Война вампиров

— Ведь я уже сказал, сэр, что нам осталось лишь кое-что усовершенствовать… а впрочем, это все пустяки!

— Кстати, — живо вмешался в беседу Балинский, — мы можем доказать даже теперь, мистер Джордж, что то, о чем мы ведем речь, существует не только в теории и у нас уже есть практические результаты Сейчас вы сами в этом убедитесь!

С этими словами он вынул из-под колпака странный шлем из меди и стекла, соединенный множеством проводов с аккумулятором и надел на улыбающегося Уэйда, который сразу стал похож на водолаза.

— Смотрите, сэр, — продолжал он, — аккумулятор по платиновым проводам передает ток, последний перерабатывается в психическую энергию и концентрируется в мозгу нашего приятеля. Смотрите, глаза его блестят, лицо выражает спокойствие и нечеловеческую волю. Смотрите, оно прямо светится изнутри! Воля Уэйда теперь стала вдесятеро сильнее. Прикажи он нам что-нибудь, и мы вынуждены будем подчиниться, не раздумывая.

Джордж молчал, а Балинский, сочтя это признаком недоверия, воскликнул:

— Быть может, вы желаете убедиться в этом лично? Сейчас капитан мысленно велит вам опуститься на колени, а вы попытайтесь ему противостоять!

— Это действительно было бы весьма любопытно … — пробормотал Джордж, собираясь с силами на тот случай, если на него и впрямь попытаются как-то воздействовать. — Тогда я действительно поверю во все!

Уэйд перевел на него повелительный сверкающий взгляд, и молодой инженер вдруг почувствовал внезапную жгучую боль в груди… А еще через минуту, как ни старался стоять прямо, опустился на колени. Ноги сами подогнулись под ним, лоб покрылся каплями пота, лицо горело.

— Просто поразительно… — чуть слышно прошептал он. — Да и кто бы смог бороться с такой силой?..

— Наука — всесильная владычица! — серьезно произнес Ральф.

— Теперь вы убедились, Джордж, что если бы наш друг приказал вам взять вон тот большой нож, лежащий на столе, и отсечь голову Заруху, который сейчас так внимательно нас слушает, вы исполнили бы его повеление беспрекословно! Вот, уже и теперь вы бессознательно подчиняетесь его воле…

А тем временем Джордж, смертельно бледный, с искаженным лицом и плотно сжатыми губами, неуклюже, как автомат, направлялся к столу.

Глубоко вздохнув, он взял нож и двинулся к негру. Зарух в страхе попятился. Джордж уже занес руку для смертельного удара, но в этот момент Уэйд взглядом остановил невольного убийцу. Молодой человек застыл на месте. На лице его были написаны усталость и невыразимая мука.

— Умоляю вас, ради всего святого, прекратите подобные опыты, господа… То, что я пережил, просто ужасно… Мне казалось, что в меня вселился сам дьявол и завладел моей волей, мыслями, телом… Теперь я поверил во все, что читал об одержимых нечистой силой!

— С той лишь разницей, — заметил Балинский, — что в прежние времена чужой волей и телом могли управлять отдельные индивидуумы при чрезвычайном стечении обстоятельств, а мы можем делать это весьма легко и в любой момент.

— Нам и в голову не приходило, что эти действительно необыкновенные опыты подействуют на вас так угнетающе, сэр, — произнес Ральф. — Мы только хотели доказать вам, что полет на Марс вовсе не мечта.

— Да, и теперь я окончательно в этом убедился, — кивнул Джордж, который начал, наконец, приходить в себя. Попытки сопротивляться мысленным приказам Уэйда даром не прошли.

— А теперь смотрите дальше, — продолжал Балинский. — Мы покажем вам еще кое-что любопытное!

Он шепнул Заруху несколько слов, тот нажал электрическую кнопку на одной из стен, и тут же в стеклянной крыше отодвинулась в сторону большая пластина. Балинский осторожно вынул из футляра некое подобие стеклянного веретена с тонкими концами и, держа его двумя пальцами, приблизился к Уэйду, который сосредоточился на странном инструменте.

