- Да хватит выпендриваться! - тут же повысил голос Борихин, но, видимо, такое напряжение не очень понравилось треснувшим ребрам, потому что сыщик тут же сбавил тон и скорее простонал, чем проговорил: - Курить охота...
      - Держи, - Мовенко протянул пачку. - Курить ему охота. А жить неохота, так?
      - Чего ты заладил: жить, жить... - Борихин с наслаждением затянулся и откинулся на подушку. - Я, слава Богу, живой пока.
      - Вот именно! Слава Богу и пока. Сделали бы контрольный в затылок - я бы твои мозги до сих пор с асфальта отдирал бы.
      - Чего ты каркаешь? - обиделся Борисыч.
      - Я не каркаю, - майор сорвался со стула и заметался по палате. Я на твоих похоронах не хочу речь произносить, ясно тебе? - Он подбежал к койке, навис над Борихиным и уставился на него гневным взглядом,
      - Да ясно, ясно, - отмахнулся Борихин..- Говоришь со мной как с пацаном зеленым!
      - А как прикажешь с тобой говорить, Игорь Борисыч, - начал майор и тут же перешел на обличительный тон, - если ты себя ведешь как первогодок. Погони, перестрелки... Что - романтики захотелось на старости лет?
      - Какая, к черту, романтика! - возмутился Борихин. - Мне что надо было не бандита преследовать, а "02" звонить? Так, что ли?
      - Между прочим, целее был бы, - заметил майор и как бы невзначай перешел к вопросу, явно занимавшему его больше всего прочего: - Кстати, ты что, действительно никого не рассмотрел? Вообще никого?
      - Нет, я покрываю убийцу и путаю следствие! - рявкнул Борисыч и тут же поморщился.
      - Ты чего такой нервный? - невинно поинтересовался Мовенко. - Я просто спросил.
      - А я просто ответил, - какое-то время сыщик молча выдерживал взгляд майора, а потом раздраженно спросил: - Что смотришь?
      - Да так, - Мовенко неопределенно повертел в воздухе кистью руки. - Про оперативное чутье знаешь?
      - Понаслышке! - огрызнулся Борисыч. - Научи меня, дурачка.
      - Ты, Игореша, не дурачок, в том-то и дело. Так вот, оперативное чутье мне подсказывает, что ты чего-то не договариваешь.
      - Серьезно? - сыронизировал сыщик.
      - Серьезно, серьезно, - тон майора был далек от шутливого. - И нечего иронизировать. Про пацана своего специально молчишь?
      - Он-то тут при чем?
      - Может, и ни при чем. Только откуда тебе это известно, если ты утверждаешь, что никого не разглядел?
      Борихин промолчал, только пыхнул дымом сердито. Мовенко походил немного по комнате, заложив за спину руки, как зек на прогулке, потом снова повернулся к Борихину.
      - Я тебя, между прочим, не как следователь допрашиваю, а как друг спрашиваю!
      - Так что я - врать тебе должен? - Борихин прятал глаза. - Как другу?
      - Не врать, а хоть чем-то помочь!
      - Кто бы мне самому помог, - буркнул Борихин.
      - Я, по-моему, только этим и занимаюсь последнее время...
      Мовенко обиженно замолчал и отошел к окну. Совесть мучила Борихина сильнее боли в ребрах. Он просто обязан был рассказать Мовенко о том, кого видел перед выстрелами, рассказать и как старому другу, и как следователю. Но почему-то не мог это сделать. Нужно было - он чувствовал - во всем разобраться самому.
      - Ну прости. Слышишь, Серега? Не обижайся.
      Борихин попытался сесть на кровати и зашипел от боли. Мовенко отвернулся от окна.
      - Хоть не рыпайся, лежи спокойно. Я, Игорь, не обижаюсь, я удивляюсь.
      - Чему удивляешься? - упрямому Борисычу все-таки удалось усесться.
      - Кому, а не чему. Тебе. Да у меня этот твой ассистент за полчаса потечет! Будет сопли вытирать и каяться в содеянном.
      - Ага. Ты его еще на пресс-хату к уркам конченым посади! Так он тебе заодно в убийстве Троцкого признается.
      - И посажу! - без всяких шуток пообещал Мовенко. - Потому что не люблю, когда шпана в моих друзей стреляет!
