Война вампиров

Я хотел узнать, сколько они живут, но когда, наконец, с превеликим трудом объяснил, чего хочу, физиономия моего собеседника исказилась от невыразимой муки, а по крыльям пробежала дрожь.

— Я скоро должен умереть! — с грустью телепатировал мне вампир, а чтобы я лучше все уяснил, он восемь раз поднял и опустил щупальца. Столько ему оставалось жить на этом свете.

Но я не понял, что это означало: недели, годы или месяцы. Дней через десять я узнал правду.

Невидимки жили под властью какого-то ужасного существа, которое даже называть не смели и которое знало все их мысли и поступки.

По примеру древнего Минотавра этот Молох, изображенный в виде лучащегося полукруга, каждый месяц собирал кровавую дань с Невидимок и пожирал их. Никому из них, кроме тех, кто был предназначен в жертву, не позволялось вторгаться в пустынную местность, лежащую у вечно бурливого моря. Здесь, в самой бесплодной части планеты и обитало это создание.

Однажды Невидимки' попытались взбунтоваться против жестокой тирании и улетели в холодные края у самых полюсов Марса. Но кровавая месть ужасного божества немедля настигла их. Строптивцев догнали и уничтожили.

Молнии разбили много стеклянных башен, а неодолимая сила нашла несчастных беглецов в пещерах и непроходимых лесных чащобах, а потом заставила их вернуться.

Столь беспощадно подавленный бунт больше не повторился и с тех пор покорные жертвы, не в силах противиться властному зову, летели в невозвратный путь, чтобы погибнуть в проклятых землях юга.

Мой доброжелатель, вероятно, давал мне понять, что жить ему осталось всего восемь месяцев.

Мне подумалось, что Невидимки, возможно, поклоняются вулкану или еще какому-нибудь феномену природы, от которого их когда-то очень много погибло.

Однако во всем этом наверняка была какая-то доля истины, поскольку в назначенный день я сам видел, что стая обреченных улетела на юг.

Я никогда не забуду того, что наблюдал!

С тех пор, как я понял чудесные свойства опалового шлема, я снимал его лишь ненадолго, когда ложился спать.

Как-то раз я отдыхал после долгого путешествия по галереям и вдруг услышал резкие отчаянные крики. Невидимки почему-то сильно взволновались.

Я торопливо надел шлем и вышел на площадку. Теперь я не боялся заглядывать и входить в ниши. Взглянув вниз, я увидел, что там собралось множество Невидимок. Они беспорядочно и тревожно кружились в воздухе, как пчелы, потерявшие свою матку, и жалобно стонали. Я никогда бы не подумал, что столь безобразные с виду создания могут так страдать.

А когда они, наконец, разбрелись по своим кельям, я заметил, что те, которые жили на самой вершине башни, жадно прильнули к чашам, до краев наполненным кровью…

В этот миг Фобос и Деймос засияли на безоблачном ночном небосклоне. Тоскливые стенания стали невыносимыми.

Потом Невидимки с вершины башни взмыли в небо и выстроились клином, как дикие гуси перед — отлетом в теплые страны. Затем они стремительно помчались вперед, а сородичи провожали их горестными возгласами…

Я был потрясен до глубины души этим прощанием.

Тогда я впервые почувствовал, что под жуткими масками таятся высокий интеллект и страдающая душа. Неожиданное открытие глубоко взволновало меня, я скорбел вместе с этими созданиями и жалел, что не могу защитить их от гибели. А стая была уже далеко и казалась густым облаком на южной стороне горизонта, которое делалось все меньше и, наконец, растаяло во тьме.

Из башни больше не доносилось ни звука, потом я услышал мягкий шелест крыльев. Рой Невидимок поднялся на самый верхний этаж и молча занял опустевшие ниши. Это были очередные жертвы, ждавшие своего часа…

ОСТРОВ СМЕРТИ

Ральф поворчал, сетуя на невыносимую жару, но на это никто не обратил внимания, а Роберт, наконец, заговорил снова.