В зале воцарилось глубокое молчание. Через несколько минут Балинский разжал руку, а стеклянное веретено с легким свистом стрелой взмыло вверх и исчезло в отверстии в крыше.

Изумленный Джордж не мог отвести от него взгляда, мысли вихрем кружились в его голове…

Тем временем капитан, освободившись от своего шлема, подошел к ним и произнес:

— Я вижу, наши маленькие опыты произвели на вас некоторое впечатление, сэр! Но это сущая безделица по сравнению с тем, что мы можем на самом деле!

Джордж вежливо поклонился.

— Позвольте поблагодарить за оказанную честь, которой я удостаиваюсь, будучи допущен к вашим потрясающим научным исследованиям, господа, — произнес он.

— Я не сомневаюсь, что в вас мы найдем великолепного помощника, Джордж! — ответил Уэйд.

— Буду счастлив, если это действительно окажется так, — скромно отозвался молодой человек, — хотя не знаю, чем смогу быть полезен столь великим ученым, как вы, уважаемые.

Уэйд ничего не ответил: Джордж с первой минуты завоевал его симпатию. Капитан понял, что Дарвел очень одарен и принадлежит к тем, кому присущ полет мысли и дерзость талантливого ученого-экспериментатора.

Во время минутной паузы в разговоре взгляд Джорджа вдруг упал на роскошною бронзовую статую в центре лаборатории. На постаменте из черного оникса возвышалась фигура юноши, выполненная в стиле эпохи Возрождения. В одной руке он держал колокольчик, а в другой табличку. Чуть приоткрытые губы словно хотели что-то сказать.

— Нравится вам скульптора, мистер Джордж? Этот шедевр французской школы связывает нас со всем остальным миром. Внутри статуи установлен отличный телефонный аппарат. Этот королевский каприз мисс Альберты стоил кругленькую сумму! — объяснил Ральф.

— Редко можно увидеть подобную красоту! — восхитился Джордж.

— Ничего удивительного. Это одна из последних работ знаменитого Фальгьера, маэстро пластики… На лице юноши — неуверенность и ожидание гонца, принесшего вести, о которых он сам ничего не знает… — продолжал Ральф.

Тут раздался звонок, прервавший его речь, и мелодичный голос четко произнес:

— Алло, это я, Альберта… Надеюсь, я не помешала какой-нибудь важной работе, господа?

— Конечно, нет, мисс, — ответил Ральф, приближаясь к табличке в руке статуи. — Надеюсь, что вы, как всегда, здоровы и у вас все в порядке?

— Все идет отлично. Я закончила свои дела гораздо раньше, чем предполагала, и завтра «Победитель» выходит в открытое море; уже к вечеру надеюсь прибыть на виллу.

— Хотите ли вы сообщить об этом Керифе, мисс?

— Спасибо, Ральф, она уже знает и вечером приедет на автомобиле к причалу… Да, совсем забыла! Прибыл ли сэр Джордж Дарвел?

— Да, мисс, часа три тому назад.

— Передайте ему, пожалуйста, что я буду счастлива видеть его в нашей одинокой обители. А теперь должна попрощаться с вами, господа, поскольку меня еще ждут клиенты банка и адвокат, с которым нужно поговорить о процессе, начатом против меня правительством Трансвааля…

Беседа закончилась, а Джорджу казалось, что он все еще слышит мелодичный звонкий голосок Альберты.

— Быть может, вы сами хотели с ней перемолвиться словечком, Джордж? Ну, ничего, завтра наша хозяйка будет здесь, а нынче, как вы уже слышали, у нее уйма дел. Ей много приходится ездить по делам и она почти не отдыхает; поистине, нужен незаурядный ум, чтобы защитить свой капитал от всяких финансовых спекулянтов, и Альберта прекрасно с этим справляется!

