"Здорово!" - подумал Макс, открывая глаза, - "Как в сказке: чем дальше, тем страшнее". Над ним склонилась Виктория и настойчиво трясла его за плечо.
      – Да проснулся я уже, прекрати! - взмолился Макс и выполз из шатра.
      Утро было прохладным и сырым, над поверхностью озерца клубился легкий туман, желтую траву покрывали кристаллики инея. Макс поежился и подошел к воде. Умывшись, он поздоровался с заспанным недовольным Эдиком и серьезным Гольдштейном. Последними из шатра вылезли девушки. Накидывая на себя плащ, Макс обнаружил в капюшоне дремлющего Михалыча.
      – О, привет! - он вспомнил, что не видел крыса со вчерашнего вечера, - Где ты был?
      Михалыч открыл хитрые глазки и взглянул на него, как показалось Максу, с искренней симпатией, но никаких мысленных посылов не подал.
      – Ладно, не хочешь общаться, и не надо, - покладисто согласился Макс и полез обратно в шатер, чтобы разбудить заспавшегося Роки.
      Он выпихнул недовольного пса наружу, и после того, как тот вдоволь позадирал заднюю лапу, запаковал его в комбинезон и мешок. "Черт-те что", - размышлял Макс, проделывая все эти манипуляции, - "Я просто Тарзан какой-то. Полный комплект: лошадь, собака и крыса".
      Подошла Милана, не ее лице поселилось изумленное выражение.
      – Я тут к речке ходила, по делам… Представляете, там сухой куст зацвел!
      Вскочив на Малыша, Макс доскакал до того места, где сидел вечером. На противоположном берегу, среди опавших деревьев, ярким пятном выделялся пышно цветущий куст акации. Немного полюбовавшись на него, Макс вернулся обратно, не зная, что и думать. До сих пор он полагал, что его дар ценен лишь как оружие, и пытался овладеть им в полной мере для защиты. Теперь же выходило, что он способен быть еще и созидательным. Макс решил практиковаться как можно больше, чтобы узнать, какие еще сюрпризы может принести его сила.
      Вскоре отряд отправился дальше на север. Отдохнувшие лошади быстро несли своих седоков через покрытую травой равнину, по сторонам которой иногда мелькало редколесье. Вчерашняя встреча с существом из Мрака заставляла путников спешить. В полдень они сделали небольшой привал, и, передохнув, двинулись дальше. Все запасы еды у них закончились, и теперь у Макса урчало в животе, а Роки за спиной жалобно причитал:
      – Что же это такое? Который день без нормальной пищи! Я похудел, а худых бостон-терьеров не бывает! Это уже будут борзые, а не бостон-терьеры!
      – Вот насчет того, что ты борзой, я согласен! - не вытерпев, прикрикнул на него Макс.
      К востоку от равнины редколесье становилось все гуще, и наконец превратилось в самый настоящий лес. Виктория подъехала ближе к опушке, внимательно присматриваясь, не появится ли на ней какой-нибудь заяц, или фазан. Макс надеялся, что этого не случится: теперь, когда он мог разговаривать с животными и знал, что они вполне разумны и каждый из них обладает своим характером, охота, которую он и раньше не жаловал, казалась просто кощунством. С другой стороны, есть очень хотелось, и Макс принялся оглядываться в поисках признаков жилья, рассчитывая найти кров и пищу. Его попытки не увенчались успехом, но и Виктория не могла обнаружить дичи.
      – Странно, - бормотала она, - Вроде лес такой большой, а зверя нет.
      Вдруг что-то яркое, оранжевое, вылетело из леса и стрелой пробежало между копытами ее коня, затем бросилось под ноги Малыша. Тот от испуга встал на дыбы, едва не выбросил Макса из седла.
      – Тише! - крикнул Макс и присмотрелся к рыжему комку, который припустил на север впереди всадников.
      Лисица. За ней из леса выскочила вторая и побежала вслед за своей товаркой. Через некоторое время за ними последовало несколько зайцев. Виктория вынула из-за спины арбалет.
