Послезавтра

— Не бейте! — закричал он по-английски.

— Ты говоришь по-английски?

— Немного... не бейте!

— Мужчина и женщина на вокзале. В какой поезд они сели?

— Второй путь. — Он пожал плечами и жалко улыбнулся. — Не знаю. Не видел!

— Ты уже соврал полиции! — грозно проговорил Осборн. — Не пытайся обмануть меня! Иначе я позову полицейских, и они упрячут тебя за решетку. Понял?

Тщедушный человечек закивал головой.

— Тот человек... он говорил, если я скажу кому-то, он позовет бритоголовых. Они побьют меня. Мою семью.

— Так он угрожал тебе? Не заплатил?

Человечек яростно замотал головой.

— Нет, нет, не платил. Сказал, бритоголовые. Будут бить. Опять.

— Они не придут, — мягко произнес Осборн, слегка ослабил хватку и сунул руку в карман. Человечек в ужасе закричал и рванулся изо всех сил. Осборн удержал его. — Я не собираюсь тебя бить, — проговорил он, показывая человечку купюру в пятьдесят марок. — Скажи, на какой поезд они сели?

Человечек посмотрел на деньги, затем на Осборна.

— Я не буду тебя бить. Я заплачу тебе, — повторил Осборн.

Тот открыл было рот, но нижняя губа его мелко дрожала — он все еще был до смерти перепуган.

— Пожалуйста, — сказал Осборн, — это очень важно для моей семьи. Понимаешь?

Человечек наконец поднял на него взгляд.

— Берн.

Осборн разжал пальцы.

Глава 135

Маквей лежал на спине и смотрел в потолок. Рем-мер исчез. Осборн исчез. И никто не сказал ему ни слова! Уже без пяти десять утра, а из всех источников информации у него в палате лишь газета и берлинское телевидение! Треть лица Маквея была скрыта под марлевой повязкой, желудок — отравлен цианидом, но он чувствовал себя неплохо. Его беспокоило, что он ничего не знает и никто не собирается ни о чем рассказывать ему.

Внезапно Маквей подумал: а где его вещи? Костюм висит в стенном шкафу, туфли стоят под ним. В другом конце палаты, рядом со стулом для посетителей — небольшой комод. Его портфель с записными книжками и паспортом, как и чемодан, должны быть в отеле, где он их оставил. Но где, черт побери, бумажник и удостоверение? Где, в конце концов, револьвер?

Отбросив одеяло, Маквей опустил ноги на пол и встал. Голова кружилась; он несколько минут постоял, пытаясь обрести равновесие. Потом сделал три нетвердых шага к комоду. В верхнем ящике лежали его спортивные трусы, майка и носки. Во втором — ключи от дома, расческа, очки и бумажник. Револьвера не было. Может, его где-то спрятали для безопасности? Или Реммер взял его? Маквей закрыл комод и шагнул к постели, но остановился. Что-то тут не так. Он рывком выдвинул второй ящик и схватил бумажник. Так и есть. Значок полицейского и рекомендательное письмо Интерпола исчезли.

— Осборн! — вслух произнес Маквей. — Чтоб тебя!..

* * *

Ни Реммера. Ни Маквея. Никого из полиции. Осборн сидел, откинувшись, в самолете, вылетающем в Швейцарию рейсом № 533, и ждал, пока откроют воздушный коридор. Он сделал то, что, по его представлениям, сделал бы Маквей: позвонил шефу службы безопасности аэропорта и представился детективом из Лос-Анджелеса, действующим в сотрудничестве с Интерполом. Он идет по следу главного подозреваемого в поджоге Шарлоттенбургского дворца. Этот человек прибыл во Франкфурт поездом из Берлина, ушел от преследования, убив троих полицейских, и сейчас едет в Швейцарию. Осборн сказал, что ему совершенно необходимо вылететь в Цюрих рейсом в 10.10, и попросил помочь ему побыстрее пройти регистрацию.

