Мужчины свои и чужие

– Ладно, – смилостивилась она.

В этот момент громко зазвонил дверной звонок.

– Это они! – простонала Мел и снова расплакалась. Послышался щебет девичьих голосов, и Эбби, вечная миротворица, просунула голову в кухню.

– Лиз и Сюзи хотели бы пожарить чипсы, Мел. Нор­мально, если мы пойдем и их купим, мам? – спросила она. – Мы быстро, минут пятнадцать-двадцать.

– Хорошо, только не задерживайтесь. Я хочу, чтобы вы вернулись до моего ухода, – предупредила Лиони, облегчен­но вздохнув. Скандала удалось избежать.

– Спасибо, мам, – сказала Мел, одарив ее ослепитель­ной улыбкой. Она уже все забыла. – Можно взять немного денег?

– Возьми мелочь, но не тронь двадцатифунтовую банк­ноту.

– Обещаю!

Она танцующей походкой вышла из кухни, и сразу же снова послышалось шушуканье.

– Это друг Дэнни? – спросил девичий голос, и Лиони узнала Лиз. Видимо, один из друзей Дэнни – тот, который как две капли воды похож на Рикки Мартина, – высунул го­лову в дверь, чтобы узнать, откуда такой шум.

– Ну да, я вас познакомлю, когда мы вернемся, – отве­тила Мел, как будто это не она несколько минут назад готова была убить и брата и его приятелей.

Хлопнула входная дверь, музыка в спальне Дэнни зазву­чала чуть громче. Теперь, когда мир был восстановлен, можно было подумать и о ванне. «Хотя бы пятнадцать ми­нут!» – сказала себе Лиони. Но у Пенни были другие планы. Теперь, когда крики смолкли, она встала со своей подстилки, подошла к Лиони, потянулась и встряхнулась всем телом. Светлая шерсть полетела во все стороны.

Она ясно давала понять, что готова идти на прогулку, а Лиони было не менее ясно, что никто из детей, которые обо­жали Пенни и вечно спорили, кого она любит больше, гулять с ней не собирается. Лиони сдалась и произнесла одно магическое слово: «Гулять?» Пенни тут же завиляла хвостом. Она делала вид, что не понимает фраз вроде «Убирайся с дивана!» или «Плохая собака, зачем съела остатки курицы?», но слово «гулять» она понимала прекрасно.

– Пошли, Пенни, – сказала Лиони, потрепав своего самого верного друга по загривку.

Она стащила с крючка за дверью старую куртку, взяла по водок и вышла на улицу. Шел уже седьмой час, темнело, не из долины дул резкий ветер, поднимая листву, раскачивая деревья и продувая куртку Лиони насквозь. Пенни, в восторге от прогулки, лезла в лужи и разбрасывала листья. Они бы­стро прошли мимо ряда коттеджей и вышли к лесу, причем Пенни обнюхивала каждую груду листьев, где местные соба­ки оставили свои следы. В наиболее завлекательных местах она просто писала, виновато глядя на Лиони, – мол, надо, ничего не поделаешь. Обычно Лиони не обращала внимания на Пенни и позволяла ей делать, что той заблагорассудится. Но сегодня у нее не было времени.

– Пойдем, зайчонок, – ласково сказала она собаке, всего все равно не описаешь. Завтра погуляем подольше, обе щаю.

– Привет.

Лиони вздрогнула от неожиданности. Она не заметила мужчину, вышедшего из больших черных ворот с двумя колли на поводках. А он наверняка слышал, как она разговаривает с Пенни, словно с ребенком.

– Привет, – пробормотала она и поспешила домой. Ужасно неловко! Их новый сосед был не похож на человека, который называет своих собак зайчиками и пускает их погреться в постель. Этот большой, похожий на медведя мужчина купил дом в лесу и, возможно, держит своих собак на улице, в конуре.

Лиони быстро повернула обратно. Она уже поняла, что не только на ванну, даже на душ у нее не хватит времени.

На кухне было тепло и пахло чипсами. Девочки сидели за столом. Мел ела с видом супермодели, которая не способна справиться с салатным листом за десять минут, но все же она ела. Эбби же не ела вообще.

