Охотник за приданым

— Вот и ответ на твой вопрос. Дик, — сказал Мэт, когда старпом вновь занял свое место рядом на мостике. — Никакого сражения не будет — они сдаются.

— И не удивительно, — усмехнулся Марлоу. — Они едва держатся на плаву, куда уж тут драться.

— Вот именно. «Морскому ястребу» повезло, мы еще успели укрыться в Нассау, иначе шторм сыграл бы с нами злую шутку. И все же, — задумчиво добавил Мэт, — я не доверяю англичанам. Они способны на любой подвох.

Когда подойдем ближе, надо будет потолковать с их капитаном.

Вскоре суда сблизились настолько, что их борта разделяло не более десяти метров.

— Эй, на «Бесстрашном»! — крикнул Мэт, сложив ладони рупором. — Я хочу говорить с капитаном.

— Капитан Уэйверли слушает, — секунду спустя донесся ответ.

— Я, Мэтью Хоук, капитан и хозяин «Морского ястреба», капера на службе правительства Соединенных Штатов, объявляю фрегат «Бесстрашный» своим военным трофеем и отправляю к вам призовую команду, которая заберет ваш груз и все ценное, что есть на борту. Во избежание кровопролития рекомендую не оказывать сопротивления.

— К несчастью, мы беспомощны и вынуждены сдаться на милость победителя, — мрачно констатировал Уэйверли. — Иначе наши пушки давно бы уже отправили вас на дно. Я не трус, сэр!

— А я так и не считаю, — крикнул в ответ Мэт и приказал призовой команде готовиться к высадке на вражеское судно.

Абордажные крючья, взлетев в воздух, впились в палубу, такелаж и деревянный фальшборт «Бесстрашного», корабли соприкоснулись, и через несколько минут Мэт уже стоял перед капитаном Уэйверли, а его люди окружили английских матросов и, как стадо овец, перегнали их на «Морской ястреб», где заперли на время в трюме. Положение британского королевского фрегата было настолько плачевным, что никто и не подумал оказывать сопротивление.

— Есть ли на борту пассажиры, капитан? — спросил Мэт, не в силах отогнать образ девушки с мучительно знакомыми волосами, которую он видел недавно на палубе.

Не померещилось ли ему? Быть может, он просто слишком долго в море и стосковался по женскому обществу?

— Есть, — подтвердил Уэйверли. — Случилось так, что «Бесстрашному» выпала честь доставить домой, в Англию, одну очень важную персону — дочь члена парламента, навещавшую знакомую своей покойной матери.

Я взываю к вашему благородству и чести морского офицера: леди не должна пострадать. Прикажите своим людям относиться к ней с должным почтением.

— Да вы, похоже, считаете нас, американцев, дикарями, — возмущенно фыркнул Мэт. — Даю вам слово, что ей ничто не грозит. Если она действительно представляет столь большую ценность для члена вашего парламента, то, поверьте, ее будут беречь пуще глаза.., до получения соответствующего выкупа. А пока, вместе с вами и командой, она считается моей пленницей.., почетной пленницей, которая вправе рассчитывать на самое любезное обхождение.

Кстати, где это ваше сокровище? Мне было бы любопытно взглянуть.

— Я велел ей спуститься в каюту, — неохотно ответил капитан, не слишком доверяя словам американского пирата.

— Эй, Марлоу! — крикнул Мат, и через мгновение старпом явился. — Там, внизу, в одной из кают, ты найдешь женщину. Будь так любезен привести ее сюда.

— Есть, сэр! — эхом откликнулся тот и бросился исполнять приказ.

— Капитан Хоук…

Его окликнул второй помощник.

— В чем дело, Фримонт?

— Несколько членов команды «Бесстрашного» утверждают, что англичане силой или обманом заставили их оставить американские суда и перейти на службу в свой флот. Что мне с ними делать?

— Отдели их от остальных, позже я с ними поговорю.

Проследи, чтобы не было драк и беспорядков.

— Так точно, сэр!

Мэт снова хотел было обратиться к капитану Уэйверли, но смолк на полуслове: к ним приближался Марлоу, ведя за собой упирающуюся пленницу.

