Понтий Пилат. Психоанализ не того убийства

      — некрофил—некрофил;
      — некрофил—биофил;
      — биофил—биофил.
      Жухлым некрофилам (иерархам низших ступеней) кланяться вождю-некрофилу органично — хотите убедиться, вспомните, как ваши сослуживцы вытанцовывают перед начальником (если Вы дочитали до этого места, то, надеюсь, что Вы не вытанцовываете!). Это вытанцовывание — естественный способ существования холуёв. Подобная форма поклонения — статистически самая распространённая.
      Толпа при въезде Иисуса в Иерусалим накануне Ареста и Распятия поклонилась в Его сторону —то, что беснующаяся толпа поклонилась как вождю именно Ему, а не в Его сторону, может показаться только толпарю.
      Указывая на этот поведенческий всплеск некрофиличной иерусалимской толпы (ломали деревья, рвали одежды и бросали их в грязь, и т. п.), стадионные пилатоненавистники делают «глубокомысленный» вывод, что и Христос тоже был вождём. Только, дескать, хорошим-хорошим. Дескать, того же типа, что и он, «благовестник» со стадиона.
      А то, что эта же толпа Христа через неделю распяла, так, надо понимать, потому, что быть водимой Святым Духом взяла да и перестала?
      На самом деле толпа не меняется, она водима постоянно — только вождём-некрофилом. В любой момент времени толпа находится в психоэнергетической власти наиболее преступного из некрофилов (с учётом преступлений, извлечённых из родовой памяти). А поклон в сторонуИисуса говорит лишь о начале многоходовой комбинации, которая должна была завершиться на Голгофе. Любая опытная женщина знает: если какая-нибудь «подруга» начинает подлизываться, в особенности экзальтированно, жди пакости. А у толпы, как известно, характер женщины…
      Если беснующаяся толпа была «внутреннической», то это поклонение толпарей было провокацией по воле самых ярких в Иудее «внутренников» — первосвященников, вернее, их жён (ни чувства, ни приёмы раввината измениться не могут, см. «КАТАРСИС-2», главу «В чём же на самом деле была виновна женщина, взятая в прелюбодеянии?»).
      Если же толпа была «внешнической», то её действия отражали провокационные намерения (скорее всего, подсознательные) или бандита Вараввы, или префектессы (скорее, последней). Вернее, именно префектессы, поскольку, будь Варавва более ярким некрофилом, чем наследственная императрица, пьянствовал бы в Иродовом дворце он, а не она.
      Ясно, поклонение некрофил—биофил качественноиное, чем некрофил—некрофил.Поклонение некрофил—биофил — всегда провокация, первый ход в многоходовой комбинации по подавлению (вплоть до убийства). Если кто это качественное отличие не осознает, то Евангелие и дальше для него останется непонятым. А в руках вождей-пилатоненавистников — одним из инструментов формирования исполнителей для всепланетной стаи.
      Но было в жизни Иисуса и совсем странноепоклонение, третьего рода. Помните, в Вифлеемское стойло пришли поклониться пастухи? Ради кого или ради чего они пришли? Ради Иисуса-младенца? Нет, Он был ещё несмышлёнышем. Для себя лично? Но ищущие Истину в Ней уже отчасти пребывают, для них естественно созидать, а не холуйски умаляться на манер стайных исполнителей. Но ведь и не из ненависти же пришли эти предельно просто одетые мыслители (видимо, в предках своих жрецы в наилучшем смысле этого слова)!..
      Оказались в нужном месте и в нужное время также бывшие волхвы-маги (почему «бывшие», см. «КАТАРСИС-1», «Словарь»), в предках тоже жрецы, издалека шли, долго, целенаправленно. Они тоже поклонились, то есть принесли золото, ладан и смирну (Матф. 2) — не только символы, но и легко реализуемые дорогостоящие предметы: для родителей Иисуса, равнодушных к богатству, эти средства были необходимы в надвигающейся экстремальной ситуации — на время бегства в Египет.
