Глава 38

Спустя несколько часов, Гвен разрешили спешиться. Все тело болело и ныло от изнури­тельной скачки, наемники не разрешали ей сле­зать с лошади, чтобы немного размяться. У де­вушки болела каждая косточка, особенно ныла спина.

На поляне, куда ее привезли, стоял особняк; люди, что ходили вокруг него, представляли собой нечто среднее между рыцарями и банди­тами, как и те, которые доставили сюда Гвен.

Стража около старого особняка с вожделени­ем поглядывала на девушку, пока альбинос вел ее к дому. Но сама Гвен ничего не видела, не замечала. Сердце разрывалось в ее груди. Ничто теперь не имело значения, потому что ее воз­любленный ушел из этого мира. Солнде пере­стало светить. Цветы поникли, а трава утратила зелень. Мрак и уныние воцарились вокруг. Гла­за Гвен были широко открыты, но ничего не видели. Ощущая невыносимую боль одиночест­ва, она, как в полусне, вспомнила слова Тайриана:

Я буду любить тебя вечно, и ничто, кроме смерти, не разлучит нас.

Смерть. Гвен с радостью приветствовала бы сейчас свою кончину. Не осталось ничего, ради чего стоило бы жить. Как могло это произойти?

Она нашла любовь – первую любовь, и они раз­делили краткие мгновения страсти и блажен­ства. А теперь он потерян для нее навсегда, ее прекрасный золотистый рыцарь.

Альбинос отвел Гвен в комнату, похожую на темницу, где стояла приготовленная заранее еда. Он оставил девушку одну. Невидящим взором Гвен уставилась на пищу: хлеб, сыр, пирожки с мясом и большую бутыль вина.

И вдруг Гвен почувствовала, что что-то про­исходит… Какое-то тепло возникло внутри. Это ощущение промелькнуло золотистым лучом и было настолько мимолетным, что девушка чуть не разрыдалась, когда оно исчезло. Но она по­чувствовала, как в ней разливается сила и не­обычная радость, появившиеся при мысли, что, возможно… прошлой ночью она зачала ребенка от Тайриана.

«О, Тайриан, как мне жить – без тебя? Мой золотистый, сверкающий рыцарь! Где ты? Поче­му не можешь прийти ко мне, быть со мной, как ты говорил, всегда и вечно?»

Так предназначалось, Гвен… Ему пришло время уходить.

Прислушайся к голосам ветра за стеной, услышь их.

Я буду с тобой, милая Гвен. Я люблю тебя, я твой сейчас и навсегда.

Глаза девушки наполнились слезами. Она бу­дет жить. Ради ребенка. Ради ребенка Тайриана.

Глава 39

– Расскажи мне еще, что случилось с тобой за эти шесть лет, что мы были разлучены, – попросила сестру Сприн.

Они давно оставили Лондон и ехали все время вслед за солнцем на юг, в Сатерленд.

– Я уже многое рассказала тебе. Почему ты не поведаешь мне о своей жизни? – спроси­ла Отем, скакавшая на огромном жеребце.

Лошадь, позаимствованная Сприн, тоже бы­ла высокой и крупной.

– Я не могу. Пока прошлое слишком болез­ненно. Мне надо относиться к нему осторожно, иначе у меня снова начнутся ночные кошма­ры… об убийстве наших любимых родителей. Монахини научили меня этому – не допускать в сознание ужасы.

– Вы были в Кирклейском ските и даже не знали, что Винтер тоже там?

– Нет. Я оставалась там недолго. Саммер исчезла, а я вырвалась из скита, чтобы присое­диниться к труппе бродячих артистов.

– Я должна послушать, как ты поешь, – у Отем просто не было сил сейчас волноваться о Саммер, слишком многое произошло за послед­ние дни.

Сприн покачала головой.

– Сначала мы должны освободить нашу сестру. Ты говоришь, ее схватила герцогиня Ро-вена и ее убийцы?

– Да. Жаль, что я не могу вспомнить дорогу к дому герцогини. У нее есть дом в Лондоне, но я не думаю, что она отправила Гвен туда. Полагаю, что Ровена отвезла Гвен в особняк в Гринвуде.

