Понтий Пилат. Психоанализ не того убийства

      Размышлял об этом и Пилат.

часть вторая
Женщины вокруг Пилата — Уна, Маргарита и другие

глава седьмая
Великая тайна любви Маргариты (за что любят самые красивые?)

      Великий парадокс пары «мастер — Маргарита»: не будь мастер автором романа именно о Понтии Пилате, он бы для Маргариты не существовал.
      А чего, спрашивается, Маргарита «вцепилась» в роман мастера? Не в самого мастера, как может показаться из размышления над коммерческим названием шедевра Булгакова, а именно — в Роман мастера?
      Мысль непривычная, однако легко доказуемая.
      Мастер на уровне интуиции на этот счёт не заблуждался: он Маргариту к своему роману… ревновал!
      В этом он признаётся ночью в доме откровенных разговоров Иванушке Бездомному. Вернее, «исповедуется», поскольку пытающийся скрыться от Маргариты мастер видит в Бездомном возможность исполнения светлого слоя своих мечтаний.
      Поэтому более точное название шедевра Булгакова (с коммерческой точки зрения ну совершенно невозможное): «Тайный смысл романа мастера и вечная Маргарита».
      Почему творческое подсознание Булгакова, представляя нам сокровеннуюМаргариту (женщины любят играть роли, поэтому поступки любой из них характеризуют скорее её игру, но редко душу; позволяющую добраться до подноготной правды детальнадо ещё выявить), отметило следующие важнейшие её черты, коих суть всего лишь две:
      — Маргарита — ведьма. Более того, королева на Великом шабаше, всепланетном, созываемом лишь один раз в год;
      — Маргарита — потомок одной из французских королев (Коровьев называет её прямо: королева Марго).
      — …Да и потом вы сами — королевской крови.
      — Почему королевской крови? — испуганно шепнула Маргарита, прижимаясь к Коровьеву.
      — Ах, королева, — игриво трещал Коровьев, — вопросы крови — самые сложные вопросы в мире! И если бы расспросить некоторых прабабушек и в особенности тех из них, что пользовались репутацией смиренниц, удивительнейшие тайны открылись бы, уважаемая Маргарита Николаевна. Я ничуть не погрешу, если, говоря об этом, упомяну о причудливо тасуемой колоде карт. Есть вещи, в которых совершенно недействительны ни сословные перегородки, ни даже границы между государствами. Намекну: одна из французских королев, жившая в шестнадцатом веке, надо полагать, очень изумилась бы, если бы кто-нибудь сказал ей, что её прелестную прапрапраправнучку я по прошествии многих лет буду вести под руку в Москве по бальным залам…
       М.Булгаков. Мастер и Маргарита. Глава 22 («При свечах»)
      А вот кто такая—«ведьма»?
      У этого понятия несколько смыслов.
      Ведьма, если можно так выразиться, юридическая —это та женщина, которую во времена инквизиции судьи и палачи имели оформленное в законе право сжечь. (Часто «подводили под статью» о ведьмах и невиновных — с натяжками и лжесвидетельствами. Здесь — о «настоящих»!) Подпадающая под эти законы ведьма входила в жёсткую ведьмовскую иерархию, соответственно, разделяла ведьмаческую веру-идеологию, соучаствовала в определённых ритуальных действиях и, естественно, в каждый момент своего существования жила тайной жизнью — чтобы не сожгла конкурирующая во власти иерархия. На практике уничтожали лишь неизощрённых во вранье, притворстве, хитрости, то есть ведьмовская иерархия чужими руками освобождалась от случайных элементов; лживые же до мозга костей, понятно, выживали, давали потомство и занимали не защищённые в достаточной мере кастовостью ключевые посты во власти.
