Кей Скарпетта (№10) - Черная метка

– Вряд ли я найду кого-нибудь, кто смог бы вас подменить, – холодно ответила Брей.

– Я уже позвонил лейтенанту Манну из третьего участка. Он любезно согласился поработать за меня до конца смены, – сообщил Марино, в то время как состояние его здоровья стремительно ухудшалось.

– Вы должны были предупредить меня раньше! – рявкнула Брей.

– Я надеялся, что могу продержаться, заместитель Брей.

– Отправляйтесь домой. А завтра зайдите ко мне.

– Обязательно зайду, если буду хорошо себя чувствовать, обязательно, заместитель Брей. А вы берегите себя. Надеюсь, вы не заразитесь тем, что подхватил я.

Она повесила трубку.

– Какая лапочка, – резюмировал Марино под общий смех.

– Неудивительно, – сказала Джо, отсмеявшись. – Я слышала, ее здесь ненавидят.

– Как ты могла это слышать? – Марино нахмурился. – Разве о ней уже говорят в Майами?

– Я родом отсюда. С Олд-милл, рядом с Ричмондским университетом.

– Твой отец там преподает? – спросил Марино.

– Он баптистский священник.

– О, это, наверное, интересно.

– Да, – вступила в разговор Люси. – Даже странно, что она выросла по соседству, а мы встретились только в Майами. И все же что ты собираешься делать с Брей?

– Ничего, – ответил Марино, приканчивая бутылку пива и залезая в холодильник за следующей.

– Ну, я бы на твоем месте обязательно что-нибудь предприняла, – сказала Люси с непреклонной уверенностью.

– Знаешь, ты думаешь всякую ерунду, пока молодая, – заметил Марино. – Правда, справедливость, американский стиль жизни... Подожди, пока дорастешь до моих лет.

– Я не доживу до твоих лет.

– Люси говорила, что вы детектив, – обратилась Джо к Марино. – Почему же вы в форме?

– Наступает время рассказывать истории. Хочешь ко мне на ручки?

– Сейчас угадаю. На вас кто-нибудь разозлился. Возможно, она.

– Это в УБН учат дедукции, или ты слишком догадлива для почти взрослой девочки?

Я порезала грибы, зеленый перец и лук и посыпала смесь настоящим итальянским сыром. Все это время Люси наблюдала за мной.

Наконец она поймала мой взгляд.

– После нашего разговора этим утром позвонил сенатор Лорд, – тихо произнесла она. – Нужно признаться, своим звонком он переполошил все управление.

– Еще бы.

– Он сказал, чтобы я немедленно прилетела...

Меня опять начинало трясти.

– Что ты нуждаешься во мне.

– Не могу передать, как я рада... – Голос сорвался, и я снова начала проваливаться в холодное, темное пространство.

– Почему ты сама не позвала меня?

– Не хотела мешать. Ты там слишком занята, и мне показалось, что не хочешь беседовать со мной.

– Все, что тебе нужно было, – это сказать: "Ты мне нужна".

– Ты разговаривала по сотовому.

– Покажи мне письмо, – попросила Люси.

Глава 8

Я положила нож на доску и вытерла руки. Посмотрела Люси в глаза и увидела в них боль и страх.

– Я хочу прочитать его с тобой, – сказала она.

Я кивнула. Мы пошли в спальню, где я вынула письмо из сейфа. Мы сели на край кровати, и я увидела, что из-под ее брюк на правой лодыжке виднеется пистолет "ЗИГ-зауэр-232" в кобуре скрытого ношения. Не могла не улыбнуться, подумав о том, что сказал бы Бентон по этому поводу. Естественно, он покачал бы головой. И конечно, пустился бы в пространные псевдопсихологические рассуждения, которые заставили бы нас умирать со смеху.

Но в его шутках была своя доля истины. Я вдруг посмотрела на все с другой, более темной, несущей дурное предчувствие стороны. Люси всегда была горячей поклонницей самообороны. Но с момента убийства Бентона ее увлечение приобрело экстремальные черты.

