Жизнь замечательных людей - Сталин и заговор Тухачевского

— Вот уже месяцы, мадемуазель, как я вас дожидаюсь!

Он потребовал, чтобы вся группа пошла с ним, и быстрым движением поднес к губам свисток, желая вызвать охрану. Но бельгийский офицер одним прыжком подскочил к немцу и вонзил ему нож в грудь. Габриела первая пришла в себя после общего замешательства. Она направилась навстречу медленно приближавшимся двум немецким часовым, а остальные беглецы оттащили труп в канаву, забросали его кустарником и посыпали песком следы крови на земле. Габриеле удалось «заговорить» и этот очередной патруль. У самой границы немецкий офицер задал Габриеле несколько вопросов и, по-видимому, был в нерешительности.

— Вы не встретили ли по дороге немецкого полицейского офицера? — наконец, спросил он.

Габриела ответила, что да, встретила, и тут же описала приметы убитого.

— Он мне говорил о подозрительной девушке и сообщил по телефону, что тут имеется в виду молодая француженка, — продолжал немец.

У Габриелы был готов ответ: ведь она и ее спутники встретили этого полицейского офицера и тот сам убедился в беспочвенности своих подозрений! Вскоре Габриела и другие участники ее группы были уже на голландской территории.

В другой раз на пути в Голландию Габриела приехала в гостиницу близ границы. Гостиница была набита немецкими солдатами. Габриела быстро удалилась в свою комнату, куда к ней вскоре пришел встревоженный хозяин, один из участников тайной организации. В гостинице, заявил он, появилась явно подозрительная супружеская пара. Судя по паспорту, это были некие Анри Дюрье и его жена, однако мужчина, хотя и был в штатском, очень походил на германского военного. Из окна своей комнаты Габриела узнала в «мадам Дюрье» некую Флору, особу легкого поведения, давно уже поступившую на службу в немецкую полицию. Ее сопровождал, как впоследствии выяснилось, немецкий унтер-офицер, до войны работавший в Бельгии в качестве директора филиала одной немецкой фабрики роялей. Как человека, знакомого со страной, немецкая полиция и послала его по следу разведчицы, причинявшей столько хлопот германскому командованию. Однако немец не знал ее в лицо, поэтому к нему и приставили в качестве спутницы Флору, не раз видевшую Габриелу. Впрочем, «супруги Дюрье» мало подходили друг другу. Он едва скрывал брезгливость, которую испытывал к своей неожиданно обретенной половине, а Флора и вовсе не скрывала чувства облегчения, когда ее угрюмый супруг на время удалялся и она могла выпить не один стакан крепкого вина со своими поклонниками из числа немецких солдат, особенно с рослым услужливым ландштурмистом (он оказался, как выяснилось, агентом тайной полиции, посланным проследить за «супругами Дюрье»). Вернувшись к своим начальникам, этот агент мог лишь доложить, что он в сопровождении другого солдата доставил и уложил мертвецки пьяную мадам Дюрье в комнате одного из местных жителей. Мнимому супругу удалось добудиться ее только к вечеру, и лишь на следующий день достойная пара отбыла в Голландию.

Габриела перешла границу вместе с несколькими бельгийцами в ту же ночь, когда она увидела Флору.

Разумеется, в Голландии супругам Дюрье никак не удавалось напасть на след Габриели и определить, какими путями она переходит границу. Зато сама супружеская пара находилась под наблюдением антантовских разведчиков. Не отыскав Габриели, Флора пыталась добиться каких-то успехов, которые оправдали бы ее в глазах начальства. Она встретила одного из известных участников бельгийского подполья, Жана Бордена, который не знал о службе Флоры в немецкой полиции. С его помощью она надеялась получить сведения о Габриели и о других союзных разведчиках. Но Борден был вскоре же предупрежден той же Габриелей и ее товарищами. Флора привезла немцам фальшивые сведения. Немцы, впрочем, не дались в обман, быстро сообразив, что их пытаются надуть. Флоре перестали давать заграничные задания, а ее «супруга» перевели в другую часть.