В десять часов три минуты в международном аэропорту Франкфурта Осборна встретил командир экипажа рейса № 533. Осборн назвался детективом Уильямом Маквеем из департамента полиции Лос-Анджелеса, предъявил револьвер 38-го калибра, значок и рекомендательное письмо Интерпола; удостоверение и паспорт, сказал он, остались в берлинском отеле — не было времени забрать их. Кроме того, он протянул пилоту фотографию подозреваемого — человека по фамилии фон Хольден. Командир внимательно изучил фотографию, пробежал глазами письмо Интерпола и поднял взгляд на человека, называющего себя полицейским из Лос-Анджелеса. Детектив Маквей несомненно американец, а мешки под глазами и щетина свидетельствуют о том, что у него сейчас действительно горячее время. Было десять часов шесть минут.

— Детектив... — Пилот посмотрел в глаза Осборну.

— Да, сэр?

Что он думает? Что я лгу? Что это я — преступник, который завладел значком и оружием Маквея? Если он начнет обвинять меня, буду отрицать все и стоять на своем. Я прав, что бы там ни было, и у меня нет времени на разговоры.

— Меня смущает оружие.

— Меня тоже.

— Тогда, если вы не возражаете, пусть оно до посадки полежит в кабине.

Командир поднялся на борт, Осборн заплатил за билет в марках и выбрал место во втором классе, сразу за перегородкой. Он закрыл глаза, ожидая, когда загудит мотор и самолет резко подастся назад, — это будет означать, что командир ничего не заподозрил, что Маквей не обнаружил пропажи и не поднял на ноги полицию, что все задуманное получилось. Моторы взревели, Осборна отбросило назад, и через тридцать секунд самолет оторвался от земли.

Осборн смотрел вниз, где, словно игрушечный, проплывал сельский пейзаж Германии. Самолет набирал высоту; вскоре земля скрылась из виду, и Осборн залюбовался искрящимися, снежно-белыми вершинами облаков на фоне ярко-синего неба.

— Сэр?

Осборн поднял взгляд. Перед ним, улыбаясь, стояла стюардесса.

— У нас есть свободные места. Командир корабля приглашает вас в салон первого класса.

— Большое спасибо, — улыбнулся Осборн и встал. Лететь предстояло недолго, чуть больше часа, но в первом классе он мог откинуться назад и поспать хотя бы минут сорок. К тому же возможно, что в туалетах первого класса есть бритвенные приборы и крем.

Командир корабля, видимо симпатизируя лос-анджелесским копам, представил Осборна полиции швейцарского аэропорта, объяснил, кто он такой, почему без паспорта, и подчеркнул, как дорога каждая минута, когда преследуют человека, подозреваемого в поджоге Шарлоттенбургского дворца. Понятно, что после этого Осборн, сопровождаемый полицейским, счастливо избежал процедуры регистрации в иммиграционной службе Швейцарии, и ему напоследок пожелали удачи.

Командир корабля вернул Осборну оружие, спросив, куда он теперь направляется и не нужно ли его подвезти.

— Нет, спасибо, — ответил Осборн, чувствуя огромное облегчение, но твердо решив держать свой маршрут в тайне.

— Тогда желаю успехов.

Осборн пожал ему руку и улыбнулся:

— Если будете в Лос-Анджелесе — заходите. Я ваш должник.

— Непременно зайду.

* * *

Этот разговор состоялся субботним утром, пятнадцатого октября в 11.20. В 11.35 Осборн выехал из Цюриха экспрессом «Евро-Сити». В 12.45 он прибудет в Берн — на тридцать четыре минуты позже фон Хольдена. За это время Реммер обыщет поезда Франкфурт — Женева и Франкфурт — Страсбург и, поняв, что остался ни с чем, очень удивится. Интересно, что он будет делать дальше?

Вдруг Осборна ужаснула мысль, что чернокожий мог солгать ему так же, как и Реммеру. Неужели и он, Осборн, потерпит крах? В который раз...

Глава 136

До Берна оставалось сорок пять минут, и следовало тщательно обдумать дальнейшие шаги. Он значительно сократил расстояние между собой и фон Хольденом, но все же существовал разрыв в тридцать четыре минуты. Более того, фон Хольден знал, куда едет, а Осборн — нет. Он должен поставить себя на место фон Хольдена. Откуда он едет, почему, куда и зачем?