      Низшим звеном ведьмаческой иерархии был «шабаш» — объединение тринадцати «единомышленниц», водимых одним духом, которые по ночам совершали «моления божеству» обнажёнными и с фаллоимитатором. Двенадцать из тринадцати были рядовыми ведьмами, а тринадцатая — Грандмастером. Была у неё и помощница — Дева Шабаша (Дева Мариэн). Все ведьмы Грандмастеру подчинялись беспрекословно (тот же принцип, что и в православном старчестве).
      Решали ведьмы, как полагают канонические психоаналитики, проблемы преимущественно сексуальные — этот вывод делается на основании того, что после контактов на шабаше с фаллоимитатором с последующим «самовыражением» в экстатическом «танце» ведьмы возвращались под семейный кров как бы успокоенные, как бы расслабившиеся и до времени уравновешенные. Но фаллоимитатор нужен был для введения галлюциногенов, он более удобен, чем ручка метлы, на которую грешили в Средние века несведущие, к тому же не наносит ссадин. (Этот способ введения галлюциногенов давний, дохристианский, тогда этих молитвенниц с напоминающими нынешние свечи фаллоимитаторами называли менадами.)
      А откуда она вообще — неуравновешенность? Вовсе не от отсутствия мужчины как такового — многие ведьмы были замужними женщинами. Не надо прибегать к авторитету Платона (или к соображениям из «КАТАРСИСа-1»), чтобы сказать: у такой женщины нет супруга — настоящего, более чем задушевного, того единственного из населения планеты, которого можно назвать половинкой…
       Половинка — дар, феномен для, выражаясь евангельским языком, бог`атящихся неосязаемый. Бог`атящиеся — это те самодовольные элементы толпы, которые во всём, что происходит в их серенькой жизни, видят — вопреки действительности — ни больше ни меньше как ниспосланную на них Божью благодать, которую они благостно и принимают. В «КАТАРСИСе-1» приведён математический расчёт, из которого следует, что и двадцати населений нашей планеты недостаточно, чтобы статистическисуществовали биоритмические половинки; чудо уже в том, что они существуют одновременно. Поиск своей половинкисреди всего населения планеты, как догадываются лишь обладающие критическим мышлением, требует совершенно иных подходов, чем те, которыми пользуется толпа. В «КАТАРСИСе-1», целиком посвящённом этому вопросу, невозможно ещё было говорить о том, что нахождение своего талантанепременно предваряет встречу с половинкой, но, как мне казалось, сказано было и без того достаточно. Но, несмотря на солидную толщину тома, ко мне приходили письма вроде: «У меня было много женщин и все-все они были моими половинками…» «Крутые сектанты» вне зависимости от деноминации поступали менее оригинально: главное, говорили они, это духовное единение, нас Бог благословил, мы в это веруем, следовательно, любая из тех, с кем мы сожительствуем, — половинка… Самоотсечение себя от истины и всех связанных с этим благ уже находящимися в браке ещё можно если не оправдать, то хотя бы понять, но много страшнее наблюдать за ещё не окольцованными: для многих (даже прочитавших «КАТАРСИС-1») любая, за кем они в данный момент увиваются, и есть половинка — они это чувствуют. Любая! Каждая последующая вновь объявляется половинкой, а все предыдущие — ошибкой.
      Что тут поделаешь… Вал таких самооценок можно было предсказать ещё до завершения работы. Так что писал я, конечно, не для богатящихся, прекрасно понимая, что они перекрыли себе всякое понимание великолепного пространства жизни.
      Но отсутствие половинки —следствие, а не причина. Следствие состояния «торчок».
      Это состояние ведьмы любили и для повышения гипнабельности и употребляли наркотические вещества.
      Итак, ведьма юридическая —это та из женщин, которая по духу принадлежит к всепланетной стае, в еженедельном шабаше отдаваясь Грандмастеру (идеологу, учителю, старцу, комиссару, пастору, наставнику, сенсею, гуру, группенфюреру и т. п.) душой и телом.