– Здраствуйте, миссис Делани, – хором сказали Лиз и Сюзи.

– Здравствуйте, девочки, – ответила Лиони, борясь с желанием стащить чипс. – Ты опять ничего не ешь, Эбби?

– Я уже наелась, – пробормотала Эбби.

– Ладно, развлекайтесь, я пошла.

Через пятнадцать минут Лиони катила по дороге, наде­ясь, что не выглядит пугалом. Боб наверняка ожидает уви­деть роскошную даму, звенящую драгоценностями и полную уверенности в себе. А получит растрепанную мамашу, от ко­торой наверняка пахнет чипсами, потом и лекарствами, по­скольку все, что она успела, это обтереться мокрой салфет­кой. Остатки «Опия» тоже не помогли.

Ресторанчик «Китайская лампа» показался Лиони знако­мым, и она вскоре поняла, что бывала здесь раньше, много лет назад, когда была еще замужем за Реем, только назывался он тогда «Королевство Пенджаб». Действительно, вечность уже прошла! Она припарковала машину, но в зеркало по­смотреть побоялась. Ладно, остатки утреннего макияжа сой­дут. В конце концов, она нормальная, современная женщи­на, идет на свидание по объявлению. Так многие поступают. Нечего нервничать.

Но когда Лиони вошла в зал, вся ее смелость испарилась, и она едва не выскочила наружу. Как спросить о человеке, которого никогда не видела? Подойти к официанту и про­мурлыкать: «Не знаете, где сидит одинокий мужчина в джин­сах и твидовом пиджаке?» Она покраснела при одной мысли об этом.

– Лиони?

Она моргнула и остановила взгляд на подошедшем к ней мужчине. На нем и в самом деле были джинсы и твидовый пиджак, и еще очень тщательно выглаженная бледно-голубая рубашка. И правда высокий. Очень высокий. И насчет лыси­ны он не соврал. Но лицо доброе, хотя и усталое. Точно не псих, слава богу.

– Боб? – спросила она, натянуто улыбнувшись.

– Это я! – Он неловко поцеловал ее в щеку и тут же объ­яснил: – Это чтоб никто не знал, что мы встречаемся впе­рвые. Давайте присядем.

Он подвел Лиони к столику в углу и отодвинул для нее стул. Она послушно села, подошел официант с меню – тот же самый, который работал здесь в старые времена, что очень удивило Лиони. Она стало судорожно припоминать, что говорится на первом свидании.

– Ну вот, – жизнерадостно произнесла она, чувствуя, что снова фальшиво улыбается, – очень приятно познакомиться.

– Мне тоже, – ответил Боб с точно такой же улыбкой на лице. – Может, посмотрим в меню?

– Да! – с радостью согласилась Лиони. Все, что угодно, только не начинать разговор.

Она сделала вид, что рассматривает меню, а сама тайком приглядывалась к своему визави. Он выглядел на пятьдесят с хвостиком, а не на сорок с хвостиком. Может быть, педагоги рано стареют? Волосы седоватые, лицо в морщинах… Хотя – кто бы говорил! Каждое утро, когда Лиони видела свое лицо в зеркале, оно все больше напоминало ей карту Парижа с пе­риферийными дорогами, обозначенными красным.

У Боба были славные темно-голубые глаза, дружелюб­ные, но немного обеспокоенные. Лиони легко могла пред­ставить его в классе, где он посвящает школьников в тайны… чего?

– Что вы преподаете? – спросила она, обрадовавшись, что нашла тему для разговора.

Боб просиял:

– Математику и физику.

Лиони совсем пала духом. Если бы он оказался биологом или историком, у нее был бы шанс завязать интеллигентный разговор. Но физика и математика… Перед ее мысленным взором возник образ преподавательницы, стоящей перед доской в ожидании, когда тупая пятнадцатилетняя Лиони перескажет теорему. И ей приходилось ждать долго.

– Надо же, – беспомощно заметила она. – Мы с мате­матикой давние враги…

– Да все в порядке, – перебил Боб. – Большинство лю­дей такие. – Он поморщился. – И давайте не будем гово­рить о моей работе. Она такая скучная в сравнении с вашей. Моя бывшая всегда говорила, что я могу выиграть Олимпий­ские игры в категории «самый скучный», когда принимаюсь рассказывать о работе.