      Поклонившись, сказал своё слово и Симеон (Лук. 2:25–32), прихрамовый старец, «известный своей святостью».
      В чём же созиданиепастухов, потомков магов и Симеона? (Что-то не хочется пользоваться традиционным словом «служение» — столь приятным уху иерарховерующих.)
       Поклоны людей Божьих были нужны, необходимы, важны позднее взрослому Иисусу — они были указанием, знаком, поддержкой.
      Поясним.
      Многие полагают: Иисус то, что Он — Сын Божий, знал, и притом твёрдо, нисколько не сомневаясь.
      Однако это не так.
      Иисус, будучи во всей полноте человеком, в том, что Он Бог, сомневался.
      … еслиТы Сын Божий, скажи… еслиТы Сын Божий, бросься вниз…
       Матф. 4:3, 6
      Сатана изощрён, и его разрушительные действия против души и духа по возможности лаконичны. Процитированные искушения выглядели бы бессмыслицей, если бы в душе Иисуса было невозможно сомнение, что Он — Бог.
      О том, что Он — Мессия, Иисусу открывал не только Святой Дух, ненавязчивость действия Которого в Библии сравнивается с «веянием тихого ветра»(3 Цар. 19:12). Именно в силу малозаметности этого «веянья» для греховного человеческого естества, — а Иисус был во всей полноте человеком, сыном земной женщины, — Ему напрямую сообщали об этом и люди. Причём в разнообразных формах. (Кстати, в этом разнообразии форм ободрения — дополнительное подтверждение, что Иисус в Себе, как Сыне Божьем, порой сомневался.)
      Список упомянутых в субъевангелиях приёмов Провидения обширен. В особенности у психолога Луки. Кому, как не ему, более других задумываться о разрушительности сомнений.
      Поддержка Иисусу была оказана уже через Его мать: весть о Сыне-Мессии ей несли ещё многие, кроме упомянутых пастухов, бывших волхвов и старца Симеона:
      — являлся Ангел (Лук. 1:28).
      — чтобы Марию не терзали сомнения (а она — живой человек!), будто Ангел — обычная галлюцинация, к ней обращались также и другие люди, к которым тоже приходили Ангелы: в Евангелии упоминаются Захария и супруг Марии — Иосиф (если его и можно заподозрить в том, что он, выражаясь сугубо медицинским языком, «заразился» галлюцинацией, то преклонных лет бодрого Захарию, а тем более незнакомых пастухов — вряд ли);
      — Елисавета «исполнилась Святого Духа»(Лук. 1:41). Свидетельство её было сильно в особенности тем, что забеременела она в возрасте для женщины уже нерепродуктивном, но по предречению Ангела.
      Итак, даже для обладателей талантаодного только «веяния тихого ветра»часто бывает недостаточно. В «трудных случаях» Провидение приходит на помощь, привлекая к участию не только Ангелов, но и людей — они тоже бывают посланы к сомневающемуся с ободрением. В этом смысле Иисус отличается от нас лишь тем, что Его часть созидания ассоциируется скорее со словом предназначение, чем со словом талант.
      Но дело не в слове.
      «Жрец» Александра Коростелёва меня поразил.
      Дело происходило в громадной дореволюционной постройки гимназической художественной мастерской в окружении странных гипсовых предметов, россыпи выдавленных тюбиков от краски и засохших кистей, и хотя Саша просил быть естественным, я, стыдно признаться, всё-таки позировал (пытался приукраситься на манер «свято опечаленного» образа, вживлённого нам некрофилогенной культурой).
      Но «Жрец» являл нечто совершенно иное.
      Это был поток света и солнца! Рыжее с жёлто-золотым! А сам жрец — весёлый и основательный одновременно!..
