37

Это платье шло ей, как ни одно другое. Анна стояла перед зеркалом, любуясь своим отражением. Необычный серебристо-зеленый оттенок шелка подчеркивал алебастровую белизну ее кожи, и глаза казались темными как изумруды. Поворачиваясь то так, то эдак, она восхищалась своей красотой. Корсаж с низким вырезом, отделанный кружевами, открывал значительную часть молочно-белой груди. Платье было роскошным и невероятно элегантным. Анна подумала, что Джулиан выбрал его и подарил ей неспроста. От этой догадки в ней все затрепетало.

«Почему он это сделал?»

Убеждая себя, что не стоит придавать его подарку слишком большого значения, она пыталась найти объяснение в том, что Джулиан, вероятно, не любит черный цвет. Анна даже улыбнулась от этой мысли. Джулиан во многих отношениях просто невыносим. Этот плут, бесчувственный и бесцеремонный, иногда доводил ее до такого состояния, что она хотела его убить. И все же... Она не захотела додумывать эту мысль до конца. Джулиан ранил ее сердце, и не раз. И она была бы Дурой, если бы снова поверила ему безоглядно.

И все же... разглядывая свое отражение в зеркале, она разрумянилась, глаза ее заблестели.

Анна бы сказала, что выглядит влюбленной. Неужели в Джулиана? Эта мысль ее испугала.

Позволить себе влюбиться в него – значит обречь себя на страдания.

Анна сняла и отложила прелестное платье в сторону, желая вернуться к реальности и траурной одежде. Она не могла позволить сильному физическому влечению к красивому мужчине взять верх над рассудком.

Серебристые волны ее волос каскадом упали на спину и лицо, мешая справиться с застежками и крючками.

– Ты прекрасна как русалка, – раздался от двери голос Джулиана.

– Почему ты никогда не стучишься? – спросила Анна.

– Меня иногда к этому вынуждают обстоятельства. Улыбка придавала смуглому лицу Джулиана некоторое очарование. От одного взгляда на него сердце Анны начинало биться сильнее. Он был таким высоким, таким красивым, таким мужественным...

– Я думала, что ты хочешь показать Чарлзу саженцы чая. Губы Джулиана раздвинулись в усмешке.

– Я солгал, – признался он, приближаясь к ней своей упругой походкой.

Анна вдруг смутилась и повернулась к зеркалу. Он остановился у нее за спиной, и в зеркале она увидела контраст: по сравнению с ним она показалась себе такой крошечной! Их глаза в зеркале встретились.

– Когда он спустился вниз, я вдруг вспомнил о неотложном деловом свидании. И, как я понимаю теперь, даже не солгал. Я очень хотел увидеть, как сидит на тебе это платье.

Анна оглядела себя в зеркале, потом подняла на него глаза.

– Оно прекрасно! Благодарю тебя. Но мне некуда его носить...

– Надень на обед, надень, когда соберешься навестить друзей.

Руки Джулиана опустились на ее обнаженные плечи. Анна попыталась не отвечать на эти прикосновения.

– Ты забыл, что я в трауре.

Его рот дернулся, в глазах появился дьявольский блеск.

– Я ничего не забыл. Но с тех пор прошел год, даже больше. Не думаешь, что слишком затянула с трауром?

– Я любила Пола.

– Все это в прошлом. Или ты хочешь сказать, что все еще любишь его?

– Я всегда буду его любить. Джулиан помрачнел.

– Ты маленькая дурочка, – пробормотал Джулиан хрипло, прижимаясь ртом к ее губам.

Анна и не пыталась уклониться от поцелуя. Ее чувственная суть жаждала этого, в то время как разум кричал об опасности. Но Анна была слишком слаба перед обаянием Джулиана.

Она влюблена в него...

«Господи! Неужели это правда?»

Эта мысль испугала Анну. Она боялась его любить. Не могла же она полюбить этого шантажиста, мошенника, вора, так умевшего нравиться женщинам? Это было безумием, даже больше чем безумием! Но ей почему-то чертовски нравилось прикосновение его губ – таких теплых, хотя и требовательных. Казалось, так и должно быть. Она скользнула руками по его плечам, ощупывая сильные мускулы. Потом поднялась на цыпочки, чтобы было удобнее.

