Охотник за приданым

— Посмотрим, — уклончиво ответил Мэт, удивляясь, что сам не додумался до такого простого решения.

Возможно, он просто еще не привык к мысли, что Сара в Новом Орлеане. Насколько ему было известно, этот город еще не попал в английскую блокаду. В крайнем случае Мэт мог взять курс на некий островок, затерявшийся в Мексиканском заливе неподалеку от бухты Баратария, где властвовал капер и пират Жан Лафит, и уже оттуда переправить Лили в Новый Орлеан. Мэт познакомился с Лафитом два года назад при довольно трагических обстоятельствах: корабль пирата, гордо подняв американский флаг, вступил в неравный бой с прекрасно вооруженным испанским галеоном и, не окажись поблизости «Морского ястреба», неминуемо пошел бы ко дну. С тех пор капитан Хоук — желанный гость в пиратской цитадели и может рассчитывать на любую помощь со стороны Лафита.

— А где мы сейчас? — полюбопытствовала Лили. Уже три дня сквозь крохотное окошко каюты она не видела ничего, кроме воды и клочка голубого неба.

— Недалеко от Багамских островов. Они покажутся дня через два-три.

— Мне можно будет сойти на берег в Нассау?. — быстро спросила она.

— Ни в коем случае, — отрезал Мэт. — Нассау — пиратский рай. Там царят свои законы, если, конечно, их можно назвать таковыми. Ты и представить себе не можешь, что начнется, если среди местных головорезов вдруг появится юная красотка вроде тебя.

— Там что, совсем нет женщин? — наивно спросила девушка.

— О, больше чем достаточно, — усмехнулся Мэт. — В основном это жены пиратов и проститутки. Не думаю, что тебе понравилось бы в их компании. Нет, Лили, ты останешься на корабле. Я долго не задержусь, только договорюсь кое с кем о размещении пленных до того, как англичане их выкупят. Позднее я снова загляну в Нассау, чтобы забрать деньги. А теперь, если у тебя больше нет вопросов, я пойду, меня ждут дела.

Видя, что он снова собирается запереть дверь. Лили твердо заявила:

— Если ты не разрешишь мне подниматься на палубу, я подниму такой шум и крик, что тебя засмеют собственные матросы.

Между бровями Мэта снова залегла сердитая складка.

— Нет, — коротко ответил он. — А за матросов не беспокойся, они слишком заняты, чтобы обращать внимание на капризных женщин.

— Мэт, ну пожалуйста! — взмолилась Лили. — Я очень тебя прошу. Мне нужен свежий воздух, я хочу видеть вокруг себя людей, а не эти деревянные стены. Здесь можно с ума сойти от одиночества! Зачем тебе вообще понадобилось меня запирать?

Губы Мэта тронула горькая усмешка. В самом деле, зачем? Ответ был очень прост: чтобы как можно реже видеть ее. Чтобы думать не о ее роскошном теле, а о войне, о том, как выжить самому и сохранить жизнь своим матросам. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон… Пословица, конечно, мудрая, вот только бесполезная. По крайней мере, для него. Ему не надо было видеть Лили, чтобы продолжать ее хотеть. Она виновата перед ним, и проще всего было бы, не считаясь с ее настроениями, заняться с нею любовью, чтобы хоть на время притупить остроту желания, но.., разве любовью наказывают? Нет, ему надо сначала разобраться с собой, с собственными чувствами. Понять, хочет ли он ее потому, что ему просто нужна женщина, или потому, что он… О боже милостивый, до чего только не додумаешься! Придет же такое в голову!

— Хорошо, Лили, — сухо ответил Мэт, желая лишь поскорее закончить этот опасный разговор и уйти. — Отныне ты можешь выходить на палубу когда пожелаешь, при условии, что не станешь отвлекать моих людей от работы.

С этими словами он резко повернулся и почти бегом направился к трапу.

* * *

В течение последующих нескольких дней Лили упорно думала над тем, почему Мэт так холоден с ней. Если его нарочитое невнимание — наказание за ее побег, то он выбрал самое действенное средство воздействия. Она мучилась. Ненавидела за это и себя, и его, но мучилась. Она хотела, чтобы он говорил с ней, чтобы смотрел на нее, чтобы хотел ее.

