Двадцать лет назад

Впереди простиралась хаммада. Эта каменистая безжизненная пустыня была самым опасным местом для одиноких путников, следовавших к Внутреннему морю. Да частенько и для купеческих караванов. На троне в Шемсуме еще сидел старый эмир. Его сын пока только думал о методах очистки светившего ему где-то в отдаленном будущем наследства. На рудниках эмирата работали наемные горняки, получавшие плату за свой труд. А в окрестностях столицы кишмя кишели шайки всевозможных разбойников. Особенно много их скрывалось в хаммаде. Здесь даже знающему пустыню человеку стоило определенных трудов не заблудиться среди причудливых, покрытых блестящей корочкой пустынного загара скал. Запутанные каменные лабиринты надежно укрывали сухопутных джентльменов удачи от карательных экспедиций эмира. Правда, не всегда удачно, но уж тут как звезды лягут…

Молодой парень, одетый в потертый халат и такие же штаны, заправленные в пропыленные поношенные сапоги, казалось, совершенно не боялся дурной славы здешних мест. Он поправил кривую саблю и тряхнул поводьями:

– Пошла, Серая! Нечего раздумывать!

Низкорослая лохматая лошадка, остановившаяся было перед расстилающейся пустыней, тяжело вздохнула и неспешно двинулась вперед по еле заметной тропинке, аккуратно ставя копыта между многочисленными, торчащими там и сям обломками камней.

– Давай, давай! – подбодрил ее седок. – Еще трое суток, и, да будет на то воля Аллаха, мы в Шемсуме. Там и отдохнем.

Лошадь ничего не ответила своему всаднику, лишь укоризненно всхрапнула.

Парень, в одиночку отправившийся в небезопасное путешествие, весело рассмеялся. За долгую дорогу он привык разговаривать со своей лошадью, как с разумным существом. А после одной из ночей, когда Серая вовремя его разбудила и тем самым спасла от волчьей стаи, он на самом деле уверовал, что его кобылка разумна.

Окружающий их пейзаж был ослепительно уныл. Почему уныл – и так понятно. Почему ослепительно? Дело в том, что солнечные лучи отражались от коричневой металлической корочки, покрывавшей абсолютно все валуны и скалы, и этот свет безжалостно бил в глаза. К полудню парень уже не улыбался. Он завязал лицо большим цветным платком, оставив только узенькую щелку для глаз, да и то старался не отводить слезящегося взгляда от холки медленно бредущей лошади. Слава Аллаху, удалось наткнуться на беспорядочное нагромождение валунов, с одной стороны которых даже присутствовала небольшая тень. Всадник с облегчением остановил коня и завел его в этот закуток, куда не доставали палящие лучи светила. Расседлав лошадь, парень бережно напоил ее из большой тыквенной фляги. После экономно сделал несколько глотков сам и поставил флягу в тень.

– Да, да, сознаюсь: я был не прав, – покаялся он кобыле. – Впредь придется двигаться ночью. Иначе мы заживо изжаримся в этом пекле.

Всадник насыпал в торбу овса и, пока кобыла хрустела зерном, извлек из мешка лепешку. Аккуратно переломив ее, парень убрал одну половину обратно, а вторую съел, тщательно подбирая осыпающиеся крошки. Затем он растянулся поудобнее и, накинув на голову платок, засопел, полагаясь на оставшуюся на страже лошадь.

Разбудила его вечерняя прохлада. Солнце уже давно провалилось за горизонт, и в недавно раскаленной пустыне стремительно холодало. Когда всадник тронулся дальше, на темнеющем небе уже появились первые крупные звезды.

На их пути начали попадаться каменные останцы, казавшиеся в неверном сумеречном освещении звезд то великанами, то драконами, навсегда застывшими среди этой пустыни. Затем останцы уступили место настоящему каменному лабиринту. Тропа нырнула в этот хаос, и всадник без долгих размышлений направил туда свою лошадь. Пустыня продолжала стремительно остывать. Очень скоро сконденсировавшаяся на камнях влага перешла в самый натуральный иней.

