Путь к Золотистой (Круг - 1)

Как мы добирались до "Иглы", я плохо запомнил, потому что не о том тогда думал. Не запомнил даже того, толи мы поднимались в корабль на лифте, толи сразу прибыли в ангар. Сережку я все-таки увидел, но уже ничего не мог ему сказать. Он, неестественно бледный, лежал под прозрачной крышкой анабиозного контейнера и словно бы спал. Я плохо себе представляю, что же тогда со мной случилось, потому что практически ничего не запомнил. Возможно, я заплакал, что вовсе не подобает парню, которому уже почти четырнадцать, но может быть, и нет, я просто не помню этого. В себя же я пришел, лежа поверх одеяла на кровати в маленькой корабельной каюте. Рядом сидел капитан Рикст, который очевидно и привел меня в чувство. Я постарался полностью успокоить себя и, как ни странно, это у меня сразу же получилось.
      - Извините меня, пожалуйста, за такое поведение, - смущенно сказал я и добавил, - мне наверно уже пора в анабиоз?
      - Ничего особенного не случится, если ты еще какое-то время пободрствуешь. А если захочешь, то и весь полет, все три месяца.
      Я ничего не ответил ему на это. Он еще минуту посидел рядом, глядя куда-то в сторону, потом поднялся, укрыл меня одеялом и пристегнул поверху широкими эластичными ремнями:
      - Поспи немного, успокойся. Через пятнадцать минут мы уже стартуем, но, скорее всего, ты просто ничего не почувствуешь.
      Я только кивнул в ответ на это и закрыл глаза. Почти сразу же я уснул и действительно не почувствовал ни того, как "Игла" оторвалась от Дивера, ни того момента, когда звездолет выскользнул из нормального пространства в Пустоту, пространство не вполне реальное, и понеслась к далекой Земле, во много раз обгоняя свет. Проснулся же я оттого, что в каюте снова появился капитан и включил полное освещение. Он явно был в хорошем настроении, что сразу же виделось во всем его облике. Посмотрев на него, я и сам улыбнулся и потянулся изо всех сил.
      - Ну, как, космонавт, выспался? - спросил он.
      - Ага, - ответил я, уже отстегивая ремни.
      - Наверно ты не против и поесть?
      - Как стая голодных крокодилов.
      - Тогда умывайся, и идем.
      Умыться можно было тут же, не покидая каюты. И когда я это сделал, капитан проводил меня в столовую. Столовая на корабле оказалась небольшой, всего на десять - пятнадцать человек, не больше, и довольно уютной, с одним большим общим столом, за который капитан и усадил меня. Он придвинул ко мне накрытый белой салфеткой поднос:
      - Когда пообедаешь, найдешь меня в кают-компании. Это одним ярусом ниже, вторая дверь направо. Хорошо?
      Я кивнул, и капитан удалился, оставив меня в одиночестве. На аппетит я не жаловался и быстро справился с предложенным мне обедом. Но, похоже, что в полном одиночестве я все же не был, потому что, когда я пообедал, в стене сразу же открылось окно, и ровный голос из укрытых в стене динамиков произнес:
      - Поставь поднос сюда.
      - Спасибо, - коротко сказал я кибермозгу звездолета, убрал поднос, куда требуется, и вышел из столовой.
      Это был мой первый космический полет, но он был не таким, как мне раньше представлялись космические полеты вообще. Почемуто раньше мне казалось, что полет обязательно должен хоть как-то ощущаться. Или едва слышный гул или слабая вибрация, по моему мнению, обязательно должны были бы присутствовать. Может быть, еще жужжание скрытых за стенами механизмов или какие-нибудь едва слышные сигналы. Но ничего из всего этого на звездолете простонапросто не было. Я пошел по коридору, все внимательно разглядывая. Немного закругленные в углах, стены коридора были светлосерого, приятного на взгляд цвета. Освещен коридор был длинными светильниками, сплошной непрерывной линией тянущимися по потолку. По сторонам же были закрытые двери, поблескивающие темным металлом. На стенах кое-где виднелись устройства внутренней связи. Изредка попадались лаконичные разъясняющие надписи. Довольно скоро я обнаружил подробный план жилой зоны корабля, посмотрел на нее и постарался запомнить. Согласно этому плану, я нашел идущую вниз узкую лестницу. Спустившись, я повернул направо. Вторая дверь была приоткрыта. За ней было выполненное в светло-зеленых тонах помещение. Небольшие низенькие столики, удобные кресла. Почти домашний уют. Это помещение создавалось для отдыха, и было для этого весьма продумано. Капитан был там. Он сидел в одном из кресел, расслабившись и отдыхая. Но, как только я вошел, он кивнул на стоящее напротив его кресло и предложил:
      - Устраивайся, как тебе удобнее.