Джулиан издал негромкий хриплый звук, обхватил ее талию и прижал к себе вплотную. Было заметно, как Анна таяла в его объятиях. Она обвила руками его шею, зарывшись пальцами в его густых черных волосах, и целовала Джулиана с такой жадной страстью и отрешенностью, будто изголодалась по его губам. Неужели она влюбилась? Анна старалась прогнать эту мысль. Но она хотела его. Больше всего на свете!

Она была потрясена, когда Джулиан внезапно отстранил ее.

– Джулиан... – начала было Анна, но тотчас же замолчала, видя угрюмое выражение его лица.

– Джулиан, – передразнил он ее отвратительным фальцетом. – По крайней мере, на этот раз ты хоть имя назвала правильно.

С этими словами он оттолкнул ее и повернулся к гардеробу. Изумленная Анна онемела, когда вдруг он распахнул дверцы шкафа и принялся срывать платья с вешалок, одно за другим, небрежно перебрасывая через руку.

– Что, ради всего святого, ты делаешь? – задыхаясь, выговорила Анна, когда наконец вновь обрела дар речи.

– Этот фарс зашел слишком далеко. Ты оплакивала мужа год. Теперь достаточно.

Он сгреб из ее гардероба все черные платья! До единого! Анна хотела остановить его, но Джулиан грубо отпихнул ее руку.

– Ты не смеешь забирать мои платья!

– Не смею? Вот увидишь, маленькая лицемерка. – Он смерил ее презрительным взглядом.

– Лицемерка?

– А как еще это назвать? Ты ложишься со мной в постель, позволяешь мне любить тебя, любишь меня так страстно и горячо, как никакая другая женщина в моей жизни, и в то же время постоянно твердишь, что любишь своего покойного мужа и не снимаешь траур, пытаясь доказать это!

– Я люблю... – начала Анна протестующе, но тотчас же умолкла. Джулиан повернулся к ней с искаженным от ярости лицом.

– Если ты еще раз произнесешь его имя, клянусь, что задушу тебя, – пробормотал он сквозь зубы.

В этот момент он выглядел таким свирепым, что испуганная Анна отступила на шаг.

– Боишься меня? Я тебя не осуждаю. Для этого есть все основания, – удовлетворенно усмехнулся он.

Его глаза, устремленные на нее, сверкали как два угля, извлеченные с самого дна преисподней.

– Джулиан...

Анна умолкла, посмотрев на него широко раскрытыми глазами.

Не произнося больше ни слова, он повернулся к раскрытому шкафу и стал срывать с вешалок оставшиеся траурные платья. Потом, бросив на нее последний обжигающий взгляд, вышел из комнаты.

Безмолвная Анна беспомощно смотрела ему вслед. Она даже не сразу поняла, что разом осталась без приличных нарядов, не считая этого зеленого платья, что было на ней. Анна была в такой ярости, что уже хотела растерзать его в клочья назло Джулиану, но что-то остановило ее. Наверное, несравненная красота этого платья. Кипя от ярости, она все же решила поменять его на другое, цвета лаванды, которое однажды уже надевала ради Джулиана. Воспоминание об этом еще больше рассердило ее. Анна решила все же найти Джулиана и вернуть свои мрачные траурные туалеты.

– О, Анна, как приятно видеть тебя не в черном платье! – проворковала Руби, внезапно появившаяся откуда-то из недр дома. Отпустив этот комплимент, она была вознаграждена сердитым взглядом и неодобрительным бормотанием. Подруга раскрыла рот от удивления, но ее замешательство продолжалось недолго.

– Господи, солнышко, куда ты так спешишь?

– Он забрал все мои платья!

– Что?

– Ты меня слышала? Он забрал всю мою одежду!

– Ты говоришь о Джулиане?

Руби была заинтригована.

– Конечно, о Джулиане!

– Но почему?..

– Почему-почему... Потому что он говорит... не важно что!

– Потому что ему надоели твои черные платья, да? – понимающе кивнула Руби. – Я не удивляюсь.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Анна с раздражением. Руби недоуменно заморгала.

– Ну, просто все это уж слишком очевидно! Он в тебя влюблен без памяти, а иначе зачем бы он стал разделываться с твоими траурными платьями. Я бы сказала, что он просто помешался от ревности.

