Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Сердце меча

ModernLib.Net / Космическая фантастика / Чигиринская Ольга Александровна / Сердце меча - Чтение (стр. 17)
Автор: Чигиринская Ольга Александровна
Жанр: Космическая фантастика

 

 


— Настанет время — и мы заставим себя признать в них равных.

— «Заставим себя» — какой очаровательный оборот, сударыня. Он свидетельствует о том, что вы воевали за них, не будучи готовы признать их равными себе; что вы разрушили моей мир во имя того, во что еще не верите сами. Вашими же устами я вас обличил.

— Если бы мы не сражались за них, мы никогда не смогли бы признать в них равных.

— Ну да: сначала кучка церковников принимает догмат, а потом вся Империя тужится, пытаясь под этот догмат себя подогнать.

— Когда-то Церковь признала равенство перед Богом людей всех рас — раньше, чем это сделали любые государства. Нам не в новинку обгонять время.

— Боги мои, да ведь между последним людоедом из Конго и лордом Дизраэли разница меньше, чем между вами и вашим разлюбезным хвостатым вассалом! Дело даже не в том, как он выглядит — поймите, он иначе мыслит и чувствует; настолько иначе, насколько ни один человек иной расы, ни даже шеэд не может мыслить и чувствовать! Когда-то при помощи теологии, френологи и прочей чепухи белые пытались убедить себя, что черные созданы для рабского труда; но гемы и в самом деле созданы для рабского труда, над этим старались поколения генетиков, и искусственный отбор шел веками! Я восхищаюсь вашим упорством, но вам этого не переломить. Они неспособны к самостоятельному существованию в социуме, они могут жить только в зависимости от человека, и в конечном счете вы возьмете их в рабство, чтобы не оставлять их подыхать. Но вы будете гораздо худшими хозяевами, чем мы, потому что мы видим в них совершенное животное, а вы — искалеченного человека.

— Не могу понять, почему это сделает нас худшими хозяевами, даже если принять ваши слова за правду, — вступил наконец в беседу лорд Августин.

— А вы вспомните историю. Освобождение негров-рабов в южных штатах США и Бразилии вызвало массовую безработицу. Прежние хозяева кормили и защищали рабов, новые предоставили им свободу… подыхать с голоду. И мои слова подтверждаются — расспросите гемов, как им жилось на Джебел. Я вижу возмущение в глазах леди и предугадываю ответ: на Мауи совсем не так, там ама живут пасторальными рыболовецкими общинами под присмотром мудрых и добрых монахов. Но и на это есть историческая параллель: вы слышали о государстве иезуитов в Парагвае?

— Противники иезуитов любят рассказывать о нем всякие мерзости, — сказала леди Констанс.

— Они в основном лгут, — щедро улыбнулся Моро. — Иезуиты, прибыв в Парагвай, нашли, что индейцы-гуарани подвергаются совершенно бесчеловечным набегам работорговцев. Милосердные иезуиты пожалели индейцев и решили научить их защищать себя. Чтобы оказать отпор работорговцам, следовало объединить гуарани в большие и сильные общины, поселить в укрепленных фортах и создать из них войско. И иезуиты в этом преуспели. Правда, гуаранийскую государственность им пришлось создавать с нуля — у индейцев не было даже понятия частной собственности. У наследников Лойолы было лишь два образца для будущего государства — уже треснувший по всем швам феодально-монархический строй, все недостатки которого были иезуитам прекрасно известны — и строй, который описывали в своих книгах мечтатели-утописты вроде Мора, Кампанеллы и де Бержерака. Социализм, как его назвали позже. Его недостатки иезуитам предстояло открыть самим. Кроме того, установлению этого замечательного строя в Европе мешало то, что европейцы, несмотря на семнадцать веков христианства, все еще ценили собственность превыше своей бессмертной души. А гуарани вообще не знали такого понятия — «собственность». Этот трудолюбивый народ идеально подошел той муравьиной державе, которую отцы-иезуиты выстроили. Социализм с клерикальным уклоном. Заботливо ухоженные общественные поля и стада, сытость, грандиозный экспорт кож и кожаных изделий, ткани, зерна, какао — в обмен на оружие, лекарства и, как говорят сейчас, технологии. Одинаковые бараки, где живут туземцы, проложенные по линейке чистенькие улицы, браки по рекомендации святых отцов, секс по расписанию, роскошная церковь в центре правильного четырехугольного форта. Термитник. Индейцы сыты, защищены от бандитов, получают бесплатную медицинскую помощь и образование, которое получал в то время не каждый европейский ребенок. Вот только размножаются отчего-то плохо. Но это не главная беда. Главная беда в том, что, когда иезуитов, испугавшись их растущего влияния, из Парагвая выперли — индейцы напрочь оказались неспособны поддерживать себя в прежнем состоянии. Они разбежались из миссионерских сеттльментов по лесам и снова сделались полукочевым народом и легкой добычей разбойников. Тем более легкой, что разучились жить в лесах. Сударыня, а если Мауи все же заполучит Брюс — что станет с ама? Вы разве сможете вывезти их всех на Сирену или Тир-нан-Ог? Да и как они там будет жить без теплого океана?