      Иными словами, она большому мастеру предоставляет:
      — в теле тот весьма чувствительный орган, покрытый эпителием, который особенно активно впитывает с фаллоимитатора галлюциногены (у склонного к компромиссам Булгакова действительность «окультурена»: Маргарита и её прислуга втирают присланную Воландом мазь не в эпителий влагалища, а в кожу лица и тела);
      — своё логическое мышление для уничтожения (наркотики, ложная философия);
      — образное мышление для кодирования и умножения «знаков могущества» (экстатизирующий танец).
       Еженедельныйсбор тринадцати (по пятницам — Венерин день) назывался малым шабашем.
      А в полнолуние на ежемесячный Большой шабаш«слетались» ведьмы со всей округи; руководила ими «окружной распорядитель», или «Дьявол».
      Но была ещё и всепланетная глава культа — Королева Шабаша, или Королева Элфейма, шлюха из шлюх. Она распоряжалась на Великом шабаше, который устраивался раз в год.
      Немаловажная для расшифровки тайн «Мастера и Маргариты» деталь: ведьмы порой прямо на голое тело надевали плащи — тёмно-синие или чёрные. Маргарите такая форма одежды тоже очень даже нравилась.
      На Маргарите прямо на голое тело был накинут чёрный плащ, а мастер был в своём больничном белье. ‹…›
      …я ведьма и очень этим довольна!
       М.Булгаков. Мастер и Маргарита. Глава 30 («Пора! Пора!»)
      В реальной жизни «ведьмы юридические» — это всего лишь верхушка айсберга ведьм психологических. Гораздо б`ольшее число женщин в средние века пыталось уйти от решения главной жизненной проблемы или с помощью вина, или в адюльтере, или в видимости религиозного посвящения, или в семейных истериках, или в поисках роскоши; способов множество, возможны также и самые неожиданные из них комбинации, вроде небезызвестных оргий в монастырях.
      Но если «ведьмы юридические» — вершина айсберга «ведьм психологических», то сам этот великий айсберг дрейфует в целом океане «ведьм духовных». Переход одной формы в другую определяется лишь внешними условиями: похолоданием, сколами вершины, дрейфом в южные широты, переворачиванием айсберга и т. п.
      Понятно, что булгаковская Маргарита стала ведьмой не в тот момент, когда её, обнажённую, в загадочной квартире покойного Берлиоза натирали кровью перед великим балом у Воланда, и даже не тогда, когда браком с неполовинкой она получила всё—средства, прислугу, высокое положение в обществе — всё, кроме судьбы, таланта, половинкии предназначения, а ещё прежде, когда позволила себе не родиться свышене столько она сама, сколько её предки. Причём, как открывает нам Булгаков сокровенную Маргариту, зашли они настолько далеко, что престолы стали обычным местом их обитания.
      Французская королева Маргарита Валуа, как и все «патрицианки», была, несмотря на утверждения коммерческих изданий, не оригинальна, а вполне типична: чтобы остановить её известного рода распущенность, принцессу полунасильно выдали замуж за Генриха Наваррского, ставшего впоследствии Генрихом IV, номинальным основателем новой королевской династии — Бурбонов. Выйдя замуж, Марго от своей обречённости на распутную жизнь, разумеется, не освободилась — тем, в общем-то, никого не удивив. А вот далёких от понимания сущности власти наблюдателей она поразила тем, что, несмотря на частую смену любовников и эротическую разобщённость с мужем, его во власти поддерживала всячески . Если бы Марго, представительница династии Валуа, активно мужа не поддержала, новая династия Бурбонов на французском престоле не укрепилась бы. Иными словами, муж получил власть из рук женщины. Ещё точнее: осязаемым носителем психоэнергетической власти над значительной территорией Европы и в ту эпоху также была женщина.
      Меняются названия династий и генотип мужчин-королей, но в сущности ничего не изменяется.
      Кстати, кровь Маргариты Валуа с французского престола ушла, чтобы, растворившись в народе, подняться на престол вновь — демократкой. Для женщины власти формагосударственного устройства не важна, важно само правление.