— Впрочем, вскоре вы сами по достоинству оцените ее утонченную образованность, Джордж, — пообещал капитан.

— Неужели она разбирается в научных проблемах? — удивился тот.

— Совершенно верно. Временами эта девушка просто поражает нас смелостью и логикой своего мышления. К сожалению, она будет навсегда потеряна для науки, став счастливой супругой вашего брата, мистер Дарвел!

Джордж погрузился в молчание. Теперь, когда схлынули первые впечатления от необычных опытов, он размышлял об огромном пространстве, отделявшем Роберта от родной планеты, и сомнения вновь охватили его.

ЛУКУЛЛОВ ПИР

На вилле обедали в шесть вечера Вся жизнь наших друзей была расписана по часам, и это очень помогало им в работе Когда зазвенел индийский гонг, все четверо направились в столовую с резными кедровыми колоннами, обитую кордовской кожей, тисненой золотом. В богатых буфетах стояли дорогая посуда, драгоценный фарфор и хрусталь работы старинных и современных мастеров.

Эта роскошь в сочетании с художественным вкусом произвела на Джорджа сильное впечатление; слегка робея, он опустился на один из великолепных эбеновых стульев, инкрустированных перламутром и кораллами. Они уцелели во время грабежа, которому подвергся дворец бразильского короля дона Педро, и здесь нашли себе безопасное убежище.

Внимание Джорджа привлек золотистый диск, вращавшийся под потолком.

— Это вентилятор, сконструированный по последнему слову техники, — пояснил Балинский. — В диске имеются отверстия, через которые поступает из резервуара жидкий кислород. Резервуар расположен в центре вентилятора, благодаря которому воздух здесь чист и прохладен даже в самую сильную жару.

— Я вижу, что электричество может послужить для самых разных нужд.

— Безусловно. Оно же значительно облегчает труд прислуги. К примеру, один маленький лифт доставляет сюда с кухни горячую еду, другой — охлажденные вина и прочие напитки из подвала.

Читая меню, Джордж попросту растерялся. Кроме изысканных европейских блюд, в нем были деликатесы местной кухни, такие, скажем, как паштет из мурены с белыми трюфелями, фазаньи желудки, чижи, испеченные в листьях мирта, и прочие гастрономические изыски.

— Да это настоящий Лукуллов пир! — с шутливым отчаянием воскликнул молодой человек, которому Ральф придвинул блюдо с нежным дымящимся жарким.

— Вы бы этого не сказали, Джордж, если бы знали, что мы станем есть через минуту! — ошарашил его натуралист. — Сейчас нам подадут излюбленное блюдо этого гурмана — отварные языки фламинго под соусом, ценимые древними патрициями на вес золота!

— Подобное лакомство и впрямь должно стоить бешеные деньги, поскольку фламинго никого к себе не подпускают. Даже арабы, слывущие самыми меткими охотниками в мире, редко добывают этих птиц.

— Совершенно верно, но буквально на днях огромная стая фламинго, спасаясь от бури, опустилась на один из окрестных прудов, и местные жители подбили их несколько десятков, а наш повар, мистер Фраймкок, скупил всех разом… Он у нас тоже знаменитость в своем роде… Проштудировал все кулинарные книги, начиная с древнейших времен, и я бы не удивился, начни он переводить старинные трактаты!

Питчер рассказывал об этом с таким восторгом, что становилось ясно, сколь он неравнодушен к хорошей кухне.

— Лишь бы он однажды не попотчевал нас соловьиными язычками, посыпанными толчеными бриллиантами и жемчугом, что иногда случалось на приемах у Лукулла! — смеясь, пошутил Джордж.

— Думаю, его хватило бы и на такое! Поверите ли, сэр, однажды он устроил охоту на акулу только потому, что ему понадобились ее плавники, которые обязательно используются в приправе для супа из ласточкиных гнезд .

— Похоже, он у вас изрядный оригинал! После ваших рассказов мне захотелось с ним познакомиться, мистер Ральф!