      – Не стреляй, - попросил ее Макс.
      Ему было жаль зверьков, кроме того, заинтересовала причина их панического бегства. Вскоре из леса один за другим стали выбегать звери. Они бежали по одному, по двое, и целыми стаями. Лисицы, волки, зайцы, олени, медведи, барсуки, белки - все они, слившись в сплошной поток, покидали лес. Они не обращали никакого внимания ни на людей, ни на лошадей; вскоре зверей стало так много, что всадники медленно двигались в центре воющей, рычащей, фыркающей, скулящей, многолапой и пушистой массы, боясь ненароком кого-нибудь покалечить. Кони то и дело шарахались в стороны, Роки, высунувшись из мешка, радостно лаял. Небо потемнело, как будто на нем сгустились тучи и закрыли солнце. Макс поднял голову и увидел огромные стаи птиц, которые улетали на север. Он не выдержал и, выставив на всякий случай вперед руку с кольцом, спросил у огромной медведицы, которая тяжело трусила рядом с ним, опекая двоих медвежат-подростков:
      – Что случилось? Почему вы все бежите?
      – Беда пришла в лес, Зеленый, - ответила медведица, - Мор на зверей напал. У меня вот медведь мой умер.
      – И куда вы?
      – На север, за Змеиное болото. Там леса густые, может, в них спасемся.
      Макс продолжал окликать и расспрашивать бегущих зверей, и от всех слышал одно и то же: в лесу начался мор. Погибали большие звери и маленькие, травоядные и хищные. Просто падали и умирали.
      – Сбывается еще одна строка пророчества, - мрачно сказал Гольдштейн.
      Всю оставшуюся часть дня они ехали медленно, пробраться вперед было невозможно из-за огромного количества испуганных животных. К вечеру присмотрели место для ночлега и остановились, пропустив мимо себя всех зверей. Макс расседлал Малыша, выпустил Роки на землю и помог Эдику установить шатер, Гольдштейн взялся за разведение костра. Виктория храбро отправилась в опустевший лес и принесла горсть каких-то корешков.
      – Это наш ужин, - ехидно произнесла она, - Не дали мне зайца подстрелить, теперь жуйте.
      – Нельзя их было стрелять, - возразила ей Аня, - Им и так несладко приходится.
      Поток зверей, бегущих на север, постепенно иссяк, только время от времени мимо, пыхтя, топали припозднившиеся ежики. Макс задумчиво жевал сладковатый вяжущий корешок и смотрел на огонь. Солнце зашло за горизонт, и вокруг воцарилась темнота, в которой клубились клочки тумана. Оглянувшись вокруг, Макс заметил, что туман, перелетая с места на место, образует колышущиеся силуэты.
      – Опять призраки пришли, - простонала Милана, - Где там наш чеснополох?
      Макс порылся в своем мешке и достал кисет с остро пахнущим порошком. Он зачерпнул горстку и хотел было кинуть ее в костер, но тут вдруг один из призраков заговорил:
      – Отдайте наши тела!
      Голос его звучал нестрашно и даже вполне дружелюбно, и Макс решил немного подождать с чеснополохом. Он спросил у призрака:
      – А где они, тела?
      – Не знаем, - грустно признался тот.
      Ободренные вниманием, призраки роем закружились вокруг костра, на разные голоса повторяя:
      – Отдайте наши тела!
      – Да у нас нет, - попытался урезонить их Эдик, - У нас только наши.
      Привидения не успокаивались, они продолжали настойчиво повторять свое требование. Устав от их однообразного репертуара, Виктория разозлилась.
      – Да ну их! Кидайте же чеснополох!
      Но Макс уже высыпал порошок обратно в кисет. Его заинтересовало поведение призраков, и он хотел найти ему объяснение. Опыт, приобретенный во Второй грани, научил его обращать внимание на любую странность, за которой может скрываться что угодно.
      – В каких случаях души остаются на земле? - спросил он Гольдштейна, стараясь перекричать жалобные стоны.
      Лев Исаакович задумался.