— С этого дня желание увидеть тирана, который имел такую необыкновенную власть над Невидимками, не давало мне покоя. И потому я решил, прежде чем настанет срок очередных жертв, разыскать логово того, кому они поклоняются, и увидеть, как он расправляется с беднягами.

Я был уверен, что в рассказах о божестве немало выдумки, ибо твари, описанной Невидимками, просто не могло существовать в природе.

Я поделился своими планами с приятелем, и тот поразился моей дерзости, но пообещал, что раздобудет все необходимое для задуманного предприятия и даст приметы, по которым можно найти «Остров Смерти». Об этом месте Невидимка говорил, дрожа от страха.

Он разыскал мне в закутках подземного арсенала легкую и прочную лодку из панциря морской черепахи. Роговые пластины были скреплены так плотно, что лодка казалась сделанной из сплошного куска.

Узкое изящное судно было рассчитано на двоих. Оставалось там место для припасов и необходимых вещей.

Я приладил к лодке кедровый руль, смастерил из досок весла, и вскоре невидимые существа помогли мне спустить мой корабль на воду, оставив его на якоре у подножия башни. Я взял вдосталь еды, но решил обойтись без парусов, поскольку заметил два морских течения, отличавшиеся по цвету вод. Одно было направлено с юга, другое — на юг, и я решил воспользоваться естественными силами природы.

За три дня до отлета стаи, сильно волнуясь, я спустился в лодку по прочному канату.

Несколько взмахов веслами, и течение стремительно понесло меня к югу.

С собой у меня была карта, нарисованная углем на кедровой дощечке, а, кроме того, мне так подробно объяснили дорогу, что заблудиться я просто не мог.

Погода стояла великолепная. Морские воды напоминали скорее спокойную озерную гладь и посреди нее в великом множестве искрились алмазным блеском стеклянные башни. Благодаря опаловому шлему, на вершине каждой из них я видел стаи Невидимок, наблюдавших за мной со страхом и любопытством.

К концу дня я высадился на песчаном острове, где было множество птиц и моллюсков, и, переночевав там, на рассвете поплыл дальше.

Теперь море выглядело совсем по-другому. Башни исчезли, а из глубины — темных вод, в которых отражались мрачные грозовые тучи, вздымались угрюмые красноватые скалы.

Духота была невыносимая. Вокруг моего суденышка резвились огромные рыбы, похожие на акул. Каждая из них могла своими чудовищными зубами запросто раскусить лодку и меня вместе с ней, но, похоже, я казался хищникам слишком ничтожной добычей.

Около полудня на горизонте замаячила сероватая скала, и течение несло меня так стремительно, что к вечеру я достиг цели. Вершина горы почти касалась облаков.

Я догадался, что это и есть логово жестокого владыки Невидимок, и понял, что рассказы их были правдивы.

Мне казалось, что скала притягивает мою лодку, как магнитные горы в восточных сказках.

Мною вдруг овладело странное чувство. Я спрашивал себя, зачем мне понадобилось покидать безопасное убежище в башне, где я мог беззаботно изучать историю планеты. Какого черта меня понесло на верную смерть?! Мне пришлось собрать всю силу воли, чтобы не поддаться искушению и не вернуться обратно к Невидимкам, о которых я теперь думал почти с нежностью. Но я сдержался и преодолел слабость духа.

В тот вечер я высадился на скалистом берегу, о который сердито бились морские волны, и меня охватила беспричинная тревога. А сразу после захода солнца разразилась буря. Ослепительные молнии разрывали небо, разбушевавшиеся волны то и дело осыпали меня брызгами, а ливень мочил до костей под мощные раскаты грома. Я знал, что во многих горных регионах вроде Антильских островов грозы случаются каждый день, с вечера освежая воздух озоном и увлажняя иссушенную дневным зноем землю. Вспомнив об этом, я успокоился. Ведь и сами Невидимки предупреждали меня, что на юге каждый день бывают ливни и гремит гром.