      Посещала ли королева Марго шабаши более откровенные, чем придворные балы? Если прекрасная Маргарита — по духу ведьма и королева Великого шабаша, а по крови (подсознанию, родовой памяти) — потомок правительницы страны, то могла ли покойная королева французская быть и ведьмой юридической?
      В энциклопедиях об этом не сообщается, что не удивительно: назначение энциклопедий — служение принципу власти.
      Как бы то ни было, несмотря на меняющиеся формы, сущность женщин — носительниц власти неизменна: несомненно, прапра…бабушке королевы Марго тоже было свойственно быть среди первых дам на сборищах любого рода. Как называлось её социальное положение? Царица? Императрица? Фараонша? Или… — префектесса?
      Итак, первый существенный вывод для выяснения истинного названия шедевра Булгакова: Маргарита — продолжение своих предков и существует постольку, поскольку у неё такиепредки, она наследница и их боли, понуждающей к неслучайным поступкам. Именно это и подчёркивает Булгаков, указывая на родство Маргариты как источник особенных вокруг неё событий. Она — вечная Марго-Маргарита.
      Не все ведьмы, как уже было сказано, «оттягиваются» в адюльтерах. Это убогая форма — что называется, для народа. Есть формы и более утончённые. При помощи которых вернее достигают цели. Маргарита готова на многое, лишь бы быть при романе мастера. А с мастером любовь разыграть просто необходимо — ведь он может, если что, роман восстановить. Она с мастером предельно безжалостна: после общения с ней он заболевает и, спасая свою жизнь (пусть во многом неосознанно), сбегает в сумасшедший дом — там охрана, запертые двери. Но вмешательство Воланда (сатаны!) помогает Маргарите вновь обрести подобие душевного равновесия.
      И вот здесь мы можем, наконец-то, подступиться к главной тайне Маргариты — сердцевине её «любви».
      Странный он, этот роман в романе.
      По поводу слов мастера «угадал! угадал!» не стоит обманываться — они суть продолжение оценки обстоятельств Убийства Христа одним лишь Воландом(Иван Бездомный, ещё не перерождённый и пока любимец главных редакторов центральных изданий и толпы, говорит «угадал» не от себя, а ссылается напрямую на Воланда). А вот Тот, имя Которого Булгаковым благоговейно не упоминается, напротив, ознакомившись с романом мастера, говорит (см. главу «Судьба мастера и Маргариты определена»), что написавший такойроман об обстоятельствах убийства Христа несовместим со Светом.
      Что же «угадал» мастер? Так ли уж историческую достоверность? Или духовно-психологическую, как то может показаться со слов изовравшихся господ булгаковедов («внутренников»)?
      А может, он всего лишь угадал ту соблазнительную обманку, которую Воланд, Великий Грандмастер, приготовил для Маргариты?
      Что же Маргарите-ведьме в романе мастера нравится настолько, что она нараспев повторяет из него одну фразу за другой?
      Может, ей понравился Господь Истины, отдельные черты Которого в Иешуа Га-Ноцри хотя очень и очень смутно, но угадываются? В конце концов, немало людей в Советском Союзе на излёте социализма читали и перечитывали «Мастера…» с одной единственной целью — узнать о Христе ну хоть что-нибудь!.. (Автор этих строк из их числа — Евангелие в то время достать было затруднительно.)
      Но поздняя атеистическая Империя с тогдашним запретом на богословие (но не на Истину!) — период специфический; во времена же Маргариты, то есть в двадцатые годы, текст Евангелия в Москве был ещё легко доступен.
      Но Маргарите была важна не Истина — нет и ещё раз нет! В Евангелии написано стократ подробнее и вернее, чем у мастера, — но Маргарита зачитывалась не Евангелием.
      Что же именно ей было столь важно?
      Лично Понтий Пилат?