      – Месть, незавершенные дела, иногда любовь…
      – А если тело не предано земле?
      – Тогда в любом случае.
      – Что с вами случилось? - обратился Макс к призраку юноши, который все время старался спикировать прямо на него.
      – Мы не помним. Знаем только, что наши тела не погребены, из-за этого мы не можем обрести покой.
      – Ну вот ты… вы, то есть, как погибли?
      – Я шел домой, и вдруг на меня кто-то набросился. Больше я ничего не помню.
      – И много вас, не помнящих?
      – Неисчислимое количество. Мы бродим по Второй грани уже тысячу лет, в поисках своих тел. Но раньше люди не видели нас, а сейчас что-то произошло, и мы способны показываться вам по ночам.
      – Ясно… - пробормотал Макс.
      В его голове все время вертелась какая-то догадка. Рассказ призрака что-то напомнил ему. Макс принялся вспоминать. Конечно, сон! Он схватил свой мешок и начал торопливо перерывать его. Ага, вот! "Некромант". Толстая книга, переплет из мягкой и очень гладкой кожи изрядно потерт, надпись золотом почти стерлась от времени. Почему-то только название было написано буквами, напоминавшими английские, страницы же испещряла вязь, подобная арабской. Макс долго рассматривал непонятные значки, злясь, что не может ничего понять.
      – Дай-ка сюда, - Эдик протянул руку, - Так, это язык илли.
      – Откуда ты знаешь? - Макс был потрясен его познаниями.
      – Я одно время учился в университете, на арабиста. А илли немножко выучил уже здесь, он похож на арабский.
      Макс выхватил у него книгу и перелистал ее в поисках подходящей картинки. Найдя иллюстрацию, на которой был изображен человек с парящим над головой облачком, он вернул книгу Эдику.
      – Вот здесь сможешь прочитать?
      Медленно, с остановками, то и дело запинаясь, тот перевел:
      – "А если человек превращен в мортуса, душа его не может покинуть землю, ибо на мортусах несмываемый грех - убийство. Душа такого человека будет проклята и обречена вечно скитаться по земле в поисках своего тела. Заслужить же прощение она сможет лишь тогда, когда встанет на сторону добра, искупив свой грех".
      – Точно! - воскликнул Макс, - Это души мортусов! Эй, ребята - обратился он к призракам, - Вы слышали, что вам прочли?
      – Да, - последовал тяжелый вздох.
      – Ну вот, теперь вам нужно сделать что-нибудь хорошее.
      Сказав это, Макс осекся. Что хорошего, в самом деле, могут сделать призраки? Утешить плачущего ребенка, или перевести через дорогу старушку? Их же все боятся! Он беспомощно развел руками и замолчал.
      – Помоги, добрый человек! - взвыли призраки.
      – Я знаю, как вам помочь, - сказал Гольдштейн, - Скоро вы сможете искупить свой грех.
      Макс покосился на Льва Исааковича и подумал, что тот, очевидно, снова вовсю применяет свой Дар. Вид у Гольдштейна был вдохновенный. Он встал и торжественно заявил:
      – Грядет великая битва, Мрак столкнется со Светом. Так выступите же на стороне Света, и простится вам грех ваш! Услышав мой призыв, придите ко мне, и получите прощение!
      Речь произвела на призраков неизгладимое впечатление. Они тихо застонали:
      – Спасибо тебе, кудесник, - и постепенно истаяли в ночном прохладном воздухе.
      – Вы чего им наобещали, Лев Исаакович? - удивленно спросила Виктория.
      – Я обещал им отпущение грехов. В книге ведь сказано, что они должны выступить на стороне добра. А разве наша миссия - не добро?
      – И что же они будут делать?
      – Не знаю, - медленно проговорил Гольдштейн, - Но скоро настанет момент, когда нам понадобится любая помощь.
      – Подождите! Как же так? - вдруг воскликнула Аня, - Эти призраки, они же повсюду! Вся Вторая грань ими кишит! Неужели кто-то создал столько мортусов?