– Мы в моем доме, – сказала я ей. – Почему бы тебе не дать ноге отдохнуть?

– Единственный способ привыкнуть к таким вещам – не снимать их никогда, – ответила она. – Особенно это касается нержавейки. Она намного тяжелее.

– Тогда зачем ее носить?

– Мне она больше нравится. К тому же у нас большая влажность и соленая вода.

– Люси, сколько еще ты будешь работать под прикрытием?

– Тетя Кей. – Она посмотрела мне в глаза и положила ладонь на руку. – Давай не начинать все сначала.

– Я просто...

– Понимаю. Ты же не хочешь получить от меня такое же письмо.

Ее руки твердо держали кремовый листок бумаги.

– Не говори так, – попросила я со страхом.

– А я не хочу получить такое письмо от тебя.

Слова Бентона подействовали на меня с той же силой и остротой, как и этим утром, когда сенатор Лорд принес письмо. Я опять словно услышала его голос. Увидела его лицо и любовь в глазах. Люси читала очень медленно. Когда закончила, некоторое время молчала.

– Никогда не присылай мне такие письма, – наконец произнесла она. – Не хочу даже видеть их.

Ее голос дрожал от боли и гнева.

– Какой в них смысл? Еще раз огорчить любимого человека? – спросила она, вставая с кровати.

– Люси, ты знаешь, что он хотел им сказать. – Я вытерла слезы и обняла племянницу. – Глубоко внутри ты знаешь.

Я отнесла письмо на кухню, чтобы с ним ознакомились остальные. Прочитав письмо, Марино долго сидел, глядя в ночное окно, с безжизненно упавшими на колени руками. Джо, напротив, в нерешительности встала, не зная, что делать.

– По-моему, мне нужно выйти, – несколько раз повторила она. – Он хотел, чтобы присутствовали вы трое. Наверное, я лишняя.

– Если бы Бентон тебя знал, он наверняка захотел бы, чтобы ты осталась.

– Никто не уходит. – Марино произнес это так, словно навел пистолет на нескольких подозреваемых. – Это касается всех нас. Черт побери.

Он встал из-за стола и потер лицо руками.

– Вообще-то жаль, что он это сделал. – Марино посмотрел на меня. – Ты мне тоже отправишь такое письмо, док? Если у тебя есть насчет этого какие-нибудь идеи, забудь их раз и навсегда. Мне не нужны послания из склепа.

– Пошли готовить пиццу, – предложила я.

Мы вышли во внутренний дворик, и я, разложив тесто на противне, поставила его на решетку гриля. Полила соусом и разместила сверху кусочки мяса, овощей и сыр. Марино, Люси и Джо сидели в металлических креслах-качалках, поскольку я не позволила им помогать. Они пытались поддерживать беседу, но безуспешно, потому что разговаривать никому не хотелось. Я осторожно, чтобы не загорелись угли, побрызгала пиццу оливковым маслом.

– Вряд ли Бентон свел вас вместе, чтобы вы огорчались.

– Я не огорчаюсь, – сказал Марино.

– Нет, огорчаешься, – возразила Люси.

– Насчет чего, всезнайка?

– Насчет всего.

– По крайней мере я не боюсь говорить, что мне его не хватает.

Люси уставилась на него удивленными, широко раскрытыми глазами. Их перепалка превращалась в ссору.

– Не верю, что ты мог такое сказать, – обратилась она к Марино.

– Поверь. Он твой отец. Другого у тебя нет, а я ни разу не слышал, что его тебе не хватает. Почему? Потому что ты все еще считаешь, что это твоя вина, правильно?

– Что с тобой?

– Догадайтесь, агент Люси Фаринелли. – Марино не хотел останавливаться. – Но это не твоя вина. Во всем виновата Кэрри Гризен, и не важно, сколько раз ты ее похоронишь: она никогда не будет для тебя достаточно мертвой. Именно так происходит, если сильно кого-нибудь ненавидеть.