– Гвен – Винтер влюбилась в молодого рыцаря Тайриана… Какой чудесной историей ты со мной поделилась, – Сприн покачала го­ловой. – Как печально, что его так быстро от­няли у нее. Ты сказала, что тело Тайриана на­шли с улыбкой на устах; дай бог, чтобы они любили друг друга перед тем, как его душу за­брали на небеса.

– Так или иначе, – сказала Отем, – сейчас нам остается только надеяться и молиться, что Рейн и его рыцари найдут Гвен.

– Необходимо покончить с герцогиней Ровеной и ее убийцами, – заявила Сприн.

Отем кивнула:

– Единственная трудность заключается в том, что Рейн и Ровена – родственники, воз­можно дальние. И еще я узнала, что Рейн стал бы моим убийцей, если…

– Если? – Сприн тряхнула головой, и длинные, красивые каштановые пряди заискри­лись в солнечном свете. – Если что, Отем? Что ты хотела сказать?

– Что-то удержало его от того, чтобы вотк­нуть нож в мою персону, взгляд Отем застыл, будто мысленно она ушла в тот далекий день. – Должно быть, он услышал лай собак. Я бежала, вглядываясь в тени, прислушиваясь к шорохам, не понимая, в чем дело. А он подходил ближе, я чувствовала, как он приближается ко мне. Я понятия не имела, кто это – зверь или человек, но я знала, знала, что кто-то идет за мной сле­дом. Мне даже казалось, что я слышу дыхание, которое вырывается из его груди.

– Почему ты никогда не рассказывала нам об этом, Отем? Что произошло потом?

– Я выронила цветы, на поляну выскочили собаки, и… убийца потерял свою жертву.

– Тебя.

– Да, меня. Рейн Гардиан чуть не превра­тился в моего палача.

– Как же ты могла влюбиться в него? – почти крикнула Сприн, и от резкого звука ее голоса конь шарахнулся в сторону.

– Он заставил меня полюбить его, – отве­тила Отем. – Я не хотела влюбляться. У меня была мечта и миссия, которую следовало выпол­нять.

– Собрать вместе своих сестер! – сказала Сприн, глядя на нее с любовью и восхищением.

Отем кивнула:

– Да, в этом и заключалась моя мечта. И Рейн Гардиан стал частью ее.

– Гардиан? – спросила Сприн.

– Да. Он был защитником воров в Шервудском лесу. Что-то вроде Робина Гуда. А потом стал защитником для меня.

– Расскажи мне все, – умоляюще произ­несла Сприн. – Может, тогда я пойму, почему вижу в твоих глазах любовь к человеку, кото­рый чуть не убил тебя.

Отем, ничего не утаивая, поведала свою ис­торию. Когда она закончила, Сприн едва сдер­живала слезы.

– Как романтично! Но сейчас тебе надо выяснить, почему он так страстно желает полу­чить наш фамильный камень, почему ему необ­ходимо жениться на тебе.

– Не думаю, что сейчас он жаждет обладать драгоценным камнем, он хочет чего-то больше­го. Думаю, у него есть ключ к моим владени­ям – наверное, какие-нибудь давно потерянные документы, – ответила Отем, размышляя, сле­дует ли сообщить сестре, что в данный момент драгоценность Уиндраша находится в руках Рейна. – И король Генрих издал указ, по кото­рому мы должны вступить в брак и объединить наши земли под одним именем. Тропа, по кото­рой шли лошади, уводила в густой лес, но де­вушки, увлеченные беседой, не замечали этого.

– Защитник, – пробормотала Сприн, глаза ее напоминали цветом молодую свежую майс­кую трайку, – какое замечательное имя! У него есть братья? – с надеждой в голосе спросила она.

– У него есть сестра. Ее зовут Тирсел. И множество кузенов. Говорят, что они связаны родством с Екатериной Аргонской…

Вдруг Сприн резко остановила лошадь.

– Отем, смотри, – Сприн показала на огром­ный особняк, затерянный в лесной глуши. – Куда ты привела нас?

– Я? – удивилась Отем, с недоумением оглядываясь вокруг. – Боже милостивый, мы в имении герцогини Ровены, – она взглянула назад на тропу, по которой они ехали. – Как мы попали сюда?

– Смотри! – выдохнула Сприн. – Кто это в саду герцогини – там, где полно сорняков?

