Преступление не будет раскрыто

— Олег!

Обернулся. Увидел Марину и побежал к ней, протянув вперёд руки. Она бросилась ему навстречу. Они обнялись. Марина зарыдала. Олег прижал её к себе крепко-крепко и стал целовать.

— У меня камень на сердце, — сказала Марина и зарыдала ещё сильнее. — Олег, я не знаю что делать!

XXXIII

К перрону Ярославского вокзала подошёл пассажирский поезд. Из вагона вместе с пассажирами вышла Марина. Она в чёрном демисезонном пальто и в модной шляпке с сеткой, приспущенной на глаза. Никакого багажа при ней. Только сумочка чёрного цвета, которую она крепко держала в руках, прижав к груди.

Марина спустилась в метро и поехала в центр Москвы. Нашла справочную будку на Тверской улице недалеко от Кремля. У будки очередь несколько человек. Марина встала в очередь и терпеливо ждала пока подойдёт очередь, и ещё потом два часа ждала, пока дадут необходимую справку.

Со справкой быстро нашла фешенебельный многоэтажный дом и квартиру. Подошла к двери. Открыла молнию сумочки, заглянула туда и оставила сумочку открытой. Постояла немного и, стиснув зубы, решительно вскинула кверху руку и, ткнув указательным пальцем в кнопку, долго звонила. Дверь открылась. Тарас Горшенин уставился на Марину.

— Не узнаешь? — злобно спросила Марина.

— Чего тебе?

— Поговорить надо.

— Говори.

— Вот так? Через порог?

Тарас распахнул дверь и впустил Марину в прихожую.

— Дома кто-нибудь есть? — спросила Марина.

— Мама дома. Ну? В чём дело?

— Жаль, что не один, — сказала Марина. — А то можно было бы повторить то, что ты так лихо проделал со мной на квартире у Беляева. Помнишь?

— Ничего я не помню. Проваливай отсюда. Выметайся. — Тарас приоткрыл дверь. Отошёл в сторону.

— Тарасик! — раздался женский голос из глубины комнат. — Кто там?

— Знакомая! — крикнул Тарас — Она уходит! Выметайся. — Тарас обратился к Марине и кивнул головой на дверь. — Вон отсюда!

— Ну как же? — сказала Марина. — Я была при смерти. Ещё немного — на несколько минут опоздай скорая помощь — и мне конец. Неужели не помнишь?

— Не помню.

— Ну да. Ты же был невменяемый.

— Да. Я был невменяемый. Это зафиксировано в акте экспертизы чёрным по белому.

— И всё ещё страдаешь шизофренией?

— Страдаю.

— У меня есть хорошее лекарство, — сказала Марина. — Оно мигом вылечит.

Марина вынула из сумки пистолет и выстрелила ему в голову.

Тарас отпрянул к стене и с грохотом повалился на пол, зацепив рукой какие-то предметы, стоявшие на столике в прихожей.

Марина положила пистолет в сумку, вышла из квартиры и захлопнула дверь.

Тарас остался лежать на полу в прихожей, вытаращив глаза и открыв рот. На лбу, как у индуса, красное пятно.

Марина вошла в лифт. Лифт начал спускаться, когда она услышала пронзительный женский крик. Марина вышла на первом этаже и повстречала старушку.

Во дворе — никого. Марина быстро свернула за угол. Через полчаса была уже на вокзале.

Неделю спустя Марина стояла у раковины в кухне. Чистила картошку. Звонок. Марина бросила очищенную картошку в кастрюлю с водой и пошла открывать дверь. Не снимая цепочки, приоткрыла чуть-чуть и посмотрела в проем.

Перед дверью стоял человек в штатском. Тот самый, который вёл дело по изнасилованию.

— Это я, старый знакомый, — сказал он. Марина сняла цепочку и впустила следователя.

— Проходите, — Марина провела его в комнату, предложила сесть.

Следователь, поблагодарив кивком головы, сел и положил папку на стол.

Марина отошла к окну и прислонилась спиной к подоконнику.

Следователь внимательно и загадочно посмотрел на Марину, барабаня пальцами по своей папке.

— Ну и что? — сказала Марина. — Долго будет продолжаться эта игра в молчанку?

Следователь улыбнулся и хлопнул ладонью по своей папке.

— Ну как? — спросил он. — Свалилась гора с плеч?

— Не понимаю, — сказала Марина. — О чём вы? Следователь усмехнулся.