– А ты разве не ненавидишь ее? – парировала Люси.

– Черт возьми! – Марино жадно выпил остатки пива. – Я ненавижу ее еще больше, чем ты.

– Не думаю, что в планы Бентона входило собрать нас для обсуждения того, как мы ненавидим Кэрри или кого-нибудь еще, – сказала я.

– Но как же вы справитесь со всем этим, доктор Скарпетта? – спросила Джо.

– Называй меня Кей, – повторила я в который раз. – Буду продолжать жить. Это все, что мне остается.

Слова прозвучали очень банально – даже для меня. В свете гриля Джо посмотрела так, словно у меня были ответы на все интересовавшие ее вопросы.

– Как жить дальше? Как люди могут жить дальше? Каждый день мы встречаемся с человеческим несчастьем, но находимся на другой стороне беды. Это происходит не с нами. После того как закрывается за нами дверь, мы больше не видим пятна на полу, где была изнасилована и зарезана чья-то жена или убит чей-то муж. Успокаиваем себя, считая, что расследуем дела и никогда не станем жертвами подобных преступлений. Но вы-то понимаете, что это не так.

Джо помолчала, наклонившись к пламени гриля, и отсветы костра играли на лице, казавшемся слишком молодым и чистым для человека, который задает такие вопросы.

– Как жить дальше? – снова спросила она.

– Человек может приспособиться ко многому. – Я не знала, что еще ей ответить.

– Я боюсь, – сказала Джо. – Все время думаю, что буду делать, если с Люси что-нибудь случится.

– Ничего не случится, – успокоила Люси.

Она встала и поцеловала Джо в макушку. Люси обняла ее, и если это явное проявление их отношений и было новостью для Марино, он этого не показал. Он знал Люси с десятилетнего возраста и в некоторой степени повлиял на ее решение работать в правоохранительных органах. Он учил ее стрелять. Брал с собой на патрулирование и даже разрешал посидеть за рулем одного из своих неприкосновенных грузовичков.

Когда Марино впервые понял, что Люси не интересуют мужчины, он стал безжалостно издеваться над ней – возможно, потому, что боялся, что его влияние не распространялось на самые важные, по его стандартам, вещи. Даже размышлял, не виноват ли в какой-то степени он сам. Это было много лет назад. С тех пор я не могла вспомнить, когда в последний раз слышала от него недалекие замечания о его сексуальной ориентации.

– Вы каждый день встречаетесь со смертью, – настаивала Джо. – Когда вы видите чужую смерть, она не напоминает... то, что случилось с вами? Я не хочу сказать, что... ну, мне хочется просто не бояться смерти.

– Не могу предложить тебе волшебного средства, – заметила я, поднимаясь. – За исключением того, что ты разучишься слишком много думать.

Пицца пузырилась, и я поддела ее деревянной лопаткой.

– Пахнет хорошо, – озабоченно произнес Марино. – Думаешь, этого будет достаточно?

Я приготовила вторую, третью, потом разожгла камин, и мы, потушив свет, расположились в гостиной. Марино запасся пивом. Мы с Люси и Джо потягивали живительное тонкое бургундское.

– Может быть, тебе стоит кого-нибудь найти, – сказала Люси. На ее лице плясали отблески пламени.

– Черт побери! – взорвался Марино. – С чего вдруг ты это придумала? Если Кей захочет попросить твоего совета о чем-то личном, она это сделает. А лезть в личные дела неприлично.

– Жизнь вообще неприличная штука, – заявила Люси. – И какое тебе дело, будет она с кем-то встречаться или нет?

Джо молча смотрела на пламя. Мне все это начинало надоедать, и я думала, что, наверное, лучше бы провела этот вечер одна. Даже Бентон иногда ошибался.