– Слава Богу, – прошептала Отем, – это наша сестра. Мы приехали в логово Ровены.

Сприн посмотрела на лошадь Отем:

– Кажется, я догадываюсь: мы взяли ло­шадь человека, который часто навещал особняк герцогини.

– Любовник? – предположила Отем.

– Наверное.

Отем внимательно осмотрела лошадь, на которой ехала уже много часов.

– Это же… конь этого дьявола Де'Бью!

Де'Быо вышел из спальни, где только что; развлекался с герцогиней. Он чувствовал себя опустошенным, уставшим и злым. Он хотел сестру Мюа – ту, что со светлыми волосами, но Ровена не дала ему пленницу. Это обстоя­тельство и то, что он, как дурак, оставил своего любимого жеребца в Лондоне, заставляли кровь закипать в жилах.

Ровена в шелковом халате пошла вслед за ним, догнала в конце концов и, прижавшись к его могучему телу, принялась осыпать смелыми ласками.

– Хватит, Ровена! – Де'Бью отбросил ее руку. – Неужели тебе недостаточно?

– Нет! – крикнула герцогиня, еще крепче прижимаясь к нему.

– С «нет» покончено, всему свое время, – он снова оторвал ее от себя. – Ты пьяна. Ты что, не знаешь, когда надо остановиться?

Она захихикала, выкрикивая:

– Нет! Нет! Нет!

Де'Бью содрогнулся. С каждым днем Ровена становилась все омерзительнее и уродливее. На теле появились какие-то пятна, глаза постоянно были водянистыми и покрасневшими, волосы редели и становились сухими, губы – слишком жаркими и влажными. У нее выпадали зубы и дыхание было неприятным.

Де'Бью понял, что пора избавляться от этой женщины. Она начинала мешать ему.

Схватив бутылку с вином, Де'Бью поднялся в комнатку в башенке – по обеим сторонам особняка располагались сторожевые башни – и подошел к открытому окну. Он присел на каменный выступ, ожидая герцогиню. Он знал, что Ровена обязательно потащится вслед за ним, истекая от желания.

– А! Вот ты где, противный мальчишка. Тебе не удастся сбежать от своей герцогини!

– Иди сюда, Ровена, —Де'Бью глянул вниз и заметил в саду прекрасную светловолосую Гвен под охраной стражников. – Иди, сядь ко мне на колени.

Ровена поспешила к нему. На такой высоте ветер завывал, словно демоны. Она прибавила шаг, не догадываясь, что уготовано ей.

В мгновение ока сапог Де'Бью оказался на ноге Ровены. Она споткнулась и упала на рыца­ря. Он подхватил женщину и помог ей вылететь в окно. Герцогиня свалилась на каменные пли­ты внизу. Де'Бью бесстрастно наблюдал, как холодные камни прервали жизнь его любовни­цы. Наконец он сказал:

– Бедная Ровена. Ты стала бесполезной и не доставляла удовольствия никому на данном этапе игры.

Среди рыцарей внизу пошел приглушенный ропот.

Гвен подняла глаза, заметив падающую жен­щину, и услышала глухой стук, когда тело гер­цогини упало на неровные камни. Несколько мгновений Гвен не отрывала взгляда от земли, пытаясь справиться с тошнотой, подкатившей к горлу. Потом девушка посмотрела наверх…

О, нет, только не он! – и рухнула в заросли жалких белых и красных роз.

– Смотри, Гвен упала в обморок, – сказала Отем, пришпоривая коня и подъезжая поближе, чтобы рассмотреть, что происходит в саду.

– Кто-то упал вон с той башни, – сообщила ей Сприн. – Разве ты не видела?

– Я смотрела назад, чтобы проверить, не крадется ли за нами кто-нибудь.

– Отем, нам надо помочь Гвен. Там много людей. И смотри, наверху в той башне стоит мужчина и глядит вниз со злобной ухмылкой.

– Де'Бью.

– Надо торопиться – он убьет нашу сестру!

– Не думаю, – быстро сказала Отем. – Давай подъедем к другому краю леса, там долж­на быть еще одна поляна…

– Слишком далеко, – возразила Сприн. Неожиданно они оказались в окружении мужчин. Но это были не убийцы Ровены и не сторонники Де'Бью.