– Так недолго и замерзнуть, – дрожащим голосом произнес седок и решительно соскочил с лошади. – Пожалуй, Серая, я пойду пешком, а то околею от холода, сидя на тебе. И что за гиблая местность! Днем свариться заживо можно, ночью – в сосульку превратиться.

Таким образом они передвигались довольно долго. Впереди – парень, за ним бредущая в поводу лошадь.

– Ничего, Серая, – подбодрил кобылку всадник. – Вон уже и Грабитель караванов взошел, – парень кивнул на довольно крупную звезду, мерцавшую на юго-востоке. – Еще немного, и солнце покажется. Эх, погреемся…

Последние слова замерли у него на губах. Он резко остановился и торопливо нащупал саблю. Картина, открывшаяся путнику, была и впрямь не из веселых. Примерно десять человек, вернее, их фрагментов, лежали как раз на выходе одного из ущелий. Какой-то отряд попал здесь в засаду, а может, его настигла погоня. Во всяком случае, победившая сторона не страдала излишним добросердечием. Поверженные были жестоко изрублены.

Парень, стараясь сдержать позывы рвоты, внимательно осмотрел место схватки. Бой произошел совсем недавно. Полуголые трупы, с которых содрали все более-менее ценное, были еще не тронуты небесными и земными падалыциками.

Путник осторожно, стараясь не задевать то, что было когда-то людьми, перебрался через место побоища. Теперь он был настороже, шаг его изменился – стал скользящим, неслышным, во всей фигуре чувствовалась незамедлительная готовность отреагировать на внезапную угрозу. Слабый стон, прозвучавший в одной из расселин, заставил его резко обернуться. В руке сверкнул обнаженный клинок. Сгон повторился. Путник медленно приблизился к источнику звука, настороженно выставив перед собой саблю. В расселине, вероятно, не найденный нападавшими, лежал залитый кровью мужчина в полном облачении легковооруженного всадника. Только без шлема. На голове чернела страшная рана, нанесенная не иначе как булавой. После таких ударов череп обычно раскалывается, как гнилая тыква. Что уберегло воина от такого конца? Непонятно. Либо голова, защищенная шлемом, оказалась на удивление крепкой, либо он как-то сумел парировать и частично ослабить силу чудовищного удара. Путник осмотрел раненого. На первый взгляд больше повреждений на теле не наблюдалось. Парень выволок раненого, потерявшего от толчков сознание, и загрузил на кобылу. Успокаивая всхрапывающую лошадь, он быстро двинулся прочь от этого страшного места.

В устье ущелья остались лишь мертвецы, слепо таращившиеся в начинающее светлеть небо.

Следующие сутки путнику пришлось провести с раненым в одной из расселин, понапрасну расходуя драгоценную воду и корм для лошади.

– Да, – парень взболтнул оставшуюся воду во фляге, – если так пойдет дальше, боюсь, Серая, нам не добраться до обитаемых мест. Или хотя бы до воды…

Он взглянул на продолжавшего находиться в беспамятстве незнакомца. Рана на голове начала подсыхать и уже почти не кровоточила. Воспаления не наблюдалось. Видимо, от нагноения раненого спасал сухой и чистый воздух пустыни. Парень намочил платок и отжал в пересохшие полуоткрытые губы драгоценную влагу. У него при этом судорожно дернулся кадык, но путник сдержался и заткнул флягу пробкой. Затем он расстелил свой халат неподалеку от раненого и погрузился в чуткий сон.

Пробудился он внезапно, одним толчком перейдя от сна к бодрствованию. Пальцы нащупали знакомую рукоять клинка. Путник настороженно огляделся вокруг. Ему почудилось уже в полусне, что кто-то внимательно наблюдает за ним. Но вокруг была обычная полуденная тишина, прерываемая лишь легким потрескиванием нагревающихся камней да иногда шорохом осыпающихся песчинок. Он взглянул в сторону неподвижного тела и вдруг обнаружил, что раненый открыл глаза и пристально смотрит на него.

– Кто ты? – прохрипел незнакомец.

– Путник, – односложно ответил парень, наблюдая за раненым.