А Габриель тем временем продолжала свою смертельную игру с немецкой контрразведкой. Девушка снова вернулась в Бельгию и едва сразу же не была задержана при обыске на тайной квартире, находившейся вблизи границы. Габриель издалека увидела приближавшихся полицейских. Она и хозяйка квартиры успели уничтожить все опасные бумаги. Обыск не дал никаких результатов, и производившие его неопыт— ные полицейские поверили Габриели, что она случайно оказалась на этой квартире в поисках ночлега. Однако это был последний счастливый случай. Габриель была арестована на улице поджидавшим ее немецким полицейским патрулем. При ней нашли уличающие ее бумаги. Девушка отказалась купить жизнь ценой выдачи всего известного ей о бельгийских организациях, которые вели тайную войну против немецких оккупантов. Военный суд приговорил Габриель к расстрелу. Ее казнили 1 апреля 1916 г.

Одним из наиболее удачливых французских шпионов-двойников была Марта Рише — красивая 20-летняя женщина, муж которой погиб на фронте в первый год войны и которая тщетно пыталась поступить в военную авиацию. С нею познакомился начальник французской военной контрразведки капитан Ладу и убедил пойти к нему на службу. Кажется, впрочем, вначале Ладу не очень доверял своей новой подчиненной: в обстановке шпиономании, царившей тогда во Франции, Марта возбудила подозрения одного из своих друзей. Он знал об ее знакомстве с журналистами, за которыми было установлено наблюдение.

Первое выступление Рише в роли разведчицы окончилось полной неудачей. Ее послали в Швецию в надежде, что там она сможет завербоваться на немецкую службу, однако германская разведка сразу же заподозрила в молодой француженке агента Второго бюро, и Марте пришлось (после ряда опасных приключений) спешно покинуть Швецию и вернуться в Париж.

Капитана Ладу не смутила первая неудача. Летом 1916 г. Марта Рише направилась на модный испанский курорт Сан-Себастьян, где богатые туристы из воевавших стран весело прожигали жизнь. Она приняла свою девичью, по-немецки звучащую фамилию Бетенфельд. В Испании находился в то время крупный немецкий разведывательный центр, который возглавлялся, помимо посла, военным атташе фон Калле и военно-морским атташе фон Кроном.

Немцы установили строгую иерархию среди своих тайных агентов. Вслед за руководителями центра шли сплошь немцы, как штатские, так и офицеры армии и флота, действительной службы или запаса, которых война застала в Испании. Следующим звеном являлись агенты-вербовщики («секретари»). Главную массу агентов составляли «осведомители», состоявшие, как правило, из испанцев. Немцы им не доверяли и даже, более того, считали, что значительная часть «осведомителей» работала на обе стороны. Кроме этой иерархии агентов, были шпионы, не включенные в нее и получавшие время от времени специальные задания. Следует добавить, что по мере ухудшения военного положения Германии информация «осведомителей» становилась все более тенденциозной — они представляли события в угодном для их нанимателей духе. В одном сообщении о результатах воздушного налета на Париж весной 1918 г. говорилось, что в городе насчитывалось 600 убитых и миллион (!) раненых. Помимо шпионажа, немецкий разведывательный центр был занят организацией различных диверсий, в частности, поскольку дело шло о Франции, отравлением съестных припасов, заражением скота, разрушением гидростанций, взрывом военных заводов.

С германским разведывательным центром вела упорную борьбу английская агентура. Английские прогулочные яхты часто являлись наблюдательными пунктами, с которых британские разведчики следили за прибытием немецких подводных лодок в Испанию для пополнения запасов горючего. Англичане подкупили главаря контрабандистов в южной Испании, чтобы его люди также наблюдали за прибытием и отплытием подводных лодок. Немцы попытались переманить нужного человека. Для этой цели была даже откомандирована одна смазливая девица из Гамбурга. Английский полковник Тортон очень нервничал, наблюдая за быстрым развитием романа между контрабандистом и немецкой обольстительницей. В конечном счете все окончилось благополучно — для англичан. Девица спутала все карты немецких властей. Ей показались недостаточными 10 тысяч песет, подаренных ей влюбленным контрабандистом. Испанец вернулся из Мадрида с царапинами на носу и ярым англофилом.

Все же англичанам не удалось проникнуть в немецкий разведывательный центр. Эта задача была поставлена перед Мартой Рише.

В казино города Сан-Себастьян за Мартой стал ухаживать немец, который при случайной встрече познакомил ее с германским морским офицером, назвавшимся Стефаном. Узнав, что француженка испытывает нужду в деньгах, Стефан при следующей встрече предложил ей работать на немцев. Марта согласилась, дав ясно понять, что она ожидает хорошей оплаты, и потребовала свидания с начальником Стефана.