— Брюс не получит Мауи, — твердо сказала леди Констанс. — Пока я жива, этого не будет.

— И что же, вы собираетесь жить вечно?

— Кажется, я знаю, к чему все эти разговоры, — сказал лорд Августин. — Вы хотите посеять среди нас раздор, чтобы мы рассорились с гемами, а вы таким образом стали незаменимым.

— Нет, милорд, — негромко сказал вдруг Дик. — Мастер Морита мог бы сделаться незаменимым, если бы просто позволил мне умереть. Но он не позволил. Понимаете, мы разрушили его мир, и он хочет, чтобы мы почувствовали вину. Хотя бы перед гемами. Простите его, пожалуйста.

— Капитан, я не нуждаюсь в вашем великодушии, — холодно сказал Морита. — Но я благодарен вам за то, что вы обратили внимание доктора Мак-Интайра на очевидный факт. Я понимаю, что отвергать очевидное — вполне в духе выдающихся физиков-теоретиков, но на сей раз лорд Мак-Интайр немножко перегнул палку. А поскольку достойных доводов против моих принципов я не получил, я остаюсь при своем и называю гемов так, как будет угодно мне.

— Нет, Морита-сан, — так же ровно сказал Дик. Он не хотел устраивать взрослому человеку выволочку в присутствии других, поэтому перешел на нихонский и говорил так, что по тону никто не мог определить, отдает ли он приказ или советуется о будничных делах. — Вы будете называть их по именам, потому что я так приказываю. Я капитан этого корабля, и мне важно, чтобы в команде не было людей и нелюдей, а все были заодно. У нас корабле люди одной цели и одной клятвы: мы все хотим выжить и все вместе работаем для этого. Другая клятва — за бортом корабля, никак иначе. Я не допущу раздора, хотя бы мне для этого пришлось посадить вас в трюм или даже убить. Пожалуйста, не заставляйте меня объяснять вам на деле, почему один должен подчиниться девятерым.

— А ты сможешь? — на нихонском же спросил Морита.

Дик поднял на него глаза и просто ответил:

— Я постараюсь.


* * *

После ментальной атаки Дик все время был «на взводе» и ожидал всяческих неприятностей. Ему казалось, что его молодость и неопытность словно притягивают несчастья, и когда некоторое время все шло гладко, он даже забеспокоился, хоть и понимал что беспокойство это — страшная глупость.

За время его «отсутствия» ничего страшного на корабле не произошло, и, проведя быструю инспекцию, Дик убедился, что гемы прекрасно со всем справились. Он прекратил контролировать их на каждом шагу, успокоился и начал более разумно распределять свое и их время, отводя на вахты себе немногим больше, чем им.

Однако ощущение смутной, но неотвратимой опасности изводило его, и когда он, надев и активировав наношлем, «прощупал» пространство и обнаружил, что дискретная зона еще далеко и полет займет время на пятнадцать часов больше расчетного, он вздохнул почти с облегчением.