— Я нашел ее, капитан, — отдуваясь, доложил он.

Задача оказалась не из легких: девушка отчаянно сопротивлялась и не хотела выходить из каюты. В конце концов Дику удалось уговорить ее подняться на палубу, но там все началось сначала: вид бородатых вооруженных людей испугал англичанку, и она наотрез отказалась идти дальше. Тогда, не обращая внимания на ее вопли и протесты, Марлоу молча схватил ее за запястье и буквально поволок за собой.

Оказавшись перед капитаном вражеского судна, Лили гордо выпрямилась, и с ее губ уже готовы были сорваться резкие слова, когда она наконец удосужилась взглянуть ему в лицо.

— Мэт?! О нет, только не это! — В ее крике была такая безысходность, что все с удивлением уставились на своего капитана.

Тот стоял как громом пораженный, его широко распахнутые черные глаза с испугом взирали на девушку, словно она была привидением.

— Лили? — с трудом выдавил он.

А затем пришел гнев. Ослепляющий, всепоглощающий гнев. В самом деле, оставить жену в Бостоне, а потом встретить ее в море, да еще на английском корабле!.. Мэт мог предположить все, что угодно, но только не такое.

— Во имя господа бога и всего его святого воинства, что ты здесь делаешь? — Слова давались ему с трудом и, единожды сорвавшись с губ, падали, подобно тяжелым пушечным ядрам.

Лили охватил панический ужас. Мэт, казалось, готов был уничтожить ее. Его глаза метали искры, ноздри трепетали, губы сжались в тонкую линию и побелели.

— Вы знакомы с леди Монтегю? — спросил капитан Уэйверли, с удивлением следивший за встречей американского пирата и дочери английского аристократа.

— О да, и очень хорошо, — прорычал Мэт, снова полоснув девушку острым, как бритва, взглядом, и неожиданно спокойным голосом пояснил:

— Эта леди моя жена.

Ну же, дорогая, не стесняйся, скажи капитану правду.

Неприкрытая издевка была равносильна пощечине.

Лили беспомощно посмотрела на Уэйверли, как бы ожидая поддержки, но тот, сраженный услышанным, стоял, открыв рот, и в глазах его боролись недоумение и возмущение. Девушка попыталась ответить, но язык, словно ватный, отказывался повиноваться.

— В чем дело, дорогая? — картинно удивился Мэт. — Ты заставляешь капитана ждать.

— Это правда, — с трудом выговорила она. — Капитан Мэтью Хоук — мой муж. Мне очень стыдно, что пришлось обмануть вас, но если бы я сказала правду, то вы вряд ли согласились бы мне помочь вернуться домой.

— Понятно, — коротко кивнул Уэйверли, и его глаза стали холодными и колючими. — Надо полагать, юная леди, вы солгали мне и в другом — в том, что вы дочь Стюарта Монтегю.

— Нет, капитан, это как раз соответствует действительности, — ответил за девушку Мэт. — Другое дело, будет ли он рад ее видеть, да и вообще, захочет ли пустить на порог своего дома.

— Простите меня, — в ее голосе звучало искреннее раскаяние. — Как видите, мой обман обернулся против меня же, и, поверьте, я жестоко за него наказана.

— Я и понятия не имел, что все может так случиться, — чуть смягчившись, покачал головой Уэйверли. — Терпеть не могу лезть в чужие дела, а уж встревать в ссоры между супругами.., нет, увольте!

Мэт резко повернулся к своему старшему помощнику:

— Марлоу, отведи миссис Хоук на «Морской ястреб» и запри ее в моей каюте. Проследи, чтобы туда же перенесли ее вещи.

— Мэт… — Голос Лили дрогнул.

— Исполняй приказ, Марлоу! — рявкнул тот, чувствуя, что теряет над собой контроль. Ей и так чертовски повезло, что он так долго держал себя в руках. Она унизила его в глазах команды, сделала из него дурака, обманутого мужа, неспособного держать жену на коротком поводке.

Простить такое будет трудно.., если вообще возможно.