– Это Фолкан, – шепнула Отем. – Он при­шел спасти Гвен. Сейчас нас всех заберут в Са­терленд, и мне придется выйти замуж за Рейна Гардиана.

– Это так ужасно? – спросила Сприн, и глаза ее озорно блеснули.

Отем вздохнула:

– Не думаю. В конце концов, у него драго­ценный камень, мы будем в безопасности, и мне очень нравится его дочь Сонг.

– И?

– И? Что ты имеешь в виду? – спросила Отем, наблюдая, как Фолкан с многочислен­ными рыцарями расправляется с наемниками Ровены.

Девушки испустили изумленный вздох, за­метив, как Де'Бью вылетел из окна башни, при­соединившись к телу герцогини на каменных плитах. Через мгновение в окне появилось и вновь исчезло лицо Рейна.

– Почему ты не скажешь? – продолжала добиваться Сприн.

Отем пожала плечами.

– Ну что ж, полагаю, ты права. Я действи­тельно люблю Рейна Гардиана – Сокола Солс­бери.

– Я знаю, что находится за особняком гер­цогини, – неожиданно сказала Сприн. – На расстоянии часа пути лежит Уиндраш.

– Бог мой, сестра, откуда ты знаешь?

– Я вспомнила путь. Я не так медленно, как ты или Винтер, восстанавливаю события прошлого. Я помню многое, о чем не говорю вслух. Некоторые вещи слишком болезненны, чтобы вспоминать их полностью. Однако когда-нибудь я вспомню все, и мы сможем отыскать нашу последнюю сестру – Саммер.

Когда с прислужниками Ровены было покон­чено, Фолкан собрал сестер вместе и поехал ря­дом с Отем, чтобы удостовериться, что она не сделает попытки сбежать.

А куда ей бежать? Куда бы она ни напра­вилась, Рейн всюду последует за ней.

– Вот и хорошо, – прошептала девушка. – Он хочет иметь все, что принадлежит мне, я готова отдать и ничего не прошу взамен.

Рейн – великолепный рыцарь, он поклялся мстить за несправедливость. Отем знала так же точно, как то, что солнце всходит и заходит, что он изгонит демонов из ее жизни, что с ним и она, и ее любимые сестры будут в безопас­ности.

– Драгоценный камень у меня, – прошеп­тал Рейн, наклонившись к Отем и направляя своего боевого коня рядом с жеребцом Де'Бью.

Отем не смотрела в его сторону:

– Ты украл его у меня. Я знаю.

– Тебе следовало бы поблагодарить меня за это. Если бы он оставался у тебя, его наверняка отобрали бы, и ты долгие годы не могла бы вернуть свою драгоценность.

Рейн не сказал, что имеет теперь важные старинные документы о владениях Мюа и Жеро. Их отобрали у Дюка Стефана, которого за­стали роющегося в казне Уиндраша. А сейчас документы в целости и сохранности переправ­лены в Солсбери.

– Меня никто не обыскивал. Дрого чуть не изнасиловал меня, но я оставила его со сломан­ной рукой и уязвленной гордостью.

– С тобой твои сестры, – Рейн очарова­тельно улыбнулся, он выглядел великолепно в черно-серебристом наряде. – Осталось найти еще одну.

– Сприн не хочет говорить об этом. Мне кажется, с нашей последней сестрой произошло что-то ужасное. Думаю, она потеряна для нас навсегда.

– Не надо терять надежды, любовь моя. Отем заглянула ему в глаза.

– Мы поженимся. Я доверяю тебе, Рейн. Ты мой защитник и всегда будешь охранять нас. Как хранил драгоценный камень и Сонг.

– Мне жаль, что твоя сестра потеряла Тайриана. Мне тоже очень не хватает его. Он был для меня другом, братом, делившим со мной и хорошее и плохое… Что тут еще скажешь…

– Серебристый рыцарь, – прошептала Отем, поближе наклоняясь к нему, – ты собирался связать меня в своем замке, – ее глаза стали огромными. – А что потом ты бы сделал со мной? Ты хотел бы держать меня пленницей всю жизнь?

– Конечно. Если бы ты не подчинилась мне и не уступила моему желанию всегда оставаться рядом, я бы приковал тебя к кровати, – про­шептал он в ответ.

– Ты самонадеянный тип.

