Талисманы власти (№1) - Ориэлла

Слуга поставил на стол две тарелки, содержимое которых больше всего напоминало только что свернувшиеся яйца, и поспешно удалился. Девушка недоуменно уставилась на скользкую желтую субстанцию в своей тарелке и с трудом проглотила подступивший к горлу комок. Времена тяжелые? Что он имел в виду? Ведь, конечно, несмотря на засуху, положение в городе не настолько плохое. Вчера вечером ужин был вполне приличный. Хотя, впрочем, вчера она была так поглощена Форралом, что вряд ли заметила бы, если…

— Господин командир Форрал! — Это был владелец трактира, и вид его явно говорил, что он в панике. Ориэлла вздрогнула от удивления: неужели это тот спокойный, воспитанный человек, который приветствовал их прошлой ночью? Раскрасневшийся и взъерошенный, он хватался за руку Форрала, совершенно забыв о раболепной вежливости, с которой в «Быстроногом Олене» обращались с гостями. — Прошу вас, скорее! — задыхаясь пробормотал он. — На рынке мятеж!

— Что?! — оттолкнув стул, Форрал вскочил на ноги. — Оставайся тут, — бросил он Ориэлле и исчез.

На мгновение детская привычка повиноваться воину удержала Ориэллу на месте. Потом брови девушки сомкнулись, а подбородок упрямо выпятился. Ну конечно, оставайся здесь, словно она все еще ребенок! Сиди и пей тэйлин, пока он в опасности!

— Как бы не так, — пробормотала Ориэлла и, быстро поднявшись, устремилась за Форралом.

Глава 6. НЕСУЩАЯ БУРЮ

Обычно в часы полуденной трапезы обеденный зал в гарнизоне Нексиса бывал переполнен. Повсюду стоял оглушительный шум, и весело стучали по тарелкам ножи, и бесконечные разговоры будили гулкое эхо в голых каменных стенах. Однако сегодня здесь было слышно только едва различимое бормотание, да жирные черные мухи, жужжа, вились вокруг тарелок с объедками. Из-за засухи, грядущей смены командира и угрозы народных волнений настроение в гарнизоне достигло низшей точки.

Мара посмотрела на пустые ряды столов и скамеек и тяжело вздохнула. Неудивительно, что никто не ест. Рацион ограничен из-за засухи. Еда на жаре быстро портится. Овощей и фруктов не хватает, они идут в основном богачам, которые платят за них баснословные деньги; в трактиры вроде «Быстроногого Оленя», посещаемые зажиточными горожанами; или — тут маленькая темноволосая воительница нахмурилась — проклятому Волшебному Народу! Да где же справедливость? А весь город тем временем должен жрать «мясо» худых и грязных животных, которые сами дохнут как мухи на опаленных зноем полях.

— Что за собачья жизнь! — пробормотала Мара, обращаясь то ли к себе, то ли к Харгорну. Стареющий воин хорошо знал, что скрывается за ее мрачным видом, и сочувственно пожал ей руку, — Не принимай близко к сердцу, крошка. Верховный не хочет брать тебя в Совет Трех вовсе не из-за твоих способностей и не потому, что ты женщина. Знаешь, в наших глазах это своего рода комплимент: люди по крайней мере уверены, что ты не пляшешь под дудку старого мерзавца. И кроме того, быть помощницей такого великого воина, как Форрал, по-моему, весьма неплохая карьера.

Мара поморщилась.

— После того как ты сам собирался стать командующим? И потом — Форрал, может, и великий воин, но мы-то хорошо знаем, что он получил этот пост только потому, что снюхался с Волшебным Народом! — Она стукнула кулаком по столу. — С таким же успехом Миафан мог сам принять командование и покончить с нами. Если бы не Ваниор, то обычные жители этого города вообще не имели бы представительства в Совете!

— С такими взглядами тебе никогда не получить этот пост, — горько сказал Харгорн. — Именно они в свое время разрушили мою карьеру. Послушай меня, подружка — держись подальше от городской политики! — Он поправил повязку на длинных седеющих волосах и поднялся. — Пожалуй, мне пора. Если Паррик не вернется в ближайшее время, я понадоблюсь.