Встреча состоялась рано утром на пляже. Высокий худой немец в темных очках, встретивший Марту, усадил ее в роскошный «мерседес», который быстро помчался по незнакомым улицам. Немец вручил Марте конверт с 3 тыс. песет и список вопросов, касавшихся противовоздушной обороны Парижа и морального состояния населения французской столицы. Марте было вручено также специальное перо с серебристо-черными шариками. При растворении их в воде получались симпатические чернила — колларгол, — только недавно изобретенные немецкими химиками. Получив адрес в Мадриде, куда следовало направлять добытые сведения, Марта простилась со своим спутником.

Капитан Ладу мог быть доволен. Высокий худой немец был бароном фон Кроном, военно-морским атташе в Мадриде и племянником одного из светил немецкого генерального штаба — генерала Людендорфа Вернувшись из Парижа в Испанию, Марта уже на пограничной станции в Ируне встретила фон Крона. Выяснилось, что письмо, которое от имени Марты должен был послать Ладу, почему-то не прибыло по назначению: один из необъяснимых промахов французской разведки. Но фон Крон не придал этому особого значения. Ведь, хотя с запозданием, он получил от Марты, как ему казалось, полезную информацию. К тому же 50-летний барон оказался увлеченным своей молодой сотрудницей, которая стала его любовницей.

По поручению Крона Марта снова уехала в Париж. Капитан Ладу не мог ей сообщить ничего вразумительного относительно пропавшего (или вообще неотправленного) письма.

В удобной квартире на улице Баркильо в Мадриде, которую снял фон Крон для Рише, морской атташе даже стал принимать своих агентов. Вместе с бароном Марта отправилась на юг Испании, в Кадис. Немцы пытались завязать связи с вождями марокканских племен, используя их ненависть против французских колонизаторов. Марта сумела подслушать из соседней комнаты через окно обрывки разговора фон Крона с каким-то незнакомым человеком. Она услышала, как он по-немецки сообщил точное место в испанских водах, где шесть лодок будут ждать транспорта. Большего ей не удалось услышать: фон Крон захлопнул окно. Марта немедленно написала открытку в Париж, сообщая добытые важные сведения. Но дальше ей еще более повезло. Фон Крон решил послать Марту в Танжер с инструкциями для германской агентуры. Он передал ей, на первый взгляд, нераскрытую коробку почтовой бумаги. Однако добрая половина листов, как предупредил Марту барон, содержала текст, написанный симпатическими чернилами. Для поездки в Танжер требовались французская и английская визы. Сравнительно легко получив визу во французском посольстве, Марта рискнула и прямо пошла к английскому консулу в Мадриде, сообщив, кто она и с какой целью отправляется в Танжер, а также подслушанные сведения о подводных лодках. Консул дал визу. В Танжере носильщик, который принес вещи Марты в номер отеля, произнес условный пароль «С-32» (под этим номером Рише значилась в списке агентов фон Крона). Получив коробку с почтовой бумагой, мнимый носильщик назначил на следующий день Марте свидание в портовой таможне. Но он не явился. Принятые англичанами меры не дали возможности немцам доставить оружие в Марокко.

К этому времени фон Крон не только находился под влиянием своей красивой подчиненной, но и щедро тратил на нее казенные деньги, выдавая без всякого основания «премии» и «наградные». В Париж потекла ценная информация.

Через некоторое время фон Крон поручил Марте важную миссию: поездку через океан в Аргентину с инструкциями тамошним германским агентам и, главное, с двумя термосами, в которых находились сельскохозяйственные вредители — долгоносики. Германская разведка надеялась заразить долгоносиками пшеницу, отправлявшуюся из Аргентины в страны Антанты. На пароходе, наконец, Марта встретила помощника, присланного из Парижа, — лейтенанта Мари. Французские разведчики действовали решительно: сначала они утопили долгоносиков, а потом просушили их и смешали с пшеницей, которую Марта везла для прокорма прожорливых вредителей. Листки с инструкциями немец— ким агентам были отправлены в Париж. Взамен Рише написала колларголом какой-то ничего не значащий текст и окунула бумагу в морскую воду. Прибыв в Буэнос-Айрес, она передала германскому морскому атташе Мюллеру термосы с обезвреженными долгоносиками и бумаги, которые, как предупредила Марта, вымокли, когда вода залила ее каюту через иллюминатор. Разумеется, немцы не могли прочесть вымокший текст и не знали, что делать с переданными им термосами.