      Это не был просто портрет: черты лица несколько изменены, некоторые детали были непонятны: странный головной убор Жреца, парящий в потоке солнечного света зиккурат, странные фигурки в правом нижнем углу…
      С тех пор вот уже четыре года я пытаюсь понять смысл изображённого на холсте. И даже написал статью «Бог Велес, Понтий Пилат и Цыганский Барон», которую и отправил в болградскую газету «Дружба».
      Но первые года три я не мог подняться выше того, что для самого художника было, как я теперь понимаю, лишь второстепенным. Оправдываюсь: не только я, но и все мои знакомые, заходившие в картинную галерею Болграда, называли картину «Жрец бога Солнца», делая ударение на последних двух словах. «Бога Солнца» они добавляли, думаю, не столько из-за расплывчатого на дальнем плане, словно парящего в высоте величественного зиккурата, или чего-то вроде того, сколько из-за выбранной автором цветовой гаммы.
      А ведь сам художник (повторяю, не читавший ни одной моей книги, из коих на тот момент существовала только первая, ученическая, с циклом рассказов о Понтии Пилате—«При попытке к бегству», правда, работа над «КАТАРСИСом-1» уже началась), назвал картину просто—«Жрец». Так и написано на обороте холста.
      Но даже когда я начал работать над «Комментариями» к «Понтию Пилату», в частности, исследовать то влияние, которое должно было оказывать на пятого прокуратора его имя «Копьеносец», я так и не смог обратить внимание, что в нижнем правом углу «Жреца» изображён — копьеносец! Правда, портрет не висел на стене, а, завёрнутый в простыню, стоял за ящиками с книгами.
      Повторяющаяся «жреческая» тема: невозможный поступок Цыганского Барона (священнослужителя цыган), картина Александра Коростелёва, назойливые попытки исповедаться и получить у меня отпущение грехов — понятно, подталкивала к поиску в прошлых событиях жизни ещё чего-то схожего.
      Не сразу, но сообразил: ведь моя первая «супруга» была внучкой главраввина!
      Причём главраввин был отцом её отца, а отец — копия деда (тоже идеолог, парторг в крупном академическом институте), следовательно, первая «супруга» должна была искать для супружества — главраввина! Если не буквального начальника над раввинами, то носителя хотя бы какой-то одной из существенныхсторон-смыслов, реализованных или гипотетических, высшего жреца евреев.
      Какие это стороны?
      Бессовестный начальник-иерарх, давила?
      Жид из жидов?
      Гипотетический эйдос священника Истины — Копьеносца?
      Может, я кому и кажусь бессовестным (бесстыдным — это точно), но меня никогда не назначали даже бригадиром. С начальствованием и внутренней к тому потребностью у меня слабовато.
      Да и евреев в обозримом прошлом в роду не было. Был бы расчётливым жидом — не писал бы не приносящих заметных доходов книг.
      Что остаётся? Гипотетический эйдос?..
      Странные у нас с ней были взаимоотношения. Мне было шестнадцать, а ей девятнадцать — в этом возрасте и для одногодок-то «уровень развития» мужчины и женщины несоизмерим: в начале жизни женщины развиваются много быстрее мужчин (вернее, легче уподобляются), у неё, к тому же, чувствовалась порода. Но, несмотря на это двойное возрастное несоответствие, она вцепилась в меня с силой прямо-таки нечеловеческой — я вырывался, сбегал, а она, видимо, чувствуя, что я подлавливаюсь на жалость, могла с полдня простоять под окном под дождём или демонстративно броситься под трамвай, на котором я пытался от неё сбежать (доведя водителя до предынфарктного состояния). Страстная любовь?
       Но в меня ни до, ни после никто страстно не влюблялся, никто не мучился воспоминаниями со слезами на глазах.