— После встречи с Ваннором он все еще не вернулся? — Мара очень жалела, что это поручение досталась не ей. Она любила и уважала невысокого, полноватого, но крепко сбитого главу Купеческой Гильдии за его колкий юмор и бескомпромиссное отношение к жизни вообще и Волшебному Народу в частности.

Харгорн покачал головой.

— Зачем Риоху вообще понадобилось ставить Ваннора в известность о своем преемнике? Будто тому не все равно, кого выбрал Верховный!

— А вот и Паррик, — перебила Мара.

В гарнизоне вечно пошучивали, что невысокий жилистый начальник кавалерии никак не может войти в комнату спокойно. На сей раз его обуял приступ кашля от белой пыли, висящей над высохшим плацем, а еще он невероятно спешил. Подойдя к столу, Паррик стер пыль с загорелого лица и лысеющей головы и одним глотком допил безвкусные тепловатые остатки эля из мариной кружки.

— Там неприятности, — бросил он. — Черт возьми, куда подевался Риох?!

***

Дорога от мельницы до Нексиса была неблизкой, но еще дольше пришлось взбираться от прибрежной тропинки к Площади Зеленщиков, куда окрестные крестьяне свозили свой товар. Сара затолкала мокрые от пота волосы обратно под платок и побрела дальше по мощеному переулку, круто поднимавшемуся вверх. Перекладывая неудобную корзину в другую руку, она споткнулась и со злостью рванула подол тонкой юбки. Какого черта мать заставила ее тащиться в такую даль?! «Будто там можно что-нибудь купить! — раздраженно подумала она.

— Еды не хватает, еды не хватает! Я что ли устроила эту проклятую засуху?» Ее взбесило еще и то, что отец, обычно терпеливый, основательно выбранил дочку за то, что та проспала и не поспела на рынок к самому открытию. Сара нахмурилась. С тех пор как река обмелела, и мельничное колесо остановилось, с ним нет никакого сладу. Анвар больше не приезжает за мукой на телеге, вот и приходится таскаться пешком. Правда, все равно, в эти дни от Анвара толку мало. Он все время работает, словно это может что-то дать! А хуже всего то, что у него напрочь нет честолюбия!

Но вот уже и конец пути. Сара с облегчением вздохнула и начала подниматься по крутым ступеням, ведущим к самой площади. Вспотевшая, усталая и голодная, она была так поглощена своими невзгодами, что не обратила внимания на нарастающий гул сердитых голосов и, вступив на площадь, оказалась вдруг в самом центре бунта.

***

Без конца нахлестывая лошадь, Ваннор с головокружительной скоростью несся по узким улочкам. Он только что получил известие от перепуганных лавочников, которые, заметив взрывоопасное состояние толпы, тут же послали за главой Купеческой Гильдии.

— Безмозглые идиоты! — в отчаянии бормотал он. — Почему они не послали в гарнизон, это же ближе? — Просто счастье, что Паррик был у него, когда прибыл испуганный гонец.

Чтобы не тратить времени, купец направил упиравшуюся лошадь прямо по ступенькам, которые были кратчайшей дорогой к рынку. Пока Паррик поднимет гарнизон, положение может выйти из-под контроля. Однако, добравшись до рынка, Ваннор увидел, что это уже произошло. В центре площади полыхало огромное кострище из перевернутых прилавков, а вокруг кипела разъяренная толпа. У некоторых были дубины, но многие, к огромному беспокойству Ваннора, вооружились факелами, ножами и топорами.

— Долой купцов! — скандировали они. — Долой Волшебный Народ!

Ваннор выругался. В душе он соглашался с последним заявлением, но как глава Купеческой Гильдии, полностью отвергал первое. Купцы паническим стадом столпились за баррикадой из поставленных на попа телег и пока служили мишенью лишь для оскорблений и брани. О причине мятежа нетрудно было догадаться: повсюду валялись ящики с летними фруктами, всевозможные овощи, подсохшие, но свежие разнообразные сыры, клетки с живой птицей. Телеги были отмечены знаком Волшебного Народа и определенно направлялись в Академию. Купцы опасались миафанова гнева больше, чем разъяренных сограждан, и стойко пытались защитить свой бесценный груз.

