Понтий Пилат, согласно историческим свидетельствам, мучительно умирал множество раз, преимущественно кончая жизнь самоубийством (всякий раз успешно).
      Пожалуй, только согласно хроникам Малалы, он умер от чужой руки: казнён при императоре Нероне.
      По Евсевию, церковному историку того периода, когда эта иерархия уже утвердилась как государственная (то есть, когда выплывают наверх только угодливые конъюнктурщики, историки прежде всего), Пилат был сослан в Галилею, где и покончил жизнь самоубийством (Historia, II, 7).
      Та же церковная традиция — для известной части населения непререкаемый авторитет, — но в лице другого своего представителя, тоже сообщает, что Пилат кончил жизнь самоубийством, но при Калигуле и в Риме. Затем тело Пилата, дескать, было брошено в Тибр, на что оскорблённая река ответила страшным наводнением, мстительно причинив жестоко поступившим с ней людям громадный ущерб.
      Именем Пилата названа одна из гор Швейцарских (Люцернских) Альп, где он якобы утонул (утопился?) в глубоком озере. Там будто бы из года в год появляется он в Великую Пятницу и моет, моет, моет себе руки.
      С Альпами, правда, угадывается двусмыслица: кто и с какими чувствами дал горе это имя? Те же авторы баек о Пилате-самоубийце? Элементы иерархии государственной церкви? В таком случае, гора именована не в честь, а в назидание, в память — о великом злодее. В таком случае, это единственный в истории человечества пример. Именем Иуды Искариота или Каиафы ни одна из гор нашей планеты не названа.
      Странно: а почему в назидание была выбрана гора, расположенная в таком глухом месте?
      Как не вспомнить, что в Альпах долгое время скрывались от преследований вальденсы (на самом деле, не только они, а до тридцати различных еретических направлений; здесь понятие «вальденсы» используется скорее как нарицательное)! Это были люди, которые дерзали говорить, что поведение иерархов господствующей католической церкви — гомосексуальные оргии в монастырях, попойки, жестокости по отношению к инакомыслящим, стяжательство, обман — проявление принадлежности души и духа отнюдь не ко Христу. А самоназвание «христиане» в устах этих иерархов-прихвостней и верной им паствы и вовсе — богохульство. И вообще вальденсы решались вслух высказать мысль, что в строках Евангелия неплохо видеть то, что там написано на самом деле, а не то, что приказывает видеть авторитетное (только для толпарей) начальство.
      Вальденсов за такие речи «истинные христиане», понятно, преследовали, пытали, всячески над ними глумились, удушали дымом во время чтения Евангелия, убивали и с другими вывертами, впоследствии на них клеветали. Перебили многих, но, как всегда в таких случаях бывает, не всех. Выжившие вальденсы, — кстати, родом с разных мест Европы, следовательно, имевшие опыт оставления родового гнезда ради права на раскованное мышление, — в конце концов куда-то из Альп ушли, растворились на не зафиксированной историками территории. Причём осели в каком-то таком месте, где об этом событии памяти на логическом уровне не сохранилось.
      Где же такое место в Европе, чтобы живущие мало что знали даже о деде, а о прадеде и вообще ничего? Ведь повсюду в Европе культивируется сохранение памяти на десятки поколений назад. Где? Из Прибалтики неугодникибежали в Московию (кстати, единственное место, где водятся люди, относящиеся к Пилату хорошо), Америки ещё не было, Азия отпадает… Где?
      Как бы то ни было, Альпы «истинные христиане» завоевали. И потому толковать смысл этнонимов могли только они.
      Победители были в ту эпоху убедительны, и им ничего не стоило оставшимся в Альпах исполнителям вправить веру в труп, который моет, моет, моет в озере руки…
      Итак, что же критический ум в состоянии узнать достоверного из множественных (всегда успешных) самоубийств трупа, и поныне беспрестанно моющего себе руки?
      Об обстоятельствах жизни самого Пилата — почти ничего.