Утром я нашел свою лодку там, где оставил ее с вечера, выплыл из безопасной бухты и снова вышел в открытое море.

Дождь, наконец, перестал, но зной был невыносимым. Тучи по-прежнему закрывали небо. Теперь я убедился, что исполинская гора, вздымавшаяся из морских глубин, и впрямь имеет форму правильной полусферы, совсем как на вышивках in подземного зала. По высоте она, пожалуй, равнялась Монблану, по у подножия была шире наверно раза в три.

Еще я заметил, что с обеих сторон от нее местность постепенно понижалась, а покрывавший ее лес простирался до самого горизонта. Но издалека деревья отливали блеском светлого металла.

Однако сейчас я над этим не задумывался. Больше всего теперь меня занимала проклятая гора; казалось, что она совсем рядом, а на самом деле путь мне предстоял еще неблизкий.

Из моря поднимались песчаные наносы и скалы, так что я с трудом лавировал между ними. Бесчисленное множество мертвых рыб и птиц покачивалось на воде, будто само соседство ужасной горы было губительно для всякого живого существа.

В воздухе стоял сильный смрад гниения и затхлости.

Ни один земной пейзаж не похож на то мрачное и впечатляющее зрелище, которое предстало моим глазам.

Около полудня я заметил маленький, поросший зеленью островок, где намеревался отдохнуть и отсюда же понаблюдать, что будет с Невидимками, когда они прилетят, но вскоре увидел, что пестрые деревья были растущими на нем олеандрами, а запах горького миндаля, который источали их прекрасные цветы, говорил о присутствии синильной кислоты. Останки насекомых, мелких зверьков и рыб красноречиво говорили о том, что меня здесь ожидает.

Я поспешил побыстрей убраться прочь и с грустью подумал, что стал забавой сверхъестественной разрушительной силы. Невидимки не солгали — смерть таилась здесь на каждом шагу.

Я бы немедленно поплыл в обратный путь, но до захода солнца оставалось всего часа два, а в моем нынешнем состоянии мне вряд ли удалось бы найти второе течение. Я был слишком выбит из колеи. Приближается ночь, а с ней и новая гроза, значит в море оставаться тоже нельзя. Да и как уйти, так ничего и не узнав?

Поэтому с трепетом Душевным я. принялся осторожно кружить возле загадочной горы, ища место, где лучше высадиться на берег.

Приглядевшись, я обнаружил, что это гигантская монолитная глыба белого кварца, ее гладкие, почти вертикальные склоны казались недоступными. Проплывая мимо, я видел на песке кучи крыльев и щупальцев Невидимок, издававшие зловоние. Вдруг я сообразил, что вижу их останки без помощи шлема. Значит, эти существа незримы только при жизни и, погибая, теряют это свое свойство.

Так я плавал вокруг горы, пока, наконец, с одной стороны не заметил темнеющий вход в пещеру.

Я направил свое суденышко туда и вскоре уже стоял у подножия кварцевой громады. Однако большой охоты углубляться в ее недра у меня не было, особенно когда я увидел, что остатки трупов Невидимок образовали здесь целое гнилое болото.

Я выбрал себе такое место, откуда хорошо просматривался вход в пещеру, лодку на ночь спрятал в расщелину между скалами, расположился на каменистом островке и собирался подкрепиться. Но несмотря на то, что с утра у меня ни крошки во рту не было, есть я не мог. Подавленность и ужасный запах отбивали всякий аппетит.

Я хлебнул немного укрепляющего напитка, найденного в подвалах башен.

По мере наступления сумерек тревога моя усиливалась. На сей раз гроза началась еще до заката.