— Не понимаете, — сказал он. — Ну ладно. Эта квартира ваша? — вдруг спросил он, осматривая комнату.

— Да, эту квартиру дали моему мужу.

— Хорошо живёте с мужем?

— Хорошо.

— Прекрасно, — удовлетворённо произнёс следователь. — Поздравляю. И желаю счастья.

— Вы за этим приехали? Пожелать мне счастья? Следователь опять усмехнулся, замотал головой.

— Нет, — сказал он. — Не за этим, конечно. Человек в штатском пододвинул к себе папку. Помолчал, собираясь с мыслями.

— Мне, — сказал он, — поручили вести дело об убийстве Горшенина. И это очень хорошо, что поручили именно мне. Он жил в моём районе. В том же районе, где жил Беляев, на квартире у которого приключилось с вами несчастье. Такое вот случайное, но удачное совпадение.

Следователь поднял глаза на Марину. Ждёт, какая будет реакция.

У Марины реакции никакой. Стоит, прислонившись к окну и молчит.

— О-хо-хо! — вздохнул следователь. — Но дело это дохлое. Москва большая. Страна большая. Людей много. Это единственное, что пока не растратила несчастная Россия. Вот и попробуй найди молодую женщину в чёрном демисезонном пальто и модной шляпке с чёрной сеткой. Именно такую женщину видела в подъезде в момент преступления старушка, проживающая в том доме. Эта старушка — божий одуванчик — божится, что женщина была ангельской красоты. А конкретно описать не может. Фоторобота у нас нет. И свидетелей больше никого нет. Старушка, — подчеркнул следователь, — один-единственный свидетель. Она запомнила чёрное демисезонное пальто и модную шляпку с приспущенной на глаза сеткой. Пальто не так важно. Половина женщин ходит в чёрном пальто. А вот модная шляпка… Но всё равно. Если эта молодая женщина не москвичка, а я убеждён, что это именно так, что она приехала издалека расквитаться за старые грехи с этим типом, — и если она догадается выбросить свою шляпку в мусоропровод, то, как говорится, и концы вводу. — Следователь с улыбкой вздохнул. — Ну, а поскольку у этого типа, царство ему небесное, чёртова уйма разных знакомых женского пола, я вынужден проверять всех подряд. Оформляю свидетельские протоколы, как правило, с безупречным алиби. Надеюсь, у вас тоже безупречное алиби. Ваш муж может это подтвердить?

— Что подтвердить?

— Что вы никуда из своего города не уезжали на прошлой неделе.

— Нет, он не может этого подтвердить.

— Почему?

— Он на химкомбинате в Кемерове. Проходит производственную практику.

— Ага. — Следователь размышляет. — Ну это и к лучшему. Давайте будем оформлять протокол на алиби без вашего мужа. Это к лучшему.

Следователь пишет протокол.

— Все, — сказал он. — Готово. Внимательно прочитайте и распишитесь.

Марина подошла к столу, прочитала протокол и расписалась. Опять отошла к окну.

Следователь поднял протокол вверх двумя пальцами и произнёс:

— Эту бумагу с вашим автографом я подошью в дело. Дело положу в сейф уголовного розыска. И будет оно там лежать вечно. Потому что это дело, я ещё раз повторяю, бесперспективное. Преступление никем и никогда не будет раскрыто.

Он положил протокол в папку и закрыл её.

— Теперь у меня к вам огромная просьба. Будут просьбы ещё кое-какие — помельче, — добавил следователь, — но эта просто-напросто огромная просьба. — Он уставился на Марину. — Пожалуйста, сегодня же… Обязательно сегодня же, — подчеркнул следователь, — выкиньте свою злополучную шляпку с сеткой в мусоропровод. Её необходимо уничтожить.

Марина абсолютно спокойна.

— А вы уверены, что она у меня есть? — спросила она.

— Ну, Марина Викентьевна! — Следователь удивлённо развёл руками. — Я хорошо помню наш разговор в больнице. И хорошо понимаю, что ни одного дня, ни одной минуты вы не могли жить спокойно, пока эта мразь ходила по земле. Прости меня Господи, что говорю так о покойнике. Но он исковеркал жизнь не только вам. В общем так: вы даёте мне слово, что выбросите свою шляпку сегодня же?

— Хорошо, — сказала Марина. — Я выброшу её.

— Вот это другой разговор, — одобрительно сказал следователь. — Приятно слышать разумные речи. Теперь скажите, где вы научились так метко стрелять? Выстрел был просто великолепный.