      Разве что о его духе. Инквизиторы его люто ненавидели отнюдь не случайно, отсюда и обильное враньё. Ненавидят только чуждых, в особенности чуждых по духу, следовательно, Пилат был явно не инквизитор.
      Во всяком случае, иерархии инквизиторов был чужд.
      Возможно, неугодник.
      Если это так, то в Евангелии, за чтение которого инквизиторы-пилатоненавистники убивали, мы тому найдём отчётливое подтверждение.

      Они опять закричали: распни Его!
      Пилат сказал им: какое же зло сделал Он? Но они ещё сильнее закричали: распни Его!
      Тогда Пилат, желая сделать угодное народу, отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие.
       Марк 15:13–15 (синодальный перевод)
      О чём нам рассказывает Марк? Пересказывает ли, как может показаться, последовательностьсобытий? Дескать, по просьбе скандирующей «толпы»(Марк 15:8) Пилат сначалаотпустил Варавву, затемИисуса предал на бичевание и распял?
      Действительно, в приведённой части текста последовательность упоминания событий именно такова, но в такой ли последовательности они происходили на самом деле? Ведь в тексте апостола Иоанна порядок иной.
      В самом деле:
      Тогда опять закричали все, говоря: не Его, но Варавву. Варавва же был разбойник.
       Иоан. 18:40 (синодальный перевод)
      Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить Его.
       Иоан. 19:1 (синодальный перевод)
      Пилат опять вышел и сказал им: вот, я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нём никакой вины ‹видимо, стоит добавить: «достойной смерти» — другие евангелисты это добавляют. — А.М.›.
       Иоан. 19:4 (синодальный перевод)
      Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице…
       Иоан. 19:5 (синодальный перевод)
      …Пилат искал отпустить Его. Иудеи же кричали: если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царём, противник кесарю.
       Иоан. 19:12 (синодальный перевод)
      Тогда наконец он предал Его им на распятие. ‹Иоанн даже не сообщает, что Варавву отпускают! — писал только для обладающих критическим мышлением? — А.М.› И взяли Иисуса и повели.
       Иоан. 19:16 (синодальный перевод)
 
      Да, у Иоанна последовательность событий явно более жизненная: сначалатолпа требует отпустить созвучного их душам разбойника, вождя Варавву; затемПилат не соглашается, предаёт Христа бичеванию.
      По не писанным, но всеми исполняемым законам того времени, подвергнутого одному наказанию нельзя подвергнуть ещё и другому. Как ни странно, но приказ бичевать невиновного, высоко вероятно, был вовсе не признанием виновности, как то утверждают пилатоненавистники, но был проявлением любви к Истине человека, который реально оценивал свой нулевой потенциал во власти (в чём мы в дальнейшем убедимся — в частности, в главе «Тайное Знание, открываемое через спиру »). Приказ на бичевание — очень интересная деталь: такое мог совершить только человек, который чувствовал не только то, что Иисуса убьют, но и что ему, Пилату, при всём желании не удастся Его спасти: некто вновь его переиграет. Это указывает на силу ума Пилата, который набрался мужества признать, что во власти он полный ноль — редко кто из людей соглашается это признать настолько, что понимание перерастает в действие.
      Далее, по Марку, Пилат выводит Иисуса ещё раз: жить Ему или Варавве? Духовно-психологический уровень вопроса: ты, присутствующая толпа, кто — коллективный разбойник или совокупность личностей, совместимых с Истиной?
      В отличие от утренней, ночная толпа состояла из приезжих состоятельных «внутренников», представители именно этого типа и в те времена тоже «жаворонками» не были и потому в бизнес-поездке в Иерусалим на Пасху ночью привычно не спали. А вот сменившая её утренняя толпа уже совсем другая. Это — евреи-«внешники». Указывая на того, с кем они совместимы, — на Варавву ( «Тогда был в узах… Варавва, со своими сообщниками, которые во время мятежа сделали убийство». —Марк 15:7), — утренняя толпа являет свою скрываемую сущность.