– Больше никто не уцелел? – после небольшой паузы спросил раненый.

Путник молча покачал головой.

Незнакомец скривился, и с его губ сорвалось богохульство.

– Куда ты меня завез? – Незнакомец попытался приподняться, но со стоном рухнул обратно на попону.

– Пока никуда.

– А куда направляешься?

– В Шемсум.

Путник сразу решил особо не откровенничать с подобранным незнакомцем. Неизвестно, откуда тот был и кто так жестоко расправился с ним и его отрядом.

– Зачем?

– Надо. – Парня уже начал раздражать этот бесцеремонный допрос.

Незнакомец надолго замолчал, глядя в серо-синее безоблачное небо пустыни.

– Можно тебя попросить об одолжении? – наконец произнес он, придя в мыслях к какому-то решению.

– Слушаю, – парень изобразил внимание.

– Ты бы не мог повременить с Шемсумом? – произнес незнакомец с просящей интонацией.

– Нет, – качнул отрицательно головой парень. – Вода и пища на исходе.

– Тогда ты зря спасал меня, путник, – закрыл глаза незнакомец.

– Почему?

– Мне нельзя в Шемсум, – не открывая глаз, безразличным тоном произнес раненый. – Там за мою голову давно объявлена награда.

Парень взглянул в сторону незнакомца. Теперь понятно, что произошло в ущелье и кем был спасенный им мужчина. Шайка разбойников нарвалась на засаду, и одному из банды случайно удалось уцелеть.

– Без воды нам здесь не прожить, – осторожно произнес парень, как бы соглашаясь со словами незнакомца. Тот блеснул глазами в сторону своего спасителя:

– Я найду воду… если ты мне поможешь.

Теперь настала очередь надолго задуматься путнику. Бросить незнакомца и двинуться дальше? Одна эта мысль была глубоко противна. Нельзя обрекать на смерть беспомощного человека, а в этих местах незнакомца ждала верная гибель. Пусть даже он был разбойником… но если принял участие в его судьбе, обязан довести дело до конца. Об этом не раз говорил парню отец, отправляя его на службу в столицу эмирата.

– Хорошо, – решился парень, – подождем, пока к тебе вернутся силы.

Они нашли воду на следующий день. Незнакомец прекрасно ориентировался в здешних каменных лабиринтах и уверенно провел их к маленькому незаметному родничку. Вода была солоноватая и горячая, но это была вода, и ее можно было пить. В том месте они провели почти пять дней, экономно расходуя оставшиеся продукты. Они почти не разговаривали друг с другом. Незнакомец большую часть времени проводил с закрытыми глазами, и было непонятно: спал он или просто не хотел общаться. Иногда он открывал глаза и напряженно прислушивался, но пустыня молчала, равнодушно игнорируя двух маленьких существ, застрявших в одной из ее многочисленных складок.

А на пятый день в ущелье раздался конский топот. Парень вскочил, обнажив саблю. Незнакомец с трудом приподнялся и, опершись на обломок скалы, извлек из складок одежды небольшой кинжал. Всмотревшись в летящих в их сторону конников, он облегченно вздохнул и выронил из ослабевшей руки оружие:

– Это за мной.

Парень опустил клинок. У него не было бы практически никаких шансов справиться с подъезжающими всадниками. Слава Аллаху, все закончилось без кровопролития.

Подлетевшие на полном скаку окружили их временный бивак. Один из всадников, не обращая никакого внимания на парня, соскочил со скакуна и бросился к лежащему незнакомцу.

– Долго же мне пришлось вас ждать, Исхак, – слабо улыбнувшись, произнес раненый.

– Мы обыскали все вокруг того места, где на вас напали, – оправдываясь, произнес подъехавший, – и, только не найдя тебя среди погибших, решили проверить ближайшие источники.

– Хаит Рыжебородый в лагере? – спросил незнакомец.

– Да, он появился с неделю назад.

– Это он подставил нас под засаду… Толпящиеся вокруг люди недоверчиво зашумели.

– Я видел его среди нападавших, – незнакомец окинул взглядом своих сподвижников, – и готов поклясться в этом на Коране.