Лиони не пропустила его горькое упоминание о «быв­шей» (подружке или жене?), решив подумать об этом потом, и начала рассказывать всякие случаи из своей практики. Дер­жишь, например, на руках милейшее существо, а в следую­щую секунду вопишь от боли, потому что этот пушистый ко­мочек тебя укусил. Они посмеялись, говорить стало легче, и Боб принялся рассказывать о своем любимом терьере Брэнди, обожающем плюшки с изюмом и вылизывающем рюмки с ирландским ликером.

– Наверное, он славный, – сказала Лиони. Если у Боба есть собака, то жива и надежда. Она никогда не смогла бы встречаться с человеком, который не любит животных.

– Разумеется, он сейчас не у меня, – вздохнул Боб. – Живет с моей бывшей и ее мужем. У нее больше места, так что это логично. Понимаете, меня целыми днями нет, а она сидит дома с ребенком.

– Вот как?

К счастью, в этот момент к их столику подошел офици­ант.

– Мы готовы заказать! – бодро возвестила Лиони.

– Я еще не решил, чего бы мне хотелось, – засомневался Боб, и официант собрался отойти.

– Нет! – испугалась Лиони. – Мы сейчас все решим. Она подумала, что, по крайней мере, какое-то время можно будет не говорить о бывших партнерах и партнершах. Но ничего не вышло – сбить Боба с этой темы оказалось не­возможно. Он счел своим долгом рассказать Лиони все о Колетте. Когда принесли утку, Лиони знала о ней куда больше, чем о Бобе.

– Но вы должны продолжать жить, – твердо сказала Лиони, когда уже была сыта по горло и уткой, и Колеттой. – Именно потому мы здесь, Боб. Чтобы жить дальше. – И по­смотрела на него тем взглядом, каким смотрела на детей в ле­чебнице, объясняя им, что домашние животные – большая ответственность, и нельзя просто потискать хомячка и сунуть его назад в грязную клетку.

– Да, – с энтузиазмом согласился Боб, как будто провел долгие часы в раздумьях по этому вопросу. – Жить дальше, встречаться с новыми людьми, которые смогут тебя по­нять – твою боль, одиночество, бессонные ночи. Я вижу, вы все понимаете, Лиони, – горячо закончил он, впиваясь гла­зами в алую пурпурную тунику, в которой она казалась еще грудастее, чем на самом деле.

Лиони кивнула, но ей стало не по себе. Уж не решил ли он, что можно будет положить ей голову на грудь и устроить­ся поудобнее? Колетта в его представлении – идеальный партнер, а она, Лиони, – мамаша-дублер, которая будет рада избавить его от приступов одиночества.

– Немногие понимают, что значит быть брошенным только потому, что ты изменился и уже не такой, как рань­ше, – сказал Боб, уставившись на остатки своего ужина. – Люди меняются, я это теперь понял, но ведь можно меняться вместе! Нужно только дать человеку шанс…

– Вы хотите сказать, Колетта вам шанса не дала? – спросила Лиони, оставив попытки прекратить разговор о Колетте.

Он печально покачал головой.

Лиони вздохнула. Было предельно ясно, что Бобу никто не нужен, кроме группы поддержки брошенных мужчин. Он решил, что крупная блондинка в разводе может попасть под эту категорию, и потому ответил на объявление. Он не искал любви. Он уже был влюблен. В Колетту.

Каким-то образом им все-таки удалось перейти на дру­гую тему: хобби Боба – кино и альпинизм.

– Я вообще-то не люблю лазить по горам, – призналась Лиони, – хотя гуляю с Пенни каждый день. Но кино люблю. Правда, ходить в кино мне особенно не с кем, потому что мама предпочитает театр, а детям нравится Джеймс Бонд или фильмы с актерами-подростками, которых я не знаю.

– Мы можем пойти вместе, – охотно предложил Боб. – Как насчет следующей недели? Вы сами решите, что будем смотреть.

