Глава 19

– Тебе действительно снова хочется спрятать­ся в каком-нибудь сером тоскливом монастыре?

Гвен, не отрываясь, смотрела на рот Тайриана: звуки, исходившие оттуда, ласкали слух. У него был низкий, глубокий, ровный голос, проникавший ДО глубины души.

Девушка энергично замотала головой.

Тайриан вскочил с поваленного дерева, на котором они сидели.

– Тогда зачем я везу тебя туда?

Пожав плечами, она потупилась, потом под­няла на Тайриана огромные глаза, в которых застыла беспомощность. Куда ей еще направить­ся? У нее нет иного пристанища, кроме мона­стырей.

– А, понимаю. Тебе больше некуда идти… При этих словах на лице девушки промельк­нула улыбка.

– Торолф вез тебя в Кирклей, чтобы уберечь от опасности… Вот этого-то я и не понимаю! По­чему тебя хотят схватить? Для чего?

Тайриан большими шагами ходил взад-впе­ред вокруг костра. Гвен не сводила с него глаз, но вздрогнула, когда он резко перевернулся и остановился как вкопанный прямо перед ней. Девушка немигающим взором смотрела на него.

Как она жалела, что не может поговорить с этим человеком!

– Хочешь поехать со мной? Я знаю кое-кого, кто с удовольствием встретился бы с то­бой, – ему не хотелось пугать девушку. – Тот, к кому я собираюсь отвезти тебя … В общем, ее зовут Отем. Считай это приглашением… я имел в виду – предложением. Я буду защищать тебя ценой собственной жизни, Гвен без фамилии.

Гвен смотрела на Тайриана, и сердце ее все чаще и громче билось при мысли о приключе­ниях. И чем больше она думала об этом, тем меньше ей нравилась идея возвращения в одно из скучнейших аббатств с его еще более унылы­ми монастырями.

Кто узнает? Кто вообще станет тревожиться о ней? Явно не монахини, они слишком заняты молитвами, наблюдениями за птицами, вскапы­ванием грядок, отчего их белые одежды стано­вятся коричневыми, начинается бесконечная стирка, и все опять становится белоснежным.

Оставался один вопрос, который е.й пред­стояло обдумать и разрешить. Она собиралась заняться этим и немного задержаться с ответом на предложение Тайриана, когда он сам вдруг поднял эту тему, как будто следил за ее мыслями.

– Ты доверяешь мне?

Гвен была так поражена, что Тайриан пожа­лел о вырвавшемся вопросе.

Она кивнула, но как-то неуверенно.

В голосе Тайриана появились стальные нотки:

– Ты должна доверить мне свою жизнь, Гвен. Если ты пойдешь со мной, тебе надо быть уверенной, что я никогда не обижу тебя и не причиню зла. Ты готова к этому?

Снова тот же вопрос, только другими слова­ми. Будто он сомневается, с кем разговарива­ет, – с женщиной или с ребенком.

Гвен так долго изучала его пристальным взгля­дом, обдумывая услышанное, что Тайриан ис­пугался, что ответом станет твердое «нет». Де­вушка отошла немного в сторону.

Время шло.

Наконец, она повернулась к нему и кивнула, на этот раз решительно.

– Я рад, что ты глубоко обдумала свой ответ. Это очень благоразумно с твоей стороны. Если бы ты согласилась сразу, тогда уже я не смог бы доверять тебе.

Тайриан пошел на опушку леса за лошадьми и повозкой.

Сначала Гвен не понравились его слова, но потом она поняла, что он имел в виду. Он ока­зался здравомыслящим, осторожным челове­ком. Это хорошо.

Он такой же предусмотрительный и рассуди­тельный, как и она.

Гвен не появится в Кирклейском ските. От­сылать записки не было надобности: никто не почувствует ее отсутствия, и у Торолфа не оста­лось ни единого родственника в этом мире. Мать Аманда считает, что послушница уехала в Кир-клей. А через какое-то время, не получив от девушки никаких известий, решит, что Гвен осталась в ските.

Близких подруг у послушницы не было. Й вообще до сих пор у нее не было никого, к кому бы девушка испытывала чувство любви или глубокой привязанности.

А сейчас в ней что-то происходило. Это на­чалось, когда Гвен увидела Тайриана. И дело даже не в его сильном красивом теле… Привораживали его глаза! Казалось, будто она загляды­вает ему в душу, а он – ей. Никогда раньше у Гвен не возникало подобных ощущений, и это внушало ей тревогу.