      Я её спрашивал: ну что тебе во мне? Мы же не сходимся ни в оценке художественных произведений, ни в системе жизненных ценностей, ни в отношении к тусовке как форме жизни — для неё наслаждением было заторчать, покайфовать — словом, не сходимся ни в чём. «Не знаю. Интересный», — весь ответ. Иными словами, нечто притягивающее не поддавалось объяснению в общераспространённых (бытовых) терминах «брежневского» периода, во времена которого грандиозные средства шли на внушения, что этнос от этноса не отличается, у людей нет родовой памяти и их вкусы — продукт лишь прижизненных обстоятельств и воспитания.
      Понятно, в то время в силу молодости, гипнабельности, философского невежества и отсутствия опыта (упрощая, скажем так: встречис Цыганским Бароном), — я не смог обратить внимание на особую редкость унаследованных ею брачных предпочтений. Раввинов такого высокого ранга (способности подчинить наибольшее число иудеев) на нашу страну всего несколько: кроме Минска, равнозначных в этом смысле городов только три — Москва, Ленинград и Киев. Вернее, в Минске «полноценных» евреев тогда было вдвое больше, чем сейчас в Москве и Киеве, вместе взятых. Учитывая фактическую пожизненность должности главраввина, на столетие в СССР их приходится около десятка (это к статистической оценке вероятности случайности не столько её интереса, сколько соединения в ряд всех нижеописываемых эпизодов). Итак, её ассоциативный выбор вполне укладывается в составляемый «жреческий» ряд.
      Другое дело, зачем Провидение допустило нашу с ней встречу? Зачем мне было позволено увидеть то, что сокрыто от многих весьма заинтересованных лиц?
      Кстати, а кто такой Михаил Булгаков — с точки зрения жреческой?
      Могут сказать: писатель и не более того. Так-то оно так, но из писателей он выделяется. Даже Лев Толстой, потомок многих поколений придворных и администраторов, мыслитель, потративший годы на переложение Евангелия, на первое место в своём «Евангелии» ставя постижение Истины вообще, отвергая чудеса как повод влиться в какую-либо иерархию, разглядеть судьбуПилата не смог. А Булгаков, пусть на завершающем отрезке жизни, смог.
      Должность отца Михаила Булгакова — преподаватель Киевской православной духовной академии. Отец матери Михаила Булгакова — тоже православный священнослужитель, возможно, тоже преподаватель, но, наверняка, психологический аналог отца Михаила Афанасьевича. А что это означает с точки зрения родовой памяти, которую не мог не унаследовать автор «Мастера…»? «Иудо-внутренничество» — понятно, а что ещё?
      В православии укоренена идея (во всяком случае, так ещё было при царизме), что настоящимсвященником может стать только тот человек, в роду которого более десятка священников. В доступных изданиях о Михаиле Булгакове не говорится, в котором по счёту поколении был священником его отец (сообщается только, что дед был священником в храме на кладбище), но раз он из множества претендентов был предпочтён, то легко догадаться, что Михаил Булгаков, будучи потомственным, — тот самый настоящий священник. Другое дело, что он не православный, а вернославный.
      Уточним: не столько потому, что потомственный, сколько потому, что неугодник. Настоящийжрец — только неугодники для неугодников, ибо исполнители не интересны, для Вечности всё равно, что есть они, что их нет, заботиться же настоящему жрецу метанации есть смысл только о неугодникахи, как следствие, быть заинтересованным в инициации вождя того психотипа, который бы обеспечил стране независимость от вхождения в международные сверхиерархии (по принципу выбора из двух зол меньшего…).
      Протожрец, от которого в глубокой древности, видимо, и пошли различные священнические касты, скорее всего, был неугодником, вернее, все эти ложные иерархии пошли от того его сына, который разумным-то словам научился, но отступив при этом от духа отца. Но в настоящемжреце на уровне родовой памяти этот отец жив, хотя от поколения к поколению всё более и более оказывается погребён под неврозами предателей.