Так, как хотела его она.

Лили не сразу поняла себя. Путь к себе оказался долгим и мучительным. Да, Мэт добился своего. Теперь она нуждалась в нем, тосковала по нему, жаждала его ласки… его любви. И все же это не означало, что она готова очертя голову броситься в его объятия, принять его условия брака, где предусматривалось все, что угодно, кроме любви. Он не верил в любовь. Он не хотел и не умел любить.

Был и еще один момент, который заставлял сердце девушки болезненно сжиматься: рано или поздно — и она знала это — Мэт устанет от нее, и ей на смену придет если не Кларисса, то кто-нибудь еще — какая-нибудь не слишком требовательная красавица, плененная им и его богатством. Мэт легко покорял женщин, слишком привык к доступности наслаждений, чтобы научиться уважать женщин, видеть в них не мимолетных подружек, а созданий, равных себе. Он слишком привык, чтобы ему во всем потакали, и считал ниже своего достоинства спорить с теми, от кого ему нужно было только одно — тело.

Лили все это отлично понимала, но не могла ничего с собой поделать. То чувство, что она испытывала к нему, вот-вот могло стать любовью. Ей было сладостно в его объятиях, и она почти перестала сопротивляться им. Ее тело пело от его прикосновений, и она всякий раз с замиранием ждала первого поцелуя… Все было бы прекрасно, если бы он вкладывал душу в то, что делает с ней. Если бы думал о ней не как о своей собственности, принадлежащей ему согласно официальному документу, скрепленному подписью и печатью, а как о человеке.

Да, Лили хотела любить его, одного лишь секса ей было мало.

Она стояла у поручня фальшборта, вглядываясь в горизонт и ожидая, когда же наконец появятся обещанные острова. Мэт говорил, что Багамы близко, но пока до горизонта расстилалась безбрежная гладь моря. К ней подошел Дик Марлоу, и девушка приветливо улыбнулась ему. Этот симпатичный и воспитанный молодой человек сразу понравился Лили, а кроме того, он единственный из всей команды осмеливался нарушать строжайший запрет капитана разговаривать с ней.

— Они скоро появятся, — он кивнул в сторону далекой полоски, где с морем соприкасалось небо. — Сначала вам покажутся крохотные бриллианты, лежащие на темно-синих бархатных подушечках, окруженных белыми ватными хлопьями.

Лили с еще большим старанием стала всматриваться в залитую солнцем изумрудную даль.

— Мэт сказал, что остановка в Нассау будет недолгой, — заметила она.

— Совершенно верно, — кивнул Дик. — Нам надо только отправить пленных на берег и договориться о выкупе, а это много времени не займет.

— Мне бы очень хотелось…

— Возвращайтесь к своим обязанностям, мистер Марлоу, — раздался холодный голос капитана. — Я сам отвечу на все вопросы миссис Хоук.

Загорелое лицо Мэта словно окаменело, а искорки в глазах не предвещали ничего хорошего. Дик заколебался: ему не хотелось оставлять Лили наедине с мужем, ведь, в конце концов, это он заговорил с ней первым, нарушив тем самым приказ, а Хоук явно собирался сорвать свой гнев на жене. Их странные отношения были известны всей команде. Во-первых, они спали в разных каютах, а во-вторых, практически любой их разговор кончался скандалом. Дик отлично понимал, что все это не его дело, но почему-то всякий раз, оказываясь рядом с мистером и миссис Хоук, чувствовал себя неловко. Причиной могло быть хотя бы то, что с тех пор, как Лили взошла на борт «Морского ястреба», капитан начал обращаться с ним куда суше и официальное, чем раньше. До сих пор он был просто «Дик», в крайнем случае «Марлоу», без этой холодной приставки «мистер», теперь же она прилипла к нему.

— Это все, мистер Марлоу, — нетерпеливо повторил Мэт. — Вы свободны.

Дику не оставалось ничего другого, как козырнуть и удалиться.