      – Создал. И я даже знаю, кто, - недобро прищурился Макс.
      Какое-то время друзья сидели молча, обдумывая случившееся, потом Виктория резко встала:
      – Надо идти спать, завтра опять выезжаем на рассвете. Эдик, ты первый дежуришь.
      Все гуськом потянулись к шатру. Макс немного задержался. Он снова раскрыл кисет и швырнул в огонь горстку чеснополоха.
      – Так, на всякий случай. Чтобы тебе спокойнее было, - сказал он Эдику и полез в шатер.

      Бургомистр Лиллигейта сидел в своем кабинете, ухватившись руками за голову. Он не знал, что делать. Лиллигейт всегда был тихим и мирным городком, беспорядки, бунты и волнения обходили его стороной. Но сейчас за окном бургомистра волновалось море людских голов. Горожане пришли к ратуше, чтобы потребовать от бургомистра защиты. Но чем он мог помочь им, если и его семья находилась в такой же опасности, как и все остальные. В городе творилось что-то странное, невероятное и страшное, что, подумав об этом, бургомистр застонал. В дверь тут же просунулась лохматая голова его помощника:
      – Вы звали, господин бургомистр?
      – Нет… Впрочем, да? Скажите, Митт, сколько нападений было сегодня ночью?
      – Городская стража не смогла сосчитать. Но больше двадцати.
      – Все мертвы?
      Митт тяжело вздохнул:
      – Остались только обглоданные кости.
      Город захлестнула волна ночных нападений. Неизвестные существа в темноте нападали на прохожих, разрывали их на части и пожирали. Те, кто видел нападающих и сумел выжить, рассказывали, что это были ожившие мертвецы. Сначала бургомистр не хотел верить в эти рассказы, но когда существа сожрали троих городских стражников, вынужден был прислушаться. Несмотря на принятые им меры - усиление патруля, предупреждение о том, что ночью ходить по городу опасно, а также присутствие на улицах своры злобных волкодавов, которая сопровождала теперь стражников - нападения продолжались. Волкодавы забивались в подвалы и канавы и на улицу выходить не желали, стражники отказывались идти в ночной дозор. Вскоре на улицах города ночью стало невозможно встретить ни одного случайного прохожего. Люди прониклись чувством опасности и прятались за дверями своих домов. Бургомистр подумал было, что проблема решена хотя бы на некоторое время, но не тут-то было! Твари стали нападать на людей прямо в их домах. Они обнаглели настолько, что врывались в любой дом, будь то лачуга нищего или особняк богача. Мертвецы, обладавшие чудовищной силой, выламывали любые двери, разбивали окна, и убивали всех обитателей несчастного жилища. И что самое ужасное, судя по количеству нападений за ночь, этих чудовищ становилось все больше. Сейчас бургомистр, сидя за своим столом, гадал, каким именно образом они размножаются, и как остановить эту напасть. Он пробовал было обратиться к магам и колдунам, которых в Лиллигейте было трое: белый маг Веленд, знахарка Януария и алхимик Рамир. Но никто из них не смог ему помочь. Януария поспешно собралась и покинула город, Рамир лишь пожал плечами. А когда бургомистр пришел к Веленду, оказалось, что мага ночью сожрали мертвецы.
      Бургомистр тяжело оперся рукой о столешницу, поднялся и подошел к окну. Толпа оживилась, раздались истошные крики:
      – Долой бургомистра! Защитите наших детей!
      Он вздохнул и отошел от окна. Да, люди правы: от нападений в первую очередь страдают дети, старики и женщины. Некоторым молодым и сильным мужчинам удавалось отбиться. "Надо увозить семью", - подумал бургомистр, молясь про себя о том, чтобы пережить еще одну ночь.
      Вечером бургомистр ужинал в своей просторной красивой столовой. За столом сидели все его домочадцы. В камине весело потрескивали поленья, на огромной люстре горела сотня свечей, ярко освещая комнату, а тяжелые шторы из зеленого бархата придавали столовой уютный вид. Но вот только на душе у людей было неуютно: на улице стемнело. Кто знает, чей дом на этот раз навестят мертвецы? Все молчали, внезапно в этой печальной тишине раздался громкий и требовательный стук в дверь. Хозяйка побледнела и прижала к себе детей, бургомистр схватился за сердце. Стук повторился.