      Потомственный православный священник, точно так же, как и потомственный раввин, как и вообще всякий «практикующий» жрец, в том числе и цыганский барон, гипотетически расслаивается на несколько уровней:
      — человек обряда (некрофил);
      — авторитет (яркий некрофил);
      — актёр перед толпарями (садо-мазо: чем ярче некрофилия, тем «талантливей» актёр);
      — идеал созидателя в Истине, Копьеносецнарода Божьего (биофил), «Протожрец».
      Кстати, эту многослойность православного священника своими жизнями проиллюстрировали сыновья Булгакова-отца. Один из двух братьев Михаила в первой молодости, то есть в период повышенной стадности, подобно старшему брату, учился на медика, а с возрастом, когда начинают брать верх наследственно-невротические качества, эмигрировал из России во Францию и стал там балалаечником в одном из кабаков. Сами понимаете, люди благородной души до ублажения завсегдатаев питейных заведений не опустятся, лучше займутся грязной работой на стройке, кроме того, неугодникаиз России не выметешь и поганой метлой, разве что младенцем вывезти можно, так что брат Михаила, как и любой священник-«балалаечник», оказался за пределами России по единственной причине: духовной несовместимости с сердцем метанации.
      Третий брат (тоже эмигрант во Францию) не лучше второго — он стал профессором, авторитетом в микробиологии. Очень может быть, что смысл профессорства был не более чем реализацией «иудо-внутренничества» и тяги к садомазохизму.
      А вот Михаил, оставшийся, несмотря на бытовые трудности, в России, двенадцать лет писал сравнительно небольшую вещь — антииерархический роман о великих принципах, ярче всего преломившихся в личности Понтия Пилата. И тем продолжил созидание неугодническойРоссии, метанации.
      Итак, все три сына — вылитый отец (или отец матери), настоящие православные священники; но разных смысловых уровней.
      Из трёх братьев мне помог — Копьеносец. Протожрец признал бы его своимсыном.
      А кто такой Александр Коростелёв?
      Вопрос, понятно, относится не к области паспортных сведений.
      Если обобщить рассказы Коростелёва о его взаимоотношениях с миром художников, то складывается впечатление, что они его шугаются. Девиз этих взаимоотношений вырисовывается примерно следующий: ты отбился, занимаешься чем-то другим.
      Я и сам заметил, что Коростелёв не похож на, в общем-то, однородную массу художников.
      Он не художник, вернее, не просто художник.
      Да, в «Жреце» все узнают меня, но черты у изображённого на холсте не все мои. Скажем, форма носа несколько иная. Но не от того, что Коростелёв не смог воспроизвести натуру. Прежде чем писать «Жреца», он на куске оргалита сделал сначала эскиз (маслом). Реалистичный: в выцветшей рубашке, даже при короткой стрижке разлохмаченный. Там все пропорции соблюдены. (Этот эскиз тоже у меня.) Хотя писал быстро.
       Работая, Коростелёв видел не только меня.
      Не весть какое парадоксальное утверждение: «Жрец» — в какой-то степени сам Коростелёв. А может, в первую очередь.
      Художники, видимо, как и писатели, пишут вообще только себя — пусть не сиюминутного, но с привлечением родовой памяти.
      Только этим и можно объяснить слова Коростелёва, когда он предлагал мне позировать: «Давно хочу написать одну вещь, но никак не могу найти натуру».
      Подобное — к подобному?.. Иначе не бывает. Художников-толпарей я же не интересую.
      А ещё—головные уборы. Очень странные. Один — на копьеносце в правом нижнем углу, а другой — на жреце. Четыре года я при случае листаю альбомы и исторические труды — пытаясь определить, к каким жреческим кастам они относятся. Тот, что на копьеносце, встречается часто, а тот, который на жреце — не встретился ни разу.
      Из какой они (убор и Коростелёв) священнической линии? Какого народа?