— Мне не нравится, что ты отвлекаешь моих людей от работы, — сквозь зубы процедил Мэт.

Лили, и без того уставшая от его мелких придирок, не сдерживалась, и ее ответ прозвучал резче, чем она бы хотела:

— У тебя больная фантазия, Мэт. Не знаю уж, что ты там себе вообразил, но мы с Диком просто болтали.

— С Диком? — сверкнул он глазами. — Так, значит, вы обращаетесь друг к другу просто по имени? И давно?

— Ничего подобного! — возмутилась Лили. — Он называет меня не иначе как «миссис Хоук», хотя не могу сказать, что мне это приятно. Я же зову его так, как хочу, поскольку мы почти ровесники, и ни он, ни я не являемся подчиненными друг друга. Что в этом такого?

Мэт стиснул зубы и оставил ее вопрос без ответа. Возможно, он и вправду стал излишне подозрительным, но почему она всегда встречает Марлоу такой улыбкой? Почему она никогда не улыбается так ему, своему мужу?

— Мистер Марлоу останется в Нассау и проследит за процедурой получения выкупа, — отчеканил Мэт, пристально следя за ее реакцией. Лили лишь равнодушно кивнула, и он, немного успокоившись, сменил тему разговора:

— Когда мы войдем в порт, я хочу, чтобы ты спустилась в каюту и не выходила на палубу до самого отплытия.

Местным головорезам вовсе незачем знать, что на борту женщина.

В ответ Лили только пожала плечами. Когда же Мэт сойдет на берег, она все равно поступит так, как сочтет нужным. Быть может, ей даже удастся проскользнуть в город и найти судно, идущее в Англию… Однако, когда «Морской ястреб» бросил якорь в Нассау, Мэт, словно угадав намерения своей жены, запер ее в каюте, где она и провела немало тоскливых часов до самого рассвета.

* * *

Мэт и Дик сидели в переполненной таверне «Золотой гусь», потягивая горьковатое местное пиво. Пленных англичан разместили в одном из пустующих лодочных сараев на берегу, и с ближайшим судном в Англию должно было отправиться письмо с требованием выкупа. Выслушав последние инструкции своего капитана. Дик отправился на поиски мало-мальски приемлемого жилья для себя, и Мэт остался один. Его взгляд беспокойно скользил по грязному, закопченному помещению. Неподалеку два подвыпивших матроса отчаянно спорили из-за крикливо одетой шлюхи, у стойки шла вялая перебранка с хозяином по поводу цен на выпивку, а в углу пестрая компания пиратов тянула заунывную морскую песню.

Кое-кто из посетителей был знаком Мэту, остальных он не знал, но все они, вооруженные до зубов и уже изрядно навеселе, казалось, жаждали драки. Мэт тоже жаждал, но отнюдь не возможности всадить в кого-нибудь несколько дюймов стали. Ему позарез нужна была женщина. Самая что ни на есть обыкновенная, которая не станет затевать умных разговоров и лезть в душу, а охотно отправится с ним в постель.

— Скучаешь, красавчик? — раздался за его спиной чуть хрипловатый, но все же довольно приятный голос.

Мэт обернулся и увидел перед собой статную рыжеволосую девицу с высокой грудью и чувственным ртом. «То, что надо», — мелькнуло у него в голове. Он сразу понял, что она способна помочь ему хоть на время отвлечься от мыслей о жене и погасить пылающий в крови жар.

— Скучаю, — с улыбкой кивнул он. — А ты, похоже, не прочь меня развлечь?

— Спрашиваешь! — фыркнула рыжая. — Не каждый день к нам забредают такие мужики. У тебя, поди, и денежки водятся?

— Да уж не без этого, — в тон ей ответил Мэт.

— Моя комната здесь, наверху. Пошли, не пожалеешь.

Я чистая и знаю, как ублажить хорошего клиента. Мое имя Лили, но все зовут меня Лил.

Мэт вздрогнул от неожиданности. Лили! Да что же это такое?! Судьба снова сыграла с ним одну из своих самых злых шуток. Неужели даже тут, в пиратском притоне, ему не суждено укрыться от женщины, перевернувшей всю его жизнь? Ну и ладно! Если небо бросает ему вызов, он примет его! Охваченный яростной решимостью, Мэт вскочил, схватил Лил за руку и потащил ее к лестнице.