– От ревности?

– К Полу.

– Пол умер!

– Не имеет значения, если для тебя он еще жив.

– Это самое нелепое высказывание, какое я слышала в своей жизни!

Руби пожала плечами.

– Джулиан и я... Я же вижу, что его раздражаю. И как он может ревновать к Полу? Это абсурд!

Руби снова пожала плечами.

– Я... – Внезапно Анна замолчала и с яростью принялась оглядываться. – По какой бы причине он это ни сделал, факт остается фактом: он забрал все мои платья! Если я не найду его, пока он с ними чего-нибудь не сотворил, на мне не останется, фигурально выражаясь, и нитки.

– Посмотри туда, – сказала вдруг Руби, указывая в сторону конюшни.

Анна тоже заметила поднимающийся столб дыма.

– Если он вдруг осмелился!..

Она стиснула зубы и побежала туда, где дымил костер. Руби молча последовала за ней, стараясь скрыть живейший интерес к происходящему.

– Мне нравится этот решительный джентльмен, – пробормотала она едва слышно.

– Что? – спросила Анна, бросая взгляд через плечо. В этот момент они как раз приближались к конюшне.

– Не важно, дорогая, это не имеет значения. Ну погляди на это!

Анна замерла на месте. В огне полыхали ее платья.

– Вы негодяй, надменный мерзавец! – закричала она.

Джулиан повернулся от костра и спокойно ворошил граблями угли. Анна схватила грабли и с отчаянием попыталась вытащить хоть несколько своих платьев, оказавшихся наверху.

– Неужели пристойно так выражаться дочери викария? Джулиан обхватил ее за талию и оттащил от костра. В этот момент платья разгорелись вовсю, пламя теперь жадно пожирало тонкий шелк, муслин и тафту.

– Посмотрите только, что вы наделали! – завопила Анна, с ужасом глядя на то, как ее платья сворачиваются, будто сухие листья, моментально обугливаются и превращаются в пепел.

Джулиан крепко держал ее за талию, не давая броситься к костру, но она отчаянно сопротивлялась. Когда стало ясно, что уже невозможно спасти хоть что-нибудь, он ее отпустил.

Анна ловко вывернулась и принялась размахивать граблями перед его носом с такой яростью, что могла бы снести ему голову, но Джулиан успешно увертывался.

– Хватит вам! – закричал Джим. Его присутствие Анна заметила только теперь. Он схватил ее сзади, прежде чем Анна снова успела размахнуться, а Джулиан, ухмыляясь, вырвал у нее из рук грабли.

– Отпусти ее, Джим, – приказал он, как только опасность миновала.

– Ну, если ты так хочешь... – неуверенно сказал Джим.

Отпустив Анну, он поспешно отступил. Анна едва замечала его присутствие, еще меньше внимания она обратила на Джаму, стоявшего у двери конюшни и с безопасного расстояния наблюдавшего за этой сценой. Не заметила она и помощника Джамы, вынырнувшего из конюшни с уже оседланными лошадьми.

Все внимание Анны было приковано к Джулиану.

– Я сейчас же закажу новые, – шипела она, сжимая кулаки.

Джулиан улыбнулся и подошел к Анне.

– Бесполезно, моя радость. Я точно так же поступлю с новыми. Тоже сожгу их. Говоря откровенно, если я еще раз увижу тебя в черном платье, сорву его, где бы ты ни находилась. Даю тебе слово.

Эта угроза была произнесена так тихо, чтобы ее могла расслышать только одна Анна.

– Дотронься до меня еще раз, и я...

– Ты – что, любовь моя?

Она замолчала. Джулиан хмыкнул. Душившая ее ярость лишила Анну дара речи.

– Вот так-то лучше, умница, – похвалил ее Джулиан. Анна с пылающими от гнева щеками все еще не могла говорить и тщетно искала подходящие слова. Слова достаточно язвительные, чтобы остановить Джулиана. Но он повернулся и пошел прочь – туда, где мальчик держал наготове двух лошадей. Джим следовал за ним как тень.