      Я решил воспринять это предложение буквально. Избавившись от кед, я забрался на кресло с ногами. Капитан почти незаметно для меня поморщился, но никакого замечания мне не сделал, а сказал совершенно другое:
      - Вижу, что тебе многое непонятно, так что для внесения ясности, можешь спрашивать, я постараюсь, насколько это в моих силах, ответить на любой твой вопрос.
      Один вопрос, необъяснимо возникнув, уже достаточно созрел у меня в голове, чтобы его задать:
      - Мне почему-то кажется, что вы не настоящие звездолетчики.
      - Почему ты так думаешь? - улыбнувшись, спросил капитан.
      - Вообще-то я и сам не знаю почему.
      - Отчасти это возможно и так. Потому что, во-первых: "Игла" еще окончательно не принята, как корабль, и пока еще не входит ни в какой космофлот; во-вторых, экипаж "Иглы" составлен исключительно из сотрудников одной из секретных лабораторий Центра Изучения Внепространственных Переходов, кстати, я руководитель этой лаборатории. Но все-таки мы звездолетчики, в прошлом и настоящем. Такого ответа тебе достаточно?
      - Вполне, - кивнул я.
      - Тогда выкладывай следующий вопрос.
      - Почему вы не положили меня в анабиоз сразу же после старта?
      - Честно?
      - А как же иначе.
      - Одна из анабиозных капсул оказалась неисправной и неподдающейся ремонту в наших условиях.
      - А почему вы тогда сказали, что я и сейчас могу лечь в анабиоз?
      - Потому что на "Игле" есть еще одна анабиозная установка, стационарная, на десять капсул, для экипажа.
      - Тогда мне будет лучше отправиться в анабиоз немедленно. А то получается, что все спят, а я нет.
      - Просто я подумал, что тебе было бы интересно провести полет не в анабиозе. Будь я на твоем месте, я бы не отказался. Неужели тебе неинтересно?
      - Интересно, - честно признался я.
      - Ну, так зачем же тогда вообще разговоры об анабиозе. Живи так. Одного лишнего человека наш корабль вполне может обеспечить всем необходимым, без каких бы то ни было условий и ограничений.
      - Мне просто кажется, что так я поступаю нечестно, хотя бы по отношению к Сережке: Может быть, ваш корабль сможет обеспечить и двух лишних, ведь мы же еще не взрослые?
      - Обеспечить-то бы обеспечил наверно и десяток лишних, но не все так просто решается. И разбудить твоего братишку мы просто не имеем возможности, ни малейшей.
      - Почему? - спросил я, слегка испугавшись.
      - Не бойся, - сказал капитан, заметив этот мой испуг, - ничего с ним не случилось, он в полном порядке. Но просто все они сейчас находятся в одноразовых анабиозных полукапсулах. И для того, чтобы их разбудить, нужна аппаратура, которой у нас на борту простонапросто нет. Так что спать все они будут до Земли.
      Про одноразовые полукапсулы я хорошо знал, именно в них отправлялись переселенцы с Земли на другие заселяемые планеты. Полукапсула автономно могла перевести человека в анабиоз, но для того, чтобы его разбудить, полукапсула помещалась в специальную установку, довольно сложную и громоздкую. Но вообще-то полукапсулы были самыми простыми и самыми надежными анабиозными установками, не было еще ни одного случая, чтобы с человеком в полукапсуле что-то случилось. Но Капитан сейчас был прав, на борту корабля никого из находящихся в полукапсулах людей, не разбудить. Хотелось ли мне посмотреть на перелет, принять предложение капитана? Хотелось, и даже очень, но что я потом скажу Сережке?