Охваченная гневом и отчаянием, Лили последовала за Диком Марлоу на борт американского корабля, а затем — в роскошную каюту Мэта.

— Вы уж извините меня, миссис Хоук, — смущенно пробормотал юный старпом, — я только исполняю приказы капитана, и.., и мне действительно придется вас запереть.

— Я ни в чем вас не виню, мистер Марлоу, — с вымученной улыбкой ответила девушка. — Вы обязаны беспрекословно подчиняться ему, этого требует дисциплина, тем более идет война.

В замке загремел ключ, и Лили в изнеможении опустилась в кресло. Она понимала, что на этот раз зашла слишком далеко. Мэт вспыльчив, его нрав крут, и расплаты не избежать.

Но, говоря по правде. Лили не знала, чего ждать. Она и раньше видела мужа разгневанным, даже в ярости, но по сравнению с сегодняшней бурей все это казалось теплым летним ветерком. Ну почему из всех американских каперов, бороздящих окрестные воды, именно «Морскому ястребу» суждено было наткнуться на их изувеченный штормом фрегат? Что это, чудовищная несправедливость судьбы или промысел божий? Что теперь будет? Мэт накажет ее. Но как? Снова поднимет на нее руку?

За дверью раздались тяжелые шаги, и девушка вскочила. Снова прогрохотал замок, дверь распахнулась, и на пороге появился Мэт. Не удостоив жену даже взглядом, он прошел до середины каюты, снял китель и швырнул его на спинку кресла. За кителем последовала льняная сорочка.

Потом, нарочито небрежным жестом, он расстегнул ремень и вынул его из брюк.

— Что.., что ты собираешься делать? — не выдержала Лили.

Казалось, он только сейчас заметил ее.

— Ничего.., пока.

Он подергал ремень, как бы проверяя его на прочность, и несильно хлестнул им себя по бедру. Девушка испуганно заморгала.

— Начнем с главного, дорогая. — Мэт развалился в кресле и, по-прежнему поигрывая ремнем, закинул ногу на ногу. — Признаться, мне не терпится услышать, как ты оказалась на борту «Бесстрашного» и что ты там делала.

Мне этого хочется даже больше, чем выпороть тебя.

Лили вздрогнула, но гордо вскинула голову и с вызовом ответила:

— А что, по-твоему, я могла делать на борту английского корабля? Плыла домой, подальше от тебя!

— И что же это за жизнь была бы у тебя в Англии, если даже твой родной отец не желает тебя видеть? — не скрывая злой иронии, осведомился он. — Своих денег у тебя больше нет, зарабатывать ты не умеешь, так что выбор у тебя, прямо скажем, небогатый: или на паперть, или на панель, или на содержание к мачехе, которая тебя терпеть не может.

— А что за жизнь была у меня с тобой? — возмутилась Лили. — Ты присвоил мое состояние и обратил его против моей же родины, снарядив свои дурацкие корабли.

Ты бесстыдно продолжал общаться со своей любовницей, а обо мне вспоминал лишь тогда, когда под рукой не оказывалось другой женщины!

— Тебе не удастся оставить меня, дорогая, — с угрозой произнес Мэт. — Ты моя, а я ревностно охраняю то, чем владею.

Она взглянула на него едва ли не с жалостью.

— Но объясни мне наконец, зачем тебе мучить меня и себя, если мы друг другу не подходим? Это же совершенно очевидно! Подумай, ведь стоит мне уйти, и ты снова сможешь свободно наслаждаться в объятиях Клариссы.

— К черту Клариссу! — взорвался он. — Я не видел ее уже бог знает сколько времени, и, честно говоря, мне на нее плевать. Еще в Бостоне, до отплытия, я сказал тебе, что да, Кларисса была частью моего прошлого, но в моем настоящем и будущем ей нет места.

У Лили даже голова заболела от нахлынувших на нее противоречивых чувств. Почему он так упорно отрицает свою связь с Клариссой? Потому что вдруг воспылал нежными чувствами к ней, своей жене? Чушь! Ему нужен от нее только секс. Если бы не та случайная встреча в магазинчике мадам Дюран, она, возможно, и поверила бы ему, но разговор с его любовницей все расставил по местам, не оставив сомнений.