В Берне, как Осборн выяснил еще во Франкфурте, рассчитывая кратчайший путь, есть небольшой аэропорт, соединяющий город с Лондоном, Парижем, Ниццей, Венецией и Лозанной. Рейсы, правда, редкие — ежедневные, но не ежечасные. Притом в маленьком аэропорту каждый человек на виду, и фон Хольден, конечно же, это учтет. Но учтет и другое: поскольку это гражданская авиация, он может заранее заказать место и задержать вылет.

За окном прогрохотал встречный поезд, потом открылся вид на изумрудно-зеленое поле; на горизонте возвышались крутые, уходящие в небо склоны, поросшие густым лесом. Осборна поражала красота этой земли, ослепительно свежая зелень, безоблачно голубое небо, прозрачный воздух, пляшущие на листве солнечные блики... Поезд обогнул маленький городок; за ним, вдали, на высоком холме Осборн увидел величественные очертания средневековой церкви. Он знал, что обязательно вернется сюда.

Уверенность в том, что женщина с фон Хольденом — не Вера, придавала Осборну силы. Ясно: Веру освободили из тюрьмы на совершенно законном основании, и сейчас она возвращается в Париж. Осборн вдруг представил себе, что Вера сейчас у себя дома, так же, как и прежде, до того, как все это случилось; его охватило желание, мучительное и радостное, быть рядом с ней и никогда не разлучаться. Глядя на безмятежно-спокойный швейцарский пейзаж, он почему-то представлял себе детей, слышал их смех, видел улыбку на лице Веры, чувствовал мягкое прикосновение ее щеки к своей и тепло ее ладони в своей руке...

— Fahrkarte, bitte[45].

Осборн вздрогнул и поднял глаза. Перед ним стоял молодой контролер с черной сумкой через плечо.

— Простите, я не понимаю...

Контролер улыбнулся.

— Ваш билет, пожалуйста.

— Сейчас. — Осборн достал из кармана билет и протянул его контролеру, неожиданно проговорив: — Будьте добры... Я должен встретить в Берне одного человека. Он приезжает поездом из Франкфурта в двенадцать двенадцать. Он... он не знает, что я его встречаю... в общем, это сюрприз.

— А вам известно, где именно в Берне он должен остановиться?

— Нет, но...

В этом-то и была загвоздка. Берн явно не конечная цель фон Хольдена; но, убив полицейских, он должен срочно покинуть Германию. А если он рассуждает так, то идею о забронированных местах в самолете нужно отвергнуть.

— Думаю, он пересядет на другой поезд. Может быть, поедет в... — Осборн запнулся. Куда же поедет фон Хольден? Только не в Германию, это точно. И не в Восточную Европу: там слишком много беспорядков. — Возможно, во Францию. Или в Италию. Он... м-м-м... торговый агент.

Контролер удивлённо посмотрел на Осборна.

— Так что вы хотите у меня узнать?

— Я... — Осборн глупо ухмыльнулся. Да, контролер помог ему разобраться в собственных мыслях, но он прав — действительно, а чего он, Осборн, хочет от него? — Я, видите ли, не знаю, что делать, если его не найду. Может быть, он ждет поезда, а может, уже уехал.

— Полагаю вам следует заглянуть в расписание европейских железных дорог и найти поезда, которые вышли из Берна между двенадцатью двенадцать, когда приехал ваш друг, и двенадцатью сорока шестью, когда прибываете вы. И еще, я посоветовал бы вам вызвать его к телефону через дежурного по вокзалу.

— К телефону?

— Да, сэр, — кивнул контролер, попрощался и вышел, вручив Осборну расписание поездов.

К телефону!..

* * *

Фон Хольден ждал Веру у дверей кондитерской в глубине бернского вокзала. Она только что зашла в туалет, находившийся как раз напротив кондитерской. Вера была очень измучена и почти всю дорогу молчала, но фон Хольден знал, что она думает об Осборне. И пока она думает о нем, пока уверена, что ее везут к нему — она никуда не денется.

