Охотник за приданым

Мэт подставил лицо хлестким порывам ветра. Только круглый идиот может позволить девчонке водить себя за нос! Еще никогда его желание не было столь мучительным.

За всю свою взрослую жизнь он не оставался без женщины дольше нескольких дней, конечно, за исключением тех случаев, когда выходил в море. Восставшая плоть натянула ткань его брюк, и Мэт недоумевал, как Лили за считанные дни удалось стать для него настоящим наваждением. И, видит бог, это его собственная жена! Что бы сказали друзья, доведись им узнать, что страсть к собственной жене довела его почти до животного состояния?

— Как здоровье твоей драгоценной половины, дорогой? Я слышала, она упала?

Мэт немедленно узнал голос. Какого черта здесь делает Кларисса именно сейчас, когда Лили распалила его желание, подобно адскому пламени?

— С ней все в порядке. — Для мужчины, находящегося в его положении, он держался с удивительным самообладанием.

— Почему же ты в одиночестве? Неужели радости медового месяца уже наскучили тебе? Могу поклясться, что однажды ночью, когда мне не спалось, я, прогуливаясь по палубе, видела тебя на одном из диванов в салоне. Признай хоть теперь, что тебе нужна настоящая женщина.

— Будь ты проклята, Кларисса, — прорычал Мэт сквозь стиснутые зубы. — Тебе еще не надоело?

— Нет, дорогой, ведь дело касается тебя.

Она подошла к нему совсем близко. Так близко, что он почувствовал дурманящий запах женщины и потерял голову.

Грубо схватив Клариссу за локоть, он поволок ее за бочки, громоздившиеся на опустевшей палубе. Наступило время ужина, и пассажиры уже собрались в салоне, готовясь насладиться едой. Небо окрасилось в темно-фиолетовые тона, до наступления темноты оставалось несколько минут. Вокруг не было ни одной живой души, кроме вахтенного, а бочки надежно укрывали их от случайных свидетелей.

Кларисса торжествовала. Именно этого момента она ждала так долго. Наконец-то Мэт признал, что нуждается в ней, что его молодая жена не в счет! Наслаждаясь победой, женщина запрокинула голову — отзываясь на его страсть и не в силах более контролировать свое собственное желание. Она прильнула к широкой груди Мэта, ее губы жаждали поцелуев, а тело — прикосновения его больших, сильных рук. Даже сквозь многочисленные юбки Кларисса чувствовала его напряженную плоть. Она взяла его руку и положила на свою правую грудь.

Лили вышла из каюты и направилась в салон. Увидев, что Мэта еще нет, она села на свое место за столиком и с удовольствием принялась за еду, радуясь, что может насладиться вкусным ужином без его жгучих взглядов и неловкого молчания. Девушка надеялась, что он также не появится к ночи, что он вообще никогда не появится, однако понимала, что все это — пустые мечты. Ровно через три дня он будет ждать ее в постели, и, если к тому времени она что-нибудь не придумает, развязка неминуема.

После ужина Лили не присоединилась к другим пассажирам, которые, как правило, собирались поболтать, а поднялась на палубу подышать свежим воздухом. Наверху было безлюдно, и девушка направилась к борту, отметив, что с полудня заметно похолодало и волнение на море усилилось.

Возвращаться в каюту не хотелось, но и под пронизывающими порывами ветра было неуютно. Заметив на юте несколько бочек. Лили решила, что они послужат ей надежным укрытием и позволят в полной мере насладиться одиночеством. Осторожно ступая по скользкой палубе, она направилась к бочкам, прикидывая, на какую из них можно было бы присесть. Приблизившись, девушка, к своему удивлению, услышала голоса. Она робко заглянула за образованную бочками преграду и остолбенела, увидев Мэта в обществе той самой брюнетки, что постоянно преследовала их. Та прижималась к нему, призывно глядя ему в глаза, а Мэт — о боже! — Мэт ласкал рукой ее грудь!

К счастью, они не слышали ее взволнованного громкого дыхания, и Лили удалось ретироваться незамеченной.