— Ого! — хихикнула она, и не думая протестовать. — А ты нетерпелив, как черт!

Лил была самой популярной и привередливой шлюхой в «Золотом гусе», но даже ей редко выпадала удача подцепить такого горячего клиента.

Взлетев на второй этаж, Мэт огляделся: в обе стороны уходил коридор.

— Какая из этих комнат твоя? — глухо спросил он.

— Эта. — Лил кивком указала на первую дверь справа. — А как тебя зовут, дорогой?

— Мэт, — выдавил он, пинком распахнул дверь, втащил Лил внутрь и бросил ее на узкую скрипучую кровать.

На девице было короткое, больше походившее на тунику красное платье, удачно сочетавшееся с ее волосами, но Мэт видел только грудь и бедра. Его пальцы вцепились в завязки на плечах и с яростью рванули их вниз. Раздался треск рвущейся ткани.

— Эй, полегче! — взвизгнула Лили. — Это мое лучшее платье!

— Не ори, — прохрипел Мэт, — я куплю тебе новое.

Одежда Лил полетела на пол, и Мэт отступил на шаг, дабы полюбоваться красотой обнаженных женских прелестей. Но то, что он увидел, исторгло на его груди стон отчаяния. Перед ним, с непристойной откровенностью раскинув ноги, лежала изрядно потасканная проститутка, а ее грудь, которой он лишь минуту назад так восхищался, больше напоминала два мешка с песком. Картину дополняли жирный живот, а также дряблые ягодицы и бедра.

Призывно улыбнувшись. Лил открыла ему объятия и соблазнительно изогнулась на ложе.

Мэта охватил ужас. Желание пропало без следа. Как можно было принять эту потрепанную корову, чье вымя по очереди оттягивало все мужское население Нассау, едва ли не за идеал юности и красоты? Неужели он так изголодался по женщине, что воображение начинает дорисовывать портрет, исправляя изъяны и преподнося не то, что есть, а то, что он хотел бы увидеть? Кошмар какой-то! «А ведь ты не всегда был таким привередой, — шепнул ему внутренний голос. — Подумаешь, опавшая грудь и рыхлая задница! Когда тебя вело слепое желание, ты забавлялся и не с такими красавицами, и тебе было наплевать. Нет, Мэтью Хоук, здесь дело в чем-то другом…»

Ему не пришлось долго ломать голову над ответом, он пришел сам собой: Лили. После встречи с ней его уже не тянуло к другим женщинам, и это несмотря на то, что она дарила лишь мучения и умудрялась испортить даже те редкие моменты наслаждения, которые они переживали вместе. Первым доказательством послужила встреча с Клариссой на «Гордости Бостона», когда он был вынужден с позором ретироваться в самый ответственный момент, а второе настигло его здесь, в Нассау.

Встревоженная странным поведением своего «милого», Лил придвинулась ближе.

— Что такое, дорогуша? Ты только что аж трясся от. нетерпения вдуть мне по полной программе, а теперь вдруг засмущался. Может, мне пощекотать тебе кое-где? — Не переставая улыбаться, она бесцеремонно запустила руку ему в штаны, и ее лицо вытянулось. — Ага, понятно… Ну, это ничего, парень, с кем не бывает. Давай, раздевайся.

Я умею так работать языком, что и у трупа встанет.

Мэта чуть не стошнило.

— Нет, Лил, извини, похоже, сегодня я не в настроении, — пробормотал он; затем, порывшись в кармане, выудил пару монет и бросил их на кровать:

— Вот тебе за .труды.

Сумма была достаточно велика, и Девица решила проглотить обиду.

— Слышь, дорогуша, — со снисходительным сочувствием сказала она, — ты заглядывай, не пропадай. Можешь просто сидеть рядом и трогать меня за разные места, а там, глядишь, и встанет… А?