      Знаю только о матери Коростелёва. Она из донских казачек. А это значит, что в Саше может течь совершенно любая кровь — восточная, западная, северная… Сдаётся мне, головной убор не южный: он закрывает уши. Можно с высокой степенью вероятности предположить, что он из мест, где в году много холодных дней.
      Что это за каста?
      Может, та, следы которой столь тщательно пытались стереть столь многие поколения чиновников госрелигии? Попросту говоря, наша, исконно русская?
      Как не вспомнить и о настоящей моей жене, В., тайные обстоятельства которой столь бесстыдно описаны в «КАТАРСИСе-1» (писать надо было или так, или, согласитесь, вообще не браться).
      Пытаясь в «КАТАРСИСе-1» объяснить её явно неадекватныеэволюции в целительском центре, я описал ряд психологических закономерностей поведения женщин, все они значимы и в жизни В., не отрекаюсь, но один важный стержень, который, собственно, и определил выбор ею места для реализации «неадекватностей», тогда не заметил. Теперь же, выявив в себе «жреческую» составляющую, могу сказать — да, она, действительно, искала среди целителей себе мужа (шутка насчёт «мужа» была далеко не шуткой, см. «КАТАРСИС-1»). Дело не в некой особой напряжённости некрополя внутри целительской субстаи: В. могла бы найти такую же и среди уголовников, и среди политиков, и среди артистов, и среди сектантов или гос «священнослужителей», торговцев и т. п., но ассоциативно своией были только высшие целители. Порода редкая, отчасти потому она после рождения дочери и сидела безбрачно дома.
      Не помню, упомянуто ли в «КАТАРСИСе-1» или нет: одна из прабабушек В. ещё в XIX веке была в их большом селе на границе Рязанской и Тамбовской областей кем-то, название чему не сохранилось, но она, в том числе, и лечила и даже, кажется, жила на отшибе. Была замужем. И судя по тому, что В. искала себе мужа среди целителей, дом той прабабушки выстроил на отшибе муж. Или её отец.
      На отшибе?
      Из сохранившихся деталей из жизни этой, как и В., отличающейся от череды своих родственников, женщины (а только эти черты им и были «понятны»), в жизни В. должны воспроизвестись обе.
      На каком уровне лечила та женщина, о том логическая память, понятно, не сохранилась; возможно, тоже не на уровне целителей или медиков, а на уровне Катарсиса. Но «на отшибе» — признак более определённый.
      В своей жизни В. выбирала место для дома один-единственный раз — для строительства «дома Пилата» (особой архитектуры и назначения некоторых помещений).
      Наш выбор обругали разве что не все: дескать, и на отшибе участок, если что — о помощи не докричишься, да и прокладка коммуникаций обойдётся много дороже, и при дороге он: шумно, кто же для загородной жизни выбирает такое место?.. Да и алкаши из близлежащих домов, после того, как стоявший здесь дом лет тридцать назад сгорел, превратили это место в помойку.
      Выбор места, естественно, был бессознательный, и, конечно же, не случайный. Понятно, столь неудачное место должно было устраивать и П., причём в период работы над «Пилатом».
      Участок, ни много ни мало, в дубраве, что заставляет сделать некоторые предположения о родовых причинах такого вкуса.
      Но мало того! Оказалось, что этот участок совмещает в себе, казалось бы, несовместимое: хотя он на отшибе и при дороге , с него, тем не менее, начинался строиться город! (Обычно город после основания разрастается вокруг, а не «вбок», а тут исключение. Впрочем, чтобы понять парадокс, место надо видеть.)
      Дело происходило в 1920 году, Гражданская война в центральных областях утихла, хотя бандитизма ещё хватало, однако мебельщик из Москвы, Комаров Андрей Александрович, 1883 года рождения, покинув «сорок сороков», решил построиться в лесу (сейчас это всего 25 километров от Московской кольцевой дороги). Выбирал, видимо, долго и выбрал дубраву (ныне городской парк «Дубки»). И по весне, выбрав на редкость сухое место, заложил дом, который пережил его всего на сорок лет: самого мебельщика, гражданское лицо, расстреляли в 1941 году за то, что он высказал одну из основополагающих идей «КАТАРСИСа-2».