– Как всегда, – Рейн поцеловал ее в щеку, – Мы поженимся в следующую субботу. В Сатер­ленде уже идут приготовления.

– Даже сейчас?

– Без сомнения!

– Ты уверен в себе, не так ли?

– Я – Фолкан Солсбери. Кровь великих рыцарей течет в моих жилах, а в твоих – коро­левская. Твоя прапрабабушка была принцессой.

Отем задохнулась от удивления.

– Откуда ты знаешь?

– Извините, – вмешалась Сприн, подъез­жая ближе, – я услышала последнюю фразу…

– Тише, – сказал Рейн.

Красавица с каштановыми волосами рассме­ялась:

– Мои песни, Отем. Я пела о наших пред­ках. Мы действительно происходим из знатной семьи. Наша бабушка, жившая во времена крес­тоносцев, была принцессой. По слухам, она бы­ла настоящей красавицей.

Рейн добавил:

– Вы являетесь потомками одной из ее доче­рей, прекрасной Орлены, принцессы-лебедь, с золотыми, как солнце, волосами.

– Как восхитительно! – воскликнула Отем.

– Да, безусловно, – согласилась Сприн. – Я спою вам песню об этом на свадебном пиру. В рунах рассказывается о драгоценном камне, о том, как он был в нашей семье и, – она взгля­нула на Рейна, – в семье Гардианов. Семейства Мюа и Гардианов враждовали между собой, и бесценный розово-лиловый бриллиант перехо­дил из рук в руки, – сказала она, смеясь, – в манере» очень похожей на кражу. Орлена имела к камню какое-то отношение. Говорят, будто принцессе дал его Мерлин, великий волшебник. Тот, кто обладает этим камнем, становится чрез­вычайно богат, к нему приходят любовь, слава, счастье, здоровье, но только на то время, пока Камень у него.

– Не удивительно, что люди вроде герцо­гини, Дрого и Стефана готовы убить, похитить ради такого сокровища.

Отем распахнула глаза, как будто впервые увидела Рейна, а потом сказала:

– Крайне увлекательно.

Рейн рассмеялся и прошептал на ухо Отем:

– Я покажу тебе что-то ужасно увлекатель­ное, моя дорогая невеста, как только мы поже­нимся и ляжем в постель.

Пустив лошадь рысью, Отем бросила через плечо:

– Не будь столь уверен в себе, сэр Рыцарь! Я всегда могу передумать!

– Сомневаюсь, что ты сделаешь это!

Глава 40

Как только дверь закрылась, Отем вновь оказалась в объятиях мужа и укоризненно вздохнула.

– Разве ты не мог подождать еще пять минут, мой господин? Я нашла бы предлог выслать их из комнаты.

– Это всего лишь слуги, моя госпожа. Они принесли нашу бадью.

– Ты привез в свой замок благовоспитанных слуг. Они все мне нравятся, я ни в ком не нашла недостатков, – сказала Отем, окидывая взгля­дом холодную баранину, к которой они едва при­тронулись, свежий хлеб, кружки с недопитым элем, и вздохнула еще раз. – Совсем никаких недостатков.

Что собирался ответить на это Рейн, осталось неизвестным, потому что в этот момент Отем взглянула на него, и на прекрасном лице чита­лась такая любовь и желание, что рыцарь забыл обо всем на свете.

– Каждую ночь, – шепнул Рейн, – каждую ночь я мечтал об этом, – и подарил жене дол­гий, нежный и страстный поцелуй.

Когда они, наконец, оторвались друг от дру­га, Отем пробормотала:

– Ты не отделаешься от меня после долгих супружеских лет, любовь моя?

– Избавиться от тебя? – прорычал Рейн. – Ради другой женщины? – он насмешливо улыб­нулся и крепко прижал к себе возлюбленную. – Как я могу расстаться с тобой, если ты сжига­ешь мое сердце и сознание каждую минуту дня и ночи? Ты нужна мне – моя замечательная, дикая, ветренная Отем! Я должен обладать то­бой – и только тобой. Мне нет дела ни до каких других женщин, ни до чего на свете, кроме тебя.

– Почему ты согласился убить меня? Ради герцогини Ровены? Ты так любил ее?