      - Да не он это был! - Борисыч поморщился не то от боли в ребрах, не то от упрямства старого кореша. - Сколько тебе повторять-то!
      - А кто?! - мгновенно поинтересовался майор и вперил в Борихина испытующий взгляд.
      - Не знаю... - сыщик опустил глаза и сделал вид, что до конца поглощен попытками приподняться с койки. В конце концов это ему удалось. Он прислушался к своим ощущениям и заявил радостно: - Слушай, а стоять-то легче. Почти не больно. Зря я столько валялся. Куда мой костюм засунули, не знаешь?
      Мовенко взял с тумбочки большой пакет, с которым пришел, и протянул его Борисычу.
      - Твоим теперь хорошо ворон на даче пугать. Держи новый.
      - Спасибо, Серега! - растроганно проговорил Борихин и покряхтывая начал одеваться. - Я тебе сегодня же деньги отдам.
      - Не стоит, - усмехнулся Мовенко. - Я их из твоего бумажника и позаимствовал.
      - Правильно сделал.
      - Конечно, правильно! Иначе за какие шиши я б тебя прихорашивал. Мы, менты, народ гордый, но бедный.
      Над маленьким кладбищем куполом безупречной голубизны раскинулось небо. Перед могилой Амины в позе медитации - сидя на пятках, со склоненной головой и прикрытыми глазами - застыл Кудла, и, казалось, сознание его витает где-то далеко, в голубых просторах. И только побелевшие суставы пальцев, которыми он сжимал лежавшую на коленях тяжелую трость, выдавали его внутреннее напряжение. На черной гранитной плите алел огромный букет роз.
      Буржуй постоял на проселке минуту или две, разглядывая неподвижную спину заклятого своего врага. Потом сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить зачастившее вдруг сердце, и, достав пистолет, шагнул на тропинку, которая вела к могилам. Последние несколько метров он двигался с особенной осторожностью и совершенно беззвучно.
      - Ну конечно. Чего же еще можно было ожидать от тебя.
      Бесцветный и тихий голос Кудлы заставил Буржуя вздрогнуть. Он даже пистолет опустил. Но тут же заставил себя собраться и негромко ответил:
      - Тебе - ничего. Как ты посмел прийти сюда?
      - Скука... Все та же большая скука... - Кудла неспешно встал и повернулся лицом к Буржую. Тот немедленно вскинул пистолет. Но его противник в ответ лишь насмешливо изогнул бровь и договорил, уже глядя Коваленко прямо в глаза: - Неужели ты в самом деле мог предположить, что я буду спрашивать у тебя разрешение...
      - Ты здесь в последний раз... - с угрозой в голосе произнес Буржуй.
      - Если только ты выстрелишь прямо сейчас, - лениво проговорил Кудла. - Иначе я буду приходить каждый раз, когда мне захочется.
      - Тогда я выстрелю прямо сейчас, - в голосе Коваленко зазвенела ярость.
      - Стреляй, - голос Кудлы оставался все таким же вялым.
      Буржуй не понимал, что с ним происходит. Он ведь год гонялся за этим человеком и в мечтах видел встречу с ним простой и ясной: загнать в глухой угол, взглянуть в ненавистные блеклые глаза и пристрелить как бешеного пса. И вот теперь он почему-то не может нажать на спуск.
      - Этот мир опасно болен... - Кудла посчитал, что выдержал достаточную паузу. - Единственная настоящая женщина, которую я встретил на Земле, предпочла мне тебя. А ты не смог сделать даже самого малого - защитить ее.
      - Зато сейчас я, кажется, смогу отомстить за нее, - и это непроизвольно вырвавшееся "кажется" сказало все и Кудле, и самому Буржую.
      - Нет. - Кудла флегматично покачал головой. - Ты можешь, конечно, придумать сам для себя сказку о мести. Тупую и провинциальную, как и все, что ты можешь придумать. Но только не говори мне, что всерьез думаешь, будто я мог убить Амину.
      - Да. Думаю. Ты убил много людей.
