Двухместное купе

За столом сидел домашний врач миссис Тейлор – доктор Уве Ницше.

Выписывал рецепты.

– Ты сегодня у меня отлежишься, – спокойно говорила Лори. – Я специально вызвала своего хаузартца... Домашнего доктора. Его зовут Уве Ницше. Он когда-то смылился из ГэДээР, а потом стажировался в Англии. Поэтому он довольно неплохо треплется и по-русски, и по-английски. Русский у них в ГэДээР был обязательным... Так что у тебя с ним никаких языковых проблем не будет. Фрау Фукс! – Лори свободно перешла на немецкий. – Смените воду в тазике... Стоит, мудила немецкая, сама сообразить не может!

Последнюю фразу Лори произнесла по-русски.

По-русски и продолжила:

– Уве! Вы все поняли? Мне нужно этого парня привести в полный порядок. Я, к сожалению, завтра улетаю в Италию на съемки. Ему, тоже завтра, но с раннего утра, необходимо быть в Бонне – в советском посольстве. Ваша работа с ним будет оплачена мной «экстра». Понятно? Я вам оставлю телефон своего отеля в Италии, так что все вопросы, которые у вас могут возникнуть, – ко мне. Ясно?

– Аллес кляр, Лори. Кайн проблем... – сказал доктор Ницше и взялся измерять Лешке давление.

– Не волнуйся, малыш, – сказала Лори. – Все будет о’кей! Сейчас подгребет твой приятель... Или кто он тебе? Менеджер, агент?

– Приятель, – тихо выговорил Лешка.

– Сейчас подъедет. Мы его разыскали через то кафе, где ты пел... И я ему кое-что поручу.

Вошла фрау Фукс со свежей водой в тазике. В ту же секунду раздался мелодичный сигнал у входных дверей.

– Фрау Фукс! Поставьте воду и откройте дверь. Если это герр Гаврилиди, за которым я посылала такси, то проводите его прямо сюда. Если кто-нибудь другой – не принимать. Я занята.

И только тут ПРОЯВИЛСЯ маленький Ангел, которого НИКТО НЕ ВИДЕЛ... Он сидел на книжном стеллаже и внимательно слушал все, что говорила Лори. Слушал с почтительным удивлением...

– Неплохое давление, – сказал доктор Ницше. – Нижнее высоковато...

Фрау Фукс ввела Гришу Гаврилиди в гостиную.

– Гутен таг, майне либе дамен унд геррен! – бойко начал было Гриша, потрясенно оглядывая богатую обстановку виллы миссис Лори Тейлор.

Но Лори резко сказала ему по-русски:

– Заткнись и слушай меня внимательно. Ты за рулем автомобиля когда-нибудь сидел?

– А двести семнадцать тысяч километров на «ушастом» «Запорожце» вам что-нибудь говорят? – нахально спросил Гриша.

– Тогда сто двадцать верст до Бонна и сто двадцать обратно осилишь, – сказала Лори. – Возьмешь у моей служанки «мазду» и фарцойгшайн – в смысле техпаспорт, получишь у меня пятьсот марок на бензин, жратву и непредвиденные обстоятельства и завтра в шесть утра повезешь Алешку в Бонн. В наше советское ёбаное посольство. И сделаешь все, чтобы ему разрешили вернуться домой, в Ленинград. Если у тебя ни хера не получится, я через две недели вернусь из Италии и займусь этим сама. А если ты это сумеешь сделать – получишь от меня приз в тысячу марок. Понял?

– Так точно! – вытянулся Гриша.

Лори погладила Лешку по лицу и тихо сказала по-английски:

– Хотя теперь мне еще больше хочется, чтобы он всегда был рядом со мной...

Доктор Ницше и маленький Ангел с нескрываемым удивлением уставились на Лори-Цыпу-Лариску Кузнецову-Тейлор.

Лори перехватила взгляд доктора Ницше и жестко сказала по-немецки:

– А вы, доктор, должны его максимально успокоить! Но не настолько, чтобы он завтра в посольстве производил впечатление слабоумного.