– В пору моей юности она была прекрасна. Настоящая искусительница. Я любил ее, я умер бы за нее. Солнце всходило только для Ровены.

– Всего несколько лет назад? Ты еще любил ее?

Отем наблюдала, как он подошел к стулу и тяжело опустился на него. Плечи Рейна сгорби­лись, руки безвольно повисли.

– Я был молодым глупцом. Признаюсь, что действительно какое-то время исполнял роль наемного убийцы. У нее было столько врагов-мужчин, что я потерял им счет.

– Как ужасно, – только и сказала Отем. – И ты хладнокровно убил бы меня…

Рейн поднял глаза, полные страдания.

– Я не смог бы убить ребенка. Именно тогда за красивой внешностью я начал распознавать ведьму и ненавидеть ее всеми фибрами души.

– Слава Богу, ты не исполнил приказа. Но почему хотели убить именно меня? Почему не кого-то из моих сестер?

– Говорили, что ты первой появилась на свет. Это означало, что камень перейдет к тебе как к старшей из четырех девочек, родившихся в один час в то время года, в честь которого тебя назвали.

Отем печально улыбнулась:

– Осень была любимым временем года моей матери, – она почувствовала, как сердце болез­ненно перевернулось в груди. – Я помню ее лицо. У нее были почти такие же рыжие воло­сы, как у меня…

– Власть Ровены надо мной кончилась, цепи разорвались в тот момент, когда мы с тобой в первый раз занялись любовью.

– Нет, Когда у тебя появилась Сонг – оча­ровательный ребенок, хранивший тайну драго­ценного камня Уиндраша.

Отем отвела взгляд. Рейн очень бережно при­поднял ее голову и поцеловал.

– Ты – мое тайное сокровище, моя любовь. Я не знал этого. Я чуть было не отнял у тебя жизнь. Если бы мне пришлось целовать твои мертвые губы, я бы погиб, потому что – даже мертвая – ты бы забрала мое сердце. Благодаре­ние Господу, ты жива! Ты подарила мне вели­чайшую любовь, простую и чистую которая за­тмила все остальное. Ровена превратилась в пыль в моей душе, когда я пришел к тебе и стал твоим защитником.

Отем мягко улыбнулась, думая о другом.

Какими бы ни были причины, по которым Рейн не хотел еще одного ребенка, она не почув­ствует недостатка любви – в этом молодая жена была полностью уверена. И, пожалуй, не стоит об этом думать. Она просто примет величайшую радость – любить и быть любимой, а дальше пусть будет, что будет.

И вдруг, когда Рейн жадно поцеловал ее, Отем пронзила мысль: если он не хочет ребенка – даже как будто боится этого – наверное, его жена умерла во время родов… Отем с готов­ностью подставила губы и отдалась его ласкам.

– У тебя будет все – золото, серебро, драго­ценные камни всех цветов радуги… Ты ни в чем не будешь испытывать недостатка… – бормотал Рейн в перерывах между поцелуями.

Отем мельком взглянула на драгоценный камень Уиндраша, сверкавший на ложе из мягкого шелка, переплетенного с сине-золотой парчой.

Рейн сбросил плащ и начал расшнуровывать рубашку.

– Я хотел тебя почти два месяца, – он не сомневался, что Отем так же страстно желает его, как и он ее, в глазах новобрачного зажегся озорной огонек. – Давай искупаемся!

– В одной бадье с тобой? – Отем с непод­дельным ужасом уставилась на лохань.

Та была довольно большой, овальной формы, примерно тридцать дюймов высотой, гладкой, отполированной до блеска и пропитанной мас­лом, чтобы избежать заноз; старая вещь. Но Рейн был очень крупным мужчиной, а бадья – Отем еще раз глянула на нее – наполнена почти до краев теплой водой.

– Залезай со мной, – настаивал Рейн, сто­явший уже почти обнаженным.

Отем сомневалась, что бадья вместит их обо­их; молодая женщина была уверена, что, если они сделают то, к чему стремится Рейн, боль­шая часть воды выплеснется на пол.

Отем отвлеклась от своих размышлений и увидела, что Рейн, полностью освободившись от одежды, призывно улыбается ей.

– Но, Рейн… – слабо запротестовала она, – я не понимаю, как мы сможем…

Тем не менее, Отем скинула одежду прежде, чем закончила предложение; на ней осталась только нижняя сорочка.