      - Люди... Я не виноват, что на свете их слишком много. И мне глубоко плевать на них. На всех, без исключения. И на тебя тоже. - Тихий голос Кудлы, почти лишенный оттенков и полутонов, был гипнотически монотонен и навевал сон. И вдруг трость будто сама по себе поднялась, совершила неуловимое круговое движение, и пистолет Буржуя отлетел далеко в траву, а голос в это время все так же продолжал звучать размеренно и спокойно: - Но сейчас я говорю об Амине. И ты выслушаешь меня. - Буржуй проводил изумленным взглядом улетевший пистолет и как-то непроизвольно сжался. Кудла мгновенно это подметил: Перестань дергаться, это невыносимо. Я не собираюсь тебя убивать...
      - И напрасно. - Буржуй выпрямился. - Лучше убей. Потому что вдвоем нам не жить.
      У Кудлы брезгливо дернулась щека.
      - Откуда ты берешь тексты? Из индийских фильмов? Я уже и забыл, как это - говорить с тобой.
      - А нам не о чем говорить.
      - Есть. Ты же слабое нервное существо, Буржуй. Не возражай, не надо. Это можно скрыть от кого угодно, но не от меня. И не от себя самого, разве не так? - Совершенно спокойно повернувшись к Буржую спиной, Кудла присел перед могильным камнем Амины и положил ладонь на холодный гранит, как кладут ее на Библию перед клятвой. - Ты не смог уберечь Амину, тем более не сможешь отомстить за нее. Поэтому я здесь.
      - Мне не нужна твоя помощь!
      - Помощь? А кто говорит о помощи? Я просто сделаю то, что должен сделать.
      - Это мое дело! Кроме Амины, убили моего ребенка и мою бабушку.
      - Ты же понимаешь, как глубоко мне плевать и на твоего ребенка, и на эту престарелую крестьянку, которую ты записал себе в бабушки. Я здесь потому, что посмели убить мою любимую.
      - Мою жену... - глухо проговорил Буржуй.
      - Да, ты украл у меня живую Амину. - В безжизненном голосе Кудлы впервые за все время проступило что-то, напоминавшее человеческие эмоции. - Но никогда не сможешь украсть мертвую. И уж тем более право отомстить.
      - Ты - убийца. Тебя все равно схватят и будут судить.
      - Не болтай ерунду. Теперь, когда ты позволил убить Амину, это знают только я, ты да Толстый. А доказать не сможет никто.
      - А следователя Борихина ты забыл? - напомнил Буржуй.
      - А... - Губы Кудлы растянулись в саркастической ухмылке. - Этот мент с мужественным лицом и немытой головой? Он один, и он ничего не докажет.
      - Что тебе нужно, Кудла? - Буржуй чувствовал, что сейчас ему нужно остаться одному - не слышать этого вкрадчиво-спокойного ненавистного голоса.
      - Я уже сказал.
      - Врешь! Я слишком хорошо тебя знаю...
      - Как-то я уже говорил тебе, - Кудла слега насупился, - ты вообще ничего обо мне не знаешь. Да и не можешь знать. Откуда?
      - Я все равно никогда не прощу тебе Толстого.
      - Знаешь, мне мало что нужно на этом свете. И меньше всего - твое прощение. - Кудла пренебрежительно скривил рот и, подчеркивая важность своих слов, легко ударил тростью о землю. - Ты дашь мне отомстить, потому что понимаешь: сам никогда не сможешь сделать это.
      - Убирайся к черту! - крикнул Буржуй.
      Кудла в ответ лишь отрицательно покачал головой.
      - Я уйду тогда, когда решу, что мне пора. - Он помолчал. - Одного не могу понять: как даже в твоей голове могла родиться мысль, что Амину убил я?
      - А откуда я знаю, что ты этого не сделал?
      Кудла, уже направлявшийся по тропинке к дороге, на ходу обернулся:
      - Скажи менту, чтобы навел справки, где я был в это время. Хотя мне совершенно все равно, что ты думаешь...
      В отсутствие хозяина в квартире Борихина кипела работа. Человек с неприметным лицом и в неброской одежде, открывший дверь ключом, внимательно осмотрел все помещения, включая кладовую и ванную. Затем натянул резиновые перчатки, вытащил из большой спортивной сумки и аккуратно разложил на письменном столе брусочки пластиката, детонаторы, мотки провода. Взрывчатку он прилепил под крышку стола, под подоконник, за кухонный шкаф, под диван, под ванну. В каждый брусочек аккуратно вставил детонатор. Что нужно, соединил проводкой и ловко ее замаскировал. Забрав со стола сумку, неизвестный с порога оглядел квартиру, удовлетворенно хмыкнул и аккуратно закрыл дверь. Теперь квартира была наполнена притаившейся смертью...