Подъехавшие замолчали. Если человек готов клясться на главной святыне, значит, он уверен в своих словах.

Все так же не обращая никакого внимания на парня, подобравшего незнакомца на месте схватки, всадники осторожно усадили раненого на одного из запасных коней.

– Спасибо тебе, – уже из седла обернулся к путнику незнакомец. – Я тебе задолжал одну жизнь и отдам свой долг при первой же возможности.

– Ты забыл кинжал, – парень подобрал оброненное незнакомцем оружие.

– Не забыл, – качнул головой незнакомец.

Он отстегнул от пояса ножны от клинка и кинул их парню. Тот подхватил подарок. В рукояти клинка посверкивал в солнечном свете искусно ограненный камень небесно-голубого цвета.

– Тебе помогут добраться до Шемсума мои люди, – незнакомец кивнул на двух спешившихся человек. – Здешние места опасны для одиноких путников, и мне бы не хотелось, чтобы кости моего спасителя остались навеки в пустыне. Прощай!

Шемсум. Казармы. Утро

– … Это был Каюм? – спросил замолкшего Бекара Халк.

Вместо ответа Бекар выдернул из ножен кинжал и воткнул его в стол. В основании гарды переливался крупный сапфир.

– Нам довелось встретиться еще не один раз, – глухо произнес сотник, пристально разглядывая кинжал, как будто видя его в первый раз, – и почему-то всегда выходило так, что Каюму приходилось спасать мою задницу в безнадежных ситуациях… Если бы не он, мне не удалось бы дослужиться даже до десятника…

– Что же ты не вытащил его с рудников? – поинтересовался Халк. – Хасан падок на золото, и можно было попытаться выкупить твоего друга…

– Будь он простым горожанином или хотя бы рядовым разбойником – да, – кивнул Бекар, – ничего бы не стоило… Ты что думаешь, я не пытался?

– И?

– И Хасан послал меня куда подальше. Слишком заметной фигурой был Каюм…

Внутреннее море

В одном был прав легендарный капитан, на корабле которого мне посчастливилось добраться до Шемсума: золото действительно дает независимость и позволяет устраиваться с максимальными удобствами. А этого металла с учетом подаренного Синдбадом и экспроприированного у зарвавшегося служаки из Пограничной стражи Шемсума у меня теперь было немало.

Я легко снял каюту на верхней палубе судна, регулярно курсировавшего между Шемсумом и Боркулем, и с большим облегчением покинул владения благословенного эмира, отправившего чуть ли не половину взрослого населения париться по рудникам и шахтам. Недолго мне довелось прослужить и под началом Бекара в войсках доблестного Махмуда-эффенди. Где-то около суток, из которых надо бы еще вычесть мой самостоятельный ночной вояж в дом Ахмеда, который больше подпадал под определение самоволки, да еще с уголовным уклоном.

Мои контакты с армейской службой всегда почему-то оказывались очень коротки. Хотя в молодости, как я уже упоминал, и были дикие мысли о ношении форменной фуражки, от которой, как говорят, и образуется со временем та самая единственная извилина, коей так славятся офицеры с широкими лампасами и большими звездочками в моем мире. Как это происходит? Вот величайшая загадка, которая ждет своих будущих исследователей. Почему величайшая? А посмотрите на ежегодные выпуски военных училищ. Симпатичные, иногда даже одухотворенные, мужественные молодые лица. И таких большинство. Теперь попробуйте посмотреть на тот же выпуск лет эдак через двадцать-двадцать пять. Прослеживается прямая зависимость между количеством и величиной звезд и превалированием той самой пресловутой извилины. Я когда-то пытался выявить хоть какие-то закономерности в сем таинственном процессе, но безрезультатно. Пришлось даже подвергнуть сомнению народное наблюдение в отношении фуражки. Бедный головной убор оказался ни при чем. К этому умозаключению я пришел, когда мне довелось послушать нашего министра обороны и натовских генералов, предпочитающих почему-то пилотки… Я так думаю, раскрывший эту загадку как пить дать моментально станет нобелевским лауреатом.