Следующий вопрос Мэта застал ее врасплох:

— Скажи, а кто помог тебе попасть на английский корабль? — прищурился он. — Сомневаюсь, чтобы это удалось тебе самой. Так кто? Сара? Джеф? Господи, зачем спрашивать, разумеется, кто-то из них… Что ж, раз они предали меня, я еще подумаю, стоит ли разрешать их свадьбу.

Лили не собиралась посвящать Мэта в то, что пропуск в порт ей достал Клэй Уинслоу. Она сказала о другом:

— Твое разрешение больше не требуется. Сара и Джеф поженились месяц назад.

Мэт даже растерялся от неожиданности:

— Как же так? Они должны были дождаться моего возвращения!

— Война затянулась, и никто не знает, когда она кончится, — пожала плечами Лили. — Сколько им ждать тебя? Недели? Месяцы? Годы? Дядя Джефа предложил ему перебраться в Новый Орлеан, и перед отъездом они поженились.

— Сара в Новом Орлеане? — еще больше помрачнел Мэт. — Ты отправилась в Англию, она — в Новый Орлеан… Что это, женский бунт?

— Нет, Мэт, — просто ответила Лили. — Они с Джефом так любят друг друга, что я посоветовала им не дожидаться твоего возвращения.

Внезапно Мэта осенила ужасная догадка:

— Так, значит, с тех пор как они уехали, ты оставалась в Хоуксхевене одна? А скажи, не заглядывал ли к тебе некий Клэй Уинслоу, чтобы скрасить твое одиночество?

— Оставь Клэя в покое, — отчеканила Лили. — Я не изменяла тебе, если ты это имеешь в виду.

— Я спросил, приходил он или нет?!

— Клэй раздобыл для меня пропуск и договорился с капитаном «Бесстрашного». Но я сама попросила его об этом! Я твердо решила уехать от тебя, Мэт, и меня ничто не смогло бы остановить, даже если бы он отказался мне помочь.

— Итак, ты сознательно нарушила все мои запреты.

Как часто вы с Уинслоу встречались?

Лили теряла терпение. Настырность Мэта переходила всякие границы. Если он решил наказать ее за побег, то пусть так и сделает, а не устраивает этот унизительный допрос!

— Послушай, я не твоя вещь, а ты не мой хозяин! — воскликнула она. — Я встречалась с кем хотела и когда хотела. Понятно? После отъезда Сары твои бостонские друзья мигом вспомнили, что я англичанка, и благополучно про меня забыли. Позволь напомнить тебе, что твоя страна воюет с моей, и те, кому по-прежнему милы берега туманного Альбиона, не пользуются в Америке большой любовью.

— И ты обрела эту любовь в объятиях Уинслоу.

— Нет, Мэт, — уже спокойнее возразила Лили, хотя внутри у нее все кипело от возмущения и обиды. — Не обрела и не искала. Я виделась с ним лишь однажды, после того как твоя любовница Кларисса Хартли убедила меня в том, что ты и не думал порывать с ней.

Мэт с силой ударил кулаком по подлокотнику кресла и грязно выругался. Девушка невольно вздрогнула — его ярость не обещала ничего хорошего.

— Мерзкая, грязная, отвратительная сука! — ревел Мэт, продолжая крушить ни в чем не повинное кресло. — Какого черта она лезет в мою жизнь?! А ты тоже хороша!

Нашла кому верить! Я же все тебе миллион раз объяснял, и ты должна, обязана была поверить мне, а не какой-то лживой твари!

— С какой стати? — Долго скрываемый гнев прорвался наружу, и Лили почти кричала. — Что ты сделал для того, чтобы я верила тебе больше, чем кому-то другому?

Лицо Мэта окаменело, плотно сжатые губы побелели, а пальцы угрожающе стиснули ремень.

— Ну, что же ты? — вызывающе усмехнулась она. — Ударь меня, если посмеешь!