      Но и с ним тоже лучше знакомиться по первоисточнику.
      Итак, что же?
      Стиль мастера? Ну что вы, полноте, «обратный» стиль Булгакова — не новость. Сотни и сотни авторов с этим стилем справляются вполне, однако же вечная Маргарита зачитывается именно романом об обстоятельствах убийства Христа .
      Вот оно, верное слово: это у Булгакова — роман о Понтии Пилате , а у мастера — роман об обстоятельствах убийства Христа!
      Именно ради этих искажённых Воландом, но почему-то(случайно ли?) приятных Марго-ведьме обстоятельств — перекладывающих вину на невиновного! — и нет ничего такого, на что бы ни пошла Маргарита, чтобы получить возможность вновь и вновь забываться с романом в руках! Неизвестная мазь — да будет! Кровь из черепа — неприятно, но тоже будет пить!
      — Здоровье Воланда! — воскликнула Маргарита, поднимая свой стакан.
       М.Булгаков. Мастер и Маргарита. Глава 30 («Пора! Пора!»)
      Что же имеет над праправнучкой королев такую власть? Ложь как таковая? Да, безусловно, ложь — необходимейшая основа всякого произведения, могущего снискать благосклонность ведьмы. Но ведь и ложь (о человеческих взаимоотношениях, о нашем прошлом и будущем) в книгоиздательской продукции не новость — загляните в любой книжный магазин, там от всего этого прилавки ломятся, что там говорить, только этим книгопрод`авцы и живут.
      То, что Иешуа Га-Ноцри, пусть и размышляющий и, похоже, целитель, — не Бог, а человек — эта ересь не нова.
      Так же не ново и выставление апостолов тупыми фанатиками, движимыми догмой (вспомните мастерского полупридурка Левия Матфея с козлиным пергаментом), никак не могущими быть авторами не то что глубочайших по смыслу Евангелий, но даже и просто перелагателями Протоевангелия.
      Следовательно, Королеву привлекала не только ложь как таковая, но нечто более конкретное в романе об обстоятельствах убийства Христа. Новое в романе мастера лишь то обстоятельство, что, вопреки евангельскому повествованию, у Пилата нет жены вовсе!
      Вот она, разгадка! Деталь чрезвычайно важная — ведь в таком случае ответственность за казнь Истины с её плеч снимается! С плеч её, её потомков и потомков их потомков.
      Их жизнь перестаёт быть пошлым бесталанным ожиданием момента смерти, за которым неизбежна встреча с Истиной — Воскресшей и Всепобеждающей.
      Забыться! Да, бал, да, кровавый душ, да, поклонение Коровьева (он—speculator, потому и фамилия такая, значащая—«богоматерин»; об этом в главе «Её начальник охраны»), но всё это для неё, вечной Маргариты, ничто по сравнению с романом!
      Верхний экземпляр кот с поклоном подал Воланду. Маргарита задрожала и закричала, волнуясь вновь от слёз:
      — Вот она, рукопись! Вот она!
      Она кинулась к Воланду и восхищённо добавила:
      — Всесилен! Всесилен!
      Воланд взял в руки поданный ему экземпляр, повернул его, отложил в сторону и молча, без улыбки уставился на мастера. Но тот неизвестно отчего впал в тоску и беспокойство, поднялся со стула, заломил руки и, обращаясь к далёкой луне, вздрагивая, начал бормотать:
      — И ночью при луне мне нет покоя, зачем потревожили меня? О боги, боги…
       М.Булгаков. Мастер и Маргарита. Глава 24 («Извлечение мастера»)
      Истинный автор романа — Воланд, потому в его власти и восстановить свойроман из пепла. Мастер — лишь наиболее точный ретрансляторволи Воланда, подвластный ему постольку, поскольку не нашёл в себе сил противостоять влиянию такого рода женщин, как Марго-Маргарита. Пока мастер зависим от вечной Маргариты, он обречёнбыть человеком без имени и автором такогоромана о Христе!