Все это девушка обдумывала, пока они гото­вились ко сну – Гвен собиралась лечь в повоз­ке, а Тайриан рядом на земле.

Этой ночью она слышала дыхание рыцаря и долго не могла заснуть, зная, что он на расстоя­нии вытянутой руки.

Утром, едва рассвет позолотил горизонт, Гвен с Тайрианом отправились в долгий путь к Сатерленду.

– Сначала, – сказал Тайриан, как только они поднялись после сна, – мы остановимся в прекрасном большом лесу, который называют Шервудским. Мне надо выяснить, вернулись ли Рейн и Отем. Дело в том, что они могли и не вернуться, а когда они обнаружат, что тебя нет в Кирклее…

Тайриан прервал речь на полуслове, и Гвен подумала, что он говорит что-то, в чем сам не уверен.

Она пожала плечами, хлопнула себя по голо­ве и протянула к рыцарю руки, потом энергично закивала.

По ее жестам Тайриан понял, что девушка просит продолжить объяснения. Он протянул ей палочку, подвел к ровному участку земли между двумя камнями и сказал:

– Что ты хочешь знать?

Гвен очень долго стояла неподвижно, дериса палочку в руках и пытаясь решить, как выра­зить все словами; и Тайриан имел возможность не спеша рассмотреть ее лицо и фигуру, глаза его жадно впитывали каждую черточку чудного облика. Он вспомнил, какой предстала перед ним девушка, когда он вошел в заднюю комнату в доме купца и нашел ее спящей: длинные серебристые волосы спускались до самого пола, небесно-голубое платье плотно облегало очаро­вательную грудь.

Она просто прекрасна. Даже в одеждах по­слушницы. Ее роскошные волосы вызывали удивление – Тайриан всегда думал, что по­слушницы обрезают свои «короны тщеславия».

Замечательно, что она еще не приняла по­стриг, а теперь, – подумал Тайриан, ощутив прилив возбуждения, – она не захочет принять его.

И все же ему было очень трудно прикос­нуться к ней. Гвен казалась такой чистой, не­бесной, невинной и сияющей…

Девств енница.

«Кто меня ищет?» – написала Гвен.

Выведенный из своих размышлений, Тайри­ан пристально взглянул ей в глаза, но ничего не ответил.

«Ну что? – написала она. – Говори».

– Просто ты такая красивая, – он смущен­но улыбнулся и дотронулся до белого покрыва­ла, потом откашлялся, убрал руку и продолжил объяснения:

– Отем и Рейн ищут молодую женщину, которую разлучили с Отем после ужасной смер­ти их родителей.

Гвен застонала, прикоснувшись к голове, как будто испытала острую боль.

– В чем дело?

Она сделала знак сообщить как можно ско­рее, при чем тут они.

– Ты можешь оказаться именно той девуш­кой, которую разыскивает Отем. Пока ничего нельзя сказать точно. Сестру Отем звали Вин­тер. Что такое? – Тайриан наклонился посмот­реть, что написала Гвен.

«Я всегда так думала».

От волнения кровь побежала быстрее в жи­лах Тайриана.

– Ты думала об имени Винтер или о времени года?

Гвен взмахнула рукавами, давая понять, что имеет в виду время года, а потом подумала и нашла, что ее очень заинтересовало имя – пря­мо-таки заинтересовало.

– Каким образом ты появилась под именем Гвендолен?

Гвен пожала плечами, и палка снова за­скользила по земле.

«Так назвала меня мать, наверное…»

– Ты не уверена, – он уловил слабый ки­вок. – Мать?! Ты имеешь в виду Аманду Миранд?

Голова, руки – все говорило «да».

– Мать-настоятельница? Еще одно «да».

– Боже мой! – Тайриан вскочил на ноги. – Это люди Дрого!

Гвен метнулась за каменный выступ, пыта­ясь спрятаться, пока они не заметили ее белое облачение.

– Гвен, – зашептал Тайриан, – не двигай­ся! Они увидят тебя.

Пригнувшись, Тайриан обхватил девушку ру­кой за талию и потащил к лошадям и повозке.

– Их слишком много, – прошептал Тайри­ан, – я не могу сражаться с таким количеством людей. Нам придется спасаться бегством. Са­дись в повозку, Гвен, и поторопись. Давай!

Тайриан одним прыжком вскочил в седло, стегнул лошадь, запряженную в повозку, и, ког­да та тронулась с места, пришпорил своего коня.