– Увидимся за ужином! – крикнул Джулиан Анне и взял в руки поводья. Насмешливо улыбнувшись ей на прощание, он пришпорил лошадь, ударив ее каблуками в бока, и умчался. Джим рысью затрусил за ним.

– Это... это... – Анна тщетно пыталась что-то сказать Руби. Та только глубоко втянула воздух.

– Солнышко, если он тебе надоел, отдай его мне! Анна ответила ей таким испепеляющим взглядом, что та поспешила взять свои слова назад.

38

Лишенная почти всего своего гардероба, мрачная Анна провела несколько дней в своей комнате.

Руби сочувствовала ей, но в то же время эта ситуация ее забавляла.

Вспоминая о Джулиане, этом ухмыляющемся дьяволе, Анна чувствовала, как ее душит гнев. Как ей хотелось стереть эту ухмылку с его лица пощечиной! Лягнуть его в голень, укусить в мускулистое плечо.

Как он посмел поставить ее в такое положение? У нее возникло крайне неприятное чувство, что она стала посмешищем для всех своих слуг, если не всего сообщества.

Если она не могла появиться в своем обычном траурном платье, то предпочла не появляться на людях вообще. Так она и объявила Руби, когда утром, на второй день после аутодафе, та пришла сообщить ей, что внизу ждет швея, чтобы начать работу над ее новым гардеробом. Конечно, это было любезностью Джулиана.

– Я не собираюсь заказывать новые платья, – огрызнулась Анна. – Так и скажи ей. Хотя... – Она подумала и улыбнулась. – Пожалуй, можешь послать ее наверх. В конце концов, что-нибудь я закажу!

Руби задумчиво посмотрела на Анну. У нее, конечно же, были кое-какие догадки насчет того, что на уме у подруги, но Руби не стала спорить.

Анна все-таки заказала полдюжины новых платьев, и все – черного вдовьего цвета.

Скоро она покажет Джулиану Чейзу, как ей угрожать!

А до тех пор пока готовые платья не будут доставлены – их швея обещала сделать через пять дней, – она решила не покидать свою комнату.

«Потом, – подумала Анна, – я появлюсь одетая как прежде. Если Джулиан осмелится дотронуться до меня хотя бы пальцем, я выцарапаю ему глаза».

Многочисленные визитеры наводнили Сринагар, и Анна была рада оставаться в своей спальне. Единственной каплей дегтя было то, что ее гостьи (язык ее не поворачивался назвать их «леди»), должно быть, радовались счастливому случаю побыть с Джулианом без нее. Конечно, по большей части его не бывало дома, но у нее не оставалось сомнений, что те, кому он явно отдавал предпочтение, например Антуанетта Ноук, попытаются выследить его. Она, конечно же, сделает вид, что очень заинтересована процессом разведения чая, но только ради единственной цели – побыть с ним!

Вместе с визитерами поступали приглашения на обеды, музыкальные и литературные вечера и другие увеселительные мероприятия. Эти приглашения, конечно же, были адресованы не одной только Анне, но и Джулиану. Хотя плантации находились довольно далеко друг от друга, соседи Анны были весьма общительными людьми.

До болезни Пола Анна любила посещать разные вечера, и после своего возвращения на Цейлон она тоже побывала на нескольких. Теперь же старалась отклонять все приглашения, объясняя это тем, что еще не вполне здорова. Но на самом-то деле все было много сложнее... она и сама не совсем понимала свои чувства к Джулиану, чтобы оказаться вовлеченной в светскую жизнь вместе с ним, особенно если все вокруг станут перешептываться насчет ее траура! К тому же пока еще у нее не было подходящего туалета.

Джулиан все-таки взял на себя смелость и принял приглашение, адресованное им обоим.

– Подумай только! Он послал записку Антуанетте Ноук, в которой сообщил, что мы с радостью примем ее приглашение на ужин! Конечно, он волен ехать куда угодно, но только без меня, так ему и передай!

– Нет, – ответила Руби, – скажи ему об этом сама.

– Ладно, скажу.

Взяв со стола бумагу и чернила, Анна принялась писать, потом позвала Раджу Сингху и попросила его как можно скорее передать записку Джулиану. Удовлетворенная, она надела ночную рубашку и легла в постель.

Она и в самом деле слишком скверно себя чувствовала, чтобы посещать какие-либо светские вечеринки.