— Ладно, ладно, — разозлился Мэт. — Быть может, в другой раз.., когда-нибудь…

— Во-во, и я о том же, — энергично закивала Лил. — Я чо, разве не понимаю? У вас, мужиков, устройство посложней нашего. Нам что? Раздвинь ноги да не рыпайся, и все в порядке, а тебе, коль прошла охота, хоть палку привязывай, иначе никак… Слушай! — внезапно осенило ее. — А может, тебе больше мальчики по вкусу? Так ты не стесняйся, только скажи! Хочешь, приведу? За отдельную плату, разумеется.

Мэт понял, что если немедленно не уберется, то убьет эту безмозглую шлюху, и стремглав вылетел из ее комнаты.

Такого унижения он никогда еще не переживал.

— Вот дурак, — пробормотала Лил, сгребая деньги и пробуя монету на зуб. — Хочешь мальчишку, так и скажи.

У меня тут один старуху попросил, и ничего…

* * *

Вернувшись на «Морской ястреб», Мэт забился в каюту, куда перебрался, отдав свою Лили, и попытался вновь осмыслить то, что произошло. Он чувствовал себя так, словно провалился в корабельный гальюн и забыл вымыться. Все то, чем он жил раньше, что полагал правильным и удобным для себя, рухнуло. С ним происходило что-то странное, словно внутри его, разрушив прежнюю оболочку, стремительно рос новый Мэтью Хоук — одновременно его двойник и совершенно другой человек.

12

Когда на следующее утро Лили подошла к двери каюты, та легко отворилась от первого же толчка. Видимо, на рассвете кто-то получил приказ выпустить узницу.

На палубе она увидела Мэта. Он стоял, облокотясь о перила, и неотрывно смотрел на разбивающиеся о борт волны. Выглядел он ужасно, словно всю ночь не сомкнул глаз. Лили помедлила секунду, прежде чем подойти к нему. Интересно, о чем он думал? О ней? О себе? О Клариссе?

Мэт обернулся на звук шагов и поздоровался.

— Как прошел вечер на берегу, удачно? — прохладно осведомилась она.

— Весьма, — слабо улыбнулся он.

Его глаза слипались, и Лили невольно пришла к выводу, что отнюдь не вся ночь была потрачена на пленных и переговоры о выкупе. Ее муж явно занимался чем-то еще.

Но чем? Сердце кольнуло недоброе предчувствие, и она с ненавистью взглянула на кипящий жизнью порт.., но не увидела его. Перед ее глазами до самого горизонта простиралась бескрайняя водная гладь.

— Мы отплыли из Нассау?

— Еще в полночь, вместе с отливом.

— И куда ты направляешься?

— Мы взяли курс на Новый Орлеан. Надеюсь успеть туда раньше англичан. Все остальные порты, по слухам, уже перекрыты.

— Ты решил вернуться в Америку? — удивилась Лили. — Но ведь война еще не окончена!

— Это ты решила вернуться, — поправил ее Мэт.

— Ничего подобного! — возмутилась Лили. — Мне и .здесь неплохо.

— Прекрати, — устало отмахнулся Мэт, — мы с тобой все уже обсудили. Я высажу тебя в Новом Орлеане, где ты будешь под присмотром Сары и Джефа, и сразу вернусь в море. Как ты верно заметила, война еще идет.

А теперь, извини, мне пора заняться делами. Если ты не успела позавтракать, загляни на камбуз, кок припас для тебя кое-что вкусненькое.

Слегка пошатываясь, Мэт отправился на мостик, а Лили снова задумалась над тем, где он провел эту ночь.

И с кем. С какой-нибудь старой знакомой или с первой попавшейся портовой девкой? Впрочем, какая разница.

Неужели мужчине так трудно смирить свою похоть? Воистину, их эгоизм не знает предела. Ведь можно же было подумать не только о себе… Но теперь, разумеется, ни о каком примирении не могло быть и речи. Лили и думать не хотела о том, чтобы делить постель с человеком, путающимся со шлюхами.., как бы она к этому человеку ни относилась.