Животные рванулись вперед, повозка понес­лась вниз по склону холма к лесу. Шайка бандитов преследовала беглецов. Гвен хлестала по­водьями, подгоняя лошадь, та послушно приба­вила скорость, но девушка чувствовала, что что-то не так, что надвигается что-то ужасное.

Появился регулярный подозрительный стук: крик-крак, крик-крак.

Гвен встревоженно подняла руку, когда Тай­риан оглянулся на повороте. Он взглянул на бешено вращающиеся колеса, потом на лицо девушки и прочел страх в огромных глазах, когда заметил, что повозка начала вихлять из стороны в сторону.

Бандиты нагоняли. Стук копыт их лошадей звучал в ушах Гвен, как раскаты грома.

Девушка протянула руку своему рыцарю, Тайриан, поравнявшись с повозкой, наклонился и на всем скаку выхватил ее оттуда. Она вско­чила позади Тайриана и крепко обхватила его за талию.

Это было проделано вовремя, потому что в сле­дующее мгновение колесо соскочило с длинной втулки и повозка перевернулась, разбросав во все стороны пожитки Торолфа и Гвен. Девушка и Тайриан оглянулись, но продолжали бешеную скачку.

– Они нагоняют! – крикнул Тайриан.

Он пришпорил коня, и сильное животное рванулось вперед.

Гвен изо всех сил боролась с подступавшими слезами, и эти усилия разбивали Тайриану сердце. Если разбойники схватят девушку, то разорвут ее на части. Как ему жить без нее? Он никогда себе этого не простит.

Тайриан загнал коня в густые заросли. Оста­новившись, спустил Гвен на землю и спешился сам, а потом обхватил морду лошади, чтобы та не могла издать ни звука.

Хитрость удалась – шайка бандитов просле­довала мимо, не заметив их. Тайриан с глубо­ким вздохом облегчения повернулся к Гвен и, оглядев девушку с головы до ног, сказал с улыбкой:

– Прошу прощения за легкомыслие, Гвен, но тебе надо сбросить это облачение.

Глава 20

Когда стало смеркаться и над землей пополз легкий вечерний туман, Гвен с Тайрианом вер­нулись к повозке, чтобы подобрать кое-какие вещи.

Среди разбросанной повсюду одежды возни­цы они отыскали наиболее приличную рубаху, штаны и жилет; потом Тайриан освободил ло­шадь, впряженную – в повозку, и обратился к Гвен:

– Нам надо найти место, где ты смогла бы уединиться и переодеться.

Девушка кивнула.

Тайриан взял одеяло, накинул его на спину лошади, подрезал постромки, превратив их в поводья, чтобы Гвен могла ехать верхом, и они вернулись в лес.

Когда Тайриан помогал девушке спешиться, она мило улыбнулась ему, но не заметила, что в его глазах горит огонь желания. Все мысли Гвен были заняты тем, как она будет выглядеть в новом костюме и как посмотрит на нее Тай­риан, когда она снимет монашескую одежду.

– Я подожду на поляне, – сказал Тайриан и оставил ее одну.

Укрывшись среди деревьев, Гвен стянула с волос апостольник и покрывало, тряхнула светлыми локонами, которые водопадом спустились по плечам и спине, освободившись, наконец, из своего плена.

Может быть, он решит, что у нее слишком длинные волосы? Интересно, стригутся ли знат­ные дамы? – гадала Гвен.

Девушка сняла монашеское облачение и пе­реоделась в голубую рубаху и мешковатые серые штаны. Где-то невдалеке журчала река Грин-торн, огибающая лес, и Гвен замерла, вслуши­ваясь в успокаивающие звуки.

Желая показаться перед Тайрианом в самом лучшем виде, она сорвала несколько красивых белых цветочков и воткнула в волосы, скрепив прическу коротким кожаным шнурком.

Когда девушка вышла из леса на небольшую полянку, Тайриан сидел на плоском камне, он развел костер и что-то поджаривал над огнем.

Тайриан тут же встал, будто на поляне по­явилась принцесса и застала его за недостойным делом. На ней не было роскошных одежд, но в свете костра Гвен выглядела совершенно оча­ровательно.

Тайриан завороженно смотрел на нее: на по­ток самых длинных, какие он только видел, се­ребристых волос; етройную девичью фигуру; небольшую высокую грудь, которую обрисовы­вали порывы налетавшего ветра; нежные губы; голубые бездонные глаза…

Девушка нетерпеливо отбросила выбившую­ся прядь, лишь еще больше растрепав шелко­вистые локоны.