      – Это не они, - сказал бургомистр, - Они никогда не стучат.
      – Открывайте, именем великого Рамира, - прокричал из-за двери чей-то гнусавый голос.
      Бургомистр, услышав знакомое имя, подошел к двери, перекрестился и открыл ее. На крыльце стоял знаменитый алхимик, рядом с ним переминалась с ноги на ногу прелестная белокурая девочка лет пяти.
      – Дай пройти, - прогнусила девочка и, грубо оттолкнув бургомистра, вошла в дом.
      Рамир, глядя бургомистру в глаза, отступил немного в сторону от двери и повел рукой, приглашая посмотреть на улицу. Там, освещенные тусклым желтым светом уличного фонаря, стояли, протягивая вперед руки, живые мертвецы, окружая огромную, в два человеческих роста, фигуру непонятного существа.
      – Что происходит? - пролепетал бургомистр.
      – А происходит смена власти, - нагло произнесла девочка, рассматривая хозяйку дома, - Одно слово великого Рамира - и Зверь приведет мортусов сюда. Тебе не жалко своих деток?
      Из этого объяснения бургомистр не понял ничего, кроме самого главного: случилось что-то ужасное, чего нельзя изменить. Не в силах вымолвить ни слова, он отчаянно замотал головой, показывая, что не нужно обижать его детей. Рамир усмехнулся и протянул руку.
      – Сдайте ключи от города, господин бургомистр, - спокойно сказал он.
      На следующий день горожане узнали, что Лиллигейтом теперь владеет алхимик Рамир. Именно владеет, а не управляет. Жителям города предписывалось называть его "наш господин", либо "великий Рамир". Днем воины из охраны колдуна разоружили городскую стражу. Тех, кто пытался оказать сопротивление, на день заперли в тюрьме, откуда предварительно выпустили на свободу воров и убийц, а ночью скормили мортусам. Преступники, освобожденные из тюрьмы, охотно признали власть Рамира и сразу же вступили в его войско. Всем молодым мужчинам Лиллигейта новый правитель тоже предложил встать под его знамена и обещал щедрую оплату. И правда, рискнувшие через несколько дней приходили домой на побывку в новой дорогой одежде, звеня тугими кошельками, а семьи их колдун обещал не трогать. Он наложил на двери их домов охранное заклинание, и мортусы обходили такие дома стороной. Но большинство мужчин города, будучи людьми честными и добропорядочными, отказались воевать за Рамира. Такие внезапно исчезали, и никто не знал, что с ними произошло, пока одна почтенная горожанка не узнала своего пропавшего мужа в мортусе, стоявшем под ее окном. Утром она поделилась этим открытием со своими соседями, а на следующую ночь вся ее семья нашла свою кончину в пастях голодных тварей. Город замер: люди боялись ходить по улицам, где днем несли службу подонки из войска колдуна, а ночью бродили безжалостные мортусы. Время от времени на дома горожан совершали набеги демоны: они хватали детей и выпивали их кровь на глазах у беспомощных родителей. Ждать помощи было неоткуда, по приказанию Рамира ворота города закрыли, а по периметру он тщательно охранялся.
      Некоторое время колдун упивался своей властью и безнаказанностью, но потом ему стало тесно в Лиллигейте. Хотелось новых завоеваний и побед, а самое главное, не терпелось получить свою высшую награду - Айрис. К тому же, начались проблемы с мортусами. Всех непокорных жителей они уже сожрали, но голод их только усиливался. Можно было бы, конечно, скормить им всех остальных горожан, но Рамир не хотел оставаться без подданных. Иначе какой смысл в его власти? Плохо кормленые мортусы начинали очень быстро разлагаться, и над Лиллигейтом повис тяжелый запах мертвечины. Необходимо было что-то предпринимать, и колдун, посоветовавшись со Зверем, принял решение двигаться дальше.