Словно очнувшись, Мэт рассеянно посмотрел на зажатый в кулаке ремень, затем перевел взгляд на Лили. Может, и в самом деле выпороть ее? Не мешало бы. Такой урок, без сомнения, запомнится надолго, однако… Однако есть и другие способы заставить эту упрямицу задуматься над своим поведением. Способы куда более приятные и не менее действенные.

— Раз ты так просишь, я не могу отказать, — с ледяной любезностью заявил он. — У меня были некоторые сомнения на этот счет, но ты сама выбрала ремень. Что ж, раздевайся.

Лили отступила. Она ожидала ругани, криков, угроз — чего угодно, только не холодного равнодушия. Неужели он и в самом деле будет ее бить?

— Послушай, Мэт, ты не можешь просто взять да и выдрать меня, как нашкодившего ребенка, — предупредила она, пятясь от него.

— Почему? — удивленно вскинул брови он. — Ты очень точно определила свое поведение Порядочные жены считаются со своими мужьями и не бегают от них, как зайцы, стоит им отвернуться.

Он тяжело поднялся, внушительно повел плечами и поудобнее перехватил за пряжку сложенный вдвое ремень Лили продолжала пятиться. Мэт не торопился. Вскоре спина девушки уперлась в стену, и она затравленно взглянула ему в глаза.

— Одежда, — невозмутимо напомнил он.

— Ч-что? — не поняла Лили.

— Твоя одежда, — терпеливо повторил Мэт. — Сними ее.

Лили облизнула пересохшие губы. Ей хотелось кричать от отчаяния.

Все начиналось сначала.

11

Мэт хотел напугать ее и добился своего.

Он никогда не бил женщин, но Лили знать об этом совершенно необязательно. Он был слишком зол на нее, чтобы отказать себе в маленькой мести.

Непослушные, ставшие будто деревянными пальцы девушки медленно потянулись к пуговицам у воротника платья, но замерли на полпути.

— В чем дело? — усмехнулся Мэт. — А, понимаю, ты стесняешься. Напрасно, дорогая, я уже видел тебя без одежды. Или ты успела от меня отвыкнуть?

— Ты жестокая, бессердечная свинья, Мэтью Хоук, — вспыхнула Лили.

— А ты, как мы выяснили, нашкодивший ребенок, заслуживающий хорошей взбучки.

— Если ты побьешь меня, то докажешь этим лишь одно: что ты сильнее.

— Я сказал, что ты заслуживаешь взбучки, а не побоев.

Ремень полетел в угол, и его сильные руки обвились вокруг талии девушки, а губы жадно прильнули к ее шее.

Лили вздрогнула от неожиданности, но, впрочем, не особенно удивилась, так как уже поняла, к чему ведет Мэт.

Его прикосновение не доставило ей радости, она вырвалась и отбежала в другой конец каюты.

— В чем дело, дорогая? — нахмурился Мэт. — У меня нет времени играть с тобой в прятки. Ну же, прекрати ломаться и обними своего мужа, как и положено добропорядочной жене.

— Иди к черту! — с неожиданной для самой себя грубостью ответила Лили. В этот момент она и сама скорее отправилась бы в ад, чем в его объятия. Поцелуй Мэта, горячий и призывный, вновь поднял в ее душе целую бурю чувств. Ей хотелось быть с ним, но она страшилась новых мучений. Хотелось его жгучих, восхитительных ласк, но позволить ему овладеть собой значило бы простить. Простить холодность, месяцы молчания.., простить Клариссу.

— Ты забыла, как сладостно заниматься любовью? — с обидой спросил Мэт. — Забыла о том наслаждении, что я тебе дарил?

Лили молча покачала головой: она помнила все.

— Скажи честно, ты хочешь меня? — настаивал он.

Да!

— Нет! — солгала она.

— Я не верю тебе, — опешил Мэт. Быть может, он слишком рьяно взялся за дело? Но ведь у него уже несколько месяцев не было женщины! Похоже, она чего-то боится.., не надо было так пугать ее ремнем. Что ж, попробуем по-другому. — Послушай, — почти заискивающе продолжил он, — ты виновата передо мной и сама это знаешь. Нельзя так поступать с мужчиной, не уязвив его самолюбие, вот я и рассердился. Давай прекратим взаимные придирки и займемся тем, что так нравится нам обоим.