      ГЛАВА 10
      - Да что вы заладили, честное слово! Покы жыва, покы жыва... Вы же - народная целительница. В вас сама, извините за выражение, мать-природа реализует свои возможности. И вдруг - такой затяжной депрессивный синдром! Мысли о скорой смерти, психоиллюзия обреченности.
      Доктор Костя сидел за дощатым столом в хате Стефании и наставлял на путь истинный саму ведунью. Ему, конечно, хотелось поговорить на любимую тему, хотелось и отдохнуть под этим предлогом от изматывающей зубрежки, которой его в последние дни изводила Стефа. Но, помимо прочего, он и в самом деле был обеспокоен психическим состоянием своей наставницы. Уж больно часто стала она говорить о близкой смерти. А это симптом. Даже диагноз.
      Однако ворожка тут же пресекла все Костины поползновения:
      - Ты нэ балакай багато. Про чорный забый-коринь всэ запамьятав?
      Доктор вздохнул и с отвращением уставился на стол, заваленный "учебными пособиями" - пучками трав, колдовскими амулетами и старинными рукописями. Некоторым из этих книг в тяжелых кожаных переплетах и с пожелтевшими от времени страницами была не одна сотня лет, и Костя подозревал, что они могли бы смело претендовать на статус национального достояния. Лежали бы себе спокойненько где-нибудь в хранилищах под стеклянными колпаками... Так нет же, приходится ему, Константину, их чуть ли не на память заучивать.
      - Да запамьятав, запамьятав. Невелика наука, - досадливо ответил доктор на вопрос Стефании и снова попытался увести разговор в сторону. - Вот я о другом думаю: вас неплохо бы в диспансер свозить. Подобная подавленность сознания легко преодолима традиционными методами. Один-два укола, система процедур. Что вы смотрите? Я серьезно, между прочим.
      Стефания с терпеливым укором смотрела на Костю.
      - Ты, сынку, нэ про тэ думаеш, - мягко пожурила она его. - Маю всэ, що в coби ношу, тoби пэрэдаты, покы жыва...
      - Опять двадцать пять, - всплеснул доктор руками. - Покы жыва, покы жыва... Да вы на себя посмотрите! Румянец во всю щеку, великолепная моторика. Прямо играющий тренер какой-то. Это я с вами скоро слягу при таких нагрузках. Между прочим, стал плохо спать! Да-да.
      - Хто рано встае - тому Бог дае.
      - У вас все прибауточки, фольклор, - невинная пословица почему-то до глубины души возмутила Константина, и он раскапризничался. - А я, между прочим, устал! Да! Хочу выспаться, в город хочу съездить!
      - Як мэнэ нэ станэ - прыгадаеш слова мои, соромно тoби будэ, - с непреклонной убежденностью проговорила ворожка.
      - Да хватит, в конце концов! - взвился от этих слов Костя. - Вы меня переживете!
      - Hи. Кажу ж тоби - був мэни знак, - торжественно, глядя в одну точку, произнесла Стефания. - Добрэ, годи балакаты, дывы сюды, - она передала Константину какое-то высушенное растение с желтоватыми цветками. - Трава горыцвит звэться, в пэршый дэнь збырай, кажы святу молытву та...
      - Помню я, помню... - вздохнул доктор.
      - А ты щэ повторы! Воно зайвым нэ будэ.
      - Знаете, у нас в мединституте завкафедрой терапии была. Ольга Игоревна. Очень на вас похожа. По методам преподавания.
      Стефания взглянула на Костю с упреком:
      - Образыты стару нэ важко, кожэн зможэ...
      - Почему - образыты? - испугался доктор, не заметив в глазах ворожки лукавых искорок. - Я, собственно, ничего такого не имел в виду.
      А Стефании только и нужно было, что отвлечь Костю от жалости к самому себе.
      - Ну так слухай сюды... - начала она тут же.