Первый час езды был для фон Хольдена самым беспокойным. А вдруг этот черный не так забит и запуган, как показалось фон Хольдену, когда он припер его к стене и пригрозил расправой бритоголовых? Если черный сказал полиции, на каком поезде они уехали, состав могут остановить в любой момент. Однако все обошлось. И здесь, в Берне, он тоже не увидел полицейских, кроме обычных дежурных по вокзалу.

Без семи минут час Вера вышла, и фон Хольден повел ее к кассам, где купил два транзитных, билета системы «Еврорэйл»: они годились для путешествия по всей Европе. С этими билетами нам будет удобнее, сказал фон Хольден Вере. Но она, конечно же, не знала, что теперь он в любой момент может сесть с ней в какой угодно поезд, и она не будет знать, куда этот поезд направляется.

— Achtung! Herr Von Holden, Telefon anruf, bitte. Herr Von Holden, telefon, bitte[46].

Фон Хольден остолбенел. Его вызывали к телефону на бернском вокзале! Что это значит? Кому известно, что он здесь?

— Achtung! Herr Von Holden, Telefon anruf, bitte.

* * *

Осборн прислонился к стене телефонной будки. Отсюда ему был виден почти весь вокзал — кассы, магазины, рестораны, пункты обмена валюты. Если фон Хольден все еще здесь и ответит на вызов к телефону, Осборн непременно его увидит. Впрочем, Осборн сильно сомневался в том, что фон Хольден все еще здесь: с момента его приезда с бернского вокзала отошло по меньшей мере тринадцать поездов: шесть — в разные города Швейцарии, один — в Амстердам, а все остальные — в Италию. Правда, фон Хольден может ждать поезда и снаружи, на платформе. Осборн насчитал не меньше восьми путей...

— Извините, но господин фон Хольден не отвечает, — сказал по-английски оператор.

— Попробуйте еще раз, прошу вас. Это очень важно.

Вызов прозвучал снова.

Фон Хольден крепко взял Веру под руку и быстро повел по коридору.

— Кто это? Кто вас вызывает?

— Понятия не имею.

Фон Хольден оглянулся, но не увидел знакомых лиц. Они повернули за угол и начали подниматься по лестнице, ведущей на платформу. В дальнем конце вокзала уже стоял их поезд.

* * *

Осборн бросил трубку и поспешил к железнодорожным путям. Фон Хольден мог не ответить и находясь на вокзале; в толпе, спешащей к путям, его не было видно. Остается одно: фон Хольден на платформе или уже сидит в поезде.

Осборн шел по коридору, ведущему к поездам. Лестницы выходили в разные стороны; ему предстояло выбрать одну из четырех платформ. Он решил подняться на третью, рассудив, что она должна быть где-то в середине.

Наконец Осборн с колотящимся сердцем поднялся по лестнице. К его изумлению, платформа оказалась почти пустой. Через два пути от себя, в дальнем конце вокзала, он увидел поезд, к которому быстро шли мужчина и женщина. Осборн не мог разглядеть их как следует, но ему показалось, что за спиной мужчины какая-то поклажа. Осборн не рискнул прыгать через пути, опасаясь, что его может ударить током, и помчался по платформе.

Пара уже подходила к вагону, когда Осборн догнал их. Мужчина помог даме подняться в вагон и, прежде чем последовать за ней, оглянулся. Осборн замер. Они смотрели друг другу в глаза только секунду; мужчина скрылся в вагоне, поезд тронулся, постепенно набирая скорость, и скрылся из виду.

Осборн замер от изумления и застыл на месте. Он уже видел это лицо: оно смотрело на него ночью в Тиргартене, смотрело с видеозаписи, сделанной на Хаупт-штрассе. Лицо фон Хольдена.

Лицо женщины Осборн видел всего долю секунды, пока она поднималась в вагон. Но этого было достаточно, чтобы разрушить все, что еще оставалось в его жизни.

Вера.

Глава 137

— Паскаль, — говорил ему Шолл, — будь особенно осторожен с молодым врачом. Убей его первым.