Посмотрела на затихающего, всхлипывающего Лешку, на Гришу Гаврилиди, четко проговорила по-русски:

– А я буду Бога молить, чтобы в Бонне вы попали к человеку решительному и ответственному, а не к какому-нибудь трусливому мидовскому кретину с сосисочной идеологией.

Маленький Ангел спрятал крылья в рюкзак и с сомнением почесал в затылке...

* * *

Некоторое время мы все еще продолжаем видеть эту сцену, но уже не слышим голосов Лори, доктора Уве Ницше, Гриши Гаврилиди...

Утренний свет в большой гостиной начинает меркнуть...

Будто издалека возникает пока еще слабый шум идущего по рельсам состава...

Где-то прогудел встречный, чаще стал перестук колес...

...и при усиливающейся железнодорожной фонограмме все стало погружаться в непроницаемую мглу, в которой неожиданно прозвучал...

... ГОЛОС В.В.:

– Послушайте, Ангел! Судя по тому, как вы отреагировали тогда на фразу Лори, сказанную по-английски, я сообразил, что языкового барьера у вас вообще не было?

И голос Ангела ответил:

– Конечно. Ну, посудите сами, Владим Владимыч, какой языковой барьер может быть у ангела-хранителя? Пусть даже практиканта. К счастью, эту особенность мне удалось сохранить до сих пор...

– А почему, когда Лори сказала, что будет молить Господа за Лешку, вы выразили неприкрытое сомнение? – спросил голос В.В.

– Да потому, что я уже тогда отлично знал весь сложнейший путь молитвы до адресата! Фильтрации, сортировки, разбор по тематике, по степени важности... Нас просто этому обучали. А на пути каждой молитвы стояли еще и ангелы-референты, ангелы по внешним связям, Система ангельской безопасности... Так что я совсем не был уверен, что молитва Лори Тейлор дойдет до Всевышнего... Но на мне лежала миссия быть Его Посланцем на Земле, поэтому ответственность за исполнение этой молитвы я взял на себя!

– Отважный малыш... – в кромешной тьме пробормотал голос В.В.

* * *

Звуки идущего поезда станут затихать и...

...начнут преобразовываться в шум автомобильного мотора.

С усилением звука двигателя машины из темноты начнет проявляться широкий утренний...

... ЗАПАДНОГЕРМАНСКИЙ АВТОБАН, ВЕДУЩИЙ В БОНН

Небольшая красненькая «мазда» бежала по широкому автобану.

За рулем сидел Гриша Гаврилиди. Лешка – рядом.

На заднем пассажирском сиденье валялся маленький Ангел. Просматривал списки сотрудников советского посольства в Западной Германии, напечатанные в газете «Зюддойче цайтунг».

Список был обширный – с именами и фамилиями, с указанием мнимых и истинных должностей.

Ангел внимательно изучал список, некоторые фамилии сотрудников посольства помечал карандашом.

В ногах у Ангела лежала Гришина сумка, из которой торчала пластмассовая бутылка с минеральной водой.

–...а мама мне и говорит... – с трудом произнес Лешка и закашлялся.

– Ладно, молчи. Я все знаю, – сказал Гриша. – Когда ты уснул, мне Лариса Васильевна все рассказала...

Могучий «семисотый» «БМВ» обошел маленькую «мазду», и Гриша тут же закричал ему вслед:

– Кто так ездит?! Кто так ездит, жлоб с деревянной мордой?! Он думает, что если он на «БээМВэ», так ему все можно!.. Как у нас в Совке, на черной «Волге» с обкомовскими номерами!..

Сзади двенадцатилетний Ангел внимательно просматривал газету и приканчивал сникерс. Доел, вытер рот внезапно появившейся у него в руке салфеткой и...

...потянулся было к Гришиной сумке за минеральной водой, как вдруг Гриша попросил Лешку:

– Леха... Не сочти за труд – достань мне сзади из сумки минералку. В глотке пересохло.

Лешка повернулся назад (Ангел еле успел отдернуть руку!), достал бутылку из сумки, отвинтил пробку и передал Грише:

– Пей и оставь мне немного.

Гриша на ходу попил из горлышка, отдал бутылку Лешке.