      Рамир произвел смотр своих войск. В его распоряжении было три тысячи наемников и пятьсот мортусов. Он решил, что на первое время этих сил достаточно. Оставалось сделать только одно.
      Колдун заперся в своей лаборатории и не выходил оттуда семь дней. Все это время он занимался порабощением демонов. Подумав, он решил не трогать высших демонов, опасаясь, что они могут вступить в сговор со Зверем и попытаться взбунтоваться против своего господина. Демоны среднего уровня были коварны и хитры, к тому же требовалось много времени на то, чтобы выяснить их имена, поэтому с ними Рамир тоже связываться не хотел. Он остановил свой выбор на низших демонах - тупых и кровожадных существах, благо экскипулы для того, чтобы держать их в повиновении, требовались простенькие. Рамир изготовил их в виде ошейников, которые, оказавшись на шее демонов, превращали их в рабов. В книгах по демонологии было описано множество низших демонов с указанием их имен, так что за семь дней он успел пополнить свое войско пятью десятками разномастных злобных, беспощадных, но покорных ему тварей.
      Рамир долго решал, кого оставить наместником Лиллигейта, и наконец остановил свой выбор на убийце и насильнике по имени Бурус. Этот огромный детина с грубым лицом, не выражавшим ничего, кроме врожденной жестокости, был осужден на казнь, и ждал своей встречи с палачом, когда Рамир освободил его. Теперь убийца был предан колдуну, как собака. К тому же новый порядок давал ему возможность осуществлять самые низменные свои желания и потакать своим извращенным прихотям. Поэтому, оставляя город в руках Буруса, Рамир был спокоен: его власти над Лиллигейтом ничто не угрожало. В помощь наместнику он дал сотню отборных головорезов из своего войска, знакомых с убийцей не понаслышке. Большинство из них были его соседями в тюрьме. Еще он оставил в городе пятерых демонов-трупоедов, справедливо полагая, что, пока Бурус у власти, он снабдит их пищей.
      Вскоре из Лиллигейта выступила невиданная доселе армия: около трех тысяч всадников и пятьсот живых трупов, которые шли пешком. Они двигались в темное время суток, отдыхая днем, так как мортусы могли совершать переходы только ночью, свет был губителен для этих созданий Мрака. Под покровом тьмы они брели, спотыкаясь, ведомые своим вечным голодом, который заставлял их бросаться на любое живое существо, встреченное на пути. С собой твари несли плотные плащи из непрозрачной толстой ткани. Когда начинало светать, мортусы заворачивались в них, прячась от солнечных лучей, и укладывались там, где их заставал день. Поодаль от них, с подветренной стороны, чтобы не слышать запаха падали, останавливались на отдых и наемники. Наступала ночь, и войско снова продолжало свой путь.