Оказавшись в своей каюте, она бросилась на кровать, отчаянно молотя кулачками по подушке, искренне желая, чтобы вместо нее оказался Мэт — эта лживая свинья, уверявшая ее, что никогда не был знаком с той женщиной.

Чего еще ожидать от мужчины, который нагло заявил, что не собирается блюсти верность? Но откуда это чувство обиды? Почему ей так больно оттого, что она застала своего мужа с другой?

* * *

Мэт сжал грудь Клариссы, и ее страстный стон пробудил воспоминания о том, что было между ними раньше. Он попытался представить себе ее белые нежные груди, не помещавшиеся в ладонь, крутой изгиб бедер, мягкие и пышные ягодицы… Но перед его внутренним взором вновь вставала другая грудь, высокая и упругая; узкие, хотя и безусловно женственные бедра; талия, такая тонкая, что он мог легко сомкнуть вокруг нее пальцы, и подтянутые, идеально круглые ягодицы, пружинившие под его рукой.

Лили.

Лили, ее бархатные щеки, окрашенные первым цветением юности.

Тело Мэта само сделало выбор: неожиданно его плоть обессилела и опала. Такого с ним еще никогда не случалось. Если в этом виновата Лили и из-за нее он никогда не сможет насладиться другой женщиной, то она настоящая ведьма, и будь проклят тот день, который свел их вместе.

— Мэт, любимый, — проворковала Кларисса, задыхаясь от желания, — пойдем в мою каюту, там нам никто не помешает.

Она была настолько возбуждена, что не заметила его внезапного охлаждения.

Отстранив ее, Мэт сказал:

— Прости, Клари, но боюсь, сегодня ничего не получится.

Раздражение, явно звучавшее в его голосе, привело женщину в замешательство.

— Конечно же, получится, дорогой. Нет ничего такого, что бы у тебя не получилось. Кому, как не мне, знать?

Мэт хрипло рассмеялся. Он бесцеремонно схватил ее руку и поднес к своему паху.

— Теперь ты мне веришь?

— О… — От изумления Кларисса потеряла дар речи.

— Спокойной ночи, Клари.

— Мэт, постой. Я знаю, как пробудить в тебе желание.

Тебе всегда нравилось, когда я делала это ртом. Пожалуйста, не сдавайся так легко!

— Спокойной ночи, Клари, — повторил Мэт, слишком занятый своими проблемами, чтобы обсуждать их с ней.

О, Лили, Лили, черт бы тебя побрал!

Той ночью Мэт так и не вернулся в каюту, и Лили не знала, радоваться этому или возмущаться. Все говорило о том, что он остался у брюнетки. Чем дольше девушка думала об этом, тем хуже ей становилось. Она и не предполагала, что его измена может ее так больно ранить. Сердце болезненно сжималось, в нем поселилась сосущая боль; от чувства брошенности, опустошенности сводило желудок, а разум застилала пелена черной тоски. Разве ее вина в том, что Мэт похотлив, как мартовский кот, и ему каждую ночь нужна женщина? Нет, но в том, что он ищет удовольствий на стороне, виновата все-таки она. Это был ее сознательный выбор. Но если выбор сделан, чего же теперь мучиться? Да кому он нужен, этот Мэтью Хоук? Той смазливой брюнетке? Вот и отлично — пусть забирает его. Это, по крайней мере, даст ей. Лили Монтегю, три дня свободы.

* * *

В течение двух последующих дней Лили видела Мэта только за едой. Она неплохо проводила время, болтая с другими пассажирами и гуляя по палубе. Странным было лишь то, что Мэт приходил в салон или один, или в компании капитана Арчера. Зная, что он не может долго обходиться без женского общества. Лили всякий раз ожидала увидеть ту брюнетку, повисшую у него на руке. Но этого так и не случилось. Почему? Он боялся выглядеть смешным, открыто появляясь на людях со своей любовницей?

Или дело в чем-то другом?