      Воланд появился в Москве не случайно: мастер рвался из-под власти Маргариты, как из братской могилы, — он не просто спрятался в сумасшедшем доме с постоянно запертыми замками, не назвав ни имени своего, ни адреса, он даже сжёг роман — однако Воланд помогал Маргарите вовсе не как личности или любящей женщине, главным для него было именно распространение егопонимания событий вокруг Голгофы, главное — образы такогоХриста и такогоПилата.

глава восьмая
Отсечённая голова как центр любовного треугольника

      — Почему королевской крови? — испуганно шепнула Маргарита, прижимаясь к Коровьеву.
       М.Булгаков. Мастер и Маргарита Парадоксально: загадки моего «Понтия Пилата» вынудили меня не только к внимательному многократному перепрочтению «Мастера и Маргариты», но и к первому прочтению «Королевы Марго» Дюма-отца.
      Не из-за сверхпопулярности Дюма-отца, не из-за известности этого произведения, но потому, что требовалось познакомиться с королевой Марго: Булгаков прямо написал, что Маргарита — потомок своей знаменитой предшественницы.
      Интуиция подсказывала, что Михаил Булгаков знакомился с королевой Марго не по специальным историческим исследованиям, а по Дюма-отцу. «Академическая» (в арабском смысле слова «академик»—«путаник»; см. главу « „Академики” против „киников”») «история» во все времена — плоть от плоти иерархии: она берёт на себя дорогостоящую функцию рекламы веры в то, что если познакомиться с какой-нибудь бумажкой из какого-нибудь хранилища-архива, то вот он, доступ к истине. Писатель, пишущий не для иерархомыслящих, более свободен, а уж если он освоил принцип психологической достоверности…
      Отец Михаила Булгакова был преподавателем в духовной академии и, вполне возможно, объяснил сыну эту закономерность. Кроме того, Лев Николаевич Толстой, любимый автор Михаила Булгакова, на этот счёт тоже высказывался:
      Часто, изучая два главных исторических произведения этой эпохи, Тьера и Михайловского-Данилевского, я приходил в недоумение, каким образом могли быть печатаемы и читаемы эти книги… Не говоря уж об изложении… событий… я встречал в этих историках такие описания, что не знаешь, смеяться ли, или плакать, когда вспоминаешь, что обе эти книги единственные памятники той эпохи и имеют миллионы читателей…
       Л.Толстой. Несколько слов по поводу книги «Война и мир»
      Булгаков же создавал шедевр, и ему нужна была о королеве Марго правда.
      Следовательно, о характерологической сущности королевы Марго Михаил Булгаков мог узнать или благодаря своей сверхспособности проникать сквозь время, или познакомившись со знаменитым романом Александра Дюма. Дюма вообще сообразовывался не с теориями академиков-путаников, а с несколькими достоверными событиями из жизни исторического персонажа, обычно тремя-четырьмя, которые поражали его воображение. Всё остальное он, по его словам, домысливал.
      Одна из таких поражающих деталей — отрезанная голова.
      В солидных справочниках о королеве Марго сообщается, что она была блудлива до нимфомании, что и было смыслом её жизни.
      А вот у Дюма-отца королева Марго несколько иная — в большей степени булгаковская Маргарита. После туманной юности у литературной Марго, несмотря на её скабрёзные замечания весьма опытной женщины, любовник всего один, она любит его одного. Любовник тоже от неё без ума (хотя проявляет полный набор вторичных признаков гомосексуалиста): он её психоэнергетический раб, что проявляется в благоговении и неадекватном сохранении её давно потерянной чести — молчит о связи с ней, даже ценой собственной жизни.
      Да-да, именно ценой жизни.
      Возлюбленного королевы Марго казнят — со спины, ударом меча. Вернее, приносят в жертву божеству власти.
      Совсем, как и возлюбленного Уны.
