Мужчины свои и чужие

– Не могу, – тупо ответила Ханна.

– Еще как можешь! – решительно возразила Лиони. – У меня как раз есть то, что тебе нужно, – суп из моллюсков. Я его уже сварила.

Но Ханна о еде даже помыслить не могла. Выпить – дру­гое дело. Так что она остановилась по дороге у магазина и ку­пила три бутылки вина. Но стоило ей приехать и почувство­вать нежный аромат супа, как сразу же захотелось есть.

– Вот не думала, что хоть ложку смогу съесть, – замети­ла она, заглядывая в кастрюлю, где булькал суп.

Очаровательная золотистая собака Лиони жалась к ее ногам, требуя ласки.

– До чего же ты славная девочка! – заворковала Ханна, садясь на корточки и обнимая Пенни, которая была счастлива приобрести еще одну поклонницу.

Мел, Эбби и Дэнни гуськом вошли на кухню, чтобы поздороваться, но Лиони выгнала их через несколько минут.

– Вы только что ворчали, что я хочу посмотреть «Тело­хранителя», которого вы ненавидите. А теперь, когда вам можно смотреть что угодно, вы решили, что ваше место на кухне? Брысь!

– Ты ведь не собираешься выпить все это вино? – спро­сил Дэнни, несколько шокированный тем, что его мать и Ханна собираются выдуть три бутылки на двоих. Он с дру­зьями даже бы не задумался над таким количеством, но мама…

– Да, собираюсь! – решительно заявила она и плотно за­крыла за ним дверь кухни.

Когда они остались одни, Лиони крепко обняла Ханну.

– Не плачь, – предупредила она. – Съешь сначала суп. Затем откроем бутылку, и можешь плакать хоть до утра. Но сначала поешь.

Ханна кивнула и попыталась улыбнуться. Приятно было чувствовать такую заботу. Она села за стол, и Лиони поставив ла перед ней большую дымящуюся тарелку супа. Ханна намазала маслом свежую булку и принялась за еду. Пенни села сбоку и с такой тоской смотрела на нее, будто хотела сказать что никогда в жизни ничего не ела и была бы рада хотя бы маленькой крошке.

– Замечательно, – честно признала Ханна, откладывая ложку и отодвигая пустую тарелку. – Жаль, что я не умею так готовить. Феликс шутил, что я могла бы открыть школу обучая студентов открывать банки.

Губы у нее задрожали. Снова Феликс. Она не могла за быть о нем ни на минуту. Слезы потекли у нее по щекам, а Лиони убрала посуду, принесла ей коробку с бумажными платками и открыла первую бутылку вина.

– Теперь рассказывай, – мягко сказала она, наливая вино в бокалы.

Где-то на середине второй бутылки Лиони простонала что утром она об этом сильно пожалеет, зато Ханна почти оправилась. Хорошая еда, приятное вино и общество хоро­шей подруги очень этому поспособствовали. Как и присутствие золотистого ретривера. Пенни, казалось, понимала, что у Ханны беда, и верно сидела около стола весь вечер, норовя лизнуть то одну, то другую женщину.

Когда Ханна устала говорить о Феликсе, Лиони рассказала ей о свадьбе Рея, о том, как больно было ей видеть близнецов рядом с их новой мачехой.

– Ты бы ее видела! – вздохнула Лиони. – Что-то невероятное – умная, стройная, приветливая, одним словом – потрясающая. Это и есть самое тяжелое: она очаровательная женщина, по-настоящему очаровательная. Будь она хитрой сукой, легче было бы ее ненавидеть. Но она добрая, ласковая, замечательная. Близнецы ее обожают, и Дэнни ради нее готов на все.

Ханна налила Лиони еще бокал вина.

– Мне, пожалуй, хватит, – нерешительно сказала Лиони, но тут же сделала большой глоток. – Они с Реем трижды звонили во время медового месяца. Ладно, я знаю, Рей любит детей, но еще я знаю, что он три раза не позвонил бы Это все Флисс! Она мне по телефону сказала, что очень важно, чтобы дети не думали, что она отбирает у них отца. Наоборот, ей хочется, чтобы они виделись с ним еще чаще. – Она с несчастным видом глотнула вина. – Разве можно ненавидеть такую женщину? И она продолжает посылать им самые невероятные подарки. Пиджаки от Донны Каран для девочек, какой-то новый проигрыватель для Дэнни. Да, еще кучу духов и всякие глупости типа сверкаю­щего лака для ногтей. А я слишком занята готовкой и убор­кой, чтобы думать о сверкающем лаке для ногтей, – мрачно подытожила она.