Занятая этими мыслями, девушка почти забыла о предъявленном ей ультиматуме, когда на третий вечер, после ужина, к ней подошел Мэт.

— Позволь проводить тебя до каюты, — негромко сказал он.

Лили испуганно взглянула на него, но на его лице застыла непроницаемая маска светской любезности, разглядеть под которой истинные чувства или намерения не представлялось возможным. Лишь плотно сжатые губы, чуть резче, чем обычно, обозначившиеся желваки да нервно бьющаяся на шее жилка выдавали его напряжение. Однако девушка успела достаточно изучить своего мужа, чтобы сразу понять, чего он хочет.

— Мэт, — стараясь говорить как можно убедительнее, ответила она, — ты совершаешь ошибку.

— Я ее уже совершил, позволив тебе столько раз выкручиваться, — холодно возразил он. — А теперь, если ты не хочешь публичной сцены, то пойдешь со мной, как во всем послушная мужу жена.

Лили посмотрела по сторонам и увидела, что остальные пассажиры действительно начинают поглядывать на них с любопытством, особенно брюнетка. Отставив незаконченный ужин, она поднялась из-за стола и, поводя своими роскошными бедрами, неторопливо направилась к ним.

Впрочем, Лили так и не суждено было узнать, чего эта женщина хотела, поскольку Мэт уже направлялся к выходу, и ей ничего не оставалось, как чуть ли не бегом последовать за ним.

В каюте Мэт запер дверь и без лишних слов притянул Лили к себе. Его губы буквально впились в ее шею, и он застонал от удовольствия.

— Наконец-то! Боже, как долго я этого ждал!

— Не прикасайся ко мне! — с угрозой вскричала она, вырвалась и отбежала на безопасное расстояние.

— Ты моя жена, Лили, и я хочу тебя, — тоном человека, который решил идти до конца, ответил Мэт, направляясь к ней. — Не сопротивляйся, и я не причиню тебе боли.

Иди ко мне, и ты узнаешь, что такое наслаждение.

— Мне не нужно такое наслаждение!

— А откуда ты знаешь, какое оно, если тебе никогда не доводилось его испытывать? — криво усмехнулся он.

В его бездонных черных глазах снова заплясали дьявольские огоньки. Лили слишком хорошо знала, что за этим последует, и стала беспомощно озираться по сторонам. Что делать? Где спрятаться? Вот если бы удалось проскочить к двери и успеть отодвинуть засов…

Не помня себя от страха, она рванулась вперед, намереваясь проскользнуть мимо Мэта, и ей это почти удалось, но он все же оказался проворнее. Мгновение спустя она снова билась в его объятиях.

— Мэт, ну пожалуйста, Мэт, не надо!! — всхлипывала она, пытаясь освободиться от сжимавшего ее стального кольца его рук. — Ты же получил мои деньги, так чего же тебе еще надо? Зачем тебе я? Чтобы включить в свой список побед еще одну бедную женщину? Чтобы самоутвердиться и доказать свою мужскую состоятельность?

По его лицу пробежала тень, но это длилось мгновение: он был слишком возбужден, чтобы отвлекаться на посторонние темы.

— Мне незачем доказывать свою состоятельность, ни .мужскую, ни какую другую, — тем не менее ответил он. — Все гораздо проще. Ты нужна мне, я хочу тебя, и я тебя получу. Бог свидетель, мне страшно не хотелось прибегать к силе, но, извини, ты сама виновата.

С этими словами он подхватил отчаянно брыкающуюся девушку на руки, отнес ее на постель и, решительно пресекая малейшее сопротивление, быстро раздел. Затем начал раздеваться сам.

Лили хотела было не смотреть на него, но это оказалось невозможно. Тело Мэта завораживало. Сильное, загорелое, великолепно сложенное, мускулистое, оно поневоле притягивало взгляд. Его могучая восставшая плоть чуть подрагивала, живя, казалось, своей жизнью, и от нее исходила такая мощная волна желания, что девушка в ужасе забилась под одеяло В то же самое время одеяло полетело в сторону, и она оказалась буквально распятой на простынях: сверху на нее навалился Мэт; он сжал ее руки в своих и развел их в стороны, а его правое колено с силой прижало ее ноги к постели. Длинный, слегка изогнутый вверх наподобие сабли член завис в каком-то, дюйме от живота девушки.