Ваннор осадил всхрапывающую лошадь у края площади. «Что я могу поделать?

— подумал он. — Где воины?» Дело осложнялось еще и тем, что, пробив себе дорогу к своему нынешнему положению из убогой нищеты, он в глубине души сочувствовал этим отчаявшимся, голодным людям. И все же Ваннор был главой Купеческой Гильдии и отвечал за своих людей. Он должен пробиться к торговцам и заставить их бросить эти чертовы телеги! Стараясь не думать о последствиях, купец пришпорил лошадь и въехал в толпу.

Это оказалось непросто. Лошадь упрямилась, шарахаясь от озлобленных людей. «Значит, нас двое», — мрачно подумал Ваннор, отдирая от себя цепкие руки и по мере сил увертываясь от камней. Бледные лица, искаженные голодом, повернулись к нему, где-то в толпе поднялся крик, и Ваннор, похолодев, запоздало осознал свою ошибку. Для этих люден его; лошадь была мясом. Они толпились у него за спиной, отрезая путь ж отступлению, но все еще не решались приблизиться к сверкающим подковам скакуна. Ваниор попытался пробиться вперед, но не продвинулся ни на шаг. Он закричал, чтобы привлечь внимание купцов, но те не могли услышать его в таком оглушительном шуме.

Неожиданно конь отчаянно заржал и, забив копытами, рванулся вперед. Толпа в панике отпрянула, и новый крик заставил купца посмотреть вниз. Молоденькая девушка упала под копыта его коня. Едва не вывихнув руку, Ваннору удалось повернуть коня в сторону. Наклонившись, купец схватил девушку за руку и одним рывком забросил в седло: всхлипывающая, испуганная, вся покрытая синяками — она, конечно, не имела ничего общего с этой толпой.

Девушка мертвой хваткой вцепилась в него и истерически зарыдала.

— Все в порядке, — уверил ее Ваннор. — Теперь все будет хорошо! — Это была откровенная ложь. Лошадь споткнулась, толпа навалилась, и девушка пронзительно завизжала. «О боги, — подумал купец, — как же мне теперь отсюда выбраться?»

***

С одного взгляда Форрал оценил положение. Выскочив из «Быстроногого Оленя», воин оказался на площади с противоположной стороны, прямо за баррикадой торговцев.

— Проклятие Чатака! — выругался он.

Хорошо же начинается его карьера! А где же, черт возьми, стража? Они должны быть здесь! По опыту воин знал, что теперь толпу ничем не успокоишь. Купцам надо сматываться, и побыстрее. Несколько парней, с перекошенными от ярости лицами, уже зажигали от костра факелы. Уворачиваясь от потока отбросов и увесистых булыжников, Форрал нырнул в тесный просвет между повозками. Перепуганные торговцы изо всех сил пытались сдержать толпу, тыкая мечами в щели между телегами. Форрал схватил за плечо ближайшего купца и резко повернул к себе.

— Убирайтесь отсюда, парень, прежде чем они вспомнят об этой улочке и перекроют ее. Ваша жратва задержит на. Бледное лицо купца превратилось в маску ужаса.

— Мы не можем бросить телегу! Верховный…

— Плевать на Верховного! — взревел Форрал. — Вас убьют! Но было уже слишком поздно. С ревом и треском вспыхнула баррикада из сухого дерева. Торговцы с воплями подались назад, толпа приготовилась атаковать.

***

Ориэлла бежала за Форралом до самой площади. Там она остановилась, прикидывая, что делать дальше. Попробовать присоединиться к нему бесполезно: он наверняка отошлет ее назад — и уж непременно найдет что сказать ей, когда вся эта суета кончится. Но Форрал в опасности, и она должна быть рядом!