— Нет ничего проще. Однако должен вас предупредить, что Фраймкок тщеславен, как большинство художников, и ею можно расположить к себе умелым комплиментом.

История его довольно необычна, и полагаю, что я могу рассказать все как есть, не боясь показаться бестактным.

Он уроженец графства Сассекс и единственный сын английского лорда. Изучал химию в Оксфордском университете и уже в двадцать лет писал специальные научные статьи. В нем }же видели будущую знаменитость, когда обстоятельства приняли непредвиденный оборот.

Старый лорд внезапно приказал долго жить, и его сын стал наследником огромного состояния. Первое, что он сделал, разбогатев, — устроил для тридцати своих друзей грандиозный банкет, который английские газеты окрестили беспрецедентной гастрономической оргией.

— И где же это происходило? На суше или на море?

— В громадном зале, который превратился в сад из-за множества принесенных туда цветов и деревьев. Столы были установлены между кустами роз, магнолий, миртов и жасминов, а среди всего этого буйства флоры порхали экзотические птицы и бабочки. Молодой лорд жаждал, чтобы эта сарданапалова роскошь ублажила буквально все чувства сотрапезников, и постарался на славу, не забыв ничего.

— А что услаждало слух?

— Укрытый в зелени оркестр сопровождал подачу каждого яства отдельной мелодией, написанной специально для такого случая самыми известными композиторами.

— Честно говоря, я этого не понимаю — признался Джордж

— Сейчас я объясню К примеру, когда внесли суп из зеленой ржи, играли прелестную пастораль на флейтах, гитарах и гобоях, где композитор обрисовал пробуждение природы русских степей весной, колыхание трав под порывами ветра, несколько монотонные и грустные народные песни, исполняемые под балалайку Омарам, приготовленным по-американски, сопутствовала мелодия «Янки дудль» на трубах в со провождении мощного голоса органа, воссоздающего свист ветра и вой бури

— А какая же музыка сопровождала появление плум-пудинга? — не удержавшись от смеха, спросил Джордж

— Не смейтесь, пожалуйста, сэр' Я был одним из счастливчиков, приглашенных на эту трапезу, и смею вас уверить, что великолепие этой мелодии превзошло все ожидания Играли один из старинных рождественских гимнов, который затем пере шел в национальный британский, а тот в свою очередь — в трогательную песенку «Мой дом, мой дом родной'», которую так любят англичане Каждое блюдо вносили соответственно одетые слуги, скажем, тюрбо из морской рыбы, некогда так любимое Домицианом, несли древние римляне в сопровождении ликторов с золотыми орлами, седло косули подавали под звук охотничьего рога средневековые пажи Слоновый хобот в остром с кореньями соусе доставил негритянский царек с многочисленной свитой, а сладости и пирожные разносили крохотные французские маркграфини в пудреных паричках

— Ну и фантазии! — хохотал Джордж

— Да, зрелище было прелюбопытнейшее! Кофе и ликеры падали со сказочной, поистине восточной роскошью Это стало финалом пира, во время которого на устроенной в глубине зала сцене тоже играла музыка и исполнялись танцы различных народов мира Этот неповторимый праздник продолжался целый день и половину ночи, но никто из гостей не поверил, что так было на самом деле, ибо время пролетело, как единый миг!

— Лично меня удивляет другое, — заметил Джордж — Как сотрапезники могли столь много есть и пить, не страдая от своей неумеренности?

— Все было предусмотрено до мелочей Рядом с каждым прибором стоял маленький флакончик с экстрактом, изобретенным нашим Амфитрионом Несколько капель жидкости, в которой доминировали пепсины, невероятно ускоряли пищеварение и возвращали гостям первозданный аппетит.

— А воздействие крепких вин этот эликсир тоже нивелировал?

— И самым успешным образом Во время всего бала его участники сохраняли веселье души и полнейшую ясность рассудка Ни один скандальный инцидент не омрачил нам праздника.