Все, что я увидел, было жутковато: чем чаще сверкали молнии, чем сильнее становились грозовые разряды, тем ярче, полыхало голубоватое сияние вокруг причудливых деревьев, а на вершинах их начали появляться огоньки, похожие на огни святого Эльма, о которых рассказывают моряки.

Казалось, лес пьет грозу, вбирает ее в себя.

Я смотрел во все глаза, ничего не понимая. Ни на Земле, ни на Марсе я не видел, чтоб дерево было таким проводником электричества.

Из глубокой задумчивости меня вывели непривычные звуки. Уже совсем стемнело, дул сильный ветер, а к небу вздымался жалобный стоп. Казалось, он исходил со дна морского. Плач этот доносился с севера и с каждой минутой делался все громче.

Как и месяц назад, обреченные покинули свои башни и теперь целая их стая с воплями и стенаниями, несомая вихрем, летела к месту своей казни…

На фоне неба, ежесекундно озаряемого молниями, они казались серым облаком, а их пронзительные крики терзали мне душу. Я не мог отделаться от мысли, что Невидимки летят и молят меня о помощи…

Это было ужасно. Я упал на песок, тяжело дыша, но не мог отвести глаз от этого адского зрелища.

Несчастные создания пролетели всего в нескольких метрах над моей головой, и я увидел, как передние Невидимки исчезли в пещере, словно в хищной пасти, окруженной тусклым сиянием…

Они толпились там, подгоняемые какой-то всевластной силой, будто овцы у дверей бойни, и все это сборище, крича и воя ужасными голосами, медленно исчезало в зеве мрачной горы…

Резкие возгласы перемежались хрустом ломаемых костей и чавканьем, время от времени слышался какой-то омерзительный треск, а затем этот чудовищный рот изрыгал кровавую пену вместе с остатками раздробленных крыльев и изжеванных щупальцев, нагромождая их возле входа полукруглым валом.

А черные тучи то и дело метали ослепительные молнии, вырывая на мгновение из темноты бушующее море и мрачные вершины скал.

Это было свыше моих сил… Голова у меня закружилась, и я потерял сознание.

Когда я очнулся, никого из Невидимок не осталось в живых. Их всех поглотило ненасытное чудовище.

Гроза еще продолжалась, а с горой произошла странная перемена. Вся она теперь лучилась мягким матовым светом. Передо мной высилась сплошная мерцающая стена… Смотреть на нее было настолько жутко, что я не берусь это выразить словами.

Наверно, ужасная гора отдыхала, переваривая съеденное…

Потрясение и усталость мои были столь сильны, что в голове не осталось ни единой мысли. Даже любопытство улетучилось бесследно. Я хотел только одного — бежать, бежать отсюда без оглядки, любой ценой! Не обращая внимания на шторм, я отвязал лодку и принялся бешено работать веслами, но едва успел отойти от берега, как огромная волна подхватила хрупкое суденышко и принялась швырять его, как соломинку. Я ухватился за борт лодки, ставшей игрушкой стихии.

Она стрелой мчалась вперед и не тонула лишь потому, что была необычайно легкой. Меня дважды выбрасывало на берег и смывало обратно в воду. Наконец, руки у меня занемели, и я упал в кипевшие волны…

Как мне удалось уцелеть — сам не знаю. Я очнулся от ощущения тепла и покоя, открыл глаза и понял, что лежу на камнях, а когда попробовал пошевелиться, боль в избитом и израненном теле сразу дала о себе знать. Я весь был покрыт ссадинами и синяками, а желудок мой бурно протестовал против морской воды, которой я наглотался.

Я уже подумал, что вот-вот прощусь с жизнью, однако у меня еще хватило сил отползти подальше от края берега, чтобы снова не очутиться в воде. Неподалеку валялась пробитая лодка и несколько уцелевших орудий из моего скарба. Я попытался ползти дальше, но обессилел до такой степени, что за полчаса продвинулся шагов на десять. При каждом движении я не мог сдержать стона, язык распух от жажды, в горле жгло.