Многие предложения Марты Рише не были одобрены Вторым бюро, занимавшим непонятно пассивную позицию во всей этой истории. А потом планы Рише были нарушены автомобильной катастрофой. У Марты была сломана нога, осколками стекла ранена голова, у ехавшего с ней фон Крона было изрезано все лицо.

Осенью 1915 г. в Англию прибыла сорокалетняя шведская подданная Ева Бурновиль. Ее предки были выходцами из Франции, чем и объяснялась ее по-французски звучавшая фамилия. Она была агентом немецкой разведки. До этого Ева Бурновиль перепробовала много профессий — была актрисой, гувернанткой в аристократических семьях, медицинской сестрой, а одно время даже секретарем посольства. Она свободно говорила на шести языках.

Ева Бурновиль приехала в Англию формально для лечения. Одна знакомая шотландка рекомендовала ее своим приятелям, жившим в Хекни, на севере Лондона. Ева завязала связи с этой семьей, но своей неумеренной любознательностью возбудила подозрение. В частности, шведка донимала своих лондонских знакомых расспросами о численности и расположении орудий противовоздушной обороны, о результатах налетов цеппелинов. Ева Бурновиль также просила помочь ей устроиться на работу в «шведскую» секцию почтовой цензуры, но никто не решился дать ей рекомендацию. Часто меняя гостиницы, Ева Бурновиль продолжала свои расспросы у прислуги и даже у офицеров, встреченных ею в отелях. Другой немецкий шпион, работавший английским цензором, Зильбер (о нем речь пойдет ниже), со всякими предосторожностями довел до сведения Евы Бурновиль, что она таким путем лишь привлекает внимание английской контрразведки.

Ева Бурновиль посылала свои донесения на имя некоей «госпожи Фольштрем». Английская цензура быстро распознала, что наряду с невинным «открытым» текстом имелись строки, написанные симпатическими чернилами. Разумеется, ни одно письмо, хотя сведения, сообщаемые в них, и не были особо важными, не покинуло английских берегов. После этого английская контрразведка занялась поисками адресата. В одном из писем был указан обратный адрес — Лондон, отель на Бедфордской площади. В этой гостинице проживало более тридцати человек. Чтобы установить, кто именно из них является немецким агентом, в отель был направлен агент контрразведки. Представившись артиллерийским офицером, он стал нашептывать постояльцам, которые вызвали его подозрение, самые невероятные истории о новом военном снаряжении. На другой день почтовая цензура задержала точный пересказ одной такой истории в письме в Копенгаген. Контрразведчик знал, кому он сообщил эту басню. 15 ноября 1915 г. немецкая шпионка была арестована. Суд приговорил ее к смертной казни, замененной пожизненной каторгой. В 1922 г. Еву Бурновиль выслали в Швецию.

Надо оговориться, что «роковые красавицы» несравнимо реже встречались среди агентов разведки, чем на страницах бесчисленных бульварных романов о шпионах. Но все же встречались. Это были специально отобранные, тщательно обученные агенты, которым поручалось проникать в высшие слои общества, в правительственные сферы той или иной страны, чтобы, используя распущенность нравов и продажность буржуазных и аристократических верхов, добывать особо важную информацию.

В этом амплуа «роковой женщины» ряд лет подвизалась английская разведчица, известная под именем Флора. Об ее происхождении не было известно ничего определенного — одни считали ее ирландкой, другие — австриячкой. Она явно получила хорошее воспитание и свободно владела доброй дюжиной языков. Когда ее направляли с секретным поручением в какую-нибудь страну, то поручение ввести Флору в высшее общество давалось кому-либо из дипломатов или связанных с разведкой крупных дельцов. Щедро снабженная деньгами и принимавшая то одно, то другое аристократическое имя, Флора с успехом действовала в Италии, Австро-Венгрии, Турции и других странах.

