружком, канадским начинающим писателем, которому я немного помогала. Они знали его тоже под другим именем...
      Ее голос упал до шепота; она умолкла и на несколько секунд уставилась в темное окно.
      - Тем не менее он продолжал поддерживать кое-какие из своих контактов с теми, кому он, безусловно, доверял. Он называл их своей "системой раннего оповещения". А потом, несколько дней назад, когда ему позвонили и рассказали о кровопролитии на Банхофштрассе... Он понял, что там произошло. Я умоляла его ничего не делать. Но нет, он настоял на этом! Сказал, что у него нет выбора. - Черты ее лица исказились в презрительной гримасе, голос сорвался на пронзительное рыданье. Сердце Бена сжалось от боли.
      Она снова заговорила слабым, сдавленным голосом:
      - Он должен был защитить вас. Уговорить вас уехать из страны. Он должен был спасти вашу жизнь, невзирая на то, что сам подвергался при этом смертельной опасности. О, боже, я говорила, что ему не следует ехать. Я просила, я умоляла его.
      Бен взял ее за руку.
      - Мне так жаль...
      А действительно, что он мог сказать? Разве можно передать словами, как ему мучительно больно, что пришлось умереть Питеру, а не ему самому? Он скорбит, что все сложилось так, а не иначе. И еще одно - он любил Питера гораздо дольше, чем она.
      Голос Лизл снова смягчился.
      - Я ведь даже не могу попросить, чтобы мне выдали его тело, не так ли?
      - Нет. И никто из нас не может.
      Она сглотнула слюну.
      - Вы знаете, Питер очень любил вас...
      Ему было очень больно слышать это. Он вздрогнул.
      - Мы много дрались. Я думаю, что это наподобие того закона физики, знаете, где говорится, что каждое действие вызывает равное противодействие.
      - Вы, двое, не просто выглядели похожими, но и были очень схожи между собой.
      - Не слишком.
      - Это может сказать только близнец.
      - Вы меня совсем не знаете. По темпераменту, по эмоциональному настрою мы были совершенно разными.
      - Возможно, это такая же разница, какая бывает между двумя снежинками. Несмотря на некоторые различия, они все равно остаются снежинками.
      Бен с благодарностью улыбнулся.
      - Я не уверен, что нас можно было назвать снежинками. Мы всегда причиняли окружающим слишком много беспокойства.
      Что-то в ней снова сломалось. Теперь она плакала навзрыд, и при виде ее мук сердце Бена готово было разорваться.
      - О, боже, но зачем им нужно было убивать его? Для чего? Зачем? Он никогда ничего не сказал бы, он же не был дураком!
      Бен терпеливо ждал, пока она не успокоилась снова.
      - Питер сказал мне, что он нашел документ, список имен. Двадцать три фамилии высокопоставленных государственных деятелей и промышленников. "Люди, о которых ты должен был слышать", - сказал он. Он сказал, что это был учредительный документ какой-то организации, созданной здесь, в Швейцарии.
      - Да.
      - Вы видели этот документ.
      - Видела.
      - Он вам показался подлинным?
      - Насколько я могу судить, да. Все признаки, даже машинопись, походили на те, относившиеся к тысяча девятьсот сороковым годам бумаги, которые мне доводилось видеть.
      - И где он теперь находится?
      Лизл поджала губы.
      - Перед тем как мы уехали из Цюриха, Питер открыл счет в банке. Сказал, что делает это прежде всего ради сейфа, который при этом выделяет банк. Он хотел держать там бумаги. Я не знаю наверняка, но мне кажется, что он должен был поместить этот список туда.
      - А не мог ли он спрятать его дома, в вашей хижине?
      - Нет, - быстро ответила Лизл, - в нашей хижине нет никаких укромных мест.
      Бен мысленно отметил, что она отреагировала на его слова слишком поспешно.
      - А ключ от этого сейфа у вас?
      - Нет.
      - Если счет на имя Питера, разве не было опасности того, что плохие парни могли бы узнать о его существовании?
      - Именно поэтому он не стал открывать его на свое имя. Счет открыт на имя его поверенного.
      - Вы помните, кто это был?
      - Конечно. Это мой кузен доктор Маттиас Дешнер. Даже не кузен, а троюродный брат. Дальний родственник, достаточно дальний для того, чтобы никто не мог бы догадаться о его связи с нами... со мной. Но он хороший человек, заслуживающий полного доверия. Его контора находится в Цюрихе, на улице Санкт-Аннагассе.
      - Значит, вы доверяете ему?
      Целиком и полностью. В конце концов я доверяла ему наши жизни. Он никогда не предавал нас и никогда не предаст.
      - Если по прошествии стольких лет люди, обладающие влиянием, властью и широко разветвленными связями, идут на такие отчаянные меры для того, чтобы заполучить этот документ, он должен быть чрезвычайно важным. - Перед мысленным взором Бена вдруг возникло ужасное зрелище безжизненного тела Питера, залитого кровью. Спазм стиснул его.