      Правда, любовника Марго на манер жертвенного быка не пронзают под лопатку — его обезглавливают (Берлиоз! навязчивые желания Уны!). Эту голову королева Марго потом выкрадывает (украденная голова Берлиоза! из неё Маргарита затем пьёт! охота Уны за головой возлюбленного!) и оформляет ею одну из комнат дворца в своеобразное святилище — место, посещаемое при необходимости переживаний.
      Отрезанная голова — деталь, что и говорить, характерная. Ведь все убитые высшими ведьмами (Уной, Марго, Маргаритой) возлюбленные оказываются в итоге без головы!
      — У возлюбленного королевы Марго (убитого с её подачи; одно её слово — и он бы жил; но об этом позже) голову снимают в прямом смысле.
      — Спровоцированный Уной Пилат её возлюбленного тоже, по сути, почти лишает головы, размозжив её до неузнаваемости. Он хотел было её отсечь, но из-за отсутствия меча и из-за военного автоматизма оберегать чистоту формы ограничился камнем. Уна не случайно сожалеет, что непослушный Пилат голову испортил — мог бы и принести!
      — У Маргариты мастер, выполняющий её желания, её психоэнергетический раб, тоже отправляется в сумасшедший дом — в реальныхпсихушках, за исключением редких оригиналов, обычно сидят «безголовые».
      В «Мастере…» тема отрезанной мужской головы вообще на грани навязчивости. Прежде всего это, казалось бы , с внутренним сюжетом почти никак не связанная отрезанная головаБерлиоза. В романе Булгакова больше всего запоминается именно отрезанная голова, подобно тому как в «Руслане и Людмиле» Пушкина не запоминают ничего, кроме отделённой головы — гигантской! — которую… м-м-м… не помню что, помню только голову, да ещё копьё, которым копьеносец (!) Руслан, сокровенный символ русского жречества, пронзает этой голове язык… Кстати, Берлиоз почти что мастер, своеобразный дубликат её любовника — он отрицает историчность Иисуса, тем отрицая (пусть косвенно) вину жены Пилата в Распятии. Берлиоз казнён подручными Маргариты (они были подручными не только на самом Великом шабаше, но и в период его подготовки) в тот период, когда мастеру удалось от Маргариты спрятаться — в попытке откупиться имитацией безголовья.
      Эта тождественность действий «прекраснейших» не может быть случайной.

глава девятая
Кровь мужчины для обнажённой женщины

      Маргарита ощутила солёный вкус на губах и поняла, что её моют кровью. ‹…›
      Но кое-что вознаградило Маргариту… Это — та почтительность, с которою стали относиться к ней Коровьев и Бегемот. ‹…›
      …Гелла и Наташа, утешая её, опять повлекли её под кровавый душ, опять размяли её тело, и Маргарита вновь ожила. ‹…›
      В тот же момент что-то сверкнуло в руках Азазелло, что-то негромко хлопнуло как в ладоши, барон стал падать навзничь, алая кровь брызнула у него из груди и залила крахмальную рубашку и жилет. Коровьев подставил чашу под бьющуюся струю и передал наполнившуюся чашу Воланду. Безжизненное тело барона в это время уже было на полу.
      — Я пью ваше здоровье, господа, — негромко сказал Воланд и, подняв чашу, прикоснулся к ней губами.
      Тогда произошла метаморфоза. Исчезла заплатанная рубаха и стоптанные туфли. Воланд оказался в какой-то чёрной хламиде со стальной шпагой на бедре. Он быстро приблизился к Маргарите, поднёс ей чашу и повелительно сказал:
      — Пей!
       М.Булгаков. Мастер и Маргарита. Глава 23 («Великий бал у сатаны»)
 
      Мотив мужской крови, волной изливающейся на обнажённое тело женщины, и притом женщины не из простых, а по духу патрицианки (царицы, главной ведьмы, королевы красоты и т. п.) встречается, разумеется, не только в «Мастере…» и «Понтии Пилате», но повсюду — в религиозных культах, уголовной хронике, образах, создаваемых художниками, великими и не очень.