…На следующее утро, как обычно не постучав, Мэт вошел в свою бывшую каюту. Лили только что проснулась и как раз переодевалась. Она снимала через голову белую ночную рубашку. Слабый свет, проникавший сквозь иллюминатор, контрастными полутенями вырисовывал ее молодое гибкое тело, которое замерло на мгновение в грациозном изгибе.

Очарованный представшей его глазам картиной, Мэт замер на пороге, и дверь с шумом захлопнулась у него за спиной. Лили быстро опустила рубашку и испуганно обернулась.

— Что тебе здесь надо?. — вспыхнула она. — Выйди, пожалуйста, я не одета.

— Извини, но это все-таки моя каюта, — мягко напомнил ей Мэт, — и я вправе входить сюда в любое время.

— Тогда найди мне другую, где меня никто не побеспокоит, — сухо потребовала Лили, — Разве это так необходимо? — стараясь держать себя в руках, заметил Мэт. — Ведь ты же моя жена.

— Да, к несчастью, но ты сам часто ли вспоминаешь об этом?

— Помилуй, Лили, — оживился Мэт, — как я могу забыть? Я постоянно думаю о тебе и готов быть с тобой постоянно, и днем и ночью, но ты сама…

— О чем ты? — с горечью перебила его она. — Я имела в виду совсем другое. Часто ли ты вспоминаешь обо мне, своей жене, когда ложишься в постель к другой женщине?

— Господи, Лили, ну сколько можно! — простонал Мэт. — Я ведь уже говорил, что не виделся с Клариссой целую вечность!

— А при чем здесь Кларисса? — вскинула брови она. — Ведь ты же не с ней провел ту ночь в Нассау.

Мэт вздрогнул и побледнел. Сердце Лили сжалось, в нем словно оборвалась какая-то ниточка. Значит, она была права. Фраза, пущенная наудачу, из холостого выстрела превратилась во взрыв снаряда.

— Откуда ты знаешь? — глухо спросил он, лихорадочно вычисляя имя предателя. Нет, невероятно, их же никто не видел! — Кто тебе сказал?

— Знаю, и все! — холодно отрезала Лили. В ее душе бушевала буря, но внешне она выглядела спокойной и равнодушной.

— Хорошо, — процедил Мэт, — давай говорить начистоту. Ты, моя жена, отказываешься исполнять супружеские обязанности. Я нормальный, здоровый мужчина, и мне трудно долго обходиться без женщины. Пока я могу, я выжидаю, надеясь, что мне все-таки удастся тебя урезонить, но рано или поздно настает момент, когда терпению приходит конец. Так почему же мне нельзя искать утешения там, где оно есть?

— В самом деле, почему? — нарочито небрежно передернула плечами Лили. — Мне действительно не нравится, когда ты используешь меня для того, чтобы.., снять напряжение.

— Зачем ты так? — искренне обиделся Мэт. — Я не просто снимаю напряжение, а занимаюсь с тобой любовью.

— Сексом.

— Это одно и то же.

— Для меня — нет.

— Опять ты об этом?! — взмолился он. — Может, хватит? Ты же получаешь не меньшее удовольствие, чем я, так чего же тебе не хватает?

— Да, я получаю удовольствие, — спокойно согласилась Лили. — Огромное физическое удовольствие. Ты очень преуспел в технике секса, здесь, должно быть, тебе нет равных.

Мэт совершенно не ожидал подобного признания и был польщен. С самой обольстительной улыбкой, на какую только был способен, он многозначительно произнес:

— Ты знаешь еще далеко не все. Я многому мог бы научить тебя.

— Благодарю, — усмехнулась она, — но я уже не нуждаюсь в твоих уроках.

Брови Мэта сдвинулись, а у уголков губ залегли горькие складки.

— Что значит это «уже»? — с вызовом спросил он. — Не то ли, что в мое отсутствие твоим учителем был Клэй Уинслоу?

— Ты просто отвратителен, — презрительно бросила она и отвернулась. — Уходи, я устала от твоего присутствия.

Мэт не просто не привык к такому обращению, он и представить себе не мог, что кто-нибудь когда-нибудь осмелится с ним так разговаривать. Будь на месте Лили мужчина, он, не задумываясь, обнажил бы оружие, но как поступить с этой маленькой нахалкой?