По дороге домой разочарованная Лиони думала, что ей все-таки предстоит нечто вроде свидания на следующей не­деле. Боб явно не годится в бойфренды, но по крайней мере он – новый человек в ее жизни. А разве не это все советуют: встречайся с новыми людьми, заводи новых друзей, глядишь, кто-нибудь путный и встретится.

Какой странный вечер! Она вспомнила, что даже говори­ла с Бобом о Рее. Да и трудно было этого избежать в разгово­ре с человеком, который зациклен на бывших отношени­ях, – невольно хочется внести свою лепту. Боб заинтересо­вался, хотя его удивило, что она была инициатором развода.

– Неужели вы просто решили, что все кончено?

Лиони пожала плечами.

– Какой смысл сохранять брак, если мы не подходили друг другу? – сказала она. – Многие так делают – для удоб­ства, .чтобы не быть одному. Я этого не понимаю. Получает­ся, что ты боишься что-то сделать, хотя в душе этого хочешь. Боишься неизвестности, не имея настоящей любви. Мне такая жизнь не подходила. Я считаю, что для любого из нас где-то есть идеальная пара.

Боб так странно посмотрел на нее, что стало ясно: он просто не понимает, о чем она говорит. «Заметь, – сказала себе Лиони, ставя машину на стоянку, – твоя мать тоже так и не сумела этого понять». Время от времени Клер, которая обычно не пила ничего крепче апельсинового сока, выпивала пару бокалов вина и начинала упрекать дочь за то, что она развелась с Реем.

– Ты никогда не найдешь такого мужа, как Рей, – бор­мотала она печально.

Лиони мысленно поблагодарила бога за то, что у нее хва­тило ума ничего не рассказать матери. Поскольку Боб явно был не таким, как Рей, – то есть в мужья не годился.

К тому времени, как Лиони приехала домой, хорошее на­строение Мел уже испарилось.

– Дэнни – настоящий ублюдок! – заявила она, появля­ясь в дверях гостиной раньше, чем Лиони успела снять с себя пальто.

– Не смей употреблять такие выражения, Мелани, – ус­тало сказала Лиони. – Что он сделал на этот раз?

– Он весь вечер не отходил от телевизора и не дал Лиз и Сюзи посмотреть «Скорую помощь», – заявила Мел. – И он разрешал им курить в доме, – добавила она.

– Почему ты не можешь держать язык за зубами? – воз­мутился Дэнни, которому из гостиной было слышно, что происходит.

– Но ты же разрешил им курить! – прокричала Мел в ответ.

– А ты у нас вся правильная и всегда отказываешься от сигаретки, если кто-нибудь угощает, да?

Мел мгновенно заткнулась. «Наверное, сама покурива­ет», – догадалась Лиони. Это надо прекратить. Мел может забыть о карманных деньгах, если не прекратит курить. Но это все завтра. На сегодня с нее хватит.

– Слушайте, кончайте ссориться, – твердо сказала она. – Я сегодня не в настроении. Вспомните, вы уже не ма­ленькие.

Эбби сидела на кухне с Пенни, и при появлении матери ее простоватое личико просияло.

– Молодец, мам, – сказала она. – Они весь вечер руга­ются. Я даже хотела позвонить бабуле и напроситься к ней. Кстати, звонила Ханна и просила перезвонить, когда вер­нешься. – Глаза Эбби хитро поблескивали. – Я не стала го­ворить, что ты вроде бы встречаешься с ней и Эммой.

Лиони улыбнулась в ответ.

– Я расскажу тебе свою тайну, если ты пообещаешь не проболтаться.

– Мам! – возмутилась Эбби. – Ты же знаешь, я умею хранить тайны.

– Конечно, знаю.

Лиони не сомневалась: Эбби унесет ее тайну в могилу – не то что ее сестра, которая пообещает не говорить ни слова, но больше одного дня не продержится. Вообще-то Лиони не поощряла секретов между близнецами, но она знала, Эбби одобрит ее поход на свидание, а Мел нет. Капризной и взбал­мошной Мел хотелось быть в центре жизни матери, соперни­ки ей были не нужны – даже такие, как Боб.