      - Ну что опять? - снова заныл доктор. - Невозможно же так заниматься! С вашими нагрузочками.
      Уловка не сработала, и тогда мудрая ворожка применила последний и самый верный способ.
      - Ты вэлыкым народным ликарэм будэш, я знаю, - торжественным тоном проговорила она.
      Костя покраснел от смущения и удовольствия.
      - Такое скажете...
      - Знаю, що кажу, - Стефа очень серьезно покивала головой. - Тилькы однэ запамьятай: нэ давай злым людям на coби гроши заробляты. Чуеш мэнэ?
      - Чуты-то я чую, - Костя во все глаза уставился на сумевшую заинтересовать его ворожку. - Но не очень понимаю.
      - Я тэж нэ дужэ понимала, покы воно нэ пишло... 3 ризных миcт люды прыходять и кажуть: ходять по вулыцях ворожкы з нэдобрым оком, до вcиx чипляються: мовлять, пороблэно тoби, бидолашный чы там бидолашна.
      - Ясно, - Костя решил, что уловил суть конфликта. - Обидная конкуренция.
      - Яка конкурэнция! - вздохнула Стефания. - Прыводять обдурэну людыну до сэбэ та дають мою фотографию:
      Мовляв, прыклады до серця - полэгшае, всэ, що тoби пороблэно, гэть пиде.
      - Какая низость! - искренне возмутился доктор. - Так вот засохнешь над учебником, а другие в это время спокойненько свой бизнес крутят!
      - Отож бо и воно, що нэ бизнэс цэ - людям допомагаты. Нэ бизнэс, а завдання та мылисть Божа. Пообицяй мэни, сынку...
      - Что? Вашими фотографиями не торговать? Обещаю, - с легким сердцем заверил Константин. - Я, честно говоря и не догадался бы, если бы вы мне сами не подсказали. - Тут он слегка задумался. - Хотя, с другой стороны, это, по-моему, несправедливо: им всем можно, а мне нельзя. Так сказать, на правах любимого ученика...
      - Бо ты - нэ шахрай, а цылитэль народный. В тоби добро та мудристь жывуть.
      Костя со вздохом поглядел на пухлые тетради и фолианты, лежавшие перед ним на столе, и на всякий случай прислушался к себе.
      - Жывуть! Вашими б губами сахарин жевать, уважаемая... - и он уткнулся носом в страницу.
      Ближе к вечеру в борихинский двор-колодец съезжалось целое стадо автомобилей. И сыщик, пробираясь между машинами к собственному подъезду, не заметил затерявшийся среди них "спортивный вариант" Василия. А уж тем более не обратил никакого внимания на неказистый автомобильчик и на сидевшего в нем человека без особых примет. Человек проводил Борихина взглядом до самого парадного, включил на передачу портативную рацию:
      - Он прибыл. Пацан уже на объекте.
      - Хорошо. Делайте дело... - ответили ему.
      Покряхтывая и морщась от боли - грудная клетка дала о себе знать, - Борихин медленно преодолел несколько лестничных маршей до своего этажа и вставил ключ в замочную скважину. Но повернуть его не успел: вдруг затылком, всей спиной почувствовал присутствие постороннего. Позабыв о том, что ему еще долго следует избегать резких движений, сыщик отпрыгнул в сторону, вывернул голову одновременно сунул руку за лацкан пиджака. Пролетом выше на лестничной ступеньке сидел Василий и улыбался. Борихин перевел дыхание, а за вторым заходом, несмотря на боль, втянул в грудь побольше воздуху и рявкнул:
      - Ты что здесь делаешь?
      Приветственная улыбка разом слиняла с лица Василия, он отряхиваясь, поднялся со ступенек и проговорил обиженно:
      - А вы угадайте с трех раз.
      Все переживания последних дней, вся горечь и недоумение Борихина выплеснулись в том бешенстве, с которым он произнес:
      - Ты в шарады с подружками играй, понял? А мне не хами.
      - Ладно, - покорно согласился парень, почувствовавший, что лучше уступить, однако тут же прибавил: - Но и вы тогда тоже... сдерживайтесь.
      - А я тебя сюда не звал, - желчно бросил Борихин. - Сидит, сиротинушка...