— Какова же была дальнейшая судьба почтенного хозяина?

— Потом я некоторое время путешествовал по Индии, а когда вернулся, лорд Фраймкок был совершенно разорен.

После описанного мной кутежа последовали другие, и очень скоро отцовское наследство улетучилось вместе с кухонным дымом

Но на том дело не кончилось Кто то пустил мерзкий слух, будто на одном из этих приемов подавали человечину В этом не было ни тени правды, в чем я абсолютно уверен, однако бедный лорд какое-то время провел в заключении и подпортил себе репутацию.

— Что же было дальше?

— Когда он, наконец, вышел из тюрьмы, друзья, которых Фраймкок угощал с такой щедростью, отвернулись, а свет настроился против него, называя каннибалом Когда мы с ним встретились, он не на шутку подумывал о том, чтобы свести счеты с жизнью Я старался отвлечь приятеля от мрачных мыслей и утешить, а поскольку понимал, что такой человек должен заинтересовать мисс Альберту, рассказал ей о его злоключениях.

Она хохотала до слез, а через два дня предложила лорду должность кухмистера на условиях поистине королевских Теперь он занимается тем, что ему по Душе, в расходах совершенно не ограничен и кормит нас отменно!

— Вот он, как раз идет мимо, видите, сэр? — спросил Балинский, взглянув в окно. Джордж поспешил подойти поближе, ожидая увидеть жизнерадостного, упитанного субъекта, склонного к апоплексическому сложению, но перед ним был высокий худощавый человек с меланхолическим выражением лица и тонким ртом. Он медленно брел по аллее, словно поглощенный одной-единственной мыслью.

— Его внешность совсем не соответствует тому портрету, который вы успели себе представить, не так ли, Джордж? Вид у нашего приятеля, конечно, весьма грустный, но тем не менее в компании он весел и общителен и коллега по работе из него хороший.

Джордж вернулся на свое место, пообещав себе как можно быстрее познакомиться с лордом-кулинаром. Лишь теперь он заметил, что Уэйд не прикоснулся ни к одному из кушаний, которыми они лакомились вместе с Балинским, и ел более чем странным способом.

Перед капитаном стояло нечто вроде аптечки с множеством маленьких флакончиков, тарелка с розовым желе и графин, наполненный какой-то фиолетовой жидкостью.

Уэйд брал на ложку немного желе, добавлял каплю из флакона и с аппетитом поглощал порцию. Время от времени он наливал в стакан лиловую жидкость и, также добавив по несколько капель из таинственных пузырьков, с наслаждением выпивал напиток.

Дарвел в молчании наблюдал за его манипуляциями, пока, наконец, Уэйд, заметив его изумление, произнес:

— Похоже, мой обед вас изрядно удивляет, сэр, однако, ничего необычного во всем этом нет, поверьте. Просто я поступаю гораздо логичнее остальных и подкрепляю свои силы так, как лет двести спустя это станет делать каждый. Это розовое желе искусственного происхождения и содержит в себе все микроэлементы, необходимые для жизнедеятельности организма. Здесь нет ничего лишнего, бесполезного и даже вредного, что так или иначе содержится в продуктах животного и растительного происхождения.

— Да, скромная трапеза! — пошутил Джордж. — Что касается меня, то я предпочитаю кулинарные шедевры лорда Фраймкока.

— Сейчас я открою вам маленький секрет, мистер Дарвел. Благодаря экстрактам, заключенным в этих флакончиках, моя виталоза (так я назвал искусственное желе) приобретает тот вкус, какой я сам хочу ей придать.

Джордж прочел на пузырьках этикетки: «Рыбный экстракт», «Экстракт ветчины», «Экстракт куропаток», далее следовали экстракты омара, дичи, миндальный, молочный и так далее. Все возможные блюда были в этом ассортименте в виде концентрированных вытяжек.

— Не желаете ли отведать фазанье крылышко? — спокойно улыбаясь, спросил капитан.