— Хорошо, — ответил тогда фон Хольден. Но не сделал этого. По тысяче причин. Однако на причины можно ссылаться до тех пор, пока они не превратились в оправдания. Осборн жив и приехал в Берн следом за ним. Как он его вычислил — догадаться немыслимо. Но факт остается фактом. Как и то, что Осборн сядет в следующий поезд.

* * *

— В Интерлакен, — ответила дежурная по платформе на вопрос Осборна, куда только что отправился поезд. Поезда до Интерлакена ходили каждые полчаса.

— Danke, — сказал Осборн.

Словно в тумане, он спустился в здание вокзала. Ему хотелось верить, что Вера пленница фон Хольдена и следует за ним не по своей воле. Но он видел, как они шли по платформе! Мало ли во что хочется верить! Теперь Осборн знает правду. Маквей не ошибся. Вера — член Организации, и она заодно с фон Хольденом. Ну какой же он идиот, что поверил ей, полюбил ее...

Осборн подошел к кассе, собираясь взять билет до Интерлакена, но вдруг задумался. Вряд ли Интерлакен — конец их маршрута. Возможно, они будут делать пересадки — одну, две, сколько угодно. Зачем ему каждый раз терять время на покупку билетов? Осборн протянул в окошко кредитную карточку и купил транзитный билет на пять дней. Часы показывали 1.15. Пятнадцать минут до следующего поезда на Интерлакен.

Осборн зашел в ресторан и заказал чашку кофе. Нужно было собраться с мыслями. Во-первых, он понятия не имел, где находится Интерлакен. Если он узнает это, то, возможно, как-то представит себе и маршрут фон Хольдена. Осборн встал, подошел к газетному киоску, купил карту Швейцарии и путеводитель.

Издали прозвучало по-немецки объявление об отправлении поезда. Осборн понял только одно слово, но этого было достаточно: «Интерлакен».

— Куда мы едем? Еще далеко? — спросила Вера. Прежде она то спала, то рассеянно смотрела в пространство; теперь же то и дело задавала вопросы. Поезд медленно подъезжал к маленькому городку под названием Тун. За окном проплыла Тунская крепость, воздвигнутая еще в XII веке.

Фон Хольден был настороже. Если Осборн поднял на ноги полицию, то логичнее всего предположить, что поезд остановят и начнут обыскивать именно в Туне. Вера — фон Хольден был уверен в этом — не заметила Осборна, иначе она вела бы себя совсем по-другому. Он не зря взял ее с собой. Это козырь, который его преследователям нечем крыть.

Тунский вокзал. Фон Хольден затаил дыхание. Если поезд остановится, то только сейчас. Но ничего не произошло. Вокзал скрылся из виду, и поезд быстро набирал скорость. Фон Хольден облегченно вздохнул. Поезд шел вдоль берега озера Тун. За озером простирались зеленые поля.

— Я спросила: нам еще долго ехать до...

Фон Хольден посмотрел в глаза Вере.

— Я не уполномочен информировать вас о месте назначения. Это противоречит инструкции.

Он быстро встал и прошел по коридору в туалет. Вагон был почти пуст. Обычно утренние поезда переполнены. Особенно по субботам. Экскурсии в горы начинаются ранним утром, чтобы туристы могли дольше любоваться восхитительными альпийскими пейзажами. В Интерлакене, пересаживаясь на другой поезд, они пройдут вокзал из конца в конец, и у фон Хольдена будет достаточно времени и возможностей...

Он посадит Веру в вагон, извинится — скажет, что ему надо позвонить или соврет что-то еще, — выйдет из поезда, вернется на вокзал, дождется Осборна и убьет его.

Глава 138

Поезд несся по мосту, над искрящейся зеленой гладью реки Ааре. На другом берегу, высоко над городом, виднелся Мюнстер — прекраснейший из готических храмов.

Поезд повернул и набрал скорость; Мюнстер растаял вдалеке, а за окном замелькали рельсы, складские помещения, деревья, фермерские угодья...

Осборн сунул руку под пиджак и нащупал холодную сталь револьвера. Маквей наверняка уже обнаружил, что он исчез, равно как значок и удостоверение, и, конечно, сразу понял, что их взял Осборн. Но Маквей и его эмоции совсем не интересовали Осборна. Все это осталось там, в другой жизни.