      - А можно мне лечь в анабиоз не сейчас, а хотя бы через неделю? - Как мне казалось, я нашел компромиссное решение.
      - Пожалуйста, когда захочешь.
      И я на неделю остался на корабле. Эта самая неделя пролетела для меня быстро, даже очень быстро, потому что каждый день, и каждый час был для меня насыщен и интересен. Я узнал столько много нового и интересного. Узнал, что представляет собой дальний экспериментальный крейсер "Игла", корабль совершенно нового типа и класса, и чем он отличается от всех кораблей, построенных до него. Я познакомился со всеми звездолетчиками из экипажа "Иглы", они все, без исключения, оказались хорошими, веселыми людьми. Я, даже можно так сказать, подружился со многими из них. Я облазил практически весь звездолет, кроме конечно тех помещений, куда не было доступа любому неспециалисту. Мне показывали, как работают разные системы и как можно ими управлять. А звездпилоты, конечно с разрешения капитана, даже разрешили мне немного поуправлять звездолетом. И они признавали, что для первого раза у меня получается просто отлично. А капитан, узнав про мои успехи, сказал, что если на Земле я не пойду учиться в Звездное, он просто-напросто загонит меня силой, даже если я буду изо всех сил отбиваться. После этого я сделался лучшим другом звездпилотов, которые почти что не в шутку называли меня не иначе, как "наш стажер" и предлагали идти не учиться, а сразу же идти работать к ним, в лабораторию ЦИВПа. Но неделя все-таки прошла. И вечером седьмого дня я отыскал капитана:
      - Неделя закончилась, дядя Артур, и мне пора в анабиоз.
      - Вик, - сказал он в ответ, в экипаже теперь все называли меня этим моим сокращенным именем, - тебе что, не понравилось здесь? Скучно? Неинтересно? Или еще что?
      - Наоборот, дядя Артур, мне не скучно и даже очень интересно. И поэтому я и должен уснуть. Я самому себе обещал.
      - Ну, что же, пусть будет так, - сказал он, поняв, что решение я принял уже окончательно, - идем.
      Кабинка внутрикорабельного лифта опустила нас на пять ярусов вниз, к медотсеку. В медотсеке же была дверь, за которой я еще ни разу не бывал. Капитан открыл ее и жестом пригласил меня войти. Внутри, на небольшом возвышении, стояли в ряд десять стационарных анабиозных капсул: Половинка лежащего цилиндра с толстой прозрачной крышкой и массивным непрозрачным основанием. На основаниях, выходящих в проход, были небольшие панельки управления. Капитан щелкнул переключателем на ближайшей капсуле и над панелью зажегся небольшой и неяркий экранчик, на котором высветилось: "Капсула исправна и готова к использованию".
      - Это автоматическая анабиозная капсула, - сказал капитан, - в ней можно отправиться в анабиоз без какой бы то ни было посторонней помощи. Обращаться с ней очень даже просто. Вот с этой панели задаются условия пробуждения, в частности время. По этим условиям автоматика разбудит находящегося в анабиозе человека, но можно включить пробуждение и вручную. Вот здесь, - капитан открыл узкую дверцу на стене, - оставляют одежду, хотя конечно можно ложиться и в одежде, но это не рекомендуется правилами. Видишь, в капсуле справа маленькая панелька управления. Достаточно лечь в капсулу и нажать голубую кнопку, дальше автоматика самостоятельно выполнит все необходимые действия. Ну вот, вроде бы и все, когда захочешь, сможешь отправиться в анабиоз самостоятельно.
      - А зачем тогда кроме голубой еще две кнопки? - спросил я, разглядывая панельку в капсуле.