Тот допил остатки воды, завинтил пробку на пустой бутылке и бросил ее назад, прямо на маленького Ангела.

Ангел поймал пустую бутылку, посмотрел на нее как-то странно, и...

...бутылка чудодейственно наполнилась свежей минеральной водой.

Ангел попил из бутылки, закупорил ее и снова засунул в Гришину сумку. А сам поудобнее улегся на заднем сиденье и опять раскрыл «Зюддойче цайтунг»...

– Слушай, Леха, – крутя баранку «мазды», спросил Гриша, – а откуда у Ларисы Васильевны все это? Дом, служанка, «мерседес» навороченный? Бабок, видать, немерено. Я лично такой дом только в кино видел. И то в заграничном. И почему эта Лариса Васильевна – еще и Лори Тейлор, а?..

Сзади Ангел стал перелистывать многостраничную газету.

– Спроси сам у нее. Захочет – расскажет... Гришка, тебе не кажется, что у нас сзади что-то все время шуршит? – спросил Лешка.

Ангел услышал это, тихо сложил газету и притаился.

– Ни хрена там не шуршит! – сказал Гриша. – В тебя вчера такое количество медикаментов вогнали, что тут чего хочешь померещится...

По широченному западногерманскому автобану, ведущему в Бонн, в толпе самых разных автомобилей бежала «мазда» красного цвета...

ОДИН ИЗ КАБИНЕТОВ ПОСОЛЬСТВА СССР В БОННЕ

В соответствии с молитвой Лори Тейлор и при посильном участии Ангела Лешка Самошников и Гриша Гаврилиди попали в кабинет к наиболее ответственному и решительному сотруднику советского посольства в Западной Германии.

Это был хорошо одетый, большой человек со слегка бабьим лицом и острыми, внимательными глазками.

Лешка и Гриша сидели напротив него. Разделял их и хозяина кабинета большой письменный стол с несколькими разными телефонами.

НЕВИДИМЫЙ им Ангел, свесив ноги, сидел на большом стальном сейфе.

Солировал хозяин кабинета:

– То вы, задравши хвост, убегаете и самым бессовестным образом предаете свою страну, которая вас взрастила и выучила, а то, поджавши хвост, униженно просите вернуть вас обратно – домой. Как у вас, у артистов, все это легко и просто! – с ласковым упреком говорил «ответственный и решительный».

– Но я же объяснял вам, как случайно все это произошло, – упавшим голосом говорил Лешка. – Я никогда и не думал...

– Вот вы не думаете, а нам приходится расхлебывать...

«Ответственный и решительный» встал, подошел к сейфу и вставил затейливый ключ в скважину дверцы.

Чтобы не помешать ему открыть сейф, Ангел быстро подобрал ноги.

Дипломат открыл сейф и достал оттуда тоненькую папочку с несколькими листочками и газетными вырезками.

– Вот, пожалте... Чтоб вы не думали, что мы тут даром государственный хлеб едим. Мы здесь, как говорится, на переднем крае, и ничто не должно ускользнуть от наших глаз. Тут, – дипломат постучал ногтем по газетным вырезкам, – черным, понимаешь, по белому написано, что артист Алекс Самошников выбрал творческую свободу и обратился, дескать... Да! Кстати. А чего же это вы в свою-то организацию не обратились?

– В какую это «свою»? В ВТО, что ли? – удивился Лешка.

– Куда-а-а? – не понял дипломат.

– ВТО – Всесоюзное театральное общество.

Ответственный дипломат даже рассмеялся:

– Ну зачем же... Я имею в виду вашу еврейскую общину по месту вашего сегодняшнего проживания на территории ФээРГэ.

– А я-то тут при чем?! – По Лешке стало видно, как волна ненависти к дипломату захлестула его с головы до ног.

Ангел обеспокоенно наблюдал за Лешкой с высоты стального сейфа.

Но хозяин кабинета даже внимания не обратил на Лешку. Раскрыл картонную папочку, перелистал бумажки там и поднял на Лешку маленькие внимательные глазки:

– Мамаша же у вас, извините, так сказать, еврейской нации. А там таких, как вы, только и ждут, понимаешь.