      Волна крови, изливающейся на обнажённое женское тело, отнюдь не абстракция, не отвлечённый символ, но мощный выплеск чего-то глубинного, подсознательного, идущего из родового прошлого и потому волнующего, приковывающего внимание не только художника или жреца, но и зрителя. Этот сокрытый внутренний стержень не ограничивается только лишь нашим интересом, но и управляет многими нашими поступками. Причём далеко не ограничиваясь теми, которые принято называть неадекватными (культ отсечённой головы возлюбленного, например).
      Понимание истинных причин не только преступлений, но и многих привычных и лишь потому ненаказуемых поступков, весьма важно.
      Судя по текстам «Мастера…» и «Понтия Пилата», в волне мужской крови, изливающейся на обнажённую женщину, просматривается тайный стержень, который связан и с Понтием Пилатом, и с казнью на Голгофе, и вообще с событиями, в древности притянувшимися к одному из дворцов Ирода Великого. Иными словами, провоцирование потоков крови, текущих по обнажённому телу привлекательной женщины, — лишь один из многих выбросов подсознания, являющих некую сокрытую в нас тайну, весьма и весьма для нас значимую.
      Дело не в притягательности крови как таковой и не в привлекательности обнажённого женского тела на банальном уровне — не поэтому умнейшие, вдумчивые люди вновь и вновь перечитывают именно «Мастера…», причём со всё возрастающим напряжением. Да и сам Булгаков, помнится, работал над романом явно не ради выгоды и славы: 12 лет он напряжённо работал без всякой надежды на прижизненную публикацию. Даже умирая (в биологическом смысле), он продолжал править роман, а почти предсмертные слова его были: «Чтоб знали!.. Чтоб знали!..»Так беллетристику не пишут.
      Уровней недопонимания «Мастера…» много.
      Понимание булгаковского романа можно уподобить своеобразной лестнице, каждую из последующих ступеней которой достигает всё меньше и меньше людей.
      Первый раз я прочитал «Мастера…», помню точно, в 1974 году, когда мне было 17 лет. Это был переплетённый журнальный вариант (журнал «Москва», 1966–1967 годы), который прошёл в академической среде через десятки, если не сотни рук, его благоговейно передавали по цепочке с интригующим сопроводительным шепотком насчёт грандиозных цензурных купюр. Вообще «Мастер…» интересен по тем временам был уже одной своей запрещённой темой.
      Как мне теперь ясно, «Мастера…» я тогда не понял, хотя прочёл — почти до конца. Будучи в достаточной степени «типичным представителем академической среды» (это похвала — речь идёт о естественных науках), я хоть и без энтузиазма, с натугой, но достаточно созвучно с остальными охал по поводу плаща с кровавым подбоем, четырнадцатого числа весеннего месяца нисана и прочих стилистико-ритмических находок Булгакова. Все охали — а я что, рыжий, что ли?
      Последние пару глав и эпилог «Мастера…» я, как и многие, ясное дело, прочесть не смог. Рыжим я не был и здесь. Все так и говорили: мутный какой-то в «Мастере…» конец. Дескать, что-то не то. Есть нечто чужеродное. А вот про Варьете с денежным дождём, про доллары в сортире, про Стёпу Лиходеева с водочкой — самое то.
      Словом, восприятие моё вполне объяснимое: я тогда занимался спортом, мечтал стать чемпионом мира и выдающимся учёным, доктором наук, и считал, что успех в профессии, подтверждённый положением в иерархии, — основа благополучия жизни.
      Следующее полупрочтение состоялось в 28 лет (1985 г.) — уже на излёте того краткого периода в моей жизни, когда у меня было много денег и когда я мечтал уже о вилле с фонтаном.