– И долго ты будешь изучать потолок в этом богом проклятом месте? – оторвал меня от высокоумных размышлений знакомый сварливый голос.

Я свесился с койки, с интересом глядя на открывшееся моему взору зрелище. Из развязанной котомки выглядывала опухшая морда Беса и дрожащие лапы, с помощью которых он пытался выбраться из своего обиталища.

– Ну, чего уставился?! – продолжил в том же тоне мой попутчик. – Помоги выбраться! Видишь – у меня не выходит!

Я извлек за шкирку Беса из котомки и принялся обозревать на расстоянии вытянутой руки.

– Да-а, браток, вид у тебя, прямо скажем, непрезентабельный!

– Тебе-то что?! – исподлобья уставился на меня Бес.

– Как что?! – изобразил я возмущение. – А кто мне заливал, что ничего, кроме моей крови, принимать не в состоянии?

– Так то еда, а то питье, – снисходительно пояснил Бес. – Или ты думаешь, я совсем не пью?

– Теперь не думаю, – вздохнул я. – Пьешь, да еще как. Послал же бог попутчика…

– А что?! – взъерепенился Бес. – Чем я хуже тебя?!

– Я, по крайней мере, в незнакомых местах вдрызг не упиваюсь.

– Я тоже! – нахально заявил мой попутчик.

– Да? А как же тогда понимать твое поведение в казармах Шемсума?

– А что такого? – попытался пожать плечами все еще пребывающий в подвешенном состоянии Бес. – Отпустишь ты меня в конце концов или так и будешь держать?! – взвизгнул он.

– Ради бога, лети. – Я разжал руку, и Бес шмякнулся об пол каюты.

– Садист ты, право слово. – Он с кряхтеньем приподнялся, потирая спину. – Нет чтобы опохмелить верного товарища, так он еще его и об пол норовит приложить.

– Вон кувшин, – я кивнул на стол, где в креплении находилась емкость с розовым тайфи. – Надеюсь, на этот раз ты будешь более осмотрителен в потреблении?

– А то ты сам всегда в состоянии остановиться, – пробурчал Бес и тяжело вспорхнул на стол, ринувшись к кувшину с вином.

– Более или менее всегда, – заметил я Бесу.

– Вот и я более или менее, – оторвался от кувшина мой попутчик, – просто в этот раз оказалось менее… – Он опять приник к кувшину.

– Хорош. – Я поднялся с лежанки и решительно отобрал кувшин у увлекшегося попутчика.

– Хорош так хорош, – не стал спорить заметно повеселевший Бес. Он шагнул по столу, и его изрядно шатнуло. – Хотя еще немного не помешало бы… видишь, меня пока шатает? – Он с интересом огляделся: – Что-то я не припомню, как мы здесь оказались. И где твои приятели Халк и Бекар?

– Мне в какой последовательности отвечать? – поинтересовался я.

– Как получится, – царственно махнул рукой Бес. – Ты все равно не в состоянии ответить в том порядке, как я тебя спрашивал…

Мой попутчик с улучшением самочувствия прямо на глазах обретал и свою всегдашнюю наглость. Настал момент немного сбить с него спесь.

– Мои приятели, как ты выразился, остались в ка­зармах. А качает тебя не потому, что ты с бодуна. И очутился ты в этом месте мертвецки пьяным. Поэтому и не помнишь ни шиша.

– Меня заинтересовал в твоем сумбурном и слабо информативном ответе один момент, – вздернул вверх реденькие бровки Бес. – На каком основании ты поставил диагноз, что меня качает не с бодуна?

– На том, что мы находимся на корабле в открытом море, а там частенько бывает качка. – Я с интересом наблюдал за реакцией Беса на мои слова.

– Как «на корабле»?! – вскричал он, когда переварил услышанное. – За каким дьяволом тебя понесло опять в море?!

– Да вот, – вздохнул я, – главный советчик был никакой… ну и пришлось решать самому…

– У-у-у! – схватился за голову Бес. – Даже на минуту нельзя отвлечься, чтобы этот обалдуй не натворил каких-нибудь глупостей!