Кровь молотом стучала Мэту в виски, его тело горело от близости той, кого он так мучительно желал все это время, мышцы паха сладостно ныли, лишний раз сигнализируя, что его оружие давно готово к бою.

— Ты будешь счастлива со мной, глупышка, — обжег ей губы его горячий шепот. — Не бойся, я постараюсь не делать тебе больно. А теперь, дорогая, расслабься и раздвинь ноги.

Невероятный, всепоглощающий шквал страсти, обрушившийся на Мэта, был неожиданным для него самого.

При всем своем опыте, при всей искушенности в сексе, ему еще не доводилось переживать ничего подобного. И вызвала эту бурю не умелая обольстительница, а насмерть перепуганная невинная девушка — его собственная жена!

Он весь превратился в туго натянутый лук, готовый в любой момент выпустить свою стрелу… Но где-то в глубине сознания вдруг проснулась и запульсировала тревога:

«Она не готова, если взять ее прямо сейчас, потом уже будет слишком поздно объяснять, что секс — это хорошо, она запомнит только боль и то, что эту боль причинил ей ты».

Допустить такое Мэт никак не мог — в каком бы состоянии он ни находился, контроль срабатывал автоматически. Более того, мысль о том, чтобы возбудить Лили, подвести ее к самой черте конечного экстаза и лишь затем взять, доставила ему истинное удовольствие. Он жадно припал к ее губам.

— Остановись, ты мне противен! — с внезапной силой снова запротестовала Лили, увертываясь от его ищущего рта. — Как ты можешь говорить, что хочешь меня, когда постель, в которой ты развлекался с той брюнеткой, должно быть, еще не остыла?

Мэт замер, как громом пораженный.

— Да-да, с той самой брюнеткой, что все время строит тебе глазки! — осмелела она, истолковав его замешательство по-своему.

— Проклятие, Лили, да ты в своем уме? — взорвался Мэт. — Неужели ты не видишь, что у меня давным-давно не было женщины? Разве ты не чувствуешь, как я хочу тебя?

Девушке показалось, что ее живота коснулся кусок раскаленного железа. Она испуганно взглянула туда и увидела, что в нее уперся его твердый, как камень, член — Теперь тебе понятно?! — хрипло выдохнул Мэт.

Лили растерянно заморгала. Честно говоря, она и понятия не имела, о чем он говорит. Какая связь между тем, когда у него была женщина, и теперешним состоянием?

Разве он у него не всегда такой? Другим, по крайней мере, она его не видела… Но что будет, если эта огромная штука окажется у нее внутри? Наверное, она умрет от ужаса и боли. Ну и пусть, уж лучше умереть, чем жить, зная, что ей никогда не суждено познать настоящую любовь и быть счастливой…

Его губы и язык принялись ласкать ее грудь, а рука скользнула ей между ног; пальцы нащупали и стали мягко массировать нежный бугорок у самого входа во влагалище.

По телу девушки уже разливалась теплая волна возбуждения, кровь быстрее побежала по венам, сердце стучало все чаще и чаще. Она не могла сказать, что это ей неприятно, но слишком хорошо понимала, чем все закончится, и снова попыталась вырваться. Тщетно. Он лишь сильнее прижал ее к постели.

Их связывал лишь лист официальной гербовой бумаги.

Никаких чувств. Никаких взаимных интересов. Даже о взаимной привязанности или просто симпатии было еще трудно говорить, и Лили отчаянно не хотела идти на поводу у его похоти. Разве могла она забыть, что Мэт женился на ней только из-за денег? Разве должна была безропотно мириться с ролью бесплатного приложения к собственному состоянию? Разве не возмутительно, что ее, не любя, решили просто использовать для удовлетворения физиологической потребности?..