Марина молчит.

— Я спрашиваю из любопытства, — сказал следователь. — Говорите как на духу. Ничего не бойтесь.

— В тире, — сказала Марина.

— Специально ходили в тир? — спросил следователь. — Специально готовились к этой акции?

— Да, специально, — ответила Марина.

— Пистолет, конечно, купили на чёрном рынке, — сказал следователь. — Теперь это просто. Выбросьте его тоже куда-нибудь подальше. Лучше на дно реки. Это вторая моя просьба. Есть река поблизости?

— Река есть. Но выбросить пистолет нельзя.

— Почему?

— Он принадлежит Олегу.

— Олег — это ваш муж?

— Да.

— Как принадлежит? Не понимаю.

— У него есть официальное разрешение.

— Да? — удивился следователь. — Он что, большой начальник?

— Нет.

— А кто он?

— Студент.

— Студент? — ещё больше удивился следователь. — Ничего не понимаю. Ну-ка, где это разрешение?

Марина открыла тумбочку, достала документ и подала следователю.

Следователь читает.

— Ничего не понимаю, — повторил он.

Марина достала из шкафа пиджак Олега со звездой Героя и с орденами. Повесила пиджак на спинку свободного стула и повернула стул и пиджак лицевой стороной к следователю.

— Ах, вот оно что, — сказал следователь. — Афган.

Мужик, видать, серьёзный — этот ваш студент. Но всё равно, кто-то ему покровительствует. Так просто разрешение на личное оружие не выдаётся.

— Мой муж в покровительстве не нуждается, — сказала Марина.

Она достала из тумбочки удостоверение и подала следователю. Следователь открыл корочки. Читает:

— Мастер спорта по стрельбе из пистолета. Вот теперь понятно, почему ваш выстрел был мастерский. Имея такого учителя, можно, конечно, научиться метко стрелять. А можно взглянуть на пистолет?

Марина вынула из тумбочки пистолет и подала следователю. Следователь взял пистолет.

— Браунинг, — сказал он с улыбкой. — Хорошая игрушка.

Он положил пистолет на стол рядом с удостоверением.

— Ну вот, — сказал он. — С сегодняшнего дня, я, так сказать, ваш сообщник.

— Я вас ни о чём не прошу, — сказала Марина, гордо подняв голову. — Можете арестовать меня хоть сию минуту. Все улики вам налицо. Пожалуйста, пистолет. Могу достать шляпку.

Следователь поднял руку.

— Не надо шляпку, — сказал он. — Я не люблю, когда передо мной маячат красавицы в модных шляпках.

— Сплошной фарс какой-то, — сказала Марина в сердцах. — Голова идёт кругом.

— Успокойтесь, — сказал следователь. — Если бы я хотел вас арестовать, я пришёл бы, во-первых, с ордером на обыск. Это, во-первых. А, во-вторых, пригласил бы сюда понятых. И составил бы совершенно другой протокол. А поскольку я и не собирался вас арестовывать, хотя с самого начала был уверен, что именно вы застрелили того типа, то и пришёл, как видите, без понятых и без ордера… На обыск. Намерения у меня совершенно другие — как оградить, как обезопасить вас от всяких случайностей в будущем.

— Почему вы это делаете?

— Сложный вопрос, — сказал следователь. — Но попробую хотя бы частично ответить на него. На первый взгляд цепь событий, которые приключились с вами, чисто бытового характера. Бытовка. Так называют у нас в уголовном розыске подобные события. Но это только на первый взгляд. На самом деле явление социальное. Несправедливость, ложь и беззаконие системы — вот истинные причины всего того, что произошло с вами, уважаемая. Насмотрелся я на эту, насквозь прогнившую систему, так сказать, изнутри. Служить ей больше не хочу и не буду. Вот, в общих чертах, почему в данном случае я так поступаю и почему в данном случае ставлю перед собою задачу диаметрально противоположную своему долгу. Конечно, это ненормальное явление. Но поскольку кризис в стране, то почему он должен миновать органы милиции? Вот я и ставлю перед собой задачу — под шумок гласности замаскировать это дело получше, затырить подальше. Угрызений совести не испытываю и испытывать не буду, потому что собрался уходить из органов. Меня, кстати, давно приглашают в кооператив. Пойду работать в частное сыскное бюро. Оно, по крайней мере, без парткома.

— А вы не боитесь, что вас тоже могут посадить в тюрьму? — спросила Марина.