От мысли, что она может снова его потерять, у девушки подкосились ноги. И все же по прошлому опыту Ориэлла знала, что Форрал будет вне себя, если она рискнет своей жизнью. В нерешительности она двинулась вперед и неожиданно заметила, что боковая дверь в одном из домов, примыкающих к площади, слегка приоткрыта. Ориэлла остановилась. Она редко бывала в Нексисе, но, если память ей не изменяет, в этих домах есть балконы, выходящие на площадь. Девушка без колебаний скользнула внутрь. К счастью, дом был пуст — его обитатели скорее всего в данный момент буйствовали на площади.

Когда-то величественные, здания, окружавшие площадь, теперь осели и начали разрушаться, так как этот район вышел из моды. Пройдя через просторные, светлые комнаты, Ориэлла оказалась в зале с большим высоким окном, выходившим на балкон.

Она открыла задвижки и вздрогнула, увидев царивший внизу хаос. На той стороне какой-то всадник отчаянно боролся с толпой, стремящейся стащить его на землю. Перед ним в седле сидела светловолосая девушка, в истерике цеплявшаяся за его руку с мечом, которым он пытался отогнать нападающих.

Ориэлла оглянулась в поисках Форрала и обнаружила его внизу, спорящего с каким-то торговцем. Кровь застыла у нее в жилах, когда она увидела тоненькую полоску смертоносного пламени, змеящуюся сквозь толпу: к телегам спешили люди с факелами. Боги! Если баррикада сгорит. Форрал останется беззащитным! В голове у нее все спуталось от страха. Есть только единственная возможность остановить это безумие — и она обязана ее использовать.

«Дождь, — подумала она. — Я должна вызвать дождь!» Ей вспомнился ее последний магический опыт: бесконечные блуждания в темном лабиринте, ужас, отчаяние. Девушка похолодела: она ни разу не пользовалась магией с тех пор — остался ли у нее дар? Или ее снова постигнет та же участь? У нее нет никакого практического опыта в магии Погоды, а ведь это сложное и утомительное дело. Но она должна спасти Форрала…

Вцепившись пальцами в холодный металл балконной решетки, Ориэлла вспомнила все наставления и сделала так, чтобы дух ее покинул тело. Она взмыла в небо и, осмотревшись, яростно выругалась. Синева. Безупречная яркая синева, переходящая в жарко-белый цвет у самого горизонта. Где же тучи, что должна была двигать Элизеф? Ориэлла мучительно вспоминала все, что успела узнать о погоде из древних фолиантов Финбарра. Стало быть, они должны двигаться с запада… Теперь нужно сосредоточить все силы в одном направлении. Мысленный взор Ориэллы проникал все дальше и дальше. Ага! Вот они — там, далеко, над западным океаном…

Вспышка пламени и дикий рев толпы заставили девушку рывком вернуться в свое тело. Ориэлла судорожно вцепилась в чугунные прутья: голова кружилась от стремительного возвращения. Она с опаской посмотрела вниз и едва не потеряла сознание: повозки горели!

— Форрал! — в ужасе воскликнула Ориэлла. Тучи были слишком далеко — как же она сможет быстро передвинуть такую массу воды и воздуха? На секунду время остановило свой бешеный бег, и Ориэлла ощутила жар пламени, пожирающего телеги, и одновременно с тем — безумную, испепеляющую силу ярости толпы. Неожиданно образ ее отца, Джеранта — забытый, казалось, со времен младенчества, — возник перед девушкой, и она услышала его голос: «Формы энергии многообразны, и знающий может использовать любую из них. Сильные чувства — ненависть, страх, любовь, — все они могут служить пищей для магических сил…»

Без промедления Ориэлла начала вбирать в себя безумную, яростную энергию толпы и грубую тепловую энергию пожара. Поток силы едва не сбил девушку с ног; строго говоря, это являлось нарушением Кодекса магов — и в то же время над площадью скопилось столько энергии, что Ориэлла могла взять достаточно для своей цели и вместе с тем не причинить никакого вреда толпе.

Самым сложным оказалось одновременно высвободить дух, но в конце концов тело девушки превратилось просто в канал для передачи энергии, а ее ищущий разум тем временем снова нащупал тучи. Что будет легче — притяжение или отталкивание? Облака все равно двигаются в этом направлении, значит — притяжение! Но как? Ага! Ну конечно!