– Ну вот что... – Лешка начал было приподниматься, но...

... Гриша Гаврилиди придержал его сзади за брюки и быстро заговорил, стараясь сгладить возникшее напряжение:

– Я, конечно, дико извиняюсь!.. Но вы поймите, у Алексея Сергеевича счас очень тяжелая обстановка в семье! Младший братик попал в колонию...

– Как говорят по-русски, яблоко от яблоньки... – усмехнулся дипломат.

– Послушайте!.. – нехорошим голосом сказал Лешка.

Но Гриша снова рванул его сзади за куртку и усадил на стул, не прекращая своей тирады:

– Дедушка Алексея Сергеевича – в Великую Отечественную командир взвода разведки – умер от инфаркта, бабушка хворает, мать и отец разрываются между домом, работой и колонией... Ну случилось такое!.. Но антисоветского же ничего... Ну не вешаться же! Ну, пожалуйста...

Вот тут хозяин кабинета перестал играть в сдержанного дипломата:

– А вы хотите, чтобы из-за вас мы все тут на уши встали, да?! Вы будете то туда бегать, то обратно, а мы это все расхлебывать должны? Вы что, уверены, что ленинградские соответствующие органы вас там по головке погладят и с оркестром встречать будут?

– Будь что будет... – хрипло проговорил Лешка. – Только верните меня домой!.. – Проглотил комок и через паузу тихо добавил: – Умоляю вас...

Дипломат повернулся спиной к нему и Грише, стал запирать сейф.

НЕВИДИМОМУ Ангелу снова пришлось приподнять ноги.

Но на этот раз раздраженный маленький Ангел даже кулаком замахнулся на дипломата, когда тот стоял у сейфа. Но этого, к сожалению, никто не видел...

Хозяин кабинета бросил тоненькую папочку со сведениями о Лешке на стол и сказал:

– А вы представляете себе, во что это влетит нашему Советскому государству? Переписки, запросы, выяснения, депортация... А это все валюта! Здесь капитализм! Здесь ничего даром не делается.

– Мы все оплатим! Мы за все рассчитаемся! – тут же сказал Гриша.

Дипломат что-то прикинул в уме, спросил Гришу:

– А вы кто будете гражданину Самошникову? Я что-то не понял...

– Я – его менеджер. Концерты ему устраиваю, выступления... Гаврилиди – моё фамилие.

Дипломат призадумался. Гриша воспользовался паузой:

– Да, кстати! Алексей Сергеевич в театре молодого Ленина играл! Владимира Ильича...

Лицо хозяина кабинета на мгновение стало растерянным, а потом приняло выражение открытой ненависти. Он перегнулся через стол, сказал свистящим шепотом:

– Да как вы смеете?! Вам это святое имя вслух и произносить-то запрещено, а вы!..

– Шоб я так жил! – тут же сказал Гриша.

Хозяин кабинета отдышался и наконец пришел в себя.

– Вы, гражданин Самошников, выйдите в коридорчик, посидите там. А вы, гражданин Гаврю...

– Гаврилиди, – услужливо подсказал Гриша.

– А вы, значит, задержитесь, – сказал ответственный дипломат.

конец шестой серии

Седьмая серия

АВТОБАН, ИДУЩИЙ ИЗ БОННА. НАЧАЛО ВЕЧЕРА

Заходит солнце. На автобане у многих машин уже включены фары.

Теперь красная «мазда» мчится в другую сторону – из Бонна.

Назад – к дому...

* * *

– Десять тысяч!!! Десять тысяч западных бундесмарок, сука!!! – орал Гриша Гаврилиди, сидя за рулем.

Спидометр показывал, что «мазда» летит со скоростью сто сорок километров в час.

– Десять тысяч... – потерянно повторял за ним Лешка.

Маленький Ангел со своего заднего сиденья тревожно смотрел на спидометр, на дорогу, на соседние машины.

В особо рискованные моменты Ангел что-то шептал себе под нос, руками делал какие-то движения, словно разгребал перед «маздой» дорогу, и...