— Нет, не боюсь, — сказал следователь и добавил с улыбкой: — Если честно, мне будет приятно посидеть с вами на одной скамье подсудимых. Ей-богу! А что? Пригласим хороших адвокатов. Со всеми лучшими адвокатами Москвы я знаком лично. И будем уютненько сидеть рядышком за барьером — я, старый облезлый пёс, и вы. Чем не пара? Гусь да гагара. Будем сидеть и с удовольствием слушать обвинительную речь прокурора. На тему морали и нравственности. А защищать нас будет самый знаменитый на сегодняшний день адвокат Макаров.

— Шутить изволите?

— Ну, если вам не хочется со мной на скамью подсудимых, тогда никому ни слова, — сказал следователь. — Даже своего мужу — ни единого слова. Даже во сне постарайтесь не проговориться. Вы меня поняли?

Марина кивнула.

— Поняла, — сказала она.

— Дайте мне чистый лист бумаги, — попросил следователь.

Марина выдрала из общей тетради лист. Следователь написал что-то на листе.

— Это мой адрес в Москве, — сказал он. — И домашний телефон. В столице вечно неразрешимая проблема с гостиницами. Опять виною всему система. Будете с какой оказией в Москве — вы или ваш муж или оба вместе, не мыкайтесь по вокзалам, а запросто звоните мне или приходите прямо домой. Буду рад познакомиться с вашим мужем. Я люблю и уважаю смелых людей. Надеюсь, станем друзьями.

— Спасибо, — сказала Марина.

Следователь поднялся со стула. Взял папку со стола. Марина проводила его до двери.

Она закрыла дверь и встала перед дверью в оцепенении.

Прошло несколько секунд. Марина встрепенулась и пошла в комнату. Она убрала в тумбочку пистолет и удостоверение, в шкаф — пиджак Олега. Вынула из шкафа свою модную шляпку с сеткой, понесла её в кухню и сунула в ведро. Собрала в раковине картофельные очистки и бросила в ведро поверх шляпки. Вынесла ведро на лестничную клетку и высыпала содержимое в мусоропровод. Вернулась в кухню, поставила ведро под раковину и опять пошла в комнату. Взяла со стола листок, исписанный следователем. Читает вслух:

— Сергеев Алексей Афанасьевич.

Положила лист на стол и долго смотрела на него.

XXXIV

Олег сидел в комнате за столом, собирал разобранный на части пистолет. Открылась дверь в квартиру и вошла Марина с хозяйственной сумкой в руках. Она поставила сумку в кухне. Вернулась в прихожую. Разделась. Снова вошла в кухню.

— Душа моя! — крикнул Олег из комнаты.

— Что? — откликнулась Марина.

— В обойме одного патрона не хватает.

Марина оперлась обеими руками о кухонный стол. Застыла в оцепенении.

— Слышь! — крикнул Олег.

— Ну что? — откликнулась Марина из кухни.

— В обойме, говорю, одного патрона не хватает. Где он?

— Я стрельнула.

— Куда стрельнула? В кого?

— В мишень.

— В какую мишень?

— Тебя целый месяц нет. Я от скуки сделала мишень. Поехала за город в лес и один раз стрельнула. Нельзя что ли?

— Почему нельзя? Можно. Но лучше ходить стрелять всё-таки в тир. И не одной, а вместе со мной. Попала в мишень-то?

— Попала.

— Чётко?

— В десятку.

— Молодец! Скоро соревнования. Будем вместе участвовать. Ладно?

— Ладно.

— А чё ствол сразу не почистила?

— Хорошо, я почищу.

— Да я уже почистил. Учу тебя, учу обращаться с оружием. Никакого толку.

Марина слегка дрожащими пальцами поправила волосы и стала вынимать из хозяйственной сумки продукты.

Олег взял пистолет и прицелился в ворону, которая сидела за окном на тополе. Он щёлкнул языком, имитируя выстрел.

За окном яркое солнце, чудесная погода.

Олонки — Иркутск — Москва, 1970-1992.

Примечания

1

Ичиги — самодельная обувь в виде унтов, шьётся из тонкой кожи с высокими, до колен, голяшками.

2

Турухтан — птица семейства куликов, меняющая весной окраску перьев на груди и шее.

3

Полок — возвышение в деревенской бане, на котором парятся.

4

«Воры», «польские воры» — существовавшие ранее группировки заключённых в лагерях. Все группировки после Указа Советского правительства от 5 мая 1961 года окончательно уничтожены.