– Ты как меня назвал, мурло пьяное?

– А как тебя еще называть?! – вскинулся Бес, проигнорировав мое к нему обращение.

– Все, – я убрал кувшин в тумбочку, – вина тебе больше не видать. И валил бы ты вообще куда подальше, алкаш, а то я могу ненароком тебе рога посшибать.

Бес опасливо убрался от меня в дальний угол каюты и, насупившись, замолк там на довольно длительное время.

– Слушай, – наконец раздался оттуда его голос, – ну что ты сразу всерьез принимаешь невинные шутки?

– Я же тебе сказал: пошел отсюда! – Я отвернулся к стенке. – Твое хамство меня уже порядком утомило. Можешь возвращаться к Корасайоглы.

– Ты что? – испугался Бес. – Он же меня моментом развоплотит!

– Это твои проблемы, – я безразлично пожал плечами.

– И тебе меня не жалко? – заканючил Бес.

– Абсолютно не жалко. У меня от тебя одни проблемы и головная боль.

– А Полуночные горы забыл? – выкрикнул Бес. – А Изумрудный рудник? Да если бы не я, гнить тебе сейчас в подземельях или на задворках дворца Сейлин!

– Кстати, уважаемый, – повернулся я к сидящему в углу Бесу, – на каторгу я попал с твоей подачи.

– Это как? – непонимающе вылупился Бес.

– Да не появись ты, я кайфовал бы сейчас во дворце у Сейлин и в ус не дул.

– Она бы тебя давно высосала, как и остальных путников, – возразил Бес.

– Это еще бабушка надвое сказала.

– Какая бабушка? – не сразу понял Бес.

– Все, что могло со мной случиться во дворце Сейлин, озвучил ты. А как могло быть на самом деле – неизвестно, – пояснил я Бесу.

– Но ты же видел ее в зеркале… – возразил Бес.

– Э-э, дорогой, – покачал я головой, – любая женщина со сна выглядит форменной ведьмой… а тут еще внезапное пробуждение и зеркало перед носом. Естественно, она имела повод быть недовольной.

– Надо было тебе показать ее коллекцию других посетителей, – прошипел Бес. – Тогда бы ты мне поверил…

– Надо было, – вздохнул я, – а не лепить из прелестной женщины какого-то монстра и садюгу.

Тут нашу словесную эквилибристику прервал пронзительный женский визг из соседней каюты, перемежаемый хлесткими ударами. Бес от неожиданности шарахнулся под стол.

– Вот еще один любитель-садист на нашу голову, – я кивнул на смежную стенку. – Второй день уже развлекается…

– Так мы уже второй день в море? – ужаснулся Бес.

– Пить надо меньше, – посоветовал я своему спутнику.

Наклонившись с лежанки, я нащупал сапог и запустил его в стену. Удары стихли.

– Вот так и живем, – пояснил я опохмелившемуся Бесу. – Пока вежливо не напомнишь этому типу, что он не один на корабле, так и будет оттягиваться…

– Дык дал бы ему раз по сусалам, и дело с концом, – предложил взбодрившийся от вина Бес.

– Нельзя, – я вздохнул с сожалением, – это какой-то богатый купец. Потом неприятностей не оберешься…

– Если у тебя кишка тонка, – надменно заявил Бес, – я сам могу разобраться с этим недоумком…

Я не успел ответить моему внезапно расхрабрившемуся попутчику, как раздался громкий стук в дверь. Дверная задвижка оказалась не до конца закрытой и от удара соскочила с запора. В открывшуюся дверь протиснулся мужик звероподобной внешности, за которым следовал надменного вида рыжебородый старец.

Страхолюдный телохранитель старца, не раздумывая, двинулся в мою сторону. Вид у него был самый что ни на есть угрожающий.

– Как ты смеешь, неверный, – раздался голос старца, – прерывать мои занятия ударами в стену?!

– Вы, уважаемые, видимо, перепутали двери. – Я увернулся от тянувшихся ко мне гориллоподобных рук телохранителя, отчего последний, не ожидая такой прыти, врезался в стенку каюты, вызвав этим небольшое сотрясение всего судна.