      - У меня, между прочим, ключи остались, - признался Василий и скромно подчеркнул: - Я из деликатности здесь сижу.
      - Какой деликатный! - язвительно проговорил сыщик, но уже видно было, что он начинает остывать. - Кстати, ключи давай сюда. Я о них забыл просто.
      - Да пожалуйста, - протянул парень ключи и решил воспользоваться моментом относительного затишья: - Кстати, может, объясните все-таки, что я такого сделал?
      - А ты, наивное дитя, не догадываешься.
      - Вообще-то догадываюсь, честно говоря, - глаза Василия озорно блеснули. - Выпили лишнего, с кем не бывает. Но день прошел, ночь, а вы не звоните, не извиняетесь...
      - Ты чего несешь? - снова рассвирепел Борихин. - Когда это ты меня пьяным видел?
      - Так, чтобы конкретно - на День милиции. - Сыщик явно смутился.
      - Ну, День милиции раз в году бывает, - поскреб он в затылке, но тут же перешел в контрнаступление: - А вот зачем ты тайком в документах копался?
      - Ничего себе! - искренне изумился Василий. - А кто мне приказал разобрать документацию? Лаврентий Палыч Берия?
      - Разобрать! - Борисыч недоверчиво хмыкнул. - В час ночи?
      - А какая разница, я что-то не пойму? Сами же знаете - мне лучше среди ночи, чем ни свет ни заря вскакивать. И потом... Если честно, хотел вас приятно удивить.
      - Поэтому, что ли, и не поехал со мной?
      - Какой вы догадливый!
      Борихин обжег Василия взглядом, но от резкостей воздержался. Просто напомнил:
      - Кто-то, между прочим, обещал не хамить.
      - Извините. Вырвалось, - парень прижал руку к груди. - Кстати, насчет машины. Я тут думал все время... Может, никто вам тормоза и не портил? Так, как вы ездите...
      - Как могу, так и езжу, - буркнул Борисыч. - А если педаль в днище влипает, большого ума не надо, чтобы понять, что случилось. Кстати, а где ты сегодня утром был? С пяти до шести?
      - С вами не соскучишься! А утром-то еще что?
      - Стреляли в меня. Причем без шуток, на поражение.
      - Ну даете, босс! - Василий присвистнул. - Да вас на день одного оставить нельзя!
      - Ты не ответил на вопрос, - Борихин пристально глядел на парня.
      - Насчет чего?
      Василий, казалось, лихорадочно соображал.
      - Насчет того, где был рано утром, - глаза сыщика прожигали насквозь.
      - А... - Слегка поежившись под этим взглядом, парень решил, что ему надоело попадать под ложное подозрение, и доложил: - Утром, босс, я еще оставался у одной очаровательной молодой барышни.
      - У той самой, что ли?
      - Совсем у другой. С той же вы мне сами дружить запретили - она мобильники портит, - Василий изобразил на лице готовность всегда и беспрекословно выполнять любые указания шефа. - Могу дать телефон, адрес. Хотя, честно говоря, подозрения ваши весьма обидны.
      - Ладно, не умничай, - Борихин окончательно расслабился. Думаешь, у меня на душе легко? Я, между прочим, всегда думал, что в людях разбираюсь...
      - Не знаю, не знаю, - нахально засомневался Василий. - У вашего дружка-майора физиономия очень противная.
      - Ты своих дружков обсуждай, понял? - тут же обозлился сыщик. - А на Серегу я вообще молиться должен за то, что вчера надоумил меня жилет надеть.
      - Так вы в жилете были?! То-то я смотрю - для огнестрела вы шикарно выглядите. - Порадовавшись за шефа, Василий решил выложить и свою новость: - Кстати, у меня тоже гости были. Те же самые. И, между прочим, по домашнему адресу.
      Еще недавно такое сообщение вызвало бы у Борихина эффект разорвавшейся бомбы. Но в последние дни события нарастали снежным комом, и сил на проявление эмоций уже не оставалось. Борисыч разве что вежливо удивился:
      - Серьезно, что ли? Ну поехали, в машине расскажешь. - Василий хотел было обидеться на такое равнодушие, да любопытство не дало:
      - Что - работодатель новую машину уже выдал? А какую?