Ориэлла сконцентрировала свою волю на области холода, предшествующей тучам, и изо всех сил потянула ее к Нексису, создавая разрежение, чтобы вызвать ветер. Воздух было куда легче двигать, чем воду, и облака, казалось, с радостью рванулись в освободившееся пространство.

Имея в распоряжении такую огромную энергию, это оказалось даже слишком просто, и только потом Ориэлла осознала, что процесс, занявший века в ее временном измерении, на самом деле длился считанные секунды. Когда толстый слой облаков накрыл город зловещим черным колпаком, Ориэлла вернулась в свое тело, собралась с силами и нанесла удар.

Сверкнула гигантская молния. В отдалении по равнине прокатился раскат грома. «Дождя!» — приказывала тучам Ориэлла.

Ей казалось, что она ногтями царапает иссиня-черную пелерину, вырывая у неба драгоценную влагу…

И тут разразился ливень. Волосы девушки мгновенно прилипли к лицу, и она едва не задохнулась, словно внезапно оказалась под водой. Крупные холодные капли в мгновение ока погасили пламя.

Только услышав внизу восторженный рев толпы, Ориэлла неохотно рассталась с торжествующей стихией. Мятеж моментально стих, словно дождем смыло весь страх и безумие. Люди на площади кружились в диком торжествующем танце, плакали и обнимались. Давешний всадник, осторожно выбирая дорогу, направлялся к купцам.

— Что ты сделала?

Вздрогнув от изумления, Ориэлла обнаружила, что стоит нос к носу с Форралом. Он воспользовался тем, что кладка осыпалась и взобрался на балкон.

— Как тебе это удалось? Ведь это твоя работа, правда? Но кто тебе дал право так рисковать собой? Ты что, не помнишь, зачем меня сюда вызвали? — Закопченное лицо Форрала было мрачным, а голос — хриплым от гнева. Его огромные руки схватили девушку за плечи, и Ориэлла отпрянула, вспомнив тот день, когда он застиг ее за игрой в огненные шарики. Но тут в ней проснулась гордость волшебницы, и она с достоинством выпрямилась. Как он смеет обращаться с ней как с ребенком!

Этого Форрал никак не ожидал. Ориэлла ловко вырвалась из его тисков, и он впервые заметил, что она одного с ним роста — если еще и не выше! Девушка гордо вскинула голову, и глаза ее на побелевшем от гнева лице сверкнули холодным огнем. Теперь она выглядела настоящей волшебницей — грозной в своем гневе и могущественной. Словно откликаясь на ее возмущение, в крышу соседнего дома ударила огненная стрела молнии.

— Как ты смеешь? — загремела Ориэлла. — Как ты смеешь, бросив меня на все эти годы, едва вернувшись, снова отправляться на верную гибель! И какое право ты имеешь запрещать мне помогать тебе?

Форрал торопливо попятился. Он не был глупцом и моментально сообразил, что их отношения с Ориэллой необходимо будет пересмотреть. Но, боги, как же она восхитительна в своем негодовании — гордая, высокая и прекрасная, как душа бури, с ледяным огнем, бушующим в глазах! На мгновение Форрал растерялся.

— Я… — неуверенно начал он, но его слова потонули в грохоте копыт, на площадь въехал вооруженный отряд. Стражники наконец-то прибыли.

Ориэлла по-прежнему стояла перед воином, гордая и непреклонная, и в глазах у нее горел вызов. Форрал усмехнулся и принятым у солдат дружеским жестом с размаху хлопнул ее по плечу. Ориэлла выпучила глаза, а воин довольно хмыкнул:

— Отлично сработано, моя девочка! Правда, отлично! Ты всех нас спасла сегодня.

***

Часом позже в трактире «Быстроногий Олень» собралось экстренное совещание. В комнате было душновато от горящих ламп, ибо тяжелые черные тучи, принесенные Ориэллой, по-прежнему висели над городом, превращая летний поддень в густые сумерки. Дождь барабанил по затопленным тротуарам и ручейками сбегал по ромбикам оконных переплетов.