      - Желтая кнопка - анабиоз без условий, то есть до тех пор, пока кто-то не разбудит вручную. Ну а красная - отмена нажатия двух других, то есть, если успеешь, то можешь передумать и не уходить в анабиоз. Еще есть вопросы?
      Я отрицательно мотнул головой, больше вопросов у меня не было.
      - Ну, тогда оставляю тебя одного.
      Сказав это, капитан вышел, оставив меня один на один с анабиозными капсулами. Я сначала внимательно прочитал выгравированные на основании капсулы инструкции по ее использованию и решился. Я поставил условие своего пробуждения, за двое суток до прибытия на Землю. Потом, не торопясь, повесил свою одежду в шкафчик. Еще раз осмотрелся, помещение анабиозного отсека было выполнено в темных тонах, освещение тут было неяркое, и все это создавало иллюзию позднего вечера. Оставшись в одних только трусиках и тяжело вздохнув, я лег в капсулу. Еще какое-то время помедлил, окончательно решаясь, и только после этого нажал на голубую кнопку. С легким щелчком защелкнулась крышка, а я начал впадать в какое-то ледяное оцепенение. И я испугался этого, холодного, как могила, сна, но ничего сделать уже просто не успел. И я уснул сном, во время которого не бывает снов.
      Глава вторая: Пленники Пустоты
      Выход из анабиоза не был легким, но я и так, заранее, знал, что легким он никогда и не мог быть. Не так-то легко возвращаться к жизни после пусть временного, но все-таки небытия. Тем не менее, в себя я пришел довольно быстро. Первое, что я увидел, это то, что рядом с капсулой стоял капитан. Но, сказать честно, я его не сразу-то и узнал. Он очень сильно похудел, на лице резко выступили скулы, а кожа стала неестественно бледной. Но как только я его узнал, сразу же спросил с тревогой:
      - Что-то случилось, вы нездоровы?
      - Не все так просто, Вик, не все здесь так просто... Вот что, сейчас ты приведешь себя в порядок, потом поешь. А я буду ждать тебя в главной рубке, постарайся не задерживаться. - Сказав это, капитан вышел из анабиозного отсека, я заметил, что при этом его сильно покачивало.
      В этот момент я еще совершенно ничего не понял, хотя то, что на корабле что-то неладно, чувствовалось определенно и однозначно. Я вспомнил инструкции по анабиозу и, действуя согласно им, растер себе закоченевшие мышцы. От этого почувствовал себя лучше и поднялся на ноги. Повернулся, чтобы достать из шкафчика свою одежду... То, что я в этот момент увидел, повергло меня в такой ужас, что я буквально оцепенел. Из десяти анабиозных капсул, что были здесь, восемь оказались заняты. Весь экипаж был здесь, кроме капитана и пилота Миши. Изможденные и искаженные болью лица, открытые, ничего не видящие глаза... И над каждой капсулой горит холодный желтый огонек бессрочного анабиоза без условий. Как только я смог побороть оцепенение, так сразу же схватил свою одежду и, одеваясь на ходу, понесся в главную рубку. Я был должен немедленно узнать, что же все-таки здесь произошло, что за ужас поселился на этом корабле. Но капитан был не в рубке. Он стоял, привалившись спиной к стене, в десятке шагов от нее:
      - Ты уже все видел? - спросил он и, не дождавшись ответа, попросил, помоги мне добраться до рубки, я болен и сильно ослаб, но это не заразная болезнь.
      Я помог ему опереться на меня и сразу же спросил:
      - Что здесь произошло?
      - Об этом чуть позднее, - мы вошли в рубку, и я помог капитану сесть в кресло. Капитан тяжело дышал, но, все-таки найдя в себе какие-то силы, улыбнулся, - Миша, посмотри, Вик пришел.
      Сидящий в кресле пилот никак не прореагировал на эти слова. Мне показалось даже, что он не дышит. Капитан тут же, очень поспешно надел на себя пилотский шлем и только тогда сказал:
      - Вик, посмотри, жив ли он?
      Я взял пилота за руку и нащупал пульс, он был хоть и слабый, но ровный:
      - Живой.