В июне 1915 г. она познакомилась в Монтре и стала любовницей «профессора» Эрардта, одного из руководителей немецкого шпионажа в Швейцарии. Однажды они обедали в доме «профессора». Отослав немца за какой-то вещью, шпионка попыталась проникнуть в комнату, где Эрардт хранил списки своей агентуры. Однако в комнату ворвался секретарь Эрардта, которому давно казалась подозрительной красивая знакомая его шефа. Вернувшийся Эрардт в гневе решил тут же передать Флору как воровку в руки швейцарской полиции. Но разведчица, рыдая, умоляла его любой ценой избавить ее от скандала, обещая взамен раскрыть секреты английского шпионажа. Приманка оказалась слишком заманчивой, и оба немца — начальник и секретарь — клюнули на нее. Они отпустили Флору только после многочасового допроса, выведав, как им казалось, массу важных сведений. Нечего говорить, что все эти сведения были, очевидно, заранее подготовленной выдумкой, и потребовалось немного времени, чтобы «профессор» взамен благодарности получил из Берлина резкий выговор за ложную информацию.

В 1916 г. Флора действовала и в Бельгии, собирая информацию о передвижении немецких войск. С голландским паспортом на имя Флоры Ванполанд, в самый разгар войны, Флора разъезжала по Германии, посетив Берлин, Гамбург, Мюнхен и другие немецкие города. Заведя любовные связи с морскими офицерами, в частности с капитаном броненосного крейсера «Кронпринцесса Сесилия», Флора похитила не— мецкий секретный код, причем ее незадачливый любовник побоялся сообщить начальству о краже. Похищенный шифр сослужил англичанам огромную службу во время Ютландского морского сражения. За этот шифр Интеллидженс-сервис заплатила Флоре 800 фунтов стерлингов. Ее еженедельное жалование равнялось 25 фунтам — значительно больше, чем у других агентов. Флора активно действовала и после войны. К сожалению, невозможно определить, что в рассказах об ее деятельности относится к области фантазии (очень подозрительна, в частности, история с шифром, похищение которого приписывалось многим разведчикам). Это, впрочем, следует сказать и об историях других разведчиц, подвизавшихся в амплуа «роковых красавиц».

Приведенные выше примеры наглядно показывают, что женский шпионаж существует, что он высоко эффективен. Это можно наблюдать сегодня, так было и в прошлом. Удивительного нет ничего: люди всюду одинаковы, а так называемыми «идейными принципами» большинство людей жертвует очень легко! И постыдный опыт множества недавних советских политиков и военачальников, продавших Родину, перебежавших на сторону буржуазии Запада, вполне доказывают это.

Для тех, кому и этих примеров недостаточно, приведем еще некоторые:

«В 1912 году начальник германской разведки послал во Францию около четырехсот девушек и женщин. Он понимал, какую большую работу они могут проделать. История знает много случаев предательства армий и сдачи городов противнику вследствие коварства куртизанок. Немало тщательно оберегаемых тайн попадало в руки противника с помощью проституток. Женщины полусвета являются чрезвычайно ценными агентами. Они переезжают с места на место, имеют благодаря этому возможность встречаться со многими людьми, а в случае надобности быстро скрываются из виду. Сбор улик против агентов этого типа — весьма трудная задача: во-первых, эти особы ведут такой образ жизни, что немногие, если вообще удастся найти таких людей, выступят в суде с признанием своего знакомства с ними; во-вторых, подобные агенты добывают сведения тогда, когда находятся наедине со своими жертвами.

Один из способов получения улик против агента-проститутки — это слежка за ее хозяином и товарищами. Другой путь — наблюдение за ее корреспонденцией. Несколько иначе надо действовать, если подозреваемая принадлежит к высшему слою общества. Арестуйте ее — и в девяти случаях из десяти она сознается. Вы всегда можете предложить больше, чем ее наниматель, и она предаст его. Будьте, однако, осторожны и помните, что если кто-нибудь предложит ей большую сумму, чем вы, она выдаст вас с такой же охотой, как своего нанимателя. В военное время таких лиц полезно интернировать до конца войны. Соблюдайте осторожность, так как женщины этого типа часто не дорожат жизнью и поэтому легко прибегают к оружию. Старайтесь всегда захватывать их врасплох». «Дамы полусвета часто проникают в самые верхние эшелоны власти или военного командования противника.

Известен провал восточно-прусской операции в августе 1914 года, когда успешное наступление армии генерала Сазонова не было поддержано армией генерала Ренненкампфа, в результате чего русским войскам было нанесено сильнейшее за годы Первой мировой войны поражение.