Раболепный трактирщик, ошарашенный таким скоплением влиятельных персон под своей крышей, подал присутствующим кружки горячего темного зля и подносы с фруктами, холодным мясом и сыром. Ориэлла кисло посмотрела на еду. Сущая малость, разумеется, но для голодных людей, которые начали мятеж на площади, это было бы настоящим пиршеством. И девушка в первый раз задумалась, почему толпа на рынке выбрала продукты, предназначенные именно для Волшебного Народа.

Когда все расселись, Ориэлла еще раз оглядела собравшихся, стараясь запомнить имена только что представленных ей людей. Полный крепкий человек с коротко стриженными волосами и бородой — Ваннор, глава Купеческой Гильдии. Невысокая стройная женщина в кожаной форме, с загорелыми крепкими руками и темными мокрыми косами, на военный манер уложенными вокруг головы, — помощница командира, Мара, второе лицо в гарнизоне. Она озабоченно хмурилась, покусывая губы, и нетерпеливо сжимала и разжимала руки на коленях. Рядом с ней — Паррик, начальник кавалерии: низенький загорелый жилистый человечек («Неужели в гарнизоне все сплошные карлики?» — подумала Ориэлла) с каштановыми волосами и смеющимися морщинками на лице. Однако сейчас Паррик не смеялся.

В обществе этих незнакомцев с суровыми лицами Ориэлла чувствовала себя неуютно. Ей никогда еще не доводилось бывать в такой большой компании смертных. Чтобы избавиться от неловкости, девушка взяла огромную оловянную кружку, стоявшую перед ней. Она еще ни разу не пробовала эля — Волшебный Народ предпочитал вино и презирал этот вульгарный напиток, годный только для смертных. Чтобы поднять кружку, ей пришлось ухватиться за нее обеими руками. От первого глотка дымящегося пойла Ориэлла поморщилась. Боги! Как они только могут сидеть и спокойно глотать эту горькую дрянь? Она торопливо сделала еще один глоток, чтобы унять предательский кашель, не желая терять лицо перед смертными. Но Ваннор заметил ее страдания и, сочувственно улыбнувшись, слегка подмигнул девушке в знак того, что надо пить дальше. Ориэлла ответила ему застенчивой улыбкой и отважно попробовала еще раз. Ага, теперь уже вкус был получше. Может быть, к нему просто надо привыкнуть. Ван-нор прочистил горло и встал, опираясь руками о стол.

— Ну что ж, — резко сказал он, — мы собрались не для того, чтобы торчать тут целый день, попивая эль. Пора приступать к делу — и, думаю, прежде всего нам следует поблагодарить волшебницу Ориэллу за дождь и за то, что она передала продукты Волшебного Народа тем, кто в них действительно нуждался. Как глава Купеческой Гильдии, я бесконечно благодарен тебе, достопочтенная Ориэлла, и весь народ Нексиса тоже. — Повернувшись к девушке, он поклонился.

Ориэлла покраснела от такого публичного признания ее заслуг, тем более что Ваннор воспользовался почетным титулом, а к девушке впервые официально обращались подобным образом.

— Я… — не находя слов, она беспомощно развела руками. — Что же еще я могла сделать?

— Отлично сказано, госпожа! — Голос Ваннора одобрительно зазвенел, и Ориэлла подумала, что это как раз подходящий момент, чтобы прояснить беспокоивший ее вопрос.

— Сударь, — начала она.

— Называй меня просто Ваннор, о волшебница, — улыбнулся купец. — Я не нуждаюсь в этих надуманных титулах.

— Тогда и ты зови меня Ориэлла — просто Ориэлла, — улыбнулась в ответ девушка и на секунду задумалась, почему так удивился ее словам Ваннор, а Форрал одобрительно подмигнул ей. — Ну ладно, — продолжала она, — я думала… Ну ведь здесь же есть еда, — Ориэлла кивнула на тарелки, стоявшие на столе, — и не только здесь, я уверена. Почему же не разделить ее между жителями? И почему толпа выбрала именно повозки Волшебного Народа?

Ваннор растерялся и опустил глаза, а Форрал, неопределенно улыбаясь, с интересом следил за этим разговором. Наконец купец обрел дар речи.