Итак, его расчеты скорости и времени оказались неверны. Часть этого списывалась, конечно, на то, что после ментальной атаки на пилота корабль некоторое время шел со скоростью больше расчетной и не начинал торможения, другая часть — на то отклонение от курса, которое допустил Том, но с учетом того и другого пятнадцати часов все равно не получалось.

— Да брось ты, — махнула рукой Бет. — С кем не бывает.

Он заметил, что она, похоже, слегка рада тому, что опасное мероприятие — прыжок — откладывается больше чем на половину суток.

— Ты не понимаешь, — сказал он. — Сегодня я ошибусь в расчетах скорости на пятнадцать часов, а завтра — расчете курса на пятнадцать градусов? И где мы будем?

— А где? — полюбопытствовала Бет.

Дик протянул ей обруч сантора и опустил визор на ее глаза. Теперь она видела ту же виртуальную картинку, что и он. Конфигурационная карта сектора Кентавра заполнила рубку. Дискретные зоны были залиты синей дымкой.

— Смотри, — он показал пальцем вверх, направо и вперед. — Здесь есть три дискретные зоны. Вроде как окошки в пространстве, шедайин еще говорят — гравитационные туннели. Если войти в них на скорости в треть световой, то мы войдем, как говорят шедайин, в нитмеаннар. Это вдвое-втрое скоротит путь, но все равно это будет несколько месяцев. А в пилотском шлеме получается несколько минут, потому что мы каким-то способом вроде как находим самый короткий путь в межпространстве. Но если трети световой скорости тут не будет, нас снесет в сторону, вдоль кромки дискретной зоны, мы ее даже и не заметим, потому что простым глазом она не видна. В древности разгон занимал несколько месяцев.

— А потом пилот раз — и за несколько минут все делал?

— Да, потом — раз…

— Капитан, — сказал Рэй, показывая на мигающий экран внешней связи. — Кто-то нас вызывает.

Дик чертыхнулся про себя за то, что не обратил внимания на слабо мигающую в углу экрана сигнатуру чужого корабля. Впрочем, она возникла только что — сигнал обогнал сигнатуру корабля. Но это значило, что системы наблюдения на том корабле более совершенны, чем даже на «Паломнике». И сигнатура того корабля была какой-то странной.

— Он только что вышел из дискретной зоны, — сказал Дик, включая прием. — Ой, нет… Из нитмеаннара…

— Это шедайин? — спросила Бет, но тут видеопанель замерцала и лучи соткали над ней лицо и плечи светловолосой шеэдайн.

— Ветвь Тенна’эра пролагает путь к новому дому, — сказала она. — Наш корабль называется “Ш’энандукамман”, “Голос реки”. Я — Тауннадаррийя Ваайю уайшаад Мария, девятый страж этого нитменна.

Она говорила на хорошей, классической латыни, но, как и Дик, обозначала “л” коротким ударом языка по деснам, если оно стояло в середине слова, или произносила вместо него “й”, если оно стояло в конце — “корабй”.

Дик коротко прокашлялся и пригладил волосы ладонью.

— Охотник за эметтуррайин идет к Парадизо. То есть, к Омеге Скорпиона. Наш лонг называется «Паломник», я — Суна Ри’шаард, капитан. У меня известие для ветви Даррина, о Диорране, сын Даррина.

— Диорране Орриуринэйу? — удивилась шеэдайн. Удивление она выдала только движением брови, но Дик научился разбираться в мимике Майлза, а тот был куда сдержанней.

— Да.

— Мы здесь не рады слышать имя Диоррана Реона, но говори. Мы передадим весть.

— Диорран Ариор Орриуринэйу Реон Майлз Кристи погиб, охотясь на эметтуррана.

— Когда это случилось?

— Семь суток туата назад.

— Как это произошло?

— Он был на нашем лонге пилотом и помощником капитана. На двух вельботах они вышли охотиться за эметтурраном. Эметтурран был не один, их было двое вместе, как будто они спаривались. От двоих охотники не смогли уйти. Погибли все. Диорран принял уайшт, на нашем лонге его знали как Майлза Кристи. Я — его тиийю. Я хочу передать его орриу, Адакийе, вам. Больше ничего от него не осталось.