По этому поводу известный историк разведки Роуан писал: «Мария Соррель, любовница Ренненкампфа. Погибла на виселице. Промахи России в мировой войне, приведшие к катастрофе в Восточной Пруссии, сейчас всем известны, но никому и никогда не удастся установить, в какой мере вина за эту катастрофу падает на генерала, а в какой на коварную шпионку Марию».

В английской и американской разведках впечатление ужасного шока произвело разоблачение шпионской организации молодой немки Дженни Гофман, плававшей на аристократическом корабле «Европа» под видом скромной маникюрши и парикмахерши.

«Дженни обладала способностью становиться своей в любом обществе. Чем богаче были люди, с которыми она общалась, тем легче ей было. Она льстила женщинам и флиртовала с мужчинами. Иногда это приносило пользу. Американские миллионеры, конгрессмены, дипломаты, кинозвезды, богатые бизнесмены и даже их жены находили ее очаровательной.

Дженни была не только привлекательна, но и хорошо информирована, могла на равных обсуждать с клиентами текущие события».

«Из десятков „безвредных“ и „невинных“ разговоров она умела извлечь экстракт ценной разведывательной информации. Многие из ее клиентов были влиятельными и очень хорошо информированными людьми».

Среди поклонников Дженни числились также различные немецкие лидеры и дипломаты, чины СС, очень видные американцы. Последних ФБР постаралось оградить от скандала, связанного с разоблачением тайной деятельности этой обаятельной рыжеволосой немки, живой и приветливой, чудесной собеседницы, на кого большие надежды возлагали Гиммлер, Гейдрих и Шелленберг (она их в значительной мере оправдала).

«Дженни шпионила на высоком международном уровне. Конечно же, немцы использовали большинство женщин на более низких ступенях шпионажа. Если это было возможно, их устраивали на постоянное жительство в странах, где они работали. Это относилось прежде всего к „британскому“ сектору нацистской разведки.

Многие молодые немки, направляемые в Англию в качестве домашних работниц, были хорошо подготовлены как в юношеских нацистских организациях, так и в шпионских школах. По прибытии в Лондон они постарались устроиться в дома высокопоставленных особ, служащих министерств и вооруженных сил. Специальный отдел Скотленд-Ярда тщательно следил за этими девушками. Особое внимание было уделено «герлсклубу» в Падингтоне. Там, за закрытыми дверями, официальные лица из германского посольства читали им лекции, там же они встречались с гостями из Третьего рейха.

У некоторых из этих девушек были отобраны разрешения на работу, и их отправили домой. Государственным служащим и офицерам было рекомендовано не брать на работу немецких служанок, а тем, кто уже имел их, посоветовали уволить. Много немок прибыло в Британию в качестве туристок, студенток, изучающих английский язык, или торговых представительниц.

В марте 1936 года доктор Герман Гертц, один из главных офицеров в ведомстве адмирала Канариса, был осужден английским судом за шпионаж. Со времени его прибытия в Англию в 1934 году до дня ареста в ноябре следующего года Гертц объехал все британские аэродромы и воинские части. В этих поездках его сопровождала стройная блондинка Марианна Эммиг.

Он арендовал бунгало в графстве Суффолк для себя и Марианны, затем они перебрались в графство Кент, поблизости от военного аэродрома первой линии ПВО Южной Англии. В паре с Марианной он объехал на мотоцикле все города и местечки, где располагались или строились объекты ПВО. Гертц, заслуженный пилот Первой мировой войны, хорошо разбирался в делах авиации и ПВО.

На суде ему предъявили изъятые у него чертежи военных аэродромов. Его обвинили в том, что он сотрудник германской секретной службы. Но Гертц настаивал, что прибыл в Англию не как шпион, а в отпуск, и его целью было написать исторический роман. Марианна, которую вначале он называл своим секретарем, а позже своей невестой, уехала с ним в Германию, когда он прервал свой отпуск летом 1935 года, и больше в Англию не вернулась».