— Дост.., то есть, Ориэлла, в каком-то смысле ты права. В Нексисе существует несправедливость. Богачи пекутся только о себе, а бедняки — ну, они справляются как могут. Те, кому это не удается, садятся в долговую яму на целые годы, а то и на всю жизнь. Это не что иное, как узаконенное рабство! — Ваннор нахмурился. — В Совете я делаю все, что в моих силах, — я ведь и сам когда-то был бедняком, — но беда в том, что как главе Купеческой Гильдии мне приходится представлять интересы именно богатых людей. Если им не понравится то, что я делаю, меня просто переизберут и заменят кем-то другим, кому вообще не будет дела до бедняков. Так что я буквально хожу по лезвию ножа. — Он тяжело вздохнул. — Должен тебе сказать, Ориэлла, что в Совете я лишен поддержки как Верховного Мага, так и его марионетки, Риоха. — Ваннор бросил на Форрала пронзительный взгляд, и Ориэлла заметила, что великан неожиданно перестал улыбаться. Купец снова перевел взгляд на девушку. — Ты же не станешь отрицать, что Миафан презирает всех смертных — и богачей, и бедняков?

Теперь пришла очередь Ориэллы смутиться. Ваннор был прав — Миафан не раз во всеуслышание заявлял об этом, и девушка почувствовала себя не в своей тарелке. Верховный всегда изображал смертных как неуживчивый, ленивый, упрямый и откровенно опасный народ, а Ваннор, по его словам, был худшим из них. Сегодняшний бунт вроде бы подтверждал это, и все же за жесткими, грубоватыми манерами Ваннора Ориэлла видела доброго, заботливого и честного человека. Девушка потупилась — еще никогда в жизни она не испытывала такого замешательства. Неожиданно Ориэлла вспомнила неприятную историю, случившуюся в прошлом году, когда Мериэль отказалась помочь супруге Ваннора во время трудных родов. В этом нет необходимости, объяснила тогда целительница, но женщина все-таки умерла. От стыда Ориэлла не знала куда деться. Неудивительно, что Ваннор так относится к магам! Постепенно девушка начинала понимать, почему именно Волшебный Народ стал мишенью для нападок толпы, и ей оставалось только надеяться, что вызванный ею дождь и еда, розданная смертным, восстановят хоть какое-то равновесие.

— Послушай, Ваннор. — Форрал, нахмурившись, поднялся. Его хриплый голос выдавал раздражение. — Ориэлла очень молода и лишь совсем недавно присоединилась к Волшебному Народу. Ты не имеешь права взваливать на нее вину Верховного Мага…

— Да нет, ни в коем случае! — Ваннор сделал протестующий жест. — Приношу свои извинения, Ориэлла, если из моих слов можно сделать такой вывод! Я считаю, сегодня ты сделала много добра!

— И еще, — перебил его Форрал, — если ты воображаешь, что я стану миафановой марионеткой только потому, что ею был Риох…

— Но ведь он же сам тебя назначил, правда? — взорвалась Мара, и голос ее был пропитан горечью. — Что же мы должны думать?

Форрал холодно взглянул на нее.

— О да, младший командир Мара. Я как раз собирался к вам заглянуть, хорошо, что вы здесь! Риох ушел в отставку, я еще не принял командование, значит, сегодня ответственность за гарнизон целиком лежала на вас! Почему же, в таком случае, на улицах не было положенных патрулей? Почему вы объявились только, когда опасность уже миновала? Должен признаться, в качестве моего заместителя вы пока не производите должного впечатления!

Ориэлла сидела рядом с Марой и почувствовала, как та вздрогнула от обвинения. Щеки воительницы пылали, руки дрожали. Съежившись под суровым взглядом Форрала, она открыла рот, но не знала, что сказать Ориэлле стало жалко ее: уж она-то знает, как грозен бывает Форрал, когда выходит из себя. Поддавшись внезапному порыву — обычно Ориэлла не решалась на такое с незнакомыми людьми, — девушка сжала под столом руку Мары, словно предлагая ей поддержку и защиту. Ответом волшебнице было крепкое пожатие маленькой ладошки и благодарная улыбка. К Маре, похоже, наконец вернулся дар речи.