– Все это очень мило, – слегка заплетающимся языком заметила Ханна, – но ты их мать. Ты не должна видеть в ней угрозу. Они же не променяют тебя на пиджаки от модного модельера!

Лиони фыркнула.

– Они же подростки! Они пойдут за Джеком Потрошите­лем, если он предложит им модные тряпки.

– Ну, не так уж часто они ее видят, – резонно заметила Ханна.

– В этом-то все дело! – Лиони допила вино и протянула бокал за добавкой. – Он хочет, чтобы они все свободное время проводили в Бостоне. Слушай, я эгоистка, если не хочу их туда пускать?

– Не суди себя слишком строго, – посоветовала Ханна. – Тут сложная ситуация. Я так устала, – добавила она, выпив бокал вина из третьей бутылки. Было уже поло­вина первого, и она чувствовала, что не может пошевелить ни ногой, ни рукой, как после тяжелых занятий в спортза­ле. – Пожалуй, пойду спать. Если ты дашь мне одеяло, Лио­ни, я устроюсь здесь, на диване.

– Ничего подобного, – возразила Лиони. – У меня дву­спальная кровать, так что можешь расположиться со мной. Если верить приятелям Дэнни, спать на этом диване все равно, что спать на гвоздях. Я тебе этого не желаю. У меня хорошая кровать, если ты, конечно, не возражаешь…

– Не говори глупостей, – перебила ее Ханна и снова расплакалась, на этот раз от доброты Лиони. – Ты меня на­кормила, выслушала, а теперь разрешаешь спать в твоей по­стели!

– Если только ты не имеешь ничего против того, что среди ночи кое-кто заскочит в постель, – усмехнулась Лио­ни. – Пенни спит на своем месте до середины ночи, потом ей становится одиноко, и она заваливается прямо на меня. Если будешь себя хорошо вести, она утром слижет твой ма­кияж.

Они рассмеялись, Пенни тоже радостно залаяла.

– Пошли, – сказала Лиони, открывая дверь кухни. – Ты укладывайся, а я выпущу Пенни в сад, пусть сделает свои дела.

– Вы наконец ушли из кухни? – спросил Дэнни, высу­нув голову из двери своей комнаты. – Умираю с голода, но не хотел мешать вашей пьянке.

– Мне кажется, у него глисты, – поделилась Лиони с Ханной. – Только этим можно объяснить, почему он при его обжорстве остается таким худым.

– Ну, мам! – засмеялся Дэнни, бросаясь к холодильни­ку. – Если у тебя завелся глист, то он сейчас наверняка пьян в стельку. Три бутылки! Ты просто старая алкашка!

– Очень смешно! – Лиони шутливо шлепнула его по заднице. – Здесь я все еще хозяйка, милый мой. И я не раз­решу тебе рыскать по холодильнику, если будешь критико­вать свою старую мамочку. Ясно?

– Ты прекрасная мама и совсем не пьяница, – пробор­мотал Дэнни с – набитым ртом. – Твое желание для меня закон.

Проснувшись с раскалывающейся головой, Ханна сразу поняла, что находится не дома. Кровать другая, да и розовых простыней у нее никогда не было. Тут появилось еще кое-что розовое – длинный розовый язык, с удовольствием вылизы­вающий ее лицо.

– Пенни! – ласково сказала Ханна, вспомнив, где находится и почему так болит голова. – Славная девочка. Как приятно просыпаться от поцелуев.

Пенни вытянулась радом с Ханной в ожидании ласки. Ханна механически принялась гладить ее и с трудом сдержа­ла слезы, вспомнив все свои несчастья. Она глубоко вздохну­ла, твердо решив не раскисать. Пенни повертелась, издавая урчащие звуки, который Ханна совершенно верно перевела как: «Погладь меня еще, теперь животик». Может, ей взять собаку? Она бы ее очень любила, но вряд ли это справедливо по отношению к собаке, учитывая, сколько времени она про­водит в конторе. Нельзя оставлять пса на весь день в одино­честве. Или взять двух собак? Тогда бы они развлекали друг друга…

– Может, мне украсть тебя, Пенни, и отвезти домой? – сказала она, садясь на постели.