– Я ужинала с одним мужчиной. Ханна устроила мне свидание с одним из ее знакомых, – придумала она. – Он очень милый, ей казалось, что мы поладим. Мы и полади­ли… – Лиони выдержала паузу, – но только как друзья. Даже договорились на следующей неделе сходить в кино. Но мы только друзья, ничего больше.

– Ты все еще любишь папу? Поэтому у тебя нет бой-френда? – внезапно спросила Эбби.

Лиони показалось, что она получила удар в живот.

– Ты в самом деле думаешь, что я люблю папу и расстро­ена из-за Флисс? – спросила она.

Эбби сжала губы, будто боясь произнести лишнее слово, и молча кивнула головой.

– Все совсем не так, маленькая, – вздохнула Лиони. – Я рада за папу, и я вовсе не влюблена в него как в мужчину. Я, конечно, его люблю… но как друга, как вашего отца, не больше. И я вовсе не огорчена тем, что он женится.

– А по виду кажется, что огорчена, – выпалила Эбби.

– Разве? Эбби кивнула.

– Я просто удивилась, вот и все, – сказала Лиони, пони­мая, что, очевидно, выглядела ужасно в день возвращения детей из Америки. А она-то думала, что сумела скрыть свое огорчение. – А когда вы были маленькие, я не хотела ни с кем встречаться, – торопливо добавила она и погладила Эбби по плечу.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива! – Лиони показалось, что Эбби вот-вот заплачет. – Папа счастлив, я хочу, чтобы и ты тоже… А тот мужчина, с которым ты сегодня встречалась, милый?

Впервые за все время разговора Лиони искренне улыбну­лась.

– Милый, но не Бред Питт.

Эбби хихикнула.

– Это хорошо, иначе Мел бы тебя убила.

– Он учитель, приятный человек, но я полагаю, что дальше похода в кино дело не пойдет. И все же приятно заво­дить новых друзей. Скучновато встречаться с людьми, кото­рых мы с вашим отцом знали двадцать лет назад.

– Папа сказал, что очень бы хотел, чтобы ты приехала на свадьбу.

Лиони удивилась:

– Очень мило с его стороны… Но мне не кажется, что это хорошая мысль.

Однако Эбби еще не закончила. Теперь, когда она уже за­говорила на эту тему, она намеревалась сказать все до конца.

– Мы с папой много говорили, когда Флисс ходила с Мел по магазинам. Он спрашивал, как ты, счастлива ли. Сказал, что он сам никогда не был так счастлив, как сейчас.

– Замечательно, – вяло отозвалась Лиони. – Разумеет­ся, я счастлива, Эбби. У меня есть вы трое. Мне для счастья мужчина не нужен, ты это знаешь. Вот бабушка живет одна и счастлива, верно?

– Бабушка другая. Ей никто не. нужен.

«И это правда», – подумала Лиони. Ее мать была из ред­кой породы одиночек, ей вполне хватало компании кошек и визитов к дочери пару раз в неделю на чашку чая. А затем назад, в свое убежище, Мать была женщиной самодостаточ­ной. Жаль, что она не унаследовала у нее это свойство.

– Я тут думала, что будет с тобой, когда мы с Мел и Дэнни разъедемся и ты останешься с Пенни/ – сказала Эбби. – Я знаю, тебе будет одиноко. Мне бы было тоскливо.

– Эбби… – Лиони поцеловала дочь в лоб. – До этого еще очень-очень далеко. Давай не будем даже думать о том времени, ладно? А теперь ложись, завтра рано в школу, хотя сестра твоя об этом, похоже, забыла.

Эбби отправилась напомнить Мел, что пора спать, а Лиони позвонила Ханне, которая очень извинялась, что ее угораздило позвонить, когда Лиони еще не было.

– Было уже одиннадцать, а ты встречалась в половине восьмого, вот я и решила, что ты давно дома. Надеюсь, все прошло хорошо? – добавила она.

– Ну… – заколебалась Лиони, – это зависит от того, что ты понимаешь под «прошло хорошо».

– Вот как?

– Ну, да. Во всяком случае, я бы не стала в ближайшее время ждать предложения выйти замуж, давай так скажем.

– Я и не считала, что твоя единственная цель – белое платье. Но, как я понимаю, Боб – не воплощение девичьих мечтаний?