      Армия захватывала все города и деревни, попавшиеся на ее пути. Ее поход был подобен чуме, которая уничтожает все вокруг, не останавливаясь и не щадя никого. Нападали в полночь, когда добропорядочные обыватели уже спали в своих постелях. В авангарде шли мортусы под предводительством Зверя. Они врывались в ворота, круша все на своем пути, и насыщаясь плотью несчастных жителей. Затем в город входили наемники, под командованием Шраххана. Этим драться почти не приходилось, потому что к тому времени оставшиеся в живых горожане были уже до того напуганы, что соглашались на все, лишь бы прекратился этот кошмар. Шраххан, так и не сняв личины маленькой девочки, которая казалась ему невероятно забавной, объявлял людям о том, что отныне они - рабы великого Рамира. Дабы никому не пришло в голову выразить недовольство, Шраххана окружали низшие демоны. Они бегали, ползали и порхали по улицам, одним своим видом убивая в жителях всякую надежду на спасение. И только тогда перед горожанами являлся сам колдун. В бархатном черном плаще поверх черной же шелковой одежды, сияя золотым венцом на уродливой голове, он восседал в паланкине из драгоценного палисандра, который несли по воздуху четверо огромных упырей. Демоны зависали в воздухе над головами остолбеневших от ужаса жителей, и Рамир произносил сверху буквально несколько слов, полагая, что истинное величие в разговорах не нуждается. Затем он отбывал в лучший дом города, дабы отдохнуть и произвести некоторые необходимые ритуалы, а все заботы поручал своим верным последователям. Те действовали по обычной схеме: вербовали мужчин в свои ряды, желающим тут же выплачивали щедрый аванс, непокорных - если таковые имелись - отводили к колдуну, который превращал их в мортусов. Обновлять войско живых мертвецов было необходимо, так мортусы периодически становились негодными. Примерно через две недели они разлагались до такой степени, что уже не способны были двигаться и теряли свои силы. Но они упорно ползли в поисках добычи, оставляя на земле куски своей гниющей плоти. Таких Рамир приказывал сжечь. Твари горели, не ощущая боли, нелепо шевелясь в языках пламени. Остальные мортусы смотрели на них тусклыми, ничего не выражающими глазами. Уничтоженных заменяли свежими, которых, в свою очередь, сжигали через две недели. Сырья хватало, и мертвое войско пополнялось регулярно. На следующую ночь Рамир со своей армией покидал город, оставив в нем сотню солдат для поддержания порядка, а также назначив наместником одного из самых верных ему воинов. Если город был велик, он, для пущего устрашения обывателей, подкреплял отряд парочкой демонов.
      Но так происходило далеко не везде. Те города и деревни, жители которых пытались оказать колдуну сопротивление, Рамир приказывал стереть с лица земли. Тогда мортусы наедались досыта, а дома доставались наемникам для разграбления. Так были уничтожены города Ульрин и Холлитолл, а также все деревни в местности под названием Гуденшир.
      Иногда - как правило, это случалось в больших богатых городах - Рамир останавливался на несколько дней и запирался в самом лучшем доме города, предварительно уничтожив его хозяев. Ему было необходимо пополнять свои запасы золота, которым он щедро оплачивал подвиги наемников, а также вызвать пару - тройку новых демонов. Если такое случалось, город был обречен. Днем по нему ходили толпы пьяных наемников, искавших женщин, вина и денег, а ночью в дома врывались голодные мортусы.
      Рамир все больше проникался своим величием, упиваясь тем ужасом, который внушал всем без исключения. Теперь он не тратил слов, отдавая приказы взмахом руки или движением бровей. Он не снисходил до своих воинов, удостаивая разговором только Зверя, который руководил всей армией. Он вновь погрузился в чтение книг, которые выискивал в каждом взятом городе. Окруженный благоговейным страхом и беззаветной преданностью своих воинов, Рамир не замечал, что за ним все время следят мрачные глаза, в которых иногда сверкала безумная ненависть. Зверь не дремал, не оставляя надежды узнать слабость своего господина.
      Рамир шел к столице Сассии - Андалону. Войско стремительно продвигалось на запад, сея на своем пути смерть, ужас и разрушение, и над его рядами звучал протяжный боевой клич:
      – Эй-а-а, за Рамира!

      – Вставай, хватит орать!
      Макс подскочил и схватился за меч, но через секунду опомнился, сообразив, что находится в шатре, окруженный спящими друзьями. Рядом сидела Виктория и держала его за плечо.
      – Что с тобой? - недовольно спросила она, - Ты вопил так, как будто на тебя упырь напал.
      – Кошмары замучили, - неопределенно побормотал Макс, с содроганием вспоминая свой сон.
      – Ну, тогда тебе полезно будет проветриться. Твоя очередь дежурить. На рассвете буди.
      Виктория зевнула и улеглась на место Макса. Он выполз из шатра наружу и, завернувшись в плащ, уселся возле костра. Жуткий сон не шел из головы, Макса колотила мелкая нервная дрожь, кисти рук были ледяными. Пытаясь согреться, он протянул озябшие пальцы к костру, прикрыл глаза и попробовал расслабиться.