– Она – бесстыжая приставала, – заявила Лиони, входя в комнату с завтраком. – Почеши ей брюшко – и она твоя.

Я принесла тебе тост, кофе и сок. Дэнни делает бутерброды с беконом, но мне подумалось, что тебе вряд ли захочется чего-то столь продвинутого.

– Это точно, – согласилась Ханна. Ее даже затошнило при мысли о жирном беконе. Но кофе и тост годятся. – Ты меня балуешь, Лиони, – сказала она. – Просто не знаю, как тебя и благодарить.

– Перестань, – отмахнулась Лиони. – Подожди, пока не увидишь счет. – Прогнав Пенни, она поставила поднос на колени к Ханне. – Уже половина восьмого, так что у тебя не слишком много времени, если хочешь успеть на работу к восьми сорока пяти, – предупредила она. – Я быстренько приму душ и приведу себя в порядок. Это ты виновата, Кэмпбелл, что у меня так трещит голова с похмелья!

Ханна ухмыльнулась и принялась за апельсиновый сок.

Без четверти девять она поставила машину на стоянке возле конторы, чувствуя себя значительно лучше, чем можно было надеяться. Доброта Лиони и препирательства трех под­ростков по поводу ванной комнаты невероятно ее взбодрили. Все это доказывало, что жизнь и без Феликса продолжается.

Она несколько раз глубоко вздохнула и направилась в контору, решив сделать все возможное, чтобы день прошел нормально. Но оказалось, что это нелегко. Стоило ей войти к приемную, Джиллиан начала жаловаться на Керри, секре­таршу.

– Представляешь, она уже второй раз за эту неделю гово­рит, что меня не было на месте, когда я была нужна. А я всего лишь сбегала в туалет! – ныла Джиллиан, стараясь на случай неприятностей привлечь ее на свою сторону.

– И что ты сказала Керри? – устало спросила Ханна, зная, что на самом деле ей следует напомнить Джиллиан, что теперь разбор разных стычек в конторе не входит в ее обязан­ности. К счастью, теперь этим занималась Саша, их новый менеджер. Но ссориться с Джиллиан не было сил.

– Я сказала, что она здесь не задержится, если не может отличить человека, вышедшего в туалет, от человека, которо­го нет на месте! – горячо объяснила Джиллиан.

Ханна честно попыталась разобраться в этом странном заявлении, но быстро махнула рукой.

– Тебя ведь и в самом деле не было на месте, так? Зна­чит, Керри была права. Так ведь лучше, чем объяснить, что ты в сортире?

Джиллиан аж раздулась от возмущения.

– Так я и знала, что ты примешь ее сторону! – прошипе­ла она. – Это возмутительно! Ты меня невзлюбила с первого дня и постоянно это демонстрируешь. Да кто ты такая?! Просто провинциальная выскочка, которая сумела втереться в доверие к начальству!

«Большая ошибка, – холодно подумала Ханна. – Джил­лиан умудрилась выбрать один день из миллиона, когда со мной не следует связываться». Медленно, подобно львице, выбирающей жертву, она двинулась к Джиллиан, которая стояла всего в двух футах от нее. Все присутствующие замерли.

– Ты, наверное, так и не поняла, почему тебя не сделали менеджером, Джиллиан, – сказала она достаточно громко, чтобы все слышали. – Все дело в твоем непрофессиональ­ном поведении. Если бы ты занималась работой хотя бы по­ловину того времени, которое тратишь на склоки и жалобы, , то представляла бы для компании хоть какую-то ценность. Но ты этого не понимаешь, Джиллиан. Ты ищешь недостат­ки в других и не замечаешь собственных. Если тебя нет на месте, когда звонит телефон, значит, Керри права, говоря, • что тебя нет. И поскольку я тебе на это указала, ты набросилась на меня при всех сотрудниках. Это не слишком мудро – если, конечно, ты хочешь сохранить свою работу.