      Кстати, потомки именно утренней толпы евреев в 70 году во время боевых (!) действий были казнены способом, определённым не для военнопленных, а для разбойников. В том, что казнены на крестах были не туристы-предприниматели со всей ойкумены, а население Иерусалима и Иудеи, — нечто большее, чем, как принято считать, своеобразное предостережение потомкам.
      Так что же, евангелист Марк в приведённых выше стихах нам… соврал?
      Нет, вранья нет. Просто приписываемый Марку текст написан не по канонам так называемой «литературы для народа ( охлоса)». Толпа, не способная на критическое мышление, смыслов не понимает, она может только следить за внешней стороной событий. Для автора Протоевангелия, на основе которого, как будет показано ниже, составлялись субъевангелия, в событиях дня Распятия главным было вовсе не внешнее, не хронологическая их последовательность, а их смысл. Автор пытался донести до ищущего Истину ту живую мысль, которая, в противоположность заученно-школярской, кристаллизуется каждым самостоятельно, формируется уже послезавершения общения с текстом.
      Яркость образу придаёт не столько сила отдельных эмоций, сколько их перепад, контраст между чувствами разных знаков. Именно этот приём автор «евангелия от Марка» всегда и использует.
      Итак, толпа просит о благодеянии. (О том, что толпа изъяснялась именно с использованием термина «благодеяние», — подробно в главе «Тайна „Царя Иудейского”».)
      И народ начал кричать и просить Пилата о том, чт`о он всегда делал для них.
       Марк 15:8 (cинодальный перевод)
      Пилат внял их просьбе о благодеянии и выполнил прямой логический смысл их слов: предложил им впустить в свою среду Истину.
      Тогда лживая толпа стала выражаться конкретнее: требовала уже не благодеяния, но прямо противоположного — отпустить в их среду Варавву. Отпустить руководителя вооружённого восстания, разбойника, покушавшегося на власть кесаря Тиберия!
      Если из всего возможного спектра мерзостей чиновник вынужден выбирать одно, то обычно побеждают интересы должности.
      Но Пилат, наместник кесаря, врага кесаря отпустил, а Иисуса, между прочим, прямо призывавшего платить кесарю подать, напротив, «бив, предал на распятие».
      Это противостояние наместника императору, противостояние юридического характера, настораживает мыслящего читателя уже само по себе. Плюс к тому, приговорить невиновного — это уже конфликт с собой как существом нравственным! Упоминание же о сразу двух наказаниях над одним человеком ещё более усиливает ощущение совершённой в день Распятия несправедливости.
      Итак, приговор был противоестественным многоуровнево:
      — и с точки зрения этической (в частности, вёл к ухудшению здоровья);
      — и с точкизрения целесообразности служебного соответствия;
      — и с точкизрения карьерной целесообразности;
      — и с точкизрения верности традициям;
      — и с точкизрения психологической (отрицание себя как носителя имени «Копьеносец»).
      Странно всё это… Невозможно для человека в здравом уме и памяти.
      Значит, был тайный механизм вынесения приговора.
      Скажут: что тут говорить, гнилой дух, остальное не важно.
      Но психология произошедшего весьма важна — хотя бы потому, что иначе объём Евангелия ограничивался бы одной фразой о Великой борьбе между Добром и Злом. Так что познавший Истину автор Протоевангелия завещал нам в происходящем вокруг выявлять и тайные психологические механизмы.
      Практический вывод следующий: чтобы понимать хотя бы поверхностные смыслы Евангелия, надо научиться воспринимать ныне из литературы практически вытравленный «покадрово-монтажный» стиль. Осмысление некоторых особенностей этого стиля усилий ст`оит — в дальнейшем они окупятся стократно.
      С учебными целями можно, конечно, переложить какие-то эпизоды Евангелия и на хронологическую ось. И это будет в «Комментариях» сделано. Но не поступать же так со всеми сюжетами!