Раскрыв карту Швейцарии, Осборн увидел, что Интерлакен расположен к юго-востоку от Берна. Фон Хольден не стремится за пределы страны; он продвигается вглубь нее. Что ждет его там, в Интерлакене, или за его пределами?

Осборн смотрел на воду, мелькающую в просветах между деревьями, и думал о черном рюкзаке, перекинутом через плечо фон Хольдена. Внутри было что-то объемное, напоминающее по форме ящик или коробку. Он вспомнил разговор с Реммером при выезде из Берлина. Старуха, которая видела, как фон Хольден выходил из такси, сказала, что он нес на плече белый ящик. То же самое утверждали свидетели на франкфуртском вокзале. Значит, фон Хольден тащил этот груз от самого Берлина?

«Если я только что убил троих копов и бегу с места преступления, — думал Осборн, — стану ли я беспокоиться о каком-то ящике? Стану, если в нем что-то очень важное».

Но что бы ни лежало в черном рюкзаке фон Хольдена, это ни в коей мере не помогало решить главный вопрос: куда едет фон Хольден и что намерен он делать дальше?

Осборн вдруг поймал себя на том, что все это время неосознанно просматривал путеводитель по Швейцарии, купленный в Берне. Он заметил это, когда что-то в книге привлекло его внимание. Не иллюстрация. Слово.

«Бергхаус».

Осборн вчитался в абзац: "Вокзал Юнгфрауйох расположен выше всех вокзалов в Европе; в Бергхаус ведет туннель, вырубленный в скале. Так назывался самый высокогорный в Европе отель с рестораном; он был уничтожен пожаром в 1972 году. На его месте построили изысканный ресторан «Небесная таверна».

«Бергхаус». Теперь, когда Осборн произнес это слово вслух, по спине у него пробежал холодок. «Бергхаус» был спонсором празднества в Шарлоттенбурге в честь Элтона Либаргера.

Осборн быстро развернул карту Швейцарии. Юнгфрауйох оказался рядом с вершиной Юнгфрау, одной из самых высоких в Альпах, рядом с пиками Моих и Эйгер. Вновь посмотрев в путеводитель, Осборн выяснил, что туда вела самая высокогорная в Европе железная дорога — «Юнгфрау Рейлвэй». И тут он почувствовал, как мороз пробежал у него по коже. Маршрут в Юнгфрау начинался в Интерлакене.

Глава 139

Маквею был нужен Реммер, и наконец-то он его нашел. В Страсбурге. В 1.45 пополудни.

— Где Осборн, черт его побери?!

— Не знаю. — Голос Реммера был едва слышен из-за помех.

— Реммер! Этот сукин сын стащил мой значок, письмо Интерпола и мою пушку! Где он, мать его так?

Помехи усилились: на линии послышался щелчок, раздалось несколько аккордов сонаты Бетховена, и затем — гудки. Маквей швырнул трубку на рычаг.

— Черт!!!

* * *

Косые лучи солнца легли на платформу вокзала Интерлакена. Колеса заскрежетали, и Поезд, прибывший из Берна, остановился. Из первого вагона вышел контролер, за ним — три девочки в форменных платьицах приходской школы. Возле второго вагона стояло человек шесть с невыразительными, бесцветными лицами; они перешли перрон и направились к зданию вокзала. Из третьего высыпала шумная толпа американских туристов. Больше из поезда не вышел никто, и он одиноко, как брошенная игрушка, стоял на фоне величественных альпийских вершин.

Вдруг в конце поезда, далеко от здания вокзала, из-за вагона показалась нога, затем — вторая; Осборн спрыгнул на гравий и быстро зашагал вдоль поезда. Дойдя до первого вагона, он осторожно выглянул из-за него. Платформа была пуста, пути перед ней — тоже. Осборн ощутил приятную тяжесть револьвера за поясом. Он не сомневался, что там, на платформе бернского вокзала, фон Хольден узнал его и уверен, что Осборн сядет в следующий поезд.