В этот момент в приемную вошел Дэвид Джеймс с кей­сом в руке, и Джиллиан побледнела. А Ханна уже не могла остановиться:

– И еще, Джиллиан, я горжусь тем, что родилась в дерев­не. По крайней мере, я не пытаюсь скрыть свои корни за ис­кусственным акцентом! – До сих пор она вела себя вполне профессионально, но тут не удержалась, позволила себе уко­лоть Джиллиан, которая старалась скрыть свой нормальный дублинский выговор и корчила из себя аристократку.

– Ханна, не будете ли вы так добры и не зайдете ли ко мне в кабинет, – сказал Джеймс, проходя мимо. – Нам нужно поговорить о наших сотрудниках.

У Джиллиан подкосились ноги, она упала на стул, а Хан­на направилась в кабинет к боссу.

– В чем дело, Ханна? – спросил он, усаживаясь за стол. Ханна села напротив, радуясь, что сумела наладить такие отношения с боссом, которые позволяют ей быть с ним вполне откровенной.

– Джиллиан меня терпеть не может, – вздохнула она. – Сегодня утром она разозлилась на Керри и хотела, чтобы все ее поддержали. Вот и начала мне все рассказывать, как только я вошла. Когда же я сказала, что Керри все сделала пра­вильно, она на меня набросилась, позволила себе личные ос­корбления…

– Это я слышал, – сухо сказал он. – Мне все ясно. Слава богу, вся эта сцена не развернулась в присутствии кли­ента. Джиллиан глупа и ленива, сегодня она поступила не­правильно, но и ты не должна была превращать это в публич­ную ссору. Это непрофессионально и, – он взглянул на нее, – совсем на тебя не похоже.

Ханна тяжело вздохнула.

– Это, разумеется, не оправдание, но вчера возникла одна личная проблема… Мне очень стыдно. Вряд ли было ра­зумно орать на Джиллиан в присутствии стольких зрителей.

– Ну что, уволить ее? – спросил Дэвид. – Она это давно заслужила. Работает, в лучшем случае, посредственно, а ведет себя так, будто она здесь хозяйка.

– Нет, – решительно сказала Ханна. – Не хочу брать это на свою совесть. С Джиллиан будет все в порядке, если она перестанет считать, что к ней несправедливы, и займется делом. Вся беда в том, что ей всюду мерещатся заговоры про­тив нее, и недостатков своих она не видит. Мне кажется, она уверена, что давно бы уже руководила империей Билла Гейт­са, если бы всякие плохие люди не совали ей палки в колеса.

– Ладно, дадим ей еще шанс, – согласился Дэвид. – Пусть тебя благодарит. Хотя если я ей скажу, что ты за нее заступилась, она ни за что не поверит. И пожалуйста, Ханна, больше никаких безобразных сцен в конторе. А если она снова взбрыкнет, я хочу об этом знать. Мы тут не занимаемся благотворительностью. Теперь, когда мистер Дуайер ушел на пенсию, она работает на меня, и, если она снова как-то отли­чится, я ее уволю. Правильно?

– Правильно, – согласилась Ханна.

– Я попрошу Сашу, чтобы она ее пригласила, – добавил он и немного помолчал. – Если у тебя есть какие-то пробле­мы и я мог бы помочь, не стесняйся, обращайся.

– Спасибо. – Ханна встала, собираясь уйти.

– Я слышал, мой старый приятель мистер Андретти сно­ва в городе, – осторожно сказал Дэвид, вглядываясь в ее лицо. – Будь осторожна. Я не хочу, чтобы он причинил боль самой талантливой моей служащей.

– Все уже неважно, Дэвид, – мрачно сказала Ханна. – Между нами все кончено.

– Вот как.

Интересно, ей это показалось или глаза Дэвида в самом деле радостно блеснули?

– Как насчет пойти вместе на ленч, чтобы утолить твои печали? – весело предложил он.

Ханна хотела было отказаться, но потом передумала. Кто знает, когда ее еще пригласит на ленч привлекательный муж­чина, даже если он ее босс и делает это из жалости?

– Почему бы и нет? – с трудом улыбнулась она. Выйдя, Ханна столкнулась по дороге с Джиллиан, по­смотревшей на нее злобным взглядом. Ханна проигнориро­вала ее и прошла к своему столу.