– Помнишь, как ты потерял Дорис? – продолжала Люси. – Что, если бы тебя не спрашивали о ней? Что, если бы никому не было дела до тебя или твоего настроения? Ведь ты ни с кем не поделишься первым. То же самое касается дурочек, с которыми ты потом встречался. Каждый раз, когда одна из них тебе не подходила, друзья допытывались, что с тобой произошло.

Марино с такой силой поставил пустую бутылку на каминную полку, что я подумала, она разобьется.

– Может, тебе стоит задуматься о том, чтобы повзрослеть?! – воскликнул он. – Или будешь ждать до тридцати, пока перестанешь быть самодовольным надоедливым дитем? Я пошел за пивом!

Он направился на кухню.

– И позволь сказать тебе еще кое-что, – бросил он напоследок. – То, что ты летаешь на вертолетах, программируешь компьютеры и занимаешься прочим дерьмом, не означает, что ты лучше меня!

– Я и не говорила, что я лучше тебя! – закричала вслед ему Люси.

– Еще как говорила! – донесся его голос с кухни.

– Разница между тобой и мной в том, что я делаю что хочу! – выкрикнула Люси. – Не принимаю никаких ограничений.

– Ты несешь чепуху, мисс Идиотка.

– Вот теперь мы подошли к существу дела, – сказала Люси, когда он появился с бутылкой в руке. – Я федеральный агент, борющийся с серьезными преступлениями и опасными преступниками. А ты всю ночь ездишь и нянчишься с патрульными.

– А ты любишь оружие, потому что жалеешь, что не родилась мужиком с нормальным инструментом спереди!

– Чтобы походить на треножник?

– Все! – воскликнула я. – Достаточно! Вам должно быть стыдно за себя. Ругаться в такой день...

Голос дрогнул, когда глаза обожгли слезы. Я обещала себе сохранять спокойствие и испугалась, когда снова потеряла над собой контроль. Старалась ни на кого не смотреть. Повисло тяжелое молчание, только потрескивал огонь в камине. Марино встал, открыл каминную решетку, перемешал угли и бросил еще одно полено.

– Ненавижу Рождество, – сказала Люси.

Глава 9

На следующее утро Люси и Джо улетали рано, и я, понимая, что не смогу вынести пустоту, которая вернется, когда за ними захлопнется дверь, вышла с ними, захватив дипломат с документами. Я знала, что меня ожидает ужасный день.

– Жаль, что вы уезжаете. Но наверное, Майами не выживет, если вы задержитесь у меня еще на один день.

– Майами, возможно, в любом случае не выживет, – сказала Люси. – Но нам платят за то, чтобы мы вели уже проигранные войны. Если подумать, это похоже на Ричмонд. Боже, как я плохо себя чувствую!..

Обе девушки были одеты в неряшливые джинсы и мятые рубашки, пренебрегли косметикой и только нанесли немного геля на волосы. Мы все были измучены и чувствовали легкое похмелье. Небо постепенно становилось темно-синим, фонари уже не горели, и мы с трудом различали друг друга – лишь силуэты, глаза и пар от дыхания. Было холодно. На машинах кружевами застыл иней.

– А вот "снабженцы" долго не протянут, – хвасталась Люси, – и я с нетерпением жду их конца.

– Кто не протянет? – спросила я.

– Банда ублюдков – торговцев оружием, за которыми мы охотимся. Помнишь, я говорила, что мы называем их "золотыми снабженцами", потому что они обожают стрелять усиленными патронами "голд-дот" с десятиграммовой пулей. Самые лучшие, высший класс. На коробки с этими патронами нанесена специальная маркировка: два золотых кружочка. А еще штурмовые винтовки, карабины, русские и китайские автоматы. И все это приходит из Бразилии, Венесуэлы, Колумбии, Пуэрто-Рико. Дело в том, что оружие попадает сюда контрабандой на контейнеровозах, команда которых не имеет представления, что перевозит. Возьмем порт Лос-Анджелеса. Там каждые полторы минуты разгружается один грузовой контейнер. Обыскать каждый физически невозможно.

– Да-да, конечно. – У меня начинала болеть голова.