Как жалел теперь Осборн, что послушался совета контролера и вызвал фон Хольдена в Берне к телефону. Он все испортил — фон Хольден понял, что за ним следят. Да и в самом деле, как мог он надеяться, что фон Хольден покорно, как ягненок, побежит к телефону. Еще хуже было то, что он погнался за фон Хольденом по платформе и обнаружил себя. Эта ошибка может стоить ему жизни.

Издали Осборн услышал свисток поезда; за ним последовало объявление об отправлении состава до Юнгфрауйоха. Если он опоздает на него — а следующий поезд через полчаса, — то отстанет от фон Хольдена уже на целый час. А ведь фон Хольден, несомненно, где-то здесь и ждет его!

Объявление прозвучало еще раз. Если он хочет ехать этим поездом, то должен пройти весь перрон. Фон Хольден только этого и ждет. Он где-то притаился. Единственный союзник Осборна — яркий дневной свет; вряд ли у фон Хольдена хватит дерзости стрелять в него среди бела дня, прямо на вокзале — ведь ему потом трудно будет скрыться. Хотя... Разве не так убили его отца? Осборн еще раз оглядел вокзал, вышел из-за поезда и двинулся по платформе. Он шел быстро, распахнув пиджак, держа руку на револьвере, и был насторожен до предела: отмечал каждую тень, каждый шаг, каждую фигуру. Он вдруг ясно вспомнил Париж и высокого человека, который лежал мертвым на тротуаре Монпарнаса; вспомнил, как Маквей задрал его штанину и увидел протезы, позволявшие регулировать рост. Может, и фон Хольден прибегал к подобным трюкам? Или к иным, еще более изощренным?

Осборн понимал, что его видно отовсюду, как на ладони. Он обогнал старика, который ковылял, опираясь на трость; Осборну почему-то пришла в голову мысль: а доживет ли он до его лет?

Старик с тростью!

Осборн резко, обернулся, готовый в любую минуту выхватить револьвер и пустить пулю в фон Хольдена. Но нет — это действительно был всего лишь старик с тростью. Объявление об отходе поезда прозвучало в третий раз. Впереди Осборн увидел компанию американских туристов — они тоже ехали в Юнгфрауйох. Догнав их, он смешается с толпой.

— Achtung! Achtung! Doktor Osborn. Telefon, bitte![47] — донеслось из громкоговорителя.

Осборн замер. Фон Хольден не только знал, что Осборн здесь, он знал и его имя!

— Доктор Осборн из Соединенных Штатов, подойдите, пожалуйста, к телефону!

Осборн оглянулся в поисках телефонов. Они были у самого края здания — две будки, вплотную одна к другой, обе пусты. Первым его порывом было спросить кого-нибудь, где находится оператор, но время поджимало. Он видел, как последний из толпы американцев поднялся в вагон. Что задумал фон Хольден? Может, залег где-то с оружием и держит на мушке телефонные будки? А если он заложил туда взрывное устройство, которое срабатывает при малейшем прикосновении или контролируется дистанционным управлением, как при взрыве в отеле «Борггреве»?

Прозвучало последнее объявление об отправлении поезда до Юнгфрауйоха и сразу же за ним — еще одно, о следующем поезде. Затем Осборна снова вызвали к телефону. Проводники торопили последних пассажиров.

"Думай! Думай! — говорил себе Осборн. — Ты ничего не знаешь о вокзале Юнгфрауйоха и о том, что будет там делать фон Хольден. Если это просто приманка и ты опоздаешь на поезд, то фон Хольден выиграет целый час. Но если он здесь и следит за тобой, то, увидев, как ты сел в поезд, он развернется и отправится в другую сторону, и ты никогда в жизни не увидишь его. Может, он и не собирался в Юнгфрауйох. А если собирался? Ведь это — конечная станция на линии! Если он едет в Бергхаус — подумай, зачем? С какой целью? Раз он тащил эту штуку в рюкзаке от самого Берлина до Интерлакена, не бросив ее ни после пожара в Шарлоттенбурге, ни после убийства полицейских во Франкфурте, значит, она очень нужна, жизненно необходима Организации. Возможно, он должен передать ее кому-то в Юнгфрауйохе — кому-то еще более могущественному, чем Шолл. Что же тогда важнее для фон Хольдена — его миссия или какой-то одиночка, пытающийся помешать ему? С одной стороны, убив меня сейчас, он развяжет себе руки. Но с другой — если вдруг что-то ему помешает, он промахнется или его схватят — он уже никогда не выполнит своей миссии".