      - Он сдал гораздо сильнее меня. И мы ничем не сможем ему помочь... Ты сможешь положить его в анабиоз?
      - Постараюсь.
      - Действуй. Безусловный анабиоз. Он больше не будет мучиться.
      Пилот оказался неожиданно легким. Будь я в нормальном состоянии, то донес бы его играючи. Но я еще не оправился от анабиоза, и все давалось мне с трудом. Тем не менее, я дотащил его до капсулы и уложил внутрь. Одежды с него снимать не стал, ибо все, кто лежали в капсулах, были одеты. Когда же я уже собрался нажать желтую кнопку, он очнулся и открыл глаза.
      - Все будет хорошо, - сказал я ему, потому что ничего другого не мог сейчас сказать.
      Как ни странно, он меня узнал, едва заметно улыбнулся и беззвучно, одними губами, сказал:
      - Спасибо, Вик. Держись, стажер и до свидания.
      Я нажал на желтую кнопку и, как только крышка захлопнулась, побежал обратно в рубку.
      - Он в анабиозе, - сказал я капитану, - а теперь все-таки объясните мне, что произошло на корабле.
      - Спасибо за Мишу... Садись, сейчас я постараюсь объяснить все, что случилось со звездолетом. Слушай и запоминай, во второй раз я, скорее всего уже не смогу это рассказать... - капитан вздохнул и начал. - До Земли оставалось всего лишь пятнадцать дней полета. "Игла" шла в Пустоте через особое ее стабильное возмущение, которое мы называем Фиолетовый Зонтик. Тогда и произошла авария, которую мы считали невозможной в принципе. Распад пространства-времени на одном из эстронов стал неуправляемым. Только быстрота реакции нашего кибермозга помогла избежать взрыва мощностью в пару новых звезд, он остановил эстрон. Но никакой реакции не хватило бы, чтобы на неисправной энергоустановке выйти в нормальное пространство или удержаться на курсе, - капитан ненадолго замолчал, а потом продолжил, из-за нехватки энергии пространственный двигатель остановился, а мы находились в довольно искаженной Пустоте фиолетового зонтика.
      - Произошла отдача? - спросил я, втайне надеясь, что отдача была небольшой, но капитан тут же меня разочаровал.
      - Отдача, и притом весьма и весьма сильная. Из-за этой отдачи сейчас мы оказались далеко за пределами освоенной человечеством зоны. В этом секторе не бывали даже разведчики, но об этом я скажу немного погодя. Нам все-таки удалось справиться с энергоустановкой и запустить пространственный двигатель, сделав это, мы вышли в нормальное пространство. Но отдачей наши беды, к нашему несчастью, не ограничились. Аварийный реактор продолжал работать, совершенно непонятным образом и, при этом лавинообразно набирая мощность. После аварии что-то изменилось в структуре стационарных полей внутри реактора и почти четверть своей энергии он начал выделять в виде энтрохронного излучения.