Пальцы и язык Мэта продолжали свою мучительную, сладостную работу. Лили начала задыхаться.

— Пожалуйста, прекрати! — вскричала она, с ужасом чувствуя, что весь ее благородный гнев испаряется и ей все труднее владеть собой. — Остановись!

— Не могу, дорогая, уже не могу… — раздался его прерывистый шепот. — Ты просишь о невозможном.

Лучше пожалей и меня, и себя, раздвинь ноги!

Его слова, предвещающие неотвратимый, страшный конец, казалось, придали девушке сил, и она снова отчаянно забарахталась под ним, но вскоре с горечью осознала всю тщетность своих попыток. Мэт сильнее, тяжелее, опытнее ее… Что ж, он победил. Будь что будет!

Ее колени разошлись в стороны.

— Вот и умница, — словно сквозь сон донесся до нее голос мужа. — Правда, ты еще не совсем готова, но ничего, скоро, очень скоро…

Его пальцы стали действовать с большей настойчивостью, проникая все глубже, до самой девственной плевы, затем убегая назад и снова устремляясь вперед. Желание, до сих пор гнездившееся где-то в животе подобно плотно сжавшемуся клубку, выпустило свои щупальца, и они стремительно побежали по всему телу, окутывая своей сладостной негой каждую его клеточку, задевая каждый нерв, заволакивая разум пеленой волшебного дурмана, даря изысканную, ни с чем не сравнимую негу.

Лили застонала, ее глаза закрылись, голова запрокинулась, а бедра непроизвольно задвигались в унисон с дразнящим танцем его пальцев. Гнев, обида, чувство одиночества — все осталось где-то там, в другой жизни; сейчас она страстно желала лишь одного — безраздельно отдаться этому валу наслаждения, который, вздымаясь все выше и выше, неотвратимо нес ее на своем гребне к ослепительно сияющим звездам.

Мэт с радостным удивлением наблюдал, как испуганная, зажатая овечка превращается на его глазах в страстную тигрицу, охваченную буйным вихрем желания. Теперь Лили с жадностью принимала от него то, что еще несколько мгновений назад решительно отвергала, и он понял, что она на грани оргазма. Безошибочный инстинкт подсказал ему, что настала та самая минута, пропустить которую не должен ни один уважающий себя мужчина. Мэт порывисто сжал ей ягодицы, и его изнывающий член мягко вошел в восхитительный влажный коридор ее все еще девственного тела. Выждав долю секунды, он резко послал свои бедра вперед, и тонкая, но прочная преграда невинности пала.

Лили показалось, что в нее вонзили нож, и она пронзительно вскрикнула.

— Не двигайся! — быстро шепнул он.

— Прекрати! — всхлипнула она, падая с небес на землю. — Ты делаешь мне больно!

— Расслабься, глупая, боль скоро пройдет.

Мэт подался чуть назад, затем вошел в нее на всю немалую длину своей твердой, горящей от возбуждения плоти.

— О боже! — простонал он. — Никогда еще не испытывал ничего подобного! Ты.., ты просто чудо, дорогая…

Лили готова была разрыдаться. Наваждение прошло, остались лишь боль и глухая досада, раздражение на этого самовлюбленного эгоиста, обещавшего райские кущи, а затем ради собственного удовольствия низвергнувшего ее в пучину муки.

Мэт между тем продолжал размеренно двигаться, задавая ритм, успокаивая и одновременно поощряя, и жгучая боль начала постепенно отступать. В опустошенном теле девушки вновь просыпались ощущения — сначала робко, потом все отчетливее заговорили бедра, спина, живот; волна желания с глухим рокотом (или это был ее собственный стон?) опять подхватила Лили и стремительно понесла, сметая на своем пути осколки сомнений и былого разочарования. Затем с внезапной злостью она швырнула ее куда-то вверх, и девушка словно зависла в воздухе, охваченная наслаждением такой силы и пронзительной остроты, что перед ее плотно закрытыми глазами запульсировали огненные пятна.