Ах, как я обрадовался, увидев на камнях маленький бамбуковый бочонок с чудесным ликером, взятым с собой в дорогу!

С большим трудом я откупорил его, вытащив деревянную пробку, и жадно сделал несколько глотков. И сразу же почувствовал себя намного легче. Немного погодя я встал, потом, хоть и с усилием, но оттащил от воды лодку, решив со временем починить ее.

Совсем недалеко поблескивал металлический лес, который так искрил и светился прошлой ночью. За деревьями виднелась вершина вулкана, над ней поднимался к небу столб дыма, а справа горизонт заслоняла окаянная гора.

Леденящие кровь видения минувшей ночи всплыли в моей памяти…

Честно говоря, я предпочел бы очутиться в лапах у льва, чем пребывать в столь жутком соседстве. Ведь жизнь моя зависела от незримого чудовища, которое в любой момент могло поглотить меня, как кит мелкую рыбешку. Я и без того не понимал, почему оно меня пока не тронуло. Должно быть, после такой обильной трапезы им овладела вселенская лень.

Спасаться бегством?.. Да, наверно надо было, но я пока не спешил, да и куда побежишь, когда ноги изранены, а плыть не на чем?

Такие невеселые размышления навели меня на мысль: а не попробовать ли промыть раны волшебным напитком из подземелья. Результаты не замедлили сказаться. Жгучая боль не только утихла, я смог свободно ходить, хоть еще и прихрамывал.

Вскоре я поймал большую черепаху, убил ее камнем, по печь мясо было не на чем и пришлось отведать его сырым, нарезая на кусочки острым кремнем, но оно мне не понравилось.

Среди прочих вещей у меня уцелел топор, крепко привязанный к борту лодки. Я прихватил его с собой и направился в глубь острова, по направлению к лесу, блестевшему, точно полированная сталь. По дороге мне попадалось много обломков черепашьих панцирей, так нужных мне для починки лодки. Я знал, что для изготовления гребней роговые пластины размягчают в кипятке. Вот если бы еще найти горячий источник!

Я решил поискать его поблизости от вулкана. Вы можете представить мою радость, когда я увидел на берегу свой опаловый шлем, полузасыпанный песком. Я спрятал его в безопасном месте под скалой и зашагал дальше. Между вулканом и берегом было открытое пространство, но удивление мое не имело границ, когда я понял, что передо мной вовсе не лес, а металлические мачты! На них оказались поперечные перекладины, от которых отходили другие ответвления, тонкие, как иголки.

Каждая мачта крепилась к большой и толстой стеклянной плите, а с виду напоминала елку с тонкой и острой макушкой. Это была настоящая чаща громоотводов!..

Теперь я понял, почему они так светились во время грозы. Но куда уходил тот исполинский электрический заряд, который накапливался каждый вечер во время разгула стихии? Я терялся в догадках.

Блуждая между металлических столбов, я набрел на просторную площадку, вымощенную прозрачными стеклянными плитами. Под ногами слышалось журчание воды. Я опустился на колени и увидел в глубине множество кабелей; похоже, это было дно подземного озера или канала. Все кабели тянулись в сторону кварцевой горы.

Наконец, меня осенило: громоотводы в виде деревьев собирали энергию, и она по проводам поступала к чудовищу. А то использовало эту страшную силу для неизвестных целей. Безжалостное могущественное существо было чем-то вроде древнего Левиафана.

Я брел наугад, поглощенный сделанным открытием, и не заметил, как стеклянная полянка кончилась. Теперь вокруг остались только металлические ели и ветер тихонько позванивал стальными иглами.

— На кой дьявол может понадобиться такое мощное напряжение? — громко произнес я вслух.