– Разве что эта девица – психиатр, специализирующая­ся по душевным травмам, и ищет материал для своей доктор­ской.

– Шутишь?

– Увы. Он славный, милый человек, но он одержим сво­ей бывшей подружкой. На следующее свидание он наверняка принесет ее фотографию.

– Ты хочешь сказать, что будет второе свидание?

– Вроде того. Мы пойдем вместе в кино. Наверное, что-нибудь черно-белое и шведское. – Она пожала плечами. – По крайней мере, из дома выберусь.

– Может, стоит позвонить следующему по списку? Лиони покачала головой, не сразу сообразив, что она го­ворит по телефону, и Ханна не может ее видеть.

– Думаю, я со свиданиями вслепую на время завяжу, – сказала она. – Я уже сунула палец в воду и пока оцениваю температуру.

– Лиони, ты не должна сдаваться! – взмолилась Хан­на. – Подумай о других мужиках, которые ответили на объ­явление. Они могут оказаться замечательными! Вдруг один из них Прекрасный принц? – добавила она.

– Прекрасный принц подождет, – твердо сказала Лио­ни. – Мне еще надо пережить мое первое свидание с Бобом. И кто знает, – сказала она, хотя сама знала точно, что это не так, – вдруг он-то и окажется Прекрасным принцем. Может, ему нужно время.

– Лечиться ему надо, вот что! – безжалостно объявила Ханна. – Ладно, твоя взяла. Я пока буду молчать насчет сле­дующего свидания, но моему терпению может прийти конец.

Ханна вернулась в спальню и начала листать «Путеводи­тель по недвижимости». Ей его дал Дэвид Джеймс, и она с жадностью на него набросилась, стремясь узнать побольше о своей новой профессии. Но после разговора с Лиони она не могла сосредоточиться.

Все-таки Лиони – замечательная рассказчица. В ее устах даже самые глупые истории звучат смешно, особенно когда она безжалостно относится к самой себе. Ее рассказ о свида­нии с Бобом был классическим примером, и все же жаль, что ничего путного из этого не вышло. Лиони заслуживает слав­ного мужчину. Вроде Феликса.

Ханна уронила книгу и обхватила руками колени. Фе­ликс, Феликс, Феликс… Даже это имя возбуждало! Невероят­ный парень – харизматичный, талантливый. Слов не хвата­ет, чтобы описать все его достоинства.

И такой же амбициозный, как она. Это у них общая черта.

– Ты – моя вторая половинка, – пробормотал Феликс поздно ночью, когда они лежали в постели Ханны. – У нас много общего. Ты хочешь заполучить весь мир, и я тоже. Это опасно. – Он поиграл ее волосами, наматывая пряди на длинные, тонкие пальцы. – Но я одержим не только карье­рой, – добавил он. – Я от тебя без ума, ты это знаешь?

Ханна промолчала, боясь нарушить очарование. Нельзя было говорить, что и она без ума от него, хотя это соответст­вовало действительности. Она не могла ни о чем другом ду­мать. Просто чудо, что в последние дни она выполнила хоть какую-то работу, голова ее была занята только Феликсом. Наверное, Эмма и Лиони ее бы сейчас не узнали. Из сталь­ной женщины она превратилась в мягкую и любящую, и ей это очень нравилось.

Феликс провел рукой по ее плечу.

– Ты очень сексуальна, – проговорил он своим бархат­ным голосом.

И, как обычно, Ханна ощутила, как тает каждая косточка в ее теле. Ей никогда не встречались мужчины с таким голосом. Интересно, как он звучит со сцены?

– Мне бы безумно хотелось увидеть тебя на сцене, – вы­палила она.

– Я не увлекаюсь театром, – признался Феликс, а паль­цы его рисовали круги на голом плече Ханны. – Предпочитаю кино. Если с этим телевизионным сериалом все будет как надо, я прославлюсь, радость моя. Если я выбьюсь в люди, поедешь со мной в Лондон?