Ее исполненный страсти вопль прозвучал для Мэта божественной музыкой. Сам он давно уже был на грани и лишь ждал этого момента, чтобы кончить одновременно с ней. Несколько широких, размашистых движений бедрами, и его хриплый стон присоединился к затихающему крику Лили.

Они долго лежали рядом друг с другом, не шевелясь и почти не дыша.

Наконец хоровод звезд перед глазами Лили стал меркнуть, а мир — обретать свои прежние очертания. Она подняла голову и увидела склонившегося над ней Мэта: он просто давился от хохота.

— Над чем это ты смеешься? — возмущенно осведомилась Лили, к которой мгновенно вернулись все старые обиды.

— Над тобой, дорогая, — еле выдавил он. — Вот уж никогда не ожидал от тебя такой страсти! Ты так долго прикидывалась холодной и безразличной, что я чуть было тебе не поверил. Знаешь, мне, кажется, начинает нравиться наш брак.

— Зато я, кажется, начинаю его ненавидеть!

6

Сквозь сон Лили вдруг почувствовала на себе пристальный взгляд Мэта. Он сбросил с нее одеяло и, приподнявшись на локте, дюйм за дюймом пожирал глазами ее тело. Лили покраснела и натянула одеяло до самого подбородка. Наступило утро, и она, сама того не ведая, проспала всю ночь в объятиях Мэта.

— Ты не мог бы отвернуться? — смущенно попросила девушка. — Это.., это нехорошо.

Мэт улыбнулся в ответ, но было в его улыбке что-то такое, что ее очень смутило и заставило еще плотнее закутаться в одеяло.

— Мне нравится смотреть на тебя, — сказал он. — Доброе утро. Лили, я с нетерпением ждал, когда ты проснешься.

Его руки проникли под одеяло: одна легла ей на грудь, вторая — на живот.

— О нет, только не это! — простонала Лили. — Неужели опять? Разве прошлой ночи было недостаточно?

Мэт откинул голову и расхохотался.

— Твоя наивность воистину не знает предела, дорогая.

Я мог бы три, пять раз заниматься с тобой любовью ночью и все же снова хотеть этого утром. — Одеяло полетело на пол, и он коснулся губами ее бедра. — Тебе было очень больно?

Лили вспыхнула. «Интересно, все ли мужья и жены столь же откровенно обсуждают самые интимные подробности?» — подумала она. Ей почему-то казалось, что нет.

— Очень, — честно призналась девушка.

— А сейчас?

— Сейчас боль утихла, но до конца не прошла. Твой… э-э.., отросток слишком велик для меня. Мне не хотелось бы испытать это вновь.

— Не бойся, — ласково ответил Мэт, пропустив «отросток» мимо ушей. — Обещаю тебе, в следующий раз все произойдет по-другому.

— Никакого следующего раза не будет, — решительно заявила Лили. — Считай, наш брак состоялся, и у меня нет больше повода аннулировать его. Я стала твоей женой не на бумаге, а на деле, деньги теперь окончательно твои, так что убери руки и оставь меня в покое.

Брови Мэта сдвинулись, лицо потемнело. Он считал, что стоит ему единожды удовлетворить свое желание, овладев Лили, и пылающий в его чреслах пожар на какое-то время погаснет, но, как оказалось, это только еще больше разожгло аппетит. Ее страстность удивила и обрадовала его. Ее деньги, как и прежде, были ему позарез необходимы, однако за последние несколько недель Лили каким-то непостижимым образом умудрилась так глубоко пробраться в его сердце, что изгнать ее оттуда казалось уже совершенно невозможным. С нею он стал совсем другим и с трудом узнавал себя: начать с того, что ему вдруг изменило его мужское естество, чего не случалось еще ни разу — с двенадцати лет, когда он впервые познал женщину. Мэт был встревожен. А если позволить Лили диктовать свои условия, то это вообще бог знает к чему может привести.