Потом зашагал дальше, продолжая рассуждать сам с собой, как бывает с людьми, увлеченными какой-то идеей, и вдруг путь мне преградил небольшой ручеек.

Я вышел из электрического леса. На горизонте четко вырисовывался контур вулкана. Земля вокруг была покрыта пемзой, шлаком и пеплом. Я уже собирался перескочить через ручей, когда вдруг заметил, что над ним клубится густой пар. Вода оказалась настолько горячей, что жгла руку. Значит, мои предположения были верны. Я нашел горячий источник, и притом без всякого труда.

Вот теперь можно будет починить лодку! Открытие это настолько меня обрадовало, что я собирался пойти за ней немедленно, однако мне вдруг пришло в голову отправиться по берегу ручья, который тянулся До самой кварцевой горы и частично огибал ее.

Я увидел, что в него впадает небольшой ключ Судя по грязно-желтой воде и резкому запаху, это был кислый источник, какие возле вулканов встречаются столь же часто, как и горячие.

Ведь находил же Гумбольдт у подножия Анд сернокислые источники!

Но в этой воде должно было содержаться что-то еще, потому что она изъела и выщербила берега ручья, состоящие из стекловидной лавы. Если уж даже она растворялась, значит в источнике был какой-то чрезвычайно едкий элемент.

Вероятно, это была плавиковая кислота, которая проедает даже стеклянные флаконы, где ее хранят.

Смешиваясь с водой горячего ручья, ключ сообщал ему свои свойства, потому что даже в кварцевой горе образовалось углубление высотой около метра.

За этой впадиной виднелось болото с сильным запахом серы. Точно 1акое же я встречал у подножия Этны.

Я принялся внимательно изучать камень, принятый мною вначале за кварц. Там, где он реагировал с кислотой, поверхность его переливалась розовыми и зелеными бликами, как мой шлем, как великолепнейший опал.

Это было еще по меньшей мере одной загадкой, но пока что я не собирался ломать над ней голову. Меня больше привлекал небольшой грот, тем более, что проникнуть туда по выступавшим из воды камням не составляло труда.

В тот миг я позабыл обо всех опасностях. Пригнувшись, я вступил под темные своды пещеры и прошел несколько шагов. Темнота сменилась серебристым светом, похожим на бледное сияние луны.

Грот составлял около десяти шагов в длину и заканчивался округлым углублением, откуда исходил свет.

Я приблизился и заглянул туда. Вначале все виднелось как сквозь запотевшее стекло: неясные очертания, клубки проводов, чередуемые правильными нишами. Но свет постепенно становился все ярче… и вдруг я четко разглядел…

Передо мной был чудовищно огромный мозг, черепом которому служила исполинская гора. Я отчетливо видел выпуклости, изборожденные извилинами, глубокими, словно овраги.

Всю эту массу омывала фосфоресцирующая жидкость. Гигантские извилины пульсировали с ритмичностью хорошо отлаженного механизма. Мне чудилось, что даже сквозь прозрачное стекло я чувствую это мощное движение и живую теплоту.

Поистине, никто из людей не наблюдал столь удивительной картины, и я стал задаваться вопросом: а не сделала ли из меня подопытного кролика некая мощная цивилизация? А может, мне все это мерещится в безумном сне?

Честно говоря, смотреть на все это мне было жутко, хотя я стоял, как завороженный.

Наконец, я стремглав выбежал из пещеры и спрятался за металлическими деревьями. Кровь бешено стучала в висках, мне казалось, что я схожу с ума. Наверно, такие видения были у Данте, когда он описывал круги ада. Думаю, что человек, попавший на дно морское, а потом выброшенный Мальстремом обратно на свет Божий, вряд ли чувствовал бы себя лучше.

Несколько опомнившись, я попробовал собраться с мыслями. Вероятно, громоотводы неизвестным способом передавали электрический ток, а тот, в свою очередь, питал мозговые клетки, а кровь Невидимок восполняла содержание фосфора в циклопическом мозге. Я представил себе ту исполинскую силу, которой он должен был обладать. Никто не смог бы противиться столь могущественной воле, направленной на один объект, сконцентрированной в одной точке.