Ханна замерла. Поверить не могла, что он это сказал, Образ жизни Феликса подразумевал полную свободу. Она старалась не придавать их отношениям слишком серьезного значения – никогда не ждала его и к каждому звонку отно­силась как к подарку, интуитивно понимая, что Феликс не потерпит навязчивой женщины. А теперь он сам строит пла­ны на будущее! Ей следует быть осторожной, она это пони­мала. Любовь может нанести более сильный удар, чем нена­висть. Она боялась, что Феликс бросит ее, стоит ей только привязаться к нему душой и телом.

– Лестно слышать, но я никогда не рассматривала наши отношения как нечто постоянное, – сказала она, осторожно подбирая слова. – Мне трудно мечтать о чем-либо более прекрасном, чем совместная жизнь с тобой, Феликс, но у нас у каждого свои надежды и планы, а мне не хотелось бы нико­го связывать.

Он зарылся лицом в ее плечо, потом дотянулся губами до ее губ.

– Именно это мне в тебе нравится, Ханна. Ты такая не­зависимая, сама себе хозяйка, – с восхищением произнес он. – Это так отличает тебя от других, так освежает. Мы со­зданы друг для друга, дорогая. Ты как раз такая женщина, какая мне нужна. Актеру требуется сильная партнерша вроде тебя, а не домашняя хозяйка, которая каждый раз падает в обморок при виде мужа в любовной сцене с героиней. Ты звезда, Ханна!

Он казался очень довольным, и она поблагодарила бога за то, что не завопила от радости при одной мысли о возмож­ности жить с ним вместе. Феликсу нужна независимая жен­щина, вот он и нашел себе Ханну Кэмпбелл!

Она сунула руку под одеяло, коснувшись плоского живо­та Феликса.

– Сто приседаний в день, – с гордостью поведал он, когда она восхитилась его формой. Но живот ее сейчас не интересовал.

– У тебя что, в кармане пистолет или ты так рад меня ви­деть? – пробормотала она, опуская руку.

– Нет у меня карманов, – хрипло произнес Феликс, – и я действительно очень рад тебя видеть.

– Веселый выдался вечерок? – ехидно спросила Джил­лиан, когда сияющая Ханна появилась на следующее утро в офисе. Она прекрасно выспалась – Феликс всегда настаивал на полноценном сне.

– Да, замечательный, – машинально ответила Ханна, не обращая внимания на тон Джиллиан. – А как у тебя дела? У Леонарда прошел насморк?

Она знала, что Джиллиан любит по утрам поболтать, осо­бенно о здоровье. В противном случае она будет весь день дуться и неприязненно отвечать даже на самые дружеские вопросы.

– Мне так хотелось посмотреть вчера эту вещь Джейн Остин по Би-би-си, но пришлось уйти, а записать забыла. Ты видела этот фильм, Джиллиан?

– Я предпочитаю документальные фильмы, – фыркнула Джиллиан. – Мельком что-то видела, – добавила она и при­нялась подробно описывать первый эпизод этой костюмной драмы.

Ханна слушала краем уха и вертела в руках большую фо­тографию, размышляя о том, что придется нанять нового фо­тографа. Тот, который работал сейчас, умудрился сделать ве­личественный особняк за несколько миллионов фунтов по­хожим на двухэтажную хибару, требующую капитального ремонта. Он был безнадежен, и она намеревалась избавиться от него, пока все клиенты не переметнулись в другие агент­ства. Разумеется, иногда плохая фотография может помочь, когда люди приезжают осматривать невзрачный дом и вдруг обнаруживают, что на самом деле это великолепное стро­ение. Но чаще, взглянув на такую фотографию, они вообще отказываются от осмотра. Фотографа надо уволить и немед­ленно искать ему замену.

– Где же ты была вчера, когда мы все смотрели телеви­зор? – надменно спросила Джиллиан, смахивая со своего стола воображаемую пыль.

– Гуляла. – Ханна не собиралась рассказывать сплетни­це Джиллиан о своем новом романе. Но, заметив обиженную мину на лице Джиллиан, она слегка смягчилась. – Мы с по­дружками ходили ужинать в индийский ресторан. – Они с Феликсом, и в самом деле ели индийскую пищу, но не ста­нет же она рассказывать, что ее любовник слизывал соус с ее сосков, потому что эту еду им принесли на дом и они ужина­ли голышом.