И подал молодому человеку ложку желе с каплей экстракта. Немного поколебавшись, Джордж положил в рот подозрительную субстанцию, но мгновение спустя должен был признать, что иллюзия была полной — он чувствовал вкус фазаньего мяса!

— Подобным же образом я придаю вот этой жидкости в графине вкус напитка, какого мне вздумается.

— Ну и как? Гордитесь ли вы своим превосходством над простыми смертными?

— Мне это ни к чему. Это своего рода научный эксперимент, который я провожу на себе самом и уверен, что такой способ питания принес бы немалую пользу, ибо весьма экономичен. А малое количество пищи требует соответственно небольшого объема желудка; и если бы многочисленные операции знаменитых хирургов доказали, что можно обходиться вообще без него…

— Следовательно… — улыбаясь, подхватил Джордж.

— Следовательно, желудок постепенно станет ненужным органом и начнет атрофироваться. Я убежден, что миллионы лет спустя человек, наконец, освободится от хлопотных процессов пищеварения, а усовершенствованные машины заменят ему руки и ноги

— А затем, согласно вашей теории, человек будущего станет исключительно духом?

— Нет, просто мозг его достигнет значительных объемов за счет других органов, которые постепенно отомрут.

Здесь разговор перешел в научное русло, и Джордж продемонстрировал свои обширные знания в самых различных областях.

Затем все опять вспомнили Роберта Джордж, даже не пытаясь скрыть волнение, вспоминал, как добр и заботлив был его старший брат Когда ему удавалось подзаработать, он всегда откладывал часть денег, чтобы Джордж мог оплатить учебу и окончить курс, но и после не оставлял его на произвол судьбы.

— Роберту удалось осуществить поистине нечеловеческую задачу и его достижение покроет славой паши имена Однако я все на свете почести отдал бы за его возвращение! — закончил Дарвел младший

— О, маловер! — вскричал Балинский — Я повторяю вам — мы его найдем' Вы уже немного видели, сэр, на что мы способны, и все еще продолжаете сомневаться в наших сила!

— Нет, конечно нет' Если кто и сможет осуществить такой грандиозный план, то лишь вы, господа' Это мое глубочайшее убеждение, и я прошу простить меня за минутную слабость!

— Оставьте подобные мысли! Мы все прошли через сомнения, которые вновь сменялись надеждой, а вам пока что известна лишь малая часть наших открытий.

— Идемте взглянуть на Марс! — пригласил Питчер.

— Принято! — кивнул капитан.

Немного погодя все уже сидели на самой высокой террасе виллы. Над их голо вами раскинулся сапфировый купол неба, усыпанный сверкающими звездами. Густой лес, которым был окружен дом, струил живительную прохладу после знойного дня. Ночная тишина изредка нарушалась воем гиены или собачьим лаем в одной из отдаленных арабских селений.

На чистом и ясном небосклоне не было ни облачка, и потому Марс казался живым, выделяясь своим красным блеском среди других планет. Его наблюдали долго и молча. Бессознательно каждый из собравшихся думал об одном и том же — в этот самый миг Роберт наверняка тоже не отрывает взгляда от Земли, которая выглядит крохотным светлым пятнышком, мерцающим в космической бездне.

Вдруг Джордж протянул руку к небу .

— Падучая звезда! — воскликнул он. — А вот и другая, третья Настоящий звездный дождь!

Звезды и впрямь летели в великом множестве, оставляя за собой сияющий, но быстро гаснущий след.

— У меня на родине люди считают, что это души умерших, отходящие к Богу после земных страданий, — сказал Балинский.

— Правда не менее поэтична, — отозвался Джордж. — Эти звезды, которые падают в строго определенное время, есть не что иное, как осколки погибших планет, прекративших свое кружение по орбитам много веков назад Выброшенные мощной силой взрывов в бескрайнее межзвездное пространство, они иногда попадают в сферу притяжения Земли. От трения в плотных слоях атмосферы астероиды раскаляются и начинают ярко светиться, напоминая звезды, хотя в действительности это только обычные болиды.