...все, что вытворял Гриша за рулем, даже самый безграмотный обгон, постоянная смена рядов движения, обычно приводящая к авариям...

...завершалось благополучно!

– Десять тысяч!!! Курва!.. Охереть можно! – вопил Гриша.

– Десять тысяч... – словно эхо повторял Лешка-

– Да еще в течение пяти суток!.. Жлобяра советская!..

– И чтобы я еще публично всю Западную Германию обосрал!.. Как плацдарм американской военщины... – вспомнил Лешка.

– Да! Кстати!.. – заорал Гриша. – Он сказал, что в ближайшее время вся Германия может воссоединиться, и поэтому обгадить американцев нужно как можно быстрее!!! Но ты как раз можешь на это болт забить... Он сказал, что они сами напишут, как надо. Тебе – только подмахнуть! Дескать, засилье американских войск на территории... Ну и так далее!

– Но почему только американских? – тихо удивился Лешка. – А где мы были на гастролях?! В детском садике с танками и самоходками? Перестройка, мать их. Ни хрена не меняется...

– Как это не меняется?! – кричал Гриша, нагло обгоняя неторопливый фургон под испуганный, истерический сигнал встречной машины. – Очень даже меняется! И заодно – перестраивается... Когда это было, чтобы такой «бугор», как этот из посольства, брал на лапу?! То есть, конечно, брал, но не от таких, как мы! А счас... Ё-моё и сбоку бантик! Рассказать в Одессе – никто ж не поверит!..

– Осторожней, Гришка, не гони... Здесь ограничение по скорости. Восемьдесят кэмэ...

– Ездить надо уметь! Ты о бабках думай! Десять тысяч!!! – кричал Гриша и гнал старую бедную «мазду» со скоростью сто сорок...

ПРИДОРОЖНАЯ АВТОЗАПРАВКА. ВЕЧЕР

Потом «мазда» стояла в ряду других отдыхающих автомобилей и...

...на ее крыше спокойно сидел маленький Ангел со своим неизменным рюкзачком и с аппетитом лопал мороженое.

Никто, кроме нас, не мог УВИДЕТЬ Ангела, поэтому никто из проходящих или проезжающих даже ни разу не взглянул в его сторону...

А у высокого столика открытого кафе при заправке Гриша и Лешка ели жареные колбаски и запивали их кофе.

– Почему же он говорил о деньгах не со мной, а с тобой? – удивленно спрашивал Лешка.

– Увидел делового человека, с которым можно сварить супчик, – достойно отвечал Гриша.

– Но речь-то шла обо мне! Зачем нужно было выставлять меня в коридор? – не понимал Лешка.

– Ну, ты – фрайер, Леха! Ты же свидетель!.. На кой черт ему в его же кабинете лишний глаз и лишнее ухо, когда речь идет о капусте?! А от меня одного можно всегда отпереться. Послать в жопу... Сказать, что я – шантажист, психопат!.. Что хочешь! Элементарно... Кто я? Что я? Беглый грек с-под Одессы. Кому лучше поверят?..

– Десять тысяч... С ума сойти! Нереально! – Лешка доел, вытер руки бумажной салфеткой.

Гриша утерся рукавом куртки, сказал:

– Отольем на дорожку?

Прошли в мужской туалет. Сделали свои дела в белоснежные большие писсуары.

А рядом – у крайнего, низко расположенного небольшого детского писсуара спокойно «отливал» маленький НЕ ВИДИМЫЙ никем Ангел.

Вид детского писсуара восхитил Гришу:

– Гляди, Леха! Во – культура!.. Они даже мальчиковый размер для маленьких пацанчиков сообразили! Ну, фрицы, мать их за ногу!..

... Вышли из туалета и пошли к своей машине.

На их пути была площадка, где продавались разные подержанные автомобили. Машины выглядели как новенькие.

Гриша остановился рядом, сказал Лешке:

– Пожалуй, выберу себе «фольксваген».

– Собираешься покупать машину? – спросил Лешка.

– Нет, конечно. Откуда у меня деньги?

– Тогда почему бы тебе не выбрать «ягуар»? – спросил Лешка.