      - Еще чего! Он нам и так зарплату ни за что платит. На твоей поедем.
      - Ладно. Только потом, не жалуйтесь.
      - Не буду, не бойся, - "утешил" помощника Борисыч. - Сегодня твое место пассажирское.
      - Вы что, издеваетесь?! - взвился Василий. - Да вы этой машины не знаете! На ней так, как вы, не ездят!
      - Вот и попрактикуюсь. Все, дискуссия окончена. Поехали!
      Парень благоразумно решил не спорить.
      - А что, - мотнул он головой в сторону квартиры, - так и не зайдем? Я бы кофе выпил...
      - В городе выпьем, - Борихин вытащил из замка так и не понадобившийся ключ. - Некогда уже.
      - А куда летим? - поинтересовался Василий, когда они уже спускались по лестнице.
      - К одному нашему общему знакомому, - загадочно ответил шеф.
      ...Неприметный тип в стоявшей во дворе машине поднес рацию к губам:
      - Они вышли. Вдвоем. В квартиру не входили... Есть!
      Когда Зинаида узнала, зачем на этот раз пожаловала зачастившая в последнее время подруга, то откровенно расхохоталась ей в лицо. Нет, Веруня от безделья положительно дурью мается. Побаловалась с мужем в постели - и тут же бежит беременность определять. Отсмеявшись, приобняла нетерпеливую за плечи и повела к столику напоить кофе.
      - Ты даешь, подруга, - сказала она Вере, усадив ее рядом с собой. - Как в анекдоте: два часа, как беременна, и хотите, чтобы заметно было.
      - Да нет, я же не дурочка, понимаю, - Вера явно была смущена и немножко разочарована. - Просто подумала - может, какие-нибудь суперновые тесты появились...
      - Появились, конечно. Но с нескольких дней, а не с десяти минут. А что - так не терпится?
      - Не знаю, - Вера вдруг улыбнулась. - Вообще-то я и без теста чувствую.
      - А... Ну-ну. Почувствуй еще недельки две, а потом тебе дам циничный ответ специалиста.
      - Договорились. А ты чего такая злая?
      - Да я не злая, - отмахнулась Зинаида. - Так, может, грустная...
      - А что случилось? - не отставала Вера.
      - Да ничего - в том-то и дело. Жизнь идет, а я все словно со стороны смотрю. Кажется - только вчера вот на этом самом стуле Аминка сидела. Тоже цвела - без пяти минут мамаша! Ее давно нет, а я себе живу, и ни-и-ичего со мной не случается, - веки Зинаиды набухли от слез.
      - Ну ты даешь! - поразилась Вера. - Позавидовала... - Докторша промокнула глаза рукавом халата и шмыгнула носом.
      - Глупая, я не о том. Ты, кстати, обещала меня на могилку свозить.
      - Поехали завтра, - с готовностью предложила Вера.
      - Ой нет, завтра - никак. Завал на гинекологическом посту. Зато послезавтра - выходной.
      - Уже договорились, - Вера поднялась. - Во сколько за тобой заскочить?
      - А как выспишься - так и заскакивай. Только не на рассвете, как в прошлый раз. Деревенская ты наша...
      Весь день девицы нарадоваться не могли на своего Артурчика. Всем доволен, всех хвалит, а если и поругает кого, то самую малость и то по-французски! Сразу видно - у человека что-то приятное в жизни случилось.
      - Отлично! Умнички мои! - в жеманном восторге закатывал глазки Артур. - Можем же, когда хотим! Лорка, прекрасно! Как говорится, забудем на время свое преступное прошлое. Лапочки! Царевны! Так, теперь медленнее, загадочней. Загадочней, я сказал! Натаха, ну музыка же поменялась! У тебя что, курва, гандоны в ушах?! Не будешь стараться - в Тамбов отправлю, а не в Брюссель. Так, тре бьен. Шарман, манифик! - Девицы вдруг замерли на сцене, заметив приближающихся по проходу Васю и Борихина и уже зная, что это не предвещает ничего хорошего. - Кес ке се? - насторожился Артур. - В чем дело, гражданочки задержанные?