      Услышав это, я невольно покрылся гусиной кожей, потому что уже знал, что такое это самое излучение. Оно проникает сквозь что угодно, не задерживаясь. Его не останавливают ни сверхпрочные и сверхплотные литы , ни сверхсильные силовые поля. Это излучение имеет туже природу, что и само пространство-время, и там, где оно действует, в нашу вселенную словно бы просачиваются законы другой, враждебной всему, более менее сложноорганизованному и живому. В зоне действия даже слабого энтрохронного излучения отказывается работать любая электроника и автоматика. Если излучение оказывается немного посильнее, в нем медленно, но неуклонно, разрушаются любые сложные молекулы, даже не разрушаются, а спонтанно изменяются. В зоне же сверхсильного энтрохронного излучения любое материальное тело мгновенно высвобождает в виде жесткого излучения всю свою энергию покоя. К счастью, энтрохронное излучение очень быстро слабеет с расстоянием, но все же оно послужило причиной гибели открывших его исследователей. Я вспомнил все это, а капитан же тем временем продолжал:
      - Реактор нужно было немедленно глушить, иначе через несколько часов от звездолета и нас вместе с ним не осталось бы ничего кроме разлетающихся в разные стороны со скоростью света гамма лучей и нейтрино... Нам это удалось. Но работать пришлось практически вручную. К тому же, мы неточно определили силу излучения и радиус поражения. Энтрохронное излучение нарушает работу человеческого организма не только на клеточном и генетическом уровне, но и на молекулярном и даже атомном. Наша сегодняшняя медицина бессильна с этим бороться... Может быть, только когда-нибудь она дойдет до этого... Шестерым из нас, тем, кто получил наибольшую дозу облучения, пришлось сразу же уйти в анабиоз. Остальные надеялись на лучшее... - капитан снова замолчал, но ненадолго, - мы определили точку, куда нас выбросила отдача. - Он дотронулся до пульта и на главном обзорном экране высветилась трехмерная звездная карта. На ней яркими зелеными огоньками светились осваиваемые звездные системы, голубыми - разведанные. Прочие же были белыми, и этих белых огоньков было подавляющее большинство. На этой же карте, красной мигающей точкой, капитан показал наше сегодняшнее местонахождение. Четыреста с небольшим парсеков от Солнца и ни одной обследованной системы на сотню парсеков вокруг, - отсюда, на пяти эстронах, с поврежденным и почти выработавшим ресурс пространственным двигателем, ни до Земли, ни до любой другой посещаемой планеты нам не добраться. Но мы рассчитывали на другой шанс.
      Карта на экране приблизилась, показывая сейчас лишь небольшой участок пространства, в котором поместилось только немногим более двух десятков звезд. От красной точки протянулась пунктирная линия к одной из звезд, причем не самой близкой.
      - Эта звезда - наш последний шанс, запомни это хорошо. Желтый карлик, лишь чуть-чуть поярче и постарше Солнца. По ряду косвенных признаков мы предполагаем, что возле этой звезды, которую мы назвали Золотистой, обязательно должна быть живая планета... Мы могли бы обойтись любой планетой, но это только осложнило бы нам работу... Жаль, что мы просчитались с эстроном... Мы пытались довести корабль до Золотистой, но необратимый распад добрался и до нас. Наши силы оказались исчерпаны. И сейчас наша надежда только на тебя одного. Ты будешь должен довести звездолет до этой цели и выполнить задуманное нами.
      Не сразу я осознал сказанное, а когда понял, то испугался:
      - Я не смогу, я же не звездолетчик, я же практически ничего не знаю и не умею.
      - Не паникуй, Вик, ты справишься, я верю в тебя. Корабль полностью автоматизирован. А кибермозг способен обучить тебя чему угодно, чего бы ты ни пожелал... Кибермозг "Иглы" способен даже в какой-то мере выполнять работу звездпилота, но недостаточно хорошо, здесь нужен человек. Главное добраться до Золотистой, а до нее не более недели пути, потом же можно будет не спешить... - Тут голос капитана сорвался и он, почти шепотом попросил, - надень шлем и бери управление. Мне нужно хотя бы чуть-чуть отдохнуть, чтобы продолжить рассказ.
      Не без содроганий одел я пилотский шлем и принял управление звездолетом на себя, но почти сразу же успокоился. Наша внепространственная скорость была небольшой. Сразу же становилось понятно, что двигатель работает уже на последних крохах своего ресурса. Управлять полетом, как мне казалось, было несложно. Корабль при помощи специальных локаторов прощупывает Пустоту, кибермозг обрабатывает это и получившуюся синтетическую картинку, при помощи шлема передает напрямую в мозг пилота. Пилот же управляет кораблем при помощи биотоков мозга, которые расшифровывает все тот же кибермозг и мгновенно исполняет. В тот момент все происходящее казалось мне сном, каким-то страшным и нереальным сном. Но это нисколько не удивительно, такова была окружившая меня реальность, реальность, очень похожая на сон. Разве я мог предположить, что случившееся может произойти не во сне, а на самом деле. Чисто рефлекторно я попытался проснуться и довольно сильно ущипнул себя. Но сон - это просто сон, меня же окружала Реальность. И я понемногу начал все-таки осознавать истинное положение дел, которое было по-настоящему плохим. Прошло наверно немногим больше часа, за который я успел себя довести почти до бессильного испуга, а потом снова успокоиться и даже практически смириться с происшедшим. Но тут очнулся капитан и негромко спросил у меня:
      - Вик, ты сможешь одновременно: вести корабль и слушать меня?