И сзади них, прикрывая рот ладошкой, захихикал Ангел.

Лешка и Гриша удивленно обернулись, но НИКОГО не увидели...

* * *

... В полной темноте, опустившейся на автобан, среди десятков и сотен автомобильных фар бежала усталая «мазда»...

ВЕЧЕР. КАФЕ «ОКОЛИЦА ФРЕНКЕЛЯ»

Народу в кафе не было.

За одним столиком, у самой стойки бара, сидел Лешка. Пил чай с лимоном, ел горячий бутерброд.

Фрау Френкель мыла пивные стаканы, а сам Френкель протирал их несвежим полотенцем.

– А куда ты дел Гришу? – спросила у Лешки фрау Френкель.

– Он привез меня к вам и поехал отдавать машину. Вот-вот появится...

– Я так и не понял, – сказал Френкель, – почему этот посольский тип дал вам всего пять дней?

– Вообще-то он разговаривал с Гришкой... Но, как потом я выяснил уже по дороге, этот тип в воскресенье улетает в Москву, в отпуск...

Распахнулась дверь кафе, и появился Гриша Гаврилиди.

Еще не переступив порога, он тут же заорал:

– Нема! Дай десять тысяч! Через год отдам с хорошими процентами!..

– Мишугинэ... – Нема грустно просмотрел стакан на свет. – Тебе перевести на греческий?

– Не надо. Я ж грек, но с-под Одессы.

Фрау Френкель принесла Грише тарелку с горячим бутербродом и чай.

– Ну, уже садись, садись, я тебе говорю, – сказала фрау Френкель.

– Нема! – заорал Гриша. – А в счет взаимных расчетов сто грамм можно налить?

– Босяк... – сказал Френкель и повернулся к жене: – Налей ему и запиши за ним.

– У тебя же еще до черта Лориных денег... – прошептал Лешка. – На кой тебе долги на запись?

– Лорины деньги – это Лорины деньги. И тратить их на свою поддачу я не имею права, – тихо ответил ему Гриша.

– Слушай, Гаврилиди, я уже пытался выяснить у Леши: почему вам так мало дали времени, чтобы собрать эти деньги? Эти паршивые десять тысяч? Но я так и не понял... – сказал Френкель Грише.

– Потому, что этот посольский хрен моржовый в воскресенье улетает в отпуск, в Москву. И эти десять штук для него – как бы подъемные и отпускные.

– Он так и сказал? – спросила фрау Френкель, ставя перед Гришей сто граммов водки в крохотном графинчике.

– Он сказал про воскресенье, про Москву, про отпуск и про десять тысяч. Остальное было нетрудно додумать...

Гриша вылил из графинчика всю водку в стакан, залпом выпил ее и снова попросил у Френкеля:

– Дай на один год десять тысяч, Немка! Расписку напишу...

– Псих... – печально констатировал Френкель. – Чего же ты не попросил у меня раньше, когда я заведовал закрытой столовой при мариупольском горисполкоме?

– А ты бы дал?

– Честно? Вряд ли.

– А тогда было? – спросил Гриша.

– О чем ты говоришь?! – трагически воскликнул Френкель.

– Так на кой хрен тебе нужна была эта эмиграция?

– Я знаю?.. – вздохнул Нема Френкель.

А фрау Френкель, споласкивая посуду в тазу, тихо заплакала.

– Аллес кляр, – пробормотал Гриша. – С вами все ясно...

УЛИЦА ЗАПАДНОГЕРМАНСКОГО ГОРОДА – НОЧЬ

Поздно ночью усталые и измученные Лешка и Гриша еле шли по пустынному спящему городу.

– Знаешь, – негромко говорил Лешка, – я после вчерашнего разговора с мамой так и вижу лицо умирающего дедушки... Толика под конвоем вижу. Плачущих маму, бабушку... Растерянного папу... Вижу нашу полутемную квартиру на первом этаже, мой институт на Моховой, напротив – брянцевский ТЮЗ с открытой сценой, пустой зал с полукруглым амфитеатром... А в последнем ряду один-одинешенек сидит мертвый дядя Ваня Лепехин...