* * *

К перечисленному списку лиц, близких к Тухачевскому, надо прибавить еще некоторых, которые занимались разведкой (в ИНО НКВД, Разведупре Генерального штаба, ведомстве иностранных дел) и, как оппозиционеры, тайно обслуживали опального маршала, что и привело их позже к печальному концу. Вот эти лица, очень интересные:

1. Бекзадян Александр Артемьевич (1879-1938, чл. партии с 1903). Один из влиятельных партийцев на Кавказе, литератор, пропагандист, организатор боевых групп, не раз руководивший «эксами», работавший в партийной разведке. В 1920-1921 гг. — зам. председателя Ревкома и нарком иностранных дел Советской Армении. Был членом советской делегации на Генуэзской конференции (1922), затем (1922-1926) — на руководящей работе в торгпредстве СССР в Германии. В 1926-1930 гг. — зам. председателя СНК и нарком торговли ЗСФСР. В 1930-1934 гг. — полпред СССР в Норвегии, а в 1934-1937 гг. — полпред в Венгрии, положением в которой Тухачевский очень интересовался, так как рассматривал возможность нападения оттуда на советскую границу и организации крупного конфликта в интересах оппозиции. О А. Бекзадяне дипломат-невозвращенец с декабря 1937 г. Александр Бармин (1899-1988), один из великих счастливцев, воистину «уцелевший», нашедший убежище в США, отзывался так: «В Будапеште я провел один день у старого друга, посла Бекзадяна, прекрасного человека, большого знатока и коллекционера редких манускриптов и книг. И еще у него был полный погреб самых лучших венгерских вин. Вскоре после моего отъезда он был без всяких объяснений отозван и тоже исчез» (как и другие дипломаты).

2. Волович Захар Ильич (Вилянский, Янович) (1900-1937, чл. партии с 1919). Из семьи торговца. Участник Гражданской войны (1919-1922), служил в разведке. В 1923-1924 гг. на учебе в ВУЗе. С 1924 г. — на работе в ОГПУ, сотрудник ИНО, направление — Западная Европа. 1928-1930 гг. — резидент в Париже, принимал участие в похищении белого генерала Кутепова. Затем работал в Москве, в центральном аппарате ОГПУ, занимал пост зам. начальника оперативного отдела НКВД (им же командовал Карл Паукер, начальник правительственной охраны). За заслуги получил орден Красного Знамени (1936), имел чин старшего майора ГБ, обеспечивал Тухачевского секретными сведениями по Франции и Парижу, а также по внутренней жизни своего ведомства.

3. Давтян (Давыдов) Яков Христофорович (1888-1938, чл. партии с 1905). Из армянской состоятельной семьи. Был пропагандистом, руководителем кружков, публицистом. Работал в партийной разведке. Участник революции 1905 г., затем эмигрировал (Прибалтика, Польша, Франция). Вернулся на родину в 1917 г. В 1918-1919 гг. — член президиума ВСНХ, недолго на военной работе (начальник политотдела кавалерийской дивизии). В 1919 г. — член миссии Красного Креста, во Франции — с октября 1920 г., начальник ИНО ВЧК, в 1920-1921 гг. — первый секретарь посольства в Эстонии (по совместительству), в 1921-1922 гг. — член коллегии НКИД РСФСР, заведующий отделом прибалтийских стран, в 1922 г. — полпред в Литве, в 1922-1924 гг. — советник посольства в Китае, в 1925-1927 гг. — советник посольства во Франции, в 1927— 1930 гг. — посол в Иране, в 1932-1934 гг. — посол в Греции, в 1934— 1937 гг. — посол в Польше.

С ним Тухачевский поддерживал особенно тесные отношения: ведь предметом его горячего интереса была именно Польша, где он в 1920 г. потерпел позорное фиаско. Показания Давтяна по Тухачевскому до сих пор трусливо скрываются, а именно они нуждаются в быстрейшей публикации. Есть явная необходимость в публикации подробной биографии Давтяна, видного политика и дипломата 20-30-х годов.

4. Инков Владимир (Вернер Раков, Феликс Вольф) (1893-1937). У этого человека биография особенно необычная. Родился в Латвии в обес— печенной немецкой семье. Семи лет с родителями вернулся в Германию, где и кончил гимназию. Изучив банковское дело, вернулся в Россию и работал в банке (1914). В Первую мировую войну, как немец, заключен в лагерь. Октябрьскую социалистическую революцию принял всем сердцем и активно участвовал в движении военнопленных, сторонников Советской России. Редактировал коммунистические газеты на немецком языке. Активно поддерживал Троцкого. В группе Радека ездил в Германию на съезд, учредивший КПГ. Работал в разведке и на партийной работе (Кенигсберг и Гамбург), с 1920 г. — информатор Малого бюро Коминтерна, отлично знал Зиновьева и его окружение, был сотрудником секретариата Коминтерна в Берлине.