– Мы польщены, что нам поручили расследовать это дело, – сухо добавила Джо. – Несколько месяцев назад в Южной Флориде нашли труп одного парня, который, как оказалось, связан с этим картелем. При вскрытии его язык нашли в желудке, потому что соотечественники отрезали его и заставили проглотить.

– Не уверена, что мне приятно это слышать, – сказала я.

– Меня зовут Терри, – сообщила Люси. – А ее Бренди. – Она улыбнулась Джо. – Студентки Университета Майами, которым не очень-то нужно его окончить, поэтому в процессе учебы мы балуемся наркотиками и спим со всеми подряд, чтобы узнавать адреса для налетов на дома. У нас установились хорошие отношения с парой "снабженцев", которые вламываются в дома в поисках оружия, денег и наркотиков. Сейчас мы подставили им одного парня с Фишер-Айленд, у которого столько оружия, что он может открыть собственный оружейный магазин, и столько кокаина, что его хватит насыпать сугробы в Канаде.

Я не могу терпеть, когда она так говорит.

– Разумеется, жертва тоже работает под прикрытием, – продолжала Люси.

Вокруг, как по команде, закаркали крупные черные вороны, а в домах напротив стали зажигаться огни.

Я заметила свечи в окнах и еловые ветки на дверях. Я совсем забыла о Рождестве, а оно наступит меньше чем через три недели. Люси вынула из заднего кармана водительское удостоверение. Фотография была ее, все остальное – чужое.

– Терри Дженнифер Дейвис, – прочитала она. – Женщина, белая, рост сто семьдесят, вес пятьдесят шесть. Странно быть кем-то другим. Ты бы посмотрела, как я там живу, тетя Кей. У меня прекрасный домик на Саут-Бич и двенадцатицилиндровый "мерседес", конфискованный в облаве на наркодилеров в Сан-Паулу. Дымчато-серебристый. А видела бы ты мой "глок". Коллекционная модель. Сороковой калибр, маленький, с затвором из нержавеющей стали.

Ее слова начинали душить меня. В глазах поплыл багровый туман, кисти и ступни онемели.

– Люси, как насчет того, чтобы прекратить болтовню, – прервала ее Джо, почувствовав мое состояние. – Это все равно что смотреть, как она делает вскрытие, и увидеть больше, чем следует.

– Тетя разрешала мне присутствовать на вскрытиях, – похвасталась Люси. – Я была на пяти или шести.

Джо рассердилась по-настоящему.

– Это были демонстрационные вскрытия для курсантов полицейской академии, – пожала плечами моя племянница. – Не зверские убийства.

Меня поразила ее бесчувственность. Она говорила так спокойно, как будто речь шла о рядовых вещах.

– Обычные люди, умершие естественной смертью, или самоубийцы. Семьи жертвуют тела анатомическим театрам.

Ее слова окружали меня как ядовитый газ.

– Поэтому их не волнует, что дядю Тима или кузину Бет разрезают перед кучкой полицейских. В любом случае у большинства семей нет денег на похороны и им даже могут заплатить за тела для анатомички, правда, тетя Кей?

– Нет, им не платят, а тела, пожертвованные семьями для научных целей, не используются в демонстрационных вскрытиях. Что с тобой происходит? – набросилась я на племянницу.

На фоне облачного восхода раскинулись голые ветки деревьев. Мимо проехали два "кадиллака". Я заметила, что на нас обращают внимание.

– Надеюсь, игра в крутизну не войдет у тебя в привычку, – холодно бросила я ей в лицо. – Потому что это звучит достаточно глупо, даже если подобное делают невежды, подвергшиеся лоботомии. И для сведения, Люси: я разрешала тебе наблюдать за вскрытием три раза, и хотя на демонстрационных вскрытиях мы не препарируем жертв зверских убийств, все же это человеческие существа. Ведь кто-то любил этих троих, которых ты видела. Все они испытывали любовь, счастье, печаль. Они завтракали и ужинали, ходили на работу, ездили в отпуск.