      Основатель города, мыслитель, непроизвольно ищущий гармонии в созидательном физическом труде, как те партизаны из отряда научных работников, которые, собственно и спасли русских при очередной попытке их истребления, Московия вместо «сорока сороков», основатель города… (Я не знаю, в какое место в книге будет поставлена в конечном счёте эта глава, они постоянно тасуются, но чтобы оценить значимость последней детали, надо прежде прочесть главу « „Академики” против „киников”».) Такая вот преемственность мест и людей, их подсознательно предпочитающих…
      Место для «дома Пилата», видимо, потому так долго и выбиралось, что должно было понравиться и В, и П., то есть совмещать, казалось бы, несовместимое: «на отшибе» и выбор основателя города, дубрава, но при дороге, Московия, но не «сорок сороков»… Можете посетить это место — это Климовск (станция Гривно Курского направления), подсознание того, кому мы будем рады, выведет его в нужную точку и прежде завершения строительства приметного дома. День сбора — первая суббота июня.
      В «КАТАРСИСе-1» в качестве курьёза говорилось, что В. и П. ну во всём удивительным образом друг с другом сочетаются, только вот из разных социальных слоёв: он из высшей научной среды, а она из рабочей. Дескать, в противовес наблюдениям многих и многих поколений, сходятся. А теперь с учётом феномена родовой памяти выясняется, что они как раз-то из одной среды, не самой распространённой, если не сказать — редкой. Тем более интересен факт их биоритмической совместимости по рождению: их случайное одновременное сосуществование, очевидно, становится ещё более статистически невозможным. Это соображение полезно для размышления каждому, кто намерен обустроить свою личную жизнь по большому счёту.
      Итак, набирается целый перечень священств, с которыми я или ассоциировался в подсознании их представителей, или от которых получал ободрение-помощь:
      — православное священство;
      — главраввинат;
      — цыганские бароны (может, именно троекратный поцелуй входил в ритуал обращения к старшему по сану? не настаиваю, лишь предполагаю);
      — протестанты (в лице некоторых адвентистов: «дважды расстрелянный» дед из «КАТАРСИСа-2» и не только он);
      — одно из древнерусских жречеств (уж очень специфический вкус у жены: облакопрогонители?);
      — неизвестная каста, видимо, очень древняя (воспитанный в атеизме Коростелёв себя относит, скорее, к индуистам, однако похоже, что это просто плод пиаровских технологий: властители, чтобы управлять творческой интеллигенцией, давно и упорно «заряжали» её на концепцию «переселения душ», отрицающую родовую память).
      Что должен подумать человек, оказавшийся на пересечении всех этих ассоциаций?
      Я порой подолгу складываю один плюс один, но тут дело, по-моему, ясное.
      Конечно, сам «Пилат» интересен своей, так скажем, новизной. Но главное «удостоверение личности» на уровне логики — масштаб идей любого из «КАТАРСИСов».
      В списке недостаёт разве что исламистов.
      Напрямую — да, никто, но косвенно…
      Есть в Санкт-Петербурге группа интеллектуалов-(нео? прото?)исламистов, скрывающихся под коллективным псевдонимом «Внутренний Предиктор СССР», которая на основании ряда откровенно хресмологических поэм Александра Сергеевича Пушкина, таких как «Руслан и Людмила» и «Медный всадник», показала, что в России на рубеже XX и XXI веков будет, наконец, исполнено жреческое созидание (само слово «жрец» «Внутренний Предиктор» полагает составным — жизне- речене ц). Заключаться жреческое созидание будет в том, что именно среди русских, изнемогших от того, что российские правители загоняют подвластное население то в еврейские прихвостни, то в немецкие, то опять в еврейские, появится речение, которое оградит лучшую часть русского народа от интеллектуального рабства устроителей глобальной системы эксплуатации, а главное, повиновения. Тем самым оформится концептуальная самостоятельность России — что и приведёт к резкому улучшению качества жизни населения.