— Орриу принадлежит тиийю, — сказала шеэдайн. — Значит, Диорран отошел к отцу, но перед тем очистился. Многие обрадуются. Мы будем молиться за него. Мой вопрос не сочтешь нескромным?

— Нет, благородная.

— Суна Ри’шаард, сколько тебе лет по вашему счету? Ты кажешься мне слишком юным для капитана — это помехи искажают изображение или так молодо ты выглядишь?

— Я выгляжу на все свои годы, благородная, а мне пятнадцать по счету народа туата. Просто никого из прежнего экипажа на корабле не осталось. Я принял пост капитана, потому что я один, больше некому.

— Ваш лонг может совершить прыжок?

— Да, и я уже совершил один. Я пилот, благородная. Нам осталось еще три прыжка.

— Вам нужна помощь?

Дик на секунду задумался. С одной стороны нужна, а с другой — о чем он мог попросить? «Просчитайте мне курс до Парадизо»?

— Нет, благородная, спасибо.

— Тогда я пожелаю тебе удачи, и буду молиться за тебя тоже, Суна Ри’шаард. Я передам весть о Диорране Реоне, который принял имя Ма’айза Кристи. Прощай, и пусть хранит тебя А-Тиарна.

— Прощай, благородная.

Изображение шеэдайн погасло, но на другом экране появилось изображение корабля.

— Ух ты! — воскликнул Рэй. — По сравнению с ней сестра тайсегуна Рива — просто швабра.

— Сейчас вы еще корабли сравните, мастер Порше, — Дик дал тысячекратное увеличение, и крохотная точка шедайинского корабля разрослась во весь экран.

Бет не знала, с чем его сравнить. Единственное, что шло на ум — модель ДНК, сделанная из драгоценных камней. Размером этот корабль равнялся станции Тепе-Хану — если не превышал ее. Из-за увеличения изображение было размыто и смазано, но все равно потрясало всякое воображение.

— Какая красота, — прошептала Бет. — Как жаль, что не видит Джек!

— Через… — Дик прикинул расстояние и скорость, — полтора часа мы поравняемся и расстояние межу нами будет не больше сотни километров. Надо будет всех позвать сюда. Это ведь не что-нибудь, это целая ветвь шедайин переселяется на новую планету. Раз в сто лет такое увидишь.

— А кто такой был этот Диорран? — спросил Рэй. — То есть, наш мастер Кристи?

— Я вам потом расскажу, мастер Порше.

— Капитан, — Рэй выпростал длиннющие ноги из-под консоли и потянулся, разминая их — навигаторские места были не рассчитаны для людей его роста, еще и с хвостом. — Я вас об одном попрошу. Мне неловко, когда офицер называет меня «мастер Порше». Не привык я. Пожалуйста, зовите меня просто Рэй.

— Договорились, — согласился Дик. — Только когда мы закончим со всем этим, и я больше не буду офицером, вы станете меня называть просто Дик, или Рики, как вам понравится.

— Согласен, — Рэй с некоторым удивлением посмотрел на протянутую ладонь Дика, а потом деликатно, в одну десятую силы, пожал ее.

Глава 8

Туманность в надире

Изображение корабля шедайин, которое Дик ретранслировал в кают-компанию, потрясло всех. Вблизи это великолепное сооружение наводило на мысль о величайших земных постройках древности — от пирамид Египта и Мезоамерики до соборов Святого Петра и Саграда Фамилья. Ветвь шедайин строила свой корабль веками, а сами странствия занимали десятилетия — по неизвестным причинам шедайин не использовали левиафанов в двигателях этих кораблей-крепостей. Святой Брайан застал постройку одного из таких кораблей — Ветвь Ааррина собиралась отселяться с Материнского Сада, но это отселение было отложено до самой смерти Апостола шедайин, и совершилось только при его сыне.