– Я не хотела... – начала Люси.

– Можешь быть уверена, что, когда эти трое были живы, они не предполагали, что закончат в морге и на их обнаженные вскрытые тела будут смотреть двадцать полицейских и ребенок вроде тебя. Тебе бы хотелось, чтобы они услышали то, что ты только что сказала?

В глазах Люси заблестели слезы. Она нервно сглотнула и отвернулась.

– Простите, тетя Кей, – тихо ответила она.

– Я всегда верила, что, когда говоришь, нужно представить, будто тебя окружают души мертвых. Может быть, они слышат эти глупо-самодовольные шутки и замечания. Достаточно того, что мы, живые, их слышим. Как ты себя чувствуешь, когда подобное произносят окружающие?

– Тетя Кей...

– Я скажу, что с тобой произойдет, – сказала я с закипающей яростью. – Ты закончишь вот так. – Я обвела рукой то, что нас окружало, а Люси ошеломленно наблюдала за мной. – Закончишь тем, что я делаю сейчас. Стоя на дорожке к дому в зимнем рассвете. Представляя, что твой любимый лежит в распроклятом морге. Представляя, что над ним издеваются, насмехаются, отпускают шуточки по поводу размера пениса или вони, которая от него исходит. Может быть, они грубо свалили его на стол. Может быть, не завершив вскрытия, пошли обедать, оставив полотенце в пустой грудине. А может быть, копы, зашедшие по другим делам, обменяются замечанием о наркоманах, сгорающих на передозировках.

Люси и Джо смотрели на меня с изумлением.

– Не думайте, что я такая наивная и ничего не понимаю, – продолжала я, отпирая дверцу автомобиля. – Жизнь заканчивается в чужих руках и на холодном столе. Все вокруг холодно, холодно, холодно. Даже если человек умер в теплой постели, в конце его ждет один холод. Поэтому не нужно рассказывать мне о вскрытиях.

Я скользнула за руль.

– И больше не надо гнуть передо мной пальцы, Люси. – Я никак не могла остановиться.

Слышала свой голос как бы издалека. Мне никогда раньше не приходило в голову, что я могу сойти с ума. Может быть, именно это происходит, когда люди теряют рассудок? Они наблюдают за собой со стороны, как за чужим человеком, который может убить или шагнуть вниз с крыши высотного дома.

– Такие слова должны все время звучать в голове, как колокол, – сказала я племяннице. – Неправда, что слова не ранят, они очень больно меня задели. Возвращайся в Майами.

Люси стояла как парализованная, когда я нажала на газ так резко, что машина, выезжая на дорогу, сильно стукнулась задними колесами о мостовую. Я поймала отражение девушек в зеркале заднего вида. Они о чем-то спорили, потом сели во взятую напрокат машину. Руки так тряслись, что я не могла прикурить сигарету, пока не остановилась на красный свет.

Я не дала Люси и Джо догнать себя. Свернула на Девятую улицу и представила, как они мчатся по шоссе в аэропорт, а оттуда возвращаются к своей прежней жизни под прикрытием и борьбе с преступлениями.

– Черт тебя побери, – пробормотала я в адрес племянницы.

Сердце стучало так, словно хотело вырваться на волю.

– Будь ты проклята, Люси. – И я заплакала.

Глава 10

Новое здание, в котором я работала, появлялось в результате бурного строительства, его невозможно было предположить, когда я приехала сюда в семидесятых. Помню чувство разочарования, охватившее меня после переезда в Ричмонд из Майами. В то время местный бизнес устремился из города в соседние округа. Горожане прекратили ездить в центр за покупками и обедать в ресторанах, особенно после наступления темноты.

Исторический облик Ричмонда пал жертвой запущенности и разгула преступности, но в середине девяностых Виргинский университет Содружества штатов начал осваивать и восстанавливать то, что раньше было предано забвению и разрушению. Казалось, что красивые здания из кирпича и стекла вырастают за одну ночь. Мой отдел и морг находились в одном здании с лабораториями и недавно основанным Виргинским институтом криминалистики и судебной медицины – первым учебным центром такого рода в стране, если не в мире.