Тебе достаточно просто сказать «да», и все будет забыто.

И дня не проходило, чтобы я не вспоминал твое великолепное тело, не мечтал о нем… Не обижайся на меня из-за ремня, я просто неудачно пошутил. А теперь, когда все выяснилось, иди ко мне. Должен же я тебя хоть как-то наказать! — со смехом закончил Мат.

Когда Лили подняла на него глаза, в них стояла такая боль, что он невольно отшатнулся.

— Боже мой, Мэт, ну что ты говоришь! — негромко, но очень серьезно сказала она. — Подумай, чем ты собираешься меня наказать. Разве любовью наказывают?

Эти простые слова и особенно тон, каким они были произнесены, поразили Мэта в самое сердце. В голосе девушки звучали и горечь, и обида, но не это тронуло его, а какая-то непреходящая, вечная мудрость, словно устами ее с ним говорила сама природа.

Разве любовью наказывают?

Секс всегда занимал в его жизни одно из важнейших мест. Он любил волну дикого, первобытного желания и удовлетворял его не задумываясь, так же как ел, когда был голоден, пил, когда испытывал жажду, мочился, когда ощущал в этом потребность… Все было так просто и естественно! Было, пока он не встретил эту странную девушку, рассуждавшую то как младенец, то как умудренная годами, много испытавшая и пережившая зрелая женщина.

Разве любовью наказывают?

Пять лет, проведенные с Клариссой, дали ему совершенное знание женской анатомии и искусства занятий любовью, но, оказывается, оставили его в полном неведении относительно тайн женского сердца. Более того, они приучили его брать, давая что-то взамен лишь тогда, когда ему самому этого хотелось. Кларисса умело поощряла в нем эгоизм, самомнение и безграничную веру в свою мужскую силу, отлично понимая, что иначе ей его не удержать.

В итоге, женившись на Лили, он оказался столь же не готов к семейной жизни, как и она. Что же касалось ее страстного желания любви, то тут Мэт чувствовал себя мальчишкой, который прыгнул в глубокую быструю реку, не умея плавать.

К таким ощущениям он не привык.

Они злили. Бесили. Выводили из себя.

Всю жизнь презирая беспомощность в других, он вдруг с ужасом обнаружил ее в собственной душе и не мог простить этого ни себе, ни ей — девочке, девушке, женщине, ставшей его женой.

Разве любовью наказывают?

Ее слова стучали в висках, смущая, лишая способности приказывать, принимать решения. Ведь он предлагал Лили не любовь, а лишь удовлетворение страсти, искренне полагая, что ей это нужно не меньше, чем ему. Она же готова отказаться от занятий любовью ради самой любви!

Отказаться от весьма конкретного, весомого, приятного, наконец, ради чего-то эфемерного, нереального! Это просто не укладывалось в голове.

И злило. Бесило. Выводило из себя.

Лили с боязнью и удивлением наблюдала, как меняется его лицо. Сначала оно словно подобрело — его черты разгладились, а в глазах мелькнуло что-то похожее на понимание; затем взор затуманился, и, наконец, в нем вспыхнули прежние колючие искры.

Мэт молча поднял ремень, вдел его в брюки, накинул сорочку и начал неторопливо застегивать пуговицы, продолжая размышлять о чем-то своем.

Неужели он решил остановиться на полпути, оставить ее в покое? Это было так на него не похоже, что Лили, не зная, как отнестись к столь необычному поведению, не удержалась от вопроса:

— Ты.., уходишь?

— Да, — сухо бросил Мэт. — Мне надоело постоянно пререкаться с тобой вместо того, чтобы заниматься любовью. Мне надоело попусту тратить на тебя время.

Ложь! Он так хотел ее, что ничего больше не имело значения, и в первую очередь время.

— Тебе повезло, — тем же тоном продолжил Мэт. — Я не стану тебя наказывать. Ни ремнем, ни любовью.

Разве любовью наказывают?..

— Но в каюте все-таки запру, — закончил он с таким трудом, словно каждое слово весило тонну.