— Будет так, как я решу, — жестко сказал он. — Пора бы уже понять. Я, дорогая моя, отнюдь не мальчишка, не какой-то там молокосос, который настолько без ума от своей красавицы жены, что позволяет вертеть собой, как ей заблагорассудится. Так вот, я хочу заняться с тобой любовью. Немедленно.

Глаза девушки гневно сверкнули.

— А я этого не хочу. Я ненавижу тебя, и мне противно все то, что ты делал со мной этой ночью.

— Ой ли? — насмешливо прищурился Мэт. — Так, значит, ты стонала не от наслаждения, а от ненависти? Ну что ж, столь сладострастная ненависть меня вполне устраивает. Можешь говорить все, что угодно, дорогая, тебе меня не обмануть.

Глядя на его красивое загорелое лицо, чуть перекошенное саркастической усмешкой, Лили вдруг с ужасом подумала, что так же, должно быть, выглядит дьявол, когда является к грешнику, дабы забрать его бессмертную душу в ад. И если она сейчас позволит ему снова войти в свое тело, то тоже окажется там — в аду.

— Я мог бы многому научить тебя, — продолжил Мэт, проводя ладонью по внутренней стороне ее бедра. — Такому, о чем ты даже не догадываешься.

В янтарных глазах Лили вспыхнули опасные искорки.

— Очень может быть, — глубокомысленно протянула она. — Мои будущие любовники, без сомнения, оценят результаты твоих уроков.

В нее будто вселился сам черт, нашептывая слова, которые наверняка должны были взбесить Мэта.

Мэт пристально посмотрел на нее.

— Если ты надеешься, что я выйду из себя и покину твою постель, то знай, этот номер не пройдет. А если тебе когда-либо придет в голову наставить мне рога, то, клянусь, расплата будет ужасной. Теперь же, мой маленький бесенок, я просто сгораю от нетерпения дать тебе первый урок.

Пока он говорил, его рука продолжала ползти вверх по ее ноге, и последние слова Мэт уже сопровождал ритмичными движениями пальцев, которые то проникали в ее лоно, то покидали его. Лили почувствовала, как закипает ее кровь, а по телу с нарастающей силой пробегают сладостные судороги, бороться с которыми становилось все труднее.

— Оставь меня, Мэт. Я не хочу этого.

— Твое тело утверждает обратное.

Его пальцы скользнули глубже, затем еще глубже, дразня и разжигая ее проснувшееся желание. Теряя над собой контроль. Лили инстинктивно задвигала бедрами в такт пульсирующим в низу живота вспышкам нарастающего наслаждения. Мэт с трудом подавил довольную улыбку.

Слегка пошевеливая двумя пальцами во влагалище, подушечкой большого пальца он осторожно нащупал головку клитора и ласково, но требовательно нажал. Лили издала всхлипывающий стон, ее голова заметалась на подушке, спина выгнулась, ноги непроизвольно раздвинулись.

— Ты.., ты просто ублюдок! — с трудом выдавила она, впервые в жизни употребив это слово.

— Где-то я уже это слышал, — вздохнул Мэт, и его губы жадно прильнули к соску ее правой груди.

— 0-о-у…

— Ты хотела что-то сказать, дорогая? — с комичной тревогой поинтересовался он. — Выражайся, пожалуйста, яснее.

Впрочем, в этот момент он мог говорить все, что угодно, она все равно уже не слышала его, а если и слышала, то не понимала. По ее лицу пробежала судорога, и Мэт понял, что она на пороге оргазма. Сейчас, охваченная дикой, первобытной страстью, властно пробуждающей ее истинную женскую суть, она казалась такой ослепительно красивой, что у него перехватило дыхание. Он быстро убрал руку, прижался своей гудящей от желания плотью к вратам наслаждения и ринулся вперед. Перед закрытыми глазами Лили взорвались и развернулись стоцветными плюмажами праздничные фейерверки, и, потонув в ее крике, мир рухнул. Мэт продолжал бешено работать бедрами, пока и его не настигла жгучая сладость разрядки. Обессиленный, он с глухим стоном рухнул на постель.