      - Попробую, - ответил я без промедления и развернул свое кресло к капитанскому, для пилотирования положение кресла совсем не важно.
      - Вик, ты будешь обязан довести корабль до Золотистой. Если я скажу, что это сделать просто, то скажу неправду. Потому что правды я и сам не знаю. Мы идем сейчас в таком секторе, где до нас никогда не был ни один из наших кораблей. Я ничего не могу сказать о том, какая Пустота ждет тебя впереди, потому что не знаю этого. Это удел всех первопроходцев, не знать дороги, которая тебя ждет впереди... Но все равно, ты должен пройти по ней. И ты это сделаешь, я верю в тебя... - После короткого молчания капитан снова продолжил. - Сразу после аварии наше положение не казалось нам таким уж безнадежным. Пусть у нас осталось только пять реакторов, но для полета достаточно и четырех. Пусть выработал ресурс пространственный двигатель, но его все-таки можно восстановить. Звездолет можно привести в порядок, хотя это и потребует массу времени и усилий. Для восстановления корабля нужно: Во-первых, чтобы он стоял на планете, а не болтался в пространстве. Во-вторых, чтобы была хотя бы плохонькая ремонтная база и внешний источник энергии. Ну и, в-третьих, нужно хотя бы четверо-пятеро человек, чтобы время ремонта не растянулось до неприемлемых пределов.
      - Но нас же только двое, - вырвалось у меня.
      - Я уже не в счет, скоро ты останешься один, - сказал капитан с вздохом и совсем тихо, - но я думаю, что тебе все-таки повезет, должно повезти. Я надеюсь, что на планете Золотистой ты найдешь не просто жизнь, а довольно высокоразвитую цивилизацию, цивилизацию людей. Таких же, или почти таких же, как я и как ты. Я в этом практически уверен, но не спрашивай почему, я и сам этого не знаю... Ты найдешь их, и они помогут тебе, но будь очень осторожен, когда будешь искать и выбирать себе помощников.
      - Вы уверены, что это необходимо?
      - Иначе "Игла" просто никогда не вернется на Землю. Мы не можем просить помощи у Земли, для транспространственной связи на таком расстоянии наша рация чересчур слаба. Радиоволны же будут идти до Земли больше тысячи лет. Но ты пошлешь радиосообщение, сразу же, как окажешься у Золотистой. В крайнем случае, останется только ждать, что это сообщение кто-нибудь услышит когда-нибудь. - Сказав это, капитан надолго замолчал. В рубке было слышно только его тяжелое и хриплое дыхание. Мне показалось, что он потерял сознание. Я уже хотел бросить управление, но он все-таки заговорил снова. У меня в каюте ты найдешь толстую тетрадь. Это мой многолетний дневник, в нем записаны многие мои мысли. В нем ты найдешь ответы на многие из тех вопросов, которые ты бы задал мне, если бы у нас было на это время, но времени у нас сейчас нет. В памяти корабельного кибермозга найдется любая интересующая тебя информация, и он будет рад поделиться ею с тобой... Но я должен предупредить тебя. Не все из того, что ты узнаешь здесь, могут знать другие люди. Некоторые из наших знаний могут быть опасными даже для самой Земли. Я надеюсь, что когда до этого дойдет время, ты сам все поймешь и осознаешь. И, пожалуйста, ничего не спрашивай, ответы на свои вопросы ты найдешь сам.