Двумя часами позже Анна лежала в постели, опираясь на гору подушек, и чувствовала себя вполне уютно. Перед ней возвышалась куча тряпок, из которых она шила кукольные туалеты, готовя сюрприз ко дню рождения Челси, которой скоро должно было исполниться шесть лет.

В этот момент в коридоре послышались знакомые шаги.

– Ага! Вот и приближаются неприятности, – пробормотала Руби.

– Ничего подобного, – ответила Анна надменно и снова склонила голову к шитью. Ее охватил знакомый трепет, но отнюдь не неприятного свойства.

– В чем дело? – спросил Джулиан, входя в комнату без церемоний с ее скомканной запиской в руке.

Он был без сюртука. В такую жару это было вполне разумно. Его рубашка и бриджи были засаленными, грязными и мокрыми от пота, а волосы на затылке собраны в хвост. Лицо блестело от испарины. Сейчас он казался еще смуглее, чем обычно.

Он, по-видимому, только что вернулся с поля и был явно чем-то недоволен.

– Вас никогда не учили стучать? – спросила Анна высокомерно, поднимая брови.

– Нет, – ответил он, прищурившись под ее взглядом.

Анна нахмурилась, почувствовав, что он выбивает почву у нее из-под ног, и с такой силой вонзила иглу в ткань, что та уколола большой палец ее другой руки. Вскрикнув от боли, Анна сердито посмотрела на него.

– У вас ко мне дело?

– Вы прекрасно знаете, зачем я пришел. Вы едете сегодня на этот вечер!

– Если вы прочли мою записку, то должны знать, что я не могу. Я неважно себя чувствую.

Джулиан произнес столь нелицеприятные слова по поводу ее объяснения, что уши Анны вспыхнули от такой непристойности, но она не дрогнула.

– Нет нужды браниться.

– Я буду браниться, когда мне вздумается. Я достаточно долго терпел вашу хмурую физиономию. Вы поедете со мной на этот вечер, даже если мне придется тащить вас за волосы.

– Говорю вам, что я больна, – сжав губы, буркнула Анна.

– Черта с два вы больны!

– Вы же уничтожили мой гардероб! Скажу откровенно: мне не в чем ехать!

– Зеленое платье вам очень к лицу.

– Я не могу появиться сейчас в таком платье на людях. В лучшем случае, если в лиловом или сером.

Казалось, что Джулиан потемнел до черноты, а голос стал просто скрипучим.

– Моя дорогая, если вы появитесь в чем-либо другом, я сам надену на вас зеленое платье. Можете мне поверить.

– Не смейте мне угрожать! – Анна совсем забыла об учтивости. Выпрямившись в постели, она сверкнула глазами.

– О, я осмелюсь и на большее, чем угроза. Попробуйте меня испытать, тогда увидите.

– Я вас не боюсь!

– В таком случае у вас не больше мозгов, чем у курицы. – На мгновение он с силой сжал бахрому постельного белья. – Карету приготовят к шести, я буду вас ждать.

– Можете ждать сколько угодно, я не приду, – бросила Анна ему вслед, когда он уже направлялся к двери.

– В таком случае пеняйте на себя! – пригрозил Джулиан и вышел.

39

Внизу часы пробили шесть. Анна, упрямо скрывавшаяся в своей спальне, услышала слабые отголоски этого боя. Ее охватило беспокойство. Она явно нервничала, ожидая в любой момент услышать в коридоре шаги Джулиана.

И предчувствие не обмануло ее.

Эти быстрые и решительные шаги невозможно было спутать ни с чем. Поняв, что он остановился перед дверью, Анна напряглась и мрачно улыбнулась. Дверная ручка задергалась под его рукой. Неужели он считал ее такой глупой? Конечно, дверь надежно заперта на ключ.

Эта трусиха Руби отказалась поддержать ее, боясь, как она выразилась, «адского скандала». Поэтому Анна и была одна. Вытянувшись в струнку, она с тревогой смотрела на дверь. Ладони ее стали влажными. Она слишком нервничала, стоя спиной к окну и неосознанно сжимая руки перед грудью в молитвенном жесте. Еще раньше она переоделась, заменив ночную кофточку на батистовый пеньюар, перехваченный под грудью широким синим поясом. Волосы перевязала на затылке простой синей лентой, а на ноги надела атласные башмачки. Это был туалет леди, собиравшейся провести вечер в своей спальне, а именно это Анна и намеревалась сделать.