— Так, значит, я отвратителен? — с расстановкой произнес он, кладя руки ей на плечи и разворачивая ее к себе. — Что ж, пусть будет так. Ты даже и не предполагаешь, каким я могу быть. Грубым. Жестоким. Требовательным. Настал час объяснить тебе все значения этого слова, чтобы потом ты им не швырялась просто так, не задумываясь.

Сердце Лили отчаянно забилось. Его руки крепко держали ее, но она не чувствовала боли. Девушка уже поняла, что последует за этим грозным вступлением, и не знала, радоваться ей или возмущаться. Она хотела Мэта, хотела страстно, но не так, как он. Она хотела его всего, а он — лишь ее тело.

Не обращая внимания на ее слабое сопротивление, Мэт одним рывком стянул с нее ночную рубашку и толкнул девушку на постель. Через мгновение его жаркие губы уже сомкнулись мучительно-сладостным капканом на соске ее правой груди, и мир вдруг утратил свою резкость. Очертания предметов завертелись, сияя странным голубоватым ореолом, каюта поплыла, и Лили закрыла глаза.

Мэт обещал быть грубым, но, едва его руки коснулись ее обнаженного тела, в нем поднялась такая волна нежности, что закружилась голова. Его язык ласково и осторожно исследовал каждый дюйм этого восхитительного, божественного тела, которое вновь послушно отзывалось на каждое его прикосновение.

— Скажи, это отвратительно? — словно издалека донесся до Лили его голос.

— Да!.. Нет!.. О боже, я не знаю! Я не могу.., не могу думать, когда ты делаешь это!

Язык Мэта продолжал свой неумолимый путь вниз, пока не встретил то, что искал, — розовый бутон ее сокровенной плоти.

Водоворот, круживший и раскачивавший каюту, подхватил Лили и понес на своих мягких волнах все выше и выше, к медленно разворачивающейся пучине наслаждения.

И в момент, когда сияющая бездна распахнулась, готовая принять ее в свои объятия, в коридоре раздался топот, и в дверь громко постучали. Мэт и Лили замерли, не понимая, что происходит, неохотно возвращаясь на грешную землю. Стук повторился, на этот раз еще громче и требовательнее.

Мэт встал, подошел к порогу и остановился, выжидая.

Выражение его лица яснее всяких слов говорило о том, что ждет несчастного, осмелившегося потревожить их в столь неподходящий момент.

— Капитан! — донесся из-за двери встревоженный голос. — Дозорный заметил корабль. Утренняя дымка только что рассеялась, и его можно рассмотреть в подзорную трубу. Не хотите ли подняться на мостик?

— Черт бы вас всех побрал! — взорвался Мэт. — Неужели это не могло подождать?! Ладно, я сейчас приду, только прекратите этот дьявольский грохот и оставьте в покое дверь!

— Есть, сэр! — донесся приглушенный ответ, а вслед за ним — удаляющийся топот.

— Боюсь, дорогая, мне действительно надо идти, — хмуро заметил Мэт. — Кто знает, что это за чертов корабль… Надо посмотреть.

Лили ничего не ответила: закусив губу, она лежала спиной к нему и старалась не выдать своего разочарования.

Блаженство было так близко, она уже буквально осязала его, и вдруг.., все рухнуло. Она прекрасно понимала: Мэт ни в чем не виноват, и все же чувствовала глухое раздражение против него, ведь если бы он не затеял все это, то ей сейчас не пришлось бы мучиться.

Постепенно она успокоилась, и ее мысли переключились на корабль. Под каким флагом он плывет? Британским? Или это еще один американский капер, бороздящий воды в поисках жертвы? А может, на промысел вышли пираты, ведь Багамы все еще где-то неподалеку!..

Когда она поднялась на палубу, Мэт стоял на мостике с подзорной трубой в руках. Проследив за его взглядом, Лили не без труда различила очертания крохотного судна, со всей очевидностью направлявшегося к «Морскому ястребу». К сожалению, расстояние было еще слишком велико, и разглядеть флаг не удавалось.

— Ты можешь определить, кто это? — спросила Лили.