Уж что там сказал ей Дэвид за двадцать минут, которые она пробыла в его кабинете, но вышла Джилиан оттуда крас­ная, подавленная и молчаливая. Ханна взглянула на нее и вдруг поняла, что ей, по сути, глубоко плевать на Джиллиан и ее настроения. У нее своих проблем хватает.

Но Джиллиан сама подошла к ней.

– Мистер Джеймс сказал, что, я должна извиниться перед тобой за свои слова, – заикаясь, произнесла она. – Я была не права, это больше не повторится, обещаю.

– Хорошо, Джиллиан. Я тоже наговорила лишнего, так что и ты меня прости.

Выполнив указание начальства, Джиллиан села на свое место. Ханна вздохнула. Теперь у нее есть непримиримый враг.

Она почти забыла, что собралась обедать вместе с Дэви­дом Джеймсом, и вздрогнула, когда он остановился перед ее столом.

– У тебя есть более интересное предложение насчет обеда? – спросил он, поблескивая глазами.

Ханна рассмеялась.

– Нет, – ответила она. – Через минуту буду готова.

Они зашли в маленький ресторанчик за углом и заказали суп, сандвичи и по бокалу вина каждому. Дэвид с жадностью набросился на свой сандвич с курицей и успел съесть поло­вину, пока Ханна жевала лишь первый кусок.

– Очень есть хочу, – извинился он. – Я рано поднялся, нужно было съездить по делам, и не успел позавтракать.

– А мне что-то совсем не хочется есть, – вздохнула Ханна.

– Надеюсь, ты потеряла аппетит не из-за Феликса? – пошутил Дэвид, глядя ей прямо в глаза.

Ханна первая отвела взгляд.

– Прости, я не собирался лезть не в свое дело, – мягко сказал он.

Дэвид положил свою большую руку на ее запястье и слег­ка сжал. Ханне было приятно его прикосновение. Ей этого не хватало – Феликс при всей своей чувственности никогда не был с ней ласковым. Он давал себе волю в постели, а лег­кие касания, поцелуи мимоходом были не в его репертуаре. Ей нравилось чувствовать тяжелую руку Дэвида на своей, вот только он ее быстро убрал, откашлялся и отпил глоток вина.

– Не хотел тебя расстраивать, извини. Ханна с трудом улыбнулась.

Внезапно к их столику бросилась какая-то женщина.

– Дэвид Джеймс! – с восторгом воскликнула она. Женщине было примерно столько же лет, сколько Ханне, но прическа у нее была более модной, и шмотки значительно дороже.

– Рад тебя видеть, Роберта, – сказал Дэвид, галантно поднимаясь с места, чтобы пожать руку женщине. Но это не входило в ее планы – она бросилась ему на шею. Ханна с ин­тересом наблюдала за ними.

– Ты ужасный человек, Дэвид Джеймс! – щебетала Ро­берта. – Я пригласила тебя к себе на рождественскую вече­ринку, а ты не пришел. Все мои одинокие подруги были в трауре, потому что я наговорила им, что нашла великолепно­го холостяка. А ты так и не появился, негодник.

Женщина явно с ним флиртовала, и Ханна неожиданно смутилась. Ей еще не приходилось видеть Дэвида Джеймса в такой ситуации. Нет, она понимала, что он очень привлека­телен. Многим нравятся такие крупные, солидные мужчины с грубоватыми лицами и морщинками вокруг глаз. Дэвида нельзя было не заметить; он был из числа тех, вокруг кого все ходили на цыпочках, от официантов до менеджеров. Он был всегда спокоен и со всеми обращался одинаково. Всегда дер­жал себя в руках, все видел и ничего не забывал. Но она ни­когда не представляла его в романтичном ключе. Зато Робер­та явно имела другое мнение, и Ханна начала раздражаться.

– Мы снова собираемся продавать дом, – печально го­ворила Роберта. – Может быть, как-нибудь зайдешь к нам?

«Если этот дом похож на тебя, лапочка, – подумала Ханна, – то он дешевка. Так вешаться на шею мужику! Что, если у меня роман с Дэвидом, а эта корова флиртует с ним, как изголодавшаяся по сексу нимфоманка?» Она выпрями­лась и снова принялась за сандвич, не обращая внимания на Роберту.