Идея казалась привлекательной. У молодо­женов не было времени на брачную ночь: ночью, измученные свадебными празднествами в Сатер­ленде, они без сил свалились в постель, а в Солс­бери выехали с первыми лучами света.

Отем всегда испытывала чувственное наслаж­дение от ощущения теплой воды, обволакиваю­щей тело. Мысль о таком удовольствии вдоба­вок к восторгу, который предлагал Рейн, очень заинтересовала ее.

– Давай, смелее! Отем засмеялась:

– Ты ведь не утопишь меня, правда?

Она посмотрела на одежду, лежащую на по­лу, колеблясь, снимать ли ей нижнюю рубашку.

– Только от избытка любви, – успокоил Рейн, залезая в бадью.

Отем без дальнейших возражений скинула туфли и рубашку и доверчиво вложила ладонь в протянутую руку Рейна. Глаза рыцаря ожив­ленно засверкали.

Рейн сел в лохани и движением головы при­гласил женщину присоединиться к нему. Отем осторожно поставила одну ногу в лохань, а когда переносила через бортик вторую, потеря­ла равновесие и с размаха упала на колени Рейну. Звонкий хохот огласил комнату, но не погасил страсть. Когда губы Отем и Рейна встретились, между ними вспыхнуло пламя, которое не в состоянии погасить даже океан.

Они целый день играли с Сонг, под вечер Май-Ли отвела ее в детскую.

Потом была большая кровать, застеленная свежими, приятно пахнувшими простынями, и неторопливые ласки. Милые, ничего не значащие слова. Легкие, порхающие поцелуи. Креп­кие, словно сталь, руки, нежно ласкающие лю­бимое тело.

Возбуждение нарастало, усиливалось.

Не было тревоги, что месяцы или недели раз­лучат их, не было необходимости превращать тихое наслаждение в сверкающий взрыв. Днев­ное воздержание разожгло аппетит, но не выве­ло его из-под контроля. Желание, которое Отем испытывала к Рейну, а он к ней, оставалось го­рячим и постоянным, как ярко-красная серд­цевина давно отгоревшего огня в камине.

На этот раз не было искр и вспышек чувст­венности, кончавшихся слишком быстро. Не стоило торопить кульминацию, ведь теперь ничто не могло помешать им наслаждаться друг другом…

Томно вздохнув, Отем напомнила Рейну, что разбирала всякий хлам на самом нижнем уров­не главной башни замка и обнаружила в тем­ном углу старые доспехи и оружие. Похоже, они слишком проржавели, чтобы пользоваться ими, но, может быть, он посмотрит, что можно спасти?

Оба влюбленных подумали, что именно та­кой и должна быть супружеская жизнь: страсть и нежность перемежаются с заботами повсе­дневной жизни, и на все хватает времени.

И тут Рейн вспомнил, что не сделал еще од­ного очень важного для него дела. Он поднялся с кровати и вскоре вернулся с каким-то доку­ментом в руках.

– Что это? – с удивлением спросила Отем.

– Прочти. Ты увидишь, что ничего не поте­ряла, – сказал Рейн. – Моя возлюбленная, ты только приобрела раба, желающего вечно служить тебе.

Отем ничего не ответила, внимательно вчи­тываясь в документ.

– Теперь, – продолжал Рейн, когда Отем закончила чтение, – ты видишь, что действи­тельно обладаешь большим состоянием, на кото­рое мог претендовать только член семьи Мюа – владелец драгоценного камня Уиндраша, поэто­му мои подлые родственники и гонялись за камнем с таким усердием. Теперь, когда все документы и драгоценный «ключ» у нас, когда Гардианы и Мюа стали одной семьей, мы су­меем защитить наших детей – их жизни и состояния.

– Наших… Но я думала, что ты не хочешь ребенка.

– Мать Сонг умерла при родах, мы не успе­ли пожениться, – признался Рейн.

Отем на нашла слов для ответа.

– И еще кое-что. Я верю, что ты никогда не усомнишься во мне, но все же… Я взял «фамильный» бриллиант, потому что хотел об­ладать тобой, а не твоими землями, твоими сестрами, твоим обветшалым замком, от кото­рого ничего не осталось из-за грабителей.