— Я обещал рассказать историю Диоррана, которого мы знали как Майлза, — сказал Дик за ужином. — Вот она, как я ее знаю. Среди шедайин был великий мастер Даррин, который создал мыслящее создание, искусственный интеллект. Диорран, который придумал меч, был его сыном. Он тоже помогал создавать ИскИнта. Один шеэд, я не помню его имени, был пророком. Он пришел к Даррину и сказал, что А-Шаир, то есть ИскИнт, не должен существовать. Даррин прогнал его. Тогда пророк попробовал уничтожить А-Шаир, но Диорран и его люди… то есть, его шедайин… охраняли ИскИнта. Они убили пророка и всех, кто был с ним. После этого Диорран рассорился с отцом и ушел. А-Шаир, когда вошел в силу, убил всех, кто мог бы еще оставаться верным — кроме Диоррана. До него непросто было дотянуться, он был далеко. Его поймали в ловушку. Его младший брат, Даэрин, предался Аш-Шаиру и послал гонца к Диоррану, чтобы тот шел на выручку. Диорран пришел спасти брата, и попал в плен. Даэрин выдавал себя за пленного по сговору со старшим братом Дэрраном, и Дэрран угрожал, что убьет Даэрина, если Диорран не выдаст своих тайн.

— «Даэрин пошел к А-Шаиру, и через малое время Диорран увидел его в двух

телах. Тогда понял он, что был обманут и предан», — процитировала Бет из приложения к «Житию Святого Равноапостольного Ааррина».

— Да, — немного смутившись, сказал Дик. — Но Рэй и другие не читали, так что или дорассказывай сама, или дай мне.

— Молчу, — Бет прикрыла рот рукой.

— Те, кто предавался А-Шаиру, становились его частью. Он поглощал их память и мысли, но они хотели еще и бессмертия в телах; пока Диорран не выдал своей тайны, они не знали, как это сделать. Но тайну вырвали у Диоррана — и ашиу смогли размножаться без счета.

— Как мы? — спросил Рэй.

— Нет, иначе, — не выдержала Бет. — Это какой-то способ быстрого клонирования: в считанные часы получается сразу взрослое тело.

— Значит, мастер Кристи владел этой технологией, — уточнил Том. — Как хорошо, что в Вавилоне о нем не знали.

Морита лишь кисло улыбнулся.

— Воины Диоррана освободили его, — продолжал Дик. — И вместе они бежали на одну станцию, Ирунн. Там они сражались против А-Шаира, и это длилось долго, пока в пространстве звезды Исийю не появился корабль Брайана Навигатора. Люди Христа заключили союз с шедайин, а те, из кого потом сложился Вавилон — с А-Шаиром. Диорран сумел захватить один из кораблей тех, кто служил А-Шаиру. Во время битвы при Таре Диорран взял на абордаж флагман А-Шаира, чтобы спасти Ааррина. Но не успел. Когда святой Брайан взорвал А-Шаира, все ашиу умерли, и Диорран один остался на корабле, полном мертвецов — и тех, кто никогда не был живыми, и своих воинов. Он какое-то время жил на Таре, и свидетельствовал на беатификации Брайана и Ааррина. Но потом он сделался реоном, и, как сказано о нем, не являлся более среди шедайин и туата.

— Среди туата, как видите, явился, — ухмыльнулся Моро. — Если мастер Кристи действительно был тем, за кого его выдает Дик.

— Шедайин не умеют лгать, — решительно возразила Бет.

— Да, лгать они не умеют, — согласился Моро. — Но дети-сироты иногда сочиняют всякие истории, в которые сами же искренне верят. Выдумывают себе несуществующих старших братьев или называют себя сыновьями знаменитых людей… Или учениками знаменитых шедайин…

— Верить мне или нет — ваше дело, мастер Морита, — сказал Дик, стараясь не показывать негодования. Но оставаться в кают-компании было выше его сил.

На пути к каюте его догнала Бет.

— Ну, почему он все время тебя достает? — возмутилась она.

— Не знаю, — сказал Дик. — Наверное, досадует на то, что не попадет, куда хотел. Он ведь хороший пилот. Наверное, он мог бы довести нас до Санта-Клары.

— Ага. До Брюса он бы нас довел.