Дверная ручка снова задергалась, но тщетно. Потом послышался властный стук.

– Анна?

– Уходите! – твердо и холодно заявила она, испытывая прилив гордости.

– Если вы не откроете сейчас же, я вышибу дверь.

– Вы не посмеете!

– Ну что же! Сейчас увидим!

Анна нахмурилась. Дверь была дубовая, замок тоже был мощным и прочным.

Конечно, Джулиан не мог вышибить такую дверь. Или все-таки мог?

Она не успела додумать эту мысль до конца. Дверь содрогнулась так, что на шум должен был сбежаться весь дом.

Анне не хотелось, чтобы все стали свидетелями войны между ней и Джулианом.

– Ладно, иду! – крикнула она, когда дверь снова содрогнулась от мощного удара.

Анна повернула ключ в замке и широко распахнула дверь. Джулиан, ослепительно красивый в черном вечернем костюме, с мрачным лицом стоял на пороге.

Анна ответила ему таким же мрачным взглядом.

– Мэм-сахиб? – послышался голос Раджи Сингхи, появившегося в коридоре. – Я вам нужен, мэм-сахиб?

На какую-то долю секунды Анна испытала искушение ответить утвердительно, но ей не хотелось причинять неприятности Радже Сингхе, а это непременно случилось бы, если бы он бросил вызов Джулиану.

– Нет, со мной все в порядке, Раджа Сингха, – ответила она самым любезным тоном. – Благодарю тебя.

Под внимательным взглядом Раджи Сингхи она не могла ссориться в коридоре с Джулианом. Прикусив язычок, Анна отступила, чтобы дать Джулиану войти. Он прошел мимо нее без единого слова, и Анна закрыла дверь.

Пожалуй, ее враг успешно взял эту крепость, битва проиграна. Мысль о победе Джулиана не давала ей покоя. Огонь мести буквально разгорелся в ее глазах, когда она увидела, что Джулиан уже вынимает из гардероба зеленое платье.

– Я сказала тебе, что не поеду! – заявила Анна решительно, стараясь держать свои чувства под контролем.

– Ну и что? Поди сюда!

Видя, что она все еще упрямится, он схватил ее за руку и потянул за пояс пеньюара.

– Не смей!

В панике Анна ударила его по рукам. Их глаза встретились...

– У тебя был выбор, – проговорил Джулиан ехидно, и его голос звучал неумолимо. – А теперь раздевайся, мы и так опаздываем.

– Я не могу раздеваться, пока ты здесь.

– Можешь и будешь! Иначе я сам тебя раздену.

Он снова потянул пояс, который наконец-то развязался. Под пеньюаром была только тонкая ночная рубашка. Анна поспешно запахнула пеньюар.

– Нет! – закричала она, отступив на безопасное расстояние и придерживая пеньюар на груди обеими руками.

Анна не хотела, чтобы ее насильно раздевали. Это было хуже любого унижения. Лучше уж одеться самой, как он лелел, и сохранить хоть малую толику достоинства.

– Твоя взяла, я поеду с тобой. Если ты выйдешь, я оденусь, – сказала она ледяным тоном.

Джулиан рассмеялся:

– О нет, моя прекрасная леди. У тебя уже была такая возможность. Я тебе не доверяю. Вдруг тебе вздумается выпрыгнуть из окна? Ты оденешься при мне, или я сам тебя одену.

– Я тебя ненавижу!

– Весьма вероятно. Ну!

Анна признала свое поражение. Кипя от негодования и злобы, она отступила за ширму в углу. Пока она снимала свой пеньюар и ночную рубашку, он бросал ей элементы дамского туалета на край ширмы. За прозрачной нижней сорочкой последовали две нижние юбки, чулки и подвязки. Было унизительно представлять, как он роется в ее нижнем белье, но, похоже, он хорошо знал, что надето на леди под платьем.

Анна натянула через голову сорочку, торопливо надев нижние юбки. Она не доверяла Джулиану и опасалась, что в любую минуту он может ворваться за ширму.