Язык Тайриана прилип к гортани. Он почув­ствовал, как судорожно застучал пульс в висках.

Гвен не могла говорить, а сейчас и ее спутник лишился дара речи. Теперь Тайриан понимал, как чувствует себя девушка, не имея возможности выразить словами свои переживания, мыс­ли и просьбы.

В этот момент Тайриану хотелось сказать ей, что он охвачен любовью, но губы отказыва­лись повиноваться. Изумление коснулось его своей трепетной рукой, как только рыцарь по­нял, что это правда – он влюбился в холодное, сдержанное имя еще до того, как увидел его обладательницу. Но действительно ли это Вин­тер, а не Гвендолен бесфамильная?

Девушка ласково улыбнулась, и застывшее было время вновь потекло своим чередом.

Тайриан откашлялся, будто ему было трудно дышать.

Гвен хотела спросить, что беспокоит его, но рыцарь уже отвернулся, склонился над костром и стал подбрасывать дрова.

Гвен медленно подошла к соседнему камню и присела. Она чувствовала себя очень глупо в просторной одежде Торолфа; рукава рубахи доходили ей почти до колен, и их пришлось закатать, штаны – подвернуть, чтобы они не волочились по земле, и подвязать веревкой на талии, чтобы они вовсе не упали с девушки. Но без апостольника и покрывала на голове Гвен ощущала приятную легкость.

Она с удовлетворением осмотрелась вокруг, наслаждаясь давно забытым ощущением свобо­ды. Ей встретился мужчина, которому можно было доверить свою жизнь без опаски.

Тайриан зажаривал на вертеле пойманного кролика; вскоре большой кусок мяса был го­тов – с золотистой хрустящей корочкой и неж­ной сочной мякотью внутри.

– Есть хочешь? – это было единственным, что Тайриан смог выдавить из себя после долгих усилий.

Гвендолен посмотрела на него и робко кивнула.

Лес вокруг поляны постепенно наполнялся разнообразными шорохами – ночные зверьки и птицы выходили на охоту в сгустившихся сумерках.

Тайриан принес мех вина, который Торолф держал в повозке, и предложил девушке. Она сделала большой глоток, и в тот же миг крепкий напиток обжег горло и согрел желудок. Неизве­данное доселе ощущение – ведь до этого Гвен никогда не пила неразбавленного вина – оказа­лось приятным; а через несколько минут ее уже перестал смущать взгляд Тайриана, наблюдав­шего, как она расправляется со своей долей кролика.

Гвен часто кивала во время еды, чтобы пока­зать спутнику, что все очень вкусно.

Тайриан ел мало, передавая самые сочные и вкусные кусочки девушке и предлагая запи­вать вином. К тому времени, когда кролик был съеден, а вино выпито, Гвендолен чувствовала восхитительное головокружение.

– Вот. Может быть, ты хочешь… – голос Тайриана замер.

Она дотронулась до его руки так легко и неж­но, как мотылек задел невесомым крылышком.

Передав девушке остатки вина, Тайриан под­нялся с камня, и Гвен невольно залюбовалась стройной могучей фигурой в переменчивом све­те костра.

Наступала ночь. Ветерок шелестел в густой листве, приглушенно ворковала река, загора­лись звезды в далеком густо-синем небе, прибы­вающая луна наливалась самым насыщенным оттенком желтого и освещала лица Тайриана и Гвендолен. Они слушали вечную симфонию Природы и не отрывали глаз друг от друга.

В естественное многоголосие вплелся тихий голос Тайриана:

– Закрой глаза, – почти прошептал он. Гвен повиновалась. Тело расслабилось, и де­вушке показалось, будто она плывет по воздуху.

Следующим ощущением стало прикоснове­ние мужских губ.

Река, ветер, лес, луна, звезды – все переста­ло существовать. Лицо Гвен раскраснелось и стало горячим.

Тайриан был так близко… Его большое силь­ное тело, добрая неистощимая сила, исходив­шая от него, и неповторимый запах опьяняли и возбуждали Гвен. Девушка приникла к плечу своего рыцаря.

И вдруг в сознании открылась и тихо закры­лась какая-то дверца. Калейдоскоп образов прошлого промелькнул перед мысленным взо­ром и вновь исчез.

Гвен не могла описать, что с ней произошло. Эти эмоции, поцелуй, череда внезапно возник­ших и стремительно исчезнувших воспомина­ний – все это она могла определить только двумя словами: «совершенно непостижимо».

Наконец Тайриан пробормотал:

– Мы должны поспать. «Да», – шепнули ее глаза.