— Ерунда. Чтобы довести нас до Брюса, ему было бы достаточно дать мне умереть. Он показал, что ему можно доверять… А я все равно не доверяю.

— Почему? Из-за Динго?

Дик задумался, потом решительно сказал:

— Нет. Если бы даже этого случая с Динго не было, я бы не доверял ему все равно.

— Из-за… меня?

— То есть?

— Да не прикидывайся! Ты приходил тогда ночью рассказать маме, что Моро солгал. Вы думали, я сплю, да? Я бы тебя задушила за это твое долбаное благородство!

Дик покраснел, но ответил:

— Нет, и не поэтому… Если бы я мог объяснить… Коматта нэ! Так было бы хорошо довериться ему… Он старше и умнее и опыта у него больше… Но я почему-то не могу. Он другой, он совсем другой. Он хочет не того же, что и мы, и я не знаю, чего он хочет, а потому не знаю, чего от него ждать.

— Преступление, между прочим, скрывать, что ты пилот.

— Для вавилонянина — да, пилоты должны стоять на учете Инквизиции; Моро подделал инквизиторскую визу, чтобы попасть на корабль.

— Вот видишь!

— Но я сам поступил бы так же, если бы Вавилон победил. С врагами другой разговор.

Он сказал это и внутренне вздрогнул. Пусть другими словами — но он исповедал сейчас то, что Моро говорил о клятве.

— Если бы Вавилон победил, — продолжал Дик рассуждать вслух, — я бы постарался найти место, где еще дерутся и попасть туда… чего бы это мне ни стоило.

— Ты думаешь, Моро — все-таки Рива? Не отставной Рива, а действующий? Тогда он подлежит пожизненной высылке в закрытую колонию.

— Это еще хорошо. Могут и казнить.

— Да, это не шуточки. Но знаешь, если бы я была Рива, я не стала бы трепать о том, что была связана с Рива. Подумай сам: вот ты на месте Моро, если бы Вавилон победил, носил бы свою пижонскую синдэнскую причесочку?

Дик потрогал руками висок, уже поросший колючей щетинкой.

— Нет, — сказал он.

— А еще: Рива бы точно не остановился перед тем, чтобы убить тебя и захватить корабль. Это как пить дать.

— Нет, я бы не сказал. Рива — не людоеды… То есть, не все из них людоеды. Когда он говорит, что я ему нравлюсь — я ему зачем-то верю. А вот насчет корабля — не верю совсем.

— А насчет систем жизнеобеспечения?

— Как сказать… Для него есть допустимое зло и недопустимое зло. Убивать нас — это зло, по-моему, недопустимое. А вот, скажем… достать меня так, чтобы я растерялся — похоже, что допустимое.

— Ты бы уточнил у него, а?

Тут только они заметили, что уже довольно давно стоят, опершись по сторонам от раскрытой двери, возле диковой каюты.

— Ну, — сказала наконец Бет. — Туда или сюда?

Дик улыбнулся.

— Надо отдыхать. Через десять часов у нас прыжок.


* * *

Бет снились мерзкие сны. Дик предупредил ее, что после прыжка так бывает. Проснувшись, она не могла вспомнить, о чем именно был сон, но в осадке осталось чувство жгучей досады: Бет наскоро оделась, прошла мимо кровати леди Констанс и Джека, вышла в коридор и в туалете отвела душу смачным ругательством — из тех, после которых мама непременно заставила бы ее вымыть рот. А впрочем, она все равно собиралась чистить зубы.

Спать не хотелось — и она решила навестить Дика.

Из каюты капитана доносилось еле слышное бормотание. Дверь была приоткрыта, из нее падал свет, и Бет легко узнала голос юноши — но с кем он разговаривал и о чем?

Бет тихо подобралась к двери, и прислушалась. С кем он говорил — выяснить не удалось: то ли он просто бормотал себе под нос, то ли разговаривал по внутрикорабельной связи. О чем — тоже было непонятно: Дик говорил на нихонском. Значит, либо с гемами, либо с Моритой. Он говорил короткими, отрывистыми фразами: бу-бу-бу… бу-бу… бу-бу-бу-бу… Коматта ё[35]… бу-бу-бу…

Наконец, пробормотав, или, точнее, простонав «фунния какая-то», Дик встал: сиденье под ним скрипнуло. Бет быстренько громко кашлянула и три раза топнула ногами, словно бы подошла только что.