Когда он открыл глаза. Лили смотрела на него с каким-то странным выражением, в котором смешались ненависть и отвращение. Лицо девушки было бледно, глаза враждебно блестели, и все же во всем ее облике проглядывала какая-то растерянность, словно она так и не поняла, что с ней только что произошло. Мэт поднял голову и попробовал улыбнуться, но он выжал из себя лишь маловразумительную гримасу. Никогда еще в жизни он не был так измотан. Слов нет, Кларисса свое дело знала, но ей ни разу не удалось доставить ему столь могучего, пьянящего, опустошающего наслаждения.

Внезапно Лили повернулась к нему спиной. В том, как он распоряжался ее телом, было что-то оскорбительное, унизительное, но больше всего ее возмущало и в то же время поражало то, что Мэт играл на нем, как на музыкальном инструменте, строго чередуя струны и лады, и оно всякий раз отзывалось именно тем звуком, какой он хотел услышать. Ее собственное тело слушалось его, а не свою хозяйку! Этого она не могла ни понять, ни простить. Хоть бы одно ласковое слово! Один простой, честный поцелуй, подаренный просто так, а не с целью возбудить, соблазнить, подчинить своей воле… Неужели он не понимает?

— То, что ты сделал сейчас, было в последний раз, — ее голос звучал глухо и пугающе безразлично, — больше такого не повторится. Когда ты снова пожелаешь вступить в предоставленные тебе брачным контрактом и законом права собственности на мое тело, тебе придется меня изнасиловать.

— Значит ли это, что ты предлагаешь мне искать удовлетворения на стороне? — с трудом скрывая обиду, уточнил он.

Она едва не крикнула ему, что даже знает, какую именно «сторону» он имеет в виду и как она выглядит, но вовремя сдержалась.

— Мужчины вроде тебя редко задумываются над тем, где найти женщину на ночь, но еще реже спрашивают на это разрешения своих жен.

Мэт не понял намека, но общий смысл фразы взбесил его.

— Ты права, — сухо бросил он. — Мне действительно ни к чему вечно возиться с избалованным, капризным ребенком, вытирать ему сопли и учить ходить. Тем более если этот ребенок еще и настолько недогадлив, что пытается играть роль умной женщины перед своим взрослым мужем. Не смотри на меня так, Лили, я все равно не умру от страха. Придет время, и ты поймешь, что я имею в виду.

А теперь я скажу тебе вот что: разрешения мне твоего не надо, и я его у тебя не спрашивал, а просто дал тебе еще один шанс подумать. Ты им не воспользовалась. Что ж, это твое право. Но запомни: в следующий раз ты придешь ко мне сама и будешь умолять, чтобы я дал тебе то, от чего сегодня ты так опрометчиво отказываешься. И я еще посмотрю, простить тебя или нет. Это — уже мое право.

* * *

Холодным январским днем «Гордость Бостона» бросила якорь в гавани города, имя которого красовалось на ее бортах. Верный своему слову, Мэт больше не появлялся в каюте, когда там была Лили. Она представления не имела, где он спал, но старательно убеждала себя в том, что ее это не касается. По ночам девушка пыталась отгонять эротические фантазии, являвшиеся ей в виде обнаженного Мэта с искаженным в экстазе лицом, его внушительного восставшего члена или собственных сексуальных переживаний, которые она видела как бы со стороны. Все обрушилось на нее внезапно. Слишком внезапно, чтобы успеть разобраться в этом до конца. Возможно, она просто оказалась не готова к тому, что с ней произошло. Ни случайно подслушанные разговоры родителей, ни глупые выдумки, которыми «под страшным секретом» обменивались подруги по пансиону, не могли подготовить ее к разумному, трезвому восприятию реальности половой жизни.

Если бы только Мэт любил ее!

При всей своей юности и неопытности Лили интуитивно догадывалась, что отдача от секса могла бы быть тысячекратно больше, если бы он не подменял «занятием любовью» настоящую любовь.

Если бы только она любила Мэта!

Тогда, наверное, она смогла бы ему многое простить.