Когда Дэвиду наконец удалось оторвать цепкие лапки Роберты от своего рукава, он устало сел и тяжело вздохнул.

– Очень настырная, – прошептал он.

– Не твой тип? – с безразличным видом спросила Ханна, сама удивившись, что на самом деле это ей не безраз­лично.

– Ты угадала, – вздохнул Дэвид. – Я год назад продал ее дом, и с той поры она не оставляет меня в покое. Я думал, вот не приду на рождественскую вечеринку – и она все пой­мет. ан нет.

– Разве тебе не интересно познакомиться с ее очарова­тельными одинокими подругами? – капризно спросила Ханна.

Дэвид поднял голову от сандвича.

– Они мне не интересны, – сказал он, сделав ударение на слове «они». Их взгляды встретились, и Ханна неожидан­но почувствовала в его глазах теплоту, которой не замечала раньше.

Тут до нее наконец дошло. Она по-настоящему нравится Дэвиду! Как вышло, что она этого не замечала? Ведь Дот ей об этом говорила, но она тогда не восприняла ее слова всерьез…

Чтобы скрыть свое смятение, она принялась за суп. Увы, суп попал не в то горло, и она закашлялась.

Дэвид вскочил и начал шлепать ее по спине ладонью. – Ты в порядке? – с беспокойством спросил он.

– Да, – с трудом выговорила Ханна, кашляя в салфетку. Из глаз текли слезы. Она вытерла их и пожалела, что не может придумать, что сказать, чтобы как-то разрядить обста­новку. Но оказалось, что в этом нет нужды. Будто поняв, что привел ее в смятение своим неожиданным заявлением, Дэ­вид сел и принялся доедать сандвич.

– Дом у Роберты был замечательный. Настоящий заго­родный особняк. Они вложили в него уйму денег, – заметил он спокойно, как будто они только что обсуждали деловые, а не романтические вопросы.

Ханна уже давно стала экспертом в искусстве избегать неудобных тем. Опыта у нее было предостаточно – сначала, когда все спрашивали ее о Гарри, а потом о Феликсе.

– В самом деле? – спросила она с энтузиазмом, как будто ей было не все равно, в каком доме жила эта тошно­творная Роберта. – И за сколько же он ушел?

Минут пятнадцать они говорили о делах, потом Ханна оказала, что ей пора возвращаться в контору.

– Мне тоже, – поддержал ее Дэвид.

Когда они подошли в конторе, он легонько коснулся ее руки.

– Давай когда-нибудь по-настоящему пообедаем, – предложил он. – По полной программе, не просто бутер­брод.

– Давай, – согласилась Ханна. Через неделю-другую она окончательно придет в себя и сможет пообедать с мужчиной, которому нравится. А пока ей хочется оплакивать мужчину, которому она не нравится.

Подъехав к дому, Ханна почувствовала, что страшно ус­тала. Сказывалось утреннее похмелье, большой объем рабо­ты и присутствие рядом Джиллиан с мрачной физиономией. Кроме того, весь день она заставляла себя не думать о Фе­никсе, что было нелегко.

Ей удалось найти место для парковки рядом с домом, так что на этот раз не пришлось идти несколько кварталов. Было холодно даже для января, она поплотнее запахнула свое красное шерстяное пальто, входя в калитку, – и останови­лась. Казалось, кто-то перенес в их садик целую цветочную лавку. По меньшей мере, пятнадцать букетов: огромные ли­лии, розы разных оттенков, другие цветы… А посреди всего этого великолепия сидел Феликс, притулившись на крылечке и дрожа от холода в своей кожаной куртке и джинсах.

– Не хотел вваливаться в. контору, вот и ждал тебя здесь, – сказал он, стуча зубами.

– Бедняжка ты мой, – машинально воскликнула Ханна, кидаясь к нему. – Ты совсем замерз. Неужели ты принес все эти цветы?

Он кивнул.

– Хотел показать, как сильно тебя люблю. Я ведь знаю, что ты обожаешь цветы. Не знал, какие выбрать, вот и купил псе подряд.