– Терпеть не могу индийскую еду, – заметила Джиллиан.

«Полюбила бы, если бы тебе ее подали на белокуром боге шести футов ростом!» – подумала Ханна, улыбаясь тайком.

К полудню она уже связалась с четырьмя фотографами, которые должны были явиться в контору со своими альбомами. Потом она прямо из приемной позвонила нынешнему фотографу и предупредила, что через месяц он у них уже не работает.

– Ты не можешь так поступить со мной! – начал он верещать в трубку. – Я уже много лет работаю на твоего босса. Я свяжусь с ним, и тебя саму выгонят, вот увидишь! Ты не можешь меня уволить.

– Еще как могу, – спокойно ответила Ханна. – Ты ра­ботаешь на нас в качестве свободного художника, а это зна­чит, что я даже не обязана тебя заранее предупреждать. Я это делаю из уважения к тому, что ты здесь долго проработала. И можешь звонить боссу сколько угодно. Только убедишься, что это решение окончательное.

– Но мной всегда были довольны! – заорал он. – Ника­ких намеков. Только подумать, сколько сил я потратил, рабо­тал в любую погоду, старался, чтобы развалюхи выглядели пристойно. И в благодарность за это меня увольняет какая-то свистушка, которая наверняка с кем-то переспала, чтобы получить работу. Или своего бойфренда хочешь посадить на мое место?

Ханне все это надоело.

– Если ты не понимал, чем все кончится, то ты не от мира сего, – сказала она. – Как только этот филиал взялись обновлять, я начала звонить тебе насчет некачественных фо­тографий. Помнишь дом на Уотсон-драйв? Ты вынужден был ездить туда дважды, потому что фотографии никуда не годились. На первом снимке вместо дома было мутное пятно. Невозможно было догадаться, где кончается дом и начинает­ся гараж. Владельцы уже хотели обратиться в другое агент­ство, нам пришлось сделать скидку, чтобы они остались. Ты должен был понять, что мы недовольны твоей работой. И я не собираюсь брать на твое место никого из родственников. Завтра сюда придут четверо совершенно незнакомых людей. Я, как менеджер, обязана следить, чтобы в конторе все шло без сучка без задоринки. Если бы и ты добросовестно выпол­нял свою работу, ты бы ее имел. Всего хорошего.

Она положила трубку и заметила, что Дэвид Джеймс и, по крайней мере, половина сотрудников не сводят с нее глаз. Джиллиан явно возмущалась, а Дэвид забавлялся. Его тем­ные глаза улыбались, губы изогнулись в улыбке.

– Отлично, – похвалил он. – Я все думал, насколько хватит твоего терпения. Его давно пора гнать в шею.

Ханна позволила себе слегка улыбнуться.

– Никому не нравится увольнять людей, но иногда это необходимо, если мы хотим, чтобы компания развивалась, – серьезно сказала она.

Ханна вернулась к себе в кабинет и весь остаток дня ра­ботала на редкость плодотворно. Она уже собралась уходить, когда зазвонил телефон. Ханна схватила трубку, думая, что это Феликс, но звонил Дэвид Джеймс.

– Ты не зайдешь ко мне? – спросил он.

Он смотрел в открытое дело, лежащее перед ним на сто­ле, но у Ханны появилось странное чувство, что мысли его витают где-то далеко. Он выглядел усталым, напоминал че­ловека, который провел ночь с больным ребенком, хотя она знала, что никаких детей у него нет.

Джиллиан упоминала о бывшей жене Дэвида, с которой у него якобы были натянутые отношения. По ее словам, они разошлись несколько лет назад, но не разводились. Джилли­ан уверяла, что Дэвид все еще ее любит и надеется, что она вернется. В сравнении с другими сплетнями Джиллиан эта могла быть правдой: иначе почему такой умный и привлека­тельный мужчина, как Дэвид, живет один?

Они коротко поговорили о том, какой фотограф им нужен, и Ханна поднялась.

– Что-нибудь еще, Дэвид?

– Нет… А впрочем, да.

Он явно чувствовал себя неловко и нервно крутил в. паль­цах ручку.