— Мой командир, я…

— Минутку, мой командир, — стремительно бросился на защиту Мары Паррик. — Она не виновата! Ты сказал, что Риох ушел в отставку, но это не так — по крайней мере, когда речь идет о гарнизоне. Он только слонялся вокруг и, когда ему вздумается, бросал случайные указания. Правда, он действительно рассчитывал, что Мара займется всякой рутиной, о которой он не желал беспокоиться, но своих полномочий не сдавал и ни за что не позволил бы ей действовать по-своему. Бедная девчонка оказалась в ужасном положении! А этим тупицам даже в голову не пришло послать за нами. К тому времени, когда я добрался до гарнизона. Риох со всеми своими пожитками куда-то испарился, никто не знал, где ты, и вот бедной Маре пришлось спешно собирать отряд, а все носились вокруг и кудахтали как куры: «Где Риох?», «Кто командует?» Да это еще чудо, что ей вообще удалось вытащить их из казарм, особенно если учесть, что она была следующей по званию и по праву могла рассчитывать на твое место. Ей так этого хотелось, но все пошло боком…

— Паррик! — грозно воскликнула Мара. Паррик пожал плечами.

— Но ведь это правда, и он должен ее знать! Мара не просто хороший воин — лучший! Она и заслуживает лучшего! Лицо Форрала стало печальным.

— Так вот оно что, — вздохнул он. — Жаль, что я не знал этого раньше… Примите мои извинения, младший командир, я был не прав. — Он выпрямился и обвел собравшихся пристальным взглядом. — Сегодня между нами было достаточно взаимных обвинений и обид. С этим надо покончить. Ни к чему ссориться по пустякам, когда вокруг нас рушится город. Мы должны стоять друг за друга, ибо именно нам, — он ударил кулаком по столу и криво усмехнулся, — раз нет никого более достойного, придется приводить Нексис в порядок! И поскольку мы должны доверять друг другу, позвольте мне раз и навсегда заявить, что я не собираюсь быть марионеткой Миафана, да и любого другого тоже!

Все дружно вскочили на ноги и восторженно закричали. Гнетущее напряжение растаяло как дым. Ориэлла с гордостью посмотрела на Форрала. «Молодец! — с уважением подумала она. — Гляди, как он в два счета сплотил их!»

— А теперь, — потребовал тишины Форрал, — Мара, ты оставила Харгорна охранять рынок и раздавать продукты Волшебного Народа. Ты утверждаешь, что он опытный начальник, так что неприятностей там быть не должно.

— Если и будут, он тут же даст нам знать, — улыбнулась Мара.

— Люблю иметь рядом надежных людей. Теперь Паррик — ты организуешь отряды верховых фуражиров и завтра на рассвете отправишься за город. Ни в коем случае не отбирай у крестьян последнего. Впрочем, вряд ли до этого дойдет, — он усмехнулся. — Засуха стояла не настолько долго! Подозреваю, что они придерживают лучшее для себя, чтобы поднять цены. Большинством голосов Совета, — он поймал взгляд Ваннора, и купец хмыкнул, — по случаю чрезвычайных обстоятельств вводятся пайки, а излишки продовольствия изымаются — и не обращайте внимания на всякую чепуху! Только не зарывайтесь и не вздумайте забирать зерно для посевов или племенной скот — мы должны думать о будущем. Возьмите сколько потребуется людей и как можно скорее отправляйте продовольствие в город…

— И посылайте его ко мне, — сверкнул озорной улыбкой Ваннор. — Через своих купцов я устрою справедливое распределение — и не беспокойтесь, я заставлю этих скряг работать! Никакой наживы за счет бедных. Добрые дела — это для них что-то новенькое! — Он хлопнул себя по колену и крякнул. — Представляю, как они огорчатся. — Потом подмигнул Форралу. — Я, конечно, скажу, что это ты виноват.

— Конечно, — торжественно ответил Форрал и подмигнул. — Отлично. Паррик, тебе потребуется время, чтобы организовать все это, так что зря его не теряй!