– Нормально, Леха. Я бы удивился, если бы ты сейчас думал о чем-нибудь другом, – сказал Гриша. – А у меня в башке крутятся всякие комбинации – где эти вонючие десять штук достать?.. Вплоть до ограбления ихней сберкассы!..

– Тебе так понравилась цивилизованная тюрьма? – спросил Лешка.

– Может, у Ларисы Васильевны попросить? А я буду ей потом частями отдавать... – спросил Гриша.

– Лори вернется только через две недели. А деньги нужны через пять... нет, уже через четыре дня...

Прошли молча еще немного, и Гриша спросил:

– Это верно, что Лори предлагала тебе работу актера за большие бабки? Ты намекал, когда мы в Бонн ехали... Можно было бы тебе несколько месяцев там поработать, подкопить деньжат и снова в посольство сунуться. А, Леха? Она действительно предлагала тебе это?

– Да.

– Ну и что же ты?

– Да так... Отказался.

– Почему?! – Гриша был искренне удивлен.

– Как тебе сказать?.. Ну, как если бы балерину заставили петь арию Каварадосси.

– «О, никогда я так не жаждал жизни!..» – тут же спел Гриша.

– Правильно. Молодец. А теперь сразу же станцуй партию принца Зигфрида, – предложил Лешка.

– Но это же разные вещи! В смысле – жанры...

– Вот я так и сказал.

– А что нужно было делать-то? – не унимался Гриша.

– Что-что!.. – разозлился Лешка. – Трахаться за деньги! Вот что! Причем – ежедневно.

– Елки-палки! – воскликнул Гриша. – Где же столько денег взять? За полста марок тебе только минет отстрочат, а потрахаться по-настоящему – меньше стольника и не суйся! Я уж приценивался как-то...

– Ты не понял, – сказал ему Лешка. – Это не ты должен платить. Это тебе платить будут. Мужику.

– А нам-то за что?

– Ты порнуху когда-нибудь смотрел?

– А то! Я раз даже видел, как у нас в Николаеве кино снимали... Не порнуху – нормальное. Так там вокруг такая мишпоха! Всякие кинооператоры, осветители, режиссеры, мать их за ногу!.. Да у меня при посторонних и в жизни не встанет! – сказал Гриша.

– Вот за это и деньги платят. Чтобы по команде вскакивал!

– Кошмар! – ужаснулся Гриша. – А если баба не того... Ну, не нравится, предположим.

– Тебя что, жениться на ней нанимают?! – разозлился Лешка. – Тебе платят за то, чтобы ты трахал ее! Остальное – твои проблемы. Но ты, Гриша, можешь не переживать. Тебя в этот бизнес все равно не возьмут.

– Эт-т-то еще почему?! – оскорбился Гриша.

– Размер, – коротко и спокойно произнес Лешка.

– Какой еще размер?! – Гриша был совсем ошарашен.

– Не впечатляющий.

Гриша чуть не заплакал:

– Откуда ты знаешь, засранец?

– Помнишь, на заправке в туалет ходили? Там и видел.

– Ты же серый, как штаны пожарного! Ты такой вид члена, как «нутрячок», знаешь? – Гриша даже задохнулся от злости.

– Нет, а что это?

– А то, что, когда он в спокойном состоянии, он действительно кажется маленьким... Еле выглядывает. А в возбужденном – изнутри вылезает на восемнадцать с половиной!..

– Чего – восемнадцать с половиной?

– Сантиметров, дубина!!!

– Не свисти.

Гриша хищно оглядел пустынную улицу, уставленную спящими автомобилями:

– Эх, жалко, завестись не на кого! Я бы тебе показал, мудила...

Но Лешка всего этого уже не слышал... Он шел, не разбирая дороги, уставившись пустыми глазами в никуда...

Гриша все еще продолжал что-то беззвучно говорить, но Лешка был словно в состоянии прострации...

– Что с тобой, Леха?.. – тревожно спросил его Гриша и подхватил под руку.