— Ты что здесь делаешь? — спросил Дик.

— Так, пытаюсь кое-что… осмыслить. Я, собственно, возвращаюсь в каюту. А ты… — она заметила свог в его руке. — Идешь колошматить ни в чем не повинную опору?

Дик убрал свог за спину.

— Что случилось-то? — спросила она.

— Ничего. То есть… Я начал рассчитывать курс.

— И?

— Он не совпадает с тем, который в бортовом журнале. Я нашел записи о прошлогоднем рейсе, мы тогда заходили на Парадизо как раз через сектор Ласточки.

— А это обязательно, чтобы он совпадал?

— Не знаю. Кусо…

Бет уже заметила, что Дик ругается по-нихонски в присутствии тех, кто языка не знает, только когда волнуется или расстроен.

— Ты перфекционист, — сказала она. — Тебе нужно, чтобы все было безупречно, поэтому ты не даешь дышать ни себе, ни другим. В чем дело — ты же проложил курс, так? Ну так и пойдем этим курсом.

— Ни в чем, — вздохнул Дик. — Я так мало знаю… Это меня… убивает.

— Ну, так передай управление Морите.

— Может быть. Не знаю. Не говори ничего миледи, хорошо?

— Так я и думала, что ты скажешь. Пойди, поколоти железку. Может, кровь немножко отольет от мозгов и даст простор для свежих идей.

Она встретила изумленный взгляд Дика и вздохнула:

— Шутка. Это была шутка.


* * *

— Почему беспокоится сэнтио-сама? — спросил Бат.

Рэй подумал над ответом, чтобы сказать как можно больше и как можно короче, не объясняя тэка всей той премудрости, которую он сам со страшным скрипом вместил себе в голову.

— Путь, который нашел он, не совпадает с путем, который нашел прежде капитан Хару.

— Один из путей неверен?

— Нет, — соврал Рэй. — Сэнтио боится, что ведет корабль худшим путем, но сейчас лучше следовать прежнему курсу, чем менять его на ходу. Значит, так. Ты держишь точно в зенит, восемнадцать и две к востоку и сорок к югу. На прежней скорости. Если на экранах возникает что-то лишнее — все равно что — зовешь сэнтио-сама и меня. Я пойду и посплю, а через четыре часа вернусь и сменю тебя.

— Да, — кивнул Бат и сосредоточился на экранах.

Рэй спокойно оставил рубку на него: в добросовестности тэка сомневаться не приходилось. Батлер будет, как прикованный, сидеть у консоли и во все глаза следить за экранами, а он покормит Динго, отведет его к малышу Джеку, чтобы они поиграли, а потом сам немного поест и поспит.

По дороге на кухню Рэю встретился Моро. Морлок остановился посреди коридора, расставив ноги, так, что вавилонянин никак не мог его обойти, не прижавшись униженно к стенке. В прежние времена, времена рабства, прижиматься должен был бы Рэй, уступать дорогу и подбирать хвост, не дожидаясь, пока его командой заставят это сделать. Но даже команду вавилоняне постеснялись бы отдать напрямую: она прозвучала бы безлично: «Очистить путь» или «Морлокам убраться». И если бы он оказался настолько неловок, чтобы затруднить господ командой, он бы заслужил наказание. Ну что ж, эта заносчивая сволочь не раскроет рта и на этот раз? По-прежнему будет делать вид, что перед ним внезапно закрылась автоматическая дверь?

Да, именно так. Морита молча развернулся и пошел к аварийной лестнице.

Рэй выбросил вперед хвост и подсек вавилонянина под ноги. Тот едва не упал, но удержался на ногах и сказал, как бы в пространство:

— Крыса останется крысой, даже если ее побрызгать водичкой и наречь именем идиота.

— А ну стой! — крикнул ему вслед Рэй. — Возьми свои слова назад, или я забью их тебе в горло через задницу!