Натянув чулки и подвязки, Анна на мгновение остановилась в нерешительности, покусывая губу, потом протянула руку за пеньюаром, накинула его и вышла из-за ширмы.

Джулиан отдыхал на стуле. На нем был черный сюртук, черные бриджи и черные сапоги, а также белоснежная сорочка, и галстук был повязан безупречно. Никогда еще она не видела его так модно и тщательно одетым. Его бронзовое лицо, полное иронии и насмешки, было невероятно красивым. Он рассматривал ее, подняв брови, и Анна надменно вскинула подбородок и проследовала к своему гардеробу.

– Если ты выйдешь из комнаты и пришлешь ко мне Руби, я буду готова через пять минут. Даю слово.

С пылающими щеками она схватила зеленое платье и двинулась назад к ширме.

– О нет. Ты опять запрешься здесь на несколько часов. Если тебе нужна помощь, я окажу ее.

– Мне не нужна твоя помощь!

– Я не раз помогал – гм... надеть даме корсет.

– Ну а мне не будешь помогать!

Но Джулиан в момент оказался за ширмой и сделал это так непринужденно, будто вошел в гостиную. Анна уже сняла пеньюар. Какое-то мгновение Джулиан жадно разглядывал ее. Она стояла перед ним в прозрачном нижнем белье, прижимая к груди корсет. Глаза Джулиана блеснули.

– Повернись, – скомандовал он.

Анна медленно повиновалась. Джулиан взял корсет у нее из рук и повернул ее к себе, обнимая за плечи. К ее смущению и унижению, он все сделал с необычайной легкостью. И это свидетельствовало о его незаурядном опыте, столь необычном, как ей казалось, для мужественного человека.

Вероятно, подобную услугу он оказывал легионам своих любовниц!

– К чему корсет? – спросил он, застегивая его.

– Этого требует фасон платья!

Джулиан с такой силой потянул шнуровку корсета, что Анна едва не задохнулась.

– Вцепись во что-нибудь и держись крепко.

Анна безропотно подчинилась, обеими руками крепко вцепившись в подоконник, пока Джулиан затягивал шнуровку. Она редко надевала корсет и, уж конечно, не носила его затянутым так туго. Можно было предположить, что Джулиан сделал это специально, но Анна не собиралась просить его ослабить шнуровку.

– Что-нибудь не так? – поинтересовался он вежливо, оглядывая ее с головы до ног.

Конечно, он сделал это намеренно!

– Что может быть не так? – спросила Анна с наигранной любезностью. – Не будешь ли так любезен передать мне платье?

Джулиан только приподнял брови, но послушно бросил ей платье. Анна надела его, потом повернулась спиной.

– Застегни, – попросила она, думая, как бы ему отомстить за то, что он вынудил ее отправиться на вечер к миссис Ноук.

Анна улыбнулась.

– Тебя что-то рассмешило?

Джулиан посмотрел на нее с подозрением. Шурша шелковыми юбками, Анна остановилась перед туалетным столиком, чтобы причесаться и заколоть волосы. Она была вынуждена признать, что выглядит прелестно.

Анна принялась расчесывать волосы, движения ее стали чувственными и медленными. Она увидела в зеркале, как потемнели его глаза.

– Ты великолепна! – сказал Джулиан, когда Анна закончила с прической. Он сделал шаг вперед и положил руки на ее молочно-белые обнаженные плечи. Их глаза снова встретились, и Анна мгновенно почувствовала, как кровь прилила к ее щекам.

– Пойдем? – спросила она холодно, выскальзывая из-под его рук и поворачиваясь к двери.

С удовлетворением она заметила, как хмуро Джулиан последовал за ней.

40

Антуанетта Ноук жила в каменном доме, построенном в английском стиле, в сорока пяти минутах езды от Сринагара. Муж был намного старше ее. Он сделал состояние на корице, а потом умер, оставив жене все, что имел. Все ожидали, что Антуанетта продаст плантацию и вернется в Англию, но она почему-то этого не сделала. Злые языки судачили о том, что в Англии она была никем, всего лишь дочерью какой-то девицы из бара, а на Цейлоне признана достойной леди.