Больше меня не удивляло слепое послушание Невидимок, прилетавших сюда на смерть из глубины своих стеклянных башен. Бедняги обязаны были это делать! Здесь Роберт умолк. Им овладело сильное волнение, зрачки возбужденно расширились. Друзья, потрясенные услышанным, сгорали от нетерпения узнать, что происходило дальше.

— По вашим лицам я вижу, что вам хочется о многом расспросить. Вы хотите знать, как я, ученый, в известной мере узнавший Марс, объясняю этот феномен взаимоотношений разных существ? Не дерзну строить какие-либо теории на сей счет, но мне представляются вполне правдоподобными вот какие предположения…

Здесь напряженное ожидание слушателей достигло своего апогея, а Роберт продолжал:

— Мне кажется, что Невидимки — неудачное творение или звено в цепи экспериментов — так, пожалуй, будет вернее — этого исполинского мозга.

Вероятно, вы помните, что я вам рассказал об их незаурядной способности к суггестии и концентрации воли. У Невидимок уже теперь нет ни когтей, ни клыков. А спустя многие сотни лет их дар должен развиться неизмеримо по сравнению с настоящим.

Вы можете возразить, что это не объясняет чудовищных размеров мозга на Острове Смерти. Так вот, я предполагаю, что он образовывался постепенно из миллиардов поглощаемых им Невидимок, это их мыслительная энергия в итоге создала колоссальное средоточие силы и мозгового вещества, хотя путь подобной эволюции остается для нас загадкой.

Если мы без предубеждения воспримем данную гипотезу, то увидим, что она не столь уж неправдоподобна, как могло бы показаться. Представим себе человека, который в результате естественного развития и научных знаний освободился от всех органов, которыми одарило его животное происхождение, и тогда от него останется один мозг. Он лишился пищеварительной системы, опорно-двигательного аппарата, питается концентрированной пищей, которой для насыщения нужно совсем немного, а ткани его тела теперь изнашиваются очень медленно, и потому такой человек может жить бесконечно долго.

Теперь предположим, что каждый работник умственного труда сравнительно мало двигается. Чтение, письмо, речь и слушание почти исключают движение, не требуя его. Если социум состоит из большого количества людей с одинаково высоко развитым интеллектом, не исключено, что у них будет сходный тип мышления и почти одинаковое направление мыслей. Иными словами, они будут мыслить коллективно, сообща. Всю остальную часть дня, который, возможно, станет памятной вехой в истории науки, я посвятил размышлениям. Я представлял себе, как дремлет этот гигант, не переставая внимательно следить за жизнью на планете, подчиняя ее своей воле…

Возможно, когда-нибудь он вновь преобразует себя, стремясь создать лучшее, более прекрасное будущее…

Разве не о том же размышлял Будда, сидя в цветке лотоса?

Страх мой прошел, и теперь я чувствовал лишь безмерное удивление. Интересно, заметило ли меня это жуткое создание? — спрашивал я себя, и пришел к выводу, что коли моя ничтожная особа уцелела во всех передрягах, то происходило это с ведома огромного мозга.

Отпустив на волю свое воображение, я вдруг представил, как сила мозга внезапно ослабела или вообще иссякла. Потом этот процесс станет необратимым, как у стариков, впадающих в детство. А вдруг именно этому я обязан жизнью?

Размечтавшись, я совсем позабыл, что мне надо починить лодку. Я и не заметил, как вокруг начало смеркаться, и лишь сверкание молний начинавшейся грозы вернуло меня к действительности. Я вернулся на берег и поел взятых в дорогу мучнистых зерен. Вдруг в первых рядах металлических деревьев засияли султаны электрических разрядов.