Лешка очнулся, сказал тихо и безнадежно:

– Знаешь... я никогда не был близок своему младшему брату Толику-Натанчику... А в тюрьме он мне как-то приснился, и я все понял! Оказывается, я ему всегда завидовал!.. Глупо, конечно. Но в нем, даже в маленьком, было то, чего не было у меня, – он всегда мог пойти против течения и совершить Поступок!.. Как бы этот Поступок ни выглядел... Потом были милиция, мамины слезы, папины неприятности на работе, бабулины сердечные приступы... Дедушка, весь в орденах и медалях, начинал бегать по знакомым генералам... Один я оставался в стороне. От нелюбви и зависти... Ах, если бы мне, как актеру, хоть однажды ощутить ту популярность и почтение, которые Толик-Натанчик имел в своей жестокой детской спортивно-хулиганской компашке!.. Один раз я попытался совершить Поступок и пойти против течения. А меня как дерьмо снесло вниз по течению. Поступок обернулся безысходным фарсом. И вот я здесь... Не достать нам эти десять тысяч, Гриша. Никогда я уже не увижу ни Толика-Натанчика, ни папу, ни маму, ни бабушку... На мне одном лежит крест вины перед ними. И перед мертвым дедом, перед покойным дядей Ваней Лепехиным. Сколько я этот крест еще смогу носить на себе? Если у меня и сейчас-то уже сил нету...

КУПЕ АНГЕЛА И В.В.

... В купе В.В. появился невероятно встрепанным и до предела нервно раздерганным!

– Вы должны мне помочь, Ангел! – быстро заговорил В.В. – У меня в Мюнхене, в банке есть кое-какие деньги, полученные за последнюю книгу. Кредитная карточка у меня с собой... Вы можете каким-нибудь образом, по своим... не знаю, как это у вас там называется! Ну, по своим «ангельским каналам», что ли, – немедленно снять с моего счета пять тысяч евро... По сегодняшнему курсу это как раз будут тогдашние десять тысяч марок! И срочно перевести их Лешке Самошникову туда... В То Время. На двенадцать лет назад... Тогда он наверняка успеет заплатить в Бонне этой посольской сволочи и... Подождите! Подождите, Ангел!.. Лучше снять с моего счета не пять, а семь тысяч евро! Ему же потом потребуются деньги на дорогу... На разные мелочи!..

В.В. достал бумажник из своей висящей на крючке кожаной курточки, трясущимися пальцами вытащил оттуда кредитную карточку «Виза», стал совать ее Ангелу:

– Я вас очень прошу!.. Только как можно быстрее!!! Ну что вам стоит?.. Если вы меня, живого современного человека, можете перемещать во Времени, то, наверное, перебросить туда деньги для Лешки вам вообще раз плюнуть!.. А хотите, могу чек выписать! У меня чековая книжка с собой... Но наличными, наверное, лучше? Как вы думаете, Ангел?..

– Успокойтесь, Владимир Владимирович, – сказал Ангел и сел на постель В.В. – Вон у вас и сердчишко распрыгалось, и давление подскочило... Дайте-ка я сниму с вас всю эту дрянь.

Ангел погладил В.В. по руке, пристально посмотрел ему в глаза и пощупал пульс.

– Вот и ладушки, – сказал Ангел. – Отпустило?

– Да плевать мне на это! Мало у меня давление подскакивало?! Мы не имеем права терять ни минуты! Вы соображаете, что две его последние фразы открыто предрекают нам самое трагичное, что может с ним произойти?!. Вернее, то, что он сам может с собой сделать!..

– Нет, – сказал Ангел. – Уже не сможет. Я это предусмотрел еще тогда – в То Время. По-моему, для начинающего ангела, по существу – всего лишь юного практиканта Школы ангелов-хранителей, я сумел сотворить тогда один очень занятный трюк! Так как нам категорически запрещалось воссоздавать какие-либо земные материальные ценности – в том числе и деньги, конечно, – то мне пришлось изобрести некую косвенную ситуацию, которая позволяла Лешке самому обрести эти деньги! Правда, на эту неординарную мысль меня навела Лариса Васильевна Кузнецова. Она же – миссис Лори Тейлор, лауреат международного эротического «Золотого Венуса», порнозвезда мирового масштаба.