      Ещё одна трудность на пути к верному пониманию текстов Евангелия современным упрощённым человеком заключается в многозначности корней древних языков. В ушедших древних языках и современном арабском не пишутся гласные, а одни только согласные. Начинающему арабисту неимоверно трудно понять, на которое из слов указывают согласные корня — произвольная подстановка гласных даёт до двух десятков значений, по смыслу друг с другом никоим образом не связанных. Чтобы понять, каков же смысл корня, переводчику-арабисту необходимо единым взором охватить весь текст — его тематику, философию автора, надо знать обстоятельства эпохи, о которой идёт речь, и т. п. — и отсеять слова, контексту отчётливо не соответствующие.
      Это непривычности на уровне отдельных слов. А есть и на уровне построения придаточных предложений (с передачей смысла которых переводчики Библии явно не справляются). В древних рукописях не было пробелов не только между словами, но и между предложениями. На то, что фразы не изолированы, а между собой соотнесены, указывала специальная частица, общая для всех видов предложений, сложносочинённых и сложноподчинённых. Иными словами, эта частица на русском может означать всё что угодно — и, но, когда, затем, ибо, плюс к томуи т. д., — то есть указания совершенно противоположные. Например:
      Между тем, как сидел он на судейском месте, жена его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него.
       Плюс к тому ипервосвященники и старейшины возбудили народ просить Варавву, а Иисуса погубить.
       Матф. 27:19, 20
      Если подходить формально, то выделенное место можно перевести и как «но»: но первосвященники и старейшины возбудили народ просить Варавву.При этом смысл меняется на противоположный. В первом случае жена-патрицианка водима одним с толпой и первосвященниками духом; она с Истиной несовместима и тоже добивается распятия Иисуса, но только особым приёмом. В другом случае властительница толпе противостоит, руководима духом Истины — святая, одним словом.
      Но если префектесса в действительности святая, то непонятно многое: во-первых, каким же образом осуществляется власть в провинции, ведь Пилат явно не харизматический вождь (доказательства ниже: первосвященники позволяют себе нагло «давить», Пилату даже не сообщают, что весь гарнизон римских легионеров выслан в оцепление вокруг Гефсимании, и т. п.), а во-вторых, почему Лука, врач и, возможно, психолог, о подвиге веры префектессы даже не упоминает — по его изложению, силам зла сопротивлялся один только Пилат. Не упомянул о столь выдающейся «подвижнице веры» и апостол Иоанн. Да и Марк тоже. О гораздо менее значительных поступках женщин на стезе веры они вспоминают, а вот о разрекламированном иерархией предполагаемом подвиге жены Пилата — нет.
      Но если не следовать ложным причинно-следственным схемам бытового суверенитизма, а мыслить хотя бы на просторах теории стаи, то всё происходившее в день Распятия логично и целостно: и утренняя толпа, созвучная бандиту Варавве, и властительница, добившаяся для мужа созвучного её неврозам места, будучи самой обычной «внешницей», достигали одной цели — Убийства…
      Однако, несмотря на ясный евангельский образ, церковные иерархи рисовали и рисуют, естественно, такую картину, которая с ними совместима: толпа якобы обманута (слушаются-де не тех вождей, иерархи, дескать, бывают разного духа), ученики хотя и разбежались, но «хорошие», Пилат же—«ну совсем плохой», патологически жестокий властитель и жены не слушается; сопротивляется же одна благородная патрицианка-сновидица…
      В самом деле, ведь не написано же (на школярском языке), что она — плохая!
      А между тем толпари и патриции одной иерархии отличаются лишь манерами. Вполне естественно, что жена Пилата пыталась достичь цели, не беснуясь на Лифостротоне, а с помощью типично патрицианско-женских приёмов — провокацией, непрямой тактикой, обманом. Как потомственная патрицианка (наследственная обладательница гипнотических способностей), властительница могла отдать распоряжение мужу-офицеру устно, и он бы его выполнил. Но только в том случае, если он из-под гипнотического пресса жены выскользнуть до сих пор не пытался. Иными словами, если он в неё был страстно-расстрастно влюблён, то есть влюблён так, как уже не бывают влюблены даже спустя полгода после знакомства. А Пилат с супругой ко времени Распятия только в Иудее под одной крышей прожил не менее трёх лет…
      А вот если Пилат пытался, то префектессе оставалось Пилата только спровоцировать. Скажем, запиской или устной передачей через человека, не обладавшего гипнотическими способностями. Если передаваемые слова не подкреплены гипнотическим воздействием, то они для достижения цели должны быть по логическому смыслу противоположны. Из чувства противоречия ещё глупый, но уже вырывающийся из-под психоэнергетического пресса муж сделает всё наоборот — и настоящаяцель будет достигнута!