Гвен подняла к нему лицо. Тайриан взял ее руку и поднес к щеке. Прижав ладонь девушки к давно не бритой бороде, он наклонил голову, но только заглянул Гвен в глаза, ничего больше.

А Гвен размышляла. За короткий промежу­ток времени она узнала Тайриана, он расширил ее познания и обострил чувства так сильно, что она никогда уже не сможет довольствоваться тесным мирком монахинь, проводящих всю жизнь в постоянных молитвах.

Гвен больше не испытывала той тоски по прошлому, что раньше причиняла боль и мучи­ла страстным желанием вернуться в места дет­ства. У нее возникало ощущение, что жизнь в монастырях была всего лишь длинным скучным сном. Теперь девушка не могла допустить и мысли о том что ей суждено провести свой век в таком месте, где она иногда неделями не чув­ствовала прикосновения ветра, солнца и дождя.

Тот другой мир исчезал для нее подобно талому снегу. Осталось только «здесь» и «сей­час», а «завтра» ее не волновало.

Тайриан слышал голоса реки и ветра, он весь пылал, но ни вода, ни прохладные порывы не могли погасить пламя его желания.

После молчаливого прощания на ночь де­вушка и мужчина двигались порознь, словно лунатики, пребывающие каждый в своем собст­венном мире грез.

Было уже за полночь, но Тайриан еще не спал. Он прислушался к ровному, тихому дыха­нию Гвен, потом открыл глаза и посмотрел на нее. Девушка спала и улыбалась чему-то.

Смещающиеся тени создавали впечатление, что деревья и камни оживают.

Тайриан думал о том, что в этот вечер чуть было не потерял самообладание, и внимательно изучал черты спящей девушки, светлое облако волос, сияющих в лунном свете. «Ангел небес­ный, – подумал он. —Ангел Винтер. Нетрону­тая. Что ему делать с ней?»

«Я хочу стать твоим единственным…»

Сейчас вся прежняя жизнь виделась Тайриану, как в тумане, – какой-то далекой и серой. Ничто не имело значения, кроме Гвен. Она заполнила его жизнь. Все женщины, которых он знал и любил раньше, стали бледными призра­ками, обычными стекляшками рядом с этим драгоценным камнем.

Он знал Гвен еще не достаточно хорошо, но чувствовал, что они предназначены друг для друга и ничто в мире не изменит этого.

Тайриан хотел разделить с ней все свои сек­реты, довериться полностью и знать, что она никогда не предаст его. А он сам оправдает ее доверие.

Завтра он отвезет ее в Жасмин-Тэтч. Не в Шервуд и не в Сатерленд. Еще не время.

Утром, когда солнце только начинало рассеи­вать туман над травой и между деревьями, Гвен и Тайриан с удовольствием съели завтрак из рыбы, но обычного общения не последовало. Девушка отнесла остатки пищи к реке, чтобы вода унесла их.

Мгновение она постояла в утренней тишине, благодаря Бога за прекрасный наступающий день, за все его создания и… за Тайриана.

Лето набирало силу.

Они ехали верхом – Тайриан на своем бое­вом коне, Гвен на лошади Торолфа. Пожитки из разбитой повозки сложили на спинах живот­ных, и рыцарь на ходу выбрасывал кое-какие вещи, а девушка с улыбкой наблюдала за этой процедурой.

Плавные линии ландшафта походили на из­гибы женского тела; почва скрывалась под ков­ром опавших иголок бесчисленных сосен.

С наступлением сумерек они подъехали к Жасмин-Тэтч и направили лошадей по тропин­ке среди настоящего моря цветов. Нарциссы уже уступили место летнему буйству красного, синего, желтого и оранжевого. Маргаритки жел­тыми сердцевинками и белоснежными лепестка­ми, казалось, приветствовали усталых путников.

Гвен с трудом отвела взор от прекрасных цве­тов и с недоумением посмотрела на Тайриана.

– Я часто проводил здесь лето, когда был ребенком, – смеясь, ответил он.

И это все? Больше он ничего не собирается рассказать? Почему он приезжал сюда, и кто живет здесь сейчас? Гвен изумилась еще боль­ше, когда они подъехали к очаровательному домику. Стены его были увиты какими-то расте­ниями с крошечными нежно-фиолетовыми цве­точками, на черепичной крыше пристроилась каменная труба. Вход представлял собой невы­сокую арочную дверь, и Тайриану пришлось пригнуться, чтобы войти в дом.