Но Морита, не замедляя и не ускоряя шага, прошел по коридору до аварийной лестницы и открыл дверь.

— Рэй! — окликнули его сзади. Рэй почувствовал, как к лицу приливает кровь: это был Дик.

— Сэнтио-сама, — он повернулся и опустил голову.

— Зайди и сядь, — юный капитан пригласил его в столовую.

Там уже стояла початая тарелка с какой-то вкусно пахнущей смесью риса и овощей. Рэй присел за край стола, а Дик исчез на кухне и через минуту вернулся оттуда с полной доверху салатной миской, которой Рэй пользовался вместо тарелки. Горка риса и овощей исходила ароматным паром, в ее верхушку была воткнута ложка — Дик счел, наверное, что заставлять морлока есть палочками — это чистое издевательство. Да так оно и было.

— Чего ты добиваешься? — спросил Дик.

— Не знаю, — признался Рэй. — Хочу, чтобы… чтобы он… чтобы он боялся меня. Когда-то я не смел глядеть им в глаза, хотя мог сломать каждого из них одной рукой. Теперь я свободен — а он ходит, как и не знает об этом.

— Ты знаешь, и я знаю, и миледи. Тебе разве мало?

Рэй ничего не мог ответить. Да, ему было мало. Ему хотелось увидеть страх в яшмовых зеницах некогда высшего существа; увидеть, как краска сходит с породистого лица. Услышать мольбу… о прощении? Да какая разница! Моро не станет молить о прощении — заставить бы его молить о жизни. Рэй сжал ладонь «лапой леопарда» и насторожил когти, растущие на сгибе пальцев.

— Я не знаю, что это такое, — вздохнул Дик. — Быть рабом, принадлежать кому-то как вещь, и даже имени своего не иметь. Наверное, тебе хочется справедливости. Но ты подумай вот о чем. Господь, когда воплотился, принял облик раба. Если бы Он тратил время на то, чтобы утвердиться перед Моритами своего века — Он бы никого не спас.

— Сразу видно, что вы слушали проповеди в Синдэне, сэнтио-сама, — усмехнулся Рэй.

— И еще одно. Господь призывал нас любить врагов, но я не могу полюбить Мориту. Я начал было, но он сам все испортил, и, похоже, нарочно. Так что любви я ему дать не могу. Но могу дать справедливость. Ты не будешь унижать его, Рэй.

— А он меня?

— Он не может тебя унизить, ты же христианин.

— ???

— Ну, подумай сам: вот он ходит, как будто тебя и нет. Но кто он такой? Человек, потерявший все. В чем состоит его достоинство? В том, чтобы делать вид, будто у вас нет имен и лиц. А в чем твое достоинство? В том, что Бог искупил тебя Своей кровью. Ну так как он может тебя унизить? Он что, отменит Распятие и Воскресение? Нет, он не может. Или человек, давший тебе имя, по его слову сделается пустым местом? Нет. Он не может даже запретить тебе считать себя человеком, и всем нам запретить. Может только сам за это цепляться. Ну, так кто же из вас унижен?

Рэй пожал плечами.

— Отчего, когда поговоришь с вами или с миледи, кажется, будто до этого твоя голова была не на месте, а теперь ее приставили как надо?

— Не знаю, Рэй. Я просто говорю что думаю. Если бы я еще всегда имел силы поступать как говорю и как думаю…

— …то были бы совсем святым, э?

Дик улыбнулся.

Рэй взял ложку и принялся есть.


* * *

Если бы Констанс услышала такую оценку своей персоны, она бы строго отчитала самозваных беатификаторов. Ни святой, ни блаженной она себя не чувствовала; чувствовала она себя взбалмошной дамочкой, чья выходка породила гораздо больше проблем, чем решила. Как ей вообще могло взбрести в голову, что отправиться на левиафаннере — хорошее решение? Поистине, тише едешь, дальше будешь: она ничего не выиграла по срокам по сравнению с имперским лайнером — зато создала массу проблем экипажу и несчастному юноше. Одно утешение: Брюс теперь точно теряется в догадках: и где это она?


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56