Не ожидая, пока эта гора мяса и мускулов оправится от потрясения, вызванного падением, я от души врезал по мощному загривку, оказавшемуся на расстоянии вытянутой руки, и прыгнул к его хозяину. Старец, видя, что события развиваются не слишком благоприятно, попытался ретироваться из каюты, но я успел захлопнуть дверь и заложить засов.

– Итак, почтеннейший, что ты хотел сказать? – Я улыбнулся нежданному гостю.

Его телохранитель все еще неуклюже ворочался на моей лежанке, тщетно пытаясь принять вертикальное положение. Удар, от которого у меня заныла рука, оказался на удивление эффективным. В противном случае против этой махины у меня не было никаких шансов.

Неизвестно, что ответил бы купец, но в нашу компанию вклинился доселе скрывавшийся под кроватью Бес.

– Ну что я тебе говорил?! – Мой попутчик с триумфальным видом взгромоздился на хаотично дергающегося вышибалу. – Один удар, и все проблемы побоку!

Раздавшийся за моей спиной шорох заставил резко развернуться. Но никакой опасности не было. Ворвавшийся в мою каюту купец – недавно еще надменный, потом несколько ошеломленный – с посеревшим от испуга лицом сползал по стене на пол.

– Что с тобой, торгаш? – Я нагнулся к нему. Еще не хватало, чтобы этот тип загнулся у меня в каюте.

– Д-д-демон, – заикаясь, прошептал старец.

– Где? – Я непонимающе обернулся в сторону лежанки, куда тот пытался показать трясущейся рукой. Кроме туши телохранителя и восседающего на нем Беса, там никого не было.

И тут до меня дошло. Я настолько свыкся с несколько необычным видом Беса, что не представлял, какое впечатление он может оказывать на окружающих. Сотник в Шемсуме и его десятник в счет не шли: знакомство с Бесом у них произошло в том состоянии, когда легко поверить во что угодно…

– Тебе показалось, почтеннейший, – я чуть сдвинулся в сторону, скрывая от взора купца моего попутчика, – такое случается при жаре…

Рукой за спиной я делал знаки Бесу, чтобы он скрылся с наших глаз.

– Но как же? – слабо возразил купец. – Я своими глазами видел его на моем охраннике…

– Бывает. – Я приподнял купца и прислонил его к стене. – Это от удара о стенку у твоего телохранителя вышла из тела душа.

– Разве такое возможно? – усомнился потихоньку оправляющийся от потрясения купец.

– Сплошь и рядом, – авторитетно подтвердил я. – Поверь бывалому путешественнику…

– Но почему она была столь отвратного вида? – задал очередной вопрос старец.

– Так ваш работник и не отличается особой красотой, – пожал я плечами.

– Ваша правда, – согласился купец.

– Прошу к столу, – я сделал широкий жест, мимоходом оглядев каюту. Беса нигде не было видно. – Сейчас мы отметим наше пусть и не слишком вежливое, но благополучно завершившееся знакомство.

Быстро сервировав стол продуктами, купленными еще в Шемсуме, я подтолкнул упиравшегося гостя к угощению. По нему было видно, что с гораздо большим удовольствием он просто покинул бы странную каюту. Но не в моих интересах отпускать его так быстро. Необходимо сделать так, чтобы кратковременное явление Беса перед глазами купца воспринималось последним словно бредовый сон. А провернуть такое можно только одним способом…

– …и тогда я купил всю партию, – закончил окончательно охмелевший Файзулла ибн-Фатех и победоносно уставился на меня.

Купец, поначалу упиравшийся, очень быстро дошел до нужной мне кондиции. Правда, для этого понадобилось два кувшина тайфи. Но дело того стоило. Розовое вино выбило из памяти Файзуллы ибн-Фатеха, а именно так он мне представился, неприятное видение в лице моего попутчика. Вот только купец оказался нудным до невозможности, и я уже с час слушал его нескончаемые рассказы об удачно проведенных торговых сделках.