Увидев их, я вскочил на ноги, словно подброшенный мощной пружиной, и чуть было не завопил во все горло, подобно Архимеду:

— Эврика!

Тут меня осенило. Я вдруг понял, как можно попытаться наладить коммуникацию с Землей и… кто знает… не удастся ли мне покорить Марс и захватить власть над всей планетой?!. Подчинить себе Великий Мозг…

Увлеченный этими планами, я улегся на песке рядом с негодной лодкой, но спать не мог. Всю ночь мысль моя работала. Я прикидывал, как можно реализовать свою идею, обдумывал детали и старался избежать возможных ошибок.

ОБРАТНЫЙ ПУТЬ

Лодку я починил очень быстро и в тот же день поплыл обратно на север, держась течения.

Не стану вас утомлять подробностями своего проекта, скажу только, что за ночь, когда меня посетило творческое вдохновение, я разработал его окончательно. План мой заключался в том, чтобы отключить электричество, питавшее Великий Мозг, от милости или немилости которого я зависеть не хотел. Огромный запас энергии, вбираемой каждый вечер металлическими деревьями, должен был послужить для передачи сигналов на Землю, Электротехнику я знаю хорошо, а если мне еще помогут Невидимки, то замысел наверняка увенчается успехом.

На обратном пути никаких особых приключений со мной не произошло, и я благополучно достиг стеклянных башен, обитатели которых уже не чаяли снова меня увидеть.

Они принялись по-своему расспрашивать меня, но я, не сообщая им о своих намерениях, принялся, не откладывая, готовиться ко второй экспедиции. Первым делом я построил лодку прочнее и больше, а все необходимое для нее нашлось без труда в подземных складах. Потом запасся металлическими трубками, проволокой и едой.

Через восемь дней я уже плыл на Остров Смерти и опасался только одного: как бы Великий Мозг не разгадал моих замыслов.

Однако ничто не предвещало опасности, и я беспрепятственно достиг цели своего путешествия. К ночи добрался до громоотводов и спокойно проспал до рассвета, устроившись в расщелине скал, а утром начал работать. Из найденной в подвалах селитры приготовил двадцать килограммов пороха для мины, чтобы подорвать провода, соединявшие металлический лес с горой — обиталищем Великого Мозга.

Не стану скрывать, что сердце у меня бешено колотилось, когда я поджигал фитиль и на пальцах считал минуты, оставшиеся до взрыва. Наконец, раздался ужасный грохот. Мне почудилось, что гора вздрогнула, а земля заколыхалась под ногами.

Но это было все. Тишина, которая затем воцарилась, удивляла меня самого, ибо я был уверен, что Великий Мозг, разгневавшись, уничтожит меня на месте.

А когда облако дыма и пыли рассеялось, я приблизился к месту катастрофы. Все получилось как нельзя лучше! Целая сеть проводов была разорвана в двух местах, а через пролом в стеклянных плитах вытекала вода из подземного канала.

Взрыв повредил всего несколько металлических деревьев, обломав на них ветки. Ничего более существенного я не обнаружил, обводя окрестности взором победителя. Неожиданно все вокруг окутал такой густой туман, что стало совсем темно. Я принял это за агонию Великого Мозга, который после столь жестокого удара хотел защитить себя завесой, чтобы оценить тяжесть полученных повреждений.

Я с тревогой дожидался ночи, поскольку пока еще мне могло угрожать все, что угодно. Вот когда мой могучий противник не будет получать столь нужную ему энергию, игру можно считать выигранной.

Поэтому, увидев первые искры на верхушках громоотводов, я с радостью понял, что спасен.

Сомнительно было, чтобы этот колоссальный организм сразу же перестал существовать только из-за недостатка питавшего его тока. Он наверняка способен сопротивляться смерти еще долгие месяцы, постепенно угасая, но должен сдаться рано или поздно, и тогда я разгадаю его секрет!