У меня было особое место для парковки рядом со входом в вестибюль здания. Именно там я остановила машину и сидела, собирая вещи и разбегавшиеся мысли. Я повела себя по-детски, выключив телефон, чтобы Люси не смогла дозвониться после того, как я умчалась. Теперь, пристально глядя на него, включила, надеясь, что услышу звонок. Последний раз я так поступила после жестокой ссоры с Бентоном, когда приказала ему уходить и никогда не возвращаться в мой дом. Тогда я тоже отключила все телефоны только для того, чтобы включить их часом позже и паниковать, что он не звонит.

Я посмотрела на часы. Люси сядет в самолет меньше чем через час. Я подумала о том, чтобы позвонить в "Ю-Эс эйр" и сбросить ей сообщение на пейджер. Мне стыдно было вспоминать о своем поведении. Я чувствовала себя беспомощной, потому что не извинилась перед девушкой Терри Дэйвис, не имевшей ни тети Кей, ни телефонного номера и которая жила на Саут-Бич.

Я вышла в стеклянно-мозаичный вестибюль в растрепанных чувствах. Меня сразу заметил сидевший за столиком охраны Джейк, молодой парень с беспокойными глазами и пальцами.

– Доброе утро, доктор Скарпетта, – поздоровался он. – Судя по вашему виду, на улице не жарко.

– Доброе утро, Джейк, – ответила я. – Как дела?

– Нормально. Вот только погода, похоже, собирается меняться в худшую сторону, а это мне не нравится.

Он снимал и тут же надевал колпачок на авторучке.

– Никак не могу избавиться от боли в спине, доктор Скарпетта. Прямо между лопатками.

Он пошевелил плечами и шеей.

– Что-то мешает, как будто застряло. Появилась на днях, после того как я поднимал тяжести. Как по-вашему, что мне сделать? Или я должен записаться к вам?

Я подумала, что он шутит, но он не улыбался.

– Сделай компресс. И воздержись от поднятия тяжестей.

– Спасибо. Вы дорого берете за советы?

– Тебе это по карману, Джейк.

Он усмехнулся. Я вставила магнитную карту в электронный замок своего отдела, он щелкнул, и дверь открылась. Я услышала, как печатают и одновременно разговаривают две мои сотрудницы, Клета и Полли. Телефоны уже звонили, хотя еще не было и половины восьмого утра.

– ...Это действительно ужасно.

– Думаешь, иностранцы пахнут по-другому, когда разлагаются?

– Брось, Полли. Это же глупо.

Они сидели на своих отгороженных рабочих местах, просматривая фотографии вскрытий и занося данные в компьютер.

– Лучше налейте себе чашечку кофе, – вместо приветствия предложила мне Клета с отсутствующим видом.

– Точно, – произнесла Полли, нажимая клавишу ввода.

– Я все слышала, – предупредила я.

– Буду держать рот на замке, – пообещала Полли, которая при всем желании не смогла бы этого сделать.

Клета приложила палец к губам, не забывая нажимать на клавиши.

– Где все?

– В морге, – ответила Клета. – На сегодня у нас уже восемь случаев.

– Ты заметно похудела, – сказала я Клете, забирая свидетельства о смерти из своего ящика для входящих документов.

– Сбросила почти шесть килограмм! – воскликнула она, раскладывая по номерам фотографии окровавленных трупов. – Спасибо, что заметили. Я рада, что хоть кто-то обратил внимание.

– Черт, – скривилась я, увидев верхнее в стопке свидетельство. – Думаете, мы когда-нибудь сможем убедить доктора Кармайкла, что "остановка сердца" не является причиной смерти? Если человек умирает, сердце всегда останавливается. Вопрос, почему это происходит. Ладно, это мы поправим.