— Кто знает, не выброшены ли некоторые из них марсианскими вулканами? — задумчиво проговорил Ральф.

И беседа вновь потекла в строго научном русле. Почему бы людям не перелетать с одной планеты на другую, если это могут бездушные осколки камня? Некоторые из них достигали веса почти в четыреста килограммов, но поверхность болидов почти не подвергалась изменению, от нагревания они не трескались и не плавились. Не является ли это доказательством, что сообщение между различными планетами реально? В тот день, когда будет создан летательный аппарат с достаточной силой ускорения, задача решится.

Несокрушимая логика подобных рассуждений ободряла Джорджа.

Когда все четверо разошлись на отдых, было уже довольно поздно. Джордж, утомленный множеством новых впечатлений, сразу же уснул и во сне увидел Роберта, который возвращается на Землю в экипаже самого фантастического вида, запряженном падучими звездами и нагруженном разными марсианскими диковинками. Потом он уснул крепче и больше ничего не видел до самого утра.

НЕВИДИМКА

Проснувшись, Джордж Дарвел почувствовал себя свежим и хорошо отдохнувшим. Казалось, что минувшая ночь унесла с собой все его тревоги, неуверенность и горечь. Он чувствовал бодрость во всем теле и необыкновенную ясность мысли. Ему вдруг захотелось совершить что-нибудь поистине великое, достойное славы Роберта — открывателя новых миров.

Потом Джордж подумал, что доступ к таким необычным научным изысканиям он получил благодаря Альберте Терамон, и почувствовал к ней глубокую благодарность. В душе молодой человек поклялся себе, что постарается быть достойным того подарка, который преподнесла ему судьба.

Поглощенный размышлениями такою рода, он отправился в лабораторию, и хотя было еще очень рано, уже застал там капитана Уэйда за работой. Ему, как и всегда, помогал верный Зарух.

Негр уже позабыл о вчерашнем потрясении и приветствовал Джорджа с восточной цветистой любезностью. Уэйд тем временем в ходе беседы умело экзаменовал Джорджа, незаметно проверяя его знания из области физики, радиографии, химии и космографии, после чего доверился ему кое в чем.

Пытаясь раскрыть тайну исчезновения Роберта, капитан Уэйд сделал довольно любопытные открытия, что отчасти послужило причиной отсрочки экспедиции на Марс.

Целый день Джордж вдохновенно трудился, и его коллеги не раз поражались быстроте и правильности его выводов, способности успешно решать сложные, запутанные вопросы. У молодого человека были прекрасные практические навыки лабораторной работы, что является непременным дополнением к теоретическим знаниям.

В тот день жара стояла просто невероятная. Воздух был душным и раскаленным. Вентилятор работал без остановки, иначе дышать стало бы просто невозможно.

А в полдень произошел один из самых удивительных феноменов, который позже зарегистрировали научные хроники.

Капитан как раз объяснял Джорджу суть одного из своих изобретений.

— Видите вон тот стеклянный шар, сэр? Жидкость, которая в нем содержится, имеет свойство фиксировать проходящую сквозь нее энергию инфракрасных излучений. К примеру, лучи типа X видны отлично…

Здесь в лекции невольно пришлось сделать паузу. Внезапно раздался голос Заруха, полный нечеловеческой тревоги и страха.

— Джинн! Джинн! — хрипло повторял он, указывая на банку, в которой прозрачная прежде жидкость вдруг помутнела и заволновалась.

Джордж заметил, как лицо их помощника стало землисто-серым, что у негров является признаком крайнего беспокойства. Все четверо ученых изумленно смотрели на Заруха, а тот старался держаться как можно дальше от стеклянного шара. Курчавая шевелюра слуги встала дыбом, а невидящие глаза жутко выкатились из орбит.

— Господин… Господин… — шептал он побелевшими губами.