      Итак, из психологического анализа происходившего на Лифостротоне в Великую Пятницу явно следует, что префектесса была «плюс к тому», а вовсе не «но».
      Таким образом, для верного понимания перевода текста Евангелий необходимо учитывать, что:
      — есть формальные многозначности на уровне отдельных слов;
      — есть формальные многозначности на уровне придаточных предложений;
      — есть многозначности на уровне мировоззрения переводчиков.
      От одного того, кто по духу переводчик — иерархо «христианин» или христианин- неугодник, —зависит появление или «но» , или «плюс к тому» .
      Таким образом, даже из приведённых соображений ясно, что во все времена люди были вынуждены вчитываться вовсе не в чистое Евангелие, а в его перетолковывания переводчиками, нанятыми какой-либо из иерархий. В наше время—«внутреннической» (примеры искажений Евангелия на торгашеский манер в русском синодальном переводе приведены в «КАТАРСИСе-2»).
      Несмотря на все воздвигаемые препятствия, общую фактологию и хронологию событий дня Распятия даже по тенденциозному синодальному переводу восстановить удаётся:
      — Христа привели к Пилату толпа и священники;
      — ночную толпу первосвященникам-ростовщикам (см. главу «Тайна храмовой сокровищницы») опекать вербально нужды не было — она была и так послушна, а утреннюю опекать пришлось;
      — префект, обменявшись с Иисусом несколькими малопонятными для иерархического ума фразами (об их сокровенном смысле — в главе «Тайна „Царя Иудейского”»), по меньшей мере трижды (Лук. 23:22) громогласно заявлял о невиновности Иисуса, причём подтвердил свою убеждённость и на судейском месте;
      — однако на том же судейском месте префект-судья кратковременно (!!), то есть на уровне лишь эмоций, ПОЧЕМУ-ТО поменял своё мнение на противоположное, дескать, давайте Иисуса амнистируем;
      — результатом этого временного (!) умопомрачения — косвенного признания вины Иисуса, пусть с последующим ритуалом «сохранения лица» (чиновничьего) в виде умывания рук, — были и смертный приговор Истине, и амнистия государственному преступнику, сепаратисту-убийце, чьё освобождение грозило Пилату крупными служебными неприятностями, расстройством здоровья и т. п.
      Обстоятельство — одно-единственное! — вызвавшее «временное умопомрачение», достойно рассмотрения.
      Пилат сказал Ему: чт`о есть истина? И, сказав это, опять вышел к Иудеям и сказал им: я никакой вины не нахожу в Нём;
      Есть же у вас обычай, чтобы я одного отпускал вам на Пасху: хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского?
       Иоан. 18:38, 39
      Итак, префект сидит на судейском месте, на него снизу смотрит народ, имперские чиновники, иудейские священники, легионеры, мытари.
      Префект веско говорит: невиновен!
      Но вскоре — очевидно, не позднее чем через несколько секунд, ведь судейское место покинуть он не успел — префект предлагает толпе просить Иисусу амнистии. Амнистируютже только преступников, чья вина полностью доказана. Иными словами, призыв к амнистии подразумевает по меньшей мере косвенное признание подозреваемого виновным. Что же получается: с судейского места, где каждое слово должно быть твёрдо (если «да», то «да», а если «нет», то «нет»), выносятся противоположные определения?
      Могли ли противоположные определения быть произнесены слитно? Без некоего события, пусть временно, но перевернувшего весь эмоциональный строй души наместника?