      Заметив, что его подопечные таращатся на что-то за его спиной, он резко обернулся и увидел гостей. Тонкая сигарета вывалилась у Артура изо рта, он сдавленно пискнул и попятился назад. Ударившись тощей задницей о массивный стол, пришел в себя и тут же бросился бежать. Но Василий в два прыжка настиг кутюрье и схватил его за воротник. Артур попытался ударить его с разворота, но парень легко уклонился и до хруста заломил модельеру руку. От боли Артур громко закричал. На сцене дружным визгом откликнулись девицы.
      - Тише, девушки! - поднял руку Борихин. - Антракт!
      Вася подтащил Артура к столу и опрокинул на него навзничь. Кутюрье только хрипел и пялился на сыщика обезумевшими глазами.
      - Что задергался? Узнал? - поинтересовался удовлетворенный произведенным впечатлением Борихин.
      - Се... сет эмпосибль... Вуз этэ тюэ... - лепетал смертельно перепуганный Артур.
      - Ты что там бормочешь, подонок? - навис над ним Борисыч.
      Василий посильнее заломил Артуру руку и приказал:
      - Общаться на языке Пушкина. Компри?..
      - Уи, же компри, - простонал тот. - Ой, больно!
      - Что вылупился? - ласково осведомился сыщик. - Трупов боишься?..
      - Не люблю, - признался Артур. - Пустите, больно!
      - Потерпишь, - оборвал его Василий.
      - Что вы меня мучаете?! - кутюрье, похоже, готов был разрыдаться. - Развлекаетесь, да?!
      - Только начинаем, - вкрадчиво пообещал Борихин и рявкнул: Выкладывай все по порядку. Живо!
      - Же не сэ па... Ой! - Артур вертел головой, переводя взгляд с Василия на Борихина и обратно. - Что, что выкладывать? Я ничего не знаю! Честное слово! И вообще, я думал - вас убили! - признался он сыщику.
      - Уже теплее, - подбодрил его тот.
      - Что теплее? Что теплее? - уже откровенно хныкал Артур. - Ле соваж. При чем тут я? Отпустите, я так говорить не могу!
      - Отпусти его, - приказал Борихин Василию.
      - Что-то мне не очень хочется...
      - Давай-давай...
      Василий неохотно отпустил руку Артура, и тот, бросив на парня злобный взгляд, выпрямился.
      - Чего вы все такие дикие? Что - нельзя себя по-человечески вести? Ком иль фо?
      - Я, кажется, сказал: на языке Пушкина! - Василий сделал резкое движение в направлении кутюрье.
      - Азия, - отскочил от него Артур. - Ну чего вам надо?
      - Мне надо знать, - Борихин так грохнул ладонью по столу, что Артур испуганно подпрыгнул, - почему ты пытался меня убить и кто тебе помогал. Понятно излагаю?
      - Откуда мне знать?! Сами разбирайтесь, - мгновенно оправившийся от потрясения кутюрье уже кокетливо поправлял измятую прическу. - У меня самого, между прочим, шок был.
      - Сейчас выведешь меня из терпения - будет еще один, - пригрозил Борихин. - Ну!!!
      - Что "ну"?. Манеры... - жеманно надул губы Артур. - Сами же мне звонили, предложили встретиться...
      - Что?! - остолбенел сыщик. - Я звонил?!
      - А кто же! Я и голос ваш сразу узнал. Он такой... бархатистый... - кутюрье кокетливо завел глаза под лоб.
      Василий незаметно прыснул в кулак.
      - Ну допустим на минуту - только допустим, - что я тебе верю. А тебе в голову не пришло, что я даже телефона твоего не знаю?
      - Ну, какие мелочи! Долго ли узнать при вашей професьон!
      - А на кой черт ты мне мог понадобиться?
      - Вы сказали... - Артур стыдливо потупил глазки, - ну... что есть разговор... И вообще, что я вам понравился...
      Вася уже откровенно захихикал. Борихин гневно глянул в его сторону и пробормотал себе под нос какое-то короткое ругательство.
      - Я, между прочим, приехал вовремя - и это в такую рань, продолжал Артур свой рассказ, - прождал вас почти полчаса. Даже обиделся. Только собрался уезжать, смотрю - вы. Ну а дальше... Ля ситуасьон терибль. Вдруг тон его резко изменился: - Да меня же подставляют, ясен бубен!