— Зачем? — пожала плечами Лили. — Что это докажет?

Мэт надел китель, застегнул его на все пуговицы и лишь потом ответил:

— Ты задаешь слишком много вопросов. Пора бы понять: если я что-то делаю, значит, так надо. — Он сделал несколько шагов к двери, затем, словно засомневавшись в чем-то, в нерешительности обернулся; его глаза пытливо остановились на лице девушки. — Послушай, Лили, ну почему нам все время надо ссориться? — примирительным тоном начал он. — Мне казалось, что, перед тем как я покинул Бостон, мы обо всем договорились. — Брови Лили возмущенно вздернулись, и Мэт поспешил добавить:

— Ну, хорошо, не договорились, но хотя бы поняли друг друга. Так что же случилось? Почему ты вдруг решила уехать? Да, я помню, ты намекала на Клариссу, но здесь мне нечего добавить к тому, что я уже сказал… Пойми наконец, Лили, мы могли бы прекрасно ладить долгие годы, если бы ты не требовала от меня большего, чем я готов тебе дать.

— Кларисса, — упрямо повторила она. — Я не хочу и не буду делить тебя с ней. Я могла бы полюбить тебя, Мэт. Мне иногда даже кажется, что полюбить тебя совсем нетрудно, но… Но того, что она как была, так и осталась твоей любовницей, я простить не могу.

Лицо Мэта смягчилось.

— Лили, ну как ты не понимаешь, что только все портишь, взывая к чувству, в которое я не верю? Разве того, что происходит.., хм.., иногда в нашей постели, не достаточно? Разве нашему сексу недостает страсти? Поверь, такая удача выпадает на долю крайне немногих супружеских пар.

— Мне этого мало.

— Господи, Лили, ну сколько можно повторять! — простонал Мэт. — Я не встречался с Клариссой вот уже несколько месяцев! С тех пор как мы поженились, у меня не остается ни времени, ни сил на любовниц!

— И ты полагаешь, я тебе поверю? — горько воскликнула Лили.

— Конечно, ведь я говорю правду! — удивился он.

— Я тоже не лгу тебе, но разве ты мне веришь?

— Я… — Мэт замялся. Господи, чего она добивается?

Хочет смутить его? Сбить с толку? Как он может верить ей, когда она так безбожно красива? Так дьявольски привлекательна и сексуальна? Даже Кларисса, при всем своем очаровании и кокетстве, не столь желанна для мужчин…

Как, наконец, он может верить ей, если она сбежала из Бостона, даже не попытавшись объясниться с ним? Нет, в самом деле, она просит слишком многого. — Прости, Лили, но у меня нет времени на подобные беседы, — хмуро продолжил он. — Давай вернемся к этому разговору позже, когда я решу, как с тобой поступить.

Мэт быстро вышел из каюты, и скрежет замка возвестил, что дверь надежно заперта.

«Будь он проклят, проклят, проклят!» — беззвучно шептали губы девушки. На нее нахлынула волна острого одиночества, она чувствовала себя совершенно опустошенной, брошенной, преданной, забытой…

«Интересно, зачем было меня запирать?» — подумала Лили, когда приступ жалости к себе немного притупился.

Куда она могла деться с корабля, плывущего по морю?

Разве что прыгнуть за борт. Так в чем же дело? Мэт снова решил показать, что она его собственность, которой он может распоряжаться по своему усмотрению? Если этим он хотел запугать или сломить ее, то добился совершенно другого: Лили еще больше утвердилась в своем желании прекратить нелепый фарс, именуемый их браком.

Время шло, но Мэт не возвращался. Час за часом она мерила каюту шагами, не давая своей злости угаснуть, сохраняя ее для предстоящего разговора. Наконец в замке снова заерзал ключ, и Лили уже приготовилась дать бой, но это оказался Дик Марлоу, который молча (хотя и с какой-то виноватой улыбкой) поставил на стол поднос с едой и тут же удалился. Излишне говорить, что дверь за собой он тщательно запер.