– Ты здесь давно?

– Всего с полчаса. Я же знал, что ты скоро придешь домой. Я могу войти?

Пока он сидел с чашкой кофе, сдобренным виски, и ото­гревался, Ханна внесла цветы в квартиру, смущенно погля­дывая на изумленных соседей. Когда букеты (их оказалось двадцать) были водворены в квартиру (большая часть оказа­лась в ванной комнате, так как у Ханны не имелось такого количества ваз), она села рядом с Феликсом на диван.

– Не ожидала снова тебя увидеть, – мягко сказала она. Было трудно сердиться на человека, который только что подарил тебе двадцать букетов цветов и о котором к тому же целый день думала.

– Я хотел доказать тебе; что я вполне серьезен, Ханна, – сказал Феликс, беря ее за руки и обращая на нее всю притя­гательную мощь своих красивых глаз. – Я так по тебе ску­чал… Ты мне нужна, ты должна это понять!

– Я знаю, – ответила она, закусив губу, чтобы не запла­кать. – Я тоже скучала Феликс. Просто я не могу тебе по­зволить еще раз меня обидеть…

Он поцеловал ее, и ей показалось, будто она вернулась домой после долгих лет на чужбине. Поцелуй был нежным, ласковым и любящим, совсем непохожим на те страстные поцелуи, которыми они обменивались в постели. Ханна за­крыла глаза, испытывая великолепное чувство умиротворе­ния.

Затем к ее пальцу прикоснулось что-то холодное. Она от­крыла глаза и увидела, что Феликс надевает ей на безымян­ный палец золотое кольцо с бриллиантом.

– Ты ведь выйдешь за меня замуж, Ханна? – спросил он. – Скажи, что выйдешь!

Этого Ханна ожидала меньше всего. Она не могла отвес­ти глаз от обручального кольца. У нее никогда не было ниче­го подобного.

– Какое красивое… – прошептала она. И действительно, кольцо великолепно смотрелось на ее изящной руке.

– Так как? – спросил Феликс.

Лицо Ханны просияло, карие глаза засверкали, как будто господь посыпал их звездной пылью, и она произнесла:

– Да!

На этот раз поцелуй был страстным, но Ханна прервала его, чтобы предупредить Феликса насчет того, что она сдела­ет с ним, если он снова оставит ее.

– Я не собираюсь проходить через это еще раз! Ты меня слышишь? – громко спросила она.

– Конечно, дорогая, – пробормотал он, расстегивая пу­говицы на ее блузке.

– Я серьезно, Феликс. Если ты еще раз позволишь себе сбежать – все, конец! Как бы я тебя ни любила, я не позволю тебе испортить мне жизнь.

Ни за что, дорогая! – торжественно провозгласил он. – Никогда. Я обещаю, что никогда больше не причиню тебе Поль. Я слишком тебя люблю. Давай покажу, как сильно.

Через несколько часов, насытившись сексом и плотно поужинав, Ханна лежала, тесно прижавшись к Феликсу, и наслаждалась ощущением .его тела рядом с собой. Только вчера квартира казалась ей голой и сиротливой. Теперь это был дом – теплый, радостный и уютный. Она подвинулась еще ближе к спящему Феликсу. Подумать только, они по­молвлены!

Ей не терпелось поскорее все рассказать девочкам. Лиони и Эмма будут в восторге. Конечно, кое-какие вопросы еще предстоит решить. Например, где они будут жить. Она знала, что Феликс в основном работает в Англии, но послед­нее время все чаще его приглашают в сериалы в Ирландию. А это означало, что они могут жить здесь. Если необходимо, он всегда сможет куда-то ездить. Ирландия – настоящая Мекка для иностранных актеров и музыкантов, он будет чувствовать себя здесь, как дома. Ему понравится.

На мгновение она с сожалением вспомнила Дэвида Джеймса. Приятный человек и даже сексуальный, если поду­мать. В него легко влюбиться, и он явно неравнодушен к ней. Но разве его можно сравнить со страстным красавцем Фе­ликсом? Феликса Андретти вообще ни с кем нельзя срав­нить. И он принадлежит ей.