      Правильно, не могли.
      Следовательно, между судебными определениями 38-го и 39-го стихов что-то произошло. Нечто для Пилата чрезвычайно значимое, раз он на судейском месте совершает недопустимое не только по сути — это не редкость! — но и по форме. Кстати, это нарушение незыблемости судебного решения — ещё одно преступление против формального принципа власти, в том числе против императора Тиберия лично.
      Итак, какое событие?
      На Пилата повлияли бесноватые вопли «избранного народа»?
      Да, вопли были.
      Но, судя по текстам всех субъевангелий, подействовали на Понтия Пилата вовсе не вопли — ведь и после первого определения о невиновности Христа некрофилы выразили своё недовольство, и после второго скандировали с тем же смыслом, а в конце, уже после приговора, префект умыл руки — что было, по меньшей мере, четвёртой демонстрацией мнения Пилата о невиновности Иисуса. Было и пятое, косвенное: Пилат отстаивал двусмысленную надпись на кресте—«Царь Иудейский» (см. главу «Тайна „Царя Иудейского”»).
      Итак, какое на Пилата воздействие определило временное отступление его от истины? Что столь верноподданнически не замечают ни богословы, ни читатели Евангелий, ни даже русские писатели?
      …жена его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него.
       Матф. 27:19
      Скажите, а в какой именно момент жена префекта «вкрутила» мужу про своё сновидение как последнюю инстанцию истины?
       Доначала суда?
      Нет.
      Может быть, она вмешалась сразу послетого, как Пилат отправил Иисуса к Ироду? Ведь появилось время поговорить — очень удобное, муж уже сосредоточился на проблеме. Почему бы не подойти, не поговорить с ним? Не проснулась? Рано? Но ведь толпа вопила так, что можно было пробудить и мёртвого. Да, можно было потом опять заснуть. Теоретически. Но на практике часто не засыпают и после обычных утренних шарканий метлы дворника, а тут — скандирование. Тем более невозможно было заснуть сновидице, получившей указание свыше о необходимости спасти Великого Праведника — если действительно было сновидение.
      Был для префектессы и ещё один удобный момент поговорить с мужем: во время бичевания и приготовления к нему. Однако ж и во время бичевания префектесса не проявила своей предполагаемой святости.
      Итак, времени и удобных случаев поговорить с мужем у префектессы было предостаточно. Таким образом, одно только столь позднее вмешательство давным-давно проснувшейся сновидицы подозрительно — если она действительно, как нам то внушают, Иисуса хотела защитить. Систематическое невмешательство властительницы уже говорит о том, что, выражаясь библейским языком, дышала она отнюдь не желанием защитить Иисуса. (В главе «Тайное Знание, открываемое через спиру »будет приведено доказательство активнейшего участия жены Пилата в Аресте, доказательство, не требующее того уровня знания жизни, на котором уверенно руководствуются принципом «психологическая достоверность». Но путь «психологическая достоверность» много интересней, да и для жизни полезней.)
      А обстоятельства, при которых она всё-таки вмешалась, развеивают последние сомнения.
      Итак, когда собрались они, сказал им Пилат: кого хотите, чтоб я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом?
      Ибо знал, что предали Его из зависти.
       Между тем, как сидел он на судейском месте, ЖЕНАего послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него.
      (Но) Плюс к тому ипервосвященники и старейшины возбудили народ просить Варавву, а Иисуса погубить. ‹Иными словами: «И это на фоне давящих первосвященников, старейшин и толпы». — А.М.›
      Тогда правитель спросил их: кого из двух хотите, чтоб я отпустил вам? Они сказали: Варавву.
       Матф. 27:17–21
      Вот, оказывается, кто кратковременно помутил рассудок Пилата, в результате чего он предал Истину распятию! ЖЕНА!
      Здесь текст отчётливо организован по принципам покадрово-монтажного стиля, который может ввести в заблуждение только не желающих развивать в себе критическое мышление (не любящих ни правды, ни Истины).