Проходя по длинному коридору к своему кабинету, я просмотрела еще несколько свидетельств о смерти. Рабочее место Розы располагаюсь в просторном помещении с большими окнами. Направляясь к себе, я не могла пройти мимо нее. Роза стояла у открытого ящика картотеки, нетерпеливо перебирая карточки.

– Как вы? – поинтересовалась она не совсем внятно, потому что держала во рту карандаш. – Вас разыскивает Марино.

– Роза, соедините меня с доктором Кармайклом.

– Опять?

– Боюсь, что да.

– Ему пора на пенсию.

Моя секретарь говорила это вот уже несколько лет подряд. Она закрыла ящик и выдвинула другой.

– Зачем Марино меня ищет? Он звонил из дома?

Она вынула карандаш изо рта.

– Он здесь. Или был здесь. Доктор Скарпетта, помните то письмо, которое вы получили в прошлом месяце от той отвратительной женщины?

– Какой отвратительной женщины? – спросила я, оглядывая коридор в поисках Марино.

– Из тюрьмы. Которая убила мужа сразу же, как застраховала его на миллион долларов.

– А-а, эта...

Войдя в кабинет, я сняла пиджак и поставила дипломат на пол.

– Зачем Марино меня ищет? – повторила я.

Роза не ответила. Я стала замечать, что она начинает плохо слышать. Меня пугало каждое напоминание об ожидающих ее недугах. Положив свидетельства о смерти на пачку других, которые еще не успела просмотреть, я повесила пиджак на спинку кресла.

– Дело в том, – громко сказала Роза, – что она послала другое письмо, на сей раз обвиняя вас с вымогательстве.

Я сняла свой халат, висевший на обратной стороне двери.

– Она утверждает, что вы сговорились со страховой компанией и поменяли причину смерти мужа с несчастного случая на убийство, чтобы страховщикам не пришлось выплачивать деньги. За это вы получили достаточно большой "откат", на который – по ее мнению – можете себе позволить содержать "мерседес" и покупать дорогие костюмы.

Я накинула халат на плечи и просунула руки в рукава.

– Знаете, доктор Скарпетта, я больше не могу иметь дело с этими сумасшедшими. Некоторые из них меня просто пугают, и мне кажется, что все дело в Интернете.

Роза заглянула ко мне.

– Вы меня не слушаете, – проговорила она.

– Я покупаю костюмы на распродажах, а вы во всем обвиняете Интернет.

Возможно, я меньше обращала бы внимания на одежду, если бы Роза не выгоняла меня за дверь каждый раз, когда магазины объявляли о сезонных распродажах. Я ненавидела делать покупки за исключением хорошего вина и еды. Ненавидела толпы. Ненавидела торговые центры. А Роза ненавидела Интернет и считала, что конец света наступит именно из-за него. Мне придется заставить ее пользоваться электронной почтой.

– Если позвонит Люси, проследите, пожалуйста, чтобы ее соединили со мной, где бы я ни находилась, – попросила я, когда в кабинет Розы вошел Марино, – и попробуйте дозвониться ей через управление. Можно попросить, чтобы она позвонила.

Мысль о Люси меня пугала. Я потеряла самообладание и наговорила лишнего. Роза украдкой взглянула на меня. Она каким-то образом догадалась о моем состоянии.

– Капитан, – обратилась она к Марино, – сегодня вы выглядите элегантно.

Марино хмыкнул. Зазвенело стекло, когда он открыл банку с лимонными леденцами, стоявшую на ее столе, и вынул горсть конфет.

– Что мне делать с письмом этой сумасшедшей леди? – Роза покосилась на меня через открытую дверь, глядя поверх сдвинутых на нос очков.

– Думаю, нужно отправить дело этой леди (если вы его найдете) прокурору, – сказала я. – На случай если она подаст в суд. Что, вероятно, скоро последует. Доброе утро, Марино.

– Ты говоришь об этой идиотке, которую я упрятал за решетку? – спросил он, посасывая конфету.