      Эта группа, отвергая исторический ислам и вероучения исламистских террористических организаций, призывает к гипотетическому кораническому исламу, главная, отличительная черта которого, как якобы завещал Махаммад (Коран суть извращение его учения, поскольку-де тексты в канон из массы противоречивых высказываний, приписываемых Махаммаду, отобрал явный угодник по приказу властителя, отличавшегося непорядочностью, и всё это через пару поколений после смерти Махаммада), — не быть в прихвостнях у евреев и формироваться как личности индивидуально. Причём центром этого гипотетического коранического (истинного) ислама предполагается Россия.
      Можно долго критиковать психологические и прочие концепции «Предиктора», однако одно его качество просто великолепно. «Предиктор» в грандиозном потоке книжной продукции способен найти провозвестнически-хресмологические произведения и в общих чертах, насколько позволяют рамки их логических построений, их истолковать. (Это одна способность, даже, возможно, талант — талантже даётся не на группу, а одному человеку. Этого человека я и буду ниже называть «Внутренним Предиктором».)
      Одна из находок «Внутреннего Предиктора» — киноповесть «Белое солнце пустыни». Расшифровка, приведённая в его книге «Дело было в Педженте», уточняет предсказания А.С.Пушкина об обстоятельствах формулирования Русской идеи. (Идея, подсказываю «Внутреннему предиктору», не национальная, а абсолютная, просто так получилось, что русские стали метанацией, сформулировать же Идею — забытую!!! некогда вербализованную!!! — может лишь один человек, ведь она подобна новорождённому младенцу: девять забеременевших женщин не смогут в`ыносить одного ребёнка за один месяц).
      «Внутренний предиктор», изучая тонкие уровни киноповести«Белое солнце пустыни», обнаружил, что «ж—ре—ц» будет в каких-то отношениях к Российской Академии наук, хотя в эту иерархию во главе со сворой академиков, подпевшей «правоборцам», входить не будет. Занятная комбинация: будет, но не есть. Может так: родился в этой среде, некоторое время работал, но должности ко времени формулирования концепции нет?
      Ещё «Внутренний Предиктор» выявил, что «ж-ре-ц» каким-то образом «убьёт» все (!) иерархии, считающие себя христианскими. (Убийство, надо полагать, означает разоблачение некоего корневого одурачивающего исполнителей вранья, общего для всех церквей.)
      Хоть и не совсем явно, но «Внутренний предиктор» говорит и о разоблачении «ж-ре-цом» неких тайн главраввината. Это антисемиты из убогих полагают: добудь копию документа — вот тайна и выявлена. Но главная тайна «главраввината» (правильней: психоэнергетической верхушки «иудо-внутреннической» иерархии) содержится не в секретных «документах» масонских лож или сионистских организаций—«иудо-внутренническая» субстая, верно, спит и видит (бессознательно), чтобы её оппоненты не могли подняться с подобного уровня мировосприятия. Возможно, они и финансируют подобные «антисемитские» движения. Сионистские организации не более чем наросты на теле стаи, их документы не существенны, ибо стая движима не рациональной волей. (А то у вас, «Внутренний Предиктор», получается, что умнее главраввината нет никого, а это по меньшей мере ложь. Более того, это и есть осуждаемое вами на словах то самое жидовосхищение.) Стая водима иррациональной «волей», и здесь прихоть, при ближайшем рассмотрении — неадекватность истеричной жены какого-нибудь «иудо-внутреннического» «авторитета» несравнимо важнее, чем документы их какого-нибудь всемирного съезда. Не говоря уж о том, что решения этого съезда приняты по тому же иррациональному механизму.