Пища выглядела весьма аппетитно, да и издаваемые ею запахи были отнюдь не неприятны, однако Лили к ней даже не притронулась. Она снова и снова прокручивала в голове недавний разговор в поисках хотя бы малейшего намека на то, что Мэт изменился, но напрасно. Все повторялось с удручающей последовательностью, за исключением… Да, пожалуй, все-таки был момент, когда ей удалось заставить его задуматься. Она сказала, что любовью не наказывают, и он явно смутился. Это, правда, длилось недолго, но интуиция подсказала девушке, что первая победа одержана.

Ни той, ни следующей ночью Мэт не потревожил ее.

Он вообще не появлялся в своей каюте. Сначала Лили была даже благодарна ему за это, но потом забеспокоилась. Чего он ждет? Что задумал? Еще не решил, как с ней поступить, или ее арест (а свое вынужденное затворничество она именно так и воспринимала) уже часть наказания? Но если так, то какого?

На третий день неизвестность окончательно ее доконала, и Лили, схватив со стола массивный оловянный поднос, принялась колотить им в дверь. Поднявшийся звон и грохот разносился, должно быть, по всему кораблю, потому что вскоре послышался топот ног, чьи-то крики, а еще через минуту дверь распахнулась. На пороге вырос Мэт, его глаза метали молнии.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — прогремел он.

— Мне надоело ждать! — Она швырнула поднос ему под ноги. — Я хочу знать, что ты решил. Сколько еще мне сидеть взаперти?

— До тех пор, пока я не пожелаю выпустить тебя отсюда.

— Это не ответ! Даже в тюрьме заключенным разрешают прогулки на свежем воздухе. В твоей каюте душно и тесно, и, если ты немедленно меня не освободишь, я.., я сломаю дверь!

— На корабле хороший плотник. Дверь починят, а тебя водворят назад.

— Тогда.., тогда я разобью стекло в этом круглом окошке и выпрыгну в море!

— Чушь. Иллюминатор, слава богу, слишком узок даже для тебя.

— Ну почему ты запер меня здесь, а не вместе с капитаном Уэйверли и его командой?

— Капитан Уэйверли и его матросы в трюме, где спят на гнилой соломе и делят свои трапезы с крысами, — мрачно усмехнулся Мэт. — Ты хочешь к ним?

Лили испуганно заморгала.

— Я… Нет, но и здесь оставаться я тоже не желаю.

Почему ты запрещаешь мне выходить? Ну куда я денусь посреди моря?

Мэт молча пожирал Лили глазами. Три дня он избегал ее, надеясь, что его гнев уляжется, а желание остынет, но хотел только одного: сорвать с нее одежду и вновь насладиться ее божественным телом. Высокая упругая грудь, плотные округлые ягодицы, тонкая талия, восхитительные бедра — они являлись ему по ночам, лишая сна, погружая в изысканные эротические грезы… Такие мысли не могли довести его до добра, и Мэт тряхнул головой, стремясь поскорее от них избавиться.

— Мэт!. — настаивала Лили. — Ты меня слышишь?

Неужели я еще недостаточно наказана? Ну хорошо, раз мне нельзя на палубу, то скажи хотя бы, что ты собираешься со мной делать?

Мэт задумчиво провел ладонью по волосам и отвел глаза.

— Честно говоря, я еще не решил, — неохотно признал он. — К сожалению, бостонская гавань все еще блокирована, и я не могу отвезти тебя в Хоуксхевен.

— А что ждет капитана Уэйверли и команду «Бесстрашного»?

— Я доставлю их на Багамские острова, в Нассау. Они останутся там до тех пор, пока я не получу выкуп.

Лили бросила на него быстрый взгляд и осторожно спросила:

— Может, я тоже сойду в Нассау?

— Черта с два! — рявкнул Мэт.

— Значит, я буду на «Морском ястребе»?

— Это слишком опасно. — Он пришел к убеждению, что не должен оставлять ее на борту своего корабля.

«Морской ястреб» то и дело вступал в жестокие схватки с английскими судами, и любая из них могла стать для него последней.

— А почему бы тебе не отвезти меня в Новый Орлеан? — предложила Лили. — Я бы жила там вместе с Сарой до конца войны.