— Нет пока, — ответил Мэт, не опуская подзорной трубы. — Но если англичанин, мы будем драться. С тех пор как «Морской ястреб» отплыл из Бостона, таких встреч было уже немало.

— Когда он приблизится?

— М-м-м… Думаю, к полудню, — прикинул Мэт, — если, конечно, ветер не изменится. Мы подпустим его поближе. Команда готова к бою, и новая победа ее еще больше воодушевит.

— Их было много? — с грустью спросила Лили, ведь речь, возможно, шла об английском корабле.

— Чего? Побед? — не понял Мэт.

Она кивнула.

— Немало, — довольно улыбнулся он. — Это судно, считая «Бесстрашный», будет одиннадцатым. До сих пор мне везло, надеюсь, судьба не отвернется от меня и сейчас, но…

Мэт замялся, опустил трубу и искоса посмотрел на нее.

— В чем дело? Почему ты замолчал? — насторожилась Лили. — И что значит этот странный взгляд?

— Видишь ли.., у моряков есть примета: если на корабле женщина, удачи не будет. Глупость, конечно, но многие искренне так считают. Разумеется, я имею в виду не себя, а команду. Что же касается меня, то я бы очень не хотел, чтобы ты пострадала. Ядро, осколок, шальная пуля — зачем рисковать? Поверь, если бы все зависело только от меня, я бы просто приказал лечь на другой курс и избежал встречи с этим судном. Мы еще ни разу не уходили от схватки, однако иногда разумнее показать противнику корму, чем позволить ему разнести нос… — Он снова поднес к глазам подзорную трубу и после недолгой паузы добавил:

— Он приближается. Судя по обводам, это британское военное судно, быстроходное и хорошо вооруженное.

Послушай меня, Лили, когда начнется бой, пожалуйста, спустись в свою каюту и не появляйся на палубе. Договорились?

— Но почему? — заупрямилась она. — Ты же сам говорил, что «Морской ястреб» — лучший капер на Восточном побережье. Кроме того, я почему-то не сомневаюсь, что ты победишь.

— Спасибо, — усмехнулся Мэт. — Рад слышать, что ты хоть в чем-то мне доверяешь.

Тут его окликнул кто-то из команды, и он поспешил на зов, оставив Лили наблюдать за приближающимся судном.

Она не могла избавиться от странной, необъяснимой тяжести на сердце, предвещавшей беду.

Вскоре после полудня прогноз Мэта подтвердился: корабль оказался фрегатом британского военного флота.

Продолжая идти с такой же скоростью, он вскоре должен был настичь «Морской ястреб». Команда готовилась к бою: люди сновали взад-вперед по орудийной палубе, открывали порты, чистили пушки и подкатывали их ближе к амбразурам. На Лили почти перестали обращать внимание, и она, стоя у поручней, следила за слаженной работой матросов.

Мэт вспомнил о ней, лишь когда вражеский корабле подошел на расстояние выстрела.

— Отправляйся вниз, дорогая, и не поднимайся, что бы ни происходило. Будь готова к страшному грохоту залпов, едкому дыму и прочим прелестям морского боя. Зная твое любопытство, нетрудно догадаться, что тебе захочется выйти и посмотреть. Так вот, предупреждаю тебя, не вздумай!

Иди в каюту, запри дверь и открывай только мне. Понятно?

— Но, Мэт…

— Не спорь со мной. Лили, просто делай, как я сказал, — жестко сказал он. Его тон не допускал возражений, и она, вздохнув, согласилась.

* * *

Лили забилась в угол каюты и зажала уши, но это не помогало: заглушить грохот канонады и вопли раненых было невозможно. Каждый раз, когда до нее доносился очередной крик боли или ярости, она вздрагивала: ей казалось, что это Мэт. И зачем только он заставил ее уйти, и почему она послушалась? Ведь она могла бы чем-нибудь помочь, например, ухаживать за ранеными.

Внезапно раздался глухой удар, и «Морской ястреб» вздрогнул, словно живой: корабли стукнулись бортами, англичане пошли на абордаж, и наверху закипела рукопашная схватка.