— Что с тобой, бедолага? — воскликнул Ральф. — Да говори же, наконец! В своем ли ты уме? Что стряслось, Зарух?

Однако негр костенеющим языком бормотал что-то нечленораздельное.

— Ну, успокойся, успокойся, — мягко повторял натуралист, — расскажи нам, что тебя так напугало! Ведь я не раз говорил тебе, что нельзя поддаваться страху!

Зарух в знак несогласия энергично покрутил головой. Ноги у него подогнулись и, словно движимый невидимой силой, он начал медленно пятиться назад, не сводя глаз с банки, которая искрилась и сверкала в солнечном свете.

— У него начались галлюцинации, только и всего! — воскликнул Балинский, хотя сам не на шутку был встревожен поведением негра.

Справедливости ради следует добавить, что долготерпением он отнюдь не отличался.

Но Ральф крепко стиснул его руку.

— Тише! — взволнованно прошептал он. — Возможно, наш Зарух обладает исключительной способностью видеть существа, которых наше зрение, притуплённое слишком ярким сиянием дня, различить не в силах! Я уже не раз размышлял над этим. Если существует излучение X, отчего бы не быть неким незримым существам X? Гипотеза довольно смелая, однако ее можно доказать…

Дальше капитан слушать не стал. Он метнулся к оптическому прибору собственной конструкции, предназначенному специально для изучения лучей X, и направил окуляр на банку с жидкостью. Аппарат просвечивал содержимое ее и одновременно обладал увеличительным эффектом.

— Ах, если бы это было возможно.. — выдохнул Ральф.

— Сейчас мы все узнаем, — взволнованно проговорил капитан.

Он нажал кнопку, и в тот же миг тяжелые бархатные портьеры закрыли стеклянные стены лаборатории. Наступила полнейшая темнота.

Уэйд снова склонился над окуляром. Несмотря на то, что он был заядлым экспериментатором и всегда радовался, когда предположения его подтверждались, — тут он невольно отпрянул в сторону, дрожа всем телом. Сменивший его у аппарата Ральф был потрясен не меньше. Он с таким ужасом шарахнулся назад, словно наступил на ядовитую змею.

В этот миг по телефону раздался мелодичный голос:

— Алло, это я, Керифа.

— Чего ты хочешь, дитя мое? — безучастно спросил капитан. — Мы сейчас очень заняты…

— Лорд Фраимкок хочет с вами поговорить, сэр…

— Этого мне только не хватало! Некогда сейчас обсуждать меню! Пусть придет позже или подождет… Нет, пусть лучше приготовит, что ему вздумается!

И, не дожидаясь ответа, пошел прочь.

Пока Уэйд говорил с Керифой, Джордж тоже заглянул в окуляр прибора.

Увиденное оказалось настолько необычным и жутким, что теперь он вполне понял состояние Уэйда и Ральфа.

В фосфоресцирующей жидкости, наполнявшей банку, виднелось неподвижное страшное создание, напоминавшее свернувшегося осьминога или огромный зрачок в орбите глаза.

Контуры этой сероватой массы были едва намечены. В огромной голове мигали огромные глаза без зрачков, картину дополнял крупный нос, ушные отверстия и огромный рот с кроваво-красными губами.

Череп был раза в три больше человеческого, тело представляло собой студенистую массу, в которой висели плетьми какие-то отростки — не то плавники, не то щупальца, не то конечности…

Странная отвратительная тварь совершенно не реагировала на присутствие людей; возможно, она их даже не чувствовала.

Когда миновало наше первое удивление, Джордж подошел поближе, чтобы лучше рассмотреть чудовище. Тут он заметил по бокам головы какие-то грязно-белые лоскутья, похожие на свернутые крылья. Они придавали существу сходство с бабочкой, которую прежде времени вынули из куколки. Невольно вздрогнув от отвращения и гадливости, Джордж подумал, что такое же мерзкое существо Зарух наверняка почувствовал в лесу Аим-Драхам и принял его за джинна.