«Цветы такие красивые… – сонно подумала Ханна, умудрившись забыть, как мечтала хотя бы об одном букете в свой день рождения неделю назад. – Но ведь Феликс не знал, – тут же оправдала она его. – На будущий год все будет иначе…»

Лиони положила трубку. Ханна не отвечала, хотя она звонила уже пятый раз с семи часов, и Лиони начала беспо­коиться. Обычно самая большая оптимистка среди них, Ханна показалась ей раздавленной своей неудачной любо­вью – вернее, отсутствием оной. «Такая же раба любви, как и мы все!» – мрачно подумала Лиони. Интересно, а мужчины так же мучаются из-за любви, как и женщины? Наверное нет. Они не станут тратить драгоценное время на терзания по поводу отсутствия партнерши или беспокоиться, что боль­шой размер ноги может отпугнуть кого-то.

Последний вопрос стал с некоторых пор камнем пре­ткновения для Лиони. Ей хотелось купить модные выходные туфли, но в процессе беготни по магазинам выяснилось, что таковых девятого размера не существует.

Раньше ее этот вопрос не волновал. Она вообще была крупной женщиной, а это означало большие ноги. Но рань­ше она покупала туфли только на низком каблуке, и никаких проблем не возникало. Однако общение с роскошной публи­кой в Вайле все изменило. Там все женщины, независимо от роста и габаритов, старались одеваться модно. Вот и Лиони решила, что ей тоже не стоит прятать свои размеры за бала­хонистыми одежками и сапогами на низком каблуке. Отныне она будет одеваться элегантно, ходить в парикмахерскую, а не красить волосы самостоятельно, надев резиновые пер­чатки, чтобы окончательно не загубить руки, и носить туфли на высоких каблуках! Хотя такие туфли больше седьмого раз­мера ей не попадались. Дальше шла лишь старушечья обувка.

– Не желает мадам посмотреть вот эту модель? – спро­сил продавец в последнем магазине, держа в руке пару сандалий, в которых только на Гималаи взбираться.

«Он будет очень рад, если мадам еще к тому же купит теплые панталоны, утепленные рейтузы и цветастый перед­ник, – проворчала про себя Лиони. – Черт побери, мне же сорок три, а не восемьдесят!»

Она вышла из магазина с парой уличных туфель, которые выглядели как любая другая пара уличных туфель в ее гарде­робе – простые, черные, не способные возбудить ни одного мужика. К тому же они были слегка тесноваты, но она соби­ралась их растянуть.

Лиони вздохнула и в очередной раз набрала номер Хан­ны. Никакого ответа.

– Мам, ты уже слезла с телефона? Я хочу позвонить Сюзи! – прокричала Мел.

– Да, – ответила Лиони и отправилась на кухню гото­вить ужин.

Она нарезала уже почти всю курицу, когда из колледжа явился Дэнни, явно в плохом настроении. Лиони пришла к такому выводу, потому что обычно они с Мел начинали ругаться минут через десять, сегодня же скандал начался сразу, как только он появился в дверях.

– Ты не можешь одновременно говорить по телефону и смотреть телевизор! – орал Дэнни. – Я хочу смотреть «Звездный путь», а не это дерьмовое мыло!

– Пошел к черту, свинья! – прошипела Мел.

– Сама пошла к черту! – завопил брат.

«Вот тебе и преимущества частного образования», – подумала Лиони, когда детки перешли на более крепкие выра­жения. Она крикнула, что если они не прекратят, то могут сами готовить себе ужин.

Через пару минут в кухню влетел Дэнни, явно потерпев­ший поражение в борьбе за пульт дистанционного управле­ния. С Мел иногда невозможно было сладить.

– В чем дело? – спросила Лиони.

– Ни в чем! – заявил он, нашел в буфете пакет чипсов, сел за стол и начал громко хрустеть.

Лиони подрумянила кусочки курицы на сковородке и добавила туда грибы. Запах жарящегося мяса наполнил комнату, и Пенни, перестав выпрашивать чипсы, переместилась поближе к Лиони, напрасно надеясь, что кусок курицы спрыгнет со сковородки прямо ей в рот. Наконец Лиони по­ставила посудину в духовку и принялась отмерять рис. Тут Дэнни решил открыть карты.

– Помнишь экзамен, который я сдавал в прошлом месяце?