— Доктор Осборн, к телефону, пожалуйста!

Нет! Это просто ловушка! Он, конечно, выехал раньше! Осборн бросился к поезду, ухватился за ручку двери и вскочил в вагон. В тот же миг состав тронулся. Мимо поплыли разноцветные отели и коттеджи Интерлакена с буйно цветущей геранью в окнах. Они медленно скрылись из виду; Осборн почувствовал, что поезд ползет вверх, увидел за окном красно-желтое убранство осеннего леса, а вдали — безмятежную синеву озера Тун.

Глава 140

В спецназе его называли «товарищ старший лейтенант». Кто и что теперь фон Хольден? По-прежнему Leiter der Sicherheit, начальник службы безопасности, или последний одинокий солдат, выполняющий самое трудное в своей жизни задание? И то, и другое, думал фон Хольден. И то, и другое.

Вера безучастно смотрела на проплывающий за окном пейзаж. Они только что пересели на другой поезд в Гриндельвальде, и теперь фон Хольден слушал скрежет зубчатых колес — состав круто полз вверх по склону мимо пышных альпийских лугов, покрытых яркими дикими цветами.

Через двадцать минут они прибудут в Кляйне-Шайдегг, к подножию Альп, и луга тотчас кончатся. Там они снова сделают пересадку, на этот раз — на коричнево-кремовый поезд, который повезет их в самое сердце альпийских гор, мимо Эйгерванда и Эйсмеера — на вокзал Юнгфрауйох. Слева фон Хольден видел Эйгер, за ним — покрытый снегом пик Монх. Дальше была Юнгфрау, пока невидимая, но знакомая, как линия собственной ладони. Вершина ее — тринадцать с половиной тысяч футов — возвышалась над вокзалом Юнгфрауйох почти на полмили. Фон Хольден оглянулся на Эйгер, на его суживающийся северный склон — голый известняковый утес в четыре тысячи четыреста футов высотой, — и подумал о тех пятидесяти альпинистах, лучших из лучших, которые погибли, пытаясь покорить его. Это был риск, как и все в жизни. Ты подготовлен, ты просчитал все до мелочей, но чего-то не предусмотрел — и летишь в пропасть. Кругом — смерть; она просто на время затаилась. Тун был первым местом, где полиция могла остановить поезд. Этого не произошло. Дальше был Интерлакен; там тоже ничего не случилось. Это означало, что Осборн пустился в погоню один. Фон Хольден не знал, сколько поездов в день проходит через Интерлакен. Но ему было точно известно, что через десять минут после того, как он приехал из Берна в Интерлакен, из Интерлакена уходил поезд в Люцерн. Люцерн — главная точка пересечения самых разных направлений; оттуда идут поезда в Амстердам, Бельгию, Австрию, Италию, Люксембург. Юнгфрауйох — неприметная станция, промежуточный пункт для туристов, альпинистов и скалолазов. Фон Хольден скрывается от возмездия; едва ли Осборн догадается, что он собирается на экскурсию в горы: к тому же Юнгфрауйох — последняя, тупиковая станция. Конечно, Осборн уверен, что он, фон Хольден, изо всех сил стремится оторваться от преследователей и как можно быстрее уйти за границу.

Фон Хольден решил не убивать Осборна в Интерлакене — это было чересчур рискованно. Вместо этого он повторил фокус Осборна с вызовом к телефону, чтобы избавиться от него и вместе с тем напугать. Хитрость и интуиция далеко завели Осборна, но теперь ему придется полагаться на логику. Логика же подскажет ему, что из Интерлакена есть только два пути — в горы и в Люцерн. А узнав, что поезд в Люцерн отправился из Интерлакена через десять минут после того, как туда прибыл фон Хольден, Осборн тут же, на следующем поезде, ринется в Люцерн в погоню за призраком.