      Глаза Лизл наполнились слезами, губы искривились, как будто она пыталась сдержать подступившие рыдания.
      - Да, - сказала она. - Если вы сможете сделать это... Если вы будете вести себя осторожно, так же осторожно, как вы добирались сюда, то для меня не может быть высшего счастья. Разыщите их, Бен. Заставьте их расплатиться за то, что они сделали. - Она крепко сжала нос большим и указательным пальцами, словно старалась сдержать чих. - Теперь мне нужно вернуться домой. Я должна попрощаться с вами.
      Она казалась с виду безмятежной, но Бен все же сумел разглядеть глубоко затаенный страх. Это была сильная, замечательная женщина, настоящий бриллиант. Я сделаю это и для себя, и для вас, - подумал он.
      - До свидания, Лизл, - сказал Бен, целуя ее в щеку.
      - До свидания, Бен, - сказала Лизл, когда он вышел из автомобиля. Она еще долго смотрела на него. - Да, заставьте их расплатиться.
      Глава 12
      Асунсьон, Парагвай
      Такси, которое Анна взяла в аэропорту - старый, гремящий на всех ухабах "Фольксваген", - оказалось далеко не таким симпатичным, каким показалось ей на первый взгляд. Можно было подумать, что у него вовсе не было глушителя. Они проехали мимо приятных на вид особняков в испанском колониальном стиле, а затем въехали в забитый транспортом деловой центр города, где на обсаженных деревьями улицах кишели пешеходы и ездили старинные желтые троллейбусы. Нигде за пределами Германии она не видела столько "Мерседесов", как здесь; многие из них - Анна хорошо это знала - были крадеными. Асунсьон, казалось, застыл в сороковых годах, и время проходило мимо, никак не сказываясь на его жизни.
      Ее отель - маленький и непрезентабельный - размещался в деловом центре, на Колон. В путеводителе он был объявлен как трехзвездочный. Было ясно, что автору путеводителя специально за это заплатили. Портье сразу зауважал Анну, обратившуюся к нему на хорошем испанском языке.
      Потолки в ее комнате были высокими, стены - облупленными, а так как окна выходили на улицу, то всю комнату наполняли невероятно громкие звуки, доносящиеся снаружи. По крайней мере в номере была своя ванна. Но если не хочешь, чтобы на тебя все обращали внимание, то не стоит останавливаться там, где обычно останавливаются "гринго".
      Из маленького холодильника, носившего громкое имя "бар", Анна достала бутылочку aqua con gas [газированная вода (исп.)] - она оказалась лишь чуть-чуть холоднее воздуха в комнате, - не спеша напилась, а затем позвонила по номеру, который ей дали в Соmisaria Centrico - главном управлении полиции.
      Это не был официальный контакт. Капитан Луис Болгорио занимался в парагвайской policia расследованием убийств и несколько раз по телефону обращался за содействием к американским властям. Анна узнала его имя в обход официальных каналов, через своих друзей из ФБР. Болгорио был обязан американским полицейским своими служебными успехами, и это давало повод надеяться на его лояльность.
      - Вам повезло, мисс Наварро, - сказал капитан Болгорио, когда они созвонились в следующий раз. - Вдова согласилась повидаться с вами, несмотря даже на то, что пребывает в трауре.
      - Замечательно. - Они разговаривали на деловом языке, то есть по-испански. Повседневным языком здесь был гуарани. - Спасибо вам за помощь.
      - Это богатая и важная дама. Надеюсь, вы отнесетесь к ней со всем уважением.
      - Конечно. Тело...
      - Это не по моему ведомству, но я могу устроить вам визит в полицейский морг.
      - Отлично.
      - Дом находится на Авенида Марискал Лопез. Вы сможете добраться туда на такси, или мне вас подвезти?
      - Я возьму такси.
      - Очень хорошо. Я прихвачу с собой все документы, которые вы запрашивали. Когда мы встретимся?
      Через консьержа она заказала такси и весь следующий час просматривала дело "жертвы" - хотя ей трудно было применять слово "жертва" к такому матерому преступнику.
      Она знала, что вряд ли сумеет добыть еще какие-то сведения, помимо тех, которые содержались в картонной папке, предоставленной ей Аланом Бартлетом. Капитан Болгорио помогал ей лишь потому, что помощь, оказываемая ему самому время от времени Федеральной криминальной полицией Соединенных Штатов, обеспечила его успехи на родине и помогла произвести хорошее впечатление на начальство. Стопроцентная "услуга за услугу". Болгорио распорядился, чтобы тело Проспери пока задержали в морге.
      Бартлет утверждал, что Парагвай печально известен своим отказом от сотрудничества в области экстрадиции и поэтому является общеизвестным убежищем для военных преступников и прочих людей, десятками лет скрывающихся от международного правосудия. Его одиозный коррумпированный диктатор, "пожизненный президент" генерал Альфредо Стресснер очень заботился об этом. После того как Стресснера в 1989 году скинули, появилась надежда на улучшение ситуации. Но ей не суждено было сбыться. Парагвай так и остался невосприимчивым к требованиям экстрадиции.