      Вопросов у меня была масса, но, послушавшись капитана, я не стал их задавать. К тому же, большая часть моего внимания оказалась прикованной к управлению. Структура Пустоты прямо по курсу медленно, но неуклонно усложнялась, а это требовало большой собранности и постоянного внимания. А капитан снова молчал, ему было трудно говорить. Но сейчас он к тому же давал мне время и возможность все обдумать, хотя я еще многого не знал и не понимал. Спустя какоето время, капитан надел пилотский шлем и сказал:
      - Я принимаю управление кораблем. Встань и подойди ко мне. Я не могу подойти к тебе, как полагается при таких случаях по Уставу. Не бойся, Виктор.
      - Я не боюсь, - ответил я и, подойдя к капитанскому креслу, встал напротив капитана. Он открыл глаза и, внимательно посмотрев на меня, спросил:
      - Мне представляется, что ты всегда мечтал стать звездолетчиком. Это так или нет?
      - Да, это так, - кивнул я.
      - Хочешь ли ты сейчас стать им?
      - Да, - снова ответил я.
      - Тогда ты им становишься.
      Он взял меня за левую руку, и я ощутил на запястье прохладный металл. Это был браслет звездолетчика, символ принадлежности к земному космофлоту, но и не только символ, а еще и устройство, дающее право и допуск много на что. Носящий такой браслет человек и есть звездолетчик. Этот браслет нельзя снять, не повредив при этом руки. Надев мне на руку браслет, капитан сказал:
      - Я, астрокапитан космофлота Земли Артур Рикст, как капитан крейсера "Игла", по праву, данному мне Звездным Уставом, принимаю на службу в Космофлот и в экипаж "Иглы" Виктора Стрельцова, на которого с сего момента распространяются все права и обязанности члена экипажа. - Сказав это, капитан добавил уже обычным тоном. - Так нужно, Вик, без этого тебе не обойтись. И еще, я должен отдать тебе одну вещь, но при условии, что ты пообещаешь мне распорядиться ею так, как я тебе скажу.
      - Я обещаю, - без промедления сказал я.
      - Сначала послушай. Эту вещь ты будешь должен постоянно носить с собой. Не знаю сколько, но очень долго. А потом ты будешь должен ее отдать...
      - Кому? - спросил я.
      - Мальчишке, вроде сегодняшнего тебя... Если ты станешь галактическим капитаном. И в звездной дали, о которой мы сейчас и не мечтаем, на самом краю гибели, ты будешь вынужден оставить мальчишку, который будет тебе очень симпатичен, только лишь для того, чтобы он остался жив, ты будешь обязан отдать ему этот ключ.
      Капитан медленно расстегнул воротник форменной рубашки. На шее у него висела тонкая, тускло-серая металлическая цепочка. Немного помедлив, он снял ее, сжимая в руке то, что было к ней подвешено, приложил руку ко лбу, словно бы прощаясь с чем-то дорогим для себя, потом протянул ее мне. На ладони у него лежала блестящая каким-то неземным светом, длиной и шириной с палец, но довольно тонкая пластинка капитанского стартключа, символа неограниченной капитанской власти, да и самого капитанства. Отдавая свой стартключ, капитан перестает быть капитаном.
      - Но это же ваш ключ, капитан, - сказал я, принимая его.
      - Уже не мой, - сказал он, - и я уже не капитан. Эта должность вместе со стартключом переходит к тебе. Так нужно, капитан Стрельцов. Пусть этот стартключ принесет тебе удачу, как когда-то принес ее мне.
      - Но потом я буду должен его отдать?
      - Так будет нужно, Вик. С судьбой не поспоришь. А знать свою судьбу тяжело... Поклянись мне, что ты распорядишься этим ключом так, как я тебя прошу.
      - Чем поклясться?
      - Есть только одна вещь, которой может клясться человек, своей честью.
      - Я клянусь своей честью.
      - Спасибо, Вик.
      Капитан тяжело дышал, этот разговор отнял у него массу сил. Но сквозь маску скрываемой усталости и боли он улыбнулся, улыбнулся по-настоящему. И я снова поймал себя на том, что пытаюсь вспомнить, где же я мог видеть его раньше. Эта улыбка мне хорошо помнилась. Я уже хотел спросить у него, но не стал, потому что сам по себе такой вопрос бессмысленный. Я же спросил о другом: